Сказание о Вааре
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Меня всегда завораживало звездное небо. Его магия. Его бесконечность. Еще тогда, в детстве, я ощущал свою ничтожность по сравнению с нечто более важным, необъятным и прекрасным. Ночное небо, инкрустированное всполохами туманностей, настолько контрастировало с суровым, мелочным и жестоким миром людей, что я не мог без благоговейного трепета смотреть на звезды. Для меня оставалось загадкой - как могут в одном мире уживаться такая бесконечная красота и такой бесконечный ужас? Я мечтал стать ваарамом, жрецом звездного света, но мои родители отправили меня в военную академию.
|
1.
- Меня всегда завораживало звездное небо. Его магия. Его бесконечность. Еще тогда, в детстве, я ощущал свою ничтожность по сравнению с нечто более важным, необъятным и прекрасным. Ночное небо, инкрустированное всполохами туманностей, настолько контрастировало с суровым, мелочным и жестоким миром людей, что я не мог без благоговейного трепета смотреть на звезды. Для меня оставалось загадкой - как могут в одном мире уживаться такая бесконечная красота и такой бесконечный ужас? Но, когда я задавал подобные вопросы взрослым, на меня сыпались лишь оплеухи. Я мечтал стать ваарамом, жрецом звездного света, но мои родители отправили меня в военную академию. Я был отличником - все предметы давались мне легко. Но я сбежал. Я не хотел превращаться в машину убийств. Вы легко можете казнить меня. В академию я не вернусь.
Старик внимательно посмотрел на юношу:
- Ты готов умереть, вместо того, чтобы жить? Глупый. Тысячи людей делают все, что угодно, лишь бы протянуть еще мгновение.
- Я лучше выберу небытие, чем войну.
- Наш мир переживает сложный период. Тебе, как и всем нам, не повезло родиться в такое тяжелое время. Это твое бремя, которое ты не хочешь нести. Какой же из тебя ваарам?
- Ваарам не воюет. Он ни на чьей стороне. Его сторона - бесконечность и мир Ваара. Его сторона - мир и покой. Я готов быть просто вашим слугой. Я готов отказаться от своего я и принести клятвы.
Старик продолжал по-доброму, спокойно улыбаться.
- Хорошо. Раз ты так этого хочешь.
Старый жрец зажег благовоние, окурил им юношу и вывел мальчика из купольного зала. Они пошли по полутемным коридорам древнего храма. Пахло приторным дурманом курильницы и сыростью. Редкие факелы освещали монолитные стены, завешанные старыми танаками, изображавшими удивительные вещи. Молодой человек хотел было остановиться и лучше рассмотреть вышитые золотом рисунки, но его проводник жестом указал на спускающийся в бесконечность коридор.
- Всему свое время, - улыбнулся старик в желтом одеянии. - Не останавливайся.
Чем глубже спускались старик и юноша, тем реже освещали коридор коптящие факелы; танаки, еще более древние, словно лоскуты массивной паутины, покрывали стены. Ползущие и растекающиеся тени, подобно паукам, бежали следом за путниками. По стенам кое-где стекали струйки воды, и, продолжая свой путь извилистыми ручейками, превращали земляной пол святилища в мягкое месиво.
- Долго еще идти? - спросил юноша, когда вода уже стояла по щиколотку. - Коридор, кажется, будет длиться вечно.
- Сколько тебе лет, Кай? - ответил вопросом на вопрос идущий впереди монах.
- Семнадцать, - удивленно пробормотал молодой человек, глядя на бритый затылок жреца Ваара.
- Тогда еще долго.
- А как это связано?
Вместо ответа монах ускорил шаг. Полы его желтых одежд оставляли на поверхности воды красивые узоры из маленьких водоворотиков.
- Откуда столько воды? - хлюпая ногами, снова спросил Кай.
- Тебе лучше знать, - голос жреца был совсем далеким. Только сейчас юноша заметил, насколько старик обогнал его.
- Эй, подожди! - молодой человек побежал изо всех сил. Возможность остаться одному внушала панический ужас. Но жрец продолжал удаляться.
- Эй! Не оставляй меня!
Безрезультатно. С каждым окликом служитель Ваара оказывался все дальше. Но юноша продолжал бежать и пытался остановить монаха до тех пор, пока тот совсем не скрылся из виду. Вода поднималась и ледяной каймой сковывала движения. Бег превращался в шаг, шаг - в попытки хоть как то продолжать двигаться. Тьма становилась все более густой, почти осязаемой и холодной. Только сейчас молодой человек заметил, что факелов не осталось. Он был один среди кромешной черноты. Страх скользким острием полоснул тело, и мальчик сделал отчаянную попытку побежать. Вода не пустила - Кай споткнулся, и ледяной поток накрыл его с головой. Несколько мгновений паники и борьбы с самим собой превратились в вечность. Черная вода среди черного небытия. Земля танцевала дикий танец, слившись воедино с водой и воздухом. Мысли стали почти осязаемыми и их было слишком много. Наконец, сделав титаническое усилие, Кай поднялся на четвереньки. Ледяной поток омывал онемевшие конечности. Но Кай чувствовал там, под водой, почву. Он чувствовал ее. Осознание этого немного остановило поток мыслей и воды. Еще один превозмогающий рывок, и юноша стоял на двух ногах.
Тяжело дыша, Кай прислонился к стене, продолжая тихо звать жреца, имени которого он даже не запомнил. Ледяная одежда липла к телу, ледяная тьма - к душе. Страха не осталось. Была лишь странная, тошнотворная пустота.
"Откуда в храме столько воды? - эта мысль непрошеным гостем ворвалась в задремавшее сознание. - Ее тут не может столько быть!" Покорно слушаясь, вода стала убывать. Кай чувствовал, как уходит обжигающий поток каждой клеточкой заледеневших конечностей.
"Вспомнить бы его имя... Как жаль, что я не помню... Ведь лишь по имени можно обратиться к нему, позвать его. Старый жрец Ваара, кто ты на самом деле? Почему оставил меня? Наверно это мое наказание за побег... смерть. Вот она какая, никакая, совсем никакая. И никаких звезд, лишь тьма. Может, я уже умер, просто не заметил? Наверное, так и есть. Если я мертв, то терять мне нечего. Потому что нет меня. Нет, я есть. Я же продолжаю думать... значит, я есть. Существую. Еще существую или продолжаю существовать? Так ли это важно, как мне кажется? ... нет. Не важно.
Где вода? Воды нет!"
Эта последняя мысль была холоднее ледяного потока. Воды больше не было. Но странно было даже не это. Странно было то, что она вообще была. Откуда? На этот вопрос ответа не было, как не было ответа и на то, куда она делась.
