Екшибарова Лола : другие произведения.

Путь. История четвертая: Другие пути

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.66*5  Ваша оценка:


История четвертая. Другие пути.

  
   Мы направились вглубь материка, на запад. Ни Эллорн, ни Геллен не знали этих мест достаточно хорошо, мы то и дело натыкались на деревни и деревушки, которые приходилось обходить со всей возможной осторожностью. Необходимость найти опытного проводника-Охотника, способного провести нас по Западному Загорью, становилась все более очевидной.
   Как только на горизонте возникли дымы очередной деревни, мы решительно свернули к ним. Подойдя около полудня достаточно близко, внимательно разглядели прячущееся меж двух высокогорий убогое поселение: пять дворов, тридцать - тридцать пять человек, считая и детей. Не сразу смогли решить, кто именно из нас туда спустится узнать об Охотнике: меня одну отпускать эйльфлёр категорически не хотели, а что получится из попытки показаться эльфу в подобном месте, известно заранее: ничего хорошего, учитывая нынешний ужас перед ними. Наконец сошлись на компромиссе: я спущусь к домишкам одна, эйльфлёр притаятся у ограды.
   Вошла за ограду, как раз когда солнечная щека прикладывалась на податливый ковер вечнозеленого хвойника. Тут же поднялась невообразимая паника, мне не скоро удалось успокоить людей, и добиться от их Старосты вразумительного ответа: по соседству, в двух днях пути на запад, с начала зимы живет Охотник, да еще в дневном пешем переходе на юго-западе Охотник с середины осени.
   Вернувшись, рассказала обстоятельно все, что удалось узнать, и преспокойно улеглась спать. Утром Эллорн указал на юго-запад.
   Через сутки, наблюдая из перелеска за засыпающей деревней так же, как накануне за другим поселением, почувствовала знакомую нервозность. "Что-то будет. - ответила вопросительному взгляду принца. - Я чувствую нечто, Эллорн". - "Это опасность?"
   Хорошенько подумала над простым вопросом: "нет, скорее всего. Это просто неожиданность".
   Безо всяких видимых причин неожиданность произошла сама по себе: высокий человек едва не бежал по улице, что вела от одного конца деревни к другому. Мы удивленно смотрели, как через весь поселок в нашу сторону спешно двигалась очень знакомая фигура. Эльфы замерли в неподвижности, я затаила дыхание. Постояв у опушки в раздумье, Охотник безошибочно развернулся по направлению к нам, окликнул уверенно:
   - Эйльфлёр?.. Эти люди ни в чем не виноваты перед вами. Что вам надо?
   Повиснув на шее Рэма, я плакала и смеялась одновременно.
   Не слушая возражений, Рэм увлек нас в просторный дом, где сам жил уже несколько месяцев. Ни хозяев, ни их детей мы не увидели. Они боятся, поняла я, разглядывая следы внезапно прерванных дел. Их можно понять.
   Рэм, сноровисто накрыв на стол, требовательно ждал ответов, не утруждаясь задавать вопросы. Эллорн подчинился настойчивому светлому взгляду, пояснил отнюдь не уклончиво:
   - Сложно что-либо конкретное предполагать, не имея четкой цели пути... мы с Элирен собирались уйти на Запад, настолько далеко, насколько получится. Геллен идет с нами... - посмотрел в умоляющие преданные глаза, закончил безжалостно: - Пока что. Дальше - увидим.
   Принц с Охотником еще долго сидели в темноте, обмениваясь негромкими короткими фразами через длинные промежутки молчания. Геллен, поужинав, вызвался на добровольное дежурство, и сразу ушел наружу, вернулся в лес.
   Не выдержав тепла и относительного, но жилого уюта, заснула прямо за столом. Ночью Эллорн аккуратно перенес меня на охапки немятой соломы, подальше от посторонних глаз.
   Утром Рэм спросил участливо:
   - Что случилось, девушка? От чего вы убегаете? - и я едва смогла сдержать слезы.
   - Я чувствую себя такой виноватой!.. Я заставила их торопиться, я вынудила их уходить. Хотя, что еще мне оставалось делать, как не бежать?! Видя меня рядом, они никак не решались на ответственный шаг. Подумай сам, могу ли я жить в домах, что они бросали столь поспешно?..
   Рэм покачал головой, удивился непонятно:
   - Так это, значит, вы с судьбой спорите!.. Ну-ну. Надеюсь, вы получите желаемое.
   Я не выдержала, и все-таки расплакалась.
   - Подождите несколько дней. Неделю назад я получил известие от одного Охотника, что лучше многих знает те земли, и сам как раз собирается дальше на запад. Пусть проводит вас хоть немного. - посоветовал Эллорну Охотник. Эльф согласился. С Рэмом вообще часто соглашались.
   Утром мы ушли назад, в лес. Рэм привел нас к одинокой избушке, в ней летом жили бортники, зимой - никто. Сам вернулся в деревню, обещая: как только объявится ожидаемый Охотник, они придут к нам.
   Геллен сразу бросился обустраивать быт, я помогала по мере скромных сил, задумчивый сверх меры принц беспрекословно предоставил нам решение всех насущных проблем.
   Хлопот хватило на множество коротких зимних дней: законопатить щели в стенах, сложить рассыпавшийся очаг, сходить на охоту и вернуться не с пустыми руками... да мало ли чего! Геллену доставалось за троих.
  
   *
   Ночью выпал снег. Глядя в крохотное оконце, я поеживалась, представляя себе холод, что царил сейчас снаружи.
   Пока умывалась за перегородкой, в дом вернулся Геллен. Он нарочито громко топал, стряхивая снег у порога в недостроенных сенях, хлопал всеми подвернувшимися дверями, потом с шумом высыпал дрова у печки.
   - Я уже не сплю. - отозвалась, перебирая одежду. - Сейчас выхожу, подожди... А ты куда собрался? Вроде вчера уговаривались, что я пойду силки проверять?..
   Геллен посмотрел свысока, повел взглядом на окно:
   - Ты умеешь охотиться по снегу?
   Бессонные ночи этой недели, и без того давившие тяжким грузом, под сарказмом эльфа окончательно отключили во мне все центры осторожности. Глупые, самонадеянные существа!.. Да как вы смеете меня жалеть?!
   Геллен был не причем, но он подвернулся под руку. Я вспыхнула, и зло прошипела:
   - Ну и дурак!..
   - Возможно. - ничуть не обидевшись, еще высокомернее согласился эльф, проверяя ремни на колчане. - Наверное, я глуп. Потому что вынужден сейчас отправиться в холод, а ты останешься в тепле и уюте.
   Я отвернулась, уткнувшись в холодное стекло. В нем видно лишь край поленницы перед домом, и чуть-чуть скат крыши над хранилищем. Поленницу выложил Геллен в первые дни нашей жизни здесь, и хранилище оборудовал он, в то же время. Он, казалось, успевал всё. Иногда я пыталась помогать, когда он разрешал. С простейшими действиями справлялась неплохо: растопить очаг и вскипятить воды, но моя помощь бывала смехотворно мала. Впрочем, Геллен не жаловался, напротив, работа поднимала ему настроение.
   Из нас троих именно он сейчас сохранял присутствие духа, и не позволял внутренним терзаниям выплескиваться наружу. Чего нельзя было сказать о нас с Эллорном, увы.
   Там, дальше, шагах в пятидесяти, есть колодец. Его не видно отсюда. Когда мы только пришли к охотничьей избушке, он был крыт обыкновенной деревянной крышкой и привален большим камнем. Сейчас крыша над колодцем укреплена на четырех высоких мощных столбах, вокруг сооружено нечто вроде решетчатых стен, и всё это - в изумительной резьбе. Причудливое сплетение цветов и трав охватывает весь сказочно-игрушечный домик над колодцем, пятном выделяясь на фоне неприветливых лесов западного Загорья.
   Эльфийское мастерство выше человеческого понимания. Возможно, если бы это чудо искусства не отбирало у меня Эллорна с угнетающей регулярностью, я восхищалась бы колодцем так же, как всем остальным, что он делал. Но... наверное, я глупа. Я ненавидела этот колодец.
   - Скоро не ждите. - предупредил Геллен от порога.
   Я вздрогнула. Он мрачно глянул в оконце. На то же самое, что было не видно глазам, но что мы оба все равно угадывали и сквозь стены: на одинокую фигуру высокого мужчины, занятого созданием бессмысленной красоты. Ушедшего в мир собственных терзаний, уже много дней не замечающего ничего вокруг. Ажурные решетки - всего лишь слабый отсвет боли в его душе. Возможно, Эллорн даже и не задумывался над выбранным занятием. Просто попался топор в руки, вот его и повело.
   - Почему... Почему не ждать скоро?
   - Ты куда? - насторожился Геллен, наблюдая за моими поспешными сборами. Я натягивала куртку, не попадая в рукава.
   - Провожу тебя. - успокоила эльфа. Не собиралась я ему навязываться в попутчицы, чего испугался?
   - А кто тебя знает... - хмыкнул тот, выходя со мною на крыльцо. Снега выпало много, всего за одну ночь он покрыл и землю, и кроны деревьев. Невесомая морозная пыль висела в воздухе тонкой взвесью, размывая очертания предметов. - Вдруг задумаешь опять сбежать. Заблудишься, замерзнешь... ищи тебя потом... Ну ладно, ладно, не злись! Шучу.
   За углом не слышно ни шороха. Мне. Вопросительно глянув на Геллена, я поняла, что и ему тоже. Эльф поймал мой взгляд, ответил сам:
   - Он там, у колодца.
   - Тебя почему скоро не ждать?
   - Потому что пройдусь по окрестностям. Присмотрюсь к следам. Возможно, загляну к Охотнику Рэму... возможно. Это займет два дня, как я рассчитываю. Вернусь послезавтра к ночи.
   - Геллен! - позвала шагнувшего с крыльца эльфа.
   Тот непонимающе обернулся, удивленный паникой в моем голосе. А мне и вправду становилось все страшнее.
   - Удачи. Прошу, будь осторожен!
   Он скользнул взглядом мне за спину, на угол дома.
   - Ты тоже. - пожелал очень понятно.
   Я даже смутилась.
   Эльф растаял среди запорошенного снегом леса, и ни одна ветка не шелохнулась за ним. И следов не видно. Правильно, эльфы не оставляют следов. Как тени. Постояв перед крыльцом, неспешно двинулась вдоль поленницы.
   Неподвижный Эллорн сидел на низком чурбачке перед наспех сооруженными козлами. Из не до конца ошкуренного бревна вызывающе торчал топор, рядом громоздились уже оструганные, приготовленные для дела доски.
   Эльф небрежно опирался локтями на край бревна, подбородок лежал на сплетенных пальцах, снежинки живописно украсили раскиданные по плечам волосы. В отрешенном взгляде счастливая безмятежность. Он не пошевелился, даже когда я подошла вплотную. Если бы такое было в принципе возможно, я подумала бы, что эльф меня не заметил.
   - Доброе утро, мой принц.
   Его волосы одного цвета со снегом, совершенно белые, без оттенков. Странно, до сего дня я была уверена, что они с пепельным переливом.
   - И тебе, Элирен. Ты не замерзнешь?..
   - Геллен ушел на охоту. Ветрено сегодня...
   Взгляд цвета льда. Столь же чистый, столь же нетеплый.
   - Ты замерзнешь. Иди в дом.
   Набираюсь смелости, смотрю открыто. Не прячу ни глаз, ни мыслей.
   - Мне всегда тепло с тобой рядом. А ты... ты меня словно избегаешь! Пожалуйста, пойдем в дом вместе. Или разреши, я побуду здесь с тобой?..
   - Я останусь, Элирен, а тебе ни к чему. Ступай. Для тебя здесь нет дела.
   Вот так, откровенность за откровенность. Как прикажешь, мой господин.
   Неизбежность, старательно не замечаемая мною долгие дни и ночи, заставила посмотреть себе в лицо. Впрочем, Колючка, ты сама виновата в этом "ступай"!
   Бегом возвращаясь в дом, проторила вторую цепочку следов. Двое эльфов ходили по двору все утро, но от их присутствия не осталось никаких напоминаний. Только я всюду оставляю за собой след. Пора уже признать откровенно - след кровавый.
   Довольно, необходимо его прервать! Что они, умные, сильные, совершенные, делают в лесах Загорья? Зачем они здесь, к чему? Разве нет родины, ставшей столь доступной после бесконечных лет ожидания? Разве не для их возвращения мне - мне! - и дали так много?!
   Я оправдывалась, что они сами не уходят? Стыдно, девушка, зачем лгать себе самой? Я всегда знала, что Эллорн не бросит меня здесь, а Геллен не оставит принца. Я знала, насколько благородны и великодушны эльфы.
   А вот мне давно пора уходить. И быстро.
   Вчера Геллен чистил свой меч, а заодно и наточил все острые предметы обихода: топорик, колун, наши походные ножи. Наточил, и свалил кучей на лавке. Я запомнила.
   Прости меня, мой принц. Прощай.
   Я крепко сжала в ладонях рукоятку самого тонкого ножа, приставила его к груди слева. И!.. Мои руки вдруг стали не моими.
   Чужая воля сжала в кулак мысли, лишила возможности не только шевелиться, но и думать. Не надо, Эллорн!..
   От чудовищного давления потемнело в глазах. Отпусти, слышишь?!
   Я не успела.
   Одновременно стукнули обе входные двери: в сенях и та, что вела в комнату, и поверх моих пальцев легла его рука, легко отбирая нож. Спустя мгновение звонкая пощечина швырнула меня на бревенчатую стену. Со всего размаху влепившись в нее, оглушено сползаю на пол.
   Сжав виски ладонями, с заминкой прихожу в себя. В ушах звон, в глазах яркие искры, во рту знакомый солоноватый привкус. Тут же вновь поднимаюсь на ноги, протягиваю правую руку с раскрытой ладонью. Я почему-то знаю, что последует затем, но решительно прошу:
   - Отдай!..
   Ну, кто бы сомневался. Вторая пощечина, более жестокая, потому что удар намерено направлен вскользь, бросает меня вновь на стену, теперь в другую сторону. На пути попалась скамья, я перевернула ее, падая, наткнулась на перекладину. Подняться второй раз оказалось еще труднее, пришлось сначала встать на четвереньки, после осторожно выпрямиться. С подбородка сорвались темные капли, упали тяжело, пачкая пол. Инстинктивно прижала к лицу манжет - рукав тут же напитался кровью.
   Еле выпрямилась, комната плавно кренилась, как палуба барка. Пока корчилась на полу, глянула ему в лицо. Никаких эмоций, полное отстранение. Только глаза стали совсем черными.
   - Хорошо, если хочешь - бей. - согласилась, отводя руки от лица. Старалась стоять прямо, но меня все равно шатало. - Только вряд ли я...
   Эллорн резко протянул вперед руку, и я зажмурилась в ожидании следующей пощечины. Но он просто взял меня за подбородок, поворачивая лицом к скупому свету из оконца. Спросил сразу обо всем:
   - Зачем?
   Запоздало брызнули слезы, смешались с кровью на губах. Я невольно отстранилась, пытаясь вытереться рукавом, и меня повело. Потолок опрокинулся, свет померк. Вцепилась в то, что оказалось рядом - в протянутую руку эльфа, но не удержалась, и упала-таки, на пол, к его ногам. И пусть.
   Собираясь с силами, уткнулась лбом в приятно прохладные железные пряжки на отворотах его сапог. Он постоял, медленно наклонился, осторожно убрал мои пальцы, вцепившиеся в его одежду. Присел рядом, крепко обхватил мои плечи. Честное слово, не знаю, чего больше было в его заботе: ласки или бешенства.
   - Пожалуйста, Эллорн!.. Отпусти!.. - прошептала, давясь то ли слезами, то ли горем. - Позволь освободить тебя!
   Он молчал, вглядываясь во что-то в моих мыслях, что видел лишь он. Потому что в их сумбуре я и сама заблудилась.
   - Почему ты считаешь, что я чем-то жертвую, оставаясь с тобой? - наконец спросил почти спокойно.
   - А почему ты считаешь меня дурой? - взвилась сердито, и его глаза вновь нехорошо потемнели. - Разве то, что сейчас происходит, не жертвоприношение тебя в угоду моему капризу? Довольно, хватит! Не мешай мне, или сам убей!.. Мне страшно до крика. Даже ты не настолько жесток, чтобы растягивать эту агонию.
   Он вздрогнул от моего напора. Ментал оглушительно звенел, мое отчаяние, моя злость стали серьезным препятствием его попыткам ментального вторжения. Мы оба с удивлением поняли, что впервые я оказываю ему достойный отпор.
   "Значит, решение окончательное?" - вопросил его взгляд, и я несколько раз кивнула. Слова не сразу дались даже мысленно, настолько вся моя сущность переполнена решимостью. С трудом собирая фразу, едва ли не по слогам, произнесла одними губами: "Я-не-пере-ду-маю. От-пус-ти-ме-ня".
   Он задумался, на пару мгновений, не больше, но для меня они длились словно две вечности, а потом согласно кивнул, удивляя безмерно неожиданной сговорчивостью. Встал, легко вздергивая меня за шиворот. Я не сопротивлялась, обманутая его спокойствием. Лишь когда оказалась брошенной на кровать, а эльф привычно начал расстегивать одежду, поняла смысл происходящего. Но поздно. Сопротивлялась отчаянно, до конца. Он так же всерьез подавил сопротивление, подчинил, нисколько не заботясь обо мне.
   Когда стало понятно, что он опять победил, просто закрыла глаза. Ты сильнее, мой господин. Все в твоей власти. Всё и всегда. Если таково твое желание, пусть будет, как ты хочешь.
   "Ведь ты собиралась умереть ради меня" - напомнил Эллорн насмешливо. Я болезненно скривилась от его насмешки, но согласилась: "да, я готова умереть ради тебя". "Так умри ради моего удовольствия!.. - предложил эльф со злой издевкой. - В моих объятиях".
   Я еще крепче зажмурилась. Либо сошла с ума я, либо весь остальной мир, но скорее всего - я. Это не любовь, это безумие: и причиняемая тобой боль доставляет мне наслаждение. Как страшно и легко!..
   - Ну, ты рано начала плакать. - издевательски укорил Эллорн, кончиками пальцев касаясь моих мокрых щек. - Ночь будет долгой!..
   Он торжествующе смеялся, подчиняя меня по своему желанию, как всегда. Только сегодня он вовсе не берегся, не осторожничал. Не выказывал нежности и заботы. По-моему, невольные гримасы его забавили, а стоны даже доставляли радость.
   Конечно, я никогда не была ему равным партнером, ни в поединке, ни в любви. Потому, когда вдруг свет начал меркнуть, а вокруг не вспыхнула радуга, поняла: вот и всё.
   Проваливаясь, падала все глубже и глубже в темноту. В тишину. В покой. Падала так долго, что стала уставать от падения.
   Очнулась так же внезапно. Почему так мрачно?..
   - Потому что наступил вечер. - Эллорн протянул мне плошку с подозрительно пахнущей горячей жидкостью. Приказал мягко: - Пей, не упрямься. Горько, но полезно.
   Послушно выпила предложенную гадость, и спрятала лицо в его ладонях. Смущение и растерянность, сменяясь попеременно, обливали то холодом, то жаром.
   - Ну что, продолжим умирать? - уточнил Эллорн с плохо скрытым смехом. - Или есть другие предложения?
   - Есть. Давай вначале поужинаем?
   Он вскочил, выдергивая меня из уютного одеяла, как невесомую тряпицу, помог и одеться, и умыться. Внимательно рассмотрел ясно видные следы пощечин, и, порывшись в своем дорожном мешке, смешал в глиняной плошке шепотку серого порошка с маслом. После осторожно втер мазь в ссадины и синяки, причем сделал это так бережно, как я и сама бы не смогла. Боль отпустила мгновенно.
   Потом усадил на скамью перед столом, и чуть ли не с ложки накормил горячей ухой. Вопрос: "откуда рыба?" остался мною не заданным. Во-первых, любые расспросы с моей стороны могли сейчас вызвать его раздражение, учитывая обстоятельства. Во-вторых, сам по себе вопрос о еде как-то не соответствовал моменту. В-третьих, шевелить разбитыми губами было зверски больно, издеваться над собой ради дурацких подробностей, на самом деле меня ничуть не интересующих, я посчитала величайшей глупостью. А глупостей итак уж мною совершено большое количество. Потому молча наелась, отрывая рот ровно настолько, чтобы пролезла ложка, и не шире.
   - Знаешь, вот теперь я за тебя спокоен. - признался он после ужина, когда я устроилась на полу рядом с печью, привычно откинувшись на стену и обхватив руками колени. Задрав голову, попыталась рассмотреть в темноте его лицо. - Значит, рыба - слишком примитивная тема для нас?.. ха-ха!.. Вновь обретаешь свое неподражаемое чувство юмора!.. это радует.
   - Жаль, - буркнула, облизывая распухшие губы. - Лучше бы я тебя раздражала.
   - Почему?
   Который раз за минувший день мне задан непростой вопрос? Едва успела остановить нервный смех. Довольно! Сколько можно об одном и том же?
   - Я все равно услышал. - признался Эллорн, и уселся на пол рядом. Притянул меня к себе, прижал крепко. Предложил довольно невесело: - Ладно, давай поговорим серьезно. Один раз. Ты все еще желаешь уйти?
   Вот теперь я не знаю, что ответить, чтобы не солгать. Он очень серьезно указал:
   - Это ответ, Элирен: ты не знаешь. Не знаешь, что будет лучше для меня. Но так - неправильно! Разделяя нас, мы предаем друг друга.
   От смущения я рассердилась, но возражений не нашла.
   Обнявшись, мы долго молчали, любуясь огнем в очаге. Подкравшаяся ночь напрасно заглядывала в оконце и грозила пальцем - меня не страшили ее гримасы. Так редко случалось, чтобы тиски предчувствий не сдавливали душу, отравляя помаленьку и самую светлую радость.
   - Послушай меня, любимая, - вдруг предложил Эллорн. Я затаила дыхание. - Я слышу каждую твою мысль. Знаю наперед каждое желание, все твои сомнения. Ты так много думаешь о моем благополучии, и совсем забываешь о себе. В этом таится ошибка. Я видел много зим, и не слишком страшусь смерти. Но мысль об опасности, грозящей тебе пока ты со мною, приводит меня в ужас!.. Ты думаешь, что несешь опасность в себе, но я уверен - она во мне. Я один виновен в неразберихе с Возвращением. Я первый попытался переломить судьбу, и подал дурной пример детям. Ведь если бы я, не мешкая, приказал: уходим! - все эйльфлёр уже бы покинули этот мир. Мы бы ушли, и воля Высших исполнилась. А я... я не только своих здесь оставил, но и тебя не отпустил. Не пытайся обмануть меня, мотылек, я знаю, ты вернулась из-за меня. Из-за моей эгоистичной несдержанности. Не скажу, что жалею о ней, это будет ложью. Я только боюсь, что ответственность падет на тебя... Всё на свете бы отдал, лишь бы оградить тебя от беды! А ведь всего пару лет назад я искренне полагал, что совсем разучился сочувствию, состраданию. Вы, смертные... Какой толк сочувствовать вам, проявлять милосердие, быть жертвенным, если не в силах изменить главного: вы умираете. Какая разница, сейчас или через несколько лет?
   Он и спрашивал, и не спрашивал. Я растерялась, не зная, надо ли мне вклиниваться в откровенный монолог.
   - Вот-вот, именно так, - согласился эльф, целуя мои волосы. - "Непривычно откровенный" - да? А к чему тебе моя откровенность, Элирен? К чему тебе узнать о моем страхе, моих сомнениях? Зачем мне добавлять тяжесть к твоей ноше?
   - Я хочу знать. - заверила горячо, ничуть не пугаясь. - Добавь эту "тяжесть", Эллорн! Позволь приблизиться к тебе!..
   - Уже много дней и мой разум разрывает вопрос: как поступить, чтобы было лучше? - почти шепотом признался он, приникая лицом к моим волосам так, словно вдыхал с их запахом живительный эликсир. Нестерпимо хотелось встретить его поцелуи губами, даже боль сразу забылась напрочь - но я запретила себе шевелиться.
   - Мертв мир, не озаренный твоим светом, но я бы без колебаний ушел в него, если бы имел уверенность, что уношу беду с собой, а ты остаешься в безопасности! Вскорости и я бы умер, угас тихо и незаметно. Нет, не плачь, я не заслуживаю твоих слез!.. я лишь пытаюсь быть откровенным... Но уверенности нет, боюсь, я уже обрек нас. Всё, что могу теперь, это отдать все силы, чтобы оградить тебя от последствий!
   В негодовании я вскинулась, готовая спорить и защищаться, но уткнулась в его смеющийся взгляд, и почувствовала себя глупо. Как легко он управлял моим настроением! Мгновения не прошло, но от возмущения не осталось и следа, а еще через мгновение - и смущение сменилось легкой радостью. Пропасть меж нами все еще была неизмерима, но она не раздражала глубиной. Я смирилась с его превосходством, с его первенством во всем. Доказывать собственную значимость не имело смысла.
   Эллорн, видевший все мои эмоции насквозь, отчего-то нахмурился.
   - Я не хочу такой покорности, Элирен, - предупредил сурово. - Мне мучителен твой страх, ведь всеми силами я стремлюсь как раз закрыть тебя от боли и страха! За сегодняшний срыв сам себя никогда не прощу!..
   - Нет твоей вины!.. - твердо заверила, пряча покрасневшее лицо в складках его рубахи. Румянец, вызванный стыдом и смущением, сам по себе казался мне преступлением. - Если уж начистоту, то виновата только я. Мне просто необходимо учиться терпению! И не совершать опрометчивых поступков. Что уж там... Мы ведь и впрямь... те, кто мы есть.
   Он хотел возразить, но лишь хмыкнул, и крепче прижал меня. Я не сопротивлялась. Тепло и уверенность, излучаемые им, дарили невыразимое наслаждение. Я затихла, успокоенная и бесстрашная - когда он рядом, что может мне угрожать?
   - Кроме меня?.. - с нескрываемой горечью уточнил Эллорн.
   Я вздрогнула, чуткий эльф закаменел рядом.
   - Сжалься!.. - взмолилась чуть не плача. - Я итак со стыда сгораю!..
   Эллорн громко рассмеялся, и расслабился. Я ощутила, как разжались неосознанно напряженные мускулы, распрямились плечи. Он откинулся на стену свободнее, и я еще уютнее устроилась рядом, как ребенок в руках матери.
   - Меня часто боятся, - легко признал, поглядывая на меня с интересом и тенью несвойственного обычно смущения. - Видимо, это единственное искусство, которое я освоил в совершенстве. Не скажу, что безмерно рад такому положению вещей, но я привык. Это часть моего существования, страх других не радует и не печалит. Но страх в твоих глазах переворачивает душу. Я нуждаюсь в твоем доверии, как в воздухе!
   Я не выдержала, и, потянувшись, требовательно заглянула ему в глаза. В них отражалась ночь.
   - Ты не единственный, кто нуждается в доверии, Эллорн. - напомнила, не скрывая мыслей. - Твоя отстраненность доставляет... определенные неудобства, я действительно хотела бы, чтобы хоть иногда ты был более открытым. Тогда мне не придется раз за разом придумывать объяснения твоим необъяснимым поступкам. А фантазия у меня богатая, ты знаешь...
   Щеки все еще горели, и я знала, насколько ясно видны признаки моего смятения. С присущей ему мнительностью эльф мог запросто истолковать их неправильно, я отвернулась, крепко вжимаясь в мягкую ткань его распахнутой на груди рубашки, и открыла разум.
   - Ты - моя судьба! - прошептала ему в плечо. Получилось, словно призналась в неком преступлении. - Сразу был ею, и останешься до конца. Отдаюсь на твою милость, Эллорн, и соглашаюсь с любым решением!.. Ты сделал меня очень сильной. Даже если ты все-таки уйдешь, существенно это ничего не изменит: ты всегда был и будешь моей судьбой. Само твое существование - вот главное. Мне довольно знать, что ты есть, и ты счастлив. Пожалуйста, не считай себя обязанным быть рядом только потому, что я так люблю тебя! Думаю, теперь я смогу выдержать почти всё!..
   - Судьба... хм... твоим образным сравнениям могут завидовать поэты! - восхитился он. - Наши жизни переплелись настолько тесно, что теперь судьба у нас одна - на двоих. И перед ней бессилен даже я. Если тебя это не страшит, тем лучше! Потому что я тоже принял решение: я останусь, и буду сражаться! Я не позволю, ни своим сомнениям, ни твоей жертвенности разлучить нас!
   Невольно покачала головой, не в силах вместить глубины его чувств. Я не находила в себе ни одной черты, заслуживающей подобной любви, я вообще последнее время не находила в себе ничего мало-мальски стоящего его безграничной преданности. И раз за разом сжималась в страхе, ожидая, что вот-вот он очнется, увидит и поймет...
   Эллорн с бескрайним удивлением вскинулся, всматриваясь в меня так, словно и впрямь, только что увидел впервые. Я поглубже зарылась в складки полотна на его груди.
   - Сделаю вид, что я этого не слышал. - с плохо скрытым гневом предупредил эльф, и приказал: - Прекрати, Элирен! Ты меня оскорбляешь.
   - Прости!.. - покаянно прошептала, замерев и почти перестав дышать. - Но как спорить с очевидным?..
   - Действительно - как?.. - со злым сарказмом согласился он. - Как вообще можно быть настолько... слепой?! И ты прости меня, любимая, но твои домыслы не забавны.
   - Самой невесело. - призналась, тяжело вздохнув. - Но что делать, если знаю, насколько не соответствую твоим идеалам?
   - О, так вот в чем дело!.. - протянул он понимающе, - Что ж, оправдаться мне нечем. Не сохранив ни чистоты души, ни постоянства привязанностей, вполне заслуживаю укора. Могу только повторить: я люблю тебя! - и умолять: верь мне!
   Он наклонился близко-близко, теплое дыхание обожгло шею и щеку. Не в силах открыть глаз, я не шевелилась, желая только одного: чтобы этот миг никогда не кончался.
   - Я прожил долгую, и довольно бурную жизнь. - мягко признался мне в ухо завораживающий низкий голос. - Я знал многих до тебя, женщина, и даже считал, что любил их - пока однажды жуткая боль едва не убила на месте, там, у фрески, когда вдруг во всей полноте я осознал твой уход. Тень той боли все еще живет во мне. Иногда ночами я просыпаюсь в беззвучном крике, от ужаса, что ты так и не вернулась, и теперь я до скончания веков одинок.
   - ...так незаслуженно!.. - всхлипнула беспомощно. - Кто я, чтобы лишать тебя вечности?..
   - Моя женщина! - оборвал решительно. - Часть моей души, самая светлая ее часть!.. Мне не вынести разлуки, теперь я знаю точно, без тебя и мне не жить. Вот если бы сейчас нам вновь выпало идти к Красным Скалам, ни долг, ни забота о близких, ни другие благие оправдания не заставили бы меня отпустить тебя еще раз за Край!.. А вечность - ну, не будь столь наивной, Элирен! Для воина нет жизни дальше нынешнего дня. Уж тебе ли не знать, женщина, прошедшая по дорогам стольких войн!..
   - С тобой невозможно спорить, - пожаловалась я его рукаву. - Ты все перевернул!
   - Вот и не спорь с судьбой! - с необидной насмешкой напомнил он.
   Желание увидеть любимое лицо стало нестерпимым, я осторожно разомкнула веки, и тут же провалилась в невозможно глубокий взгляд. Взгляд, лишивший воли и стерший страх, стыд, сомнения.
   - Давай не загадывать слишком далеко!.. Давай просто будем вместе столько, сколько нам отмерено. Позволь... - он запнулся на непривычном слове, - Позволь мне быть рядом, мотылек. - попросил с видимым усилием.
   Я снова сжалась, заверила поспешно: "всё, что пожелаешь!"
   - Я тоже чувствую: близятся перемены. - очень тихо признался эльф. Я вновь уткнулась в него, скрывая слезы. - Возможно, не добрые. Но клянусь!.. теперь я всегда буду рядом.
   Геллен вернулся вечером третьего дня, притащил едва не целую тушу оленя, штук десять зайцев, несколько жирных птичьих тушек. Я как раз возилась во дворе, убирала из прикаченной Эллорном откуда-то бочки остатки старых березовых веников.
   Принц сразу принес из дома котелки с горячей водой, мы расставили в круг посреди двора три чурбачка, кинули на снег несколько хорошо заглаженных досок, свалили на них мясо, и сели за работу. Осмотрев припас, мы с энтузиазмом бросились на очистительно-засолительно-нарезательные работы, потрошили тушки зайцев и птиц, закладывали в бочку, пересыпая принесенными Гелленом же солью и сушенными травами.
   Геллен, с присущей ему насмешливостью рассказывал о кратком походе вместе с Охотником Рэмом в соседнюю деревню за этими самыми приправами. Деревня была большой и довольно богатой, она стояла на пересечении нескольких торговых путей. Охотник не без оснований полагал, что там они смогут купить достаточное количество всего необходимого. Ничего особо смешного с ними не случилось, но в пересказе Геллена даже обычные события приобретали комичность.
   Мы с Эллорном заинтересованно слушали, и посмеивались над едкими шутками эльфа.
   Быстро стемнело, но откладывать работу до утра было опасно: стояли еще достаточно теплые ночи, мясо могло испортиться. Эллорн, оценивающе глянув на кучу неразделанных кусков, щелкнул пальцами над головой. Над нами повисло голубоватое сверкающее облако, в его неверном свете резче обозначились тени. Геллен, скользнув взглядом по моей физиономии, распахнул глаза в изумлении. Он замер, откровенно разглядывая то, что мне очень хотелось скрыть, и повергая меня своим вниманием в сильнейшее смущение.
   - Мы сами закончим здесь, - решил Эллорн. - Иди в дом Геллен, там тепло и ужин на столе.
   Только не возражай!.. - мысленно обратилась я к младшему эльфу. - Только прошу, не спорь. Просто уйди.
   Геллен не спеша отложил нож, поднялся с чурбачка, потянулся нарочито, напоказ. Эллорн так же неторопливо встал с другой стороны. Они стояли надо мной, а я в оцепенении никак не могла решиться взглянуть вверх. Что-то происходило там, над моей головой, где встретились их взгляды. Если эльфы и общались в ментале, то делали это крайне осторожно. Я ничего не услышала.
   - Я не голоден. Лучше вам помогу. - глухо возразил Геллен, и снова сел рядом.
   Принц так же спокойно вернулся к работе, время от времени внимательно поглядывая на нас. Я ежилась от его взглядов. Хоть и не была ни в чем виноватой, но испытывала некоторое беспокойство. За Геллена, конечно. Мальчишка иногда бывал не в меру дерзким.
   "Уж кто бы говорил! Твоя рассудительность на виду!.." - вдруг огрызнулся сам Геллен, и спрятал взгляд. Я вспыхнула, Эллорн нахмурился.
   - Бывают обстоятельства, - произнес принц тоном, исключающим любые попытки перебить его сейчас или возразить после. - Случаются иногда обстоятельства, когда надо принять всё, как оно есть. Особенно если лично тебя данное "всё" совершенно не касается.
   Геллен опустил голову: "да, Старший".
   - Вслух! - жестко приказал Эллорн, почти прикрикнул, и Геллен вовсе сжался:
   - Да, Старший!..
   Вечер закончился в молчании, утро началось как обычно: мы с Гелленом поругались. Эллорн отчитал нас обоих, потом все долго занимались всякими неинтересными хлопотами. Ни разу больше ни один из эльфов не допустил и намека на происшедшее накануне. Сам принц был достаточно деликатен, а Геллен слишком почитал Старшего, чтобы позволять себе открыто с ним спорить. Прошел не один день, прежде чем Эллорн с видимым усилием смог скинуть подавленность, стал чаще улыбаться и отвечать на фразы извне. Встревоженная приступом не присущей обычно эльфам меланхолии, я понемногу успокаивалась, видя, как тает лед во вновь обретающем тепло взгляде.
   - Спасибо! - говорит он мне однажды просто так, без видимой причины, и проходит мимо.
   "За молчание?.." - "За терпение".
   Чувствую горячую волну, заливающую щеки и лоб. Ну, кто из нас двоих обычно проявляет чудеса выдержки, это-то известно!..
  
   *
   Ожидаемый Охотник объявился только на исходе зимы, и не один: как-то вечером Геллен привел к избушке двоих: Росни и Раэля. Чуть позже к нам присоединился Рэм.
   Не сказать, что присутствие черноглазого грубияна когда-нибудь вносило в мою жизнь заметную радость, но оживляло ее, несомненно. За первые же полчаса он умудрился не раз сказать мне колкость, при этом я ему ответить тем же не успевала, остановленная то Рэмом, то Эллорном. Впрочем, поймав пару раз взгляд Геллена на реплики упомянутого Охотника, почувствовала себя заранее отомщенной, понимая - уж Геллен не упустит возможности вежливо поизмываться в ответ.
   Но услышать их перебранки мне так и не удалось. Занятая хлопотами, я пропустила занимательный момент. Только поняла, что он уже состоялся, когда Росни, вполголоса ругаясь, с тихим бешенством ушел в ночь, и не возвращался к нам, по своему обычаю, до рассвета.
   Вечером Рэм, поглядывая на третьего Охотника, объяснил крайне нервное состояние друга: недавно стало известно, что эйльфлёр Нейэль, Старший в семье, в которой провел детство Росни, не ушел вместе со всем своим родом Красными Скалами, как до того все предполагали. Эльф, оказывается, погиб в первые дни вторжения; и не он один из семьи.
   Эллорн, задумчиво смотревший на протяжении всего рассказа в очаг, с тем же выражением перевел взгляд на Геллена. Я ничего не услышала в ментале, но надо было видеть, как вдруг вспыхнули щеки не часто смущающегося эльфа!
   - Насколько я знаю, эльфы твоего рода весьма сильны невидимой силой. - сдержанно заметил Рэм, провожая взглядом выскочившего вон младшего эльфа.
   Эллорн неопределенно пошевелил рукой, его жест одинаково мог означать и "да, так и есть", и "мало ли чего болтают". Раэль, рыжебородый и несколько тяжеловатый мужчина, выглядевший вдвое старше Рэма, хитро сощурился:
   - Про вас, светловолосых, легенды слагают... будто ты, принц, в мысленной силе равных не имеешь, и лишь король Эманель тебе соперник?..
   Вновь неопределенное пожимание плечами. Рэм, похоже, отступился с вопросами, но другой Охотник не унимался. У меня даже начало подниматься раздражение против его дотошных расспросов, но, подумав, осознала его право их задавать. В конце концов, это мы приглашали его, и он должен был знать, кого поведет. Ведь в случае непредвиденного инцидента он понесет за нас ответственность.
   Сам Эллорн не выказывал и тени недовольства. Да, он был немногословен, но не прекращал беседы, и не пытался уклониться от нее.
   Рэм долго молчал, думал о чем-то своем, важном. Вечер плавно перешел в глубокую ночь, и я уж, было, заподумывала уйти спать, как вдруг поняла, что что-то не так. Рэм, выведенный из задумчивости, переводил тревожный взгляд с Эллорна на меня и обратно, Раэль в упор глядел на принца. Сам Эллорн словно окаменел в спокойствии, красивый профиль четко выделялся на фоне красных углей в очаге, неподвижный, как статуя.
   - Так что же? - требовательно повторил Раэль. - Не отмалчивайся, Эллорн! Я был там, я прибежал одним из первых. Я видел ваши памятки, я держал в руках кинжал в изумрудных ножнах, тех самых, что сейчас висят на твоем поясе! Уж их-то не спутать ни с чьими иными. Шестнадцать памяток, четырнадцать ваших, две Охотников. Я знал их обоих, они были славные ребята... Руди исходил весь Трабб вдоль и поперек, Рэя я сам... сам обучал мастерству много лет. Ты не знаешь, видимо, но Рэй был моим воспитанником. Моим другом, моим сыном. Как же так вышло, что ты - вот он, живехонек и здоровехонек, а они? Они мертвы. Кто и за что убил моих друзей, эйльфлер? И почему жив ты один?
   - Получается, они погибли из-за меня. Кровопролития можно было избежать, прояви я больше терпимости, но я не сладил с собой. - просто ответил Эллорн, и Раэль болезненно сморщился. - Я был слишком озабочен своими переживаниями, вспылил, и потерял бдительность. Гномы отреагировали моментально, схватились за топоры. Они... они оказались удачливее в тот раз. Когда я пришел в себя, и попытался закрыть своих, всех наших уже перебили. Рэй погиб одним из первых. Второй Охотник, имени которого я до сего дня не знал, попытался вмешаться, и его тоже убили. А я... наверное, судьба оставила меня в живых в наказание, чтобы каждый день, вспоминая о резне на Безымянных Полянах, я помнил, какой ценой они расплатились за мою несдержанность. Я оказался только ранен. Когда гномы насыпа'ли курган над погибшими, я был рядом: я истекал кровью и корчился от боли, прощаясь с Охотниками и своими детьми. Гномам же внушил, что и меня похоронили в неглубокой могиле. Они ушли довольные, распевая песни и выкрикивая глупые угрозы. Ты не знаешь, Охотник, никто до нынешнего вечера не знал, кроме эйльфлер, но с Полян все гномы ушли живыми, хоть и не далеко. Я отлежался, догнал их, и перебил, два с половиной десятка - без жалости и сомнений!.. А потом по одному перетащил назад, и бросил на опушке, рядом с могилой эйльфлер. Там же, рядом с ранее собранными памятками Охотников и эйльфлёр оставил и свой кинжал. Я понимал, что мне не уйти, если гномы вдруг прибегут к своим на помощь, и поймут, что кто-то из эйльфлёр выжил. Ножны должны были уверить их в моей смерти, я надеялся, их легко узнают. Так и случилось. Никто не искал убийц, все решили, что вначале гномы вырезали нас, а потом умерли от полученных ран. Нелепое объяснение, странно, насколько легко его приняли. Вот и вся тайна Безымянных Полян. Неприглядная, надо признать.
   Раэль прерывисто вздохнул, Рэм по-прежнему пристально приглядывался к нам из своего угла. Эллорн, наконец, нарушил неподвижность, и обернулся, задумчивый и печальный.
   - Ты спрашивал, насколько я силен? Достаточно силен, Охотник. Я могу внушить видения. Могу внушить ложные образы, мысли, и даже чувства. Временные, конечно, но достаточно сильные. Моей силы вполне могло хватить на всех, но я сплоховал. Противостань нам в тот день люди, мне было бы проще. Но гномы... их разум неподатлив. Однако я не оправдываюсь. Виноват в гибели Охотников я один.
   - Это хорошо, что ты понимаешь. - Раэль, суровый, говорит, как втаптывает слова в пол. - Это правильно, что ты помнишь. Ладно, Эллорн, я буду вашим провожатым.
   - Спасибо. Я очень ценю твою помощь, Охотник! - вежливо благодарит Эллорн.
   Я прикрыла глаза, вспоминая. Рэй... Мы много гуляли по Зачаровню, Охотник и я. Вечерами я приходила в его беседку, и он рассказывал о своих странствиях. Рассказы бывали смешными. Его незлобивость поражала, веселость притягивала. Ни ненависть, ни высокомерие, ни чванство - ничто не пятнало его душу, он как листок кувшинки, плавал в мутной воде межрасовых конфликтов и не пачкался в них ни капли.
   Ушедшая в воспоминания, я как-то не сразу осознала полный смысл признания Эллорна. И хорошо, что не сразу, постепенное осмысление ситуации позволило не испугаться. Как он сказал?.. "...Да, я могу внушить видения. Могу внушить ложные образы, мысли, и даже чувства. Временные, но довольно сильные".
   Развернула мысли, инстинктивно зажатые в первом порыве, выровняла дыхание и душевное состояние. Позвала мысленно: "Эллорн! - он не откликнулся, вновь замер в неподвижности, только блики огня играли его тенью. - Эллорн!.. - крикнула, встревоженная его нежеланием отзываться. Он поднял голову, посмотрел прямо. - Мы вроде договорились доверять друг другу?"
   "Это правда. Прости меня".
   Хорошенько обдумала следующую свою фразу, прежде чем отразила ее ментально: "мне не страшно". Он еле заметно качнул головой, что могло бы обозначать и вопрос, и легкое недоверие.
   "Мне не страшно, Эллорн! Что ж, теперь я знаю, как у нас все начиналось. Не сказать, что сильно удивлена. Но сейчас, здесь, твое признание ничего не меняет. Я люблю тебя, и я верю тебе!"
   Молчание полное. Только неотрывный взгляд, с вполне знакомым отстраненным ожиданием. Погруженные в тяжелые мысли, ни Рэм, ни второй Охотник не обращают внимания на наши беззвучные переглядывания. Случайно?.. Намеренно?..
   "Можешь увидеть сама" - предложил эльф, и слегка потянул меня в память. Ну-уж-нет! "Не делай этого!.. - крикнула, решительно отрываясь от контакта, оставляя лишь поверхностное восприятие. - Не оскорбляй меня настолько!"
   Эллорн заметно удивился, но настаивать не стал. "Как пожелаешь, - согласился без спора, чем сильно удивил меня. - Я подумал, таково твое желание. Возможно, я был неправ" - "Именно. Никакого насилия. Можешь вообще не объясняться!" - "Но я хочу объясниться! - возразил он резковато. - Я - сам! - хочу этого. И если ты, все-таки, желаешь знать - спрашивай, Элирен".
   О. Ну, если так... ладно. "Скажи, почему ты..."
   "Почему я это начал?" - нетерпеливо перебил эльф, я отрицательно тряхнула головой.
   "Да нет, это-то понятно: если допускалась хоть малейшая вероятность, что я - Иринон, ты не мог поступить иначе!.. Вопрос в другом: почему ты перестал внушать?"
   Он покривил губы, и вновь опустил голову, спрятал лицо в тени.
   В чем дело? Ты что, смеешься?! И чем я позабавила в этот раз?..
   "Прости... - через паузу ответил эльф, по-прежнему скрываясь в неверных тенях. - Несколько неожиданно. Я опять оказался не готов к твоей реакции... прости, любимая!"
   Нервно дернула плечами, не понимая причин внезапной веселости. Прикинула, что такого особо... непродуманного ляпнула, рассмешив настолько.
   "Ты - образец разумности! - заверил Эллорн. - Дело во мне. Я так долго мучился сомнениями!.. Все гадал, насколько сильно испугает тебя правда, и страшился, что не найду достаточно веских оправданий. А вышло наоборот, ты оправдываешь меня. Ты очень чуткая женщина..."
   "Не увиливай, Эллорн! - твердо оборвала поток незаслуженных восхвалений. - Вопрос задан. Если ты действительно готов к откровенности, самое время начинать".
   Он откинулся на стену, полностью освещенный скупыми отблесками огня в очаге, и я поняла - эльф сделал так намеренно. "Я не переставал. - признался с легким вызовом. - Я давил до последнего дня, до самой минуты расставания. И поверь мне, усилия были нешуточными!"
   Озадаченная, я нервно потерла лицо ладонями. Перед глазами, как наяву встали все подробности наших непростых "отношений" в Зачаровне. Не понимаю. Разве я смогла бы вырваться из-под внушения? Могла бы уйти, если бы... если бы оно подействовало?.. С его-то силой!.. да я и помыслить бы не посмела!.. Или... внушение не подействовало совсем?.. Сразу не подействовало?!
   "Выходит, так. Я не сразу понял это, вначале все указывало на успешность моих усилий. Некоторые настораживающие моменты я отнес к особенностям твоего характера, и обычным женским капризам. Увы, все оказалось намного сложнее, но я очнулся довольно поздно. И изменить что-либо уже был не в силах, ты отвергла меня, решительно и бескомпромиссно. Твоя неподатливость стала очевидной, мне ничего не оставалось, как только тебя отпустить. Нет, конечно, оставался еще вариант задержать тебя в Зачаровне!.. к нему я прибегал крайне редко, но при необходимости использовал без колебаний!.. В моих покоях крепкие двери, и надежные решетки". - предельно честно пояснил он, пристально вглядываясь в мою реакцию. Я старательно изображала невозмутимость. Вряд ли успешно, но хоть не вздрогнула на последней фразе, и то ладно.
   Ну почему тебе так нравится меня дразнить?..
   "Да уж! Способ простой и довольно приятный!.." - вызывающе согласилась, не подумав о последствиях. Он помедлил лишь мгновение, и я поняла, что попалась: бросив ему открытый вызов, мне теперь придется либо защищаться до конца, либо сдаваться прямо сейчас. Ну нет эльф, довольно с тебя легких побед!
   "И действенный", - в тон мне согласился Эллорн, блеснув взглядом.
   "При твоей безжалостности, на пощаду шансов не оставалось!.." - не отступила, сжимая руки в кулаки с усилием, от которого заломило пальцы.
   "Ни единого!"
   "...И помощи ждать не приходилось... кто осмелился бы спорить с хозяином? Глупости! Да еще из-за какой-то смертной. Скорее, меня бы сочли неблагодарной эгоисткой!.."
   "Вне всяких сомнений!" - подтвердил он, по-прежнему нимало не смущенный.
   "Интерес эльфийского принца - высокая честь для безродной бродяжки?.."
   "Я бы постарался сгладить неприятные моменты".
   "Наверное, вначале я была бы счастлива..."
   "Моя забота стерла бы горечь первых обид!"
   "...но не долго. Ты бы скоро пресытился!.."
   "Или нет. Кто знает?"
   "Брось! Вряд ли интерес такого рода длителен. А что потом?.. Изгнание?.. Забвение?.."
   "По твоему желанию. Ты могла бы остаться в моем Дворце навсегда!.."
   "Кем?! Очередным опостылевшим трофеем?.. Раздражающей тенью былого увлечения?.."
   "Значит, я бы тебя отпустил!.."
   "Вряд ли, Эллорн. Ты и сам знаешь, что нет. Для меня все было бы кончено, едва начавшись. Ты бы быстро наигрался. Еще одна, в ряду других... скольких до меня? - нет, не отвечай! Не смей. Это не вопрос".
   "Ты могла бы прожить в покое и тишине долгие годы!" - с изрядной долей иронии утешил он, и у меня сжалось сердце от подобной черствости. Как можно шутить такими вещами?!
   "О, в твоей чуткости я не сомневаюсь!"
   "И правильно. Я не жесток сверх меры, мне не чуждо сострадание к побежденным".
   Не выдерживая внутреннего напряжения, я невольно соединила вместе ладони, прижала их крепко, как бы находя опору в себе самой. Эллорн с насмешливым интересом смотрел в упор, в красивых светлых глазах отражались малейшие проявления моей слабости.
   "Но ты - не победил. - напомнила из последних сил. - Я сбежала!"
   "Я - позволил! - тебе сбежать" - свысока уточнил он, и я все-таки разозлилась.
   "Когда противник настолько слаб, это не победа, а расправа!.." - замирая от собственного бесстрашия, бросила открыто.
   "Слова различны, но суть - одна" - возразил он без насмешки и без гнева, просто, как очередную истину. И я поневоле согласилась. Действительно, идеальные рассуждения сильно расходятся с реальной жизнью.
   "Что же помешало обречь меня подобной участи?" - угрюмо поинтересовалась, страшась услышать в ответ что-то вроде "я не успел". Он слегка пожал плечами.
   "И подарить идеальный повод для ненависти? Нет, Элирен. Не скажу, что не обдумывал подобное, но к тому времени уже понимал: применив силу, я использую последний довод. Если он не сработает, я потеряю тебя окончательно. При твоем невозможном упрямстве ты не оставишь попыток сбежать, и одна из них обязательно удастся".
   "Ты мог меня очаровать... - улыбнулась, вспоминая, как теряла голову от его самых легких прикосновений. - Подпоить, притвориться, ментально подавить... к воргам, Эллорн, не убеждай, что за столько лет не освоил парочку хитрых приемов соблазнять легко!.."
   "Да, думаю, мне бы удалось нечто подобное без труда..." - согласился он, покусывая губы.
   "Именно! Ты мог легко получить желаемое, эльф, без решеток и угроз. Я не пряталась - да от тебя и не скроешься, - мое увлечение тобою видел каждый встречный!.. даже Баннед раскусил меня с первого взгляда. Почему ты не воспользовался?.."
   "Твоей слабостью?.. - напрямую уточнил он, и жестко усмехнулся. - Мне мало этого! Ни насилие, ни обман не отдавали тебя полностью, я получил бы оболочку, но не душу. Мне было мало этого тогда, и сейчас ничего не изменилось!.. Я тоже хотел всё! - я подавилась воздухом, внезапный переход от легкой иронии к глубинной открытости ошеломил. Его сверкающий взгляд пронзал насквозь меня, стены и сложные воспоминания. - Собственное бессилие сводило с ума!.. Я разрывался между гневом и отчаянием, между желанием немедленно тебя найти, и страхом, что уже слишком поздно. Да еще и острота чувств настораживала, я впервые испытывал настолько сильный интерес... в общем, ты знаешь, что я выбрал. Я сдался".
   Я все-таки спряталась в ладонях, слишком перегруженная эмоциями, чтобы осмелиться хоть что-то ответить. Он сдался, спасая нас - тогда, и только что повторил свой подвиг, ведь кто знает, куда бы завели опасные игры!.. Ну почему, почему я не умею останавливаться вовремя?!
   Я не знала слов, способных отразить всю полноту моей любви к нему, моей благодарности его великодушию, и моего раскаяния за прошлое...
   Бесконечно долгое молчание накрыло тесную комнатенку, милостиво укутав своим душным одеялом. Переполнявшие меня чувства едва не утопили в своей безмерной глубине. Я почти обрадовалась, когда порыв ветра над крышей взметнул пламя в очаге, разорвал сонный танец теней, придал смятение мыслям.
   "Прости меня!" - вновь попросил Эллорн, и я со слезами прошептала вслед:
   - Прости меня, любимый!..
   Внимательные взгляды Охотников и объятия эльфа настигли одновременно. Прежде, чем окончательно спрятаться в тепле его ласки я успела поймать озадаченное выражение на лице Раэля, и бесконечное сострадание в добрых глазах Рэма. Как хорошо, что ни один из них не понял истинной причины слез!..
  
