Быть может, мы и сами не знаем всей картинки в целом, ведь как можно узреть мозаику, являясь всего лишь одним из ее бесчисленных кусочков.
Двое парней прогуливались по весеннему скверу. От просыпающейся природы здесь несло какой-то нереальной свежестью. Народу в парке было немного, потому он казался средоточием тишины в шумном неунывающем городе.
- Почему ты считаешь, что твои картины - это нечто особенное? - спросил Марат.
- Не знаю, - ответил Тимофей. - Просто мне кажется, что иначе все мое существование на Земле не имеет смысла. Зачем тогда жить?
- Ну, ты загнул! Оглянись вокруг! Кругом миллионы таких же людей. И среди них, уверяю тебя, найдется не один десяток хороших художников. С чего ты взял...
- Да, но они не такие! - убежденно воскликнул художник. - Ты не знаешь, что творится у меня в душе. Мои картины - нечто особенное. Вот увидишь, они изменят весь мир.
- А, по-моему, у тебя мания величия, - холодно возразил Марат. - С вашим братом такое часто бывает.
- Ты меня не понимаешь! - меняясь в лице, сказал Тимофей. - Ты мне совсем не веришь! Вы меня все не понимаете!
- А чему тут верить? Твои картины посредственность, к тому же ты ни одну не смог толком закончить. Тебя ведь на них долго не хватает. К чему уж говорить о том, что ты какой-то особенный.
Тимофей не знал, что на это ответить. Он же не мог показать весь свой внутренний мир другу. "Если бы он мог, пусть ненадолго, проникнутся этим чувством моей уверенности, он бы смог меня понять" - думал про себя художник.
- Знаешь, что я думаю про твои картины? - вдруг спросил Марат. - Тебе нужно сменить стиль. Нарисовать что-нибудь не такое космическое. Что-нибудь банальное.
- В смысле? - не понял его Тимофей.
- Ну, нарисуй пейзаж. Хотя бы тот, что у тебя за окном. Тебя это отвлечет.
- Пейзаж? Но я никогда не рисовал пейзажи? Я рисую вселенную. Она моя родная стихия.
- Ты главное попробуй. Может тебе понравится.
Картина откровенно не получалась. Штрихи выходили смазанными, люди - какими-то неестественными. Тимофей уже два раза порывался бросить эту глупую затею с городским пейзажем. Вот только ему отчего-то сильно хотелось доказать Марату, что он как истинный художник способен на любой эксперимент.
"Да еще эта глупая девушка из галереи все время названивает", - подумал художник, когда в очередной раз мобильный телефон заиграл надоевшую мелодию.
Звонила действительно та самая девушка. На этот раз Тимофей решил уступить ее просьбам, хотя ему совсем не хотелось впускать посторонних в мастерскую. Художник ведь знал наперед, что девушка не сможет оценить то, что он пытается показать в своих картинах. Да и пытается ли показать? Тимофей все больше приходил к убеждению, что зрители ему ни к чему. Достаточно лишь того, что эти картины доставляют радость его глазам. Ему хватало уверенности в том, что они, в конечном счете, нечто большее.
- Проклятая картина! - разражено закричал художник и бросил в неоконченный пейзаж банку с серой краской. Ее там было совсем чуть-чуть, и от того она лишь неровными брызгами усеяла холст. Невнимательному зрителю могло показаться, что на картине вдруг пошел дождь.
"Может так лучше?", - спросил сам себя Тимофей, разглядывая то, что неожиданно произошло с полотном.
Вечером пошел дождь. Он, словно сошедший с картины, был такой же серый. Яркие рекламные щиты сразу потеряли привлекательность, а дома стали еще более унылыми. Казалось, что от этого все вокруг становилось каким-то смазанным.
- Ну и погодка, - сказала девушка, снимая куртку в коридоре. - Вы только подумайте, сегодня ничего такого не обещали. Недаром говорят, что Гидрометцентру верить нельзя.
- Да, погода действительно нелетная, - согласился Тимофей.
- Я даже с собой зонтик не взяла. Кто бы мог подумать.