И свет... Почему пропали факелы?
Кай несколько раз зажмуривал и открывал глаза, но тьма не уступала. Тогда он попробовал со всей силой пожелать света, представить, что сейчас тьма рассеется... безрезультатно. Чернота, наоборот, загустела еще больше, стала физически ощутимой.
Он не знал, что делать дальше. Отойти от стены, потерять ее опору, юноша панически боялся. Мысли возобновили катание клубком, терзая сознание. Они, словно играя, предлагали один за другим безумные варианты того, где юноша оказался. В какой-то момент мальчику показалось, будто кто-то другой думает за него, засыпает в голову весь этот мусор, а потом переворачивает его, переворачивает, ища случайно выброшенную вещь.
- Хватит! - не выдержав крикнул Кай в черную пустоту. - Слышишь, хватит! Я не знаю, где я, я не знаю, что происходит! Прекрати меня мучить! Пожалуйста...
Мальчик чувствовал, как по щеке стекает предательская слеза. Теплая. Юноша, обозлившись, резко смахнул непрошеную гостью. Позор. Нужно вспоминать все по порядку, как он тут оказался, а не впадать в панику и плакать, словно девчонка.
Кай увидел военную академию, своих родителей и сестру; побег после девяти лет обучения. Зачем он сбежал? Вот тут все обрывалось, и начиналась серая пелена. Если он предпринял такое действие, значит, на то были веские причины, была своя цель. Если он решился бросить все и поставить под угрозу жизнь своей семьи... Святой Ваар! Как же это было эгоистично и самонадеянно!
Точно. Никаких сомнений, его поймали и убили. Это мир Аада. Это смерть. При том смерть с позором и абсолютно бессмысленная. Это Ад.
На удивление, это окончательное решение принесло облегчение. Такое положение дел все объясняло - воду, кромешную тьму, путаницу в голове, полное отсутствие воспоминаний о том, как он сюда попал.
"Раз это мир Аада, - думал Кай, - значит, мне и вправду терять больше нечего".
Кай отошел от стены и медленно зашагал в неизвестность. Пол был гладким, теплым и сухим. Но это не вызывало удивлений. В аду по определению должно быть тепло, точнее, жарко. В голове, сами по себе, стали всплывать отвратительные картинки из книжек, которыми пугают детей. Кай пытался отправить монстров обратно, в подсознание, но они упорно завоевывали себе место. Во всей красе предстал перед Каем Червь Аада, что живет в подземельях и поедает заблудшие души. Юноша видел его прозрачную, жилистую кожу, через которую просвечивали внутренние органы и переваривающиеся жертвы. Кай чувствовал запах разложения, сопровождавший это чудовище; душу леденил страх, который предсказывает появление монстра. Кай остановился и прислушался. Тишина. Тьма. Вонь. Мальчик ощутил, как у него забилось сердце. У мертвых тоже бьется сердце? Где-то вдалеке послышался шорох... Кай смахнул капельки пота со лба. Жарко. Жарко, душно и темно.
Еще один странный звук процарапал черный бархат тьмы. Это уже слишком. Кай развернулся и со всех ног бросился в противоположную, как ему казалось, сторону.
Раскаленный воздух обжигал легкие, но молодой человек продолжал бежать. Кай слышал звуки со всех сторон: скрежещущие, стонущие, липкие. Он знал, что его ждет, но не останавливался. Он знал, что это неизбежно, что все души в аду - корм Червя. Он знал, что всего лишь отсрочит свой окончательный конец, как говорил жрец... жрец! Вспомнил! И тут мальчик почувствовал, как врезался во что-то липкое и склизкое. Страх, панический, первобытный, полностью лишил Кая мыслей. Он знал, в кого угодил. Юноша забыл все, о чем думал, клубок мыслей, наконец, распутался, и Кай ощутил, как стремительно падает вниз, в темную бесконечность.
Перед глазами все плыло, переливалось, словно отражение в воде. Раскачивался купол огромного свода, украшенный играющими друг с другом линиями проводов, которые соединяли силуэты прозрачных, искрящихся всеми цветами, ламп. Юноша попытался повернуть голову и осмотреться, но у него не вышло. Голова раскалывалась от боли, тошнотворный ком подкатил к горлу. Рядом возникло расплывчатое желтое пятно, обрамленное радугой света; оно медленно колыхалось, иногда принимая человеческие очертания.
- Меня помиловали? - с трудом сдерживая тошноту, выдавил из себя Кай.
Ответом был бесконечно далекий, но добрый смех.
- А сам-то как считаешь?
- Не знаю... Я еще в аду?
Опять теплый, добрый смех.
- Тебе лучше знать, где ты находишься.
Купол продолжал раскачиваться, только более медленно. Уже можно было разглядеть тонущие в теплом полумраке свода огромные опоры; провода, подведенные к стоящим по периметру зала светильникам перестали качаться, и мирно, каждый своей дорогой, ползли вдоль сводчатых дуг.
Кай сделал над собой усилие и повернулся в сторону говорившего. За неясной фигурой человека, приобретающего все более знакомые очертания, видна была огромная статуя сидящего в позе лотоса бесполого существа, устремившего свой взор в самый центр купола. Ваар. Теперь юноша все вспомнил. И Каю, почему-то, стало стыдно.
- Я не прошел его, да? - спросил Кай, продолжая смотреть на статую. - Это было твое испытание, которое я провалил, верно?
- Если ты так считаешь, то так тому и быть, - ответил мягкий голос жреца.
- Я не считаю так, я тебя спрашиваю.
- Ты сам должен ответить на этот вопрос.
Кай посмотрел на служителя храма. Теперь юноша видел его отчетливо: старик в желтых одеждах возвышался над ним, над лежащим на полу мальчишкой, своим спокойствием и умиротворением. В ореоле света искусственных ламп монах казался почти богом, почти Вааром. И вдруг волна злости нахлынула на юношу. Этот святой видел его позор, видел его наготу, его нутро, и продолжал, нагло продолжал оставаться безучастным, вместо того, чтобы поддержать, чтобы объяснить.
- Ты ничего мне не объяснил, и продолжаешь путать. Что это было? Куда ты меня отправил?
Старик молча смотрел на него. Все так же спокойно, все так же умиротворенно.
- Святой Ваар, ты ответишь мне?
- Ты был здесь, лежал на полу Дагана Ваара. На вопросы, на которые я мог, я ответил, и так же отвечу в будущем, если буду знать ответ.
- Ваар милосердный, ну это же ты устроил мне испытание, о котором я просил, это ты должен знать ответ, прошел я его или нет, это ты должен знать, где я был... своим сознанием, а не телом.
