Аннотация: Глава скучная. Королевишна, учителя - и все учут, учут... ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 06.10 - Опять учут...
Глава шестнадцатая. "Орешек знаний тверд."
Девка в расшитом сарафане появилась, когда солнце стояло уже высоко. Повела она нас по другой лестнице, спрятанной в дальнем конце дворца, неподалеку от нашей горницы. Здесь сход был поуже и потемней того, что вел к дворцовым дверям.
Стены в покоях королевишны прикрывали занавеси из голубого полотна. Ждать пришлось долго, и мы с Аранией даже вздремнули на лавке. Наконец двери растворились.
Вот теперь я рассмотрела королевишну Зоряну вблизи. Невысокая и бледная, гляделась она какой-то рыхлой и непропеченной - хоть и толстой не была. Но подбородок к шее сходил куриной гузкой, под глазами кожа висела мешками, лицо одутловато, а грудь над тугой душегреей чуток свисала наружу, как пустое вымя у коровы. Даже темно-синие глаза, влажно блестевшие, её не оживляли. Белесые волосы скручены жгутом, обвиты бусами рябинового цвета и уложены вокруг головы.
Ну и цорсельское платье, конечно. Черное, в серебре и золоте, по подолу целые гроздья все тех же рябиновых бусин. Непрозрачных, как зеленые камушки с дальних Уровых гор - наш Арфен-мельник своей дочке целое ожерелье из таких привез с Прóстинской ярмарки.
- Подобру тебе, свет-королевишна! Каково почивалось, краса ты наша ненаглядная, надёжа единая? - Бойко выпалила Арания. И махнула поклон.
Я поклон повторила, пробормотала:
- Подобру, свет-королевишна. Рады тебя видеть.
Та удивленно распялила глаза. Скривилась, на меня глянув. Сказала в нос, точно её простуда прихватила:
- Что ж, и вам подобру. Кто такие?
Сзади из покоев выплыла госпожа Любава, манула одной рукой - девки в расшитых сарафанах, толпившиеся за королевишной, тут же исчезли.
- Свет-королевишна, это дочь и дальняя родственница Эреша Серебряного Волка. Из деревни приехали. Помните, я вам вчера говорила, что батюшка этих девиц к вам определил? Услужать, приличному обхождению у вас учиться...
- Приличное обхождение? В таком платье? - Королевишна глянула со скукой и сожалением, брезгливо отвесила нижнюю губу. - Сие невозможно, тетка Любава.
- Поменяют, все поменяют, матушка. - Подобострастно пропела та.
Зоряна тяжко вздохнула, но губу подобрала и поплыла к выходу мимо нас. Любава замахала рукой - идите, мол.
Мы припустили следом за королевишной, которая в нашу сторону даже не глянула. Прогулка вышла недолгой. Зоряна спустилась чуть ниже храма Киримети, потопала, тяжко метя юбками, к загону с пестрыми птицами. Там остановилась, достала из кошеля, висевшего поверх юбок, булку, принялась кормить надутых громадных птиц крошками. Мы стояли позади. Арания глаз с королевишны не сводила, а я себя чувствовала дура дурой.
Нет, если бы не желание найти того, кто наслал проклятье, я б тут точно не осталась. Тоже мне, важное дело - королевишнин зад созерцать. Да чиха её ждать.
На обратном пути королевишна изволила споткнуться. Арания тут же рванулась вперед, подхватила под локоток, защебетала:
- Дозволь за ручку взяться, поддержать, свет-краса королевишна! Видано ли дело - такой лебеди нежной бродить по здешним колдобинам... да твоей ножкой по коврам ступать надо, а не по каменюкам тутошним!
- Да, дорожки в батюшкином кремле ужасные. - Спина у королевишны обмякла, а у Арании, напротив, напряглась - видать, Зоряна на неё всем телом навалилась.
Вот пусть и тащит, раз такая шустрая, подумала я. И поплелась следом. Королевишна тем временем заявила:
- Как только стану королевой, непременно все поменяю. Слово в том даю. Дорожки прикажу сделать прямые, эти отвратительные леса, от которых одни комары, вырублю. Подчистую. И сделаю парку - цветы высажены в ровные кучки, трава стрижена, кусты в ниточку... точь-в-точь как в императорском дворце в Зайте.
Я мотнула головой, глянула на вековые березы у храма Киримети. Рубить ради стриженой травки деревья самой богини? То ли королевишна дурью мается, то ли просто с дури болтает...
Да и прочие деревья жалко. Вон сколько чужеземных. Кто-то трудился, вез их сюда, растил. И сейчас за кущами присматривали - на всех деревьях ветви обрезаны, сухостой и прошлогодняя листва убраны.