   *
   Утром недолго прощаемся с Рэмом и Росни, уходим вслед за Раэлем в сторону невысоких лесистых гор. Не выдержав, оглядываюсь - Охотники стоят на опушке, внимательно смотрят нам вслед: Рэм чуть впереди, Росни сзади, за левым плечом в полушаге.
   Дорога выходила отнюдь не радостной, и уж точно - не легкой. Раэль старательно обходил самые непролазные места, но в такой глухомани трудно найти проходимые пути.
   - Нам не пройти напрямую, тут нет хороших дорог. - скупо объяснил на одном из привалов Охотник. - Но вас провожу так далеко, насколько понадобится. Только уж и вы не темните, давайте начистоту: куда вам точно нужно, в какие земли?
   - А где самые глухие места на Западе? - интересуется Эллорн, прикрывая меня своим плащом. Уже который день мне нездоровится, часто кружится голова.
   - Да кто его знает! Места здесь кругом нехоженые, почти не разведанные. Где-то там, совсем далеко, обитают Серые... правда, с тех пор, как на Острове их потрепали, о них и слыхом не слышно, но - кто его знает, что они замыслили?
   - Далеко до их земель? - вступает в разговор Геллен.
   - Далековато, надо признать: месяц пути, может и больше. Мы в те края не ходим. А по берегам здесь, дальше на юго-западе, поселений, считай, и вовсе мало. Рыбаки не любят эти воды, слишком холодные, говорят, рыбы мало. Дикие места, одно слово... Не то, что юг, к примеру, или восточная сторона. Пустынные.
   - Значит, самые нам подходящие. - соглашается негромко Эллорн. - Уведи нас подальше от заселенных территорий, Охотник. Подойдет любая долина, любой лес, лишь бы поглуше, и рядом никого.
   - Сложную задачу ты ставишь, Эллорн! Ну, да попробую.
   "Ты не передумала, Элирен?"
   "А что иное нам остается, мой принц? То, что приближается, пугает меня. Это опасность, и она все ближе. Я никого не хочу подвергать опасности".
   Эллорн крепче сжимает объятия.
   Мы долго петляли среди невысоких, сплошь заросших лесом гор, сворачивая то ближе к западу, то уклоняясь дальше на север. Действительно, в хаосе сплошных хвойных чащ трудно было искать пути. Чем дальше, тем западные земли нравились мне все меньше и меньше. Это был очень неприветливый, очень дикий край.
   Мне с каждым днем становилось все хуже. Ни эльфы, ни Охотник, ни я сама не понимали, что со мною, но я необъяснимо теряла силы. Словно костер моей жизни, ранее горящий ярко и ровно, стал постепенно угасать.
   Эльфы варили разнообразные отвары, Охотник приносил местные коренья, растирал их между камней, и заваривал в кипятке. Их усилий хватило лишь на то, чтобы помочь мне справится с тошнотой и головокружением, но слабость победить не удавалось, она усиливалась.
   Однажды мы вышли к странным каменным выростам: не поймешь, что они такое, голые скалы уступами, между ними узкие щели, там и тут понизу текут ручейки.
   - Не передумали? - спрашивает с надеждой Охотник, Эллорн отрицательно качает головой. - Тогда советовал бы вам покаместь переждать здесь. Скоро дожди начнутся, она совсем расхвораться может.
   - Наверное, мы останемся здесь, Охотник. Спасибо тебе за помощь! - благодарит Эллорн.
   Раэль берет плату, и уходит, пожелав нам доброго пути. Попрощавшись с ним, решительно вступаем в исполинский лабиринт.
   Чувствую себя по-прежнему скверно, и Эллорн с Гелленом старательно обшаривают окрестности, в поисках подходящего места для лагеря. Вскоре находится уютная сухая пещерка, с песчаным полом и довольно высоким сводом. Внизу, под ней - родник. Охота в этих краях совсем трудна, но эйльфлёр на то и эйльфлёр - рядом с ними трудно умереть с голоду, если только эльфы сами о том не позаботятся.
   Вскоре, и впрямь, погода портится. Заметно теплеет, но весна приносит с собой ливни, не прекращающиеся по многу дней. На некоторое время я почувствовала облегчение, и сразу начала подумывать о том, чтобы двигаться дальше. Мы итак слишком долго задержались на одном месте, я вполне понимала, как опасно наше положение. Да, вроде бы окрестности были не обжитыми, но мы не знали этих мест, и даже Раэль не знал их хорошо.
   Эллорн, как всегда, наотрез отказывался обсуждать со мною любые планы, а Геллен последнее время был и вовсе неразговорчив. Однажды, проснувшись среди ночи, я случайно оказалась свидетельницей их спора. Вначале бездумно слушала в полусне - полубреду голоса, звучавшие рядом, а когда вдруг осознала, что происходит, было поздно затыкать уши.
   - ...я сам теряюсь в догадках. Но перемены все ближе, и возможно, ее недуг - их начало. Если состояние Элирен не улучшится в ближайшие дни, ты покинешь нас.
   - Вот так, внезапно?
   - Я предупреждал с самого начала. Оставь, Геллен! Ты давно не ребенок.
   - Прости, но я - не согласен! Ты обрекаешь себя на ужасное... это несправедливо!
   - Этот мир вообще несправедлив, ты разве еще не заметил?..
   - Ладно, сознаю, я заслужил твои насмешки. Но я все равно не уйду, ну хотя бы, не сейчас!..
   Видимо, разговор перешел в ментал, я довольно долго ничего не слышала, и вот, когда уже совсем, было, задремала, вновь послышались слова, от которых вздрогнула.
   - Я никогда тебя не ослушаюсь... - тихий, надломленный голос Геллена настолько изменился, что я вначале не узнала его. - Но пожалуйста, Старший, прошу!.. - не прогоняй меня!..
   Не знаю, на чем они порешили, Эллорн вскоре пришел ко мне, а Геллен до рассвета бодрствовал, сидя у самого входа в пещеру. Изредка просыпаясь, я видела его силуэт, освещенный полной луной. Утром они вели себя как ни в чем не бывало, и я не посмела спрашивать.
   Мои опасения, к сожалению, оказались ненапрасными. Вернувшись однажды из дневных шатаний, Геллен с неприкрытой тревогой сообщает:
   - Я видел смертных. Много, около тридцати. Одеты в балахоны, вроде тех, что на Серых были. Шли гуськом, на запад.
   Эллорн молчит. Я решительно подсаживаюсь к ним.
   - Со мной уже все в полном порядке. - честно вру, глядя в умные, все замечающие глаза. - Нельзя больше здесь оставаться, надо уходить немедленно. Прямо сейчас.
   - Утром. - решает Эллорн, и Геллен досадливо кривит губы, но молчит. Кивнув нам, уходит наружу - до ночи его очередь дежурить, потом его сменяет Эллорн. У меня опять, как назло, поднимается жар, но я запрещаю себе даже шевелиться. Пусть эльфы считают, что я действительно здорова. Пусть не рискуют напрасно.
   Эллорн возвращается часа за два до рассвета, смененный вновь Гелленом. Он трогает мой мокрый лоб и тут же отчитывает за притворство, обидно, как всегда. И, как всегда, я прощаю ему все уже спустя мгновение. Под утро, успокоенная им, проваливаюсь не то в сон, не то в бред, не предполагая, насколько страшным будет пробуждение.
   *
   - Опасность!!!
   Я откатываюсь в глубину пещеры, просыпаясь и нашаривая оружие одновременно. Открыв глаза, вижу мелькание теней по стенам, понимаю: Эллорн у входа раскидывает в стороны фигуры в серых длинных накидках. В их руках сталь отсверкивает скупыми утренними бликами; у эльфа в одной руке короткий кинжал, в другой - вырванная из земли длинная жердина, одна из тех, что подпирала настил над входом.
   Снаружи явственно доносятся звуки другой борьбы, один раз - фраза на эльфийском очень неприличного содержания.
   Я не знаю, сколько это продолжается: пять минут, или пять часов. В один из моментов рядом с принцем оказался Геллен. Они поворачиваются спиной к спине, и я замираю, наблюдая схватку в оцепенении, никак не в состоянии сообразить, что мне-то делать? Не под руку же эльфам соваться?..
   Когда ж они закончатся, эти тени в серых балахонах?! Вокруг немыслимо умелых эльфов уже не меньше двух десятков тел, а снаружи все лезут и лезут...
   Потом, после, замечаю, что успела не только подхватить короткий меч Эллорна, но и пристегнуть собственный пояс с ножнами. А тогда время отмерялось мгновениями, впечатывалось неподвижными картинами, написанными ярко и неправдоподобно отчетливо неизвестным мастером прямо в моей памяти. Эти картины остались со мной до конца, до последних моих минут:
   ...жердина в руке Эллорна ломается пополам, он перехватывает один из обломков посредине, не теряя темпа, не промахиваясь ни разу, замысловато отбивается, раскручивая его перед собой. Геллен, вооруженный полностью, движется медленнее принца, в другом ритме: рваном, непредсказуемом...
   ...я не помню когда, но оказываюсь третьей стороной в их обороне. Просто, вдруг очнувшись, понимаю - податливая мягкость, через которую движется сейчас сталь в моей руке, человеческое тело. Привычно придерживая руку, вывожу клинок как можно скорее вновь в боевую позицию. Ничего не помню, но уверена - кровь на лезвии появилась не мгновение назад. Как минимум, три мгновения.
   ...- Лучники!.. - кричит Геллен, и эльфы слажено отшагивают, отступая с открытой площадки.
   Я не успеваю за мысленным приказом Эллорна: "назад!", спотыкаясь, кубарем лечу на пол, и эльф припадает на колено, прикрывая еще и меня от тянущейся со всех сторон смерти. Через два стука сердца я вновь на ногах. Эллорн успевает подхватить с пола чей-то длинный неуклюжий меч, отбрасывая измочаленный обломок.
   ...резкая боль, дернувшая правую руку выше локтя, смазывает траекторию удара. Всё равно успеваю, но застрявший в рукаве наконечник неприятно бередит неглубокую рану, а времени его выдернуть нет...
   ...неловко подламываясь, Эллорн клонится на меня. Сначала падает на колени, после мягко валится на бок. Знакомые серые стрелы, мерзко подрагивая оперением, пробивают его куртку, застревая в теле. Я падаю поперек него, под ощеренные страшные рожи, не выпуская оружия - что ж, теперь надо отбиваться вот так, с пола. Ты ведь воин, Колючка, ты помнишь, как убивают?..
   ..."Ты эльф? - спрашивает, картавя, один из Серых. Прижатая к полу, не могу даже головы повернуть - держат за волосы. Тот вновь настойчиво повторяет: - Ты эльф?" - и я с ненавистью соглашаюсь: "эльф!". Он радостно скалится, мне тут же заворачивают руки за спину, скручивают накрепко кожаным ремнем.
   Вдруг понимаю, что свободна - ремень лопается; с непонятно откуда взявшимися силами отшвыриваю того, что держал, кидаюсь к неподвижному Эллорну. У него справа на поясе небольшой мешочек, что носят все эльфы: пара бинтов, пропитанных особым составом, способным быстро остановить кровь. В удивлении замечаю, что все стрелы выдернуты, валяются здесь же, рядом, наконечники их в крови и... том, что я приказываю себе не видеть. Только краем сознания задеваю взметнувшиеся надо мной ножи, распахиваю на эльфе куртку, отрывая застежки. И время замирает. Ровно настолько, сколько потребно для быстрой перевязки самых глубоких ран.
   Мое неловкое движение заставляет его застонать и открыть глаза. Я не выдерживаю замутненного болью взгляда, теряю реальность в радужной дымке... Слезы?.. Удивляясь, что все еще жива, оглядываюсь: ужасное существо в косматой драной шкуре, все обвешанное какими-то отвратительными амулетами, жутко трясется над нами, беззвучно шевеля бледными губами. Серые балахоны отступают перед ним, не прекословя, опускают оружие. Зачем-то, видать, ему нужны именно эльфы, и именно живые?..
   Колдун! - я инстинктивно отстраняюсь, слышу предостерегающий шепот Эллорна: "не надо!.." - и вижу, как буквально оплетенный веревками Геллен немыслимым образом вырывается, сшибая собой, отталкивает от нас Колдуна. Сам, не удержавшись, тоже валится, его начинают избивать.
   ...я падаю в свалку над эльфом, получая сразу два удара, после которых несколько мгновений выпадают из моей памяти. Очнувшись, вновь пытаюсь сопротивляться попыткам оттащить меня от корчившегося Геллена.
   ..."Довольно, прекрати!" - не сдерживая гнев, мысленно прикрикнул Эллорн. Его окрик совпал с очередным пинком в живот, я свернулась клубком, пытаясь начать вновь дышать. Вдох все не получался.
   "И ты, Геллен. - совершенно ровным тоном, несколькими мгновениями позже, принц. - Не смей больше раздражать их. Очнитесь, наконец! Не теряйте присутствия духа, сдерживайте эмоции. Спокойствие принесет больше пользы и вам, и мне".
   Колдун, шипя, как рассерженный кот, поспешно убирается за спины Серых, оттуда бормочет и выкрикивает какие-то угрозы. "Что он лопочет?" - спросила я, не понимая и половины выкриков. "Он обещает земле, что отдаст ей бессмертные жизни врагов. Они здесь верят в очищение огнем, способного забирать чистую силу, которая переходит после ритуала в воинов их племени. - простодушно пояснил Геллен, все пытаясь оглянуться на умолкшего принца. - Старший, что с тобой?!" - "Не трать силы. - тут же отозвался Эллорн невозмутимо. - Меньше шевелись, и лучше - молчи".
   Задыхаясь от горя, я смотрела в посеревшее лицо.
   "Ты тоже, Элирен. - тут же отреагировал чуткий эльф, уловив мои помыслы уж не знаю, каким образом: разум я закрыла накрепко, глаз он сам не открывал. - Довольно неразумных поступков!.. теперь всё подчинено одной задаче - выжить. Это приказ. Выжить. Любым путем".
  
   *
   Вдруг понимаю, что меня тащат, подхватив под локти; впившиеся в запястья веревки рвут кожу. Стискиваю зубы. Не сметь распускаться! Рано еще, как я понимаю.
   "Мне нравится твой оптимизм. Не теряй его подольше!.." - Геллен.
   Ладно-ладно, эйльфлёр, посмотрим, насколько хватит моей выдержки. Не суди строго, если что...
   В доме нас растащили в стороны, никому не развязали рук, даже едва не теряющему сознание Эллорну. Геллена, вновь попытавшегося дернуться уж не знаю за какой надобностью, повалили на пол, и некоторое время били ногами, но быстро прекратили. Эльфа бросили лежать посреди комнаты, он оставался недвижим, и я запаниковала. Но Геллен просто приходил в себя, вскоре он зашевелился, осторожно разомкнул веки, исподтишка наблюдая за происходящим. Принца посадили на лавку в угол, поглядывая хмуро, стали по сторонам, готовые пресечь любые попытки освободиться. Меня толкнули в другой угол, сесть было не на что, я прижалась спиной к теплой стене, и мягко сползла по ней на пол, устраиваясь удобнее, оберегая саднящие царапины.
   Совершенно седой старик в темных одеждах прошаркал не спеша, сел на заботливо подвинутую под оконце лавку, в скупые лучи хмурого дня. Хоть и сморщенное временем, его лицо сохранило ясно заметные следы былой красоты. Эти слишком правильные для обычного человеческого облика черты сразу вызвали смутные подозрения, но окончательно все стало понятно, лишь когда было произнесено имя:
   - Росет?.. - узнавая, окликнул Эллорн.
   - Староста Орост. - поправил старик, с трудом выпрямляясь на лавке, стискивая худыми руками посох. - Теперь мое имя Орост, эльф. Я избрал его сам, отказавшись бродяжничать... впрочем, сейчас речь не обо мне. Как же ты так, Эллорн?.. Ты, лучший среди Белых Убийц, позволил так легко с собой справиться?..
   Геллен явственно заскрипел зубами. Принц и бровью не повел на насмешку. Он осторожно откинулся, уперся плечами в стену позади, стараясь не потревожить переставшие на время кровоточить раны. Намотанные мной наспех тряпки почернели.
   Я искусала губы в кровь, заставляя себя отвернуться, но так и не смогла отвести глаз. Как еще не впала в истерику, глядя на окровавленные бинты, не знаю. Геллен держался подчеркнуто неподвижно, что наводило на мысли о том, насколько сильно ему досталось, пока он пытался прикрыть нас с Эллорном.
   - Наслышан о твоих делах. - помедлив, предупредил Орост. - Говорят, видели тебя не так давно на Острове. В Башнях!.. А?..
   - Возможно. - насмешливо согласился Эллорн, обретая почти нормальную улыбку. - И многие из тех глазастых смогли вернуться?
   - Ну-ну, ты не меняешься!..
   - Орост, ты знаешь, я не смогу измениться настолько, чтобы перестать быть собой. А меня, истинного меня, ты когда-то знал неплохо, как мне казалось... Или это старость ослабляет твою память?
   - Я-то тебя знаю, беловолосый!.. мне ты не был врагом. Но им, остальным, ты никогда не был другом. О тебе хорошо помнили еще наши прадеды!..
   - Меня ты уже взял, человек. - устало напомнил эльф. - Этого ли не довольно? Отпусти детей. Они дадут слово не возвращаться, и не мстить.
   "Никогда!.." - "Молчи, Геллен!".
   Орост тяжело поднялся, подошел, остановился против принца. Эллорн поднял голову.
   - Ты знаешь цену нашему слову. Моему приказу они подчинятся. А я останусь добровольно.
   Староста без злобы долго смотрел ему в глаза, потом поочередно оглядел нас с Гелленом. И вздохнул.
   - Нет, Эллорн. Я не позволю вам уйти, и раскрыть наше убежище!.. Я не позволю вам привести своих, и выгнать нас вновь. Мы пытаемся выжить. Ты, Старший, и сам должен понимать, родство не в счет, когда заходит речь о безопасности целого народа.
   - Ты погубишь всех, старик!
   - Мы сумеем сохранить тайну.
   - Орост, ты знаешь эйльфлёр. Рано или поздно они придут сюда!..
   - Мы будем готовы.
   Эллорн громко рассмеялся. Совсем не вызывающе, без издевки, как на действительно смешную шутку.
   - Тебе не уйти от расплаты. - ничуть не угрожающе, просто, как констатацию факта озвучил принц. Старик сердито пристукнул палкой.
   - Подумай еще раз, Орост!.. - тихо предложил Эллорн, глядя в мой угол. На миг я зажмурилась. - Подумай хорошенько. У тебя буду я и мое обещание.
   - Я уже подумал, эльф! Нет.
   Он прошаркал к своей скамье, нас тут же подняли, окружили плотно ворги. За толпой я перестала видеть эльфов.
   - Последний вопрос, Орост! Когда нас казнят?
   - На рассвете, Эллорн. Колдун готов хоть сейчас, у него уж и место подготовлено. Но я жду разведчиков с юга. Молодым должно участвовать в ритуалах.
   "Элирен, держись за меня. Ты слышишь?" - "Я слышу вас обоих". - "Хорошо. Только не теряйте контакт! Геллен, не выплескивайся! Твои эмоции ослабляют ментальный поток... берегите силы. Думаю, в пределах деревни я услышу вас обоих".
   "Я в какой-то яме, у самого обрыва... Стены земляные, ступени наверх, железная решетка, за ней - деревянные створы. Где вы?" - "Я в том же доме. Запихнули то ли в подпол, то ли в чулан... Полки по стенам, солома на полу. Есть маленькое оконце, но с решеткой, руки не просунуть. А ты, Эллорн?" - "Где-то в амбаре, как я пониманию: потолок низкий, окон нет, но есть широкие лари с весьма удобными крышками. Вы связаны?" - "Я освободилась от веревок" - "Геллен?"
   Спустя время ментал донес раздосадованный ответ: "я связан".
   "Ненадолго можно расцепить мысли. - позволил Эллорн, сам ощутимо ослабляя ментальное давление. - Помолчите, и послушайте своих стражей. Попробуйте определить их количество, осторожно прослушайте мысли. Только аккуратно! Орост не глуп, он знает, или догадывается о способностях эльфов. Стражники могут быть предупреждены. Старайтесь не вызвать панику".
   Ободренная несгибаемым мужеством эльфа, смогла перебороть приступ липкого ужаса, и выползти из угла, куда забилась сразу, как за спиной с противным скрежетом захлопнулась массивная дверь. Как же трудно было сделать несколько шагов к крохотному оконцу! Разглядывая отблески множества факелов, рвущих непроницаемую тьму за ним, поняла, что наступила ночь.
   "Не поддавайтесь страху, дети!"
   Я постараюсь, Эллорн. Не надо, не трать на меня силы, я справлюсь сама. Не в первый раз костлявое рыло заглядывает через плечо...
   Правда, до этого дня смерть не подходила так близко.
  
   *
   "Трое. - первым откликнулся Геллен. - Сидят наверху, у самых створ. С поста не уйдут. Слегка побаиваются". - "А у тебя, Элирен?" - "Больше. Что... как у тебя, мой принц?" - "Сколько вокруг тебя стражей, Элирен?" - "Много больше, чем по силам мне. Да и вам обоим, думается, тоже. Оставь, Эллорн. Сколько их у тебя?" - "Пятеро. Сидят спокойно. Элирен, послушай меня: впереди ночь, а это достаточно долго. Как только вы с Гелленом окажетесь на свободе, я справлюсь со своими за пару часов. Пожалуйста, не упрямься!.."
   Я не могу сопротивляться, когда ты просишь таким тоном. Их больше полутора сотен. Да, Эллорн, скорее всего, вокруг дома старосты сейчас собралось все окрестное взрослое население. У меня самой похолодели пальцы, когда сосчитала их! - но я справилась с нервами. Я спокойна. И предлагаю вам, эйльфлёр, тоже проявить здравомыслие, которым вы так гордитесь. Подумайте: сейчас самые благоприятные условия для побега, пока Серые в толпе, пока что-то держит их вместе. Вам надо уходить.
   "Не знаю, но попробую. - расслышала отклик Геллена. Явно не на мою реплику. - Если воздействовать на молодежь, то может получится!.." - "Что вы затеваете?!" - "Не мешайся, Колючка. Мы пытаемся проявлять здравомыслие".
   Да, хотелось бы надеяться.
   Если бы не знала этих двоих настолько хорошо, обязательно попыталась бы спорить. Если бы знала их хуже, просто положилась бы на судьбу.
   "У вас времени - до полуночи. Потом, когда убедитесь в бесполезности усилий, убирайтесь!"
   "Что меня в тебе трогает, так это умение подбирать слова. Ты удивительно деликатна, женщина!" - "А ты удивительно упрям, эльф!" - "Да, я упрям. - подумав, согласился Эллорн. - Это новость для тебя?"
   Вопреки всем обстоятельствам, я рассмеялась.
  
   *
   "Много. - отрешенно подтверждает Эллорн. - Сто тридцать, это много".
   Довольно! Сколько можно оттягивать?..
   "Ваших стражей меньше. - громко обратилась сразу к обоим. - И полночь давно минула. Вам нельзя медлить".
   "Если попытаться еще раз..." - со слишком ясным сомнением возразил Геллен, мне тут же захотелось ответить грубостью, но принц опередил мой порыв.
   "Больше нельзя давить. - согласился он. - Если вызовем подозрения, Орост удвоит и наши посты. Займемся вначале твоими стражами, Геллен".
  
   *
   Тягучая ночь перевалила за середину, когда Торп понял, что двое его товарищей все же уснули. Хмуро пооглядывавшись, удостоверился: никто не видит вопиющего нарушения порядка, и не стал их будить. Намучились люди минувшим днем, да и, чего таить? - неспокойно на сердце от затеваемого. Не в первый раз, конечно, доводится бывалому воину врагов захватывать, да только эльфов-то вот впервые стеречь приходится... Боязно ему, в бессчетном количестве драк выстоявшем, находиться рядом с эльфом. Пусть и плененным, связанным, запертым накрепко... Да, запертым... А, все ж, проверить не мешает.
   Стараясь не разбудить уснувших, Торп отправился проверять надежность засовов подземного зернохранилища.
  
   *
   "Я не уйду один. - Геллен, упрямо. - Я не уйду без вас!"
   "Нет, конечно! - я, с легким раздражением. - Уходите вдвоем. Эллорн, прошу, не спорь сейчас! Мне не подчинить своих стражей, а тебе не справиться с целой сворой. Бегите же, пока не поздно!"
   "Приготовься, Геллен. - Эллорн. Совершенно невозмутимо. - Двоих я усыпил. Остался один, тот, что у самой решетки: надо заставить его отомкнуть засов и снять с тебя путы. У тебя не хватит опытности, а мне не направить его отсюда точно, потому - давай, одновременно, мягко... не перестарайся, он не должен потерять сознание, только лишиться воли..."
   "Не спорь, Геллен. - попросила, кожей ощущая концентрацию ментальных вихрей. - Послушайся Старшего!"
   "Я!.. не!.. уйду!"
   "Не кричи, ты мне мешаешь! - Эллорн, настолько строго, что подействовало даже на меня. И, через нескончаемо затянувшуюся паузу. - Всё, тебе пора. Прощай" - "Иду за вами!.."
   "Не смей!!"
   Окрик принца оглушил, как крепкий подзатыльник, у меня даже в глазах потемнело. Представляю, как досталось Геллену!
   "Почему?!." - почти шепот, почти всхлип.
   "Ее тебе не вытащить. - Эллорн, через долгое молчание. - А я сейчас не боец. Прости, сынок. Дальше ты сам. Уходи сейчас же!"
   "Прощай, эйльфлёр!" - у меня еще хватало сил не распускать сопли.
   "Ты не понимаешь, мальчик: эта женщина принадлежит только мне. - очень тихо, на грани восприятия, Эллорн. - До самого конца, до последнего своего дыхания. Здесь ты лишний, Геллен. Оставь нас".
   "Прощайте!.. Принц Эллорн... Элирен... Я не знаю, как... что? я буду без вас?.."
   Мы с Эллорном, одновременно:
   "Врата еще открыты, я продержу их открытыми, сколько смогу. Возвращайся домой, друг".
   "Ты будешь взрослеть".
   "Я постараюсь быть достойным моего рода, и твоего имени, принц Эллорн. Хотел бы когда-нибудь обрести частицу твоего мужества, приблизиться к твоей мудрости!.. Элирен, ты навсегда в моем сердце. Я не пойду Вратами, не жди!.. - отдаляясь, Геллен слышался все тише, ментальный посыл эльфа слабел. - Мой дом здесь".
   Мы словно и впрямь остались одни, я перестала стесняться быть услышанной еще кем-то.
   "Унеси нашу любовь, не разрешай им ее убить! - попросила Эллорна, больше всего на свете желая переубедить упрямого эльфа. - Позволь мне жить вечно, в твоей памяти!"
   "Память воина - ненадежное хранилище. - с непривычной грустью отозвался эльф. - Эта Грань навсегда впитала твой образ, мотылек, она приняла силу твоих стремлений, жар души. Для меня честь быть упомянутым вместе с твоим именем. Это я должен просить позволения остаться, хотя бы твоей тенью".
   Красивые каламбуры всегда удавались тебе неплохо, я знаю.
  
   *
   Маленькое зарешеченное оконце заметно светлело. "На рассвете" - сказал Орост, рассвет пришел.
   Утро... костер.
   Не смей раскисать! Не смей выглядеть жалко, Колючка.
   "Не плачь! - ласково утешил в незримом поле голос, что никогда не спутать с другими. - Не бойся ничего, я - рядом. Я же обещал, что всегда буду рядом. Как смела ты сомневаться в слове эйльфлёр?!"
   Вот оно в чем дело! Вот почему ты не ушел!
   "Не надо, мой принц, эта шутка вышла не смешной. Я знаю, что ты можешь уйти еще и сейчас. - предупредила, вслушиваясь в тяжелый топот сапог за стенами. Перекликаясь, встревоженные голоса ясно звучат в тишине нарождающегося дня. - Я понимаю, ты остаешься из-за меня. Я уверена, тебе не следует этого делать!"
   "Знаешь, сколько раз я произносил слова прощания?.. а теперь не найду их, достойных такой минуты!.. Прости меня, Элирен. За все, в чем и не помыслила никогда обвинить. И за то, что я собираюсь сделать, прости меня! Потому что ты не согласишься добровольно, а я больше всего на свете желаю оградить тебя от страданий!"
   Вокруг все нарастал ментальный накал. Я не понимала, что происходит, только чувствовала - он вновь борется. За меня?.. С судьбой?..
   "Эллорн!.. что ты делаешь?.."
   "Сливаю сущности. Подавляю твою волю. Так надо. Твой разум будет полностью в моей власти, и я заберу твою тревогу. Ты перестанешь ощущать страх. Ни отчаяние, ни боль не смутят твоего покоя. Ты ничего не почувствуешь, ничего не поймешь, ты будешь только со мною... с возможностью проснуться в то же мгновение, едва перестанет существовать опасность!.. Я наполню твой разум прекрасными снами, легкими и не страшными... Я поведу тебя, и буду ждать чуда - до последних мгновений... Но, если нашему пути суждено закончиться сегодня, мы уйдем вместе, быстро и не больно. Доверься мне, как доверяла всегда!"
   Неужели пять минут моего страха стоят твоего бессмертия?! Зачем, Эллорн?!
   "Спи, любовь моя!.. - поплыли, размываясь в очертаниях, стены, поблекла и пропала решетка окна... Небо раскинулось вокруг, и жаркая степь, как смятая простыня - до горизонта... Степь звенела, звенел прозрачный купол, отражая эхо нашего смеха. Сквозь нарастающий звон угадывались под дверью хриплые голоса, гремел засов. - Спи спокойно. Ты - моя. Всегда только моя!"
  
   *
   Рагнас, потрясенный, долго еще топтался у остывающего кострища. Разошлись все, кроме Старосты да Колдуна, да нескольких совсем маленьких детей, - все кончено, костер погас, на что смотреть? Дважды он пытался уйти, но ноги сами возвращали на поляну за околицей. Помимо воли юный воин стремился к кругу белой золы и закопченных ритуальных камней. Там, в центре, еще тлели головни, поднимался столбом едкий дым... "Зачем я стою здесь?" - не в первый раз спросил себя, и вновь не нашел ответа.
   Колдун, бормоча заклинания, старательно засыпал остывающие угли речным песком. Так положено - чтобы эльфьи души не могли вернуться, и пугать людей ночами. Сам Рагнас, за свою весьма короткую жизнь, их ни разу не видел, но слышал часто стоны и скрипы в безлунные ночи в овине; а старики рассказывают, что иногда целые полчища теней нападают на деревни, и тогда в один час все, видевшие их, сходят с ума и убегают в лес. Там и пропадают бесследно.
   Староста Орост, молчаливый и хмурый, пытливо понаблюдал за воином, поманил пальцем, спросил тревожно:
   - Чего маешься?
   - Умирали красиво. - честно ответил юноша. - Словно в небо с дымом уходили. Я знаю, они враги, их ненавидеть надо... а вот, все ж любовался, как спокойно смерть приняли!..
   - То не плохо, что мужеству у врага учишься. Отвагой и бесстрашием эльфы известны, должно бы и людям при случае не осрамиться. - сдержанно похвалил Орост, развернулся, заковылял к деревне.
   Удавшийся ночной побег сильно тревожил много повидавшего старосту. Чувствовало сердце, аукнется еще им несговорчивость колдуна, ох, отзовется кровью немалой! Ведь до чего упрямый старый пень, ничего слушать не хочет! Не отпускать, конечно, надо было эльфов, но и убивать торопиться уже не следовало. Какой смысл таиться, коли все равно один-то точно ушел? А вот, поди ты, не смог переломить упрямца. Да и сам он, похоже, немалую промашку дал накануне!.. Ведь предлагал же Эллорн!.. А он... Эх! Чего теперь...
   Как только отошел староста, колдун сунул Рагнасу в руки бадейку с песком, залопотал, закудахтал, подталкивая. Хочет, чтобы я сам по углям прыгал - понял юноша, усмехаясь колдуньим ужимкам. Ну, хитрец! Неохота ему средь золы в дыму шастать, вот меня и толкает.
   Верно, не пошел бы, случись оказия такая раньше, а сегодня поддался, принял бадью, зашагал по широкому кругу, постепенно приближаясь к каменным корявым пальцам, рассыпая песок горстями. Тянуло его, как на вожжах невидимых волокли.
   Опаленная земля дышала жаром, Рагнас осторожно протиснулся между столбами, опасаясь ненароком задеть горячее еще железо, ступил в центр. Вот тот столб, к которому эльфы были привязаны. Здесь они стояли по утру, ровно, спокойно... будто не цепями скованные, а к березке на тихой полянке прислонились... Этот главный, как только на ногах держался?.. Женщина тоже ничего... даже слова не сказала!..
   Надо бы место это погуще посыпать... И угли пошевелить... Зачем?.. Зачем руки пачкать?.. - а сам уже набирал полные горсти пепла, обжигая ладони, искал сам не зная что. Ой, вот, что бы то было: камушек блестящий, что ль?.. ножны кинжальные... закопченные, почерневшие... и еще одни... Только другим показывать не надо.
   - Сам отнесу!.. - буркнул колдуну, отстраняя протянутые за бадейкой дрожащие руки. Колдун закивал согласно, затянул заунывно последние заклинания. Ему того и надо, тяжело ему, старику, пусть молодые постараются.
   Никто не видел, как Рагнас, зайдя в деревенское святилище, достал из песка подобранные на кострище вещи, и, воровато озираясь, сунул их за пазуху. Он и сам не понимал, зачем берет их, зачем идет к лесу, хоронясь от взглядов соплеменников. Там, в лесу, юный ворг осторожно вытащил унесенные сокровища, послушно отдал вышагнувшему из ниоткуда эльфу, и умер мгновенно, даже не успев осознать собственной смерти.
   Аккуратно завернув принесенные человеком памятки, Геллен некоторое время еще не уходил от деревни, стоял, и смотрел бездумно на копошащиеся в долинке фигуры. Убитого мальчишку закидал ветками, но не прятал надежно. Пусть найдут, как спохватятся, пусть похоронят по обычаю. И забыл про него сразу, едва обтер от крови пальцы.
   Вечерний лес был решительнее леса дневного, он был строже. В его шорохе настойчиво слышались знакомые голоса.
   "Память должна стать силой, а не немощью. Только тогда оправдано твое собственное существование".
   "Тебе пора идти дальше, друг. И жить".
  
   *
   Ночь принесла ужас. Эльф стоял прямо над ним, и смотрел неотрывно, страшно... Огненные глаза опаляли съежившегося в постели старика. Орост подскочил спросонья, не сразу сообразив, откуда доносятся истошные вопли.
   Как был, в длинной исподней рубахе, заковылял в полной темноте к дверям, по пути ощупывая предметы. Постель внука была пуста. От предчувствий сжалось сердце.
   Ноги плохо слушались, он еле шел, хватаясь сухими руками за стены.
   Снаружи царила паника. По деревне носились ребятишки, визжали и плакали. За соседними заборами голосили бабы. Где-то дурным голосом орал колдун, красное зарево поднималось от восточной стороны, заливая полночную деревню смертельным жаром. Орост схватился за сердце, задыхаясь. И тут увидел его: мальчик съежился на ступенях крыльца, вжал голову в колени, замер маленьким, дрожащим комочком. Орост заковылял, неимоверным усилием переставляя совсем онемевшие ноги.
   - Минька... малыш... - старик тяжело осел рядом, обхватил дрожащими руками худые вздрагивающие плечи. - Ну что ты, глупенький!.. Ну, иди ко мне, не бойся!..
   - Пожа-а-ар!!! - сиплыми голосами орали за забором. - Пожа-а-ар!!!
   - Мы умрем, да?.. - всхлипнул Минька, прижимаясь к деду. - Он убьет нас?
   - Кто?..
   - Эльф. - как о чем-то очевидном сказал мальчик, и Орост прерывисто вздохнул. - Я видел его, деда. Я думал, это сон, но другие тоже видели... Не может же один сон сразу всем присниться?..
   Старик промолчал. Слов, способных утешить или ободрить не находилось. Да и были ли они вообще, слова, способные прогнать смерть?
   Пожар разгорался. Огонь охватил уже весь восточный край, ветер дул неудачно, гнал пламя со двора на двор. Мужики и бабы бежали по улице, некоторые пытались тушить пламя, но больше метались бессмысленно, охваченные безумным ужасом. Плакали дети. Трещали балки. Дико мычали коровы и заходились воем собаки. То там, то тут раздавались возгласы: "вот он!.. вон эльф!.. я его видел!.."
   Орост лишь крепче прижимал к себе внука, словно пытался спрятать его на своей худой груди. Пламя яростно пожирало деревню.
  
   *
   Росни проснулся среди ночи, как от толчка. Помедлил, прислушиваясь - ничего необычного, снаружи шумит ветер, где-то перекликаются ночные стражи. За день он прошел длинный путь, изрядно устал, и надеялся хорошо отдохнуть в гномьем поселении, прежде чем продолжить поход. Однако сон прошел моментально. Накатывающая волнами тревога заставила Охотника выбраться наружу, под знобкие нахальные звезды, чутко прислушивающиеся к уже не внушающей доверия тишине.
   - Чего не спишь? - поинтересовался дежурный, обрюзгший старый гном, до бровей заросший неопрятной щетиной.
   Он курил толстую черную трубку, дым низко стлался под порывами ветра. Росни неопределенно буркнул: "надо мне!", отошел подальше, остановился на краю уступа, вбирая в себя чужой ментальный посыл.
   "Где ты?" - спросил Охотник, оглядывая пустынные окрестности. Вниз - пришло понимание. Вниз, к обрывистым берегам мутной реки. Вниз, вдоль затененного склона.
   Росни спустился до самого потока, ночной туман плотно окутывал берега, приглушал и без того тихие шаги.
   Эльф подошел медленно, нарочито показывая себя, демонстрируя мирные намерения. Росни передернул плечами, разглядев визитера.
   - Доброго вечера, Охотник.
   - Доброго вечера, эйльфлер. Однако ты не робкого десятка! Что случилось?
   Геллен молча вынул из-за пазухи сверток. Что-то больно оборвалось внутри, когда Росни разглядел памятки, принесенные эльфом. "Как?.. Когда?.." - хотел спросить Охотник, но не смог проглотить вставшего поперек горла кома.
   - На прошлое полнолуние, там, на западе, за этим хребтом. Если позволишь тронуть твой разум, я покажу тебе - как. - предложил Геллен, и Росни без колебаний открылся: "давай!"
   - Но почему я? - получасом позже эльф собрался уходить, и Росни задал все-таки вопрос, тревоживший с самого начала. - Зачем тебе было идти так далеко, зачем рисковать, шатаясь в одиночку по гномьим землям?
   Вместо ответа Охотнику достался косой взгляд и отстраненное молчание. Росни досадливо поморщился.
   - Ты знаешь, как я к вам отношусь. - без обиняков напомнил эльфу. - Ты знаешь, я никогда не симпатизировал никому из вас, а ему - меньше всех. Да, собственно, и малышка не вызывала особой радости, вечно с ней что-нибудь случалось... Так почему же ты выбрал меня?..
  