- Мой милый Кай, - жрец улыбнулся и опустился на пол рядом с юношей. - Ты хотел отречься от своего я и принести обеты. Я лишь показал тебе такую возможность, дав Перо Ваара, - служитель храма поднял с пола золотое пишущее перо, игриво поблескивающее в свете ламп. Ручка божественного артефакта была украшена искусной вязью и удивительными символами. - Когда первый раз прикасаешься к нему, Ваар показывает тебе твое я, ту его часть, что более остального руководит тобой. Чтобы отказаться от него, тебе нужно познать его. Вряд ли бы ты меня понял, если бы я объяснил тебе это, не дав Перо. Я не знаю, что ты видел, и поверь, мне не нужно этого знать.
Кай с трудом приподнялся на локте:
- Я и сейчас тебя не очень понимаю.
- Я знаю, - снова улыбнулся монах. - Но есть вещи, которые нельзя объяснить, их можно лишь прочувствовать самому. Что делает Перо с нашим сознанием, не знает никто. Лишь единицы, когда берут его, чтобы написать отречение, видят истинную природу вещей - свет Ваара.
- А что видишь ты, служитель Ваара?
- Я вижу перед собой нового Посвященного, у которого впереди длинный путь. Вставай, Кай.
Служитель Ваара помог юноше подняться.
- Ты должен вернуться в Академию, и продолжить свое обучение.
Ужас ледяной волной окатил Кая.
- Что? - только и смог выдавить юноша.
- Это твое первое служение. Свободен тот, кто свободен от своего я, от своих желаний. Твое самое сильное желание - уйти от людей, от мира. Не от войны, а от людей. Уйти от обязанностей. Ты боишься. Тебя манят звезды своей недоступностью, но поверь, звезды - это такие же, как и наш, только очень далекие миры. Человек обуздал силу света, и у нас теперь есть искусственные лампы; когда-нибудь человек обуздает свой ум и откроет дорогу к звездам, всему свое время. Так же и для тебя - твое время отшельничества еще не пришло. Но зато пришло время твоего служения.
- Я готов служить тебе, служить Ваару. Не гони меня.
- Ваар не нуждается в твоей службе. В твоей службе нуждаются люди.
- Тогда почему ты здесь, в отшельничестве? Почему не служишь людям, как сам говоришь?
- Как раз этим я и занимаюсь в настоящий момент, - монах снова улыбнулся. - Все приходит в своё время, у каждого свой путь. Но начатое нужно завершать.
- А ты завершил начатое, перед тем, как ушел?
- Тебе не дает покоя чужой путь. Ты будешь вечно плутать в кромешной тьме, пока не научишься следовать своему.
- Ты опять уходишь от ответа, - Кай внимательно посмотрел монаху в глаза. - Хоть раз ответь на вопрос прямо.
Монах по-доброму, тихо рассмеялся, и от его старых, усталых глаз, побежали морщинки.
- Я тебе отвечу, как ты этого хочешь, - он вздохнул, и улыбка спала с его лица. - Пришел в Даган я не сам, меня привела Судьба. Никогда не думал о том, чтобы стать жрецом. Вот моя сестра - другое дело. Она, как и ты, стремилась к Вечности с малых лет. Меня же привлекала жизнь в миру, со всеми ее страстями. Родители были очень богатыми, обеспечили достойное образование и карьеру. Мне же этого было мало. Я хотел весь мир. Мечтал о власти, реальной власти. Эта идея постепенно вытеснила все остальные, и я стал собирать таких же сумасшедших людей. Не заметил, как перешел к серьезным действиям: отправлял своих шпионов, строил интриги, подрывал авторитет и устои власти в своем государстве. Для меня все это было лишь игрой, пока моя спина не ощутила холод мирионской стали. Всегда находится тот, кто сильнее. Система разрасталась, и она оказалась сильнее меня, сильнее своего создателя. Из кукловода я превратился в марионетку. Только тогда я в полной мере осознал, что натворил. Но пути назад не было. Продолжая играть свою роль, я тщетно пытался найти выход. Но он так и не нашелся. Началась война. Настоящая, и ни на что не похожая. Не так я все представлял в амбициозных юношеских мечтах, - служитель Ваара немного помолчал, и, словно собираясь с силами, с грустью продолжил. - Я сбежал с поля боя. Струсил. Начались темные годы скитаний. Иногда до меня доносились вести о происходящем: эта зараза, война, поражала все новые и новые территории. Я стал задаваться вопросом: почему? Почему все происходит именно так? Сходил с ума от чувства вины, заливал ответы на свои вопросы вином. Не знаю, сколько лет я странствовал, но в итоге вернулся на родину. Никогда не забуду, - монах ладонью смахнул слезу, - искалеченный войной родной мой город... вернее то, что от него осталось. И миллионы бездомных, больных, изувеченных. Я вернулся, чтобы сдаться, чтобы искупить свою вину, но сдаваться было не кому. Я не знал, что делать и как с этим жить. И тогда я стал лечить. Всех подряд, и "своих" и "чужих". Как мог, вспоминая знания из Академии, и чем мог. Вскоре у меня появились помощники, к нам стали обращаться. Нас даже назвали Орденом Святого Ваара. Меня это коробило. Я ненавидел себя, и любая благодарность в мой адрес казалась мне издевкой. Мне хотелось кричать, что это я во всем виноват, но не хватало сил. Я так и не смог рассказать свою историю.
Однажды через город проезжали жрецы Звездного Света, и, услышав о нашем самоназванном ордене, захотели познакомиться. Среди них был особо запоминающийся старец с орлиным носом и пронзительными глазами. Я его сразу выделил - слишком молчаливый, слишком спокойный, слишком вечный. В нем было то, чего не было в других. Он не восхвалял нас и не читал нам проповеди. Он наблюдал. Я чувствовал его взгляд, когда он смотрел, эту спокойную, мощную силу. В последний день пребывания каравана Ваара он подошел ко мне и предложил уехать с ними. Без объяснений. Я согласился. В ту ночь я ни с кем не прощался: я молча последовал за жрецами. В ту ночь я первый раз за всю свою, на тот момент уже долгую жизнь, посмотрел на звезды. И первый раз мне показалось, что все, что происходит с нами не так уж и важно, и что все, все имеет свой скрытый, недоступный человеческому разуму, смысл. Что я всего лишь пленник собственных страхов, амбиций, чувств. Это было мое первое озарение. Старец, позвавший меня, оказался Ваагнаем Дагана Миратрейи. Судьба его послала мне, чтобы он привел меня сюда.