Но ума смолчать у меня хватило. Хотя, может, то трусость моя была, а не ум - королевишнам не перечат, не положено. Слыхала я байки, в которых король-батюшка непокорным молодцам голову с плеч сносил. Я, конечно, девка - но тоже боязно...
В покоях королевишны, в дальней горнице, нас уже ждали. Высокий мужик с пышными кудрями, длинными, ниже плеч. Лежат витыми прядями, каждая наособицу, начесаны до блеска, как у господской девки или бабы. Одет в кургузый черный кафтан - полы чуть ниже пояса обрезаны, кушак цветастый, как у бабы, и пуговицы из дорогих каменьев. Штаны синие, атласные, широкие в заду, а к колену узкие. Под длинным подбородком белая тряпица в оборках, а под левым глазом торчит большая бородавка. Черная, ровным кружочком, блестит почему-то.
И губы словно напомажены, цвет как у спелой малины. Хотя рот жесткий, как и положено мужику, морщинами обметан. В общем, странный какой-то.
- Добрый день, феликий принцесс. Я рад фидеть фас добрый здрафий.
- Добрый. - Достаточно любезно сказала Зоряна.
И села за длинный стол посередке горницы. Арания пристроилась поодаль, на углу столешницы, глянула на королевишну с обожанием. Я села рядом с сестрой, руки на коленях под столом сложила, как у бабки Мироны делала, когда та меня делу травницкому учила.
Странный мужик с напомаженными губами встал перед столом, закинул руки за спину.
- А кто этот дефушка?
- Мне в услужение дали. - Безразлично сказала Зоряна. - С деревни прибыли, ничего не знают. Пусть слушают, Рейсор.
Мужик глянул на нас внимательно, меня обозрел особо, пренебрежительно усмехнулся.
- Фаш отец-король ошень добр. О! Наш старый императорский мать тоше любит подбирать фсякий несчастный собачка...
Зоряна заулыбалась, закивала головой.
- Правильно глаголишь. И мы милость несчастным оказываем. Всяко не хуже вашей старой императорши.
- Да, то есть так! - Рейсор шагнул к нашей стороне стола, живо сказал: - Слюшай меня, дефушки. Я есть учитель приличный манер, церемоний и обхождений, выписанный из императорский столиц Зайт. Когда я говорить, фы слюшать. Если фы не отвечать, я наказать. Если фы слушать фсе, то потом стать ошень фоспитанный молодой дефушка. Такой фоспитанный, что фас потом пригласить на лучший прием принцесс Зоряна, который быть королева. Фы фсе понять?
Я кивнула, Арания с восторгом пропела:
- Все, батюшка!
Мужик прищурил серые глаза. И без того колючие.
- Я есть дан Рейсор. Фы есть забыть фаши фарварские слова, говорить, как в феликой империи. Фы понимать?
- Да, дан Рейсор. - Пискнула Арания.
- Чего уж тут не понять, дан Рейсор. - Отозвалась я. И вроде постаралась голос утишить, а все равно не так прозвучало. Не сладенько, как у Арании.
Мужик скривил напомаженные губы.
- Болше поштительности ф голосе, дефушка. Ты есть слишком дерефенский, это плёхо.
Арания пихнула меня в бок. Локтем, больно.
- Прости, дан Рейсор. - Смирено промямлила я, опуская глаза.
Мужик мне не нравился, до скрипа зубовного не нравился. Но в чужом доме так положено - на какую половицу хозяева укажут, по той и ходи. А хозяйкой тут Зоряна, и ей этот Рейсор по сердцу. Вон как смотрит на него влажными глазами...
- Сефодня мы будем говорить о церемонии малый императорский прием. - Важно провозгласил Рейсор. И заходил по горнице. - Малый прием - это есть фстреча, на который фы яфляться только по приклашению. В отличие от большой прием, на который должен приходить фсе благородный, который принят фо дфорце. На малый императорский прием нушно яфлятся рано. Особ императорский крофф проводит прием там, где пошелает - сфой спальня, будуар или императорский холл. Приклашенный на малый прием долшен одеться эль-форао - ф одежде не больше дфух цфетофф, шея прикрыт днефной форотник со знак Фсефидящий...
Он расхаживал перед нами и все рассказывал - какие должны быть каблуки, какие юбки и какие рукава. Прям не учитель, а мастерица по платью.
Я на малый императорский прием не собиралась, а потому слушала его вполуха. Под конец только интересно стало, когда дан Рейсор строго объявил:
- А если особ императорский крофф плёхо одет... или не одет, то нушно опускать глас. И смотреть сторона или свой нога. Это есть прилично. Глассеть есть неприлично...
О как. Особ императорский, значит, может голышом перед народом, а позор на том, кто его срамоту невзначай углядит.