   *
   - Почему он?.. - удивился Эманель.
   Закопченные ножны пятнали своей чуждостью строгий рисунок мозаичного стола, они были как рваные раны на красивом теле.
   Геллен прикрыл глаза. Только здесь, в Мерцающих Дворцах, он до конца прочувствовал, насколько устал. Тяжесть последних дней навалилась вдруг, разом лишая обычной подвижности.
   Эманель вгляделся в измученное лицо младшего эльфа, предложил участливо:
   - Если желаешь, мы отложим разговор.
   Геллен упрямо мотнул головой.
   - Я в состоянии нести ответственность.
   Эманель сочувственно кивнул. Пригласил жестом: присядь, сам сел на длинную скамью, замер в неподвижности. Его раздумья были невеселы. Геллен лишь ниже опустил голову.
   - Утрата невосполнима!.. - тихо признал Эманель, глядя в пустоту. - Эта рана никогда не заживет, мальчик, ты должен знать. Тебе, да и всем нам, всегда будет не хватать его. Но тебе теперь придется с этим жить.
   - Я учусь жить с этим второй месяц. - без эмоций согласился Геллен. - Память - мой судья. Я постараюсь, чтобы его жертва не осталась напрасной.
   В призрачном лунном свете Мраморный дворец особенно красив, он искрился и переливался, словно стены усыпаны множеством мелких чистых хрусталиков.
   - Я часто его не понимал, но он никогда не ошибался, - признался король, и его искренние, с затаенным светом в глубине глаза стали пронзительно-несчастными. - Неужели так было надо?..
   - Охотник Росни никогда не был ему другом. - устало пояснил Геллен.
   Эманель нахмурился, не понимая.
   - Поэтому я попросил его расследовать наш случай. Если мои подозрения оправданы, мы вскоре узнаем. Если я ошибаюсь... что ж, я сам принесу извинения Охотнику Раэлю, и расплачусь с ним.
   - Ты выбрал самого недоброжелательно настроенного к эйльфлёр Охотника. Пожалуй, более предвзято судящего нас человека трудно отыскать. - недоумевал Эманель. - Почему, Геллен?..
   - Росни никогда не был им другом, - спокойно повторил эльф. - Все остальные вряд ли смогут подавить в себе симпатии к принцу Эллорну, или жалость к Элирен. А Росни... надеюсь, его предвзятость поможет ему быть объективным. Мне нужна правда, а не повод для мщения. Возможно, сумей я... сдержаться сразу, я уже знал бы правду. Но я не сдержался. Палачи мертвы, спросить больше некого.
   Эманель неосознанно взъерошил волосы. Геллен чуть помедлил, словно хотел сказать еще что-то, но так ничего не добавив к уже сказанному, ушел. Король тревожно посмотрел ему вслед, но тревога короля, похоже, напрасна. Младший эльф печален и устал, однако отнюдь не раздавлен отчаянием.
   Эманель и сам довольно утомлен, он только на закате приехал во Дворцы, и утром рассчитывал вновь вернуться на ферму. Там осталось слишком мало работников. Если сейчас не приложить стараний, пережить зиму будет сложно. Вначале война нанесла большой урон отлаженному хозяйству эйльфлёр, затем... затем он сам отпустил Элирен, и тем вынудил их поспешить. Нет, эльф ни на минуту не усомнился в правильности своего решения, он лучше многих осознавал всю тяжесть вставшего перед ней выбора. Он вполне оценил ее отвагу и стойкость в непростой ситуации. Принудить её, задержать силой?.. если кто имел на это право, так не он. А тот, другой, тоже не остановил. И вот лучшие мастера земледелия покинули этот мир, а те, что остались, не успевали управиться со всеми делами. Эманель вот уже почти год без устали мотался по всему Зачаровню, посещая самые отдаленные, самые малые хозяйства.
   Картина вырисовывалась тревожная. Не хватало пограничников, не хватало оружейников, работников не хватало везде, куда ни кинь взгляд. Даже над Мерцающими Дворцами висела тишина. Он уже и забыл, когда последний раз над их городом повисала такая тишина. Долгие столетия Дворцы были наполнены жизнью, она бурлила и кипела, заполняя собой все пространство прекрасного города, и выплескиваясь далеко за его пределы. Но с прошлой осени многое изменилось. Погасли огни мастерских, опустели залы, покрылись тонкой пылью ажурные лестницы.
   Эйльфлёр осталось слишком мало.
  
   *
   - Входи, Элинель! - приветливо пригласил король, с трудом вырываясь из невеселых мыслей. - Ты уже знаешь?..
   - Да. - светловолосый эльф в зеленой рубахе внес в залу столик на витых ножках. На столе вперемешку стояли кастрюльки, тарелки и соусники. - Я узнал одним из первых. Мы были в патруле, когда пришел Геллен, это с нами он вернулся во Дворцы.
   Эманель вздрогнул. Да что сегодня с ним такое? Разве не он сам месяц назад отпустил Элинеля в усиление патруля к Траббу?! "Принца Элинеля. - поправил себя. - Принца!"
   - Я согласен до конца своих дней остаться просто эйльфлёр, лишь бы он вернулся к нам! - в пространство возразил принц, раскладывая по тарелкам скромный ужин. - Не думаю, что стану ему достойной заменой.
   - Его вообще невозможно заменить. - с горечью признал Эманель. - Но нам, оставшимся, придется всю жизнь стремиться быть похожими на него хоть в малости!..
   Принц придвинул столик к широкой скамье, сел рядом со Старшим, глядя в столешницу, словно пытаясь вспомнить, зачем он вообще приволок сюда стол.
   Объединенные нерадостными раздумьями мужчины помедлили некоторое время, но перебороли душевную тяжесть, принялись за еду. Объединившая их скорбь напрочь отбивала аппетит, но и король, и принц обладали достаточной разумностью и дисциплинированностью, чтобы осознавать необходимость поддержания сил.
   Элинель бросил короткий взгляд на мраморный узор столика, нарушенный двумя черными росчерками, и тихо вздохнул.
   - Я не ждал этого. - признался через силу. - Я пока не в силах принять его смерть. Отец всегда был самым... непобедимым, неуязвимым! Я привык считать, что он будет вечно. Возможно, мои годы слишком малы, чтобы осознать подобное...
   - Годы не причем! Мне сложно принять его гибель как и тебе, мальчик. Но ведь каждый однажды становится Старшим.
   - Конечно!.. но мы с Феррелом - младшие из его сыновей. Скажу о себе. Я не ожидал, что когда-нибудь стану принимать решения за семью, а тем более - столь серьезные! И вот, братья погибли. Их дети сами слишком молоды и нуждаются в защите, а сестра... теперь, когда Эрриль со своей семьей ушла Вратами - мы единственные Первые. Возможно, ее дети и не стали бы нам надежной поддержкой, среди них почти не было защитников, но остаться совсем без Старших!.. - Элинель с сомнением покачал головой.
   Эманель поднял внимательный взгляд, всматриваясь в собеседника. Глаза короля чуть потемнели, отражая внутреннее напряжение.
   - Теперь Старшие - вы. - напомнил он без нажима. - Что тебя тревожит?
   - Не страх. - напрямую ответил Элинель, король невольно улыбнулся, отдавая должное подобной смелости. - Мы давно и успешно охраняли Запретный лес, нашими усилиями последние сотни лет жизнь эйльфлёр на острове была беззаботной и простой. Но раньше я твердо знал, что за мной стоят братья, а за ними - он, и если кто-то из нас споткнется, он всегда успеет подставить плечо. Или исправить наши ошибки. В любой момент я мог получить и совет, и поддержку. А теперь мне некого спросить - и не с кем разделить ответственность. Мне не страшно, но мне тревожно от твоего доверия! Я не заслуживаю его, и нет ни одной причины для той чести, что ты оказал мне, вверив в мои руки судьбу Зачаровня!..
   Эманель легким кивком обозначил понимание.
   - Не в моих силах облегчить твою ношу! - искренне и просто посочувствовал младшему, Элинель, в свою очередь, поднял внимательный взгляд. - Все случилось слишком внезапно, на вас рухнул тяжкий груз наших ошибок! Это несправедливо, незаслуженно, и неизбежно. Однажды каждый из нас вот также остался один на один с ответственностью, и признаюсь откровенно - я до сих пор не уверен, что избрание меня королем было безупречно верным решением. Я так и не нашел в себе необходимых качеств для подобной чести!..
   - Ты - первый по праву!.. - уверенно выдохнул принц, Эманель слегка пожал плечами.
   Принц понурился.
   - Я не стремлюсь переложить на других свой долг, но защищать всех эйльфлёр!.. У меня нет ни опыта, ни умения, ни сил...
   - У всех остальных их еще меньше. - напомнил Эманель.
   Принц с досадой покивал.
   - Поэтому я здесь. - согласился просто. - Не потому, что чувствую себя достойным, а потому, что кроме нас с Феррелом и некому больше. За нами - наши дети, теперь мы первая линия обороны.
   Он замолк, погрузившись в тяжелые мысли. Эманель не настаивал, ему тоже нашлось, о чем поразмыслить, "трудные времена" ставили перед королем непростые задачи.
   - Утром я уйду с патрулем на западные окраины. - чуть погодя поделился планами Элинель. - Нас два десятка, мы подменим на неделю-другую главный пост у Виляй-реки, пока не подойдет постоянная охрана. Ваши там дежурят еще с осени, им пора передохнуть. Пусть возвращаются к семьям. В основном там эйльфлёр с центральных звероферм, наверняка им есть, чем заняться дома. Так что если я понадоблюсь, то до новолуния я у западных границ. Потом соберу окрестных, мы пойдем дальше, вдоль границы, с запада на восток.
   Эманель согласно кивнул, расслаблено откинулся в кресле. У него оставались еще несколько мелких дел, которые он хотел сделать до того, как уснет, но свинцовая тяжесть недвусмысленно намекала: пора отдыхать.
   - Я сам уберу тарелки, - с пониманием предложил Элинель, споро собирая посуду. - Я все равно обещал Ромиль помочь по кухне, они там совсем с ног сбились.
   Король с молчаливым вопросом заглянул ему в лицо, и Элинель едва заметно схмурился:
   - Нет, от Феррела не было посыльных. Мы не получали никаких известий с Острова уже второй месяц. Даже Охотники не вернулись. Считаешь, нужно вновь послать гонцов?
   - А как считаешь ты?..
   Элинель, собравшийся было уходить, вновь поставил столик на пол, выпрямился, открыто и строго глядя на короля.
   - Я считаю, что у нас нет возможности помочь им. Да, мне также неспокойно, как и тебе. В конце концов, это мой дом остался сейчас без охраны. Это моя семья, возможно, находится в смертельной опасности. Однако мы оба прекрасно понимаем, насколько слабы позиции эйльфлер здесь, на материке, чтобы позволять себе рассеивать силы. Даже те два десятка пограничников, которые завтра уйдут со мною, я нашел с великим трудом. А уж собирать отряд для возможного конфликта на острове!.. мы все равно не найдем достаточно бойцов, чтобы отбиться от агрессии, если там все же война. Но при этом совсем ослабим и без того слабую защиту Зачаровня. Ты думаешь, мысли о родных не преследуют меня каждое мгновенье, с тех пор, как я остался здесь, с вами, а Феррел уплыл домой?! - Эманель невольно вздрогнул, принц невесело усмехнулся. - Нет, надеюсь, ты так не думаешь, король Эманель. Мы не сталкивались с тобой близко до нынешнего года, но я никогда не сомневался в твоей мудрости. И отец, и принцесса Лирриль всегда отзывались о тебе с глубоким уважением. Да и сам я теперь вижу, насколько разумно ты организовал жизнь эйльфлер здесь, на материке. Мне пришлось выбирать, и выбор мой был страшным. Но я теперь в ответе не только, и не столько за себя, сколько за всех, доверившихся мне, и я выбираю материк. Там, в Запретном лесу, наших осталось вовсе мало. Там наши позиции более шаткие, чем здесь, в Зачаровне. И, коль уж мне выпало защищать последний оплот эйльфлёр, я выбираю материк: закрепившись здесь, у нас есть шанс выжить. На острове - нет.
   Король тяжело поднялся, подошел вплотную, склонил голову в искреннем поклоне:
   - Ты оказал нам честь, оставшись с нами, друг. Прости, что невольно усомнился в твоем выборе! Мы, действительно, слишком мало знаем друг друга. Больше я не оскорблю тебя недоверием, поверь.
   - Это для меня честь быть среди твоих друзей!.. - тихо возразил Элинель. - И ты прости мою горячность. Я еще только учусь быть старшим.
  
   *
   Сквозь тревожный сон пробился настойчивый зов: "Опасность! Опасность!". Эльф открыл глаза, сразу, без перехода возвращаясь в реальность: "Что происходит?" - "Гномы спускаются!".
   Не слишком удачное начало дня.
   Геллен взобрался на самую макушку высокой сосны, и замер в тонких ветвях, рассматривая открытый склон. Да, гномы шли по нему, шли не таясь, и, как показалось эльфу, даже весело. Их нарочитая открытость настораживала больше, чем проявленная бы ими осторожность.
   С соседних деревьев за пологим спуском пристально наблюдали другие пограничники. Накануне вечером они, двенадцать эйльфлёр, совершающие обычный обход границы между двумя укрепленными заставами, заметили на одном из склонов Трабба дым. Склон до этого вечера считался необитаемым, дым на нем мог означать как временную стоянку гномов, так и новообразованное поселение. Поскольку и то, и другое находилось меньше чем в дневном переходе от эльфийской границы, пограничники прервали обход, засели в негустом перелеске, зорко высматривая склон. Ночью ничего подозрительного на склоне не происходило, костер то пригасал, то разгорался с новой силой. Можно было предположить, что гномий отряд также приглядывался к опушке Зачаровня, ожидал рассвета.
   Под утро дежурные подняли тревогу: на склоне показалась вереница гномов.
   По мере приближения гномьего отряда, нарастало удивление эйльфлер: гномов было вопиюще мало для бандитского набега, они шли слишком открыто для разведгруппы, а уж их предыдущее демонстрирование собственного присутствия на пустынном склоне вообще не укладывалось ни в какие рамки.
   Приблизившись к полудню почти вплотную к границам Зачаровня, гномы совершили еще более странный поступок: они не пошли ни в лес, ни вдоль него. Они расселись кружком, и вызывающе задымили трубками.
   Старший в отряде, Имрон, выразительно приподнял брови: "Это то, что я думаю? - прозвенел ментал. Геллен оглянулся, не сразу поняв, к кому конкретно обратился командир. Имрон в упор смотрел на него. - Других групп на склоне мы не увидели. Они ждут нас?".
   - Видимо, нас. - отозвался вынужденно Геллен. - Странная ситуация. Что ты прикажешь?
   Старший покусывал травинку, мучаясь непростым выбором. Геллен молча ждал. Его несколько удивило, что за советом обратились именно к нему - здесь, на просторах Зачаровня, он остался чужаком. Более того, его имя теперь навечно оказалось связано с другим именем, и в этом-то заключалась главная сложность. Никто не посмел обвинить, никто не задавал сложных вопросов. Но вокруг постоянно ощущалось напряжение, и с этим он ничего не мог поделать. Самому эльфу находиться хоть и в группе, но как бы на отшибе было проще, однако отстраненность накладывала определенный отпечаток на отношения с сородичами.
   - Раньше я бы перестрелял их без вопросов, да и дело с концом. - с досадой признался Имрон. - Но сейчас не те времена. Сейчас нам приходится соблюдать их правила... не по душе мне все это!..
   - Да, мне тоже. - спокойно согласился Геллен, наглухо зашнуровывая куртку. Подтянул ремень с ножнами, похлопал себя по высоким голенищам, проверяя спрятанные в отворотах ножи. - Но ты верно заметил, сейчас не те времена. Эти гномы либо окончательные глупцы, либо самоубийцы, либо это - приглашение к переговорам. Я все-таки склоняюсь к третьему варианту.
   Имрон медлил, с сомнением оглядывая окрестности. Геллен пожал плечами.
   - Кому-то надо идти к ним, раз уж мы подпустили их так близко. Тебе нельзя, ты Старший, командиру не следует рисковать без нужды. Из остальных только я защитник по призванию, уж не прими откровенность за оскорбление. Если начнется заваруха, никто из твоих не отобьется в одиночку. А вместе всем выходить из леса все-таки опасно, хоть мы и не увидели засады, но нельзя исключать какую-то хитрость со стороны гномов. Они, как правило, довольно хорошие стратеги.
   - Ты часто сталкивался с ними?..
   - Случалось. Наши границы в Запретном лесу так же близки. Так что, я иду?
   - Иди. - решился Имрон, натягивая на лук тетиву. - Только прошу, будь настороже. Если что - не рискуй напрасно, помни, мы следим за каждым их движением.
   Гномы выкурили уже по второй трубке, когда из леса вышел эльф. Вышел вовсе не таясь, пошел через открытые поляны неспешно. Хорошенько рассмотрев его, Управитель Кернар удовлетворенно крякнул: из оружия на эльфе был лишь кинжал. Значит, гордецы правильно понимают свое положение. Правда, могли бы отправить делегацию и помногочисленнее, но от разговора не уклонились, уже хорошо. Впрочем, то, что эльф был светловолос, Управителю вовсе не понравилось. Эльфийские заставы на этих склонах охраняли обычные фермеры, между ними редко встречались даже брюнеты, бывшие, как правило, славными оружейниками; много лет среди пограничников гномы видели лишь синеглазых шатенов. То, что сейчас вдруг появился блондин, настораживало. Вроде бы тут давно не случалось стычек, к чему эйльфлёр усиливать рядовой патруль прирожденным убийцей? "Защитники по призванию" - так они сами себя называют. Ха! Защитнички... сколько хороших ребят порезали безвинно, такие вот "защитники"!.. Убийцы и есть, нет им другого имени. Выродки Эллорновские. Все в папашу, как один, словно копии, с одного свитка списанные.
   Эльф остановился в пяти шагах, цепко осмотрел гномов. Словно примерился, куда будет нож втыкать. Молодые подобрались под его холодным взглядом, даже сам Управитель невольно поежился.
   - Я Кернар, Управитель Северного отрога. - представился гном, поглаживая окладистую красивую бороду. - Я пришел с миром, как видишь. Мне нужен ваш командир.
   - Мое имя ничего тебе не скажет. - Геллен потянулся в ментал, спросил Имрона: "ты слушаешь?" - "Да. - ответил тот, - Я слышу. Пусть говорит". - Говори, зачем пришел.
   - Да мне, собственно, и без надобности ваши имена запоминать. - ничуть не обидевшись, легко согласился гном. - Это я вам одолжение предлагаю, а не вы мне. Просто хотел вежливым быть, ну да ладно. Дело у нас вообще-то не к тебе, а к королю вашему, господину Эманелю. Передай ему: приходил сам Верховный Управитель Кернар, с Северного отрога Трабба. Он меня помнить должен. Раньше я простым Управителем тут был, до того, как ваши молодцы Бланшета порешили. Так что теперя я Верховный. Приходил, и предлагал ему помощь в охране границы. Нам сейчас с вами ссориться нужды нет, я сам дела стараюсь миром решать. Ну, а вам с нами и тем более нет резона враждовать, при ваших-то нынешних трудностях. От себя могу обещать, что до Безымянных полян мы домогаться больше не станем, и никто к вам на разбой не придет, живите спокойно. От вас же прошу той же уступки: не ходите в Заболоченный луг и Каменный мешок. Там наши выработки, и земли эти всегда нашими были. Вам те склоны вовсе ни к чему. Вот, такое мое предложение, думаю, весьма разумное.
   - Откуда такая осведомленность о наших трудностях, Кернар? - холодно поинтересовался Геллен, подавляя в себе законный гнев.
   - Верховный Управитель Кернар, эльф. - поправил гном бесстрашно. - Не груби мне, я тебя не оскорблял. Осведомленность моя много больше, чем ты догадываешься. Да и не только моя. Почитай, весь материк знает, что вас осталось совсем чуть!.. Да и Остров, если на то пошло, вы уже потеряли. Так что нечего тут меня допрашивать, я не милости просить пришел!
   На мгновение потемнело в глазах, Геллен покачнулся, неимоверным усилием воли возвращая себе спокойствие.
   - Мы не потеряли Остров. - тихо возразил он, и сам подивился пустоте своего голоса. - Ты заблуждаешься, гном.
   - А ты, братец, видать и впрямь не знаешь!.. - неподдельно удивился гном, в нетерпении переступая с ноги на ногу. Всплеснул руками, закачал головой. - Ну дела... Да ваших почитай еще месяц назад на Тронг-Нльи разбили!
   - Кто?.. - почти беззвучно спросил Геллен. Теряя самообладание, схватил гнома за ворот, тряхнул легко, как котенка. - Говори, что знаешь!..
   - Отпусти. - вовсе не испуганно потребовал тот. И, когда эльф с трудом разжал пальцы: - А ты не робкого десятка, однако! Нас-то тут шестеро против тебя одного, а ты драться лезешь!.. Вот пырнем тебя счас, и никакая ваша подмога не спасет! А?..
   Геллен промолчал. В ментале метались голоса оставшихся на опушке пограничников, но он не мог внимать им, его собственная искалеченная душа получила еще одну страшную рану, и кричала от боли, заглушая весь мир.
   - Не мы вас разбили. - честно ответил гном Кернар, и было нечто в его голосе, что сказало Геллену - гном не лжет. - Мы вообще к вам не совались, в Запретный лес. Это ваши соседи с Восточного побережья постарались. Гномы не причастны к той резне.
   - Я передам королю Эманелю твое предложение. Это все?.. - погасший мир давил, мешая дышать.
   - Нет. - гном участливо похлопал Геллена по локтю, тот едва удержался, чтобы не сломать ему руки за эту фамильярность. - Еще вот что передай. Там, дальше на юго-западе, есть Затейная пустошь. Вы ее Барбарисовой поляной зовете, и считаете своей землей. Так вот, там вскоре будет основано новое поселенье, а основать его хотят гномы с Западного Хребта.
   Геллен непонимающе уставился на Кернара. Тот, без смущения, подмигнул.
   - А ты как думаешь, эльф? Только у вас, что ли, непонятки в родне случаются? Нет, конечно. Так что и у нас вот... бывают не-до-по-ни-ма-ния!.. Ага! А предупреждаю я вас сейчас исключительно для того, чтобы господин Эманель не сомневался: я действительно готов поддерживать на нашей границе мир. Мой маленький подарок, проще говоря, вашему королю.
  
   *
   Ночью в Зачаровень вошел Охотник. Он беспрепятственно дошел почти до самой заставы, пока дорогу не преградила неясная тень. Росни всмотрелся в незнакомого эльфа. Демонстрируя мирные намерения, показал пустые ладони:
   - Я - Росни, у меня дело к эйльфлер Геллену. Он должен быть где-то тут, на северной окраине.
   - Он предупреждал, что ты придешь, - ответил эльф, повел вглубь. Пояснил, не оглядываясь: - Он на соседней заставе, у Барбарисовой поляны, но я не смогу тебя проводить. Сам дорогу найдешь?
   Росни пожал плечами. А чего не найти-то? Хоть с закрытыми глазами. Сколько раз здесь ходил...
   - Последнее время этот край опустел. - пояснил эльф, останавливаясь у ручья. Устало опираясь на длинный колчан, как на посох, осмотрел склон. - Раньше здесь было оживленнее...
   Росни так и не понял, в чем изменился сам лес оттого, что эйльфлёр стало меньше. На его взгляд, Зачаровень остался светлым, чистым, и прекрасным. Впрочем, он понимал, насколько лучше видны мелкие штрихи изменений тем, кому лес был домом.
   На Барбарисовой поляне недавно нечто произошло. Свидетельством тому служили опаленные по верхнему склону кусты и темные пятна недавних пожаров по всей долине. Росни лишь мельком отметил все эти признаки обычного пограничного конфликта, не вдумываясь глубоко, тут же выбросил их из памяти. Подумаешь, невидаль.
   На самой заставе ситуация выглядела вполне мирной, лишь окровавленные повязки на некоторых эльфах подтверждали - да, недавно здесь имел место быть пограничный конфликт.
   - Доброго дня, Охотник.
   Росни споткнулся на ровном месте, оглянулся на окликнувшего его эльфа. Вздрогнул, пораженный. Он едва узнал его.
   Редкие для эйльфлёр признаки либо утомления, либо сильных душевных переживаний, изменили до неузнаваемости тонкие, надменные черты. Чистый ясный взгляд сменился холодным, оценивающим. Под глазами залегли темные тени, вокруг губ - жесткие морщинки. К тому же он коротко обрезал свои длинные, как обычно у эльфов, волосы, и теперь они едва доставали до плеч.
   - Доброго дня, эйльфлёр.
   Геллен одним взглядом словно вобрал в себя всего Охотника: и его усталый вид, и раздражение от предстоящего неприятного разговора, и словно сами мысли, что теснились под нахмуренным лбом, и молча подвинулся на лавке, кивнул: присаживайся. Росни, не ломаясь, сел рядом, за грубый простой стол с небогатым угощением. Не оставляло чувство, что эльф уже сам все понял, но Охотник пребывал в совершенной уверенности: в ментале его не прослушивали. Видимо, интуиция подсказала Геллену итог расследования.
   Эльф, между тем, пододвинул Охотнику свою тарелку с вареными овощами, переложил поближе хлеб и кусок копченого мяса. Росни, не раздумывая, принялся за еду.
   Геллен уперся взглядом в горизонт, молчал отстраненно. Когда Росни закончил с обедом, эльф уточнил холодно:
   - ...Значит, продал? И плату взял?
   Росни лишь молча кивнул.
   - Поэтому нас и нашли. - самому себе сказал Геллен. - Потому взяли так легко. Лучники... они знали, что мы без доспехов, знали, кого снимать первым - когда он упал, я... споткнулся. А вот Элирен билась до конца.
   Яркий синий взгляд затемнился. Прищурившись, эльф приглядывался к чему-то перед собою, но Росни понимал - эльф не видит сейчас ничего из находящегося рядом. Он весь не здесь, не высокие деревья Зачаровня окружают его. Возможно, он сейчас в тесных стенах покосившейся халупы среди бескрайних лесов Загорья. Возможно, на обожженной множеством ритуалов поляне, меж упавших каменных столбов. Возможно, где-то еще дальше.
   Перед ними поставили кувшин с темным, густым вином и два кубка. Непередаваемый аромат плотно окутал удушающей пеленой, заставил вернуться в реальность, в золотой летний полдень.
   - Я хочу знать, как это было. - решительно попросил Геллен. Росни дрогнул: в голосе собеседника охотнику почудились ранее хорошо знакомые интонации, только присущие другому эльфу.
   Охотник заколебался, и Геллен, наконец, оторвался от созерцания окрестностей, пообещал твердо:
   - Я буду предельно аккуратен, поверь мне! Пожалуйста, я должен сам услышать его объяснения.
   - Не о своем душевном спокойствии пекусь. - холодно заверил Охотник. - Мне удовольствия нет, но терпимо. Хотел тебя поберечь, старик совсем ума лишился. Ну, коли неймется, то давай, смотри. Только я тебя предупреждал.
   Геллен заглянул, и содрогнулся. Отразившаяся на лице растерянность обезоружила начавшего злиться Росни, охотник сам смешался, и отвел взгляд.
   - За что?.. - растерянно спросил эльф. - За что такая ненависть?!
   Росни промолчал. Он не смог бы объяснить даже мысленно, образами, то, что прочувствовал и принял сердцем. Да, жестоко и несправедливо, но где-то там, внутри, он понял собрата, и даже посочувствовал ему.
   - А ты попробуй, - спокойно предложил эльф. - Попробуй все-таки объяснить. Ну, хотя бы причины назови.
   - Рэй. - назвал Росни, и Геллен отчего-то покачал головой. - Напрасно ты сомневаешься, эйльфлёр, он был слишком близок старику. Наверное, Раэль не смог совладать с собой, это иногда случается, знаешь ли... даже у нас есть сердце, и оно живое! Оно привязывается к чему-то, или кому-то, и с этим ничего не поделать. Рэй заменил ему сына, и погиб из-за Эллорна. Тот сам признался накануне, Рэм слышал.
   - Это вызывает в тебе сочувствие?.. - без раздражения удивился Геллен.
   - Нет, пожалуй. Как бы объяснить?.. Я не сочувствую Охотнику в его предательстве. Нет оправданий подлости, да и наши правила запрещают подобное накрепко. Ты должен знать, ведь это не тайна, нам запрещено заводить семью. Ни жены, ни родни, ни детей. Если хочется дом - вон из Охотников, живи как все. Это первое. А второе - если уж беремся за дело, мы должны доводить его до конца. Даже ценою своей жизни. Рэй всегда соблюдал наши правила, да и другие Охотники соблюдают, иначе перестают быть Охотниками. А отступники только вредят общему делу, подрывают доверие, оскорбляют наши жертвы. Так что сам видишь, сочувствовать преступлению одного из нас я никак не могу! Но вот тому, что с ним стало теперь, я не рад. Он совсем, совсем безумен... даже заглянув в мою память, ты не поймешь, насколько он сейчас жалок. Он сам себя уничтожил, позволил ненависти разгореться в душе, не совладал с пожаром, и сжег себя дотла.
   Геллен медленно обернулся на последних словах, посмотрел прямо в глаза, не скрывая мыслей, и Охотник поперхнулся.
   - Себя?.. - с непередаваемой интонацией уточнил эльф. - Себя сжег?..
   - Прости... - потерянно пробормотал Росни. - Не то я имел в виду, поверь!
   - Верю. - легко согласился тот. - Конечно, верю!.. Я не настолько пристрастен к тебе, насколько ты - к нам, но меня твое отношение мало трогает. К тому же ты, со своей ненавистью, как видно, прекрасно ладишь. Это не было оскорблением, Охотник. Ты оказал мне великую услугу, Росни, никакое вознаграждение не в силах выразить мою признательность, но все-таки назови свою цену. Любую. Чего бы ты ни попросил, будет мало, и ты помни об этом. Я теперь твой должник до конца жизни. И еще. Ты, видимо, подзабыл - а, может, и вовсе не знал, но за все время, что я живу на свете, то есть за последние три сотни лет, из-за принца Эллорна погиб только один Охотник. По стечению обстоятельств, им оказался Рэй. Да и из-за него ли?.. Спроси себя, Росни, и попытайся ответить честно: чей нож оборвал жизнь вашего друга? К тому же принц Эллорн никогда - никогда! - не убивал чужих Охотников. Чем бы ни оканчивались переговоры, какими бы страшными не были потери эйльфлёр, он помнил, что вы - лишь посредники, он всегда отпускал вас живыми. Он не мстил невиновным... В отличие от тех же гномов, к примеру... Так что "блондинистый выродок", "белый убийца Эллорн", и как там еще?.. - был милосерднее всех вас, вместе взятых!..
   Росни дернулся, будто от пощечины, скривился болезненно, а Геллен продолжил, словно не замечая:
   - Кстати, ты ведь также не в курсе, как я понял - это Элирен остановила нас прошлой осенью. Мы шли от западного края до восточных берегов, и прошли бы через материк, не сомневайся! После той агрессии, что проявили твои собратья, наше возмездие было вполне справедливым, я считаю. Но Элирен смогла заглянуть дальше "душевного пожара", как ты поэтично выразился. Она и нас заставила увидеть свет, увидеть надежду, увидеть... жизнь, если хочешь... Вас, смертные, спасла маленькая женщина! Она не испугалась нашего гнева, она собой заслонила целый край! Она вымаливала ваши жизни так, как никогда не просила за свою... Эта "бродажье отродье" и "эльфья подстилка"...
   - Хватит! - рявкнул Росни, и грохнул кулаком по столу. Попавшие под руку тарелки зазвенели, эйльфлер поблизости изумленно оглянулись. В груди сворачивался тугой клубок, сжимал сердце, мешал дышать. - Что ж ты делаешь!..
   - Проясняю ситуацию, Охотник. - невозмутимый Геллен и бровью не повел на выходку собеседника. - Если уж ты настолько чувствителен, что смог проникнуться симпатиями к предателю, попробуй посочувствовать и тем, кого он предал. Думаю, они не меньше заслуживают сочувствия.
  
   *
   Флоран осторожно поправила ему подушку, отошла, вслушиваясь в тишину. Близилась полночь, пусть затянувшие небо тучи и заслонили звезды, не позволяя определить время точно, но полночь приближалась, её скорый приход неумолимо чувствовался в самом воздухе. Эльфийка прерывисто вздохнула, устало присаживаясь на узкую лавочку под окном. Ночи стали слишком короткими, слишком беспокойными.
   - Если ты пришла меня разбудить, то делаешь это довольно несмело. - удивился Эманель. - А если полюбоваться в окно на пейзаж, то ты выбрала не ту сторону. С полуночи звезды летом особенно хороши на востоке.
   Флоран только усмехнулась.
   - Ты никогда не беспокоила меня без достаточных оснований. Да и другим не позволяла. Что-то случилось?
   - Пришел Геллен, с ним Охотник. Геллен спрашивал, когда ожидаем принца Элинеля и где сейчас Маррир. Они оба с Охотником совсем вымотанные, я их в кухне усадила, ужинают, так как бы за столом не уснули. Ромиль сейчас готовит отвар, поможет им силы восстановить...
   Эманель рывком вскочил, стал торопливо одеваться, эльфийка привычно помогала, попутно прибирая в спешке разбросанные по залу вещи. Он поймал ее за руку, притянул к себе. Нежно погладил черные, густые волосы, вжался в них лицом, с щемящей болью вспоминая, как давно последний раз целовал их. Флоран приподнялась на цыпочки, и крепко обняла его за шею, затихая в недолгом покое.
   На бесконечные минуты тревоги отступили. Растворились в ласковой радости, в тайне, объединившей двоих.
   - ...подожди, не убегай!.. - не в силах разжать объятий, Эманель лишь крепче обнял ее.
   - У тебя слишком много забот, чтобы беспокоиться еще и обо мне, любимый. Пусти. Нас обоих ждут.
  
   *
   - Доброй ночи, господа! - и Охотник, и младший вздрогнули одинаково. Эманель, уже несколько минут стоявший у входа, посочувствовал: - У вас усталый вид, вам бы отдохнуть денек-другой... но времена трудные. Никому не удается выспаться, даже короля вот, среди ночи подняли...
   Вопреки всем обстоятельствам Росни рассмеялся шутке, даже Геллен скупо улыбнулся.
   Эльфы раскланялись, Охотник кивнул приветственно. Эманель, проницательно оглядев Росни, тут же предложил:
   - Геллен-то откажется, заранее знаю, но тебе, Охотник, я советовал бы сейчас прилечь. Воспользуйся последними часами, отдохни немного. Хотя бы до утра. Думаю, ваше дело может изложить и эйльфлёр. У меня есть к тебе небольшая просьба, но я могу ее высказать потом, когда ты отдохнешь. Мне нужен Охотник, и я рад, что такой опытный человек, как ты, сегодня в Мерцающих Дворцах.
   Росни пожал плечами, и без споров встал из-за стола:
   - Да мне и самому ваши тайны не надобны.
   Флоран, легкой тенью скользнув по кухне, поманила Охотника за собой, увела по длинным коридорам.
   Эманель присел напротив младшего, требовательно заглянул в глаза. Ментальные потоки, набирая силу, звенели тревогой.
   Под потолком пронеслась стремительная тень. Геллен вскинул голову и ахнул: на поперечной балке, под самой кровлей, сидел сокол, спутать которого с другой птицей было бы невозможно: алые перья вокруг шеи, как драгоценное ожерелье, переливались в скупом свете очага.
   Соколов с каймой вокруг шеи называли "королевскими", и называли не зря. Лучшая стая на свете, выведенные путем многих скрещиваний, они обладали изумительными способностями. Многие из них понимали речь.
   Питомцы принцессы Лирриль осиротели прошлой осенью, когда принцесса с большинством своих детей ушла сквозь Врата. Присмотр за стаей взял на себя Феррел, но потом и он вынужденно уехал на материк, вспыхнувшая в Зачаровне война призвала лучших Защитников. Поскольку сам Геллен тогда уже был на материке, он не знал, кто заботился о стае, и как.
   И вот теперь одна из птиц сидела над его головой, внимательно оглядывая эйльфлёр и стол с остатками ужина. Откуда?..
   - Не знаю, - задумчиво ответил Эманель. - он прилетел вчера, перед закатом. На нем ни записки, ни другого указателя. В руки дался не сразу, видимо, в пути пришлось не сладко... Только Флоран и уговорила спуститься, с ладони накормила, из своей тарелки напоила. А он потом вырвался, и снова уселся на балке. Вот так и сидит там, под потолком, и не улетает.
   Геллен зачарованно глядел на птицу, боясь лишним движение прогнать нахлынувшее вдруг ощущение грядущих перемен.
   - Да, и у меня такое чувство. - мягко подтвердил король. - Словно близятся некие события, что изменят всю нашу жизнь. Хотя, не представляю, куда уж дальше-то менять...
   - Охотник принес еще кое-что. - Геллен с трудом заставил себя не смотреть вверх. Сокол, как кусочек давно оставленного дома, притягивал щемящей тоской. - Нечто странное, необъяснимое. Он сам удивлен и встревожен, поэтому и поделился со мною. Но я не понимаю, к чему было его видение, что оно может означать, да еще в таком месте?
   - В каком месте? - пронзительные глаза Эманеля смотрели в упор, требовательно.
   Геллен открылся мысленно, сам потянулся в ментал, сплетая связь образов, втягивая собеседника в свой разум. Эманель изумленно замер, впитывая невероятные картины.
   - Да, это Красные Скалы. - подтвердил Геллен.
  
   *
   Ночной фейерверк расцветил полнеба, разлился переливчатыми радугами, сияющими искрами просыпался вниз, на замершие в удивлении Дворцы. Росни с досадой перевернулся на другой бок, отворачиваясь от окна. Нашли время!
   Пару часов назад, когда Флоран привела его сюда, в самый отдаленный уголок дворца, Росни с удовольствием завалился отдыхать. Как бы там ни было, а спалось в Мерцающих дворцах всегда отменно. Возможно, помог еще и принесенный эльфийкой отвар, но он спал спокойно, тихо, без снов. Поэтому не вовремя устроенный праздник, вырвавший усталого Охотника из сна, никак не мог вызвать добрых чувств по отношению к устроителям.
   Нет. Ну, в самом деле, что за неугомонные создания! До утра оставалось совсем чуть-чуть, неужели нельзя переждать спокойно?! Да и что праздновать, какую радость?..
   Охотник сел рывком, с усилием выдираясь из сна. Оранжевые сполохи, играющие далеко вдали, где-то у южной границы леса, переливались с синим заревом над самими Дворцами.
   "Внимание! Внимание!" - сигнализировали пограничники с одной из южной застав. "Принято!" - ответили им из Дворцов. Теперь сигнал покатится дальше и дальше, до самых дальних уголков Зачаровня.
   Росни высунулся в окно по пояс, вглядываясь в мелькающие снаружи тени. Взлетевшие над Дворцами сполохи не были праздничным развлечением.
   - С южной границы идут хорошие вести. - произнес глубокий голос рядом.
   Росни от неожиданности чуть из окна не выпал. Эльф подошел настолько незаметно, насколько вообще могут появляться эйльфлёр. Обычно Охотник чувствовал присутствие бессмертных задолго до их появления, поэтому его редко могли застать врасплох. Но черная на фоне ночи тень, что сейчас стояла по другую сторону окна, совсем никак не ощущалась ментально.
   - Я - Маррир, мы с тобой уже встречались раньше. - напомнил эльф, и Росни нахмурился еще больше. - Ты позволишь потревожить твое одиночество?
   Охотник отступил в комнату, кивком обозначая согласие, но тут же спохватился, и пригласил вслух:
   - Входи, если дело есть.
   Маррир подошел к окну, потрогал резную раму, провел пальцами по раскрытым ставням, и легко, как мальчишка-сорванец, вскочил на подоконник. Росни занервничал еще больше. Эльф же уютно уселся на широком подоконнике, свесил ноги в комнату, и как о чем-то обыденном спросил:
   - Не возражаешь, если я посижу здесь?
   Возражаю! - мог бы честно ответить Росни, но промолчал.
   - Меня позвал Геллен, - пояснил Маррир. - Уж прости нам настойчивость. Ты ведь сам понимаешь, твое видение не совсем обычно. Мы думаем, оно может нечто значить. Но никто пока не понимает, что именно. Сам-то ты что думаешь?
   - Спьяну, с голодухи, либо от сердечной тоски еще и не такое мерещится. - пожал плечами Росни, внутренне подбираясь. - Была бы ночь, я бы вообще не стал задумываться! Сны всякие приходят, и почуднее случались. Но я тогда не был, ни пьян, ни голоден. Да и устал не слишком. Просто проходил мимо, по своим делам шел, а наткнулся на их беседку. Мне Рэм давно еще рассказывал, что после Копилен они там скитались, по Мокрополью. И Эл... принц Эллорн сделал для нее беседку - вот её я и нашел случайно. Ну, и решил заночевать. А утром...
   Он помолчал, собираясь с мыслями, поблескивая черными, с затаенной сумасшедшинкой глазами. В обществе эльфов ему не бывало комфортно, а уж становится центром внимания, он по доброй воле никогда бы ни согласился. Однако Геллен - вот уж достойный потомок невероятно упрямого Эллорна! - неотвязный как репей, сумел каким-то немыслимым образом уговорить Охотника самого рассказать о приключении, хотя изначально Росни категорически не собирался участвовать в этом непростом разговоре. Он полагал, что рассказав о случившемся у Красных Камней любому из эйльфлёр, он выполнил свой долг полностью. Даже с лихвой, так как позволил настырному эльфу еще и просмотреть свою память ментально. Последнее обстоятельство удивляло самого Росни, подобных вольностей до последнего времени не позволялось никому и никогда.
   Лицо Маррира, бледное в обрамлении черных волос, выжало мало эмоций. Возможно, так казалось из-за темных, словно наглухо зашторенные окна, глаз, заглянув в которые собеседник видел только собственное отражение. В затухающих бликах сигнальных огней эльф выглядел мрачной тенью на фоне ночной тьмы. Его совершенно черная одежда только подчеркивала необычность самого Маррира, и немного отталкивала.
   Росни подумал, а не нарочно ли эльф одевается столь вызывающе. Может быть, для того и выбран угольно-черный цвет, помогающий ему сохранять личное обособленное положение?
   - Отчасти. - ответил его мыслям эльф, и Охотник смутился. Маррир пояснил: - Ты размышляешь слишком громко, я поневоле слышу. Нет, я не коснусь твоего разума, пока ты не разрешишь. Но я не могу не слышать то, о чем ты кричишь. Ментальное восприятие заменяет мне зрение, оно у меня четче, чем у вас, зрячих. Так что уж прости мне мою особенность. Поверь, мне самому не всегда нравится то, что я слышу! В отличие от тебя я даже уши заткнуть не могу.
   Искренние слова эльфа подкупали, Росни рассмеялся, сбрасывая напряжение.
   - А нелегко тебе приходится! - посочувствовал от души. Маррир прерывисто вздохнул.
   - Наверное, будет лучше если мы поскорее покончим с нашим делом. - предложил Росни, и присел рядом с эльфом на широкий подоконник. Маррир согласно кивнул, пододвигаясь, освобождая место. Теперь они оба сидели спиной к суматохе, все более охватывающей Мерцающие Дворцы. Перед глазами была лишь маленькая комнатка, да кусок стены, освещенной показавшейся из-за туч луною. Мелкие искры мраморной крошки прихотливо играли в редких вспышках огней на улице. Росни прищурился, вспоминая.
   - Ты можешь не подбирать слова, - мягко напомнил Маррир, чуть поворачиваясь к Охотнику. - Я итак отчетливо воспринимаю каждую твою мысль. Просто вспомни, каково тебе было в те минуты. Что ты испытывал, о чем подумал. Что заботило тебя в те дни, какие мысли, какие обстоятельства. Возможно, вдвоем мы сможем разгадать эту загадку!
   Слова подобрались сами, он не прикладывал усилий, выбирая их. Собственно, именно словами и обозначилось в его памяти то утро: беседка, мысли, цветы, девушка.
   - Знаешь что, - задумчиво предложил Росни, усилием воли прогоняя холодок, то и дело трогающий затылок. - Знаешь, я покажу тебе, как все там было. Один раз, в виде исключения.
   Место. Охотник прикрыл глаза, оживляя в памяти события трехнедельной давности. Он случайно наткнулся на их беседку. Было яркое, прохладное утро. Накануне хлестал дождь, дорогу развезло, сыростью напитало лесной дерн. Копыта лошади скользили, животное нервничало и еле плелось по тракту, Росни устал бороться с непокорной скотиной, и направил лошадь прямиком через лес, известными лишь Охотникам тропами. Передвигаться по ним было также неудобно, но путь заметно сокращался. Они преодолели значительный кусок Мокрополья, когда обнаружили беседку - путь еще предстоял неблизкий, и поэтому Росни так обрадовался, увидев ее ажурные стены. Он сразу догадался, что за чудный купол вдруг возник перед ним среди непроходимой чащи, об этой беседке знали многие Охотники, но видели ее лишь единицы. Внутри было сухо и тихо, простая деревянная лежанка, засыпанная жухлой травой, обещала прекрасный сон, а потайная кладовка, устроенная, как и везде в подобных местах, в виде полой тумбы, и крытая сверху тяжелой гладкой столешницей, оказалась еще не совсем пустой.
   Росни, хоть внешне и производил впечатление совершенно замкнутого человека с холодной душой, сам по себе не был черствым. Он чувствовал окружающую красоту, и умел ею насладиться. Беседка вызвала прилив радости и умиротворения, сразу ощущалось, насколько удачно эйльфлёр сумел воплотить собственные светлые чувства в гармонию внешних форм. Беседка заманила Охотника, он поддался магии ее очарования. Предаваясь сладостному безделью, он провел в ней остаток дня, всю ночь и большую часть следующего утра. Отпущенная на поляну лошадка тоже не возражала против временной остановки. Охотник не стал ее стреноживать, зная о странной особенности эльфийских мест: не привязанные животные никогда не уходили далеко от обиталищ эйльфлер, даже покинутых и частично разрушенных. Словно некая оставшаяся от эльфов сила притягивала их, не отпускала далеко. Так вышло и в этот раз, лошадка свободно гуляла вокруг, но не сбежала, следующим днем Росни легко нашел ее всего в трехстах шагах вниз по склону, у родника.
   Мысли. Никаких особых мыслей об Элирен или принце у него не возникало, его ум был занят вовсе другими раздумьями. Росни думал о бывшем Охотнике Раэле, больном полубезумном старике, чья жизнь рассыпалась и неуклонно шла к концу. Отчасти старик вызывал гнев, так как теперь, получив известность, его выходка могла сильно подорвать доверие эйльфлёр ко всем Охотникам вообще. Да и гномы, не чуравшиеся мелких хитростей, отнюдь не жаловали продажных перебежчиков. Нынешняя жизнь бывшего Охотника состояла из дневных страхов и ночных кошмаров. Все время редких просветлений ума он тратил на попытки понадежнее спрятаться. Росни не сразу удалось его отыскать, а найдя, Охотник испытал такой прилив отвращения пополам с брезгливой жалостью, что не смог даже всерьез рассердиться на сумасшедшего оборванца, лопочущего о высшей справедливости и непрестанно дрожащего.
   Вот этими-то невеселыми раздумьями и занят был Охотник, пока бездельничал, валяясь на лежалой соломе под высоким куполом в глухом углу Долины поющей воды. Он то и дело гнал прочь мысли о дальнейшей судьбе Раэля. Эйльфлёр никогда не прощали предателей, оставалось только надеяться, что старик умрет раньше, чем Росни расскажет эльфу итоги расследования. Ну, или Геллен вдруг явит милость, и убьет дряхлого безумца быстро, без затей: шею свернет, или, там, сердце вырвет...
   Маррир, сохранявший до этого мгновения внимательную неподвижность, слегка покачал головой, и отвернулся. Росни удивленно вскинулся, не понимая, что вызвало протест эльфа.
   - Прости, - невозмутимо отозвался тот, вновь поворачиваясь к Охотнику. В мутном лунном свете лицо эльфа сохраняло непроницаемо-доброжелательное выражение. - Прости, что перебил. Твои переживания захватили и меня, я не сдержался. Больше я не помешаю твоим мыслям.
   - А что с ними не так? - резко возмутился Росни, всматриваясь в собеседника с надеждой увидеть хоть проблеск чувств в застывших чертах. - Давай, выскажись! Коли уж я выворачиваюсь наизнанку, прояви и ты чуток откровенности. Я знаю, как воротит вас всех от одного упоминания о старике - что ж, у вас есть на то основания. Да и я не в восторге от его выходки. Но почему тебя дергает правда? Ты сам не готов, что ли, разорвать его на кусочки голыми руками?
   - "Разорвать на кусочки" - самое малое, на что я готов. - признался Маррир, ни на мгновенье не теряя прежнего выражения доброжелательного внимания. - Я готов на такое, что твой разум вместить будет не в силах.
   Теперь отвернулся Росни. По спине, на уровне лопаток, пробежал холодок, и остался кусочком льда где-то в сердце. Собственно, так ему и надо, сам полез к эльфу с вопросами. Честность всегда импонировала прямодушному Охотнику, откровенный Маррир все больше располагал к себе.
   - Но эйльфлёр Геллен другой. - уточнил Маррир, без сомнения, слышавший все размышления Росни, но никак не отвечая на них. - Ты видел его гнев? Он как яркое солнце, если уж вспыхивает, его невозможно скрыть. А мой гнев подобен кинжалу в ножнах. Он может остаться в них навсегда. Впрочем, я опять тебя отвлекаю. Пожалуйста, вернемся к твоему рассказу!
   Росни лишь кивнул, уже несомненно уверенный, что даже такие вот, мельчайшие движения Маррир чувствует благодаря своему особому дару.
   Желания. Какие желания возникли у него тем утром? Да почти никаких. Утро играло лучами на причудливой резьбе стен, и Росни подумалось, что если настолько красивы эти мертвые отражения, то каковы же были живые цветы, вдохновившие эльфа? Ему захотелось взглянуть на них, чтобы сравнить воочию. И еще - что дорога будет долгой, а в конце его не ждет удовлетворение от хорошо выполненного дела. У этого поручения не предвиделось бескровного окончания. Росни без охоты брался за подобные дела, не предусматривающие мирного разрешения. Они претили его натуре. Возможно, весь обратный путь в Зачаровень он именно этого и желал - мирного окончания?..
   - Вот, примерно так все складывалось, когда я ее увидел. - Росни прерывисто выдохнул, словно вновь увидел полупрозрачную тень, стоящую по ту сторону порога. - Я уже вышел наружу, я почти ушел. Но меня как в шею толкнуло, как приказал кто-то: обернись! Я обернулся. А она... она стоит на входе, смотрит... и улыбается.
   Если раньше лицо Маррира показалось Охотнику застывшим, то сейчас на нем вмиг промелькнуло так много эмоций, что Росни невольно отпрянул. Маррир, замерший в ожидании, невидящим взглядом впился в пустоту перед собой.
   - Я ее вначале не узнал. Я вообще вначале ничего не понял, оглядываюсь - а следом за мной из беседки выходит кто-то. Даже мысль мелькнула: а где он все это время прятался? Почему "он"? Одежда была на мужскую похожа, куртка какая-то нелепая, штаны... Не знаю, тебе известно, что она только мужскую одежду признавала? Может, ты с ней сам встречался, пока она здесь, у вас жила?
   Маррир со странным выражением подтвердил: "да, встречался".
   - Это я потом ее узнал, когда она совсем на порог вышла. Ну, и испугался, честно признаюсь. Потому что как она на свет шагнула, так сквозь нее стены проступили, трава, лес вдали... я чуть деру не дал от неожиданности. А она постояла, из-под ладони на меня так позыркала, и говорит: "Очень рада тебя видеть, Охотник! Скажи им, что мы ждем. Если они готовы, пусть приходят!" и пошла в сторону Красных Скал. Да, на самом деле пошла, не поплыла как туман или морок. Под нею даже трава приминалась. А я стою дурак-дураком, словно гвоздями к земле приколоченный, и слова сказать не могу, так меня от страха скрутило.
   - Простите, что прерываю вашу беседу! - окликнул снаружи знакомый голос, Охотник и эйльфлёр одновременно обернулись: из темноты на них весело смотрели карие, улыбчивые глаза. - Король Эманель хотел послать кого-нибудь из своих, но я подумал, что лучше сам тебя найду. Я ж знаю, как опасно будить Росни среди ночи. Понадеялся, уж меня-то ты сразу убивать не станешь!
   - Ренди!.. - Росни, не помня себя от радости, перескочил через подоконник, сгреб невысокого друга в охапку.
   Маррир улыбнулся, и спрыгнул в траву рядом.
   - Добро пожаловать, Охотник! Тебе всегда рады в моем доме.
   Охотник молча поклонился, смущенно поглядывая на Росни.
   - Я уже ухожу. - заверил эльф, ничуть не раздосадованный прерванной беседой. - Наш разговор подождет более удобного момента. Впрочем, вы оба всегда можете рассчитывать на мое внимание, я сейчас совсем не обременен делами. Доброй ночи, Охотники!
  