Старый монах замолчал. Наступила тишина - не такое хотел услышать юный служитель Ваара. Жрецов он представлял совсем иначе: с детства воспитанных в традициях Звездного Света, вечных мудрецов, смиренно сторонящихся извращений людского общества.
- Я вижу, другую историю ты ждал, - монах положил руку на плечо юноше. - Но не всегда человек может узреть свой путь. Порой, приходится проходить тысячу темных троп, совершать тысячу ошибок, чтобы найти свою истинную дорогу, понять все эти уроки. Не торопись завершать свое обучение, уйти сможешь всегда. А вот вернуться... вернуться назад уже нельзя.
- Ты бы хотел вернуться? - спросил Кай.
- Это мое самое большое желание. Вернуться в начало и все изменить. Но это невозможно. Поэтому я здесь, храм и прихожане - мое единственное служение. Мой единственный способ хоть как-то, перед самим собой, искупить вину, - монах опустил руку, и, чуть улыбнувшись, продолжил. - Из меня никчемный учитель, как видишь. Ты еще слишком молод, возвращайся к людям. Найди свой путь.
- Мой путь привел меня сюда, и я вижу его здесь, в стенах святилища. Я всегда мечтал только об этом.
- Ты уверен? Может, ты мечтал о том, чтобы кончилась война? Может, ты хотел познать природу космических светил, а не Света Ваара? Может, ты мечтал о простой, тихой жизни? Подумай... все это станет недоступно тебе, когда ты перешагнешь порог храма навсегда и предстанешь перед Советом.
В душу мальчику закралось холодное, как иней, сомнение. Он никогда не думал о том, о чем говорил ему жрец. Не думал о том, что навсегда; для Кая жизнь представлялась чем-то вечно меняющимся, непостижимо длинным. И побег в Даган... Кай даже не мыслил о последствиях, о том, что будет после.
- Но все, о чем ты говоришь, и так недоступно мне, - наконец, выдавил из себя Кай. - Я - студент военной Академии, мне предстоит идти в бой и убивать.
- Тогда признайся себе в том, что ты просто бежишь. Бежишь от своего бессилия перед сложившейся ситуацией, как и я когда-то. Для этого необязательно становиться Жрецом Звезд. Ты еще слишком молод. Можешь вернуться в Академию и продолжить обучение, можешь пересечь границу враждующих стран, бросить все и убежать. Можешь не послушать меня и остаться в Дагане. Выбор всегда за тобой, как и его последствия.
- Ты путаешь меня, жрец.
- Нет. Я лишь помогаю тебе разобраться в себе, в своих истинных устремлениях и желаниях. Подвожу тебя к вопросам, которые ты себе еще не задавал.
Кай молчал. Монах затронул тайные струны его мечущейся души. Открыл ту дверь, которую он сам боялся открывать.
- Я сбежал, а не ушел, - вздохнув, прошептал юноша. - Моим родным грозит опасность, их могут обвинить в измене, обвинить в том, чего они не совершали. Из-за меня. Я не думал об этом, когда бежал из Академии. Все было просто, до тех пор, пока я не встретил тебя. Я теперь не знаю, что делать.
- Незнание - есть путь к истине. Это начало понимания себя. Ты ставишь под сомнение свои устремления. Незнание - основа твоего поиска, твоих ответов.
Юноша потупил взгляд. Ему не нравилось, что старик выворачивал наизнанку душу, но еще больше претило осознание правоты монаха...
- Я должен закончить начатое, - наконец, проговорил Кай. - Я должен вернуться, чтобы уйти. Не сбежать. А уйти, - каждое слово давалось молодому человеку с трудом, но, в то же время, приносило облегчение. - Это мой выбор.
2.
- Ваш сын - предатель, господин Ли. При всем моем к Вам уважении, я не могу принять Ваше прошение в Палату Лордов, - градмейстер старался не смотреть в глаза стоявшему перед ним человеку. - Отказ двенадцати. Тринадцатый будет переизбран.
- Мой сын сбежал из Академии по неизвестной причине, - голос господина Ли оставался непроницаемым. - Он был блестящим учеником, патриотом Родины. Причина побега должна быть серьезной. У Вас нет оснований обвинять его в измене. Я лично начал расследование.
- Мы тоже обеспокоены судьбой юного Кая, и не менее вашего стремимся раскрыть это дело, - градмейстер подошел к круглому столу, стоящему в центре просторного кабинета, и налил себе еще вина. - Вот что странно, господин Ли. В ходе нашего расследования, не было выявлено ни одной объективной причины исчезновения вашего сына. У Кая были прекрасные отношения со студентами. Может, он был излишне высокомерен, но, учитывая его успехи, высокомерие являлось оправданным, - пухлый градмейстер сделал глоток из хрустального бокала, и продолжил. - В одно утро ваш сын просто не явился на Приветствие. Когда послали за ним в студенческий кампус, его уже не было.
- Его побег не является доказательством измены.
- Господин Ли, Вы же умный человек, и должны понимать, что сейчас такое время. Все острова охвачены войной, нет ни одного спокойного клочка этой грешной земли. Сейчас любое подозрительное действие считается изменой; только благодаря излишней осторожности наш остров еще жив и на нем рождаются дети, как в старые добрые времена.
Ли смотрел на толстого, приземистого градмейстера, неспешно попивающего алое вино, и волна омерзения подкатила к горлу. Поросячьи глазки, сальное студеное тельце, облаченное в шелка. Этому человеку глубоко плевать на все, кроме своего кошелька. Он первый продаст собственный город за золотую монету любому проходимцу. Как бы хотелось угостить эту свинью мирионской сталью! Чтобы не осуществить задуманное и не стать настоящим предателем, отец Кая подошел к раскрытому окну.
Утопая в лучах закатного солнца, раскинулся великий Ваар-Ашак. С высоты здания городского управления столица Южных Островов была как на ладони. Город, испуская из многочисленных сверкающих труб дым своих глубинных легких, концентрическими кругами сходился к самому центру, в котором рубином горели небоскребы Академии. Дорога, выстланная отполированными плитами вулканического стекла, соединяющая Академию с Дворцом Управления, огненной лентой разрезала городской массив. Мощные, пузатые, подрумянившееся на солнце дирижабли, лениво плыли в воздушном океане на фоне дымчатого силуэта Дневной Луны. Вдалеке, почти за горизонтом, можно было различить призрачные очертания морских кораблей.
- Мой сын вернется, градмейстер Тии.
- И будет арестован. Он публично объяснится. Если причина побега окажется веской, то ему сохранят жизнь. Но воином вашему сыну уже не стать. Из Академии лишь два пути - выпуск с дипломом, либо виселица.
Ли продолжал молча смотреть на панораму города. Не дрогнул ни один мускул его спокойного, испещрённого сетью морщин, лица.