До того меня это восхитило, что я не сдержалась и спросила:
- А кто такой особ императорский кров?
Арания сглотнула, чуть не подавившись слюной. Зоряна выкатила в мою сторону влажные синие глаза, вяло сказала:
- Эти деревенские такие простодушные. И почто батюшка эту дурищу мне прислал? Скука, докука, на лицо без слез не взглянешь...
- Фы так ферно сказать, мой феликий принцесс. - Рейсор тряхнул кудрями, поклонился в сторону Зоряны. Повернулся ко мне. - Однако мы не мошем пресреть фолю фаш королевский отец. Я пояснить - особ императорский крофф, глюпый дефушка, есть лицо, рожденный императорский семья. Сам император, дфа его сын, три дочь, дядя, тетя и фнук. Я ясно сказать?
- А кто такой император? - Учение мне начинало нравиться. Пусть ругают -раз потом все-таки объясняют. А ругань мы перетерпим, мы люди простые, к тяжелому привычные. Вон Мирона меня тоже на все корки честила, если я не враз науку ухватывала.
Арания сидела мышкой. Зоряна в мою сторону не глядела, только нижнюю губу снова отвесила.
- Император есть феликий глафа феликий и могучий Цорсель, цифилизованный стран, несушый сф-фет.
- Что такое цифилизованный? - Накинулась я на новое слово.
Дан Рейсор встал прямо передо мной, выпрямился, заведя руки за спину.
- Цифилизованный есть достойный, просфещенный, лутший.
- А наше Положье цифилизованное? - При этом вопросе Арания рядом ожила и опять почему-то принялась меня пихать. Правда, уже ногой, под столом.
Зоряна тоже ожила, глянула с прищуром.
А дан Рейсор смутился. Почему-то.
- О, если этот страна немного менять, то он будем ошень цифилизованный, ошень. Я дать фам книга, но фы не уметь читать цорсельский, шаль, шаль...
- Потом дашь, Рейсор. - Неожиданно властно сказала Зоряна. - Девицы будут вместе со мной и цорсельскую речь учить. Со временем, думаю, даже в их головы придет свет. Раз уж батюшка взвалил на меня эту ношу...
Рейсор помахал руками, кланяясь, потом исчез. Зоряна выбралась из-за стола, прошлась по горнице, обернулась ко мне от дальнего окна.
- Ты, любезная, с какой деревни?
- С Шатрока. - Скромненько сказала я.
Локоть Арании въехал мне под ребра. Я опустила глаза, пропела сладко, подражая госпоже сестрице:
- Уж прости, свет-королевишна, если что не так. Мы люди темные, деревенские.
Зоряна вздохнула. Пробурчала:
- Сколь велик труд меня ждет - тащить государство Положское из тьмы невежества, в котором оно прозябает. И вот средь таких девок всю жизнь придется жить! Дам из них делать! - Она передохнула, зыркнула строго, блеснув бельмами. - Ты пошто меня перед учителем позорила? Пошто с вопросами лезла? Платье на тебе господское, а манеры - крестьянские. Дурища этакая!
Арания вспорхнула с лавки птицей, метнулась к королевишне с поклоном.
- Прости её, свет-надёжа-королевишна, ради всех богов молю! Глупа, неразумна, обтешется...
- Ты что, дана Рейсора не слышала? - Зоряна глянула сверху вниз, надменно.
Арания, вот диво, тут же поняла, чего хотела от неё королевишна. Поправилась:
- Прости её, великий принцесс!
- Быстро учишься. - Зоряна глянула на сестрицу благосклонно.
Нет, все-таки не зря рука Кириметева Аранию до дворца довела - она тут как рыба в воде.
Не то что я.
- Боле никаких вопросов. - Строго сказала королевишна. - Молча науку постигай, поняла?
Тут в горницу вошел ещё один мужик. Пониже Рейсора, в два раза толще, с редкими прядями вокруг лысины. В таком же кургузом кафтане, который на его надутом животе аж расходился - меж пуговицами пузырями выступала белая рубаха. Поклонился, отдуваясь.
- Добрый день, великий принцесс. О, вы сегодня не одна?
Этот, в отличие от Рейсора, на тутешском говорил хорошо. И лицо у него было подобрей, губы без помады.
- Подарок батюшки, услужницы. - Зоряна указала на нас подбородком, вернулась за стол. - Начинай, дан Вергель. А если эти невежы будут спрашивать чего, не отвечай. Дикие они, с лесу приехали.