   *
   Тихий голос что-то сказал, я совсем не разобрала слов. Меня глушил страх.
   - Не вырывайся. - вновь попросил Эллорн. - Никуда не надо бежать. Доверься мне!
   - Не смей! Не смей, слышишь!.. отпусти немедленно!.. - я рыдала, и видимо, уже давно, так как соленая вода на лице не позволяла открыть глаз, их щипало едва я пыталась прищуриться. Я билась в крепких объятиях как рыба в сетях, а голос эльфа что-то продолжал нашептывать, ласково-успокоительное.
   Повозила лицом по его рукаву, и все-таки осторожно приоткрыла глаза, сначала чуть-чуть, опасаясь света, что мог бы резануть отвыкшие от яркости зрачки. Но, видимо, наступил вечер, вокруг лежали серые тени. Ничего не понимая, напряженно уставилась в окружающую тьму. Разве нас... разве мы... как же так?..
   - Сам не понимаю. - ответил моим мыслям эльф, осторожно обнимая. Он сидел на полу, а я полулежала у него на коленях. Сверху, прямо над моим лицом, закрывая черное, пронизанное бесконечными крупицами пламени небо, белел его профиль, и даже в царившей темноте я видела озадаченное выражение на его лице.
   Ему нельзя сбивать повязки!.. если сейчас потревожить раны, он изойдет кровью, сообразила вдруг, и лихорадочно зашарила по его груди, проверяя наспех намотанные бинты.
   Эллорн поймал мои замерзшие пальцы, и осторожно сжал в теплых ладонях.
   "Я цел. Не знаю, как такое возможно, но на мне ни царапины".
   Я повернула голову, осматриваясь. Тьма и туман - вокруг нас, везде, куда достает взгляд. Тьма, словно бархатная коробка, расшитая изнутри слепящим ярким бисером, окружала нас со всех сторон. А между нами и тьмой плотными пластами стлался туман - но он не походил на обычный туман, не раз встречаемый мною в жизни, он не завихрялся, не сочился, и даже не висел в воздухе тонкой взвесью. Он больше походил на ровные кубики нечаянно забытого в холодильнике желе. Тут и там беспорядочно разбросанные, эти слишком правильные ломти иногда неприятно подрагивали сами собой, как живые. Дрожь вызывала тошноту.
   "Как мы оказались здесь, Эллорн?" - "Не знаю. - честно ответил он, задирая голову, в свою очередь рассматривая сверкающий свод над нами. - Прости, но у меня самого нет ответов. Нас казнили на рассвете, как и обещали. Признаться, не такой я представлял себе смерть".
   Ближайший серый куб вдруг заколыхался, словно внутри задергалось живое существо. Я отмахнулась, желая отогнать серую мерзость подальше. Едва моя рука задела условный туманный край, как куб осветился изнутри, расцветился всеми мыслимыми оттенками. Эллорн отпрянул, увлекая за собой и меня, но следом за одним радужно заиграли и все остальные кубы вокруг. Мистическое зрелище! Неописуемая красота действа захватила нас, мы замерли, зачарованные изумительными брызгами красок там, где еще недавно глаза видели лишь мерзкое подрагивающее нечто.
   Сколько продолжалась красочная феерия, не знаю. Не сразу, но постепенно, в мелькающих огнях наметился определенный порядок. Мы смотрели, а внутри кубов постепенно формировались отдельные образы. Вначале еле заметные, словно карандашные наброски на цветном картоне, картины внутри обретали наполненность, становились объемными, а остальной фон напротив, бледнел, пока не стал полупрозрачным. У меня голова пошла кругом, когда вдруг вспомнила, на что именно походили эти кубы. На голографические экраны в кинотеатре.
   Эллорн, неотрывно глядящий на ожившие квадраты посреди бархатной ночи, отчетливо думал: "зеркала мира". На мгновение мы оторвались от них и посмотрели друг другу в глаза.
   Меж тем кубы показывали нам изумительные картины. В одних я с удивлением увидела собственный город, собственный дом, то и дело возникали лица знакомых мне людей. В других отражались совершенно незнакомые мне места. Я увидела странный лес, с неимоверно высокими деревьями. Малиновое солнце сказочно отражалось в изумрудном водопаде, а на берегу кружком сидели около двух десятков эйльфлёр, и видимо, их пикник был в самом разгаре: их лица были веселы, они то и дело белозубо смеялись и махали руками. Пробежали стайкой дети, и скрылись в золотой высокой траве. Женщина в синем платье что-то крикнула им вслед: слов не слышно, но ясно угадывался наказ не убегать далеко.
   Эллорн прерывисто вздохнул. Я обернулась. Куб, что привлек его внимание, показывал совсем другие картины, и я почувствовала, как невольно краснею. Там проходили короткими кадрами моменты моей жизни. Ничего особенного, всего лишь краткие штрихи никчемного существования.
   Зажмурилась, и еще закрыла лицо руками. Да, оказывается больно не только что-то терять, иногда обретать потерянное неизмеримо больнее. Сейчас, когда я вдруг осознала, что память вернулась полностью, мне очень захотелось совсем никогда ничего не вспоминать. Мучительный стыд, заставивший отвернуться, причинял физическую боль.
   Эллорн наклонился, силой убирая мои руки, и поцеловал меня: долго и крепко.
   - Никогда и ничто! - вслух, внятно и отчетливо возразил он моим сомнениям, - Никогда и ничто, запомни, не в силах погасить мою любовь к тебе. Не знаю, будет ли у меня еще возможность напомнить тебе это, но ты не должна бояться!.. Ни меня, ни того, что я могу узнать. Ни того, что ты, возможно, узнаешь обо мне. Особенно последнего, ибо мой путь к тебе был... довольно сложным.
   Каким бы он ни был, он привел тебя ко мне. Я благословляю каждую его минуту. А вот мой... лучше бы тебе не знать всех его подробностей!
   Он помолчал, вслушиваясь в мысли, и попросил: "доверяй мне, прошу! Доверяй как раньше".
   "Я навсегда с тобой. - пообещала твердо, открываясь навстречу его взгляду. - Что бы ни случилось, как бы все не обернулось. Не сомневайся во мне".
   Рука об руку мы стояли перед самым большим кубом, и смотрели, смотрели... впитывали себя самих и друг друга. Вспоминали и узнавали. Эллорн не задал ни единого вопроса, я тоже не испытывала желания спрашивать. То, что показывал куб, было ясно и без долгих объяснений. Я заново узнавала Эллорна, узнавала о нем и о тех, кто был когда-либо ему близок. Множество неизвестных, ранее никогда не встречаемых мною лиц проплыли мимо, мне становилась более понятна его обычная сдержанность. Потеряв столько друзей и родных, поневоле станешь оберегать душу от боли. Заодно я узнавала себя.
   Память возвращалась отрезками. Мигнула картинка, показывающая безлюдный вечерний перрон последней электрички, и пыльную тропинку, уходящую в чахлые кусты - и я вспомнила целый кусок жизни, включавший в себя долгую дорогу, странного егеря, одинокий хутор на берегу безымянной речки, и собственное ироничное согласие. А потом, мгновением позже, в кубе отразились грубые морщинистые руки, небрежно притронувшиеся к замысловатым бусам на моей шее, и под пальцами с обломанными ногтями они вдруг стали зелеными прозрачными каплями - я тут же невольно прижала ладонь к тому месту, где долгое время шею охватывало изумрудное ожерелье. Следом я увидела невысокую худенькую девушку, растерянно оглядывающуюся в сумерках. С трудом узнала в ней себя, топчущуюся у пыльной гранитной стены с удивленным и испуганным выражением лица. Одной рукой я ощупывала эту стену, а другой судорожно дергала край длинной нелепой рубашки, словно удивляясь, что он вообще есть. И тут же пришло еще одно яркое, более ранее воспоминание: тот самый старый егерь осторожно и небрежно - одновременно, огладил меня руками с головы до ног, приговаривая "не помню я уже, как там быть должно, ну хоть на человека будешь похожа!". Под его руками моя одежда, украшения и даже обувь вдруг изменились совершенно, превратились в нечто странное и неудобное. Но я не спорила, я была потрясена и порядком напугана, не верила в происходящее; как оглушенный котенок безропотно выполнила все его распоряжения. Когда впереди засиял свет, старик толкнул меня в спину: "иди!" - и я послушно шагнула, еще не успев до конца осмыслить - куда.
   Затрудняюсь сказать, насколько понятными картины моего прошлого были для Эллорна. Видимо, достаточно, если дотошный эльф ни разу не переспросил меня ни о чем. Он смотрел вместе со мной в куб, и одновременно - в мою память. Слияние разумов распахнуло нас обоих, открывая для меня его сокровенные тайны, такие же глубокие, как те, что он видел во мне. Я вначале дернулась закрыться, не смущать его любопытством, но поняла: принц сам желает тесного контакта, и расслабилась. Эллорн присутствовал в моем разуме тихо и аккуратно, ничуть не мешая мне.
   "Его" куб, меж тем, продолжал рисовать лица эйльфлёр, так много, что я совсем запуталась, мне казалось, что знаю всех - но в ближайшем рассмотрении оказывалось, что совсем не узнаю никого. Эллорн закусил губы, увидев, с каким интересом я разглядываю женские лики, но я не поддалась его молчаливой просьбе, и он, нехотя, заметно против воли, начал называть имена.
   - Принцеса Лирриль, мать Халира и Эрриль. Принцесса Ниаль, мать Каррадина. Принцесса Веннен, мать Мейлина. Принцесса Вестель, мать Меллдора. Альвиниэль, мать Курунира и Лайнира. Лассаль, мать Нимвера. Халлес, мать Мерендила. Нальвен, мать Сальдана. Эниль, мать Феррела и Элинеля...
   Я зажмурилась, я чувствовала, что переполнилась узнаванием как налитый по края кувшин, еще капля - и содержимое прольется наружу, не вместившись в мозгу. В ту же минуту Эллорн решительно отвернулся от мерцающих окон в прошлое, и, запрокинув мне голову, стал целовать, жадно, горячо. А потом дернул шнуровку, обрывая завязки нашей одежды. Я буквально задыхалась в тесных объятиях.
   Идеально черный свод, украшенный искрами мелких бриллиантов, словно стал ниже. Величественно и понимающе невозможно близкие звезды смотрели на нас, случайно застрявших между "вчера" и "завтра".
  
   *
   Седло под Охотником дернулось, он очнулся в удивлении - все-таки заснул?.. Круговорот событий последних дней, захлестнувший его, совсем не оставил времени на отдых. Прошлой ночью так и не удалось выспаться нормально. Ренди произнес только одно имя, и Росни без споров вскочил в седло: Рэм.
   Рэм ждал его там, на южной границе. Возможно, на той самой заставе, с которой ночью был подан сигнал. Ренди мало что знал о причинах возвращения Охотника Рэма в Зачаровень, и вообще о причинах, побудивших его искать Росни, он сам получил весточку от него с почтовым голубем в порту на Южном побережье. В записке говорилось мало: Охотник Рэм просит как можно скорее найти Охотника Росни, и назначает встречу на южной границе Зачаровня ко второму летнему новолунию. Ренди настолько привык доверять другу, что даже не попытался доискиваться подробностей, он поспешил в Зачаровень, нашел Росни, и передал ему приглашение. Причины переполоха на южной границе для него были также неведомы, как и для остальных, сейчас скакавших бок обок с Охотниками.
   Едва забрезжил рассвет, из Дворцов выдвинулась группа всадников, в которую входили оба Охотника, король Эманель, принц Элинель, который как раз возвратился во Дворцы за несколько минут до того, как все выехали к границе, и еще полтора десятка эйльфлёр.
   Они скакали весь день и ночь, по пути попадались встречные верхами, все видели ночной сигнал, но никто не знал причин его подачи. На вторые сутки им повстречался гонец с южной стороны. Росни ожидал расспросов, или хотя бы кратких переговоров, но эйльфлёр лишь на минуту сгрудились в кучу, молча переглядываясь, и пустили лошадей в галоп. Охотники старались не отставать, теряясь в догадках. На закате по приказу короля они свернули к маленькой ферме в неприметной долинке. Если у Охотников и появилась надежда на остановку, то она сразу же и растаяла: оседланные, свежие лошади уже ждали их. Из седла в седло - и вновь в путь.
   Эйльфлёр демонстрировали чудеса выносливости. Охотники, отнюдь не избалованные легкой жизнью, едва не валились из седел, когда на пятые сутки дорога стала петлять, пролегая по краю обширных лугов. Итак, они достигли южной границы Зачаровня в немыслимые сроки.
  
   *
   Мы вновь сидели на полу, Эллорн обнимал меня, легко перебирая мои волосы, а я пряталась в его объятиях, и только старалась прижаться покрепче. Потерянный где-то в суматохе первого удивления страх вновь нашел меня, я чувствовала, как он мурашками пробегает по рукам. Принц пребывал в глубочайших раздумьях, я старалась не задевать ментал даже случайно. Понимала, что сейчас для него лучше побыть одному, без оглядки на мою нескромность.
   - Развлекаетесь?.. - ворчливо произнес хрипловатый старческий голос.
   Несмотря на всю нереальность происходящего, я даже не вздрогнула. Моментально перешедший от теплой ласки к холодной собранности, Эллорн замер, вглядываясь во тьму. Я осторожно повернулась, не отпуская эльфа полностью, продолжая прижиматься к нему. Раздались неспешные, подшаркивающие шаги, и из-за дальних кубов вышел высокий, седой старик в мешковатой егерьской куртке и растоптанных армейских кирзовых сапогах.
   Признаться, более нелепую фигуру тут, за Краем жизни, вообразить было трудно. Эллорн, похоже, онемел от изумления. Я тоже не сразу обрела дар речи.
   - Ну, чего уставились? - отнюдь не ласково спросил старик, и сел на плоский камень. Еще мгновение назад там не было никакого камня, и вдруг он появился из ниоткуда. - Вы ж меня помнить должны!.. От радости языки попроглатывали, что ли?
   Он помолчал, ожидая от нас отклика, но поскольку мы хранили молчание, то старик досадливо крякнул, и завертел головой по сторонам, оглядывая импровизированный "кинотеатр".
   - Ну, и как вам, весело?.. - с изрядной долей ехидства поинтересовался он. - Давайте, не молчите! Поговорите со мной.
   Мы с Эллорном переглянулись. То обозначение, с которым ассоциировался образ старика для эльфа, ничего мне не сказало. В моем прошлом он носил совсем другое имя.
   - А горазды вы клятвы раздавать!.. - по-прежнему недовольно пожурил старик. - "Навсегда" - это, знаете ли, довольно долго. Ишь, какие смелые... ну ладно, хорош амнезию симулировать!
   - Я тебя помню, ты - Лесник. - полуспросила-полуответила ему, - Ты находишь таких, как я.
   - Да нет же! Сколько раз повторять? - раздосадовано возразил он. - Это такие, как ты, находят меня. Чуешь разницу? Я тебя из города за косы не тащил, между прочим!.. Сама приперлась, в болото полезла. Потом на приключение напросилась...
   - Ни на что я не напрашивалась! Ты предложил мне сделку.
   - Не сделку, а шанс. Мы дали тебе возможность найти не обретенное.
   - Сделку, старик! - упрямо возразила, удивляясь собственной разговорчивости. Всего минуту назад я едва не теряла сознание от страха, а сейчас болтала как ни в чем не бывало с Лесником. Которого, кстати, оставила там, по другую сторону, и никак не ожидала вновь увидеть однажды. - Ты кое-что забрал у меня, прежде чем дать этот твой пресловутый шанс.
   - Глупенькая, - хмыкнул он, насмешливо щурясь. Поерзал, удобнее устраиваясь на своем камне. - Да разве мы с тебя плату взяли? Мы тебе ношу облегчили!..
   - Чем же? - съехидничала в тон ему: - Тем, что забрали саму мою сущность, не дав взамен ничего иного?!
   Старик с готовностью покивал головой. У меня сразу пропал весь задиристый настрой, мне расхотелось не только спорить самой, но и слушать его дальше. Я всегда думала о забвении лишь как о непонятном наказании, либо ужасной потере, и никогда не рассматривала его как дар. Сейчас начинала понимать, насколько щедрым был их дар.
   - Ты умнеешь на глазах, дочка. - похвалил он. - Значит, еще не все потеряно. А то я уже начал сомневаться, знаешь ли. Ты слишком часто убегаешь: то из города, то из мира. Теперь вот опять куда-то собралась... не надоело бегать?
   - Я не убегала, Лесник. - твердо возразила, чувствуя, как внимательно Эллорн вслушивается в мои мысли. - Я ведь тебе сто раз рассказывала, что не убегала! Я ушла по берегу реки. Я читала, что если долго идти по берегу реки, то любая река может стать Адунн. Она приведет на равнины, с которых есть все пути - все, какие только возможны. Оттуда можно уйти куда пожелаешь. Я искала эти равнины, а нашла тебя, тонущего в болоте. Я ж не знала, что это проверка, что ты в принципе не можешь умереть, я думала, ты в беде. А уж про Врата все-таки ты мне сам рассказал! И про то, что любая стена - это дверь. Я действительно вспомнила, старик, я всё вспомнила. Если я и убегала, то от пустоты. От нее не стыдно сбежать!
   Лесник продолжал насмешливо кривиться, ничуть не озадаченный моим отпором. Похоже, его всерьез веселило происходящее.
   - Вот-вот, одна блажь в голове. - в своем прежнем ворчливом тоне согласился он. - Равнины ей, понимаешь, пути какие-то... одно задание дали, и то умудрилась запутать. Ну, чего глазенками-то сверкаешь? Сама пожелала сверхсилы, сама отпустить упрашивала. Судьбы непростой хотелось? Смысла особого? Ну вот, мы тебе и дали, чего желала. И ведь упростили все до крайности: тебе - обретение, им - Врата. А ты что натворила?
   - Она вернула тысячам эйльфлёр родину, а нам, оставшимся, надежду. - вместо меня отозвался Эллорн, и попытался осторожно отстраниться. Естественно, напрасно, потому что я лишь крепче вцепилась в его одежду.
   Он все-таки сумел подняться, хоть и неловко, ведь я не разжимала рук, и направился к старику. Тот невозмутимо восседал на своем камне, словно на драгоценном престоле. Поскольку я крепко держалась за эльфа, то и я пошла с ним. За все время с моего пробуждения здесь я ни разу не позволила эльфу отстраниться полностью, скованная некими смутными предчувствиями.
   Эллорн остановился напротив старика, смотрел прямо и не дружелюбно. Меня удивил ощутимо зревший в нем гнев. Да, старик был не слишком приятным обществом, однако он олицетворял собою силы, позволившие нам вновь почувствовать себя собою. Позволившие вновь быть вместе, пожить еще чуть-чуть. От него наверняка многое зависело в нашем будущем, и явно выраженная неприязнь эльфа меня пугала.
   - Хранитель, эйльфлёр давно перестали тебя ждать. Зачем ты пришел?
   - А ты все такой же, ничуть не изменился. - с неожиданной теплотой отозвался старик и покивал одобрительно: - Бесстрашный. Поспешный. Глупый, короче говоря... Ни сомнений, ни долгих реверансов: бац - и вопрос в лоб!
   Эллорн нехорошо прищурился, и я испугалась еще сильнее. Но он ничем более не проявил закипающего гнева, напротив, когда он заговорил, то голос эльфа звучал безупречно ровно:
   - Ты напомнил мне мои промахи, но я могу припомнить тебе твои обещания. Лживые, как мы поняли потом. Слишком поздно поняли, старик. Вспомни, когда мы уходили в грань, ты обещал, что не коснувшиеся смерти никогда не умрут. Что сохранившие внутреннюю чистоту будут жить вечно. Что несущие любовь не познают ненависти.
   Но они умерли, все, кто не пожелал убивать!.. Их лики исчезли с портретов, я напрасно вглядывался в пустые рамы. А ведь ты обещал им жизнь, Хранитель. Почему ты не отозвался, когда был так нужен? За что бросил лучших из нас? Пусть ты не отвечал мне - я убийца, я получил должное. Но почему не отвечал им?.. Ты обманул их, и они умерли, безуспешно призывая твое имя! Знаешь, сколько эйльфлёр погибли, не смея усомниться в тебе? Думаю, знаешь. Мы долго не закрывались, не защищались. Мы верили в твою поддержку!.. мы почти дали себя уничтожить. Это потом уже мы стали сопротивляться и научились убивать. - Эллорн замолк на миг, словно подбирая слова, старик заинтересованно смотрел ему в лицо. Без малейшего смущения. Эльф усмехнулся невесело: - Я долго ждал тебя, Хранитель. Я столько раз был близок к смерти, что и не сосчитать! И почти все первые годы я придумывал себе оправдания. Придумывал, что скажу тебе, когда, наконец, встречусь. Но вот уже много лет я не жду тебя, и не желаю, ни твоей милости, ни снисхождения! Ты называешь меня глупым - и так оно и было, я долго безумно верил тебе!.. Но не теперь. Ты предал нас, ты бросил нас умирать. Ты забыл о собственных обещаниях. Вот, я высказал то, что тебе хотелось услышать. А теперь я повторю вопрос: зачем ты пришел, теперь, когда я перестал ждать?
   - Ни одно доброе дело, сделанное во благо ближнего, не останется без награды. - как о чем-то общеизвестном напомнил Лесник. - Я никогда не нарушал своих обещаний.
   Взгляд Эллорна, гневный, но до этого достаточно сдержанный, вдруг полыхнул обжигающей яростью. Не отвечая, эльф отвернулся. На обычно невозмутимом, и даже холодном лице его отражалось враз столько чувств, сколько я не видела за все время нашего знакомства. Мне показалось, что сейчас он просто разорвет этот бархатный черный свод руками, и уйдет сквозь него, лишь бы больше не видеть восседающего на своем дурацком камне самонадеянного старикашку.
   - Не уходи, сынок!.. - вдруг мягко попросил старик. - Не отворачивайся так сразу. Я ведь выслушал твои упреки - позволь мне ответить на них, пожалуйста! Потом, если пожелаешь, я покажу тебе выход. Никто не станет держать вас тут насильно, никто не остановит.
   - У тебя нет доводов, способных меня убедить. - отозвался Эллорн, его ровный, почти без интонаций голос резко контрастировал с недавней вспышкой. - Но как я могу помешать тебе? Говори. Попробуй объяснить.
   - Каждый, кто хоть раз в жизни сделал что-то доброе для другого, пусть даже в ущерб себе - обязательно получает награду. - вновь повторил старик, и для убедительности пристукнул посохом в пол. Гул от удара прокатился, заплутал среди живых кусков бывшего тумана, ушел за грань восприятия. - Ты напрасно обвиняешь меня в обмане. Да, твои братья и сестры умирали - а как ты думал, таковы законы мира, выбранного вами! Я вас предупреждал, между прочим. Нельзя совместить две грани в одну, как нельзя войти в воду и остаться сухим. Вы пожелали перемен, вы получили желаемое. Сущность эйльфлёр осталась неизменна, но чтобы попасть в эту грань, вам пришлось сродниться со смертью. Но ничто, кроме зла, не исчезает бесследно. Все доброе ждет продолжение. Я приходил ко всем, кто призывал меня, хоть в свой последний миг - я приходил всегда. Я пришел и к тебе, моему самому непослушному, дерзкому, упрямому сыну!.. Подумай сам: если я пришел к тебе, чье имя еще долго будут вспоминать проклятиями, неужели я мог оставить других?
   Сказать, что услышанные откровения меня потрясли - значит сказать очень приблизительно. Я и раньше догадывалась, как мало я знала Эллорна, и вообще, мало что знала, но пропасть, разверзшаяся только что под моими ногами, ошеломила невозможной глубиной. Мне хотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Необъяснимая, странная горечь разлилась в воздухе, она обожгла и отравила. Не понимая, что происходит, я отчаянно уцепилась за рукав принца, но пол подо мною накренился, и стал вращаться, все ускоряясь.
   Я обмякла, и сползла вниз, как развязавшаяся шелковая ленточка. Эльф не дал мне упасть, подхватил и прижал к себе, оберегая.
   Старик, не шевелясь, следил за нами. Эллорн поддерживал меня, убаюкивал ласково.
   - Это Врата. - со вздохом пояснил Хранитель. Эльф непонимающе вскинулся. - Врата угасают. По сути, она и есть Врата, но ее сила заканчивается. Все когда-то заканчивается, сынок. Отпусти ее! У нее иной путь. Собственно, у тебя - тоже, даже у бессмертия есть пределы, особенно когда вокруг лишь уничтожение и смерть. Ты достиг своего Края. Мне кажется, ты и сам это чувствовал, ведь так?
   Мука понимания исказила красивые черты, эльф дрогнул, и зажмурился. Когда он, наконец, вновь поднял застывший взгляд, Хранитель по прежнему заинтересованно разглядывал его, ничуть не смущенный своей настойчивостью.
   - Или ты говоришь не всю правду, или я тебя совсем не понимаю... Ты выражаешь тревогу, но не называешь причин. Напрасно, я ничуть не помешаю твоим планам. То, что Элирен ждут другие пути, меня только радует. Если дело лишь во мне, препятствий не будет, только скажи - как? - и я уйду немедля.
   Старик улыбнулся светло, и похвалил:
   - Ты всегда мне нравился, сынок. Несмотря на все твои недостатки. Но тебя что-то беспокоит, я ведь вижу. Давай, спрашивай, чего стесняешься?
   - Если я достиг Края... если мое время вышло... - хмуро указал Эллорн, Хранитель неопределенно качнул головой. - Тогда почему я еще существую, почему не исчез бесследно - как и должно исчезнуть злу? Зачем ты держишь меня здесь?
   - Думаю, это вы сами держите друг друга. - предположил старик и пожал плечами. - Впрочем, могу и ошибаться. Я не причем, не я создал жизнь, я всего лишь слежу за исполнением некоторых ее правил. Охраняю от хаоса и разрушения, изредка подправляю равновесие. Сохраняю баланс. Так-то.
  
   *
   Вечером, почти на закате, они достигли границ Зачаровня. Последние полдня эльфы заметно придерживали усталых лошадей, зорко выглядывали окрестности. Оба Охотника уже не сомневались - эйльфлёр ждут встреч, они знают доподлинно, кто и зачем позвал их, и теперь ищут тех, пославших сигнал. Сказать, что Росни совсем уж ни о чем не догадался за долгие дни раздумий, было бы неправдой. Нет, конечно, немало прошел он по этим дорогам вместе с бессмертными, и некоторые смутные догадки занимали его мысли. Ренди, имевший вид усталый и легкомысленный, если о чем и раздумывал, то не поделился с другом, и Росни тоже не стал отвлекать его. К тому же, какой бы не предполагалась разгадка странной истории, она уже приблизилась вплотную, и Охотнику оставалось подождать совсем чуть-чуть, да он и сам не спешил. Тайны эйльфлёр, как правило, не несли ничего иного кроме дополнительных хлопот самим Охотникам.
   "Разгадка", как всегда с эльфами, обнаружилась вдруг. Из недальнего перелеска их окликнула эльфийка, высокий звонкий голос прокричал приветствие - и в следующую минуту Эманель, спрыгнув из седла даже не потрудившись натянуть поводья и остановить лошадь, уже обнимал красивую златовласку в зеленом платье. Обнимал, не обращая внимания на возникших словно из ниоткуда множество других эйльфлёр. Наконец он подхватил ее на руки и закружил, женщина рассмеялась, смех рассыпался хрустальными осколками. Она решительно освободилась из тесных объятий, отступила на шаг от короля, церемонно поклонилась - Эманель весело всплеснул руками, - и слегка задыхаясь, произнесла:
   - Приветствую тебя, брат. Прими скитальцев, потерявших дом.
   - Зачаровень всегда открыт тебе, сестра! - возвратив ей церемонный поклон, ответил Эманель. - Он открыт для всех вас, господа! Добро пожаловать! Вам всегда рады в наших домах.
   Подошедший и вставший рядом пепельный блондин в зеленом склонился низко, до самой земли, встал на левое колено, опустил голову:
   - Я не исполнил приказа, Старший! Я не справился. Мы потеряли Запретный лес, и вина в поражении только моя.
   Эманель тут же поднял его, обнял крепко, возразил громко и отчетливо:
   - Нет твоей вины! Ты привел их сюда, ты вернул наших братьев и сестер живыми! Я искренне приветствую тебя в Зачаровне, друг! Пусть наш дом будет отныне и вашим, добро пожаловать, принц Феррел!
   Эйльфлёр, радостные и сдержанные одновременно, приветствовали друг друга, некоторые приветливо кивали Охотникам. Росни с Ренди невольно отступили подальше от радостных улыбок и озабоченных взглядов. Эйльфлёр, подходившие и подходившие к вначале маленькой группке, заполнили собою все просторное поле, но их явно было даже больше, чем казалось на первый взгляд.
   Росни толкнул Ренди локтем в бок, спросил негромко:
   - Ты знал?
   Тот отрицательно покачал головой.
   Эманель, после первых приветствий обретший спокойствие, вновь вскочил в седло. Эйльфлёр рядом расступились, освобождая дорогу. Принц Элинель, так и не слезавший с лошади, обменялся с братом крепким рукопожатием, и ускакал следом за королем.
   Незнакомый эльф с волосами цвета медного заката легонько тронул Росни за локоть, тот непонимающе обернулся. Эйльфлер кивнул вслед уехавшим:
   - Там, на заставе, вас ожидают, господа. Охотник Рэм.
  
   *
   - Все заканчивается когда-то, - вновь поторопил старик. - Собственно, у вас ничего больше и не осталось.
   Эллорн сильнее сжал мои пальцы, я благословила его за невольно причиненную боль. Неправда, Лесник! Или Хранитель. Или как там тебя?.. - неправда! Пока у меня еще есть кое-что, самое главное, самое ценное из всего мира.
   - Это ненадолго, - спокойно возразил тот. - Ты погаснешь быстро. Никто не может гореть вечно, ваше существование на исходе, дети.
   - Что ты хочешь от нас? - спросил Эллорн, спросил без гнева и раздражения.
   Я восхитилась его самообладанию.
   - Пора закрывать Врата, да? - спросила, не нуждаясь особенно в ответе. Я его итак знала. Старик кивнул: "да, пора". - Как это делается?
   Лесник улыбнулся. Жалостливо. Эллорн отчетливо возразил: "нет!", мы с Лесником не отозвались.
   - А если есть еще кто-то, кто желал бы вернуться? Может быть, мне попробовать позвать их?.. - нерешительно предложила, не представляя себе, как собственно, я могла бы теперь это сделать.
   Но старик оживился. "А это мысль!.." - пробормотал себе под нос, и встал наконец-то со своего камня. Махнул рукой с посохом сначала в одну сторону, потом в другую, и все еще светящиеся картинами желеобразные кубы сползлись в две кучи, собрались вместе, как раз по обеим сторонам от Лесника. Он подождал, пока они окончательно уплотнятся, став однородными, и ткнул поочередно в них пальцем. От его касания огромные, теперь уже вновь серые массы заколыхались, пошли рябью. Из глубины проступили искры. Я ожидала, что они отразятся огнями, как в первый раз, но они постепенно поблекли, посветлели, и, в конце концов, обрели прозрачность. Но сквозь них мы увидели не бесконечную ночь - нет! - сквозь слабо светящийся туман, как сквозь освещенную солнцем воду, мы заглянули назад, в оставленный нами мир.
   Там шел снег, хлестал дождь, светило солнце и разливались весенние воды. Даже странно, как все сразу умещалось вместе, но мы видели именно так: все сразу. Мы смотрели, а в ставших огромными кубах жили, смеялись, и спешили по своим делам знакомые нам люди, гномы и эйльфлёр.
   - Подумайте, присмотритесь. - предложил Лесник. - Чтоб был толк, а не легенды. Обычно живущие очень своеобразно реагируют на призраков.
   Эллорн усмехнулся, - своей обычной, эллорновской усмешкой, внушавшей одним ужас, другим надежду, и отцепил-таки мои пальцы со своих рукавов. Не знаю, что именно подействовало на меня успокаивающе: толи сговорчивость Лесника, толи вновь обретенная Эллорном уверенность, но я отпустила его почти спокойно.
   Эльф пошел вокруг одного из кубов, внимательно разглядывая мелькающие фигуры. Я подошла вплотную к другому, также внимательно приглядываясь к возникающим образам. Старик прав, выбирать надо очень, очень осторожно. Тот, с кем я встречусь, должен обладать здравомыслием, а его слово должно иметь вес для эйльфлёр. К самим эльфам появляться я сразу передумала, как только представила, какие домыслы может породить мое возвращение. Эллорн, слушавший меня в ментале, согласился: да, есть опасность, что эйльфлёр больше отреагируют на само появление, чем на то, что я хотела сказать им. И тогда либо воспримут мое приглашение как приказ - либо вообще никак не воспримут. И то, и другое нам было ни к чему.
   Идеальной кандидатурой мог бы стать кто-то из Охотников, но... но! Кто из них достаточно рассудителен, чтобы не слишком испугаться, и в то же время достаточно внушаем, чтобы не принять меня за галлюцинацию? Эллорн начал перечислять известных мне Охотников, но каждый из них не подходил по какой-либо причине. Он старательно вспомнил всех, даже совсем мало знакомых, и всех их мы при внимательном рассмотрении отбросили. Два имени остались последними, два образа возникли и отразились в кубах. Я поняла, почему эльф оставил их напоследок, когда сердце - если оно еще у меня осталось, или что там теперь болело, с левой стороны? - забилось лихорадочно и гулко. Лица друзей вновь взвихрили в душе только-только унявшуюся тоску.
   Напротив Эллорна, в маленькой комнате без окон, за грубым столом с одной свечой в массивном подсвечнике сидел задумчивый Рэм. Передо мной, играя бликами в мокрой листве, вставало солнце, ярко освещая резные деревянные стены очень знакомой мне беседки. Из нее только что шагнул наружу, и теперь удалялся прочь хмурый, как всегда, Росни.
   Лесник, молча наблюдавший за нашим выбором, одобрительно хмыкнул, и пристукнул посохом в пол.
  
   *
   Росни был не единственным, кому в те дни не спалось. Утро едва забрезжило над Дворцами, когда сухо простучали по мощеным дорожкам копыта лошадей, и Геллен привычно открыл глаза: сразу, моментально переходя от сна к ясному бодрствованию.
   Розовый Дворец приветствовал приходящих в него молчанием и печалью. Тишина изредка нарушалась птичьей возней под крышей, да напевами иногда забегавшего Дейлина. Эйльфлёр старался как мог, ухаживая за множеством цветов, в иные времена оплетавших весь Дворец живым ковром, и придававших ему особое очарование. Но сам Дейлин бывал обычно слишком занят, чтобы посвящать достаточно времени поддержанию во Дворце должного порядка. К тому же, цветоводство никогда не привлекало его всерьез, и знания эльфа в этой области были уныло малы. Да и мало одного эльфа, пусть старательного работника и чуткого художника, для поддержания жизни в огромном Дворце. Медленно, но верно Розовый Дворец умирал. Нет, конечно, ему не грозило рассыпаться в пыль - гранит, использованный для его постройки мог легко простоять много веков неизменным, но Дворец терял душу.
   Крытый пруд пришлось осушить, так как некому было поддерживать его чистоту и следить за своевременной сменой воды. Фонтан в гостевой комнате не бил. Плющ на окнах повял, одичал и теперь местами засох, а местами оплетал собою полностью всю стену, наглухо скрывая под собою проемы окон, барельефы, ажурные балконы.
   Иногда во Дворец Эллорна приходил Маррир, ему здесь всегда хорошо работалось. Он также, в меру сил поддерживал порядок в опустевших мастерских, но и он редко жил тут, он вообще редко бывал в Мерцающих Дворцах.
   Геллен постоял на широком крыльце, впитывая немеркнущий жар алых ступеней, гармонизируя свой внутренний настрой с чуткой тишиной, окутавшей Розовый Дворец душным одеялом. Наверное, для эльфа было бы проще, если бы он поскорее забыл, как давит на грудь эта тишина, как страшно пустынны галереи, как темны прекрасные залы. Наверное, ему было бы легче, если бы тень принца Эллорна не вставала перед ним так часто. Наверное.
   Но Геллен раз за разом возвращался сюда, к смолкшим фонтанам и увядшим цветам. Эта боль напитывала его, придавала силы жить. Не позволяла сердцу остывать. Она была для него и мукой и лекарством - одновременно.
   Король Эманель умчался на границу, навстречу хорошим вестям. Что ж, Геллен и сам был рад любой доброй вести в эти дни. Они, добрые вести, стали редкими гостьями в домах эйльфлёр.
   - Ты поэт. - вслух заметил Маррир, Геллен усмехнулся.
   Он зашел только на несколько минут, попрощаться перед возвращением на заставу. Собственно, их не связывала давняя дружба либо долгое знакомство, да и огромная разница в возрасте пролегала меж ними серьезным препятствием к близкому общению. Но видение Охотника Росни, взволновавшее и самого Геллена, и короля Эманеля, и других немногих, посвященных в загадку, поспособствовало их сближению. Маррир, чувствующий колебания тонкого, невидимого мира как никто иной, поговорив с Росни, согласился с ним - да, это не было бредом, или игрой фантазии. Элирен приходила, и позвала: всех желающих, всех готовых. Сам Маррир не усомнился в истинности видения Охотника ни на мгновение.
   - Я очень благодарен тебе за отзывчивость! - превозмогая смущение, поблагодарил Геллен.
   - Не стоит благодарности. - легко отозвался Маррир, точно собирая по углам свои инструменты. - Дело касается всех эйльфлер. Ты сделал много больше меня, убедив Охотника рассказать о встрече. Я мало знал его раньше, но теперь, пообщавшись с Росни, вполне могу представить, каких трудов тебе это стоило!
   Геллен невольно вновь усмехнулся. С Марриром ему было на удивление легко, эйльфлёр в черном умел находить нужные слова в нужный момент.
   - Если нам по пути, я мог бы сопроводить тебя... - осмелев, предложил Геллен, с интересом наблюдая за сборами.
   - Хорошо бы, но нам не по пути. Ты ведь на запад? А я на Самоцветную гору, иначе именуемую Каменный мешок. На северные склоны. - пояснил Маррир, ничуть не задетый попыткой опеки со стороны младшего эльфа. - Но благодарю за предложение!
   Геллен чуть не споткнулся о порог. Помедлил, испытывая и смущение, и сомнения, и тревогу одновременно. Обернулся медленно. Маррир продолжал собираться, невозмутимый, как обычно.
   - Прости мне невольную дерзость, Старший, - решился все-таки Геллен. - Поверь, я никоим образом не вмешиваюсь в твои дела! Но ты знаешь, что король Эманель обещал управителю Кернару ту территорию? Заставы эйльфлёр на северных склонах больше не идут по старым рубежам.
   Маррир поднял голову, словно глянул вскользь - у Геллена необъяснимо вспыхнули щеки, - и снова склонился над горкой проволочных мотков, чуткими пальцами выуживая из нее нужные куски.
   - Не за что извиняться! Нынче нелегкие времена для вас, защитников, твоя тревога вполне оправдана. Но не беспокойся, я давно знаком с гномом Кернаром, и некоторыми другими из северян... так вышло, эйльфлёр, история давняя и скучная. Они не будут возражать против моего присутствия на их склонах. Поверь, я буду крайне осторожен!.. я скорее позволю себя зарубить, чем дам им повод к войне.
  