Тут дверь распахнулась, и в кабинет вбежал запыхавшийся служка. Оба мужчины вздрогнули от неожиданности. Тии пролил вино на свое алое шелковое пузо.
- Прошу извинить меня, почтеннейшие, срочные вести. Кай в Дагане Мирайтрейи! Его призвал Ваагнай.
- Еще раз ворвешься без стука, вернешься к рабам! - зло прорычал градмейстер. - А за это, - Тии с омерзением оттянул шелк, словно желая вырвать пятно, - за это и жизнью не расплатишься!
- Господин Тии, мальчик приведет в порядок Ваш шелк, - Ли отвернулся от окна и подошел к испугавшемуся ребенку. - Он еще не научился этикету, но у него все получится, верно?
- Конечно, господин Ли! - мальчик во все глаза смотрел на своего спасителя. - Прошу прощения еще раз, я спешил с волнительной вестью о Вашем сыне и совсем забыл о правилах!
- Двенадцать плетей послужат тебе уроком, - вставил градмейстер. - Чтобы впредь не забывал.
Мальчик понуро опустил голову: спину саднило еще с прошлых напоминаний. Но это все же лучше, чем возвращаться в городские рабы или идти на смерть, на передовую фронта.
- Ваагнай сам привезет моего сына? - сменил тему Ли, которому препирания с Тии уже стали надоедать. - И объяснит причину его столь необычного призвания? Служители Света никогда так раньше не поступали.
- Но Вы же сами знаете, насколько талантлив Ваш сын, - поспешно вставил градмейстер. - Представляете, каким бы он мог стать жрецом? Кай смог бы дипломатически привести острова к миру.
Ли внимательно посмотрел на Тии. Какой же, все-таки, скользкий тип. Лишь минуту назад он с упоением рассказывал о возможной казни Кая. Градмейстер. Вот по кому плачет мирионская сталь.
- Ваагнай прибудет на центральный воздухопорт с Каем завтра на рассвете. На своем дирижабле, - ответил служка. - Я могу идти?
- Можешь, - поспешил отпустить мальчика Ли и обратился к Тии. - Завтра я подам прошение повторно, когда честь моей семьи будет восстановлена. Я могу идти?
- Вы можете идти, - противно улыбаясь и наливая себе очередной бокал вина, ответил градмейстер. - Только вот чужих слуг отпускать совсем не этично.
Ли молча положил кулак на грудь, в знак уважения к лорду градмейстеру, и покинул кабинет. Вступать в очередной бессмысленный диалог ему не хотелось.
Занимался рассвет. Патрульные дирижабли сонно оплывали укутанную туманом столицу Южных Островов. Две ночные луны неспешно покидали небосклон, уступая месту своей старшей сестре.
К глянцевой площадке центрального воздухопорта, находившейся на крыше патрульной башни Академии, величаво приближался громадный силуэт алого дирижабля в окружении многочисленных мелких собратьев. Городские чиновники и полицейские, во главе с градмейстером и Лордом Военной Академии, в парадных шелковых фраках встречали Ваагная Дагана Мирайтрейи. Большая честь городу - открытый приезд наставника древнейшего из храмов Ваара. Монахи редко покидают свои обители, но, если уж случилась такая необходимость, предпочитают делать это тихо, не объявляя о себе и не устраивая официальные встречи.
Личность Ваагная Мирайтрейи - одного из древнейших Ваагнаев Юга, почти легендарная. Сколько ему лет не знал никто. В народе поговаривали, что он прямой потомок Ваара Просветленного, и видеть монаха воочию удавалось единицам. Эти счастливые вспоминали об этом, как о божественном откровении.
Дирижабль неторопливо накрыл своим пузатым телом весь воздухопорт, и, издав низкий утробный гул, с выдохом состыковался вычурной кабиной с посадочной площадкой.
- Не знал, что у Даганов есть такая мощь! - благоговейно рассматривая тело летающей машины, пробормотал градмейстер Тии, обращаясь к Лорду Военной Академии. - Как жаль, что ее нельзя использовать на благо страны, в военных целях!
- Эта мощь и так используется на благо страны, лорд Тии, - ответил ему статный военный с закрученными кверху усами и зоркими, пронзительными глазами. - Святые отцы поддерживают Дух островов. Без веры, без жрецов, нас бы давно постигла участь Континента.
С легким шипением отворилась стеклянная дверь корпуса. Благоговейное напряжение повисло среди высших чинов Ваар-Ашака. Господин Ли напряженно всматривался в открытый проход, ожидая, наконец, увидеть сына.
Секунды растягивались в минуты, минуты - в часы. Никого. Только открытый, молчаливый зев дирижабля.
- Это приглашение, господа, - обратился ко всем Лорд Военной Академии. - Ваагнай, видимо, не хочет ступать на грешную землю, окропленную кровью войны. Мы должны почтить за честь его личный визит и стать его гостями.
Высокопоставленные лорды молча закивали головами, и, явно растерянные от такого неожиданного поворота событий, прошли на борт.
Простой, без излишеств, коридор дирижабля, отделанный дорогим, лакированным красным деревом, вел в центральный смотровой зал летающей машины.
- Никогда не думал, что наши монахи такие богатые, - снова не удержался Тии. - Нужно быть с ними повежливее.
Но его никто не слушал. Напряженное молчание повисло в воздухе.
На смотровой площадке лорды остановились. Над городом внизу уже взошло солнце, и его яркие лучи, преломляясь сквозь стыки стекол, разбегались солнечными зайчиками по зеркальному полу зала. Никого.
- Уважаемые, это ловушка! - крикнул господин Ли. - Нам....
Но было поздно. Все пространство залил яркий, нестерпимо яркий свет. Боли не было. Нет. Это был свет Ваара, порожденный мощным взрывом.
Алый дирижабль, горя, устало повалился на изысканное здание Академии, подминая его своим телом. Увидев гибель стонущего монстра, часть сопровождающих его кораблей отделилась и пустила залп по патрульным дирижаблям. Другие, совершив маневр, развернулись и полетели над городом. Из их тел падали на землю бомбы, взрывающиеся ослепительными ураганами огня, камней и изувеченных тел. Некоторые патрульные успели сориентироваться и дали ответный огонь. Пилоты Ваар-Ашака вызвали подкрепление, но враг был слишком быстр и силен. Даже несколько сбитых дирижаблей противника не остановили наступление.
Прибывшее подкрепление армии Ваар-Ашака встретили новые вражеские корабли, прилетевшие по сигналу соплеменников. Началось...