Дан Вергель утер со лба пот. Рассказывал он складно, про какого-то цорсельского императора, именем Гардель Прекрасный. Он, значит, сначала хитромудро взошел на престол - хотя его очередь была пятая, он тогдашнему правителю всего лишь племянником приходился. А потом так ловко развязал войну с Андоей, страной по соседству, что все только диву дались - потому как тамошний король помышлял вовсе не о войне, а о том, как бы за Гарделя дочку отдать. Но Гардель закрутил ссору, и Андойю победил, хоть та была посильней Цорселя. А землю андойскую, завоевав, назвал цорсельской.
И с того самого Гарделя, значит, Цорсель начал зваться империей.
Зоряна на меня больше не глядела. Как только дан Вергель ушел, королевишна - или великий принцесс, как её называла Арания - пожелала испить чего-нибудь. Сестрица метнулась, крикнула девкам, что сторожили за дверью, вернулась с полной чашей медового узвара.
- Освежись, великий принцесс, не побрезгуй.
Потом пришел дан Шуйден, и начал болтать по-цорсельски. В этом я и вовсе ничего не соображала. Окончив урок, дан Шуйден протянул Арании, к которой королевишна открыто благоволила, толстую книгу.
- Тут, юная девушка, моей рукой написанная опись тутешских слов, а к ним я приписал подходящие цорсельские слова. Тутешскими буквами. Сделано мной для удобства великий принцесс Зоряны, но принцесс эту науку уже превзошла. А посему могу дать вам на изучение...
Арания выскочила из-за стола, книгу приняла с поклоном.
- Век благодарна буду, дан Шуйден.
Книга! Я обласкала взглядом коричневую плаху в руках у сестрицы. Вот знать бы грамоту, тоже могла бы читать. И цорсельские слова бы выучила. Просто так, из интересу.
Если, конечно, Арания ещё и книгу даст. Короче, если бы да кабы, во рту бы жили жабы...
Великий принцесс Зоряна уже плыла к двери. Бросила коротко перед дверью:
- Ступайте полдничать. Опосля сюда вертайтесь - учитель придет, я буду танцы танцевать.
- Как скажешь, великий принцесс! - Арания наступила мне на ногу.
- Не преминем, великий принцесс! - Поддержала я. Не молчать же - и без того скоро без ноги останусь...
По дороге в нашу горницу Арания поймала первую попавшуюся девку в темном сарафане.
- Слышь-ка, любезная... мне на норвинскую слободку весточку послать нужно. И ответ получить. Не знаешь ли кого, кто в город выходит и от денежки не откажется?
- Вы откуда? - Невпопад спросила девка глуховатым голосом.
Арания глянула горделиво.
- Мы в горнице на пятом поверхе обретаемся. У великой королевишны в личном услужении состоим, её услужницы, значит...
- Хлюню пришлю. - Не дослушав, сказала девка. Махнула короткий поклон и помчалась по своим делам.
Арания повернулась ко мне, свела густые брови на переносице.
- До чего ж тут челядь дерзкая, и кланяется едва-едва, в полсилы... Ну, довольна? Вот пришлют слугу, пошлем в город и узнаем про девок, как ты хотела. А теперь айда в горницу. Снедь, небось, уж принести, пополдничаем.
Еда и впрямь ждала нас в горнице - пять блюд, да с горкою. Арания скромненько выждала, пока я отпробую от каждого блюдца, подхватила двумя пальцами пирожок, отщипнула край, сунула мне.
И только когда я проглотила, куснула сама.
- Вкусно, с зеленым луком. А ты, Тришка, больше с вопросами не лезь, не позорь. Если что, у меня лучше спрашивай. Что знаю, скажу.
Я уж было зачерпнула похлебки, но, услышав такие слова, замерла с ложкой у рта.
- Слышь, Арания... а император - это навроде нашего короля?
- Нет, он поболе будет. - Арания тоже зачерпнула горячего варева, подула. - Император - это высокая титла, выше её нет. Сама слышала, раньше, пока Цорсель Андойю к рукам не прибрал, тамошние тоже королями звались, как и наш король-батюшка. А уж как завоевали - тут же императорами себя объявили. После того уж Норвинию, бабок моих страну, под себя подгребли. Была б титла выше - взяли бы. Да нету...
Я ложку сглотнула, обдумала слышанное.
- А с чего это наша королевишна все цорсельское учит? Приемы всякие, слова, историю? Что ж, свое положское уж не греет?
- Глупая ты, Триша. - Снисходительно сказала Арания. - Да как не учить, если Цорсель сейчас - наимогучая страна? Знаешь, как у нас ведьмы с их Ведьмастерием появились?
- Расскажи. - Потребовала я.
Арания выудила из блюда курячью ногу, вгрызлась, пробормотала с забитым ртом:
- Ну ты и деревня... раньше все ведьмовство только у норвинов было. Неужто не слыхала? А у нас в Положье одним мечом защищаться и умели. Даже теперь в Ведьмастерии половина ведьм - норвинки. Любит их кровь ведьмовство, понятно?