Девушка выглядела слишком самоуверенной и наглой. От чего у Тимофея совсем пропало желание с ней разговаривать.
- Ладно, показывайте где ваши шедевры, - выдала она. - Будем оценивать степень их гениальности.
Художник уже сильно жалел, что поддался уговорам и пригласил охотницу за художественными ценностями. "Что же ничего не поделаешь. Не выставлять же ее теперь за дверь", - подумал он и проводил барышню в мастерскую.
Собственно его мастерская не была чем-то необычным. Наверное, в таких условиях работают многие мастера кисти и красок. Картины были разбросаны где попало, на полу валялись бумаги с набросками. Несколько картин, особенно дорогих мастеру, висели на стене и были завешаны.
- А зачем вы их завесили? - спросила девушка.
- Они меня отвлекают, - ответил художник и сдернул покрывало с первого полотна.
Перед девушкой предстала картина сверхновой звезды. Шедевр явно не был окончен, но это совершенно не портило впечатления. Ее неземная мощь потрясала. Казалось, свет вот-вот начнет изливаться с холста.
- Когда эта работа будет закончена... - начала девушка, но художник оборвал ее, обнажив следующее полотно.
Потрясающего вида спиральная галактика простиралась на этой картине. Художник на мгновение окунул зрительницу в вечность. Было ощущение того, что мастеру однажды довелось воочию лицезреть потрясающую часть вселенной. Вот только и эта картина по краям неровно обрывалась кривыми мазками.
- Она тоже не закончена, - договорил за нее Тимофей, обнажая все остальные творения. - Можете не утруждать себя. Они все не закончены.
Картины были прекрасны. Каждая из них готова была удивить чем-то особенным, но всех их словно бы объединяло одно горе. Они все звали мастера завершить начатое.
- Почему бы вам их не закончить? Почему вы оставляете их в таком виде? Им же не хватает до шедевра совсем немного. Буквально полдня работы!
- Вы меня, вероятно, не поймете, - ответил художник. - Никто не понимает. Этим картинам не место на холсте. Они должны быть нечто большим, чем красками и набросками на куске материи. Мне кажется, что если я их закончу, то им уже никогда не раскрыть своего внутреннего величия.
"Еще один "Не все дома", - подумала девушка. - Накурятся, а потом мерещится им всякий бред. А с виду вроде ничего был экземпляр. И картины клевые. Зря только время на него потеряла"
- Я не знаю, как вам объяснить. Понимаете, я уверен, что мне суждено... - начал Тимофей, но девушка его не слушала. Дав понять, что она не намерена здесь терять ни минуты, представительница художественного бизнеса быстро оделась и скрылась за дверью.
Весь оставшийся вечер Тимофей провел, слоняясь по улице. Он думал, что может быть где-то здесь под дождем, сможет найти ответы. Если бы он только знал где их искать! Вконец обессилев, он спустился в метро и стал бесцельно кататься, пересаживаясь с ветки на ветку. Художнику было обидно от того, что ему не хватает совсем чуть-чуть, чтобы понять смысл своего существования. Тимофею грезилось, что ответ должен поджидать его на очередной станции. С этими мыслями он и уснул в одном из вагонов.
- Здравствуй Тимофей, - сказал человек в серой кепке и потертых джинсах. Со стороны незнакомец напоминал обычного пьяницу, одного из тех, что вечером можно встретить во дворе вашего дома.
- Мы знакомы? - буркнул художник и только тут заметил, что пока он спал, вагон, в котором он ехал, изрядно опустел.
- Нет, мы не знакомы, - ответил человек. - Меня зовут Ангел.
- Классное имя. И что тебе от меня нужно? - недоверчиво спросил художник, проверяя в кармане ли еще его паспорт.
- Я пришел исполнить твое желание. Я пришел выпустить на свободу твою уставшую душу.
- Здорово, прямо как в фильме "Исполнитель желаний". А затем превратишь меня в кусок доски, - иронизировал Тимофей.