Раненые корабли, танцуя огненный танец, на пируэтах врезались в шпили зданий, руша прекрасное вулканическое стекло; вальсируя с пассажирскими дирижаблями, не успевшими сойти со своих воздушных путей, оставляли за собой огненный шлейф смерти.
Ваар-Ашак умирал, купаясь в солнечных лучах и огненном дожде.
3.
Двадцать пять лет спустя.
Вдалеке, пробиваясь сквозь пелену сырого тумана и холод сумерек, слабо горели патрульные огни острова. Хилая лодочка, раскачиваясь на ледяном ветру, упорно держала курс на далекий свет. Одинокий капитан, такой же немощный, как и его суденышко, собрав последние силы, греб веслами, вглядываясь вдаль. Неужели земля? Неужели доплыл? Теперь, главное, чтобы не подбили.
- Эй! Кто плывет! - прорезал пелену вечера громкий зов откуда-то из густого тумана. - Назовись!
"Доплыл! Доплыл! - пронеслось в голове у гребца. - Люди!"
- Назовись! - настойчиво повторил голос. - Иначе буду стрелять!
Но у лодочника уже не было сил. Перед глазами все поплыло, голова немощно склонилась на грудь, весло выскользнуло из руки; где-то, совсем вдалеке, послышался залп. Но сознание уже покинуло мужчину.
На сколоченном из старых досок причале, вдававшемся далеко в море, стояли два человека и напряженно всматривались в туман.
- Назовись! - вновь прокричал в море высокий мужчина, вскидывая ружье. - Стреляю!
- Прекрати! - одернул его напарник, и залп отправился в небо. - Может свои, а ты пристрелишь! Наши лодки ушли две недели назад, а вестей все нет.
- Дурак! - огрызнулся высокий, заправляя порох. - Молча свои не подходят!
- Сам дурак! Если они ранены?
- С ранеными и так слишком много возни, а ты еще рисковать предлагаешь!
- Заткнись! Чтоб такого я больше не слышал! Смотри, лодка! Наша!
Из тумана, покачиваясь, выплыла лодочка. Дозорный, тот, что поменьше, закинул за борт суденышка крюк и подтащил лодку к пирсу. Его напарник продолжал напряженно держать ружье наготове.
- Кто это? - удивленно разглядывая лежащего без сознания мужчину, спросил низкорослый.
- Враг! - снова взвел курок его товарищ.
- Да прекрати ты, Сим! Что он нам сделает? Он же изможден!
- А вдруг это ловушка, Кем? Вдруг это шпион? - Сим не опускал ружье.
- Тогда его убьют, предварительно допросив. Его нужно отправить на остров.
Перед глазами все плыло и качалось. Световые круги и пятна, стекались и растекались, образуя причудливые узоры. Как знакомо. Словно ускользающее воспоминание чего-то невообразимо далекого, призрачного. Купол храма, искусственные лампы, фигура склонившегося жреца в ореоле света... Одно моргание стерло картину из сна, что столько лет не давал покоя. Еще одно - и глаз различил низкий дощатый потолок, освещенный коптящей огненной лампой. Как интересно, неужели где-то еще используют живой огонь? Это же опасно.
Рядом, заслоняя свет, возникли очертания человеческой фигуры. Но повернуть голову сил не было.
- Очнулся, - утвердительно сказал призрак женским голосом, и, отойдя, крикнул куда-то. - Та-Пали! Принеси настойку из корня миримиса!
Кто-то поднес стакан к губам.
- Пей! - скомандовал голос.
Вязкая жидкость обжигала. Мужчина инстинктивно закашлялся. Стакан приложили повторно. Человек сделал усилие и глотнул. Огненная вода нестерпимо резала внутренности. Но вместе с жжением по телу разливалась жизненная сила. Воду поднесли еще раз. Мужчина глотнул. Уже не так больно. Теперь хватило сил повернуть голову.
Он находился в небольшой деревянной комнате, освещаемой масляной лампой, подвешенной к потолку. В камине, который располагался у дальней стены, потрескивал огонь. За столом, что стоял в центре, собрались четверо: женщина и трое мужчин. Облаченные в теплые, несуразные балахоны, напоминающие, скорее, половые тряпки, нежели человеческую одежду, облокотившись на край стола, они внимательно смотрели на приходящего в себя. Каждый из них подпоясал свое рубище мощным кожаным поясом. Женщина держала металлический стакан.
- Можешь говорить? - спросила она.
- Да, - прохрипел в ответ мужчина.
- Кто ты и откуда пришел?
В памяти всплывали отрывки из далеких, чужих жизней. Что им отвечать? Какую из историй рассказывать? Он вздохнул.
- Говори правду, - будто читая его мысли, сказала женщина.
- Все, что ты видишь у меня в голове - правда. Ты - ведьма, тебе не нужно слов.
Ответом был смех четверых.
- Видать сильно ему досталось! - улыбаясь в густую бороду, сказал крайний, похожий на гнома из детских сказок, мужчина.
Еще одна волна смеха.
- Я был на Континенте, - прохрипел лежащий на тахте. - Они существуют, ведьмы. И она, - он указал пальцем на женщину, - одна из них.
Смех.
- Хватит, разве не видите, он бредит! - заступился за приходящего в себя человека мужчина средних лет, с курчавыми пепельными волосами. - Неизвестно, сколько ему пришлось провести в море одному. Может, он контуженый!
- Это правда! - настаивал гость, приподнимаясь на локте. - На Континенте остались выжившие.
- Ты был там? - спросил молчавший до этого пожилой человек.
- Паай, ну что ты спрашиваешь, - влез кучерявый. - Ты не видишь, в ка...
- Был, - перебил его худощавый, с трудом садясь на своей тахте. - Был. Вы можете сколь угодно смеяться надо мной, но это не изменит того факта, что я бывал на Континенте, - его хрип был настолько уверенным, что на этот раз никто из четверых не посмел перебить его. - Я бежал туда от войны, когда мой родной город был разрушен.
Мужчина, наконец, сел и стал что-то искать в своих старых, засаленных одеждах. Четверо молча ждали продолжения. Наконец, он достал тоненький золотой предмет, похожий на чернильное перо.
- Вы знаете, что это такое? - обратился он к присутствующим. Те отрицательно покачали головами.
- Значит я за Полярным Кругом, верно? Крайние острова, - мужчина поднес перо к глазам и стал медленно рассматривать. - Вот меня угораздило.
- Что это? - Спросила женщина, указывая на поблескивающее золото.