- Ага. - Живот у меня забурчал от духа похлебки, пришлось куснуть хлеба. Погожу с едой-то, поспрашиваю.
Арания взмахнула полуобгрызенной ногой.
- А потом в Цорселе объявились вдруг какие-то колдуны, именем - маги... и пошли войной на Норвинию. Ведьмы двунадесять сражений дали, и простого норвинского люду в тех сражения полегло видимо-невидимо. А выстоять все ж не смогли. Народишко из знатных, те, кому в кабалу к Цорселю идти было невмочь - те сюда бежали. А простой люд, что в Норвинии остался, в цорсельскую веру обернулся. И зовут их сейчас - норцы. Мол, были норвины, а стали цорсельцы, и свободу свою, и веру утеряли.
- Да как же они? Так и живут? - Озадачилась я.
И в мыслях такой доли для себя представить не могла, чтоб молиться - да не Киримети. Как жить, если в Свадьбосев березовой ветви в дом не принести, вкруг святой березы не обойти, в Зимнепраздник Кириметев блин не отведать, милость её не уважить?
- Как говорила матушка... - Пробурчала Арания с набитым ртом. - Человек с любой бедой свыкается, дай только срок. Но сейчас нам с Цорселем враждовать нельзя, любовью да лаской дело надо вести. А то и поучиться чему. Вишь, платья у них какие, тело не обрисовывают, как наши, а из ничего красоту лепят. Была ты толста, да с брюхом - а душегреей запоясалась натуго, и нет брюха-то, есть девица в поясе тонка, в заду пышна. А то, что вся пышность от юбок, то глазу не видно. И говорят цорсельцы важно, силу за спиной чувствуют. Вот погоди, сядет королевишна Зоряна на престол, будет у нас тут лепота. Как в Зайте, ихнем стольнем граде - повсюду травка стрижена, девы в платьях, аки цветы пышные...
- Мне и в этих хорошо. - Проворчала я.
- Ты мели, да не заговаривайся. - Вскинулась Арания. - И помни: как придет мастерица цорсельское нам шить - молчи, не выкобенивайся. Ещё донесут великий принцесс, будет беда. Забывай свое деревенское, мы скоро в цифилизованный страна будем жить.
- Несушый сф-фет. - Издевательски сказала я, припомнив дана Рейсора.
Сестрица кивнула.
- Свет здесь означает учение, просвещение. Если хорошо с цорсельцами дело сладим, они, может, и магами с нами поделятся. Или ведьм наших чему новому научат. Разобьем Урсаим, и не надо будет моему отцу на границах дневать-ночевать. И прочие земельные возвернутся по домам. Знаешь, сколько по всему Положью девок неженатых. Да не крестьянских, а в семьях у земельных, и даже графовых дочек? Думаешь, спроста я так бьюсь, чтоб мне мужа хорошего нашли? Вот король-батюшка Досвет и взял королевишне учителей с Цорселя. Чтоб, значит, наша страна дружбу с Цорселем водила.
- Водила дружбу синица с лисицей, - проворчала я, припомнив одну из прибауток бабки Мироны. - На нос ей села, песню запела, а та её съела.
Арания покачала головой.
- Нет, Цорсель и впрямь с нами замириться хочет. Они там давно никого не захватывали, лет сто как. Мирно жить привыкли. И потом, нас-то они, может, и одолеют. Зато потом придется им с Урсаимом биться. Потому как Урсаим тоже зуб точит на наши земли. Да и Цорсель шибко не любит, по слухам.
- Что ж, ихние маги с ведьмами сладили, а с колдунами-абульхарисами из Урсаима не сладят? - Уличающе спросила я.
И поймала в блюде с похлебкой куриное крылышко.
- Там другое колдовство, южное. - Ответила Арания. - Шут его знает, но они вроде как боятся абульхарисов. Темное это дело - ведьмовство да колдовство. В нем у нас только ведьмы разбираются. Да и тех на границе наше же войско подпирает. И как я от батюшки слышала, они там по-особому биться выучились. Так, чтобы силу ведьм преумножать.
Она задумалась, выдала:
- Помню, как-то раз отец вернулся с границы весь в ранах да в ожогах. Матушка бегает, перевязи меняет, а он ей и говорит - в этот раз, мол, ведьмин заслон у нас вышел редкий, пришлось конскую силу в дело пустить, и самим на мечи свечение принять. Только я спрашивать не стала, о чем он говорил. Это дело воев, не девиц, мне оно без надобности....
Тут стукнула дверь, и явилась мастерица, шить цорсельское платье. Толстая баба, тоже утянутая в душную телогрею до пояса, как королевишна.