   *
   Летние ночи в горах обманчивы. Даже в середине июня, в самом зените лета, после захода солнца в горах ощутимо холодает. Горе путнику, легкомысленно понадеявшемуся на теплые предгорные вечера, решившемуся коротать летнюю ночь в горах без костра.
   Охотник Рэм хорошо знал о хитростях Гартранда, не первый раз пересекал он коварную гряду, перерезавшую остров почти пополам, от восточных берегов до западных. Он тщательно выбирал место ночевки, и каждую ночь ожидал, что вот-вот к его костру выйдут дозорные, узнать, за какой надобностью он идет по их землям. Но, видимо, его узнавали, и он дошел до самых верхних поселений за Туманной седловиной, а ни один гном не потревожил его сон, не окликнул в дневном переходе.
   Дело, о котором его попросили, было и опасным, и сложным. И почти невыполнимым. Но он сразу согласился, без долгих раздумий. Теперь, спустя две недели, поднимаясь на самую южную вершину, в поселок с непроизносимым названием на гномьем языке, в переводе именуемым Орлиное Гнездо, он не испытывал сомнений. Единственно, о чем он не раз уже успел пожалеть, так это об отсутствии рядом Росни. Гномы относились с большим уважением к его мнению, поддержка Росни в такой непростой ситуации была бы очень кстати! Но - что жалеть о невозможном? - Росни остался на материке, как изначально предполагалось, до середины лета. Рэм ждал его к назначенному сроку, однако что-то произошло, и Росни передал с одним знакомым Охотником, что не сможет вернуться на Остров, некие дела, видимо, весьма важные, задерживали его в Зачаровне. От этого же Охотника Рэм узнал и другие вести, страшные, горькие: погибли Эллорн и Элирен. Темная, подозрительная история. Принесший известие Охотник сам не знал подробностей.
   Верховный Управитель Сенвир, озадаченный, и, вроде бы, даже слегка испуганный открывающейся перспективой, выслушал Рэма внимательно. Ничем не выдавая таящихся за низким лбом мыслей, он покрякал удивленно, и попросил время на раздумья. Рэм согласился не колеблясь. То, что Верховный Управитель попытается самостоятельно провести разведку, они предполагали сразу, потому и выбрали самого дальновидного, самого умного среди гномов. У эйльфлёр не будет второго шанса, если сейчас что-то пойдет не так, как задумывалось. Они в ловушке, им не выскользнуть из смертельного кольца, если гном не согласится на их предложение. Да, они дадут достойный отпор, и скорее всего, зальют пол острова кровью врагов, но им не уцелеть. Их слишком мало. Эйльфлёр не тешили себя иллюзиями.
   Управитель Сенвир, старый, много повидавший вояка, предложил Охотнику остаться на эти дни своим личным гостем, и предоставил ему комнату в своем доме, в самом дальнем закутке, за четырьмя постами стражи. По-простому выражаясь, посадил под замок, не слишком скрывая истинные намерения. Перед Рэмом ему было крайне неудобно, Охотник не раз до этого выручал Управителя, решая наименьшей кровью последствия стычек с эльфами на их общей границе, но дело есть дело. Рэм не обиделся. Он даже не удивился, честно говоря. Он готов был и к худшему.
   Вот в этой-то каменной темнице, проводя дни в раздумьях и, частично - в воспоминаниях, однажды вечером он, подняв голову увидел, что по другую сторону стола сидит Эллорн.
   Искренняя радость первого узнавания пригасла, когда эльф протянул руку, и провел ею над пламенем свечи. Рэм замер, глядя, как через ладонь насквозь проходит пламя. Шли минуты, Эллорн продолжал сидеть напротив, смотрел открыто и испытующие, и Рэм уверился окончательно: это не сон.
   - Доброго вечера, друг. Рад тебя видеть!
   Вопреки всем обстоятельствам Рэм не смог удержать радостной улыбки:
   - Доброго вечера, Эллорн! А как я-то рад!..
   Эльф вновь провел ладонь сквозь пламя, Охотник лишь вздохнул.
   - Пришло наше время, и все. - как всегда, не дожидаясь вопросов вслух, ответил Эллорн. - Никто не виноват, а Геллен меньше всех. Он был безупречен, я горжусь им. Обязательно передай ему мои слова.
   Рэм, поблескивая светлыми глазами, прятал улыбку в русой бородке. Необычность ситуации вовсе не давила, Охотник не ощущал ни страха, ни неловкости - только радость. Наверное, неразумную, но от того не менее ясную.
   - Я действительно рад тебя видеть! - повторил Рэм, и, поддавшись сердечному стремлению, протянул руку через стол. Эллорн, быстрый и решительный, как и всегда, не раздумывая, пожал протянутую ладонь, и его рука не прошла сквозь руку Охотника. Вопреки ожиданиям, он ощутил тепло живой человеческой плоти. Что почувствовал Охотник, осталось тайной.
   Эльф выразительно приподнял брови, оглядывая убогую темницу:
   - Ты в беде?
   - Нет, Эллорн, мне ничто не угрожает!.. - поспешно уверил Охотник, словно бы сейчас перед ним сидел не призрак, а прежний принц эйльфлёр, тот грозный эльф, одно упоминание о котором наводило ужас на приграничных. - Я здесь с поручением от Феррела и Хлоис. То есть - принца Феррела, и принцессы Хлоис. Не знаю, насколько теперь это для тебя важно, но эйльфлёр в Запретном лесу в затруднительном положении.
   Эллорн, не отрываясь, долго смотрел в глаза Охотнику.
   - Пусть не сомневаются. - через немалое количество времени наконец, отозвался эльф. - Они поступают верно.
   - Я несказанно рад нашей встрече, друг! - вновь повторил Рэм, усилием воли прогоняя легкомысленную радость, настраиваясь на серьезный разговор. - Но не думаю, что она будет долгой. Зачем ты пришел сегодня?
   - Я пришел попросить об одолжении. - признался Эллорн.
   Рэм горячо заверил:
   - Всё, что в моих силах!
   - Но я не смогу расплатиться с тобой за это, последнее дело, и это против правил, а ты знаешь, я всегда старался соблюдать правила...
   - Оставь, Эллорн! Не оскорбляй меня напоследок. - твердо оборвал неуместные извинения Охотник, и эльф легко согласился с ним, как соглашался не однажды раньше, при жизни. С Рэмом вообще редко спорили.
   - Просьба моя такова: передай эйльфлёр, мы с Элирен еще ждем их там, у Врат! Они поймут. Только пусть не медлят, наше время на исходе. Надеюсь, моя просьба не обременит тебя сверх меры?
   - Ничуть! Я сделал бы и более трудное, ты знаешь. - заверил Охотник, с грустью глядя в лицо друга. - Ты был мне надежным другом, всегда держал слово и не подводил ни в малости. Передать твой призыв - самое малое, что я могу в память о нашей дружбе.
   Эльф встал, поклонился красиво и торжественно. Рэм тоже вскочил.
   - Твоя услуга будет бесценна, Охотник. Твоя, и Росни. Если они услышат вас, то никакая плата не сможет покрыть наш долг перед вами. - искренне признал эльф. - А теперь прощай, Рэм. При жизни я доставлял тебе немало лишних хлопот, я знаю. Видишь, и теперь еще никак не оставлю в покое... но мне больше некого просить, никому иному я не доверяю как тебе. Если они усомнятся - убеди их, как ты умеешь! Если будут медлить - поторопи!
   В следующее мгновение Рэм понял, что остался один. Только что тут, напротив, отчетливо видимый даже в полумраке глухой клетушки сидел Эллорн, тот самый Эллорн, которого Рэм хорошо знал всю свою не короткую жизнь. Сидел, улыбался, говорил с ним. Рэм прикрыл глаза, не справляясь со слишком громким стуком сердца.
   В трудные времена случается невозможное! - сказал сам себе, сквозь ресницы глядя на коптящий фитиль свечи. А времена, и впрямь, настали непростые.
  
   *
   Он подъехал к выработкам после полуночи. Умный конь знал дорогу и хорошо понимал хозяина, животные всегда охотно слушались Маррира, он умел их чувствовать глубже многих. Вынужденный пользоваться ментальным восприятием много чаще иных эйльфлёр, он отточил собственные умения в понимании окружающего мира до удивительного состояния.
   На подъезде к глубокому котловану в подножии горы Беркир, входящей в состав северного хребта Трабба, эльф ощутил некую тревогу, и придержал коня, пустил шагом. Он чутко прослушивал окрестности, выискивая ментальные посылы гномов, он знал, много горного народа копошится в наконец-то обретенных ими, давно желанных выработках. На последней эльфийской заставе, которую он миновал прошлым днем, ему подробно рассказали о нынешних хозяевах Каменного мешка.
   Гора Беркир была обычной невысокой вершиной, с крутыми склонами. Посредине ее опоясывала широкая полоса зеленоватых пород, сплошь покрытая круглыми отверстиями. Спустившись по отвесным стенам глубокого котлована, можно попасть как раз к Главной камере - пещере, внутри всей изрытой множеством ходов вглубь горы. Там же есть и укрепленный лаз, что ведет на средний горизонт разработок, выходы из которых кажутся круглыми дырами со стороны.
   В ее недрах содержалось довольно много золотоносной руды, и интерес гномов к этим разработкам был вполне понятен. Рудная залежь манила их, как сладкий кус меда - пчел, и постоянные конфликты на этом участке границы стали за последние несколько сотен лет почти привычным явлением. Если бы не "трудные времена", эйльфлёр никогда не отдали бы Каменный мешок, одну из богатейших своих разработок.
   Маррир, чувствуя, что до рассвета еще далеко, не стал спускаться в котлован. Он проехал вдоль опушки до первого пологого спуска, и там остановился. Не расседлывая коня, слез на землю, присел передохнуть на широком плоском камне, ожидая без нетерпения и суеты.
   Гномы, уже давно наблюдавшие за одиноким всадником, не заставили его ждать долго. Не прошло и часа, как Маррир почувствовал их приближение, почувствовал общее волнение и настороженность. В разум гнома сложнее проникнуть, чем в разум эйльфлёр или человека, но эльф не впервые имел дело с горным народом. Он безошибочно вычленял среди общего потока чувств подошедших достаточно близко гномов удивление, гнев, страх. И еще кое-что, удивившее самого Маррира: гномы были печальны. Эльф предположил, что недавно нечто нехорошее произошло здесь, в Каменном мешке.
   - Ты заблудился, эйльфлёр? - произнес рядом низкий, сильный голос. Маррир поднял голову, отрываясь от задумчивости, слегка развернулся в сторону говорившего. Гном подходил неспешно, настороженно разглядывая эльфа, опасаясь внезапного нападения. - Эти земли теперь наши по праву, чего тебе здесь надо?
   Эйльфлёр поднялся, выпрямился, показывая себя. Ответил доброжелательно, прислушиваясь к остальным гномам, находящимся рядом, но пока что хранившим молчание:
   - Мне незнаком твой голос, но ты, возможно, слышал мое имя. Я - Маррир.
   Словно ветер взвихрил мысли гномов, столько в них взметнулось разнообразных образов. Кто-то ахнул, кто-то вздохнул громко. Кто-то, судя по интонации, совсем еще мальчишка, восхищенно вскрикнул: "черный эльф!"
   Тот, что заговорил первым, поклонился низко, с искренним почтением извинился:
   - Прости, что не признал тебя сразу, господин! Не доводилось нам пока встречаться. Прошу, не сердись за недолжный прием. Мы ждали тебя много лет, но не ожидали сегодня!
   - Я слышу тревогу. Что-то произошло недавно, на закате?
   - Д-да... - запнувшись, гном, что заговорил первым, с сомнением покосился на своих.
   Другой голос, глуше и старше, ответил степенно:
   - Обвал был, господин Маррир. Разбирают его, ничего, скоро уж расчистят. Не о чем беспокоиться.
   Маррир кивнул, прислушиваясь к торопливым шагам. Кто-то спешил от карьера, спешил так, что несколько раз спотыкался и падал. Гномы переглядывались настороженно. От подножия Беркир кричали:
   - Смотритель! Смотритель!
   Тот, первый из заговоривших, вприпрыжку помчался на зов, за ним поспешили остальные. Маррир без приглашения последовал за гномами. На полпути к карьеру они столкнулись с бегущим гонцом, он, задыхаясь, выпалил:
   - Новый обвал!.. В среднем горизонте!.. Всех наших!.. Северная сторона напрочь!.. Вся смена там, подчистую!..
   Гномы загомонили. Маррир остановился поодаль, тронул разум гонца, посмотрел его глазами на новый обвал, покачал головой. В памяти гнома громоздились хаотично каменные глыбы и крепежные балки. Ничего конкретного.
   Тот, которого назвали смотрителем, хмуро обернулся к эльфу, спросил грубовато:
   - Ты словно знал об обрушении, господин Маррир. Уж не для того ли ты пришел, чтобы посмеяться над нашими заботами?..
   Гномы беспокойно заворчали, угрожающе придвигаясь ближе к одинокому чужаку. Невозмутимый Маррир распахнул плащ.
   - При мне нет ни меча, ни кинжала, досточтимый гном. - он опустил руки, не делая и попытки отойти или защитится. - Если ты слышал обо мне, ты знаешь, я никогда не приходил с насмешками к твоему народу. Впрочем, ты сам, видимо, довольно храбр, если угрожаешь безоружному!
   Над группкой гномов повисло молчание. Они пыхтели, переминались с ноги на ногу, и переглядывались растеряно, прямые слова эльфа задели их. Смотритель вспыхнул, и смущенно пробормотал:
   - Прими мои извинения, господин, прости глупые слова, сказанные в минуту тревоги! Я никогда бы не посмел угрожать тебе, я много слышал о том, как ты помогал нам в трудные времена. Наверное, сами горы посылают тебя нам вновь, когда мы нуждаемся в помощи!
   Маррир незаметно выдохнул, подошел к говорившему, протянул руку:
   - Извинения приняты. Приветствую тебя, досточтимый гном. Как твое имя?
   - Вартак, сын Дортака, смотритель Каменного мешка. - степенно представился тот, пожимая тонкие, но отнюдь не слабые пальцы эльфа. - Добро пожаловать, господин Маррир!
   Спустя несколько минут Маррир уже входил в Главную камеру, в сопровождении двух десятков гномов, попутно выслушивая обычную, в общем-то, для горных мастеров историю: при пробивании нового тоннеля произошел обвал. Собственно, он не вызвал бы никакой паники, через пару часов его благополучно бы разобрали. Но случилось страшное: обвалился не только сам тоннель, но и центральная часть горизонта. Все, кто работали над разбором первого обвала, оказались отрезанными от выхода полностью. Там, по другую сторону, в самой толще неразведанной горы осталось больше полусотни работников.
   Подведя эльфа к лазу наверх, Вартак замешкался, с сомнением заглядывая в вертикальный ствол шахты, но Маррир лишь усмехнулся. Он еще прекрасно помнил и Беркир, и устроение ее внутренних лазов. Безошибочно протянув руку, он нашарил первую ступень, и легко нырнул внутрь, стал подниматься, прислушиваясь. История с обвалом его озадачила, средний горизонт давно и прочно был укреплен. То, что крепь дала трещину, могло иметь последствия много серьезнее нынешних обвалов.
   Подойдя к обвалу вплотную, Маррир, не обращая внимания на вызванную его появлением суматоху среди расчищавших центральный горизонт, принялся внимательно изучать упавшие крепильные столбы. Топтавшиеся рядом охотно помогали, оттаскивая крупные обломки в стороны.
   - Что ты видишь?
   Молодой гном, зачарованно глядевший, как эльф ощупывает каждый дюйм обломков, смутился, пробормотал растерянно:
   - Они выглядят прочными. Никаких сколов, трещин... возможно, это гора?..
   Маррир одобрительно кивнул. Да, он также подумал с самого начала. Движение внутренних пластов, совершенно незначительное на поверхности, здесь, в шахтах, могло привести к серьезным обрушениям. Но гном был либо слишком неопытен, либо попросту невнимателен, если не заметил разлом, который обязан был обозначиться на упавших крепежных балках.
   Чуткие пальцы без труда нащупали начало разлома, на две трети выше пола, строго поперек. Маррир, подняв голову, попытался прислушаться к горе: если она начала двигаться, лучше узнать об этом поскорее. Он прижимался к стенам в разных местах, прикладывал ухо к камню, стараясь прочувствовать малейшую дрожь, уловить шум. Нет, все напрасно, гул множества голосов рядом забивал слабый голос гор.
   - Вартак, скажи своим, пусть помолчат пару минут! - с легким раздражением попросил эльф.
   Тот с готовностью кивнул: "конечно, господин!" и заорал на весь горизонт, так, что метнулось пламя в светильниках:
   - А ну-ка, все примолкните! Господину Марриру нужна тишина!
   Эльф, пряча лицо в тени, беззвучно рассмеялся.
   Он долго внимательно прислушивался к Беркир, но она больше не угрожала им. Что ж, уже хорошо. Еще один гном привлек его внимание, так как тоже слушал гору.
   Маррир повернулся к нему, спросил:
   - Что ты слышишь?
   Тот с готовностью принялся перечислять:
   - На нижнем горизонте глухие скрипы. Над нами что-то шуршит. В северных коридорах кто-то стонет...
   Тут уже эльф не сдержался, рассмеялся открыто. Стоявшие рядом подхватили, заржали громко. Гном насупился.
   - Северные коридоры доносят тебе голос ветра. - отсмеявшись, пояснил Маррир, - внизу, в Главной камере сейчас сколачивают щиты, ты слышишь скрип пилы. Над нами нет шорохов, тебя обмануло эхо. Но ты хорошо уловил направление звуков, из тебя может получиться славный проходчик! - похвалил обижено сопящего гнома эльф, и отвернулся, зашагал к завалу.
   Он помнил эти коридоры, и хотя гномы успели за всего лишь несколько недель пробить бесчисленное количество новых выработок, Маррир довольно хорошо себе представлял, где могли находиться отрезанные завалом работники.
   - Вартак! - позвал он, тот сразу оказался рядом. - Пожалуйста, побудь моими глазами. Я должен знать, как ты видишь завал: расскажи мне, что сейчас находится перед нами. Подробно, со всеми деталями, даже если они кажутся тебе мелкими и незначительными. И не медли, гном. Если до рассвета не пробиться к твоим соплеменникам, они задохнутся. Там, по ту сторону, нет действующих воздушных шахт.
   Спустя четверть часа Маррир безнадежно махнул рукой: картина, вставшая перед ним во всех деталях, была безрадостной. Отсюда, с горизонта, они смогут добраться до отрезанных обвалом разве что через двое суток. К тому времени живых там не будет.
   - Надо пробиваться сверху, со склона. - объявил он Вартаку, тот вновь недоверчиво насупился.
   Маррир, не обращая внимания на недовольное сопение гнома, развернулся и ушел в левый северный коридор. Сквозь его узкие расщелины можно было попасть прямо на склон горы. Гномы с готовностью поспешили за ним, сам Вартак, постояв у завала, тоже поплелся следом.
   Эйльфлёр легко перепрыгивал по знакомым камням, не опасаясь сорваться в многометровую пропасть. Маррир любил горы, а они любили его. Они отзывались на его призыв, они без стеснения приоткрывали ему недра. Они щедро делились с неугомонным эльфом тайнами, видимо, чувствуя в нем благодарного ученика. Его любовь к горам сильно отличалась от того алчного интереса, которым горели к ним гномы. Но гномы, лучшие разработчики и первопроходцы, умели не только уговаривать, но и подчинять, заставлять служить себе. То, что эльфу давалось как дар, гномы забирали в качестве трофея.
   Весь средний горизонт пролегал в рыхлых породах, спутницах серебряных жил. Гномы, судя по всему, еще не поняли, какие богатства лежат у них прямо под ногами, они не слишком внимательно присматривались к уже пройденным эльфами горизонтам. Они спешили дальше, вглубь и вниз, надеясь обнаружить там алмазные трубки - сам Маррир тоже полагал, что они есть в Беркир, некоторые признаки, видимые лишь бывалым мастерам, безошибочно указывали на присутствие в горе драгоценных камней. Собственно, именно жадность и стала причиной обвала. Укрепленный еще сто лет назад горизонт, внешне выглядевший идеально безопасным, давно нуждался в новых крепежах. Гномы посчитали лишним тратить силы и время на проверку прочности старой крепи - и вот результат.
   Северный склон был крутым и скалистым. Гномы, неловкие на поверхности, как многие подземные жители, с величайшей осторожностью переползали с камня на камень, спускаясь вслед за легко идущим впереди слепым эльфом. Маррир спустился ниже уровня горизонта метра на два, и остановился, чутко вслушиваясь в гору. Где-то тут, судя по всему, всего-то в паре метров под его ногами и пролегал тот тоннель, в котором сейчас медленно умирали соплеменники Вартака. Эльф вскинул руку, прося не приближаться к нему, и сначала встал на колени, ощупывая землю и гранит вокруг себя, а после лег на выходящий пласт скальных пород, отключаясь от внешнего мира.
   Ночь вовсю еще властвовала над Траббом, ее дыхание успокаивало и проясняло затуманенный тревогой ум. Сказать по правде, он чаще относился к гномам безэмоционально, они не вызывали ни ненависти, ни радости. Они просто были, и с ними приходилось считаться. Но сейчас он поневоле испытывал легкое беспокойство за тех, замурованных в каменном мешке пленников, что ждали спасения.
   Беспокойство усиливало общий тревожный настрой эльфа, не покидавший его уже не первый месяц. Тревога эйльфлёр относилась к тем необычным событиям, что происходили вокруг, и тем, что скоро должны были произойти - их еле заметные признаки видели лишь некоторые, способные чувствовать мир глубже остальных. Свою тревогу он вынужден был носить в себе, не имея возможности ни с кем ею поделиться. Все, кто способен был понимать его с полуслова, ушли в прошлом году. Остальные вряд ли смогли бы разделить его смутные чувствования, а долго объясняться он сам не желал.
   Возможно, Эманель мог бы прочувствовать некоторые колебания сил в мире, если бы Маррир обратил на них его внимание, но король весь последний год безостановочно мотался по Зачаровню, погруженный в заботы о дне насущном. Со стороны Маррира отвлекать его смутными подозрениями было бы по меньшей мере невежливо.
   Так и вышло, что ему в одиночку пришлось принимать очень важное решение, в одиночку исполнять задуманное. Что ж, строго говоря, эльфу и раньше редко находились достойные по мастерству помощники.
   Прошло не меньше получаса, прежде чем он сумел расслышать внутри горы нечто: равномерные, глухие удары по камню через равные промежутки времени. А в паузах между ними, очень слабые, на грани восприятия, крики.
   Довольный, он поднялся с камня, и стоя на коленях, зашарил вокруг, ощупывая каждый выступ широкого гранитного языка. Давно уже топтавшийся рядом гном присел на корточки, робко поглядывая в безмятежно-доброжелательное лицо эльфа, стал несмело пояснять вслух: тут выходит на поверхность пласт гранита, тут пористый железняк, тут, левее, песчаный суглинок, возможно неглубокий, там, правее и ниже, сеть мелких трещин, на вид слабый верхний скол, но если надо проверить...
   - Здесь! - Маррир наконец поднялся на ноги, и притопнул. - Здесь самое подходящее место. Несите дрова и сооружайте щит. Будем пробиваться вниз. И - кто-нибудь, кто не слишком занят - позаботьтесь о моей лошади, и принесите мой походный мешок!
   Вартак, хмуро и внимательно наблюдавший за действиями эльфа со стороны, тут же погнал всех за дровами. Молоденький гном, ранее уже попадавшийся Марриру под руку, принес мешок, эльф вынул укутанную в несколько слоев плотными тряпицами маленькую фляжку, передал смотрителю, лаконично пояснил: "горючее масло". У Вартака округлились глаза и вспотели ладони, когда он с величайшей осторожностью откручивал крышку. Заполненная до краев фляга при неумелом обращении могла запросто рвануть так, что ни от спасателей, ни от тех, что внизу, и ошметков не останется. Горючее масло, порождение сурового Гартранда, стоило двойной вес золота. Гном вполне оценил щедрость эльфийского дара.
   Работа закипела. В чем-чем, а в усердии гномы могли поспорить с эльфами. Не прошло и нескольких минут, как разогревочный костер вовсю пылал точно на указанном месте. Как только камень под ним раскалился до нужной температуры, гномы быстро разобрали кострище, и облили разогретый пласт ледяной водой. Вспенилась, и взвилась туманом горячая взвесь, костер тут же вновь развели на прежнем месте, вновь нагревая скалу. И вновь - ледяное охлаждение. Так много раз, вновь и вновь. Капля горючего масла, добавляемая при каждом новом розжиге, усиливала нагрев скалы втрое.
   Маррир не вмешивался, отошел в сторону, уселся удобно на плоском выступе над самым обрывом. Отдыхал, вслушиваясь в горы и ночь. Некоторое время спустя к нему подошел Вартак, постоял за спиной, не решаясь нарушать раздумий эльфа. Маррир, приглашая, кивнул: присаживайся. Гном осторожно примостился рядом.
   - Ты не знаешь, господин, но я о тебе слышал с детских лет. - негромко признался гном, и покосился за спину, на хлопочущих соплеменников. Никто не проявлял к ним особого интереса, все были заняты делом. - Моего прадеда звали Трэм, не знаю, помнишь ли ты его... такой рыжий, с черными усами...
   Маррир молчал, ничем не показывая, вспомнил ли он гнома Трэма, и Вартак смешался на минуту. Но гном, видимо, преследовал свои, определенные цели, и собравшись с мыслями, решительно продолжил:
   - Он был твоим учеником пятнадцать лет, господин Маррир. Ты тогда также, как сейчас к нам, пришел на выработки у Толстого пальца, и забрал его с собой, неприметного юнца, ничем особо не славного. Он вернулся от тебя непревзойденным плавильщиком. Никогда после никто из наших не умел варить настолько прочную сталь, не мог определять качество руды столь же точно, как он! Мой дед был хорошим кузнецом, он старательно перенимал опыт отца, но так и не смог даже приблизиться к его мастерству. Он умер, сожалея лишь об одном: что не увидел тебя ни разу в жизни. Мой отец, как и все прочие в нашем роду, тоже надеялся, что однажды ты придешь, и он... короче, надеялся. Но он попал под обвал, и умер еще не старым. Я, наслышанный о тебе с первых дней, всю свою юность, да и молодость, что уж там, ведь я давно не мальчик! - наделся повстречаться с тобой. "Черный эльф", "Хозяин гор" - так тебя именуют гномы! Но потом понял, что моей мечте не суждено сбыться, и даже перестал вспоминать про тебя. А ты вот, как раз теперь и пришел. Я рад твоему приходу, господин, надеюсь, ты найдешь достойного среди наших детей!..
   Гном вздохнул, с надеждой заглядывая эйльфлёр в лицо, но тот по-прежнему молчал, сохраняя спокойное и безучастное выражение, никак не отзываясь. Вартак вновь тяжело вздохнул, и ушел помогать своим.
   Через пару часов, когда солнце уже готовилось взглянуть на результаты ночных хлопот на склоне, в очередной раз облив раскаленные камни водой, гномы весело загалдели: на месте кострища ясно обозначились тонкие, но глубокие трещины. Маррир, чутко вслушивающийся в гомон горного племени, удовлетворенно улыбнулся, и окликнул их со своего места:
   - Как потрескался камень?
   Гномы сразу притихли. Молодой и сильный гном, стоявший на коленях над едва обозначившимися разломами, ответил радостно:
   - Поперек пласта, с востока на запад!.. Как раз по направлению к обрыву! Сейчас расшатаем ломами, а там и нижний слой подымем!
   Маррир молча кивнул, одобряя план, и вновь отвернулся. Тут же зазвенели принесенные ломы, раздались первые звучные удары кайлом. Работа закипела с утроенной силой. Эльф терпеливо ждал.
   Они пробивались еще не один час, слой за слоем вынимая твердую породу, долбя камень. Выбивали горизонтальный шурф, стараясь вовсю. Вскоре снизу, из-под земли, стали слышны звуки другой работы: находившиеся в ловушке гномы пробивались навстречу, к своим, на ясно различимые удары множества ломов. Как только верхний пласт был полностью снят, гномы притащили крепкий щит: усаженный металлическими шипами-колунами таран, и поднимая его вертикально, стали дробить породу. Дело пошло быстрее.
   Когда около полудня из трехметрового шурфа наконец-то вытащили на поверхность первого спасенного гнома, Маррир оторвался от раздумий, и встал со своего удобного камня. Сейчас, в ярких солнечных лучах, его облик обрел еще большую мистичность, неотмирность. Перепачканное глиной лицо по-прежнему сохраняло спокойно-доброжелательное выражение, но нечто, не слишком заметное в неверных ночных тенях, теперь ясно говорило любому, рискнувшему внимательно разглядеть эльфа: перед ним не беспомощный калека, не безобидный мастер соседнего народа. Гномы опускали глаза и отступали поспешно, когда он проходил мимо. Среди молчания Маррир спустился сначала на средний горизонт - там от него также шарахнулись, а после - в Главную камеру.
   Запыхавшийся Вартак догнал его у самого выхода из пещеры.
   - Господин! - гном несмело потрогал эльфа за локоть, и тут же отдернул руку, смущенный и озадаченный одновременно. - Не покидай нас так скоро, господин Маррир! Позволь почествовать, как полагается! Ты по достоинству оценишь гостеприимство северных гномов!
   Маррир помедлил минуту, вслушиваясь в непроизнесенное, спросил прямо:
   - Ты надеешься меня заинтересовать?
   - Да. - так же прямо ответил гном, и покраснел. - Ты знаешь теперь наших в деле, неужели ни один не подходит?
   Маррир молчал, не соглашаясь, и не отказывая. Вартак упрямо вглядывался в непроницаемое лицо.
   - Ну хорошо, пусть мы не самые способные. - наконец согласился подавленно. - Раньше мастера были лучше, кто бы спорил. Но и сейчас есть толковые ребята! Ведь ты присматривался к ним всю ночь! Неужели ни один не приглянулся?
   - Я внимательно присматривался, - чуть улыбнулся Маррир, делая ударение на слове "присматривался", и гном обрадовано вскинулся в ответ на его улыбку, понимая, что эльф не обижен на оговорку, и сам подшучивает над собой. - Да, среди вас есть способные. Но сейчас я не ищу учеников, Вартак.
   - Так, может быть, тебе пригодится помощник?.. - тихо спросил гном. Эльф, готовый уйти, остановился. - Или младший подмастерье?.. Или кто там у вас носит воду и чистит инструмент? Умеющий раздувать горн... не чурающийся грязной работы... выбери меня, господин, ты не пожалеешь!
   Маррир чуть пожал плечами.
   - Ты не молод, Вартак. - напомнил без обиняков. - Ты уже смотритель и начальник. То, о чем сейчас просишь, может оказаться тебе не по силам.
   - Я еще полон сил!.. - горячо возразил гном, от волнения притопывая на месте. - Я на шахтах с детских лет, я не избалован богатством, и, надеюсь, не слишком пленен властью. Спроси любого, никто не скажет, что я был несправедлив или заносчив! Ни одной своей смены я не пропустил, никогда не перекладывал свою норму другому!
   Горячность гнома тронула обычно не слишком сентиментального Маррира. Вартак забавлял его своими рассуждениями, и одновременно внушал некоторое уважение упорством, с каким просил о доле, невыносимой, на взгляд многих других: младший подмастерье, прислуга у эйльфлёр на побегушках. Задавить врожденную гордость, преодолеть неприязнь перед чужаками... хватит ли гному терпения, достанет ли сил?.. Маррира переполняли сомнения.
   С другой стороны, времени на долгие поиски у эльфа все равно не оставалось, возможно, что времени ему отпущено было даже меньше, чем он надеялся. Вартак по-своему истолковал его сомнения, с волнением настаивал:
   - Дай мне доказать свою готовность, хотя бы испытай меня!.. Если не подойду, не потяну, или буду ленив - гони в шею, я слова не пикну! Но не отказывай так сразу!
   - Если сейчас уйдешь со мной, многое в твоей жизни изменится, Вартак. Возврата к прошлому не будет при любом окончании. Не пожалеешь?
   - Нет. - твердо, без сомнений поклялся гном. - Никогда не пожалею.
   Маррир исподволь вслушивался в его мысли. В них многое отражалось, но одного эльф так и не услышал - страха. Это решило дело.
   - Я требовательный наставник, лучше бы тебе никогда не забывать об этом, гном. Подумай еще раз, последний. И, если решимость твоя неизменна - ступай, скажи своим, что я пригласил тебя к себе. Я подожду там, у опушки. А ты поторопись, я не терплю пустых проволочек.
  
  
   *
   Застава, что первой приняла на себя волну беженцев с Острова, понемногу возвращалась к своему обычному ритму жизни. Эйльфлёр, вынужденных покинуть собственные дома, встретил теплый прием родных и друзей с материка, всех вновь прибывших с радушием приняли под свой кров обитатели Зачаровня. Много пустующих ферм только и ждало появление новых хозяев, множество нежилых домов в глубинных поселениях были готовы распахнуть двери, да и в самих Мерцающих Дворцах нашлось немало свободных уголков. У вновь прибывших был богатый выбор. Большинство из остававшихся на Острове, после ухода эйльфлёр сквозь Врата в прошлом году, составляли ремесленники и земледельцы. Дети из рода принца Дарена, золотоволосые и кареглазые, с благодарностью селились без долгих обсуждений там, где им предлагали, легко находя новых друзей. Дети принцессы Лирриль, сдержанные черноглазые брюнеты, сразу попросили позволения основать собственное поселение, король Эманель согласился без споров. Их осталось не больше сотни, отличных звероводов и прекрасных травников, им и без того было труднее остальных вживаться в новые условия существования. Король стремился дать всем беженцам столько свободы и комфорта, сколько мог дать своим хозяевам Зачаровень.
   Но даже с прибытием островитян, эйльфлёр оставалось опасно мало.
   Рэм, Росни и Ренди прожили на заставе больше недели, прежде чем понемногу сошедшая на нет суматоха позволила им выкроить вечер для беседы. О том, что у друга тоже было видение, что появлялся Эллорн, и повторил слова Элирен: приходите, мы ждем! - Росни узнал в первые минуты встречи. Последнее дело, которое эльфийский принц поручил Охотнику, не терпело проволочек, Рэм сразу же потребовал встречи с Эманелем. Тот, созвав срочно всех Старших, оказавшихся рядом, и пригласив обоих Охотников, устроил краткий совет. Без сомнений, необходимо было оповестить всех эйльфлёр в Зачаровне, что для желающих еще есть надежда. Но просто отправить гонцов по лесу было недостаточно, собравшийся на совет Королевский Дом отдавал себе отчет, насколько непросто сейчас будет решиться на уход даже тем, кто желал этого с первого дня.
   К тому же, Красные Скалы оказались отрезанными от эльфийских земель, добраться до них сейчас было намного сложнее, чем год назад. Их тайну не удалось соблюсти полностью, кто-то что-то слышал, кому-то что-то передали - и вот уже Мокрополье наводнили охочие до легкой наживы бандиты, выискивающие возможность проследить за эйльфлёр, и отыскать запретную пещеру. Наверное, надеясь обнаружить в ней несметные сокровища. Да и порубежные княжества, ранее не смевшие и помыслить о подобном, сейчас открыто демонстрировали недобрые намерения к соседям.
   Вопрос о том, как организовать безопасный переход до Красных Скал для желающих оставили открытым. Требовалось обдумать все возможности не один раз, дабы после не жалеть о поспешности. Рэм недовольно покусывал губы, но смолчал. Он был согласен и с осторожным Эманелем, и памятовал просьбу Эллорна: поторопить, если станут медлить. Поскольку пока что устроившего всех решения не нашлось, Рэм не стал спорить. Эйльфлёр, неосторожно высунувшиеся бы из-под защиты укрепленных застав, рисковали больше, чем собственными жизнями, они рисковали втянуть слабый на данный момент Зачаровень в войну, победить в которой так легко, как в прошлый раз, им уже не удастся.
   Сам Эманель не задержался на заставе дольше, чем потребовалось, чтобы поприветствовать всех пришедших. Ночь не успела как следует закончиться, а неугомонный король уже умчался назад, в Мерцающие Дворцы. За ним потянулись и большинство островитян. В окрестностях временно остались только некоторые эйльфлёр из рода принца Эллорна. Незаменимые по своей сути, защитники по призванию проще остальных вошли в жизнь Зачаровня. В чем-то им было легче, ведь их умения не зависели от места обитания, их навыки и знания могли быть реализованы на любом отрезке эльфийских границ. Но, если задуматься и повнимательнее всмотреться, становилось понятно, что им же приходилось и тяжелее остальных. Сейчас именно на них возлагалась наибольшая ответственность, а это довольно тяжкий груз!
   На самой заставе принц Элинель также оставил нескольких своих детей. Молодые эльфы без споров выполнили приказ Старшего, собственно, как и всегда.
   Однажды вечером, проводив последних задержавшихся переселенцев, Охотники маленькой компанией расположились на опушке ближайшей рощи. Никаких таких особых тайн от эйльфлёр у них не водилось, да и собственные планы они обсудили уже не раз, но внутренняя потребность поговорить без случайных нескромных ушей заставила их уйти от заставы подальше.
   Перво-наперво Рэму пришлось еще раз, в подробностях рассказывать об уходе эйльфлёр с острова. Эту историю два других Охотника в разных вариантах за прошедшие дни выслушали несколько раз, но каждый из рассказчиков отражал события с сугубо личной точки зрения, и точки эти сильно не совпадали меж собою. Рэм, как лицо наименее заинтересованное, был более объективен в оценках.
   - Здесь у вас спокойно, а там, на острове, совсем другой расклад оказался. Там сразу навалились все, кто мог. И поселенцы с Восточного побережья, и Южное Всхолмие, да и с Западных берегов в стороне не остались... Запретный лес в таком плотном кольце, наверное, никогда еще не бывал. Эйльфлёр чуть ли не плечом к плечу все, от мала до велика вдоль границ стояли. Только гномы в стороне держались, но ведь понятно, им лишь повод дай. Принцесса Хлоис потому гномов и выбрала, что они сразу агрессию не выплеснули, и не прогадала. Сенвир, конечно, тот еще тип, - без злобы рассказывал Рэм, друзья слушали, затаив дыхание. - Но не окончательный дурак! Это, в конце концов, сыграло на руку всем. Он дал эльфам уйти по своим землям, втайне даже от сородичей! Не знаю, как он сейчас будет выпутываться. Я ему не сочувствую. Ему заплатили более чем щедро. Собственно, и прибрежные внакладе не остались. Я как с гномами договорился, сразу на побережье поспешил. Там поначалу тоже пришлось непросто, эльфийскую гавань захватили люди Крамма, и как мне удалось его уговорить предоставить эйльфлёр выход в море - сам до сих пор удивлен! Думаю, многие бы хотели с эльфами поквитаться, да жадность превозмогла. Дойди до открытой войны, еще неизвестно, как бы для людей все обернулось. А тут они безопасно в Запретный лес попадали. Ох, и торопились же некоторые поживиться эльфийским добром!..
   Рэм помолчал насуплено, вспоминая неприкрытый алчный огонь, загоравшийся в глазах всех, с кем ему пришлось договариваться, пока эйльфлер в Запретном лесу находились в осаде.
   - Ну да, попробовал бы кто сунуться, пока эльфы в силе!.. - согласился Ренди, лежащий в высокой траве с закрытыми глазами. - Дождались-таки удобного момента, пограбили всласть... долго ждали...
   Росни пожал плечами. Собственно, ничего необычного в действиях управителя Сенвира или Крамма с Восточных закраин он не видел, законы войны таковы, что победитель берет всё. В этот раз победили не эльфы. Рэм покосился на друга, и указал рассудительно:
   - Куда не кинь, кругом проигравшие. Эйльфлёр свой лес потеряли, Сенвир теперь среди сородичей опасных врагов нажил, а Крамм... он, конечно, ненавидел их всегда крепко, но мореходы из них отменные. Их портом все пользовались. Считай, Светлое море по полгода штормит, только эльфы и ходили по нему зимой. Кто их заменит?
   Ренди несколько раз кивнул не открывая глаз, и попросил Росни:
   - Расскажи, как они погибли. Говорят, ты знаешь.
   Не испытывая перед друзьями той невольной сдержанности, что перед эйльфлёр, Росни просто, без смущения рассказал о проведенном по поручению Геллена расследовании, и собственных невеселых выводах из этой грязной истории. Рэм и Ренди долго молчали, выслушав его. Ренди никогда не скрывал симпатий к погибшему принцу, и самой Элирен, он теперь не скрывал и скорби. Рэм сидел, ни на кого не глядя, задрав голову к темнеющему небу. Ему, после призрачной встречи вроде бы успокоившему душевную боль от потери друга, вновь пришлось бороться с нею. Даже Росни, никогда не питавший теплых чувств ни к кому из эйльфлёр, и всегда раздражавшийся присутствием Элирен, на удивление обоим Охотникам выглядел подавленным.
   Умевший быть удивительно тактичным в определенные моменты, Рэм, в другие минуты умел проявить суровую настойчивость. Понаблюдав за другом, обуреваемым внутренними терзаниями, он без дальних уговоров потребовал:
   - Рассказывай, что тебя гнетет! Не молчи. Тебе легче станет, а мы, ты знаешь, умеем хранить секреты.
   - Нет никаких секретов!.. - буркнул тот, ковыряя прутиком рыхлую землю. - Был я там, где они погибли. Потом уж, после всего.
   Ренди чуть шевельнулся, но промолчал тактично, не добавил неловкости в итак неоднозначную ситуацию. Росни ниже опустил лицо, прячась в воротник куртки, как будто вокруг властвовала не теплая летняя ночь а лютая зимняя стужа. Признался напрямую:
   - Жаль мне их стало, и всё. Ни с того ни с сего, понял - покоя не найду, пока сам не увижу... не знаю, что искал, душа тянула - я и прошел их путем, ну, Эллорна с ней... На месте деревни пепел, выжжено все, подчистую. Я порыскал в округе, в соседней деревушке говорят, что видели пожар. Потом, через пяток дней, местные бегали смотреть - выживших не нашли, только следы остались, до ближайшего тракта. По следам поняли, что мало уцелевших было, еле два-три десятка набралось бы, половина - дети... Вот так. В одиночку, за ночь... Толковый парень этот Геллен!.. умелый.
   Рэм поежился. Ренди еще понаблюдал проницательно, но Росни надолго замолк, и коренастый Охотник отвернулся, возразил высокой траве:
   - А что ты хочешь - его ребята всегда славились! Да и горе помогло, наверное. Знаешь ведь, за него тут многие бы горло перегрызли.
   - Чего ж тогда один выбрался? - зло вскинулся Росни. - Чего их не вытащил?
   Рэм непонимающе покосился на спорщиков. Ренди лежа пожал плечами.
   - А ворг его знает, как оно там было!.. Это ж ты с эльфом секретничал. Вот и спросил бы напрямую!
   - С ним посекретничаешь... - проворчал Росни, сникая, быстро теряя агрессивный настрой.
   Он повздыхал, тоже улегся в высокую траву, и уставился в небо. Заговорил тихо, досадливо кривя тонкие губы:
   - Я думал, что знаю его. Всегда был уверен, что хорошо его понимаю. Теперь вижу - я вообще его не знал! Да и ее тоже. Геллен... будь он неладен со своими откровениями!.. он словно показал мне другого Эллорна и другую Элирен. Понимаете? Наверное, нет. Вы ведь тоже не знали, что это она остановила войну в прошлый раз? И я не знал. Да и вообще, кроме эйльфлёр, и самой девушки кто знал? Она болтала всякие глупости, а главным так ни с кем и не поделилась. Мож, стеснялась, или стыдилась... жаловаться не хотела... А мы не спросили.
   Он помолчал, вспоминая отразившийся в глазах Геллена слепящий гнев, когда он выкрикнул в лицо Охотнику свои упреки. Выкрикнул тихим, размеренным голосом. С интонациями, которые Росни привык слышать у другого эльфа.
   - Я не удивлен, - заявил Ренди. - мне она всегда нравилась. Решительная, смелая, чуткая... чего стоит одна эта история с кулоном!.. Да ладно, про нее все знают. Гномы сами рассказывали направо и налево. Открыто противостать Эллорну... ну-ну, кто из нас на это решался? Мне таковые смельчаки что-то не припоминаются! Я всегда восхищался ее умением настоять на своем.
   Росни в свой черед пожал плечами.
   - А я - нет. Мне она не нравилась никогда. Плаксивая, эгоистичная неумеха. Я и не подозревал, что она способна на поступок, а тем более - на такой. Что там этот кулон, ну, покапризничала, подумаешь! Да Эллорн сам ей в рот заглядывал, каждую прихоть исполнял. Это я так думал, понимаешь? В этом все и дело, Ренди, ты никогда не был к ним несправедлив! А я, похоже, был.
   Рэм опять посмотрел на Ренди сложным взглядом, и все-таки признался сковано:
   - Давно хотел тебя спросить, как-то случая не выпадало... да и сам он, я знаю, сплетен не любил... но теперь-то, наверное, можно уже. Что у него с гномами на Гартранде вышло?
   Росни заинтересованно приподнял голову. Ренди усмехнулся.
   - Наверное, теперь можно. - легко согласился с Рэмом. - Да и раньше он не запрещал. Про что рассказать, про то, как через горы шли, или как его гномы из-под лавины откопали?
   - Про все рассказывай! - потребовал Росни, и снова сел.
   Ренди нехотя повернулся в траве, посмотрел на друзей: один задумчив, второй мрачен, оба полны нетерпения...
   - Наверное, тогда вообще сначала надо. - заговорил Охотник медленно, воскрешая в памяти картины непростых дней. - А началось все еще в Зачаровне. Попался я ему под руку в Мерцающих Дворцах. Только уходить собирался, тут подходит Эллорн, и просит найти Ренни. Мол, она на Тронг-Нльи, где-то между Севером и Югом, и нужна ему срочно, просто позарез! Мы мало с ним были тогда знакомы, да и относился я к нему до тех дней с недоверием, честно признаюсь. Я отказался наотрез, а он... короче, уговорил.
   Ренди хмыкнул, замолчал надолго, погрузившись в воспоминания.
   - Да уж, уговаривать он всегда умел. А когда за ней гонялся, вообще на все шел!.. - вдруг съехидничал Росни, два других Охотника удивленно глянули, Росни со злым смущением потупился, спрятал вспыхнувший взгляд.
   - Я нашел ее. - просто продолжил рассказ Ренди. - Нашел, забрал, и привез на встречу. Тут его ребятки из Запретного леса появились, говорят: война! - ну, и завертелось...
   Ренди кратко, опуская мелкие лирические подробности рассказал о рискованном переходе через Гартранд, о случайной встрече с гномом Баннедом, про которую сам Охотник узнал со слов Ронса, и благожелательном отношении гномов к идее вмешательства эйльфлёр в военный конфликт смертных. Многое из рассказанного Охотники и сами уже знали, краткие отрывки невероятной истории сразу стали достоянием гласности. Но во всей полноте картина невозможных по самой сути отношений горного племени с ненавистным для них принцем эйльфлёр развернулась перед обоими друзьями впервые.
   - То-то мне подозрительно показалось, как легко Кринд согласился помочь против Серых!.. - с пониманием протянул Росни, выслушав друга. - Все хорохорился, кричал, что они мол, покажут "всяким там зазнайкам", что есть настоящая храбрость!.. Я еще посмеялся про себя. А он просто перед Эллорном выставлялся!..
   Росни рассмеялся, и снова лег в траву. Ренди тихо вздыхал, разбуженная память усилила скорбь.
   - А потом... потом, сразу, после войны, я опять там оказался. Гномы позвали, говорят - у них эльф умерший. То есть не убитый, а умерший - представляете? Ага. Вот и я также обалдел. Ну, примчался, благо, что неподалеку был. Они хитрые, сразу мне имени-то не назвали!.. Тоже, поди, опасались, что откажусь, как узнаю. Еще бы, Эллорн - это Эллорн, там такое могло подняться, если бы он действительно умер!.. Кто бы гномам поверил, что не они его замучили?.. Вот то-то. Меня озолотить обещали, только бы я не ушел, их не бросил... Короче, прибегаю - он полумертвый, или даже хуже: весь переломанный, в беспамятстве, в горячке... долго они бились, пока его к жизни возвращали. Мы там, почитай, до самой весны проторчали. А я все голову ломал, зачем они его вообще из завала вытаскивали?! Это ж не кто-нибудь, а сам Белый убийца - да от одного его имени гномы в бешенство впадали, а тут!.. Перед самым нашим уходом пришел Баннед, отдал кулон - ну, и стало все по местам: и зачем они эльфа выхаживали, и почему сразу не добили, как только в снегу увидели...
   - Росни, расскажи, о чем с тобой откровенничал Геллен. - решился Рэм. - Пожалуйста, про Элирен и войну. Раз он говорил с тобой, значит, об этом можно говорить вслух. Видимо, и я не знал их так хорошо, как мне казалось.
  