Человек на тахте продолжал молча рассматривать свой артефакт. Причину всех своих скитаний и поисков. Символ собственных устремлений и несбывшихся надежд. Куда привела его погоня за истиной? В никуда. Крайний Архипелаг, последняя земля. Столпившиеся у его постели чужие люди. Его всегда окружали чужие люди. Вечный скиталец, вечный беглец от самого себя. За долгие годы странствий память так и не стерла события двадцатипятилетней давности. Нет, время не лечит. Оно неумолимо идет вперед, оставляя в душе весь накопленный за долгую дорогу груз. Что будет дальше? Неизвестность. Может, это последний вечер на этой грешной земле. Хотя, сколько раз он уже прощался с жизнью? Слишком много. Наверное, он уже мертв, мертв при жизни, как жрец из далеких воспоминаний, единственным спасением которого было служение людям. Теперь странник понимал, зачем монах рассказал ему о своей бесславной жизни. Когда душа перестает чувствовать от переизбытка накопившегося за жизнь, необходимо облегчить ее существование, отдав часть ноши другим. Неважно кому, лишь бы стало легче, лишь бы снова появилось желание идти, продолжать движение. Чтобы хоть на мгновение, но захотелось жить.
- Раньше я думал, что это - наше все. Теперь понимаю, что это - всего лишь кусок золотого металла, - наконец, произнес мужчина. На глаза говорившего навернулись слезы. - Он меня тогда обманул. Благовоние было наркотическим.
- Кто обманул?
- Жрец. Жрец Ваара. А я, мальчишка, поверил ему. Будто перо должно показывать наше истинное я, наши страхи. Но ничего этого нет. Чтобы понять, мне потребовалась четверть века, четверть века, - по сухой щеке потекла слеза. - Они прикрывались Вааром, чтобы уничтожить наш остров, и у них получилось. Они убили всех в храме Мирайтрейи. Они убили и того, кто обманул меня ради моего же спасения. А я сбежал. Струсил. Я видел, как убивали жрецов и прихожан. Как под страшными пытками сломили волю Ваагная и он рассказал, что я нахожусь в храме. Они искали меня, но я сумел спрятаться. Я, воспитанник военной Академии, узнал, что родной город разрушен от моего имени несколько месяцев спустя после трагедии, будучи попрошайкой в деревне тех, кто напал на Родину, - немного помолчав, мужчина продолжил свой сбивчивый и несвязный рассказ. - Но я близок к истине. Я всю жизнь скитался, ища ответы на вопросы, что не дают мне покоя.
- И что же ты нашел? - спросил Паай.
- Истинный храм Ваара. Но тогда у меня не хватило духу войти в него, достичь своей мечты, - мужчина немного помолчал и добавил, показывая перо. - Мне нужно было вернуться за ним. Теперь я спокоен, и могу попытаться еще раз.
- Я ничего не понимаю, - обратился к гостю кучерявый. - Куда вернуться? И вообще, кто ты? Ты так и не сказал нам.
- Мое имя Кай, - немного задумавшись, опуская перо, ответил мужчина. - Кай Каа Ли, из Ваар-Ашака.
Воцарилось молчание. Четверо удивленно смотрели на изможденного мужчину. Сколько ему лет сказать было сложно: весь обросший, с проседью, в проеденных солью и всеми ветрами мира, лохмотьях, он походил, скорее, на безымянного бродягу, нежели на потомка лордов.
- Этот город, как и все Южные Острова, был полностью уничтожен четверть века назад, - первым заговорил гном. - Там всех перебили. Особенно знать.
Кай улыбнулся себе в бороду:
- Вы так же думаете и о Континенте. Перебить всех невозможно. Всегда остается что-то. И рано или поздно оно дает о себе знать. Поэтому война будет длиться вечно, - Кай убрал перо в карман и обратился ко всем присутствующим. - Господа, скажите, я ваш пленник или гость? Мне виселицу ждать или обед?
Две недели прошло с тех пор, как судьба забросила потомка лордов на Крайние острова. Местные разрешили скитальцу остаться, но так и не смогли определить, в качестве гостя или, все же, пленника. Но, судя по тому, что островитяне убивать Кая не собирались, ему было все равно как называться. Уплыть он не мог ни в том, ни в другом случае. Да и не хотел. Двадцать с лишним лет скитаний измотали тело и душу, и такой незапланированной остановке Кай был только рад.
Туман стелился мягкими облачками по земле, неспешно перетекая на морскую гладь. Безветренная тишина. Кай сидел на белом, кое-где припорошенном снегом, гравии берега. Ему нравилась природная таинственность этих мест. Укутанный одеялом вечного тумана, Крайний Архипелаг, словно остров из совершенно другого мира, скрыт от войн и ужасов человеческих земель. Он бы тут остался, ловил бы с местными рыбу, пил их терпкие настойки. А какое тут потрясающее небо ночью! Если повезет, и ветер разгонит туманные облака, то можно оказаться в самом прекрасном храме Ваара на свете.
Кай снова достал золотое перо, которое вечно носил с собой. Эх... нужно попробовать еще раз. Как бы хотелось, что бы все то, что говорил жрец много лет назад, все же оказалось правдой, и он нашел свой путь. Кай запомнил каждое слово служителя Ваара, что теперь не дает спать по ночам; до сих пор каждую ночь видит смерть монаха, имени которого он так и не узнал.
Кай спиной ощутил чью-то неспешную поступь.
- Ты целыми днями тут торчишь, - шаги сзади остановились. - Не хочешь помочь расставить сети?
- Мне нельзя приближаться к лодкам, разве ты не знаешь? - ответил Кай, продолжая смотреть на море.
- Со мной можно, - сказал женский голос. - У нас не хватает рук. Те, на чьей лодке ты вернулся, были опытными рыболовами и моряками. Ты повинен в их гибели.
- Сколько можно повторять? Я никогда никого не убивал! Я нашел эту лодку на побоище.
- Ага, святоша с пером, - хмыкнули сзади. - На душе каждого есть чья-то кровь! Это закон выживания. Как же ты спасся, если руки не замарал?
- Сбежал.
- И теперь ты страдаешь, что из-за этого убили монаха, который дал тебе надышаться какой-то дури.
- Да, жрец обманул меня. Но только так он мог указать мне на путь. Это самый большой урок в жизни.
- Не думала, что двадцать лет скитаний и попрошайничества теперь зовутся путем. Вставай, оракул. Пошли ловить рыбу, а то останешься на своем пути без обеда.