Пока Арания, бросив ложку, лазила по сундукам, вытаскивая ткани нам на платья, я приглядывалась к мастерице. Права Арания. Вот и толстая баба - а живота вроде и нет, все спрятано. Юбки взбитые, не поймешь, висит зад или нет. Словом, не одежа, а сплошной обман для глаз.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 06.10
Отрезы Арания вытащила такие, что загляденье. По два для каждой - себе светло-лиловый и серый в серебряном шитье, мне цвета дубовой коры и сливочного масла.
Мастерица ткани похвалила и тут же принялась обмерять нас шнуром с узлами. Арания, вертясь перед ней в одной сорочице, начала расспрашивать бабу о житье-бытье - видать, решила сдружиться с каждым, кто хоть что-то значит во дворце.
Та отвечала охотно. Но работала не только языком. Руки у неё так и мелькали, хватаясь то за шнурок, то за крохотный нож, которым баба отмечала замеры на куске бересты. Черты резала и прямые, и косые, и поперечные. Я краем глаза глянула, но ничего не поняла.
Оказалась она нашей, тутешской. Говорила бойко, хитро поблескивая глазками с круглого широкого лица:
- Я раньше по нашему платью работала. Тут же, во дворце. Королеву Голубу обшивала, вместе с королевишной Зоряной. Уж какие одежки им шила - любо-дорого посмотреть, сверху донизу в жемчугах, в шитье да в золоте. Сама королева хвалила - ты, говорит, Снежка, в своем деле лучшая. Инда как вышьешь цветным шелком на платье цветок, так и не знаешь - то ли нюхать его, то ли рвать. А потом королевишне захотелось цорсельского. Так никто ж из наших не умеет! Хотели сначала мастерицу из самого Зайта выписать, только ведьмы взбунтовались. А ну, говорят, коли та мастерица ткнет свет-королевишну заговоренной иголкой? Или иглой с ядом? Или другую хитрость угадит? Вот и пришлось мне переучиваться. Мастерицу из Зайта привезли, поселили в Иноземной слободке, в цорсельском посольстве. Меня к ней три месяца в возке возили - науку постигать. Теперь шью только для королевишны. Да вот ещё вас приказали одеть...
Арания слушала, жмурилась от удовольствия. Как только мастерица ушла, пообещав через три дня сметать платья наполовину и принести для примерки, повернулась ко мне.
- Видишь? Во всем Положье цорсельское будем носить только мы да королевишна. Ох, любо-то как!
Я этому не радовалась. Как по мне, так чужое платье было неудобным. В тугой душегрее не вздохнешь, не наклонишься...
- Королевишна ждет. - Напомнила я госпоже сестрице, чтобы не вдаваться в споры.
А сама подумала - мне тут не век жить, так что перетерплю. Не велика беда, в цорсельском платье походить. В жизни и хуже бывает.
На задней лестнице навстречу попалась девка в расшитом сарафане. От неё мы и узнали, что танцам королевишна учится в особой горнице. По левую руку от лестницы, с проходом через маленькую горенку. Покой оказался большой, беленный, весь в росписях и с громадным зеркалом на одной из стен.
Зоряна вошла сразу после нас. Глянула строго, Арания зачастила:
- Великий принцесс, не желаешь чего? Мы враз, мигом.
- В углу стойте. - Велела Зоряна. - Молча.
Арания поклонилась, утащила меня за руку в угол. За дверью уж грохотали шаги. Первый вошедший в горницу мужик был высок и хорош собой. Нос ровный, подбородок с ямкой, глаза светло-голубые, блескучие. За ним шел скрюченный худой парень, в руках странный короб - плоский, громадный, с боками, гнутыми волной. И оба одеты не по-нашему.
Высокий закланялся, вымахивая руками кренделя, запел:
- Великий принцесс, как поживать? Я есть так рад...
- Хорошо, Флювель. - Зоряна кивнула, прошла в середину горницы.
Флювель подлетел к ней с правого боку, свою руку палкой вперед вытянул. Королевишна ему на запястье руку положила. Тем временем худой, откланявшись, сел за низкий столик в углу. Уложил короб на столешницу.
А потом повел над ним руками.
Зазвенело и запело - капелью, соловьиными переливами, басовитой шмелиной песней. Пальцы у худого замелькали над коробом. На них, как я приметила, вроде как наперстки надеты были. Длинные такие, уголком.
Звуки я опознала сразу - слышала похожее в Неверовке. Рогор тогда ещё сказал, что это Морислана играет на эгергусе.
Зоряна с Флювелем медленно вышагивали по горнице, по кругу ходили, друг другу кланялись. И так, и сяк руками разводили. Прямо как немые, которые знаками разговоры ведут.
Потом Флювель распорядился:
- Ревельгон!