- Зачем же в кусок доски? Могу заверить, твое желание куда интереснее, чем стать деревом. Именно из-за этого я решил исполнить его.
- Весьма любезно с твоей стороны. И когда же оно исполнится?
- Как только попросишь, - в голосе Ангела зазвенел металл.
- Тогда я хотел бы увидеться с богом, - серьезно заявил Тимофей, втайне надеясь, что его желанию все же суждено сбыться. - Я хочу спросить его о своем предназначении. Я должен знать, зачем он сотворил меня таким, какой я есть.
- Бога давно нет среди нас, - ответил Ангел. - Он не вмешивается в дела человеческие. С тех пор как был сотворен этот мир, бог приходит к нам лишь затем, чтобы проследить, что его творение все еще на месте. Лишь только ему ведомо, когда он придет в очередной раз чтобы обновлять то, что успело покрыться плесенью.
- Ага, значит, аудиенция невозможна, потому что вы не знаете, когда шеф будет в офисе? - художник невольно улыбнулся.
- Вы хоть понимаете, о чем просите? Как вы себе представляете беседу с богом? Завалитесь к нему на чай? Вы слабо представляете картину мира. Никто на этой планете не заслуживает того о чем вы просите.
- И даже вы?
- Я так же не достоин внимания господа, как и все, - без тени сомнения изрек Ангел.
- Нечто подобное я уже где-то слышал. И знаете, что я отвечу таким как вы? - с вызовом бросил художник. - Достоинство - это то, что каждый сам определяет для себя! Если ты такой крутой, как себя тут ставишь, тогда отправь меня туда, где есть тот, кто определяет мою судьбу! По крайней мере, когда творили этот мир, главного можно было застать в офисе.
Здесь не было ни пустоты, ни полноты, ни темноты, ни света. Лишь только дикое чувство безысходности проникало сквозь тело. В одно мгновение художник поувствовал, как пронеслась вечность.
- Бог! - позвал Тимофей, но ответом ему было ничто. - Я пришел спросить о своем предназначении!
Неожиданно пространство прогнулось, приумножаясь в бесконечности. Оно словно пыталось убежать от гнавшегося за ним времени.
"Так где же ты?" - подумал уже про себя художник. Ему стало очень больно от ощущения того, что в этом глупом ничто оказался смысл его бытия. Горечь вдруг накатила с такой силой, что из правого глаза выкатилась слеза. Та самая, что не смела показаться с ранних детских лет.
Эта маленькая соленая капля, словно зажив своей жизнью, наполнила пространство светом. Художник невольно залюбовался этим нарождающимся сиянием. "Какая бы прекрасная могла выйти картина" - подумал он. Свет становился иногда слишком ярким и тогда Тимофей закрывал глаза. В те мгновения он вновь и вновь медленно переносился в мастерскую к своим неоконченным работам. На своих полотнах он рисовал вселенную, воспевая ее первозданную красоту. Виделась ему и та картина, которую он пытался нарисовать по просьбе Марата. Серый пейзаж за окном, люди, спешащие по своим делам, машины, застрявшие в пробке.
Когда Тимофей в очередной раз открыл глаза, свет уже был повсюду, стараясь покорить как можно больше пространства. Конечно, это ему удавалось с трудом, но сила и упорство его не ослабевали.
Неужели я создал все это, - неожиданно пришла в голову мысль, глядя на то, как из ничего рождается что-то. - Значит то, что я рисую не зря? Может быть, моим картинам из ничего суждено стать всем? Ведь если я могу отделить тьму от света, мне по силам будет создать и все остальное?
- Все и ничего. Мысль материальна. Бог в каждом из нас, - пульсировали мысли в голове художника. Он уже знал, что ему надо делать.
- Ведь предназначение художника рисовать. Не так ли? - спросил Тимофей сам у себя.
- Так ли, так ли, - отвечал ему внутренний голос.
Художник знал, что в этот раз его картины будут окончены. Единственное в чем он не был до конца убежден, так это стоит ли рисовать ту картину, что когда-то нарисовал по просьбе Марата, но потом подумал, что без нее будет скучно.