Несколько месяцев Кай ловил с островитянами рыбу, плавал на необитаемые острова охотиться, помогал с тепличными посевами. Градмейстер, которым оказался тот самый, похожий на гнома, мужик, вместе со стареньким глуховатым судьей и присяжными несколько раз вызывали Кая на допрос и официально объявили о его невиновности. Советник Паай даже подружился с гостем, и частенько вечерами захаживал в его домик послушать дивные истории о Континенте, о ведьмах и драконах, в которые кроме него самого и Кая никто не верил. Кучерявый Та-Пали, чью функцию в правлении городом Кай так и не понял, познакомил его с местной географией. Тьяра, начальница городской стражи, талантливый рыболов и моряк, учила его премудростям местной охоты. Жизнь постепенно втекала в спокойное, теплое русло. Единственный городок, Крайвайя, в котором жило основное население Крайних Островов, пришелся Каю по душе. Маленький, вечно запорошенный снегом, с тысячами труб, испускавшими сероватый печной дым. Его жители практически не пользовались искусственным светом, дирижабли видели лишь на картинках. И всех это более чем устраивало. Никто не хотел давать о себе знать и влезать в военные распри Больших Архипелагов.
Каждый день Кай забывал о Пере Ваара, но каждую ночь кошмар приходил снова. Вместе с ужасами пережитых войн, предательства и обмана. Вместе с мертвой семьей, мертвой Родиной и мертвым жрецом. Призраки прошлого неотступно следовали за скитальцем, были его тенью, его страхом. Кай даже спрятал Перо от себя, но ум предательски подводил. Кай никогда не бывал на Континенте, это была его заветная мечта. Доплыть туда, где в руинах городов древних лежит Истинный Храм Ваара. Но судьба забросила путника на крайний север, и он пытался разгадать эту загадку. Но чем дольше Кай старался забываться размеренной жизнью, тем больше угнетала его мечта.
Одним туманным осенним утром в дверь его дома постучали. Это была Тьяра. Растрепанные пепельные волосы, серые, как северное небо, глаза. Простая теплая одежда, два охотничьих ружья наперевес и огромный рюкзак. Она улыбалась. Она всегда ему улыбалась. И ему от этого всегда было неловко.
- Сегодня охота на диких уток, Кай. Отправляемся на соседний остров, у них там перелетная стоянка, - Тьяра сняла одно ружье и протянула ему. - Плывем с нами?
- Плывем, - Кай заставил себя улыбнуться в ответ и взял оружие. Ему пока не разрешалось иметь собственное. Но он и не особо к этому стремился.
- Тебе идет улыбка, - начальница городской стражи мягко задержала свою ладонь на его руке. - Не носи прошлое с собой.
Кай аккуратно вернул свою руку. Тьяра. Она представить не может, что довелось ему пережить. Она никогда не знала ужасов войны, никогда не сталкивалась с тем, с чем пришлось столкнуться ему в своих бесконечных скитаниях. Она не была искателем себя, реальность в ее мире была простой и спокойной. Не было у нее кошмаров, что сводят с ума каждую ночь, не было призраков, но и не было мечты, что заставляет жить и двигаться дальше, не смотря ни на что. Тьяра не ведала о том, о чем просила забыть. Но все же, своей простой, искренней улыбкой Тьяра могла затронуть глубинные струны его страдающей души. Кай ничего не ответил Тьяре. Кротко улыбнувшись, он вернулся в дом, чтобы собрать вещи.
По запорошенным маленьким улочкам они пришли в порт, откуда вместе с другими охотниками на небольших шхунах отправились на соседний остров. Тьяра все время рассказывала разные житейские истории и смеялась. Она искренне надеялась развеять его тоску. Иногда ей это удавалось, и Кай невольно улыбался.
Вечером, когда охотники вернулись в город, Тьяра пригласила Кая на чай. Он отказался. Он боялся того, что происходит рядом с ней. Он боялся того, что и вправду начинает забывать. А вместе с памятью забывает и часть самого себя. Самую важную часть, ту, что так бережно хранит самое святое - мечту. Тьяра. Она может забрать ее у него. И это страшно.
Охотница еще не раз звала его, но странник, скрипя сердцем, отказывался. Вечный скиталец, он давно переступил ту черту, за которой одиночество начинает приносить наслаждение, и уже никого не хочется пускать в собственную жизнь.
Прошли три долгие полярные зимы. Местные почти забыли, откуда пришел чужак, Паай уже рассказывал истории сам. Доходило до того, что престарелому советнику молодежь приписывала странствия Кая, который к тому времени ходил чернее ночи. Его терпение кончилось. То, что раньше казалось ему раем, стало превращаться в пытку. Каждый день, проведенный в этом теплом северном городке, отдалял его от Континента, расслаблял дух и делал продолжение странствия почти невозможным. Наконец, собравшись с мыслями, Кай обратился к градмейстеру с просьбой отпустить его.
- Ты много для нас сделал, - задумчиво барабаня подушечками пальцев по столу, проговорил градмейстер. - Ты стал своим, а это, поверь, мало кому удавалось. Ты был пленником, затем гостем, теперь ты - свободный гражданин. Ты вправе делать все, что посчитаешь нужным. Ты уверен, что хочешь уйти?
- Спасибо Вам за гостеприимство, господин Маарик. Но есть вещи, которые сильнее наших желаний, - Кай сделал глоток теплого травяного чая, любезно предложенного ему градмейстером. - Мне необходимо вернуться на Материк, чтобы закончить начатое и войти в храм Ваара.
- Кай, твое вранье очень красивое и безобидное, - Маарик вздохнул. - Но давай по-честному, сейчас ты можешь не бояться сказать правду. Ты бывал на Континенте?
За окном, расписанным искусной кистью зимы, снежинки танцевали медленный вальс. В печке уютно потрескивал огонь.
- Нет, - тихо ответил Кай, продолжая любоваться снегом.
- Ты уверен, что он вообще существует, этот твой Континент? После войны древних часть суши затопило, часть - разломилось на острова, часть - осталась непригодной для жизни. Большой Земли больше нет, как и не осталось Истинных Храмов Ваара с их всемогущими жрецами. Это все сказки прошлого, Кай. Живи настоящим. У нас тут тихо, нет войны, как ты и мечтал. Найди себе жену, заведи детей и стань, наконец, мужчиной.
- Это ненадолго, Маарик, ты сам знаешь. Те, на чьей лодке я приплыл, были убиты. Их товарищи так и не вернулись. Эта зараза дойдет и до твоего города, дело времени.
- Наши люди и раньше гибли на вылазках, доставая свежие семена для обновления посевов. Рыбаки пропадали в шторм. Смерть естественна, как и жизнь. Она - ее продолжение, - градмейстер внимательно посмотрел Каю в глаза. - Без смерти не было бы жизни. Мы, северяне, ни верим ни в вашего Ваара, ни в кого бы то ни было еще. Все боги - лишь продукт человеческого ума, который панически боится ответственности за свои деяния.
Наступило молчание. Каждый думал о своем.