Худой над коробом замер, замахал руками быстрее. Звуки пошли чаще, гуще, рассыпались веселыми раскатами. Королевишна с Флювелем закружились, приседая и прихватывая друг друга за локти то так, то эдак.
Прям не танцы, а сплошное хождение да верчение. Поначалу смотреть чудно, а потом скучно, потому как - одно и то же. То ли дело наш перепляс, когда на всякое дудкино гуденье танцоры выкидывают по новому колену.
Но Арания рядом смотрела во все глазищи. Даже ногами по полу елозила, движения запоминала.
Одна радость - кончилось эта скукота быстро. Флювель с худым парнем ушли, королевишна, отдуваясь и отвесив нижнюю губу, глянула на нас. Арания завела:
- Как ты в танце-то выступала, великий принцесс! Одно слово - пава, лебедь Кириметьева! Ручкой махнешь, как крылом поведешь, по полу идешь, как уточка плывешь. О таком танце только сказки сказывать, песни складывать...
Зоряна благосклонно кивнула.
- Вот, запоминайте. Когда-нибудь и сами, может, будете танцевать.
- Мечтаем об этом, великий принцесс! - Истово ответила Арания.
Королевишна почему-то бровки свела. Сестра тут же добавила:
- Хотя так, как ты, нам не плясать, великий принцесс! Статями не вышли. Нам бы сначала ровно ходить научиться! Чтобы так плыть, да рукой поводить, это же надо тобой быть, свет великий принцесс, не иначе.
Зоряна благосклонно кивнула.
- Ну-ну, не печальтесь. Думаю, два-три шага как-нибудь выучите. Через годик-другой. Ступайте, на сегодня свободны.
Я на радостях так махнула поклон, что чуть до досок лбом не достала. Зоряна поплыла из горницы.
Вернувшись, Арания взялась за коричневую книгу, которую дал учитель цорсельского, Шуйден. Открыла, забормотала:
- Матан - мать. Шутер - отец...
Я на койку села, на неё глянула с завистью. Вот же, читает. Потом вздохнула и взялась вышивать одну из сорочиц - мелкими листочками по вороту. Хоть иглой, да поработаю.
Однако с книгой Арания просидела недолго. Бросила её на кровать, завалилась на подушки в шелковых наволоках, шумно выдохнула. Сказала протяжно:
- Вот же слова придумали эти цорсельцы, язык сломаешь. А ты, Тришка, не хочешь поучиться? Как-никак, тебя тоже в услужение к королевишне взяли, не только меня.
Я губу прикусила, но сказала честно:
- Я грамоты не разумею. У нас в Шатроке буквицы только Арфен-мельник читать умел. А больше никто.
Сестра вскинулась на подушках.
- Да ты что? Тришка, ты и впрямь безграмотная? Ох, беда... Узнает кто, позору не оберешься. А если ещё докопаются, что ты из простых - и меня, и тебя враз в деревню сошлют!
Я пожала плечами.
- В деревне тоже люди живут. И наши деревенские подобрей будут, чем здешние, из дворца. Так что беды большой в том нет...
- Ну да, ты только обрадуешься. - Зло сказала Арания. - Нет уж! Я назад в Неверовку не хочу. Сама тебя выучу. Не мое это дело, да выхода нет.
Она бросилась к сундукам.
- Тут у матушки был походный набор, письма писать. Куда его Вельша сунула...
Покопалась в нескольких сундуках и вытащила крохотный сундучишко - в ладонь высотой и в две ладони шириной.
- А ну, подь сюда. Со мной садись, дозволяю.
Арания ткнула пальцем, указывая на край кровати. Я примостилась, и она кинула мне на колени книгу, данную Шуйденом. Накрыла её сверху белым листом бумаги.
- Вот здесь будешь писать. Теперь смотри - это перо.
Из сундучка появилось белое гусиное перо.
- Вот так ножичком зачиняем - а теперь в чернила макнем, и пишем.
Белая рука Арании вычертила по бумаге две косые черты шалашиком. Провела по низу поперечную черту, вроде как подперла шалаш.
- Эта буквица зовется ази. Только если читать, то выговаривать надо просто а.
- Как это?
- Ну... - Арания закручинилась, подняла взгляд к потолку. - Как тебе объяснить-то? Вот гляди - когда матушка назвала тебя своей племянницей, ты стала называться Тришей Ирдраар. Так? А по правде как была Тришкой, так и осталась. Вот и выходит - на людях ты прозываешься госпожа Триша Ирдраар, а на деле просто Тришка. И с буквами так же - кличем буквицу ази, а говорим одно а.
Наука оказалась тяжелой, но я понемногу кумекала. Буквиц оказалось всего двадцать три. Как только дошли до последней, в дверь постучали.