   *
   Вартак проснулся среди ночи, словно его в бок кто-то толкнул. Проснулся, и первые мгновения недоуменно рассматривал деревянный потолок, подкрашенный легкими отблесками очага, прежде чем вспомнил, где он, и как он тут оказался. Стараясь не шуметь, гном встал с постели, и осторожно выбрался наружу, под неумолчный шепот древних деревьев. Остановился за порогом, не решаясь идти дальше, и вообще не понимая, зачем он ушел из домика.
   Здесь, в укрытых от нескромных глаз вековыми дубравами Пустых Полянах, среди высоких холмов, в доме эльфа Маррира, ему было не то, что неуютно - ему было жутковато. И ничего со своими постоянно потеющими ладонями бывалый проходчик не мог поделать, поскольку все вокруг, куда не кинь взгляд, имело вид загадочный и не мирный.
   Пустые Поляны получили свое прозвище за слишком низкий травный покров. Обычно тучные луга Зачаровня здесь, у самой северной границы, сменялись голыми пустошами. Дубовые рощи красивы, если смотреть на них изредка, или со стороны. Но проживать под плотным лиственным покровом, не пропускающим ни луча солнца, ни свежего ветра круглый год, наверное, не слишком весело. Гном не знал, как бы он тут выдержал год. Он пришел сюда на исходе лета, но уже чувствовал, насколько давит на него непроницаемая сплошная зеленая крона.
   - Странно, - отозвался Маррир рядом, и Вартак вздрогнул. Он совсем не заметил эльфа, сидящего на низкой скамеечке под самой стеной. - Странно, что тебя давят деревья. Разве горные штольни просторнее?
   Гном нерешительно потоптался, раздираемый желанием уйти поскорее назад, и опаской перед Марриром, который и впрямь оказался очень требовательным в работе и довольно суровым в повседневном обхождении. Если он задавал вопрос, отвечать было обязательно.
   - Горы мне привычны. - наконец выдавил из себя гном. - Они другие, родные мне. Их я как бы чувствую, что ли...
   Эльф понимающе посочувствовал:
   - Опять сны?..
   С самого первого дня в Зачаровне гнома часто мучили ночные кошмары. Он не решался рассказывать о них, стесняясь собственной нервозности, но чуткий эльф все понял, и каждый вечер стал приносить травные отвары. Вартак перестал просыпаться в холодном поту.
   - Мне почудилось, что кто-то плакал. Женщина. Очень горько. Наверное, это ветер.
   - Наверное. - спокойно согласился Маррир, и разрешил: - Иди отдыхать, Вартак. Возможно, эта ночь - последняя, в которую мы сможем отоспаться. Нас ждет много работы.
   Когда гном скрылся в небольшом домке, пристроенном к кузнице, и имеющим с нею общую стену, эльф вновь достал из складок плаща продолговатый ящичек, открыл, легко касаясь холодных поверхностей. В ящичке лежала стальная полоса, заготовка под длинный кинжал либо очень короткий меч. Даже в плотной тьме осенней ночи лезвие ненавязчиво отблеснуло идеальной синевой. Эльф слегка пристукнул пальцем по острию, клинок отозвался нежным звоном, печальным, очень тихим.
   Засыпающему гному вновь почудилось, что где-то рядом плачет женщина.
   Маррир слушал ночь, и собственные сомнения. Нынче было новолуние. Не так давно, в похожее новолуние вновь открылись Врата, и эйльфлёр услышали голос, позвавший их, громко и радостно: "приходите, Врата открыты! Приходите все!". Он тоже слышал его, прозвучавший в мыслях, позвавший из-за Края жизни. И почти сразу Врата закрылись, раньше, чем многие сумели определиться с выбором, точно так же, как это случилось и в первый раз. Вечность не терпит сомнений.
   Нынешняя ночь чем-то напомнила ему ту, предыдущую. Может быть, некоторое влияние на общий настрой чуткого к изменениям в окружающем мире эльфа оказали дневные гости, появившиеся перед рассветом, и покинувшие его усадьбу после полудня.
   Когда накануне в ночи прозвучал зов, Маррир не удивился. Он давно ждал его, он был уверен, что рано или поздно, Эманель сам приедет, раз уж Маррир наотрез отказывался последнее время посещать Мерцающие дворцы. Несколько раз проезжающий мимо патруль привозил ему приглашение - каждый раз он твердо говорил "нет", ссылаясь на занятость. Конечно, если бы патрульные привезли приказ - Маррир явился бы без обсуждений, но Эманель не приказывал. Он приглашал - от приглашения можно отказаться, даже если это приглашение короля. Эльф действительно был очень занят, его работа требовала постоянного нахождения здесь, дома, рядом с кузницей, в которой вот-вот ожидалось рождение тайны. Маррир знал, что Эманель понимает. Мастер всегда поймет другого Мастера.
   Вчера Эманель приезжал сам. Его сопровождали два десятка эйльфлёр, возвращающиеся с двухмесячного дежурства пограничники с северо-восточных застав. Скромная усадьба, на удивление приезжих, легко вместила всех, и не только вместила, но еще и дала возможность отдохнуть несколько часов: одноэтажный каменный дом состоял из множества комнат, не столь обширных и вычурных как залы в Мерцающих дворцах, но удивительно уютных в своем аскетизме. Эйльфлёр, всегда высоко ценившие возможность уединиться, с радостью приняли приглашение, и после завтрака без стеснения разошлись по комнатам.
   Эманель тепло приветствовал Маррира. Когда немногочисленная свита была размещена в гостеприимном доме, и хорошенько накормлена, он, не скрывая озабоченности, попросил уделить время для разговора наедине. Маррир увел короля во двор, под навес с покатыми склонами у ворот кузницы. Мелкая морось дождя не долетала сюда, они удобно уселись на высоких деревянных стульях, по обе стороны широкого длинного стола. Эманель с интересом рассматривал внутренний двор, последний раз он был здесь довольно давно, и с тех пор кое-что изменилось.
   - Да, раньше тут было не так просторно. - согласился Маррир, и указал рукой в направлении дальнего угла: - Теперь конюшня там, дальше, ее внутренние ворота выходят сразу на выгон, а внешние - к выезду на дорогу. Ну, и дубы несколько выросли с тех пор, как ты был у меня последний раз.
   Эманель невольно улыбнулся. Прислушался к ясно различимой возне в кузнице.
   - Его зовут Вартак, я нашел его на Самоцветной горе. Если желаешь, я отошлю его на время твоего пребывания.
   - Я... знаю. - с некоторой заминкой ответил Эманель, покусывая губы.
   Нет, присутствие гнома совершенно никак не волновало его, как не волновало присутствие во дворе двух огромных волкодавов; и собаки и гном сами по себе не представляли угрозы. Маррир, чувствующий настрой собрата, терпеливо ждал, когда тот объяснится. Эманель молчал.
   Из ворот кузницы вышел кряжистый гном, не замечая сидящих под навесом эльфов, легко потащил огромные ведра - даже не ведра, а скорее, бочки, ростом чуть ниже самого гнома, - вдоль невысокой изгороди проч. Эманель с интересом проследил за ним взглядом.
   Вылив грязную, полную копоти и масляных ошметков воду в неглубокий ров, гном протер бочки чистым песком, и потащил их дальше, к роднику. Король продолжал наблюдать за ним со смешанным выражением удивления и несогласия. Добродушно-невозмутимый Маррир молчал, никак не отражаясь даже в ментале.
   Родник затекал в выложенный камнем крохотный пруд, гном, покрякивая, споро начерпал из него воды большим ковшом, подхватил бочки, и поволок их обратно. Только тут он увидел эльфов.
   Если Эманель ожидал паники, или крайнего смущения, или другого выражения испуга, то он ожидал напрасно. Гном приостановился лишь на несколько мгновений, и продолжил свой путь дальше. Унес бочки внутрь, слышно было, как он аккуратно переливает воду в кузнечную емкость, как гремит пустыми бочками, задвигая их в угол, на место. Маррир негромко позвал: "Вартак!" - и гном сразу вышел к ним. Шагнул под навес, останавливаясь на предельно возможном расстоянии поодаль, степенно поклонился королю Эманелю. Тот в ответ кивнул приветственно, смешливо поблескивая глазами.
   - Вартак, принеси нам молока и что там осталось на кухне! - попросил Маррир, гном ответил: "да, господин!", и ушел.
   Эманель вновь закусил губы. Его обычно ясные, чистые в своей открытости глаза потемнели, отразив внутренний протест.
   - Каждый занимает свое место в этом мире. - спокойно напомнил Маррир, король, уже не улыбаясь, вскинулся насторожено. - Ты. Я. Он. И каждый из нас выбрал свое место добровольно. В моем доме никогда не было невольников, если ты забыл. Все приходящие сюда сами пожелали своей судьбы. Возможно, многое здесь кажется тебе неправильным - ты не первый, кому тут не по душе. Но правила таковы, и их приходится соблюдать. Мне - в том числе. Возможно, вначале своей жизни, и я не понимал необходимости их исполнения. Однако жизнь сама расставила все по местам.
   - Прости меня! - искренне попросил Эманель. - Прости, что осудил поспешно! Я слишком далек от твоего мастерства, мне не понять его законы. Мне не следовало думать о тебе плохо.
   - Тебе не за что извиняться. - мягко уверил Маррир. - Да и я говорил не в упрек. Возможно, именно различность нашего призвания и не дает нам понять друг друга в полной мере. Но я всегда уважал тебя, король Эманель, и ни разу не усомнился в твоем праве быть первым. Ты достойнейший из нас. Потому я и говорю с тобой открыто, я надеюсь, ты поймешь, что не дерзость заставляет меня читать поучения.
   Эманель смутился. Вернулся гном, притащив огромный поднос, накрытый выпуклой серебряной крышкой. Он осторожно примостил его на край стола, снял крышку, и эльфы ощутили вкусный аромат горячей пищи: весь поднос был уставлен плошками и кастрюльками. Гном составил их аккуратно на стол, посредине водрузил пузатый кувшин, прикрытый куском легкой белой ткани, и два больших кубка на низких ножках.
   - Я еще нужен, господин? - спросил Маррира, тот скупо качнул головой: "нет, ступай!", и гном сразу ушел назад, в кузницу.
   - За хлопотами о других ты почти ничего не ел. - пожурил Маррир, наливая в кубки молоко, раскладывая по тарелкам принесенное гномом угощение. - А впереди дальний путь. Окажи мне честь, раздели со мною скудный завтрак! Заодно и поговорим.
   - Мои рассуждения не стоят и половины твоего гостеприимства, мы закончим еще на первом глотке. Что ж, я постараюсь растянуть скудные мысли хотя бы до середины. - пообещал Эманель шутливо, и Маррир рассмеялся.
   - Ты - великий король. - признал легко, салютуя кубком. - Последнее слово за тобой по праву.
   - Нет у меня его, этого слова, - сразу, вдруг переходя от затаенной улыбки к серьезной открытости признался Эманель. - Одни сомнения. Как заставить решиться желающих возвращения, если они не могут отступиться от обязательств перед остающимися? Как обеспечить безопасность для тех, кто пойдет через Долину поющей воды? Как... как открыть фреску?
   На последнем вопросе он споткнулся, и Маррир чуть повернулся, вслушиваясь в произнесенное, и не произнесенное.
   - Ты молчишь, но я чувствую, ты знаешь нечто, что я упускаю. - спустя несколько минут вновь заговорил Эманель. - Прости, если моя настойчивость покажется тебе чрезмерной!.. но времена таковы, что иногда приходится быть невежливым. Я не могу приказывать тебе в твоем доме, да и вообще, я... я всегда чувствовал неловкость, если приходилось на тебя давить!.. - признался эльф смущенно, закончил горячо: - Прошу, друг, дай мне нужное добровольно!
   - Я в твоем распоряжении, как и все, что принадлежит мне. - просто ответил Маррир, пододвигая королю очередную тарелку. - Я только хотел, чтобы ты подкрепил силы. Важные дела лучше делать, не падая с ног от голода. Меня и до тебя многие упрекали в высокомерии, и, видимо, отчасти они были все-таки правы. Придется наблюдать за собою строже!.. ну вот, ты вновь улыбаешься, я чувствую. Это хорошо, потому что тревога, что хлещет из твоих мыслей, слишком мешает мне сосредоточиться, а тебе - поесть. Так мы и к вечеру не закончим!
   Эманель, не выдержав, рассмеялся: громко, открыто, очень искренне. Маррир светло улыбнулся.
   - Мы все постоянно забываем, - отсмеявшись, проговорил король с восхищением. - Постоянно забываем, что ты старше нас. Первым был Сейлин, потом Бринон, потом ты. Потом уже Дарен, Веннен, Лирриль, Вестель, Аллурен, Ниаль, и я.
   - А самым младшим из выживших был Эллорн. - спокойно закончил Маррир. - А помнишь, как они уходили? Сначала погиб Аллурен, потом Ниаль, Вестель, Веннен. Ушли сквозь Врата Сейлин, Дарен, Лирриль, и отец. Вот уже нет Эллорна... Нас оставалось очень мало из тех, что знали оба мира. А теперь нас всего двое.
   Маррир умолк, Эманель смотрел в стол, но не видел ничего перед собой. Вдруг вспомнившиеся друзья встали рядом, как живые. Казалось, вот-вот они присядут за стол, рассмеются, и разделят общий завтрак. Маррир вздохнул, спросил напрямую:
   - Ты думаешь, фреска не пропустит желающих теперь, когда Элирен больше нет в этом мире?
   Эманель согласно кивнул, открылся мысленно, уже не пряча тревоги. Маррир отозвался, осторожно трогая его разум. "Мы, старшие, хорошо помним, как закрылась картина после гибели Иринон. - думал король, и горечь его раздумий отражалась даже ментально. - А сейчас все повторяется. Когда Геллен принес известие об их смерти, я отчетливо понял, что и сам знал, чувствовал, как закрываются Врата, только не понимал причину внезапной душевной боли. Мы тогда оправлялись от нападения, оплакивали погибших... я подумал, дело в этом. Только спустя время я узнал, отчего на самом деле так резко затосковала моя душа. Я с трудом преодолел эту боль, я заставил себя очерстветь. Зачаровень нуждался в нас, наши дети нуждались. Для долгих терзаний не оставалось времени. И я почти смирился со своей долей. Убедил себя в безвозвратности, запретил помнить о родине даже во снах. А теперь приходят Охотники, и говорят, что они зовут нас, ждут там, у Врат, и просят поторопиться. Ты вот говоришь: слово по праву мое, а если у меня одни вопросы? Я уже несколько месяцев ищу ответы, и никак не нахожу. Вместо них я нахожу тоску в глазах детей, томительные и тягостные сомнения - вот, что я нахожу! В прошлый раз я не удосужился заглянуть им в глаза, и моя оплошность едва не стоила нашим детям вечности. Прости за многословие, но я больше не в силах один нести эту ношу!.."
   - Ты не один. - убежденно возразил Маррир. - Ты просто еще не оглядывался вокруг. Попробуй разделить свою ношу на тех, кого посчитаешь достойными такой чести.
   Эманель серьезно вгляделся в собеседника.
   - Тогда ты первый. - заявил уверенно; от силы, прозвучавшей в простых словах, Маррир вздрогнул. - Я привык доверять твоим суждениям, и ценю советы - к сожалению, ты даешь их слишком редко. Мне не приходилось жалеть, когда следовал им. Благодарю, что протянул руку помощи, я с радостью принимаю ее. Помоги мне, Старший, помоги мне понять!...
   ...Где-то у самой ограды жалобно прокричала рысь, заворчал и ушел во тьму один из дворовых псов. Второй, незаметно подкравшись, улегся у ног хозяина, настороженно оберегая его покой. Маррир ласково потрепал пса по загривку, вновь возвращаясь мыслями ко вчерашнему дню.
   Когда он привел Эманеля в маленькую граверную в глубине двора, то сдержано попросил: "Не суди строго, работа далека от завершения! Не хотел показывать ее по частям, я сам пока в сомнениях, правильно ли уловил смысл. Да и как еще удастся воплотить задуманное, не берусь предугадать", и показал не склепанные половинки под длинный кинжал. Король восхищенно выдохнул: "ух ты!", Маррир, давно привыкший к похвалам, все-таки почувствовал себя польщенным. Выполненные из легкого серебряного сплава, ножны отражали любой, самый слабый свет. Даже не притрагиваясь к ним, и не шевелясь, казалось, что вокруг ножен сам по себе движется блик, обвивая их лентой.
   - Я сделал их, когда Эллорн привел ее в Розовой дворец. Не скрою, я искал встречи, меня интересовала новая Иринон. Точнее, сначала заинтересовали страсти, разгоревшиеся вокруг ее появления - Эллорн не впервые забавлялся, причин для беспокойства я не улавливал. И знаешь, малышка меня озадачила!.. Она как чистое зеркало, ловила тончайшие лучики в самой глубокой тьме. Даже в скрытой многолетним мраком душе она отразила проблеск надежды... Но ножны - лишь внешнее, то, что было доступно взгляду любого стороннего. Они не более чем оболочка. Главным задуман кинжал, для него я долго искал нужный материал. За ним ездил летом к Самоцветной. Твое позволение упростило поиск руды, благодарю за доверие.
   Эманель, с интересом рассматривая убранство граверной, слегка пожал плечами.
   - Если не доверять тебе, тогда я не знаю, кому доверять. - ответил спокойно. - Однако я вижу тут не только твою руку. Вот не знал, что у тебя вновь ученик! Кто он?
   - Младшие дети Нейэля, Амиэнь и Далир, близнецы. Возможно, ты их никогда не видел, они очень юные и мало интересуются внешним. Собственно, они не совсем ученики, они просто тут живут. В прошлое вторжение я подобрал их на одной из разоренных западных ферм, и увез к себе, пока все не успокоится. Но потом выяснилось, что из семьи никто не выжил, а уходить во Дворцы к Флоран они отказались. Им тут понравилось.
   Эманель удивленно приподнял брови, но не стал расспрашивать, пошел вдоль столов, рассматривая разнообразные заготовки и кое-какие почти готовые вещицы, лежащие на них в строгом порядке. Маррир, ровно-доброжелательный, вновь замолк, закрылся наглухо.
   Стены небольшой комнаты были завешаны тонкими бычьими шкурами хорошей выделки. В двух местах шкуры висели в несколько слоев, перекрывая одна другую. И все они были покрыты тонкими, удивительно изящными рисунками. Вопреки логики, рисунки не были схемами или набросками каких-то изделий, они были красочными пейзажами. В основном художник рисовал окрестности усадьбы, Эманель полюбовался на прекрасно выполненные картины легко узнаваемых окрестностей, но несколько работ немало удивили короля: на них высокие, нездешние деревья подпирали кронами изумрудное небо в малиновом закате, серебряные листья, словно капли слез, отливали всеми цветами радуги, отражая последние солнечные лучи.
   Не может быть, потрясенно подумал эйльфлёр. Не может этого быть, дети не могут помнить того, что никогда не видели!.. Даже я сам уже не помню всех подробностей так ясно, я действительно забыл, как прекрасны были закаты...
   "Далир очень восприимчив к цвету. - отозвался Маррир, почувствовавший удивление Эманеля. - Я показал ему некоторые свои воспоминания, и он воплотил их в красках. Сам видишь, что получилось. Я часто смотрю на картины его глазами - мне нравится. Я потому и сказал, что они не ученики, у них иные способности. Далекие от работы с металлом, надо признать. Мальчик может стать хорошим художником, если найдет себе достойного наставника. А его сестра прекрасно ладит с любым зверьем, которого тут более, чем достаточно. Она давно превзошла мои скромные способности к звероводству. Собственно, теперь уже я ее ученик в конюшне и загоне. Все животные усадьбы, и окрестная дикая живность давно ее верные добровольные подданные!"
   Эманель улыбнулся образному описанию неизвестной ему девочки. "Но ты приобщаешь их к металлу. - король покрутил в пальцах красивую золотую булавку в виде изящно изогнутой лилии. Видимо, в центре предполагалось разместить драгоценный камень, но пока гнездо пустовало. - Значит, некоторые задатки ты все-таки в них видишь?" - "Довольно скромные. - откровенно признался Маррир. - Им никогда не достичь каких-либо высот в моем призвании, и они об этом знают. Но мне необходимы помощники, сам понимаешь, некоторые особенности моего существования требуют дополнительной пары сильных рук, и... хотя бы одной пары зорких глаз. Так что мы стараемся сосуществовать, не мешая друг другу. Когда мне необходимы помощники, они с удовольствием помогают мне, когда я могу быть полезен им - они не стесняются" - "А где они сейчас?" - "Ушли к меловым холмам. Вернутся только завтра. Мы ведь не ждали гостей".
   Эманель вздохнул, с заметным усилием отрываясь от зацепившей его картины, и вновь посмотрел на не склепанные ножны. Значит, вот зачем гном. Гном стал руками и глазами. Ты, как всегда, выбрал наиболее подходящий инструмент?.. Маррир улыбнулся: "Да. Особый инструмент для особой работы, надежный, беспристрастный и не заинтересованный. Он не знает, для чего он мне, но усердно старается. Мне этого довольно. Взамен он получает желаемое: знания, которые никогда не обрел бы нигде и ни с кем иным. Когда все закончится, он не останется внакладе".
   - Когда Росни позволил взглянуть на нее в его памяти, одна деталь привлекла внимание: жемчужный кулон все еще у нее на шее. Тебя удивляет? Я тоже не в первую минуту понял, что он может значить для нас. Но когда я остался один, и вновь вернулся мыслями к его видению, меня пронзило понимание: если она даже за Краем жизни сохранила призрачную тень безделицы, подаренной Эллорном и сделанную мной - значит, жемчужина важна для нее. Через эту жемчужину Элирен дотянулась до нас первый раз, когда отправила зов. Кулон послужил ей нашим образом, она говорила о нем, как о двери, распахнувшийся напрямую в наши сердца - почему нам не попытаться дотянуться до самой Элирен через ее образ?
   - Ножны?.. - изумленно понял Эманель.
   - Да, но не только. Ее мелодия еще звучит в моем сердце, моем уме, моей памяти. Мелодия, которую слышал почему-то только я. Ну, еще Эллорн, наверное. Возможно, мы так остро чувствовали ее, потому что любили их: я - первую Иринон, он - эту?..
   Его голос сорвался, и Эманель зажмурился от обрушившегося на него шквала образов, враз выплеснувшихся из ментала, и затопивших его мозг. Постепенно накал схлынул, Маррир усилием воли закрыл разум, освободил мозг короля. Когда ошеломленный Эманель пришел в себя, Маррир был прежним. Его лицо отражало мало эмоций, обрамленное черными, с легкой проседью волосами оно выглядело бледным, невозмутимым, и немного надменным. Обычным.
   - За хлопотами последних лет я сам стал забывать, кто выложил фреску в пещере. - вздохнул Маррир, и Эманель выпрямился, впитывая интуитивное понимание, еще слабое и не сформировавшееся, но уж вполне обнадеживающее. - Моя первая работа в этом мире, и последняя работа, которую я видел своими глазами. Возможно, пришло время мне вернуться к ней.
   - Получается, что ты приготовил ответ на самый сложный мой вопрос, задолго до того, как я решился его задать. - король низко поклонился, отдавая должное проницательности собрата. - Как ты был прав, советуя мне хорошенько оглядеться! Моя благодарность безмерна, Маррир. Не сомневайся в себе, я чувствую, что ты прав! По крайней мере, если нам не поможет твоя воплощенная память, нам не поможет уже ничто.
   - Это мой долг, благодарить не за что. - Маррир, возвратив королю поклон, развернулся к дверям, приглашая жестом: пойдем.
   Снаружи морось усилилась, плотные кроны дубов напитались влагой, и уже не сдерживали ее, она проливалась вниз ручейками. Маррир с удовольствием подставил лицо под охлаждающие капли...
   ...Рысь вновь заплакала, закричала жалобно. Маррир встрепенулся, вслушиваясь в голос зверя - в нем звучала неприкрытая боль. Внутри домика вновь заворочался гном. Вартак перестал бороться с собой, встал, и полностью одевшись, вышел в ночь.
   - Взгляни. - эльф протянул продолговатый деревянный ящичек, Вартак взял его с некоторой опаской. - Ты показал себя неплохим кузнецом. Что ты думаешь об этой заготовке?
   Вартак восхищенно замер, разглядывая синюю полосу. По поверхности тут и там шли причудливые светлые разводы, гном впервые видел подобное. От легкого касания металл словно оживал, подавал слабый голос. Гном понял, чей плачь он слышал на краю сна.
   - Никто, кроме тебя, не смог бы сделать такую, Хозяин гор. - Вартак вложил полосу в ящичек, и протянул назад эльфу, с неохотой отрываясь от заворожившей его, сына, внука и правнука лучших кузнецов округи, простой необработанной заготовки.
   Маррир не протянул руки взять ящичек назад. Вартак смешался, не понимая, что опять он сделал не так.
   - Ты польстил моему самолюбию, но я просил совета, а не восхвалений. - спокойно попенял эльф, Вартак даже рот открыл от удивления. - Наверное, здесь неподходящее место для тебя?
   Гном в испуге отступил на шаг. На мгновение ему показалось, что сейчас Маррир предложит ему возвращаться к себе, на Трабб, к таким же бестолковым неумелым глупцам, как сам Вартак.
   Эльф меж тем встал, помедлил, вслушиваясь в ночь, и докончил:
   - Сегодня должно быть очень темно, а ты плохо видишь в темноте. Что ж, раз никому из нас все равно не спится, ни к чему и время терять. Ступай в кузницу, и рассмотри заготовку при свете. Разрешаю испытать ее любым известным тебе способом - я хочу знать, что я сделал не так. Не бойся испортить, мне она все равно не подходит. Кислоты в склянках на стеллаже, напильники там же. Будь осторожен с жидкостями, они сильны! Не сожги пальцы. Самые крепкие должны иметь красноватый отлив. С этого мгновения можешь пользоваться любым инструментом, который есть в усадьбе. Только помни правила: все, что ты берешь, должно возвращать точно на то же место. И готовь плавильную печь. Я не пользовался ею с прошлого лета, думаю, она нуждается в серьезной чистке.
   Вартак с облегчением, в два приема, выдохнул. Эльф не прогонял его. Фу, как же трудно бывало его понять! И как только прадед выжил здесь целых пятнадцать лет?!
   Маррир, уже скрывшийся в ночи, беззвучно рассмеялся. Нет, положительно он не ошибся, выбрав именно этого гнома. Немного мнительный и сильно себе на уме, но кто из них не таков? Вартак искренне, без оглядки желал новых знаний, он забывал о гордости, и честолюбии, когда дело доходило до познания тайн, что Маррир понемногу приоткрывал ему. Подобное самоотречение - редкое качество среди любого народа. Несмотря на груз прожитых лет, гному еще оставалось далеко до старости, при известной настойчивости и присущему всему горному племени упрямству Вартак мог достичь серьезных высот в кузнечном деле.
  
   *
   Эманель, Феррел, Хлоис, Дейлин, Элинель, Флоран, и еще около десяти совсем незнакомых Охотникам эйльфлёр в зеленом собрались в главном зале Мраморного Дворца. Росни, насупившийся, как обычно, хмуро поглядывал на эльфов исподлобья. Рэм, легко чувствующий себя почти в любом обществе, рассматривал незнакомых принцев и принцесс, догадываясь, кто бы они могли быть. Кареглазый и рыжеволосый принц, скорее всего, Дарвель, из рода Дарена. Синеглазая красавица рядом с ним могла быть принцессой Рианн. Другая эльфийка, худощавая на фоне статных собратьев, порывистая ясноглазая брюнетка - Мариэль, из рода принцессы Лирриль. Еще двое эйльфлёр имели волосы золотого цвета, хоть и не столь насыщенного, как у Рианн, но несомненно, сильно отличающегося от пепельно-белого у блондинов из рода Эллорна. Они, наверное, Кайнир и Нейлин. Их серо-голубые глаза то и дело поблескивали затаенными смешинками, и Рэм сам невольно несколько раз улыбнулся в ответ просто так, без причины.
   Когда Эманель просил Охотников не уходить из Зачаровня в августе, они с Росни удивились, но согласились сразу. В конце концов, не в первый раз король эйльфлёр прибегал к их услугам, и каждый раз его поручения бывали вполне выполнимыми. Ренди получил приглашение от эйльфлёр Маррира, тот приглашал Охотника к концу осени. Ренди согласился, и, хотя усадьба эльфа находилась по другую сторону Зачаровня, на северной оконечности, но впереди была вся осень, и Охотник ушел по другим делам. Рэм с Росни недолго задержались на заставе, попрощались с Ренди, и неспешно тронулись в Мерцающие Дворцы. Пока ехали от южной границы, они даже посмеивались меж собою, шутя, что нежданно-негаданно получили возможность неплохо отдохнуть. Знать бы заранее, насколько они заблуждались на этот раз! Впрочем, если бы и знать... что меняет знание?... ничего. Если бы они и знали заранее, к какому делу их привлекут эльфы, они бы и тогда не отказались.
   - Ваша помощь будет неоценима. Никакая плата не в силах выразить мою признательность, но все же, прошу, назовите ее без стеснения. Мы рассчитаемся с вами заранее. Сами понимаете, я не исключаю возможность, что не смогу сделать этого потом. - Эманель, завораживающе величественный в своей простоте, был как всегда прям и открыт, не прятал ни мыслей, ни лучистых глаз. - Нам жизненно важен этот коридор!.. Вы, господа, свободны в своем выборе: кого просить, кого купить. Кому и что пообещать. Если нужно привлечь еще Охотников, только назовите имена, мы без промедления позовем всех, кого скажете. Все, что вы посчитаете нужным для выполнения нашей просьбы, вы можете делать без оглядки. Если для получения согласия на проход по их землям кому-то из правителей понадобится моя голова, обещайте без сомнений. - добавил он с улыбкой, и улыбки промелькнули на лицах других эльфов. Но Охотники не отозвались, они оба ощутили, сколько серьезности скрывалось за легким тоном, как мало шутки было в его шутке.
   - Наши дети не должны расплачиваться за наши ошибки. - твердо произнес Элинель, а Флоран добавила:
   - Мы не стали бы обсуждать свои трудности с другими смертными, но вы давно уже часть нашей семьи. Вы лучше многих видите, насколько сейчас велика угроза для эйльфлёр. Вполне вероятно, что уйти сквозь Врата - их последняя возможность выжить.
   Росни поежился от ее откровенности. Рэм помедлил, ответил с чувством:
   - Ваше доверие - честь для нас. Мы приложим все старания, все силы... я не клянусь, что непременно выполню твое поручение, король Эманель, но клянусь, что не отступлю, пока не сделаю все, от меня зависящее! Вот тогда и поговорим об оплате.
   Эманель не стал спорить. На широкой каменной столешнице расстелили подробную карту, на ней четкие линии обрисовывали Зачаровень, и прилегающие к нему ближайшие земли: Трабб, южные равнины, Мокрополье. На самой границе, у края карты, несколькими мазками алой краски неизвестный составитель обозначил Красные Скалы. Росни сразу бросились в глаза эти пятна, он подумал: как кровью пометил!
   Эйльфлер придвинулись ближе. Многие хранили молчание, большинство островитян и некоторые из далеких от политики здешних принцев никак не участвовали в дальнейшем обсуждении, только внимательно слушали. Говорили в основном Элинель, Дейлин, Феррел, Хлоис, оба принца с волосами цвета светлой меди, и сам Эманель. Они только-только вернулись из объезда Зачаровня, каждый кратко рассказывал о результате. Рэм с Росни размышляли над поставленной задачей, обсуждая кандидатуры подходящих Охотников, и варианты ведения непростых переговоров с различными правителями.
   Над картой, в обсуждениях, просидели до поздней ночи. Когда около полуночи главные вопросы были озвучены, и намечены возможные пути их решения, король Эманель закрыл совет. Эйльфлёр тепло поблагодарили Охотников за отзывчивость, Флоран позвала всех в маленький зал рядом, к накрытому столу. Праздновать было нечего, их совместный ужин не походил на радостное застолье. Быстро утолив голод, все разошлись - кто куда, по своим делам. А дел у каждого наметилось больше, чем много.
  
   *
   - Ну, вот и славно. - Лесник по-прежнему стоял меж живых кубов, тяжело опираясь на посох, и смотрел на меня с улыбкой. Мне не радовалось, встреча с Охотником разбередила тоску. Теплый ветер, шутливо толкнувший в спину, солнце, ослепившее привыкшие к полутьме глаза... буйство цвета, радость ясного утра. Знакомые решетки в тонкой резьбе. Долина поющей воды рядом, всего в дневном переходе, прекрасная и загадочная, которая еще, наверное, помнила наш смех.
   Эллорн пока не вернулся, в кубе отражался радостный Рэм, поблескивающий светлыми, улыбчивыми глазами, в которых светилась любовь. Да, его любили. Его многие любили, и это было справедливо. Что бы тут ни говорилось о высших принципах и какой-то там абстрактной морали, но Эллорн, долгие годы изгнания живущий одной идеей - защитой маленького мирка эйльфлёр, защитой не ради себя - ради детей, ради других... заслуживал лучшей доли.
   Лесник может сколь угодно обзываться, но "жестокий убийца" был беспощаден в первую очередь к себе, лишь потом к врагам - и уж точно, его призвание никогда не было ему развлечением! Если в условиях трудного выживания он сумел сохранить столько доброты и сердечности, то как могла бы раскрыться его личность, сложись все иначе! Был бы у него выбор... имей он возможность вновь попытаться... Думается, эта вселенная все-таки кое-что эльфу задолжала.
   - Теперь я предлагаю тебе сделку. - я собралась с мыслями, и посмотрела Леснику прямо в глаза.
   Надо успевать, пока Эллорн там. Когда он вернется, у меня не хватит духу предать его открыто.
   Лесник хитро прищурился:
   - Охохо! Нахалка, как я погляжу! Ну, и что ты можешь предложить?
   - Эллорн. Ты дашь ему возможность идти дальше. Пусть попробует сначала, пусть... пусть живет вечно. Ты можешь, теперь я точно знаю - ты можешь многое. Может быть, ты можешь вообще всё, но мне не надо всё, мне надо, чтобы он - жил. Со мною поступай, как посчитаешь нужным.
   - А иначе?.. - заинтересованно прохрипел старик.
   - Врата останутся открытыми. Ну, не смейся, я понимаю, что все равно погасну. Ты мне сам только что сказал. Ну, и ладно! Но Врата останутся открытыми, я не стану их закрывать! И не пугай гримасами, ты меня не заставишь!.. Угрозы мне сейчас смешны, а принудить силою, я почему-то уверена, ты не можешь. Так что сам видишь, придется со мною договариваться. Или искать третью Иринон. Если так - удачи!
   - А ты не так проста, как кажешься на первый взгляд!.. - с некоторым восхищением удивился Лесник, поглядывая в куб.
   Я поняла, что вот-вот появится Эллорн.
   - Эльфу ни слова!.. Иначе сделка не состоится.
   - Дурочка ты. - снисходительно констатировал Лесник, и отвернулся.
   Я пожала плечами. Возможно, и так. Сейчас-то какая разница? Давай, старик, решайся! Или мне придется выполнить свою угрозу - а я ее выполню, ты знаешь. Ну?
   - Договорились. - ответил Лесник через секунду после того, как я перестала ждать ответ. - Только учти, если он сам не захочет - принуждать не стану!..
   - Главное, дай ему шанс!.. - напомнила, улыбаясь непослушными губами в ответ на ласковую улыбку вставшего рядом Эллорна.
   Тот поверх моей головы посмотрел на хитро сощурившегося старика, заглянул в мою расстроенную физиономию, и удивленно приподнял брови. Но ни о чем не спросил, только обнял крепко, и я благодарно обняла его в ответ. Ты бываешь удивительно чутким, мой принц. Не отпускай меня. Мне... страшно.
   - Охотники сделают свое дело. - удовлетворенно заключил Эллорн, и я почувствовала, что он нет-нет, да поглядывает в оставленные нами кубы. Из-под его руки я видела, как быстро меняются в них картины, хаотично и непонятно. - Лишь бы у них хватило времени. Хранитель, сколько нам осталось?
   - Время для вас сейчас самая условная величина. - отмахнулся Лесник, и уселся на вновь появившийся из ниоткуда камень. - Здесь его вообще нет. Там, у них, оно идет по-разному. Для них - такЈ для вас - эдак. Ничего, сынок, не волнуйся! Ваша история получилась красивой, хоть и не вовсе складной. Скоро все закончится!.. Для всех вас.
   Мы оба не поняли последней реплики, но никто не переспросил. Я обнимала его, прощаясь, - вновь прощаясь, за столь короткое время - уже в который раз?..
  
   *
   На рассвете прискакал гонец, коротко переговорил с Марриром прямо на дороге, и ускакал дальше. Гном Вартак, как раз утаскивавший из кузницы большое корыто с грязным песком и сбитой окалиной, проводил взглядом мелькнувший за изгородью серебристый плащ с интересным многоцветным переливом, и подумал, насколько зачастили гонцы в последние месяцы. Осень, да и почти вся зима прошла на удивление спокойно, однажды лишь заходил Охотник, да приезжал отряд эльфов во главе с ихним королем - Вартак не раз слышал описания главного эльфа от своего прадеда, который видел его дважды, один раз даже вблизи; да и то уважение, которое оказывали ему все присутствующие, подтверждало догадку Вартака. Если уж Маррир так раскланивался с ним на прощание - приезжавший точно был высшим начальником. Сам черный эльф в иерархии эльфов был отнюдь не малым, про это знали все гномы. Поговаривали даже, что ему полагалось быть королем, но Хозяин гор сам отказался, потому что посчитал для себя лишним. Так что приезжавший точно был королем Эманелем. Вартак долго ждал каких-либо последствий визита столь знатной особы, но ничего не происходило, и он оставил пустые размышления.
   Говоря откровенно, времени на размышления, а тем более - пустые, Маррир ему вовсе не оставлял. Если поначалу гному казалось, что эльф слишком мало отдыхает, и слишком много требует от окружающих, то вскоре он понял, каким неспешным Маррир был до того. Всю осень, и вот уже всю зиму они, можно сказать, жили в кузнице.
   Приходивший осенью Охотник сопровождал небольшой караван: четыре подводы, доверху груженные серой рудой. Видимо, эльф дал за нее хорошую цену, поскольку гномы, загружавшие подводы, не поскупились. Плотно уложенные мешки наполнялись со знанием дела, Вартак, который потом эти подводы разгружал, с удивлением увидел на мешках родные клейма - Охотник ходил в Каменный мешок. Кроме руды Охотник, оказавшийся отличным парнем по имени Ренди, привез гному Вартаку низкий поклон от сородичей, пожелание личных успехов и благополучия. Вартак поблагодарил Охотника, и предложил плату, как полагалось - но тот отказался, сославшись на то, что Маррир уже довольно расплатился с ним за все услуги. Когда Охотник ушел, Вартак поблагодарил хозяина усадьбы. Тот, по обыкновению, промолчал.
   Отобранную на Траббе руду переплавляли, очищали, выливали в формы. И потом ковали, ковали, ковали... Гнома определили молотобойцем, за кузнеца встал Далир: толи двоюродный племянник, толи еще какой дальний родственник хозяина усадьбы. Парнишка имел крепкие руки и верный глазомер, гному легко работалось с ним. Эльф вовремя выметывал поковку, точно захватывал ее клещами, и ни разу не поспешил убрать с наковальни до команды "стой!". К тому же Далир любил посмеяться, в нем отсутствовала даже тень надменности, так часто проявлявшаяся во всех встречаемых гномом до того эльфах.
   Сам Маррир постоянно находился рядом, руководил и направлял их обоих. Он каким-то только ему понятным образом отслеживал процесс изготовления, и давал иногда короткие понятные рекомендации, иногда точные приказания, либо словами, либо ручником, легким ударом обозначая места проковки.
   Вартак за несколько жалких месяцев узнал столько, что его голова иногда трещала, как старая бочка, в которую влили новое вино, и плотно укупорили. Серая руда, попадавшаяся в западных штольнях Самоцветной, и которую гномы посчитали за обманную породу, поскольку так и не научились хорошо очищать, оказалась, обладала удивительными свойствами: добавленная в определенных пропорциях к коричневой руде, вместе они выплавлялись в изумительный металл. Клинок, откованный из такой болванки, имел рисунок по всей поверхности. Иногда это были прямые линии, иногда - затейливые узоры.
   Клинки выходили удивительно прочными, красивыми, легкими. И... звенящими. Гном в душе называл их "поющими", хотя Маррир как-то объяснил ему, что песни-то пока у них и не получается. Клинки плачут, кричат, иногда - угрожают. Но не поют. Гном не понял объяснения, но ему стало понятно, чего именно добивается придирчивый мастер: песни. Изумительные клинки раз за разом выходили из рук старательных помощников, и каждый раз по какой-то причине не удовлетворяли старшего эльфа. Тот, единственный, должен был звучать особой мелодией, известной только самому эльфу.
   Маррир рассматривал кинжалы, слушал их, и без сожалений отдавал Вартаку. На робкий вопрос, как поступать с ними дальше, ответил равнодушно: "как пожелаешь! Мне они не подходят". Вартак уносил изумительные клинки в маленький домик за кузницей, и заворачивал их в обрывки козьих шкур. Выбросить, отдать в переплавку или сломать такое оружие у старого мастера не поднималась рука. Черный эльф не возражал.
   Когда гном высыпал мусор в заранее заготовленную ямку, и притащил корыто обратно, Маррир уже вновь стоял у разогревочной печи. Результат трудов последних двух недель: очередная болванка, была на подходе. Судя по цвету печи, накал поддерживался ровный, и гном присел передохнуть на чурбак у распахнутых настежь дверей.
   В кузнице эльфа не копился угар. Над печью и горном висели огромные медные перевернутые воронки, их тонкие концы уходили наружу прямо сквозь стены. Гном таращился на них, пока впервые не увидел работу горна, и не понял, что воронки - мастерски выполненные воздуховоды.
   И так по всей кузнице: везде умный эльф устраивал очень полезные приспособления. Вартак старательно приглядывался к ним, запоминал устройство. Если случалась подходящая минутка - спрашивал, и всегда получал прямые ответы. Маррир никогда не таился. Другое дело, что не все его ответы гном понимал.
   - Вартак, подойди! - и, когда тот немедленно соскочил с чурбачка, и встал рядом: - Посмотри, что там с углем. Я чувствую неравномерность пламени.
   Вартак послушно наклонился, зашарил на листе - да, действительно, средняя кучка прогорела слишком быстро, и теперь в центре температура оказывалась ниже, чем по краям. Ругнувшись мысленно, гном засуетился у печи.
   Маррир смотрел на происходящее глазами гнома, и думал о только что приезжавшем Геллене. Эйльфлёр спешил, он позвал хозяина усадьбы задолго до своего появления, и Маррир вышел навстречу. Геллен открылся сам, без долгих просьб впуская Старшего в разум, разворачивая перед ним память, как мелко исписанный затейливый свиток. Маррир благодарно кивнул, вполне понимая, насколько трудно доверить кому бы то ни было собственный мир.
   - Всех опросили, никто не ушел не выслушанным. Теперь нам остается только действовать. Охотники вернулись еще до полнолуния. Король Эманель приказал передать тебе: ждут твоего слова, и сигнала принца Дейлина. Все решено, возврата нет. У принца Дейлина теперь много хлопот, он собрал к себе всех мало-мальски способных эйльфлёр, но беда в том, что мастера ушли, а оставшиеся... не так сильны, как ему бы хотелось.
   Маррир покачал головой.
   - Оградить весь Зачаровень - задача непростая. - открыто поделился сомнениями с Гелленом. - Даже Сейлину, да и Веннен, если уж на то пошло, не по плечу были такие силы. Она всего лишь на сутки скрыла Запретный лес - и погибла, израсходовавшись полностью. Видимо, я слишком давно не общался с молодыми, если пропустил появление магов подобных ей среди эйльфлёр!..
   - Я не могу оценить их силу, мне она непонятна. - признался Геллен, вновь садясь на лошадь. - Но нынешний поход - не таков, как все предыдущие, никто не желает оставаться в стороне. Да и, говоря откровенно, другого пути у нас нет, ты ведь сам понимаешь. Все очень обострилось за последние полгода. Я думаю, если мы промедлим, получим новое вторжение. Также думает и Королевский дом, и Охотники. Те, что ходили в разведку, не принесли даже намека на надежду. Угроза вполне реальна, со всех сторон. Нет, Старший, нам предстоят испытания, и мы готовы встретить их с честью.
   Маррир еще постоял, вслушиваясь в удаляющийся перестук копыт, впитывая тревогу: полностью, до дна. Грозные звучные ноты влились в душу, плотно вошли в мысли, сплелись с неумолчно звучавшей внутри мелодией. Оживили ее, сделали почти осязаемой. Маррир ладонями почувствовал - вот оно, недостающее звено! Вот то, что свяжет воедино разрозненную цепь.
   Он быстро вернулся в кузницу, к ждущей своего часа болванке. Теперь уже скоро, совсем скоро... из грубой болванки - невзрачная заготовка, из заготовки - клинок, из стальной полосы - кинжал. Тот самый, который запоет.
   На пороге возникла Амиэнь, поставила на полочку у двери два кувшина с холодным морсом, спросила вовсе не удивленно: "время пришло, да?" - "Да" - "Тогда я позову Далира" - и девочка тут же вновь исчезла. Вартак, не слышавший их, но понявший сердцем, внутренне подобрался. Нечто, что он давно предчувствовал, пусть и не понимал, приблизилось вплотную.
  