Дверь распахнулась, появился прыщавый парень с утиным носом. Поклонился, утер губы.
- Меня Хлюня зовут. Сказали, вам весточку передать надо, на Норвинскую слободку?
- Да. - Арания подскочила, выдрала у меня из рук книгу, уложила себе на колени.
И спешно принялась писать на чистом листе. Потом присыпала все песком из сундучка, стряхнула желтую порошу на пол, прямо себе под ноги. Госпожа, одно слово. Ясное дело, ей полов не мыть.
- Отнесешь в дом Ирдрааров, скажешь, от Арании. Как принесешь ответ, дам тебе две бельчи. Понял?
Хлюня кивнул и исчез со свернутым листом. Арания повернулась ко мне, сводя брови.
- Ну вот и сладилось. Чего сидишь? Сейчас читать по книге будешь.
Это оказалось потрудней, чем учить буквицы, так что спать я легла с больной головой. И априхи в запасе не было, чтобы стебелек зажевать, вот что плохо.
Ответ из Норвинской слободки доставили следующим утром, спозаранку, прежде чем мы отправились в покои королевишны. Арания выдала обещанные две бельчи - Хлюня счастливо хлюпнул носом, прежде чем исчезнуть. Сестра отошла к окну, разворачивая на ходу лист. Прочитала вслух:
- Девок отослали в Неверовку. Вечером третьего дня Рогор будет ждать тебя у выхода из кремля. Есть новости. Добрых дней, Аранслейг. Ургъер из дома Ирдраар.
Рука её с листом разогнулась, опадая, и она уставилась в окошко. Хотя вроде бы не любила на Дольжу смотреть.
Я подошла сзади, положила руку на плечо сестры. Постояла молча, не зная, что сказать.
- Вот и это сладилось. - Выдохнула вдруг Арания.
И качнулась назад, на мгновение привалясь ко мне спиной. Потом вскинула голову, отошла к кровати.
- Тришка. Пока есть время, давай-ка слоги повторим. Ну, что встала?
Эти три дня прошли так же скучно, как первый. Мы с Аранией хвостиками ходили за королевишной, молча слушали, что рассказывают её учителя, глядели, как она топчется по горнице с красавцем Флювелем. Каждый вечер Арания, зло морща лицо и покрикивая, учила меня читать. Даже показывала, как выводятся на бумаге буквицы.
Днем в дворцовых проходах нам попадались жильцовские женки. При виде меня они хихикали, но каждый раз исправно здоровались.
Курносого парня я увидела за все это время только один раз. Да и то случайно, по дороге в дворцовую баню, что стояла в кремлевской роще на отшибе, вместе со службами. Рядом за деревьями прятался кругляш вытоптанной земли, на котором жильцы каждый вечер махали мечами. Там, издалека да мельком, я и углядела курносого.
И хоть стыдно это, за парнем бегать, но уж больно захотелось увидеть его снова. Только на этот раз без Арании. Даже думка мелькнула - а вдруг подойдет, сам со мной заговорит?
Поэтому на следующий день я предложила сестре перестирать её сорочицы. Сама Арания так их замыла, что на вырезе остался ношенный след. Стирала-то она как? Смех и грех, двумя пальцами прихватила и в воде пополоскала. А уж выжимала - в жгут вытягивала и ладошками сверху хлопала. Хотя я ей честь по чести все объяснила - и как тереть, и как ухватывать, и как воду выжамкивать.
Сестрица согласилась с радостью. Даже пообещала за это дать поносить кушак из цепочки, подарок матушки.
Но надеялась я напрасно. В тот вечер курносого на кругляше не было. К бане, каменной, на шесть парилок, каждая при своей двери и своем предбаннике, я подошла самым медленным шагом. Все надеялась, что парень мелькнет среди жильцов. Или вот-вот со стороны дворца появится.
Не выгорело.
В баню я зашла, с горя прикусив губу. В парилке сидели две жильцовских бабы. Я на них и не глянула, с расстройства-то. Молча плеснула в корыто горячей воды, зольного отстоя и вышла в предбанник, сорочицы замывать.
Терла от души. Тогда только опомнилась, когда выжимать начала - а ткань под рукой затрещала. Так я Арании все её шелковое исподнее изорву...
И ведь даже усохшая левая болью не отзывалась, как обычно. Как же так - один раз его видела, одно слово от него слышала, а сердце уж болит? Может, опоили меня? Да кому я нужна-то?
Жильцовские бабы, пока я над сорочицами изгалялась, закончили мыться. Оделись и скоренько выскочили наружу. Потом дверь снова хлопнула. Только я и головы не повернула, чтобы глянуть, кто там.
- Добрый день, госпожа Триша. - Мягко прозвучал голос рядом.