   *
   Весна, как легкая птица, парила над Зачаровнем, возрождая от долгого сна все, к чему прикасались ее невесомые крылья.
   В Мерцающих дворцах стало еще тише, даже в сравнении с прошлым годом. Если Весна заглядывала в слегка запыленные стекла витражей, то немало удивлялась, наверное. Где хозяева, где те, что столь кропотливо и старательно создавали красоту, почему сейчас они все покинули ее? Зачем открыты двери конюшен и загонов, почему эйльфлер группками, почти без поклажи, но в полном вооружении, уезжают, стягиваются к восточным границам?
   Если бы птица Весна пронеслась вдоль всех границ, с запада на восток, и заглянула в каждую встреченную ею заставу, она удивилась бы еще больше: многие заставы уже пустовали, другие как раз оставляли их защитники. Ни суеты, ни паники - все подчинялось строгой дисциплине. Но как же так, подумала бы птица, что происходит?
   Может быть, если бы перед тем, как пронестись над Мерцающими дворцами, птица сначала заглянула, например, в маленькую усадьбу на северной границе, в то время, как сошел снег, то увидела бы озадаченного Охотника и хмурого гнома, что беседовали, облокотившись на невысокую ограду. "Просто передай мои слова: собирайте, мол, ватагу, встречайте меня - есть дело! И все. Поверь, с тобой расплатятся щедро!" - убеждал гном, Охотник долго раздумывал, прежде чем согласился. "Ладно, но я спрошу эльфа. Мы у него в доме, иначе нельзя. Если он потребует подробностей, я вынужден буду все рассказать. Ты понимаешь, какие могут быть последствия? Ты готов к ним?" Хмурый гном тяжело вздохнул, и махнул рукой: делай, как надо.
   Маррир в граверной гнул тонкую шестигранную проволоку в затейливое кольцо. Ренди нерешительно потоптался на пороге, сомневаясь, надо ли отрывать мастера, но эльф позвал доброжелательно: "входи, Охотник, твое присутствие мне не помешает!" и Ренди, скованный причастностью к сомнительному делу, подошел и встал рядом.
   - Вартак просил тебя передать привет родичам? - напрямую спросил Маррир, смущенный Ренди кивнул. Эйльфлёр слегка улыбнулся, и пожал плечами: - В чем же дело? Я расплачусь с тобой за все услуги, как мы и договорились.
   - Дело в... нем. - Охотник, не умея подобрать слов, раздосадовано пристукнул кулаком по ладони. - Он просит об услуге, в которой я подозреваю коварство. Я не вправе говорить тебе, но я должен предупредить! Не все так просто, как выглядит поначалу.
   - Спасибо, Охотник, я принимаю твое предупреждение. - очень серьезно заверил Маррир, складывая проволоку в несколько раз - получились крылья бабочки, фибула - булавка, которой можно скрепить ворот.
   Только тут Охотник увидел еще две булавки, точные копии этой, уже готовые, что лежали в бархатной черной тряпице. Готовые фибулы ровно светились золотым теплом, а только что изготовленная снежно белела, выполненная из серебристого сплава. Ренди вздохнул восхищенно. Эльф чуть помедлил, давая Охотнику получше рассмотреть безделушки, и убрал третью к уже готовым.
   - Но я не могу запретить тебе быть Охотником, а ему - сыном своего народа. Да и не имею такого желания, сказать по чести. Так что у каждого своя ноша, свои мечты, свои тайны. Ваши пусть останутся у вас, а мне вполне хватает своих.
   Когда Ренди, озадаченный еще больше, вышел из граверной, гном поджидал его у самого порога. Не скрываясь, вопросительно заглянул в лицо.
   - Эйльфлёр Маррир не возражает. - с плохо скрытым сомнением согласился Ренди. - Ладно, я выполню твое поручение.
   - Не думай обо мне плохо. - попросил Вартак.
   Ренди пожал плечами. Он не думал о нем ни плохо, ни хорошо, тем более что сам прекрасно понимал, насколько условны эти слова, когда не относятся к определенному поступку. Со стороны гнома он, действительно, не делал ничего плохого. Он просто был гномом. Разве запретишь?
   Если Весна, взглянув во двор затерянной усадьбы, спустя всего пару недель решилась бы посетить самую восточную заставу Зачаровня, то увидела бы еще более удивительное зрелище: множество эйльфлёр разного возраста, в одежде различного цвета, и с волосами всех возможных в природе оттенков волос, собравшись вместе, образовали круг. Взявшись за руки, они плавно двигались, обходя странный курган.
   Приглядевшись к кургану внимательней, птица Весна увидела бы, что он аккуратно сложен из разнообразнейших предметов: там были и кубки, и ножи, и расписные горшочки, в которых хозяйки могут хранить масло, чеканные пряжки, резные деревянные безделицы, украшения драгоценные и простенькие, и даже еловые шишки. Этот курган постепенно складывался всю осень и зиму, из разных уголков Зачаровня, маленьких ферм и больших поселений приезжали эльфы, и каждый привозил с собой памятную вещь от "своего" кусочка леса - аналог памятки, что носят все люди, гномы, эльфы и Охотники. Вторая подобная же вещь обязательно оставлялась в том самом месте, откуда привозили памятку. Возможно, еловые шишки - это памятки северо-западных застав, могла подумать Весна, и скорее всего, оказалась бы права. Суровые бойцы, охранявшие Зачаровень, не отличались сентиментальностью, ель у границы леса вполне подходила для символа. Среди мелких и крупных предметов можно было даже заметить крошечную золотую фибулу-бабочку, булавку, которой можно сколоть ворот.
   Эйльфлер, собравшиеся у кургана, сплетали охранный щит. Каждый из них по отдельности был слишком слаб, чтобы всерьез противостать возможной агрессии. Однако слившись вместе их силы рождали Силу - ту, которая вполне была способна защитить границы родного леса от любых посягательств извне. Напитывая Силой каждую принесенную вещь, они дотягивались через нее к тому месту, которое она призвалась хранить. Они зачаровывали его, скрывали от посторонних глаз, делали как бы невидимым. Древний, врожденный дар внушения, нет-нет да и проявляющийся в детях совершенно разных родов, эйльфлёр сообща направляли на выполнение одной задачи: сохранить Зачаровень до того момента, пока в него не вернутся защитники.
   Весна могла бы долго парить над замершим в ожидании лесом, удивляясь и приглядываясь, пытаясь понять, что происходит в таких знакомых ей местах. Возможно, птице скоро бы надоело изумляться, и она улетела бы дальше, в холодные земли, ждущие ее прихода.
  
   *
   Зачаровень пустел в строгом порядке: в назначенный день защитники западных застав тихо и без суеты покинули свои места, ничем не выдав окрестностям, что границы остались без присмотра. Как только они преодолели приграничную полосу, им стали попадаться группки других эйльфлёр, покидающие свои фермы и хозяйства. Без слез и шуток, в легкой грусти и сильном волнении, эльфы уходили, некоторые - зная, что уже не вернутся. Чем дальше продвигались ручейки эйльфлёр по лесу, тем полнее они становились, поскольку впитывали в себя все новых и новых уезжавших. Хозяева Зачаровня оставляли за спиной дома и усадьбы. Таков был приказ короля: никто не останется в покинутом лесу, все уходят к Красным Скалам. Там, если судьба будет к ним благосклонна, многие смогут уйти сквозь Врата, а те, что захотят остаться, будут охранять их уход - и, если все окончится мирно, смогут вернуться в Зачаровень, чтобы прожить долгие годы под защитой оставленной Силы. К тому времени, как границы вновь станут проницаемыми для внешних, эйльфлёр смогут хорошо подготовиться к защите. Если же никто не пожелает остаться, значит, спрятанный лес так и останется скрытым от нескромных глаз, в покое и без незваных гостей.
   В усадьбе Маррира, как и в остальных хозяйствах эльфийского королевства, основательно готовились к походу. Гному, не посвященному в подробности, однажды Маррир просто сказал: "я ухожу надолго, и отпускаю тебя. Возвращайся к своим. За твои старания можешь взять отсюда все, что посчитаешь нужным". Гном хмуро пробурчал: "благодарю!", и ничего не попросил. Маррир не стал настаивать, впереди было несколько дней, у Вартака оставалось время поразмыслить.
   Собирались спокойно и несуетливо. Маррир в последние дни без устали обустраивал оставляемую усадьбу так, словно готовил ее для новых хозяев. Далир аккуратно свернул все свои картины, зашил их в грубые холсты и сложил на дно глубокого дубового сундука. Там они могли пролежать в сохранности несколько столетий. Рядом с рулонами картин сложили наиболее интересные вещицы из драгоценных металлов, среди них выделялась особым изяществом маленькая золотая фибула в виде крыльев бабочки. Восхищенный Далир долго вертел булавку в пальцах, он не видел ее до этого дня, и удивлялся, когда Маррир успел изготовить такую красоту.
   Амиэнь накануне ухода распахнула настежь все загоны, в конюшне остались только лошади, приготовленные для отъезда. И без того не слишком скованные неволей, в отличие от домашних животных, живущих у людей, четвероногие обитатели усадьбы не удивились. Они неспешно разбрелись по округе, не стремясь убежать далеко. Огромные дворовые псы по-прежнему бегали рядом с хозяевами, преданно заглядывая им в лица. Амиэнь задумчиво спросила: "может быть, разрешим собакам сопровождать нас?", старший эльф согласился: "если они пожелают".
   Последняя ночь прошла для всех ровно и спокойно, как и все предыдущие. Ничто не напоминало о скором отъезде, день выглядел так, как и множество дней до него: Вартак начистил инструменты, прибрал кузницу, и слил из емкостей загрязненную пеплом и песком воду. Маррир, зашедший только на минутку перед самым закатом, прошелся вдоль столов и стеллажей со странным выражением лица, легко касаясь пальцами предметов, чуть задержался у холодного горна, после - у погасшей печи. Ничего не сказал гному, и просто ушел. Вартак посмотрел ему в спину с сочувствием. Он понимал, что происходящее - не временный отъезд, он чувствовал нечто большее, и еще он кое о чем догадывался. Но никогда бы, даже под страхом смерти, не решился спросить о своей догадке Хозяина гор. Отчасти, из глубокого почтения, отчасти, из боязни услышать честный ответ.
   Утром пришел Охотник Ренди. Он сдержанно поздоровался с Вартаком, кратко отчитался: "все твои слова передал по назначению". Маррир, как обычно, доброжелательно-непроницаемый, пригласил всех присутствующих к завтраку. Смущенный Вартак попытался отказаться, эльф убедительно возразил: "я приглашаю друга, а не слугу!".
   Гном окончательно смешался, покраснел как рак, но больше не отнекивался. Ренди хмуро поглядывал в его сторону все утро.
   Уезжали все вместе, гном в сопровождении Охотника - на Трабб, к выработкам Каменного мешка, а эйльфлер в сторону восточной оконечности Зачаровня. Доехав до развилки, у границы Пустых Полян, остановились на минутку попрощаться.
   Подаренные гному эльфом лошади шли плотно груженые, эльф сам собирал мешки. Вартак со смешанным чувством унижения и смущения принципиально уклонялся от всяческих вопросов о плате за труд. Маррир ждал до конца, но когда в последний вечер гном на прямой вопрос вновь ответил неразборчивым пыхтением, черный эльф пошел и сам собрал две огромные сумы. Их навьючили на свободную лошадь, и видно было, что поклажа достаточно тяжела.
   Те мешки, что привязали к седлу лошади Вартака, наполняли бережно собранные гномом "неподходящие" прекрасные заготовки, и кузнечные инструменты. Маррир, не слушая возражений, собрал весь подручный инвентарь кузницы, который мог бы уместиться в походных сумах. "Я отлучаюсь надолго. - пояснил, не выказывая и тени волнения. - К тому времени, как я вернусь, они заржавеют, и станут негодны".
   - Прощай, Охотник. - эйльфлёр протянул руку, и Ренди горячо пожал ее. - Желаю тебе безопасных дорог и благосклонной судьбы. Надеюсь, я не слишком утруждал тебя просьбами.
   - Ну что ты, Маррир! Рад был нашему знакомству. - искренне ответил тот, с трудом скрывая смятение от прощания. - Жаль, что я не знал тебя раньше. Пусть ваш путь приведет вас к желаемому! Ясных звезд над головой!
   Вартак топтался в стороне, не решаясь подойти. Маррир жестом попросил остальных не приближаться к ним, и сам пошел к гному, обнял по-родственному. У того изумленно округлились глаза.
   - Прощай, досточтимый гном. Твоя помощь была неоценима, напрасно ты отказался от платы!.. Надеюсь, моя скромная благодарность, что уложена в этих сумах, хоть немного возместит твои старания. Там, на дне одной из них, ты найдешь металлическую коробку. Будь с ней аккуратен, береги от сырости и огня! В нее я сложил несколько подробных карт Самоцветной, и ее окрестностей. В горе есть изумруды, и, возможно - алмазы. Карты рисовал Далир под моим руководством. Можешь им верить.
   - Господин!.. - расстроенный гном потерял все слова, и только переминался с ноги на ногу, шумно дыша. - Это я благодарен тебе, господин Маррир! Я был не слишком внимательным учеником, да и бестолков от рождения... но я старался.
   - Ты хорошо выполнил свою работу. - легко утешил его эльф, и улыбнулся. - Я действительно доволен результатом. Но теперь нам пора прощаться. Никогда не ищи встречи со мною, и без крайней нужды не старайся отыскать мой дом. Теперь и навсегда наши пути различны.
   Гном молча поклонился, эльф поднял раскрытую ладонь - на кожаной черной перчатке снежно блестела маленькая застежка для ворота, булавка-фибула, в виде крыльев бабочки.
   - Верхняя пуговица твоего плаща оторвана. - с прежней затаенной улыбкой напомнил эльф. - Вот, прими от меня на память. Возможно, она принесет тебе удачу, если когда-нибудь вдруг... настанут непростые времена.
   Гном удивился еще больше, его верхняя пуговица и впрямь оторвалась давно, но он не озаботился смастерить себе другую сразу, а потом и вовсе забыл. Эльф, точно протянув руку, сам прицепил фибулу на плащ гному. Тот вновь молча поклонился, еще ниже.
   Маррир легко вскочил в седло. Эльфы пустили лошадей рысью, и вскоре даже перестук копыт стих вдали. Постояв на дороге, словно сомневаясь, в какую сторону им двигаться, гном с Охотником наконец в молчании поспешили к северным границам. Ренди прищурился, но промолчал, увидев на плаще гнома знакомую серебряную бабочку, золотую копию которой он сам недавно отвозил к западному краю, а судьбу третьей не знал. Сам Вартак настолько погрузился в думы, что вообще перестал замечать что бы то ни было вокруг.
  
   *
   На подъезде к Мерцающим дворцам к маленькому каравану из трех верховых присоединились около четырех десятков эйльфлёр. Никто никого специально не ждал, не догонял, но получилось так, что огибая прекрасный материковый город по объездной дороге эльфы у восточного края встретились с выезжающим на дорогу отрядом. Впереди ехали принцы Элинель и Феррел, в окружении примерно двух десятков других защитников по призванию, следом за ними - небольшая кучка эльфов из разных родов, последние постоянные обитатели Дворцов, и наконец, чуть приотстав от всех - Эманель.
   Бывшие с Марриром юные эльфы смущенно поздоровались со встреченными, им радушно ответили. Маррир, придержав лошадь, попросил: "не следуйте за мной", и Амиэнь с Далиром послушно проехали мимо, присоединились к общему потоку. Эманель без слов протянул руку - Маррир пожал ее, легко улавливая любые движения окружающих.
   - Мы последние. За нами - только забвение. - тихо вздохнул король, Маррир промолчал, задумчивый и непроницаемый.
   Они достигли границы на седьмые сутки. Остальные прибыли еще раньше, теперь действительно все эйльфлёр подготовились покинуть собственный дом. Группка из восьми Охотников располагалась сразу за последней заставой, Эманель тут же направился к ним. Там, около маленького костерка его уже поджидали ответственные за переход принцы и принцессы, а также Старшие в отрядах, призванных охранять переход соплеменников. Совещание длилось не больше часа, и эльфы тихо разошлись к своим семьям. Маррир, ни с кем не сходившийся близко за весь путь к границе, так и остался в относительном одиночестве, окруженный только двумя детьми, а те - еще и в обществе преданных псов. Волкодавы не пожелали покинуть хозяев, вопреки уговорам Амиэнь. Они весело бежали рядом в дороге, и чутко хранили покой путников на привалах.
   Утро еще только наметилось, а эльфы, по своему обыкновению, уже собрались. Тихо и без суеты они ожидали сигнала к продолжению пути, на красивых лицах читались разные чувства, но ни на одном не виделось страха или сомнений. Рэм, плохо спавший прошлую ночь, чутко вслушивающийся в скупые разговоры рядом, сказал Росни: "Они так долго решаются! Но потом действуют без колебаний". Тот только кивнул, и безнадежно махнул рукой: он скептически относился к идее "мирного" перехода через Долину поющей воды, и не скрывал своих сомнений.
   На рассвете к границе леса прискакал еще один Охотник, усталый и пропыленный. Кратко о чем-то доложил королю, и Эманель, только и ожидавший последнего сигнала, приказал: выступаем!
   Сразу все изменилось. Если раньше эльфы демонстрировали неторопливость, то теперь они ускорились до предела. Не прошло и получаса, как Зачаровень окончательно опустел.
   Эйльфлёр, плотной длинной колонной вылились на просторы недружественного мира, и стремительно помчались по ним. Выбранные дороги Охотники заранее тщательно проверяли, они еще вначале зимы прошли их, исподволь присматриваясь к окрестностям. Выбирались самые безлюдные места, самые заброшенные долины. Наиболее удаленные от городов и крупных населенных пунктов.
   Однако не везде удалось полностью исключить контакт эйльфлёр и смертных, густозаселенное Мокрополье могло пропустить незамеченной группку в несколько эльфов, но не в десяток сотен. Договариваться заранее ходили самые уважаемые в округе Охотники, результат в целом оказался положительный. Но и эльфы, и Охотники понимали, как ненадежны сейчас любые договоренности.
   Эльфы спешили, почти не делая остановок ни днем, ни ночью.
  
   *
   - Какого им... надо было селиться так далеко! Основали бы свой город вокруг Красных Камней, и всем жилось бы проще!.. - ворчал Росни, на привале обтирая пучками травы взмыленных лошадей, пока Рэм торопливо застилал одеялами тонкие охапки пожухлой травы. Державшиеся тесной группкой Охотники оборудовали места привалов сообща, кто-то торопился развести костер, кто-то - найти воды и напоить лошадей. Эйльфлёр останавливались обычно на закате, и поднимались после полуночи. Времени на тщательное обустройство ночевок не хватало.
   Рэм качнул головой:
   - Они не смогли бы остаться здесь, эти долины и тогда уже населяли люди.
   Принц Элинель прискакал от головы колонны, он выискивал кого-то среди массы эйльфлёр, по пути зорко высматривая темные, немирные окрестности.
   "Я здесь!" - отозвался Маррир, осторожно поднимаясь со своего жесткого ложа, ступая тихо, чтобы не разбудить утомленных детей. Заворчали потревоженные собаки, но, повинуясь его приказу, не вскочили с лаем, остались на месте, охраняя чуткий сон маленьких хозяев.
   Элинель остановился поодаль, хмурый и раздосадованный.
   "Где?" - спросил Маррир, и принц открыл часть памяти, показывая лежащий впереди брод и толпу вооруженных до зубов людей, расположившихся по обоим берегам. На рассвете им предстояло преодолеть последнюю, условную в общем-то преграду: речку Бегучую. За нею начинался безлесный, долгий пологий подъем к холмам, за которыми, меньше чем в полудневном переходе и находились Красные Скалы. Местность совершенно открытая и незащищенная, потому что считать серьезной защитой пару чахлых рощиц на склоне было бы смешно. Неглубокая, но достаточно широкая река не стала бы серьезным препятствием, однако засада у брода могла приостановить стремительное продвижение эльфов, а любое промедление на просторах, враждебных всему, что связанно с эйльфлёр, угрожало благополучному завершению похода.
   - Завтра мы будем там. - уверенно заявил Элинель. - Этот сброд у реки не остановит нас, если только задержит на полчаса-час. Но возможно, те, что у реки - только начало. Возможно - возможно! - есть более серьезные заслоны, там, по другую сторону. Охотники тоже не исключают такой вероятности. Король Эманель просил найти тебя, и передать: если ты согласен, мы приведем тебя к пещере раньше всех остальных. Там, выше по течению, есть еще один брод. Хуже, чем этот, но Охотники говорят, он был вполне преодолим еще весной. Я выделю провожатых - вы сможете пересечь реку незамеченными нынче ночью, и к утру уже доберетесь до Скал. Даже если на другом берегу притаились смертные, ночью они беспомощны. Вы их либо обойдете, либо легко устраните.
   Маррир на последних словах повернулся к говорившему, поднял лицо, словно всматриваясь в его слова.
   - Нам все равно придется прорываться с боем, - сурово напомнил принц. - Теперь уже без сомнений. Мне сразу не нравилась эта дорога - слишком легко прошла большая часть пути. Теперь эти, у брода!.. Я сам ходил в разведку, они ждут нас, сомнений нет. И я уверен, что ждут не только они. Нет, эйльфлёр, тишина закончилась. Нас впустили в ловушку, и готовятся захлопнуть дверцу - что ж, пусть попытаются! Они оставят в щелях не только пальцы. Пожалуйста, Старший, не раздумывай долго! Ночи слишком коротки для сомнений.
   - Я давно готов, король Эманель знает, - заверил принца Маррир, ничуть не взволнованный. - И ты не сомневайся во мне. Мои раздумья об ином: со мною дети. Без них мне придется трудно, сам понимаешь, а они не воины. Я, конечно, могу постоять за свою жизнь - но мне непросто будет защитить их, если придется.
   - Десять эйльфлёр уже готовы выступать, ждут лишь твоего слова! - Элинель облегченно вздохнул. - Если дело только в охране...
   - Трое. - согласился Маррир. - Для сопровождения троих более чем довольно. Когда нам собираться?
   - Сейчас.
   Черный эльф кивнул, и ушел поднимать детей. Элинель, так и не слезавший с лошади во время короткого разговора, остался ждать, не выдавая терзавшего его нетерпения.
   Близнецы, привыкшие доверять Марриру безоговорочно, собрались в несколько минут. Не прошло и четверти часа, как отряд из шести эльфов и двух больших матерых псов тихо покинул общий лагерь, и канул в ночной тьме. Принц Элинель, как только проводил их, тут же вернулся к королю. Эманель и два Охотника сидели прямо на земле, чуть в стороне от них несколько десятков эльфов споро собирались, молча и деловито проверяя снаряжение, вооружаясь полностью.
   - Только что вернулись Охотники. - тихо поделился с братом Феррел, также собиравшийся. - Они услышали достаточно, твоя догадка подтвердилась: ждут нас. У них приказ: не пропускать любой ценой. Ну, цену мы назначим свою, а уж расплатятся они сполна!..
   Элинель похлопал его по плечу, желая удачи. Подошел к королю, встал неподалеку. Он видел тех, у брода. Зачистка этого берега не займет больше четверти часа, противоположного - еще примерно дважды столько. К утру пост у реки тихо исчезнет.
  
   *
   Старик искоса понаблюдал за нами, фыркнул и отвернулся. Эллорн осторожно разнял наши руки, с мучительной решимостью посмотрел мне в глаза. Да, я тоже чувствую. Пора.
   - Где Врата, Лесник?.. - спросила тихо. - Куда идти?..
   - Да куда хочешь. - старик обвел посохом полукруг, очерчивая им все пространство перед собой. - Хоть туда, хоть в другую сторону. Какая разница? Любая стена - это дверь.
   Но здесь нет стен. Хотя... что значит "здесь?". Ведь и камня этого глупого тоже не было, но он появился, когда старику захотелось сесть.
   Прямо передо мной клубились и переливались прозрачные кубы, все еще мелькая образами. Я прищурилась. Если стене и должно найтись где-то посреди бескрайности закрая жизни, то логичнее ей быть между чем-то. Почему не между ними? Протянув руку, я медленно пошла вперед - уже зная, на что наткнутся мои пальцы, как только я подойду к кубам вплотную. Потому не удивилась, ощутив каменную, шершавую, холодную поверхность. Там, в последнем шаге от меня, разом встала гранитная стена. Она появилась узкой плитой, всего в три-четыре метра в поперечнике, перегородила проход меж кубами, ушла вверх на недосягаемую моему взгляду высоту.
   Не отрывая от нее руки, я осторожно провела пальцами по поверхности, прочертила вертикальную линию, примерно там, где могла быть одна сторона Врат. Линия осталась легким свечением, тонким, еле уловимым. Значит, я понимаю правильно. Поднявшись на цыпочки, уже смелее обрисовала полукруглую арку, на переделе вытянутой руки, потом осторожно повела пальцы вниз. Встав на колени, завершила рисунок двумя прямыми полосами, доведя основание арки до самого пола.
   И арка проявилась, она постепенно, сначала по обозначенной мною линии, а потом и изнутри, налилась нежно-лиловым, теплым светом. Я невольно отпрянула, вспомнив обжигающий жар прошлого раза. Эллорн возник за спиной, наполненный надеждой и светлой радостью, и вопреки обстоятельствам, я отозвалась ему. Здесь, у Врат вечности, сомнения отступали. Здесь даже смерть не страшила так, как вовне. Здесь вообще ничто не пугало всерьез.
   Мелькание в кубах замедлилось, картины обрели четкость, яркость. В левом кубе отразились знакомые огромные глыбы камней с красным отливом, пологий склон и множество эйльфлёр на нем; в правом взметнулись ввысь невообразимо прекрасные деревья, лазурное небо раскинулось над бескрайними просторами.
   Я открыла от удивления рот. Прямо перед нами, в арке, словно в череде зеркал, посреди пещеры в задумчивости стоял высокий красивый брюнет в совершенно черной одежде. Рядом с ним, не переступая условной границы разделения красного и белого песка, находились еще двое эльфов, и что-то мне подсказало, что они еще очень юные, почти дети. Возможно, восхищение, светившееся в чистых глазах. А дальше... дальше, сквозь арку и сквозь Маррира я видела другой склон, поросший золотистой мягкой травой, и на нем также стояли эйльфлёр, безмятежно ожидая... чего? Появления задержавшихся в пути братьев?..
   Забывшись, я протянула руку, она прошла сквозь тени арки, ничуть не прикоснувшись к эльфам. Горячий поток Врат обжег, я невольно тут же отдернула её. Эльфы в пещере обернулись, привлеченные чем-то в глубине. На грани видимости, у самого края появился еще один знакомый эльф. Эллорн тут же придвинулся на полшага ближе, словно, как и я, хотел дотянуться до друга - в пещеру вбежал Эманель...
  
   ...Маррир замер у самой гранитной плиты, в шаге от картины. Белый песок поблескивал, за его кругом красноватая дымка скрывала пол пещеры. Сама фреска светилась, ее прозрачные лучи окрашивали лица эльфов легким теплым румянцем. Женщина на картине стояла, широко раскинув руки. Вокруг нее завивались белые плотные клубы, за ее спиной искрилась стена льда, перед нею вставала стена пламени.
   - Взгляни на нее внимательно. - глухо окликнул короля Маррир.
   Далир и Амиэнь зачаровано рассматривали фреску: притихшие и взволнованные дети, привычные проводники и помощники, его зоркие, внимательные, очень ясные глаза.
   - Ее волосы... ты видишь?.. они стали черными. - Маррир медленно протянул руку, легко, на краткий миг коснувшись поверхности плиты. Эманель напрягся невольно, но ничего не произошло. - Никто из нас не был тут уже достаточно давно, да? Никто не видел, как она выглядела, когда Элирен открыла Врата. Кроме Эллорна - но он ни словом не обмолвился об изменении... неужели не заметил? Для него, знавшего истинную Иринон, вряд ли подобное возможно!
   - Возможно. - возразил Эманель осторожно, - Если он видел одну лишь Элирен - а так и было, скорее всего, ведь они прощались навсегда. Когда любишь, перестаешь замечать мелочи.
   - Да, любовь ослепляет. - согласился Маррир спокойно. - Я знаю.
   Эманель невольно отвернулся. Чистая боль не предназначалась нескромным зрителям. Король остановился у выхода, с тревогой поглядывая на видимый отсюда клочок склона со стоящими на нем плотными рядами защитниками.
   - Я не знаю слов, способных передать то, что я чувствую, и никому не причинить страданий. Поэтому скажу, как есть: у нас всего несколько часов. Мы отогнали их, но вскоре они вернутся. Как только они объединятся, и возьмут холм в кольцо - нас ждет смерть. Если мы, Старшие, еще что-то можем сделать для тебя - только скажи. Если нет, то поторопись, прошу! Я буду на склоне, мы встанем цепью и попробуем сдержать агрессию, мы постараемся дать тебе и судьбе столько времени, сколько будут длиться наши жизни. Но мы не сможем заслонить собою всех, к сожалению.
   Маррир обернулся - и в его молчании отразилось так много, что слова уже оказались ни к чему.
   - Прощай, брат мой. - лучистый взгляд Эманеля блеснул, последний раз скользнув по картине.
   "Прости, что задержал вас своими мечтами. Пусть те, кто готов, приходят!" - Маррир скинул на пол плащ, выпрямился, ровный, словно струна. В руках остался продолговатый футляр. Король приостановился в полушаге, не в силах отвести от него глаз. Из деревянного футляра эльф достал длинный кинжал в изумительных ножнах - даже здесь, без источников прямого света, вокруг ножен по спирали сам собою бежал яркий блик, огибая ножны лентой. Снаружи громко позвали: "Король!.." Эманель, замедлившийся лишь на два стука сердца, выскочил на зов.
   - Прощай!.. - тихо попрощался черный эльф, уходящий король скорее угадал, чем услышал его ответ...
  
   ...Эйльфлёр в черном протянул ко мне руку - и я опять попыталась дотронуться до него. Напрасно. Мои пальцы прошли сквозь призрачные тени и уткнулись в гладкую преграду там, внутри Врат. Он даже не почувствовал моей попытки. В отчаянии я ударила кулаком по скрытой преграде, оцарапалась, и рассердилась. Руку саднило, на тыльной стороне осталось несколько ссадин, а на переливающейся поверхности Врат - еле уловимые розовые росчерки.
   - Лесник! Что происходит! Почему они не видят Врат? Разве я их не открыла?!
   Старик серьезно наблюдал, перебирая пальцами свой посох.
   - Врата-то открыты, но теперь меж вами грань. - нехотя пояснил, строго хмурясь. - Он не слышит тебя, а ты - его. Тебя ведь там больше нет, что непонятного? А его еще нет здесь. Вы по разные стороны смерти.
   У меня пересохли губы.
   - А как ее взломать?.. - спросила в волнении, старик схмурился еще суровее. - Да помоги же мне хоть раз нормально!
   - Подумай!.. - отрезал он сердито. - Хватить ныть, надоела! Мозги-то чай не потеряла в спешке? Вот и пользуйся!
   У меня брызнули слезы, я сжала кулаки, не понимая и не чувствуя в себе сил понять, осмыслить... на короткую минутку отчаяние издевательски заглянуло мне в лицо, но тут же, ойкнув, скрылось: Эллорн бережно сжал мои плечи ладонями, и слегка подтолкнул в спину. Я обернулась, посмотрела в мягкую серую вечность, в которую нельзя смотреть долго - утонешь. "Иди. - сказал его взгляд, в нем плескалась невыносимая боль. - Ты должна пройти Вратами, наверное. Иди дальше, тебе пора. Иди, не медли!".
   - Не могу я тебе сейчас подсказывать!.. - проворчал старик, и почти нормальное сострадание отразилось в неприятном хриплом голосе. - Ваша эта задача, понимаешь? Твоя, и... остальных.
   Внутри Врат мое почти невидимое отражение застыло в отчаянии.
   - Никуда я не пойду! - заворчала решительно, попытавшись высвободиться из крепкой хватки Эллорна - как и всегда, совершенно безрезультатно. - Я не ушла раньше, а сейчас и смысла нет! Если они не слышат меня отсюда - оттуда и подавно не докричусь.
   "Тогда они обречены" - напомнил взгляд эльфа. От резанувшего горя перехватило дыхание. Я невольно схватилась за горло, попыталась сорвать то, что душило, и случайно наткнулась на маленький шероховатый камушек, висевший на кожаном шнурке. Синяя жемчужина, завернутая в тонкий серебряный листок, сохранившаяся немыслимым чудом. Она уютно легла в ладонь, всколыхнула память, отозвалась сквозь время тихой, почти неслышимой мелодией, мысленно отсчитываемым ритмом: раз, два... раз, два... танец под стук моего сердца: шаг в светлый квадрат, шаг в квадрат плотной ночи... поплыли, и смазались границы оттенков... границы теней... границы тишины...
   Мир закружился вокруг нас. Вокруг обрывков тьмы рядом, светлых пятен под ногами, чистых окон вверху, и незрячих глаз напротив...
   Я крепко сжала кулон, и посмотрела в глаза его создателю - темные, непроницаемые, похожие на наглухо зашторенные окна. Ты не видишь меня, но ты меня можешь услышать. Ведь и Лесник не сказал "не видят", нет, он сказал "не слышат"! А старик не оговаривается, он всегда знает, что и кому хочет донести.
   "Меж нами грань, Маррир! - вплывая в ментал сквозь жемчужину как сквозь кусочек объединяющего нас прошлого, я потянулась к нему, потянулась изо всех сил, на пределе возможностей. - Меж нами преграда, и я не понимаю, как ее взломать. Как победить смерть? Помоги мне, мастер!".
   Эльф по ту сторону вынул из блестящих ножен кинжал, и недрогнувшей рукой взрезал вены поперек запястья. Туманная поверхность Врат заколебалась, пошла мелкой рябью. На несколько секунд Маррир перестал различаться отчетливо, остался темной тенью в глубине, а ожидающие по иную сторону эльфы и вовсе исчезли. В центре арки осталась только моя тень в немом страдании заломившая руки, я удивилась, насколько непохожей на себя я выглядела там - высокая, с длинными волосами, и... в платье?..
   Что-то кольнуло в висок, отвлекая от почти осознанной догадки. Я вздрогнула - из центра Врат полетели редкие искры, обжигая, когда попадали на кожу. Словно по ту сторону вспыхнуло пламя, сильнее огня Врат, и его сполохи прошли сквозь непреодолимую преграду, местами порвав её. Что-то начало меняться, мастер подавал мне знак...
  
   ...Темные капли крови, как алые звезды, окропили фреску, и местами прожгли ее насквозь. Маррир вслушался в звучание ожившего клинка. На миг он услышал нечто, далекий отзыв, как эхо памяти...
  
   Я быстро оглядела себя - ни одного острого предмета. Хоть зубами рви. Бросились в глаза оставшиеся на костяшках пальцев царапины, после моего удара о стену. Сжав кулак, я зажмурилась, и со всей силой вновь ударила в центр каменной плиты, ровно посредине Врат. Руку пронзило болью до локтя. Поверхность арки опять зарябила, на ней остались еще две еле видные красные дорожки. Я мельком глянула на руку - от удара кожа совсем лопнула, но ранки выглядели вовсе несерьезными, почти не кровоточили. Не обращая внимание на сильную боль, я с прежней силой ударяла вновь и вновь, каждый раз стараясь направить руку так, чтобы она шла чуть вскользь. На туманной поверхности уже оставались не легкие росчерки, а вполне серьезные кляксы.
   В какой-то момент боль стала невыносимой, я дрогнула, и остановилась. Отражение внутри закрыло лицо руками, словно в отчаянии от моего малодушия. Я размахнулась, собираясь ударить вновь, но Эллорн перехватил мой кулак. Я непонимающе вскинулась, он сказал кратко: "довольно. Погляди!.." и я, прекратив вырываться, затихла.
   Цвет арки менялся. Из нежного лилового он постепенно переливался в багровый, после - в белый. От накала Врат поневоле закрылись глаза, не выдерживая прямого взгляда в обжигающее будущее. Граница, возведенная смертью, таяла, истончалась, рвалась, растопленная жизненной силой нашей крови. Где-то там, по другую сторону, реальность проступила резче, стала почти рядом, почти осязаемой. Клинок в его руке пел. Черный эльф усилием воли возрождал в памяти музыку...
  
   *
   ...За его спиной пещера постепенно заполнялась эйльфлёр, они заходили молча, становились рядом, завороженные наполняющейся объемом фреской. Маррир свободно опустил руку вниз - кровь из вскрытых вен алыми нитями стекала в подножие фрески, напитывала белый песок. Первый из подошедших эльфов помедлил, не зная, что делать дальше.
   "Слушай и смотри!" - громко, для всех сказал Маррир, Амиэнь и Далир подхватили его под руки за полстука сердца до того, как он покачнулся. Благодарно оперся на крепкие юные плечи, и поднял повыше ножны с кинжалом. От любого, самого легкого движения блик оживал, он стремительно скользил по кругу, словно стараясь вырваться с пленившей его поверхности. Клинок пел. Он пел от касания, и просто так. Вначале тихий, почти за гранью восприятия его голос наполнялся силой и звуком тем полнее, чем внимательнее прислушивались подходившие эльфы. Бесхитростная, простенькая мелодия легко входила в разум, соединялась со звучащей у каждого в душе собственной песней.
   - Вслушайтесь, и всмотритесь! - ровный, сильный голос эльфа отдался эхом под сводом пещеры. - Она там, она отзовется!.. Постарайтесь услышать ее песню, постарайтесь прочувствовать сущность. Я думаю, она давно ждет нас, она тоже зовет... я почти слышу ее голос.
   Тот эльф, что подошел первым, прикрыл глаза, впитывая звучащий мотив, сквозь ресницы всматриваясь в оживающую фреску. Женщина на картине обернулась - ее только что черные, волнистые волосы взвились от легкого движения, легли на плечи гладким золотым шелком. Она протянула тонкую руку с длинными изящными пальцами - эльф без сомнений шагнул навстречу.
   По пещере пронесся легкий вздох: эйльфлёр подошел вплотную к плите с картиной, и словно растаял, провалился в мозаичный рисунок. Маррир, видевший мелькнувший образ глазами детей, беззвучно вскричал: "Иринон!..".
   Радость, осветившая его холодные черты, растопила лед в сердце, как солнце разрывает лучами плотные тучи, и прогоняет их прочь.
   Рядом с Марриром тут же встала эльфийка с красивыми вьющимися каштановыми волосами. Она изо всех сил потянулась в картину, позвала: "Иринон! Услышь меня!", и без сомнений ушла из грани. Ее место сразу занял другой эйльфлёр.
   Маррир почти перестал чувствовать окружающее, в нем громко звучала спасительная мелодия, и он всячески оберегал её, опасаясь отвлечься даже на краткий миг. Пока звучит песня - Иринон слышит их, она там, во Вратах, она не позволит им закрыться...
  
   ... Эйльфлёр уходили. Так странно наблюдать сквозь Врата за реальностью, у которой сразу наблюдаешь и начало и окончание. Для меня, стоящий за Краем жизни, и видевший их последний шаг там и первый шаг дома в одном окне, действо смотрелось нереально. Для эльфов, похоже, переход осуществлялся в одно касание - шаг во фреску был сразу и шагом по иную ее сторону, туда, на дальний склон, к ожидающим братьям. Их образы виделись мне слабее всего, взволнованные же лица еще только ожидающих ухода, наоборот, были неправдоподобно близки.
   Между двумя этими, вполне нормальными реальностями изредка промелькивала третья, которая долго оставалась для меня загадкой. Вначале я приняла ее за собственное отражение, но раз за разом всматриваясь в ненадолго возникающий силуэт, я, в конце концов, согласилась с логикой. Та женщина быть мною никак не могла. Во-первых, она заметно превосходила меня в росте, и если это можно было еще отнести к неким потусторонним искажениям, то длинные гладкие светлые волосы никакой игрой света не объяснялись. Ну, а одежда и подавно убеждала - там, во Вратах, есть кто-то еще, кто-то иной.
   Осознав, что знаю её имя, я требовательно позвала: "Лесник!"
   Он мог бы отозваться недовольным бурчанием, или вовсе проигнорировать мой призыв, но старик в очередной раз удивил меня полной непредсказуемостью реакции: он тут же подошел, и встал рядом: "ну?"
   Я молчала, не находя слов, способных в коротком вопросе отразить все, что открывалось мне у Врат.
   - Да. - сразу на всё ответил он. - Могла бы и раньше понять. Открыть Врата и создать их - разницу чуешь? Она создала, тебя потом попросили открыть. Сама видишь, что получается, когда бросают дела неоконченными... По сути, и она не справилась. Взломала грань, смешала миры, эйльфлёр вон с толку сбила... а закончить начатое духу не хватило. Испугалась, споткнулась, промедлила непозволительно долго, израсходовала всю свою жизненную силу, и осталась во Вратах пленницей. А они отчаялись, они слишком легко сдались, перестали ее звать. Вот и пришлось подключать тебя. Предполагалось, что ты порядок восстановишь. А ты еще больше намудрила, совсем всех запутала... вот ушла бы сразу, как положено - и они уже давно бы дома были! И Врата закрылись полностью. И она... - старик кивнул на мелькнувшую опять в арке слабую тень. - И она бы покой обрела. Вы, Живущие, никак не поймете, что к Вечности нельзя прикасаться без последствий! Каждый, причастный к изменениям, навеки их пленник.
   Эллорн, долгое время хранивший молчание и полную неподвижность, медленно убрал руки с моих плеч и отодвинулся, отступил назад. Я сердцем почувствовала неладное, оглянулась в испуге: он странно смотрел, на меня, но словно и сквозь - одновременно. "Не смей! - крикнула, подбежала, приникла тесно, привстав на цыпочки, обхватила его шею. - Не оставляй меня, эльф! Ты... ты мне обещал!.."
   Он не обнял меня в ответ. Он смотрел на старика, вопросительно и ожидающе, словно знал нечто, чему вот-вот должно произойти, и хотел понять - пришло ли время?
   Лесник хмуро поглядел в нашу сторону, и прошаркал назад, к своему камню.
   - Да! - сердито буркнул в пустоту, непонятно, кому из нас предназначались его слова: - У каждого свой путь. Кому-то дальше идти, кому-то обрести покой. А вы вцепились, как клещи, не разнять!
   Страх, липкими пальцами коснувшийся моего затылка, страшным прозрением вкрался в мозг...
  
   ...Просвистели и ударили в камень пущенные сверху стрелы. Железные наконечники кое-где высекли искры. Эйльфлёр мгновенно отреагировали, припали за камнями, выстрелили в ответ. Пробравшиеся за спину эльфам нападавшие бросились врассыпную, кто-то сорвался, и пролетев невысокий спуск, ударился о выступы внизу. Принц Элинель с десятком защитников тут же взобрался по камням наверх, нырнул в лабиринт гранитных гигантов, обшаривая каждый закуток, проверяя каждый ров. Когда он вернулся, обтирая кинжал пучком травы, эйльфлёр у скал вновь собрались вокруг Эманеля. Лучники растягивались цепью у нижней границы камней, занимая позиции над головами оставшихся на склоне.
   - Мне все это не нравится. - прямо заявил королю беловолосый принц, - Время наш враг! Они скоро оправятся, и вновь пойдут... наши на склоне слишком открыты!
   - Да, мне тоже. - понижая голос до предела откровенно признался Эманель, стоявший рядом Феррел еле заметно покивал, выражая свое согласие с ними. - Охотники предупреждали, насколько сильно здешние полны жажды мщения. Ну, и наживы, я так думаю. Эти, внизу, что-то слышали о наших сложностях, они надеются, что мы тут застрянем надолго.
   - Если мы задержимся здесь дольше полудня, у нас нет шансов. Вот-вот подойдет подкрепление, верховые гонцы так и снуют меж этой армией, и дальним краем. Думаю, все понимают, насколько опасно находиться на открытом незащищенном склоне. - Феррел вновь оглядел окрестности, Эманель невольно огляделся следом. - Пара часов, возможно, чуть-чуть больше, вот все время, которое у нас в запасе. Ночью мы могли бы легко отбиться, но нам не протянуть до ночи. Как только к смертным подойдут основные силы, мы обречены. Мы открыты, нас перестреляют из-за кустов хоть вон с той опушки!.. так близко их лучники бьют без промаха. Если же холм возьмут в кольцо - нам придется либо прорываться назад, и оставить всякую надежду на уход - либо умереть тут, у Красных Скал.
   - Надеюсь, до последнего не дойдет. - произнес Эманель тихо. Оба принца выразили согласие с его надеждой легкими кивками.
   - Король... - задумчиво обернулся принц Элинель, посмотрел вверх, на неумолимо поднимающееся солнце. - Старший... позволь непрошенный совет...
   - Нет. - решительно и без раздражения ответил Эманель. Принцы переглянулись. - Ты командир, но ты не можешь меня прогнать. А я постараюсь вспомнить, чему учился много лет назад. Мы не настолько беспомощны, как вы, молодые, привыкли думать о нас, стариках. Ну, не смущайся! Ты же не видел меня в деле. Эллорн, кстати, никогда не сомневался во мне... Поверь, мальчик, я постараюсь дорого продать свою жизнь!..
  
   ...Так это я держу здесь Эллорна, не позволяя ему уйти дальше? Превозмогая непередаваемый ужас, я медленно разжала пальцы. Убрала руки. Отстранилась, отшагнула назад. В его глазах мелькнул отсвет моего страха. "Нет! - теперь возразил он, сжимая меня в объятьях. - Не смей, слышишь!"
   - Я не смогу последовать за тобой. - прошептала, глотая вдруг навернувшиеся слезы. - А тебе ни к чему оставаться тут, когда Врата погаснут. Иди, любимый.
   Старик на камне неразборчиво что-то пробормотал, мне показалось, он выругался.
   - А ты мне тоже надоел!.. - крикнула в отчаянии Леснику. - Твои загадки, твои издевки... хватит!.. У нас уговор - помнишь?! Так выполняй!
   Удивленный эльф требовательно приподнял мне лицо за подбородок. Проник в мысли, легко, как всегда, сметая слабые преграды. И гневно вспыхнул. Я смутилась, опустила голову, не в силах вынести упрек в затемненном взгляде. Ну да, я посамовольничала! Я заключила сделку. Можешь меня ударить. А потом поторопись, пока Врата не угасли. Поторопись домой.
   Темные тени, резко очертившие его силуэт на фоне бархата безбрежной вселенной, вызвали тревогу. Я в растерянности заоглядывалась, не понимая, отчего вдруг смягчилась ярость пламенеющих Врат, почему теперь я могу смотреть на них и мне не больно?..
  
   ...Под гранитным козырьком, по другую сторону пещеры Эманель встретил Дейлина. Тот стоял в плотной группе из трех десятков эльфов разных возрастов. Маги, чьей силой Зачаровень скрылся от глаз чужаков, теперь невольно держались вместе. Объединившая их тайна не отпускала.
   - Нам приказали не мешать бойцам. - ответил принц Дейлин на незаданный вопрос. - Мы никому не хотим мешать, от нас больше нет пользы: почти все израсходовались полностью, редко в ком еще теплится искра. Мне жаль, король Эманель, но из нас теперь не выйдет помощников!..
   - Ваш вклад в защиту Зачаровня неоценим! - от всей души поблагодарил король, и поклонился низко. - Если бы я мог сделать хоть частью столько, сколько каждый из вас! Но почему вы не уходите?
   Эйльфлёр молчали. Дейлин лишь усмехнулся без горечи: "Кто жаждал, те уже в пещере. А мы вполне можем подождать. Есть более стремящиеся домой, чем мы. Уходящих много, а Врата открываются медленно"...
  
   Арка тускнела. Теперь уже не оставалось сомнений, она медленно угасала, умирала тихо и неотвратимо. Я зажала себе рот, чтобы не закричать, так страшно видеть смерть надежды. Эйльфлёр перед фреской, еще вполне различимые в уже не белом, а оранжевом мареве, заволновались. Левый куб, отражавший холм с Красными Скалами показывал, сколько еще эльфов не успели покинуть враждебного мира. Маррир отстранил детей, взволнованный, чувствующий, как разрывается связь, как неумолимо ускользает и гаснет спасительная мелодия, он вновь полоснул кинжалом по руке, наискосок, глубоко. Пролившаяся на мозаичную плиту кровь на короткое время оживила картину, дала еще десятку эльфов уйти. Но для поддержания Врат жизненной силы обычного эльфа было слишком мало, он еще не почувствовал, а я уже увидела, как вновь тускнеет арка по краям.
   Мне очень хотелось обернуться, задержаться, найти слова, способные убедить упрямого Эллорна. Но Вечность не терпит сомнений. Раскинув руки, невольно повторяя жест Иринон на картине, я вошла во Врата, всей оставшейся во мне силой вливаясь в их нестерпимый жар, отдавая себя до капли...
  
   *
   ...- Да уж, только гномов нам и не хватало! - сквозь зубы пробормотал Феррел, из-под руки вглядываясь в горизонт.
   - Много?.. - окликнул его Элинель снизу, со склона.
   - Да нет, не больше сотни. - примерно прикинул принц, вновь поднимая лук.
   Засевшие на опушке сразу попрятались, как только первая волна эльфийских стрел накрыла кусты и негустой перелесок. Луки эльфов, много мощнее людских, легко преодолевали расстояние и поражали метко, стрелы не теряли своей силы, влетая в гущу нападавших. Но лучников у противника, пусть не метких и не слишком сильных, приходилось по десятку на одного эльфа.
   Солнце стояло в зените, слепило бликами и дразнилось легкомысленно, словно забавляясь развернувшейся битвой у кучки камней.
   Раненых эльфов перенесли поближе к пещере, укрыли в сомнительной защите нависающих скал. Пока среди эйльфлёр не было ни одного убитого, что вселяло некоторую надежду. Но ранения уже успели получить многие, в основном те, что стояли в цепи на самой границе склона, внизу. Где-то там, среди них, теперь находился и Эманель. Не слушая возражений, упрямый король накинул легкую кольчугу и ушел к своим детям. Принцы только покачали головами. Феррел руководил лучниками и просматривал окрестности, время от времени докладывая брату о намечающихся изменениях среди сил противника, Элинель осуществлял общее командование, он встал примерно посредине, там, где открывалась возможность видеть весь склон в обе стороны.
   Меж тем нападавшие растянулись в некое подобие цепи, и опять ринулись в атаку. Эльфы, подчиняясь внутреннему ритму, тут же сомкнули ряды, обнажили оружие, замерли в ожидании - собранные, сдержанные, готовые ко всему. Эманель в их рядах словно вернулся на много-много лет назад, едва ли не к началу. Однажды они примерно также стояли, сомкнув ряды, а за их спинами оставались дети. Те дети, которые, повзрослев, заняли их место, а потом и сами ушли, уступив его другим. Эти, Старшие, сейчас спокойно ожидающие врага рядом с ним - наверное, уже двенадцатые дети в роду. А может, и младше. А те, уходящие сейчас сквозь Врата, уносящие их общую надежду на выживание - и вовсе юные, тридцатое поколение. Так решили все, сообща: вначале уходят младшие, после - те, кто постарше, и так по восходящей. Если судьба будет достаточно благосклонна, уйти смогут все. Если не очень - многие. Только беловолосые защитники не согласились с предложенным планом, решительно отказавшись уходить раньше, чем спасутся все остальные. У Эманеля не хватило духу спорить.
   Смертные гомонили и бежали по равнине, размахивая разноразмерным железом. Они еще довольно далеко, им бежать минуты три примерно, прикинул Эманель. Ну и напрасно так выдыхаются, их силы без того неравны. Эти, добежавшие первыми, уже утомленные, умрут легко. Вот те, которые сейчас не быстро идут за первой оголтелой волной, уже представляют некоторую угрозу. Эманель вновь крутанул в руке меч, вспоминая, как убивают.
   Внимательный взгляд кольнул сбоку, заставил оторваться от бегущей оравы, поискать того, кто приглядывался. Рядом, всего через несколько бойцов слева, стоял Геллен. Эльф был в одной сребристой, непонятно-какого-оттенка легкой рубашке, без кольчуги и наручей. Эманель улыбнулся скупо, Геллен слегка склонил голову в поклоне. Они обменялись только короткими взглядами, и отвернулись, собираясь, предугадывая нападение.
   Превосходящая эльфийские силы в несколько раз волна нападавших налетела на ровные ряды у холма, и разбилась о них, оставляя после себя блестящие росчерки выпавших из отрубленных рук мечей, красные лужи и ошметки тел. Четверть часа растянулась до бесконечности. Звон, вопли и хрипы постепенно стихли, нападавшие в очередной раз не смогли прорвать стоящую насмерть эльфийскую оборону, и отступили, побежали назад, перегруппировываясь на ходу.
   Раненый Эманель, припав на колено, и тяжело дыша, зажимал свободной рукой глубокую рану в боку слева - видимо, нападавший метился ударить в сердце, но промахнулся. Эйльфлёр рядом тут же склонился над ним, отложил окровавленный меч, двумя руками туго перевязал короля прямо поверх одежды. Эманель кивнул благодарно, поднялся на ноги, выпрямился, собранный и сильный, вновь готовый к битве.
   Группка гномов меж тем как раз приблизилась настолько, что их уже видели все. Среди смертных поднялся шум, они вначале приняли гномов за подкрепление, а после - за соперников, спешивших поживиться эльфийским добром.
   Люди схватились за ножи, но горное племя легко, как котят, разметало их строй по центру, и теперь, закинув шиты за спину, гномы бежали прямо на эльфийских лучников. "Не стрелять! - громко приказал король, узнавая тяжело топающего впереди предводителя. - Они не враги!"
   Добежав до эльфийского строя, Вартак с сородичами развернулись лицом к вновь собирающимся у края долины силам, встали кучно, образовав ощетинившийся острым железом во все стороны квадрат.
   Оказавшимся рядом эльфам было слышно, как покрикивал кряжистый гномий командир: "давай, ребяты! Покажем им, как воюют настоящие гномы!"
   Эманель протиснулся к самому краю, громко позвал: "Вартак!" - тот высунулся, поблескивая глазами из-под шлема.
   - Я благодарен тебе за поддержку, досточтимый гном, но у нас почти нет надежды. - откровенно признался король. - Рано или поздно их набежит столько, что эйльфлёр затопчут. Тогда и вам не поздоровится.
   - Ну, мы-то и не собиралися жить вечно! - грубовато ответил тот, и смех, раздавшийся среди его сородичей, показал, насколько гномы оценили шутку своего командира. - А вообще, это мы не тебя поддерживаем, уж прости за прямоту! Ты хороший король, и справедливо поступал с соседями, но мы пришли не к тебе. Мы пришли к господину Марриру, Хозяину гор. Думаю, ему моя поддержка пригодится.
   Эманель не нашелся, что возразить. Он легко поклонился гному, и вернулся в строй. Эльфы рядом, слышавшие их разговор, молча переглянулись.
   Передышка вышла вовсе короткой. Едва успели перенести поближе к скалам раненых, как темный вал вновь поднялся от краев поля, покатился вперед, горланя и размахивая железом. Впереди него неслась смертельная волна стрел - наконечники их отскакивали от гномьей брони и легких эльфийских кольчуг, но все равно находили незащищенную железом плоть, и жалили метко.
   Гномы подняли щиты над головой, прикрывая стоявших за ними эльфов.
   Эманель невольно вновь посмотрел вверх, на все еще высокое солнце...
  
   ... Вначале мне подумалось, что я вижу себя в зеркале, настолько внимательный взгляд светло-карих глаз отражал мой внутренний настрой. Но вскоре опомнилась, осознав, что просто мы стоим очень близко, едва не лицом к лицу, и она удивлена, испугана и печальна, как и я. Внутри Врат царил почти невыносимый жар, я подумала, что если еще хоть чуть поднимется накал сил, я не смогу сдержаться, и закричу, выплескивая страдание. Женщина стояла, словно заключенная в обжигающую хрустальную форму, только хрусталь, как расплавленное стекло, радужно светился и перетекал вокруг нее, медленно и красиво. Я не сразу заметила, что стоило мне невольно прикоснуться к этой форме, как постепенно, капля за каплей, текучая сила оплела и меня, заключила внутрь прозрачного кокона. Преграда меж нами истончилась и пропала, но преграда между мною и окружающим крепла, сплетаясь из тугих горячих струй. Прикосновения к ним причиняли сильную боль, я невольно жалась, стараясь меньше шевелиться.
   Женщина не отрывалась, разглядывая меня, она словно пыталась понять, кто перед нею. Ну, все верно, это ведь я давно знала про нее, а ей... как ей непросто пришлось ждать все эти долгие столетия, заключенной в странном текучем саркофаге!.. у меня не хватало духу представить, каково ей приходилось.
   Я задумалась, как попонятнее представиться, но она нарушила молчание первой. Она спросила: "ты их спасаешь?" и я невольно смутилась.
   "Я - твоя тень. - пояснила напрямую, махнув рукой на условности. - Я только открыла твои Врата. Ну, теперь еще и закрывать буду".
   "Я видела тебя, - объяснила Иринон, опуская глаза. Я проследила за ее взглядом и обомлела: там, прямо под ногами, открывались странные и страшные картины. - Я знаю, кто ты. Ты вновь спасаешь их, а я не смогла..."
   "Ты для них - желанная мечта! - возразила я искренне. - Они трепетно ждали тебя все эти годы, да и сейчас еще ждут. А я - так, просто попалась Леснику под руку".
   Она не поняла, я видела, что ей совсем непонятны мои слова, но поскольку Иринон ни о чем не переспросила, и я замолкла.
   Если раньше происходящее казалось мне погранично нереальным, то сейчас я и вовсе находилась за краем реальности. Мы стояли лицом к лицу, и, при этом как бы повернувшись в одну сторону. Впрочем, стороны как таковой тоже не существовало, она была везде и повсюду, даже над головой и под ногами. Врата окружали нас, и в то же время мы сами и были ими, обжигающими Вратами, скрученными из потоков неимоверной силы. Оттуда, снаружи, Врата виделись неким подобием дверей, условной преградой, разделяющей грани. Взглянув отсюда, изнутри, я подумала, что Врата скорее подобны мосту, для тех, кто вступает на него, и неподвижной точке в центре сферы - для тех, кто находится внутри. Наверное, не очень понятное объяснение, но у меня нет иного.
   Эйльфлёр, идущие Вратами, на краткое мгновение появлялись, и проходили нас насквозь, совершенно не видя. Признаться, это было довольно красиво, и... больно. Каждый эльф словно отнимал частичку меня, вырывал откуда-то изнутри. Иринон вздохнула, пожаловалась без надрыва: "Теперь мы делим боль на двоих, и ее можно терпеть. Когда я была одна, я плакала". Я не придумала слов, способных утешить ту, которая столько времени провела в ужасном заточении, а теперь обреченно угасала в муках. Может быть, в лице у меня что-то отразилось, она осторожно взяла мою руку, и сжала - я в ответ также крепко сомкнула пальцы. Иринон благодарно улыбнулась моей поддержке, я проглотила слезы. Каково это, угасать в одиночестве у порога мечты?..
  
   *
   ...Солнце клонилось к закату. Склон холма, усеянный вперемешку телами, оружием и просто кровавыми кусками, представлял жуткое зрелище. Упавших перевязывали те, что еще держались на ногах, но почти некому было заботиться о мертвых. Еще живым помогали перебраться повыше, за заметно поредевшую линию обороны. Погибших относили по другую сторону пещеры, в каменную расселину, в которой столь терпеливо стояли утром обессиленные маги. Они давно ушли отсюда, кто - сквозь Врата, кто - в оборону. Принц Дейлин, неплохой фехтовальщик, но неумелый боец, довольно долго сражался рядом с Эманелем, но однажды король понял, что не видит взлохмаченных каштановых кудрей, как ни оглядывался.
   Эльфы давно отступили от подножия холма, поднялись вначале до середины склона, а после, не выдерживая натиска перекрывавших одна другую атак, и вовсе до линии нижних камней. Отступать дальше было некуда, там, в полусотне метров выше уже находился вход в пещеру, и последние из уходящих детей. Страшный день заканчивался, но приближающийся с каждым часом вечер, столь желанный для них нынешним утром, уже не радовал. Никто больше не надеялся на темноту, никто не заглядывал дальше следующей атаки.
   Эманель в какой-то момент провалился в беспамятство, и один из младших перенес израненного короля в пещеру, усадил спиной к стене в дальнем углу. Эманель очнулся от холодных капель, пролившихся на лицо, и не сразу понял, почему небо над ним темно. Принесший его эльф, неловко действуя одной рукой, вновь осторожно прислонил к его губам фляжку с водой. Обрубок правой безвольно висел вдоль тела, перебинтованный наспех кровавыми тряпками. Сил на благодарность не осталось, Эманель только и сумел прошептать: "спасибо, Геллен!". Младший эльф пожал левым плечом, ответил спокойно: "не стоит благодарности. Это всего лишь вода" - и ушел наружу, держа меч в левой руке.
   Эманель понемногу приходил в себя. Пещера, утром до краев заполненная тесно стоящими плечом к плечу эйльфлёр, заметно опустела. Их оставалось радующе мало, тех, которые еще не успели уйти, и с каждой минутой становилось все меньше. Эльф вдохнул поглубже, впуская в себя странную силу этого места. Пещера сама по себе несла умиротворение, успокаивала горячий ум, остужала душу, переполненную горечью до краев.
   Гномий квадрат, меж тем, по-прежнему твердо стоял на склоне, удерживал центр и прикрывал самый короткий путь к пещере. Люди сторонились его, огибая по флангам.
   Жуткая настойчивость, с какой смертные рвались в пещеру, не имела смысла. Здесь не было сокровищ, тех, что интересовали бы их. Здесь не было источника силы, такого, который был бы им подвластен. Здесь, строго говоря, не было ничего, что могло бы их заинтересовать. Эманель недоумевал - что они надеялись найти, прорвав заслон?
   Алчность и жажда мести, помноженные на долгие годы затаенных действительных и придуманных обид, ожесточили смертных до предела. Эманель видел немало и драк, и битв, но остервенение, с которым рубили упавших эльфов, не раз заставляло его содрогаться. Та отстраненность, с какой эйльфлёр обычно воспринимали окружающий мир, надежно скрывала многое, и когда копившаяся в душах людей ненависть прорвалась наружу, она ошеломила эльфов.
   Сквозь тихие голоса король расслышал вовне яростные взвизги и звон стали. Слишком близко. Много ближе последней линии обороны. Собрав себя, словно кучу разбросанного тряпья, король поднялся на ноги, вначале тяжело навалившись на стену, а после - оторвавшись от нее, выпрямился почти полностью, почти легко.
   Стоявшие рядом эльфы поддержали, приглашающее расступились, открывая путь к фреске. Эманель твердо возразил "нет!", и отказался от заботливой поддержки.
   Там, у подножия залитой кровью мистической картины, умирал Маррир. Его лицо, и раньше выглядевшее бледным, почти не изменилось в преддверии смерти. Может, чуть резче проступили жесткие морщинки вокруг губ, четче обозначились в блестящих черных волосах струйки седины. Даже выражение лица черного эльфа не изменилось, оно по-прежнему выражало невозмутимость и доброжелательность - одновременно.
   Рядом с ним, поддерживая с обеих сторон, прямо на полу сидели дети погибшего в прошлое вторжение Нейэля, близнецы Далир и Амиэнь. Эманель не нашел в себе сил заглянуть им в глаза. Вопреки его приказу, они не ушли со сверстниками еще до полудня, они оставались с наставником и теперь.
   Крики и звон снаружи не утихали. Король, твердо впечатывая в пол каждый шаг, сжимая в не дрожащей руке ставший вдруг очень тяжелым меч, вышел навстречу битве...
  
   *
   ... "Нет!" - не меняя интонации, вновь отказался Эллорн. Когда она, легко и не оглядываясь, шагнула во Врата, сердце эйльфлёр остановилось. Когда оно забилось вновь, редко и сильно, он почти возненавидел свое сердце.
   - Ну, как хочешь. - отступился Хранитель. - Она просила, я - предложил. Насильно жить не заставишь.
   Эллорн не отозвался, и не обернулся. Он так и остался там, где они разняли объятия, в пяти шагах от раскаленной арки в никуда. Там, внутри, иногда мелькали еле различимые тени, и он жадно ловил их появление, раз за разом надеясь увидеть знакомый силуэт.
   - А странные вы существа, Живущие! - как-то без перехода вдруг заговорил старик, словно продолжая давно начатую беседу. - Сложно вас понять. То жизнь любой ценой, то смерть без причины. То клятвы в вечной любви, то отречение без сомнений. Мне иногда думается, что Он вас как-то неправильно придумал. Ну, или нас - неправильно придумал. Вот мы и не совпадаем, не понимаем друг друга совершенно.
   Эллорн, не оборачиваясь, безразлично спросил: "кто - Он?", и старик охотно отозвался: "Создатель, сынок! Творец всего сущего. Он, который устроил вселенную, и поставил нас беречь вас, блюсти баланс, сохранять порядок, противостоять хаосу". - "Кого - вас?" - "Силы, кого ж еще! Сам будто не знаешь. Нас, высшие силы. Охранять вас, служить вам, иногда - спасать, но исключительно по вашему желанию".
   Эльф пожал плечами. Он редко задумывался о природе тех сил, которыми владел сам, а уж о тех, про существование которых только слышал - и вовсе.
   - Вот-вот... думаете вы мало, это уж верно!.. А ты - меньше всех. - в своей прежней ворчливой манере начал старик, но Эллорн никак не отреагировал, и Хранитель сдался. Он замолк окончательно, ссутулился, и как-то уменьшился, что ли.
   Эллорн краем зрения заметил изменения в его облике, но не отложил их в памяти. То, что давно копилось в душе, с уходом Элирен стремительно рвалось наружу. Он держал себя, держал, как держал бы вновь упавшего на склоне Эманеля, как пробитого насквозь десятком стрел, но еще живого Феррела, как оступившегося, и сорвавшегося со скал в глубокую расселину младшего эльфа, имени которого не знал... Он не мог не видеть их, час за часом умирающих там, на склоне.
   То, что рвалось наружу, никогда ранее не нападало на него, а тем более, столь яростно. Стойкий эльф не признавал отчаяния, и совсем не умел ладить с этим зверем.
   Раскаленная арка стала настолько привычной, что перестала раздражать зноем. Эллорн подумал, что уже долгие дни он, не отрываясь, глядит в нее, но тут же опомнился. Какие "долгие дни"?! Если свериться с левым кубом, там, на склоне у Красных Скал, прошло только несколько часов. Неужели?..
   Он протянул руку, касаясь призрачного огня. Рука почти не почувствовала жара. По краям арки, там, где ее прочертили пальцы Элирен, остывание проходило быстрее, там цвет из яростно-белого пригас до вполне себе обычного малинового, и прямо на глазах превращался в багровый.
   - Кстати, раз уж ты напомнил мне о клятвах. - эльф подступил вплотную к Вратам, осторожно притронулся к ним раскрытыми ладонями. - Мы не только даем обещания, Хранитель. Мы их еще и выполняем.
   - Ну-ну, ты!.. - возмутился, было, тот, но Эллорн уже не слышал его.
   Эльф закрыл глаза, и шагнул вперед, в арку, но не в дружеские объятия заждавшегося любимого мира, и не на залитый кровью склон. Он знал, куда он идет, он знал, кто ждет его там. И когда вдруг оказался лицом к лицу с заплаканной, обрадованной и испуганной одновременно Элирен, даже не удивился сильно. Так, усмехнулся про себя...
  
   ...Закончилось все быстро. Еще пять минут назад короткий строй эльфов яростно оборонялся у входа в пещеру, еще совсем недавно три запыхавшихся Охотника прискакали к подножию холма, и прокричали наверх эльфам предложение от "светлейшего правителя Гуттрака и других светлейших правителей Мокрополья" сложить оружие и сдаться в плен. Эйльфлёр сверху очень образно описали, куда может идти правитель Гуттрак с остальными светлейшими правителями, и что они там могут сделать сообща либо по отдельности со своим предложением. Охотники не обиделись, а очень громко расхохотались, видимо, вполне разделяя мнение эльфов по данному вопросу. Еще совсем недавно они быстро посовещались о чем-то внизу, и двое из них, спрыгнув с лошадей, легко взбежали на склон, а третий, постояв внизу, грустно посмотрел им вслед, и, подобрав поводья их лошадей, нехотя поехал прочь.
   Охотники направились прямо на гномий квадрат, и вызвали недоумение у осаждавших холм. Их пропустили без вопросов, посчитав, что те идут по поручению. Гномы тоже расступились без просьбы, пропуская их сквозь строй. Они легко взбежали к самой пещере, и остановились перед перепачканным своей и чужой кровью принцем Элинелем: один с русой бородкой и светлыми, с затаенной улыбкой глазами, чуть впереди, второй темнокудрый и черноглазый, за его левым плечом в полушаге.
   Элинель лишь развел руками. Охотники переглянулись, сняли свои луки, без спешки и волнения накинули на них тетивы. Светлобородый взобрался к самым верхним рядам защитников, эйльфлёр молча подвинулись на карнизе, освобождая для него место. Второй, с темными кудрями, передвинул на поясе широкий охотничий нож точно под правую руку, и встал в ряду с принцем у входа в пещеру.
   Все эти, и еще множество других мелких событий происходили совсем недавно, буквально только что. И вот все закончилось. Обошедшие с тыла холм нападавшие пробрались-таки за спину слишком малочисленному отряду эльфийских лучников, их дуэль длилась недолго. Очередная смертельная волна накрыла почти пустой склон, разбилась о твердо стоящий гномий квадрат, и, разделившись на два мощных потока, перехлестнула последнюю линию обороны эйльфлёр. Радостно вопя, атакующие ворвались в пещеру, убивая оставшийся в ней десяток эльфов...
  
   Я судорожно вздохнула, когда первый эльф погиб на склоне, прямо на моих глазах. Я никогда раньше не видела смерть эйльфлёр, а тем более, не видела смерть полностью, всю, как она есть. Она меня ужаснула. Я, оборвавшая за свое короткое существование не одну жизнь просто потому, что кому-то не посчастливилось встать на моей дороге, до сих пор даже не понимала, насколько непоправимы бывают поступки.
   Иринон отрешенно смотрела, прикусив пухлые губы. Только тонкие пальцы задрожали в моей ладони, и я догадалась, что уже не впервой ей наблюдать отсюда, как вдруг бледнеют контуры замерших тел, как раскрывается под ними мрачная головокружительная бездна, и как медленно, невыносимо медленно валятся в нее уходящие в небытие.
   Их, зависших над вечной тьмой, становилось все больше. Они висели в пустоте, под нашими ногами, удаляясь совсем по чуть-чуть, но неотвратимо. Я закрыла глаза. Скоро и я также завалюсь беспомощно, и упаду в пустоту навсегда. Осознать подобное, и не сойти с ума - невозможно, мой еще отчасти живой разум отказывался вместить истину.
   Нечто изменилось вокруг нас. Иринон негромко произнесла что-то, я не поняла, и заставила себя вновь "включиться" в происходящее, открыть мокрые глаза.
   "Наверное, больше никто не пойдет. - повторила она без раздражения. - Видишь, уже давно никто не подходит к Вратам".
   Я вскинула голову, и поверх ее блондинистой макушки заглянула в оставленную далеко в прошлой жизни пещеру. Она почти опустела, только у входа, тяжело опираясь на запачканное кровью оружие плечом к плечу стояла жалкая горстка защитников, да у картины, на окровавленном полу сидели двое детей. Девочка держала на коленях полулежащего эльфа в совершенно черной одежде, мальчик осторожно обтирал красным полотенцем его изрезанные от запястий до локтя руки. Я посмотрела на Иринон, приглашая и ее взглянуть вверх, она покачала головой, не поднимая глаз. Озадаченная, я вновь заглянула в пещеру. Почему?.. Ответ пришел сразу: Маррир. Кусочки разломанной мозаики сложились просто и легко, соединив некоторые догадки и множество мелких, не связанных меж собою, но очень важных фактов. Так вот по кому был твой траур, Мастер. Вот чью песню ты пытался найти во мне, угадывая некую связь между нами. Вот кого звал сегодня. О, звезды, да сколько же еще открытий меня ожидает прежде, чем я окончательно утону в безбрежной пустоте?!
   - Для начала, тебе придется кое-что объяснить мне. - строго предупредил мягкий любимый голос, и Эллорн, настоящий Эллорн, встал передо мной, усмехающийся своей обычной, эллорновской усмешкой...
  
   *
   Вартак не выдержал. Гномы подняли щиты, и, сломав строй, что называется "на плечах" нападавших вбежали в пещеру следом за прорвавшимися людьми, убивая смертных молча и без сожалений. За минуту все было кончено, гномы вытащили за ноги трупы убитых людей и побросали со склона прямо на головы спешащим следом. Встали оцеплением вкруг пещеры, закрывая и вход, и площадку, усеянную телами последних защитников, и маленькую расселину под козырьком с другой стороны, куда эльфы сами сносили своих павших братьев и сестер.
   Добежавшие первыми остановились нерешительно, не торопясь попасть под удар тяжелого гномьего топора. Подскочившие следом уткнулись им в спины, и тоже встали, озадаченные подобным исходом.
   - Ну, вы, там! - крикнул какой-то мелкий князь из-за спин своих вояк. - Чего надо? Нету больше ваших дружков, и вы убирайтесь, подобру-поздорову!
   - А ты подойди, милашка, потолкуем с глазу на глаз! - предложил молодой гном, и радостный гогот сильных глоток прокатился над верхушкой скалы.
   - Уходить нам придется. - негромко указал Вартаку пожилой гном, осматривая окрестности из-под насупленных бровей.
   В сгущающихся сумерках его топор отливал хорошей светлой сталью. Вартак, хмурый и неулыбчивый, согласился вынужденно: "да, придется".
   Потоптавшись, люди помаленьку отошли от гномьей ватаги. Ссориться со вспыльчивыми соседями, которые, к тому же, в ближайшие сто лет никуда исчезать не собирались, никто пока не решился, но близилась ночь, а за нею - новый день. Гномы понимали, что заплатившие столь высокую кровавую цену люди не уйдут ни с чем. Собственно, самим гномам пещера была ни к чему, а те, на помощь к кому они прибежали, больше в помощи не нуждались. Но уходить так просто, словно испугавшись кучки бандитов, гномам не позволяла гордость.
   - Значит, так порешим. - подумав, Вартак предложил родичам план действий: - Черного эльфа среди убитых нет, он ушел, мы свое дело сделали. Мы убитых эльфов в пещеру снесем, и вход завалим. Камень тут хороший, податливый. Без ломов обойдемся. Так порушим вход, что потом год будут откапывать - не отроют. Ночи нам должно хватить, если дружно навалиться. А под утро уйдем, как пришли. Попробуют сунуться, надаем по мордам. А коли за ножи схватятся, ну что... нам не впервой. Как мыслите?
   План одобрили единогласно. Молодой гном подошел к краю уступа, и прокричал людям условия: мол, пережидаем ночь на горе, а утром, по-светлу, гномы спокойно уходят, и с собой ничего с горы не берут. Собравшиеся у подножия князья покрутили носами, но никто не решился восстать открыто. За гномами стояла нешуточная сила, ссориться с ними даже крепким княжествам было не с руки.
   Как только ночь опустилась достаточно, чтобы скрыть движение на холме, гномы принялись за дело. Под утро вдруг дрогнула земля, и раздался страшный грохот. Лагеря людей, по периметру окружавшие Красные Скалы, переполошились. Схватили факелы, побежали смотреть. Каково же было их удивление и разочарование, когда осознали происшедшее во всей полноте: гномы исчезли бесследно, а холм, столь манящий несметными сокровищами, провалился внутрь, сам в себя, оставив на месте таинственной пещеры лишь хаотичное нагромождение огромных глыб гранита.
   Могила эйльфлёр, надежно замурованная мастерами горного дела, скрылась навек, унося с собой все свои тайны.
  
   Иринон слабо вскрикнула. Эльф поклонился ей низко, как однажды при мне ее изображению. Она заворожено смотрела, изумленная и потрясенная его появлением едва ли не больше меня.
   - Как ты попал сюда, бессмертный?.. - тихо спросила она, Эллорн выпрямился, испытующе заглянул ей в глаза. - Сюда нет пути для вас, никто из живущих не может проникнуть за Край!..
   Убежденность в ее голосе меня позабавила.
   - Но мы там были. - ответила я вместо молчащего эльфа. - Мы были за Краем оба. Что это меняет?..
   Она не отозвалась, ее рука совсем ослабла в моей. Я не позволила тонкой ладони выскользнуть, я чувствовала, насколько ей необходима поддержка. Иринон закрыла глаза, пошатнулась - Эллорн тут же подхватил ее под локоть с другой стороны, поддержал, не позволяя упасть.
   Он лишь на мгновение замешкался, осматриваясь, а потом притянул нас обеих к себе, прижал крепко. Высокая Иринон уткнулась ему в плечо, я - в грудь, эльф чуть склонился над нами, прикрыл, заслоняя от взвихренных его появлением пульсирующих обжигающих струй.
   Он обнял нас за плечи, я потянулась свободной рукой, и мы переплели пальцы. Это получилось так сильно, словно мы окончательно переплели судьбы. Зачем же ты пришел сюда, мой принц? Зачем отказался от вечности?
   - Помогаю тебе выполнить обещание! Помнишь: "навсегда с тобой, что бы ни случилось"? - очень серьезно указал он, и я кивнула. Ну конечно. Он... оставался собой. До последних своих минут, до последнего нашего дыхания.
   Теперь мы действительно вместе до конца. Навечно, навсегда, на эти, истекающие уже, наши последние мгновения.
   "Это - больше, чем я смела мечтать! - призналась, жадно любуясь им, не испытывая ни стыда ни стеснения. - Навсегда с тобой, навечно твоя!.. Прости мой эгоизм, я должна была давно уйти, должна была избавить тебя от своей обреченности. Я слабая, я не смогла. Как бы я хотела, мой принц, чтобы твой путь продолжился! Но одновременно я желала навсегда остаться с тобой - и, боюсь, быть с тобой я желала сильнее!.."
   "Это - лишь малая часть моих желаний!.. - ответил мне его открытый взгляд. - Я желал никогда не покидать тебя, любимая. Желал стать для тебя всем: возлюбленным, защитником, другом, братом - всем, что в моих силах, всем, что выше моих сил! Но мне позволили только разделить твою боль. Это - больше, чем я заслуживаю, и меньше, чем мои заветные мечты!"
   Твои заветные мечты?..
   - О!.. - в растерянности прошептала, вдруг понимая смысл последнего обещания Высших. Обещания, о котором я просто забыла за суровыми испытаниями, обрушившимися на нас. - Вот как...
   "Нам непонятно твое стремление, но пусть будет по-твоему: вы оба получите то, чего желаете более всего. Живущая, не удивляйся после! - пообещали мне, и выполнили в точности.
   Эллорн, нетерпеливый как всегда, не дождался объяснений, и вошел в мои мысли. Это получилось легко, мы оба были открыты и связаны, внезапно обретенное доверие соединило нас крепче любых возможных пут в мире. Он распахнулся настежь, и окунулся в мою память, читая её как книгу, не пропуская ни сточки. Голоса Высших зазвучали в наших ушах так, словно мы тогда оба слышали их, эльф напрягся, вникая в смысл их последнего предупреждения.
   - О!.. - произнес он вслед за мной, невольно повторяя мои интонации. - Вот как!..
   Взвихренная нашим появлением текучая сила старательно вновь сплетала огненный кокон. Ее струи истончились, растянулись вокруг нас троих, пытаясь заключить в непроницаемую хрустальную сферу. Пульсирующие сгустки бились со всех сторон, их прикосновения срывали дыхание, пронзали насквозь жгучими укусами. Эллорн лишь крепче прижимал нас, закрывая собой, принимая на свои плечи большую часть ударов. Я вздрагивала вместо него каждый раз, когда огненный прозрачный язык бил в эльфа. Иринон безвольно молчала, Эллорн задумчиво улыбался мне, словно не чувствуя ярости беснующегося пламени. Его запредельная стойкость внушала благоговение.
   Но напор силы постепенно стихал, мы с удивлением видели, что справиться с троими ей оказалось непросто. Оболочка не выходила полностью целой. То тут, то там возникали разрывы, сила истончалась и никак не могла стать вновь слитной. Она сейчас больше походила на отдельные ленты, растягивающиеся и трепещущие. Сквозь постоянно появляющиеся дыры тянуло прохладой, нестерпимый жар Врат перестал яростно опалять. Мы с Эллорном, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу, и, одновременно - смотрели в одну сторону. Мы оказались невольными пленниками и зрителями, наблюдавшими гибель последних эйльфлёр.
   Иринон в крайнем утомлении так и не открыла глаз, и не видела, как ворвавшиеся в пещеру убили последних защитников и обоих детей. Маррир, еще живой, но почти в беспамятстве, слабо пошевелил искалеченной рукой, словно пытался обнять своих помощников, защитить добровольно разделивших с ним страшную участь. Светящиеся силуэты над пропастью пополнились еще десятком фигур.
   Я не выдержала. То, чем постепенно наполнялись мой ум и сердце все безвременные дни, наконец, переполнило меня, и утопило, погасило последние искры осторожности. Не думая о последствиях, я рванулась к нему напрямую, сквозь разделяющие нас преграды, сквозь все условные грани, сквозь невыносимое пламя Врат и жгучую стужу смерти, потянулась не только разумом, но и собою, тем, что еще осталось не сгоревшим. Я стиснула его холодеющие руки - чуть ниже запястья, там, где их не растерзала сталь.
   - Мастер! - крикнула, испуганная их безжизненностью. - Мастер, не умирай! Вернись к нам! Пожелай вернуться, слышишь?!
   Маррир открыл глаза, взглянул прямо сквозь стены и улыбнулся:
   - Иринон, любимая! Верни меня!
   Я даже не успела удивиться тому, что он именно увидел нас.
   Что произошло дальше, помню смутно. Когда мою ладонь сжали еще крепкие пальцы, сильно закружилась голова. В какой-то момент показалось, что я выворачиваюсь на изнанку, и сама сейчас выпаду из хрустальной клетки в темные сумерки, на пыльный, скользкий от крови пол. Но нас не оставили, нас подхватили и поддержали другие руки: сильные, теплые, самые надежные - потянули назад меня, слабые тонкие с красивыми длинными пальцами обняли его - и нас двоих, словно из остуженного и почти затвердевшего льда, вырвали в призрачный свет блистающих сил.
   Маррир встал рядом с нами. Мы все были словно лицом к лицу, и в тоже время - каждый смотрел в свою сторону, и одновременно - сторона была для всех одна.
  
   *
   Созидающий Мастер, бесстрашный Защитник, создавшая Врата, и призванная только для того, чтобы их погасить. Я невольно подумала, что могла значить наша встреча тут, за краем Края, за гранью Граней.
   Силы, обтекающие Иринон, до того чистые и безмятежные, взвихрились вначале моим появлением, а после - Эллорна. Сейчас, разорванные в клочки появлением Маррира, они словно выдохлись в собственном упорстве. Они распались на четыре бесцветных кристалла неправильной формы, и закружились вокруг каждого из нас, исполняя странный, но очень красивый танец.
   Эллорн, быстрый как всегда, выхватил один кристалл из воздуха, и он запульсировал в его руке, переливаясь всеми оттенками алого. Иринон подставила ладонь, и другой кристалл послушно лег на нее, замерцал живым золотом. Внутри вспыхнули, и полетели искры. Мы с Марриром медлили. Наконец он улыбнулся светло, и протянул руку, точно принимая в пальцы гравера прозрачный камень. Спустя мгновение все мы ахнули: из кристалла Маррира плеснулся вовне непередаваемо красивый лазурный водопад. Осталась я одна. Они улыбались, и ждали моего цвета, а я опасалась увидеть на ладони погасшую черную звезду.
   Эллорн, всегда понимавший меня лучше меня самой, просто взял мою руку и развернул ладонью вверх - в нее сразу плавно вплыл последний кристалл. Я зажмурилась. Иринон воскликнула "как красиво!", и я рискнула взглянуть: в моих ладонях уютно устроился огромный багровый изумруд, камень мифический и прекрасный, прозрачный в запредельной чистоте, нежно-зеленый, с блистающим пламенем внутри.
   Мы помедлили немного, любуясь игрой цвета в своих камнях, и камне друг друга, потом Маррир решительно протянул руки вперед, держа на ладонях свой кристалл, и Иринон тут же отдала ему свой. Эллорн, а следом за ним и я уже без сомнений присоедили свои камни, расставаясь с ними с радостью и грустью.
   Маррир осторожно приложил их один к другому, и они, на удивление, совпали, сложились точно, срослись, словно всегда и были одним целым. Разные по сути, но не враждебные друг другу наши стихии слились, образуя внутри пятый камень, даже не камень - каплю, искру, крошечную живую точку. Она дышала, двигалась, и пульсировала. Мы даже не сразу заметили, как постепенно погасли, и растаяли окружавшие нас Врата. Затаив дыхание мы смотрели на рождение нового мира, а когда оглянулись, удивленные и озадаченные, нас черным бархатом окружала бесконечная ночь, ночь вокруг, прошитая бесчисленными невозможно прекрасными хрусталиками звезд.
   Мы с Эллорном переглянулись, начиная уже догадываться, хоть пока и не веря до конца.
   Сердитый кашель заставил вздрогнуть всех, включая и тех, кто знал прекрасно, кому он мог принадлежать. Иринон и Маррир, увидевшие старика здесь впервые, отразили столько чувств, что я невольно хихикнула. Наверное, и мы с Эллорном поначалу выглядели забавно.
   - Ну, всё, что ли? - неласково спросил старик, по-прежнему рассиживаясь на плоском камне. - Наигрались? Или еще хочется? А то устрою парочку катаклизмов, чего бы детишек не потешить!
   Оторопевшие от его приветствия, мы замерли на месте, а старик продолжал бушевать:
   - Как подарки получать, так завсегда готовы, а как ответ держать, так душа в пятки? Чего столбами стоите?!
   Ни Маррир, ни Иринон, ни тем более я, не поняли гнева Хранителя, и смысла его ругани, но всегда соображавший быстрее всех Эллорн помрачнел. Он отодвинул меня себе за спину, и первым шагнул вперед. Припал на колено, опустил голову...
   - Прими мои извинения за обидные слова, Хранитель. Свою участь я заслужил.
   - За обидные слова - и только? - ворчливо съехидничал тот, эльф лишь ниже опустил голову. - А ни за что больше извиниться не хочешь?
   Руки Эллорна, до того бессильно расслабленные, сжались в кулаки, когда он глухо признал:
   - Не только. Я стремился выполнить долг, но возможно, не всегда поступал правильно.
   - То-то! - назидательно согласился старик и погрозил посохом нам, замершим в отдалении. - "Возможно" - пф!.. Ты вообще неправ, ну да ладно уж... Поднимайся, все равно тебя не переделать. Намучаюсь я еще с вами, ох, чует мое сердце!..
   Эллорн выпрямился, к нему тут же подошел Маррир, поклонился старику низко. Встал рядом с принцем, не поднимая глаз.
   - Я слишком много времени потратил на пустую скорбь. Я очень мало успел. - просто признал эльф. - Но даже на краю отчаяния, внутри тьмы и одиночества, я ждал тебя, Хранитель. Я верил, что однажды ты придешь, и призовешь меня. Вот, я здесь. Я готов к работе!
   Иринон, и впрямь очень красивая особой, завораживающей красотой, легко скользнула к эльфам, и тихо замерла по другую сторону от Маррира.
   - Ты знаешь, сколько я страдала, - напомнила печально и легко. - Знаешь, каково мне пришлось. Расплата за страх, за сомнения... ожидание было долгим, но я помнила твое повеление, и не уклонилась ни на шаг. Сегодня эйльфлёр вернулись, и я свободна. Твоя воля исполнена, Хранитель.
   Опять моя очередь?! Ну уж нет, господа, мне с вами в изяществе не сравниться. Так что ни реверансов, ни красивых фраз!
   Я сделала эти несчастные необходимые шаги, и остановилась рядом с Эллорном, пытаясь придумать оправдание покороче. Ничего не придумалось. Вздохнула, и честно призналась:
   - Я слишком поздно осознала ценность жизни. Непоправимо поздно.
   - И все? - удивился старик. Я не поняла. Он неприятно ухмыльнулся: - Ни стонов, ни отговорок? Никаких жалоб на тяжесть пути, боль потерь, и что-там-еще-по-списку?
   Эльфы окаменели, Иринон чуть слышно всхлипнула.
   - Хватит, Лесник!.. - твердо попросила я, не имея в виду никакого другого смысла. - Довольно уже. Ты бьешь нас, как нашкодивших детей. Ну давай, отыгрывайся на мне, если что не так, но будь объективен! Зачем издеваться над остальными? Или им мало досталось? Даже наказанию бывают пределы.
   - Ну, хватит - так хватит... - проворчал он, обретая мирное, и вполне даже приятное выражение лица. - Уж и пошутить напоследок нельзя. Ладно, худо-бедно и ты со своей задачей справилась. Тянула долго, это да, могла бы и побыстрее всех собрать... чего ухмыляешься?
   И в мыслях не держала! Я в недоумении уставилась на старика. Улыбаться мне вовсе не хотелось, а то, что он принял за ухмылку, скорее всего вызвано растерянностью.
   - Я так и не поняла, что от меня требовалось. - призналась честно. - Ведь Врата просто погасли?..
   Старик хитро прошелся взглядом по нашей недлинной шеренге, словно пересчитывая, и со значением вновь посмотрел на меня. Догадка медленно сформировалась, и раскрылась, как новорожденный бутон. Я, похоже, опять ошиблась с глаголами. Почему-то всегда, с самого начала, я воспринимала задачу "закрыть Врата" как погасить их, уничтожить. Только теперь подумала о другом варианте.
   - Завершить. - подсказал Лесник моим мыслям. - Объединить. Это очень серьезная задача, собрать воедино лучшие качества: верность, стойкость, отвагу, бесстрашие... красоту и жертвенность... постоянство, упорство, и бескорыстие... стать для них связующим звеном, соединить так, чтобы смерть не только завершала жизнь, но и рождала новую. Самоотдача без принуждения, без условий, полная и искренняя. Только так из смерти Врат мог родиться новый мир. Понимаешь?..
   Не сказать, чтобы хаос в моих мыслях заметно прояснился. Но я все равно кивнула ему: да, понимаю! Потому что понимала, в той мере, в которой мне самой это понимание было необходимо, и еще потому, что чувствовала, насколько неважно сейчас мое не-понимание перед лицом вечности.
   - Умница. - похоже, Лесник прекрасно видел все мои увертки, и они его откровенно забавляли. - Раз такая понятливая, то тебе и выбирать. Ну, что хочешь за свои труды?
   Нет, я с ним точно с ума сойду!
   - А что можно?
   - Всё. - усмехнулся Лесник, и я почему-то поверила.
   Если так, то ты знаешь, чего я желаю давно и навсегда.
   - Э, нет! - с легкой издевкой возмутился старик. - Так не пойдет! Вслух, дочка. Вслух, как положено. И не тайно, не прячась - давай, признайся ему в глаза, сколько раз ты отрекалась от него. Скажи, что готова отречься вновь!
   Потемневший Эллорн, словно враз постаревший на все свои годы, резко обернулся. Заглянул в меня, сам непривычно беззащитный, готовый услышать чудовищное признание и тут же умереть еще раз. Я удивилась одинаковости звучания наших мыслей. Он точно так же готов был отдать всё за надежду для меня, он принял бы любой мой выбор без упрека - и так же, как я, уже не мог от меня отделиться. Вместе навсегда.
   Я промолчала. Заговорил Маррир, и старик на какое-то время отцепился.
   - Могу я попросить? - Хранитель кивнул благожелательно, и Маррир указал на плавно вращающийся вокруг нас разноцветный камень, бывшую огненную силу: - Отдай его погибшим в том мире эйльфлёр. Всем, не сумевшим вернуться, всем, чья жизнь оборвалась безвременно.
   Ого! Я восхищенно уставилась на эльфа, отдавая должное благородству его души. Старик молча скосился на Эллорна, тот кивнул, присоединяясь к просьбе мастера. Иринон, не сводившая с Маррира влюбленных глаз, только вздохнула кротко. Обозрев всех, Лесник вновь обернулся ко мне, и я пожала плечами: почему нет? Если мир для всех - он будет и для него. Меня подобный вариант устраивает вполне.
   - Вы хоть помните, что никто из вас не попадает под ваши же условия? - с болезненной жалостью спросил старик, и я удивилась. Он укоризненно покачал головой: - Ох, до чего же трудно с вами, Живущие... когда только думать научитесь?.. - он вздохнул, и пояснил, поочередно глядя на каждого из нас: - Ты - не эльф. Ты - не умер. Ты - вообще в том мире не бывала! Ну, а ты...
   Лесник хмыкнул с искренним сочувствием, Эллорн лишь усмехнулся. Одними углами губ.
   - Моя жизнь оборвалась не безвременно. - невозмутимо закончил за старика. Ничуть не дрогнув, заверил: - Для меня продолжения нет - я помню.
   Старик потупился, размышляя. Мы ждали.
   - Ладно, что сказано - то сказано. - наконец согласился Лесник, и даже я почувствовала облегчение. - Будь по-вашему. Ну-ка, дочка, дай его мне!
   Иринон, тихая и легкая, как бабочка, подошла, протягивая на раскрытых ладонях красивый сложный кристалл. Старик ткнул в него пальцем, и кристалл вспух. Нет, сам по себе он продолжал лежать в ладонях стройной женщины с прямыми, как дождь, волосами, но одновременно он как бы вырос изнутри. Вырос до гигантских размеров, раздался, раскинулся привольными равнинами. Темными, загадочными лесами, красивыми холмами, нитями говорливых ручьев, изумительных рек, прекрасных гор... Ясное золотое солнце встало на востоке, осветив новорожденный мир. Он словно задышал, ожил, начал свой отсчет: день первый.
  
   *
   Иринон давно отдернула руки, а мир по-прежнему висел в пустоте, издали ничем не отличимый от миллионов и миллионов других, таких же красивых бриллиантов, а вблизи, для нас - оставаясь воплощенной общей мечтой, надеждой светлой и беспечальной. Землей обетованной.
   Старик встал со своего камня, и тяжко прошаркав, остановился у кристалла с другой стороны, заглядывая в него как и мы, лишь извне. Там, прямо перед нами, на освещенном первыми утренними лучами гигантском поле, стали возникать легкими штрихами силуэты. Вначале едва наметившиеся наброски, следом - вполне прорисованные образы, и вот множество эйльфлёр появились на пустом еще минуту назад поле, появились, и растеряно, удивленно или озадаченно заоглядывались по сторонам.
   Старик слегка пристукнул посохом в пол - они вздрогнули, обернулись, и увидели - действительно, увидели его!
   - Этот мир теперь ваш. Любите его, оберегайте, развивайте, сколько сможете. И помните, что он дан не за заслуги - он подарен, а значит, общий для всех. Я оставил каждому из вас память, пусть она хранит вас от прежних ошибок!
   Счастливые, взволнованные лица эйльфлёр вызывали тупую боль в груди слева. Не в силах перебороть себя, я отвернулась. Даже не предполагала, что чья-то радостная улыбка способна так больно ранить!.. как странно.
   Эллорн на ощупь нашел мою руку и стиснул, я приникла к нему, вжалась крепко. Иринон, всхлипывая, пряталась в объятиях Маррира. Старик устало опирался на посох и словно ждал. Мы хранили молчание.
   - Идите уже! - проворчал он, и слегка толкнул пальцем кристалл в нашу сторону - тот послушно поплыл, медленно приближаясь. Мы не пошевелились, возможно, еще не осознав, чего хочет этот непредсказуемый Хранитель. Старик поторопил: - Идите, раз невмоготу! Идите, пока позволяю. Скажем, пусть вам будет маленький презент, от меня лично.
   Кристалл приблизился вплотную, и мы невольно затаили дыхание.
   - Я вам там еще парочку сюрпризов подготовил... - в спину нам, уходящим внутрь, многозначительно рассмеялся Лесник, и новая грань окончательно сомкнулась вокруг, приняла нас, как своих любимых, но слегка заблудившихся детей. Грань, рожденная нами.
   Мы оказались не на поляне, а немного с краю, на пересечении еще только намечающихся тропинок. Маррир оглянулся - и мы все невольно посмотрели туда же. Там, в нескольких шагах от нас, Амиэнь и Далир обнимали Нейэля. Эллорн тоже быстро огляделся. Я опустила глаза, почему-то испугавшись - мало ли, кого мог искать мой неугомонный принц! Но он схватил меня за талию и приподнял над толпой, сам разворачивая в нужную сторону. Разглядев, кого он мне показывал, я ойкнула: эйльфлёр в зеленом приветливо махал рукой, приветствуя нас издали, его каштановые кудри бились на ветру - Дейлин! А рядом с ним, синеглазый, элегантный и всегда открытый, улыбнулся Эллорну Эманель. Я только-только подумала, что, наверное, разучилась удивляться на всю оставшуюся жизнь, как вдруг чуть не запрыгала от радости: прямо к нам, по новорожденным тропинкам, с одной стороны шли двое знакомых мне Охотников, а с другой - спешил беловолосый эльф в легкой серебристой рубашке непонятно-какого-оттенка.
  
  

конец.

декабрь 2001г. - сентябрь 2012г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Екшибарова Лола 48 Сны Зачаровня
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 8.66*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"