Если сегодня нет солнца на небе - это не значит, что его нет вообще.
Би Дорси Орли
Конкордатс, поколебавшись, снял перчатку. Ну, что ж, еще одна попытка. Очень важная попытка. Именно здесь он может узнать ответы на многие из тех вопросов, которые не дают ему покоя. С человеком, к которому он пришел сегодня, он ни разу не встречался... Один на один не встречался. Но они уже несколько раз беседовали осуществленными. Их Сущие, без сомнения, друг к другу испытывают приязнь. Пора познакомиться напрямую. Он взялся голой рукой за большую удобную ручку, напоминающую самодельную, повернул ее и толкнул калитку. Звонко откликнулся на его движение небольшой колокол. Во дворе никого не было, но не успел он сделать и пяти шагов, как из дома появился хозяин, легкий на ногу, бодрый, крепкий, одетый просто и неброско. На лице его не отразилось ни удивления, ни досады - все-таки незваный гость и в неурочный час - а только веселое любопытство, подчеркнутое легкой, но отчетливо приветливой улыбкой. Они пожали друг другу руки и Ниго уверенно назвал Конкордатса по имени, произнеся это не очень-то складное имя без запинки, словно не раз уже повторял его.
- Можно просто Кони, - сказал, распуская улыбку, Конкордатс.
В дом они не пошли - там душно, объяснил Ниго - а разместились в беседке. Хотя Конкордатс не отказался бы взглянуть на то, что там, в этом доме. Наслышан был.
- Сухое вино? Легкий дождик? - спросил Ниго.
- Бурю и водку, - в тон ему ответил Конкордатс. Но тут же, увидев, что хозяин готов выполнить его волю, добавил:
- Сухое вино да, - и выждав паузу, добавил, - но пусть светит солнце.
- Солнце? - Ниго бросил на Конкордатса быстрый изучающий взгляд. И Конкордатс увидел, что он понял, о чем речь. И внутри у него встрепенулось. Неужели нашел, наконец? Однако ответ был необнадеживающим.
- Ну, это мне не под силу. Чтобы представить, надо представлять.
Значит, тоже не видел. Или не помнит.
- Забыл? - спросил он, незаметно для себя переходя на "ты".
- Наверное, это забыть нельзя... А ты... Видел?
Конкордатс кивнул в ответ несколько раз. И добавил.
- Его не забудешь. Поставь ранее утро. Предрассветный час.
- Это хорошее решение. - Коротко ответил Ниго, хотя видно было, что у него есть вопросы. Впрочем, куда спешить?
Они, наслаждаясь утренней прохладой, не торопясь, попивали холодное винцо и вели светскую беседу. Разговор скользил по второстепенному, никак не выруливая на главную тему. Впрочем, сколько было здесь этих главных тем? Несколько и у каждого свои. Конкордатс уже и не очень хотел касаться того, за чем пришел. Ну да, у него есть вопросы, только надо ли их непременно решать? А если можно обрести спокойствие без этого? Может быть, лучше ждать? Все придет само. В нужный час. Хотя, наверное, оно так и приходит... Не по нашей воле и не сообразуясь с нашими усилиями. Искать ответы можно по-разному. Например, таким вот образом. Что еще надо, когда идет добрая мужская беседа за бокалом приятного вина? Проблемы? Они что мешают? Сейчас мешают? Да, было. Мешали и даже мучили, а теперь вот нет. Ниго разлил еще по одной... По третьей? За дам! Третий тост за любовь. Конечно же, стоя!
За время, проведенное в городке, Конкордатс пока ничего не предпринимал по поводу женского полу - честно сказать, не до них было. Хотя, может быть, Иманэ. Но... здесь он не хотел спешить. Тем более, что Иманэ нужно было выиграть как приз. Ибо не он один добивался ее благосклонности. У Конкордатса, конечно, было значительно больше достоинств, чем у многих претендентов, однако он чувствовал, что они ничего ровным счетом не решают...
Что касается Ниго, то он был окружен поклонницами. Однако, насколько было это серьезно, Конкордатс не знал, и знать не хотел. Хотя бы потому, что его напрягали некоторые откровенные высказывания Сущего Ниго относительно дам, высказывания совсем не куртуазного свойства, а по-мужицки грубовато-циничные. И он постарался направить беседу так, чтобы миновать женской темы. Спорить ему не хотелось, а пришлось бы. Не для того пришел сюда Конкордатс, чтобы, в конце концов, поссориться. Потому что, добрые отношения - это важно, но принципы дороже.
Тост сказал все-таки Ниго. Хороший в общем-то тост, правильный. Впрочем, будь за столом женщины, он конечно бы сформулировал его по-другому.
Озарение случилось, когда они поднесли стаканы к губам... Вдруг тонко запел зенит...
- За кем? - успел подумать Конкордатс, уже внутренне собираясь противостоять осуществлению.
Но сияние вспыхнуло над Ниго. Конкордатс поставил было стакан на стол. Сейчас сметет Ниго волной света и опустеет беседка. Сущему нет дела до того, что они здесь хорошо сидят и душевно беседуют. Пора уходить. Но Ниго отрицательно пошевелил пальцем, обращая этот жест к Конкордатсу, а затем небрежно махнул рукой куда-то в небо, с таким выражением лица, словно говорил при этом "попозже, дорогой, сейчас мне некогда". И тотчас унялось сияние, а звук в зените прервался на высокой ноте.
- Как ты это делаешь? - пораженно спросил Конкордатс.
- У нас договоренность, - объяснил Ниго, - если я занят, он меня не беспокоит. - И опрокинул стакан, призывая Конкордатса сделать то же самое. Конкордатс выпил, не почувствовав вкуса.
Это "он" было произнесено так, словно под ним подразумевался не ОН - "Сущий", а некий обычный он, равный им по сути. Такой же как Ниго или Конкордатс...
- С кем договоренность? С Сущим? - переспросил Конкордатс, дрогнувшим голосом... - Но... как?
- У нас с ним разделение. - отвечал Ниго совершенно спокойно, но не скрывая того, что наслаждается произведенным впечатлением. Глаза его смеялись. - Мой, - опять взмах в сторону неба - плохо знает местную специфику и поэтому полностью мне доверяет, я же не контролирую его в тех сферах, где он разбирается лучше меня. Это ведь разумно?
Конкордатс не понял. Особенно поразило его: "Не контролирую его в тех сферах". А что, мог и контролировать? Но промолчал, потому что боялся выглядеть еще большим дураком, чем уже, как ему казалось, выглядел.
- Вот, - Ниго сунул руку под стол и достал пачку бумаги, - коммы. Он сам не успевает...
- Что? Какие коммы?
- Ну что ты делаешь во время озарения?
- Балдею, главным образом, - ответил Конкордатс честно.
- Ну, это пройдет. Я поначалу тоже, как говорится, кайф ловил. Состояние душевного подъема - это приятное чувство. Но потом начал замечать, что Мой не всегда бывает точен в формулировках. Несколько раз поправил его. Так вышло, что приходится теперь выполнять роль секретаря при нем. Обременительно, что ж. Но престиж... Да и есть в этом свои преимущества.
- Какие преимущества?
- Ну ты же видел, - он небрежно махнул рукой в небо.
- А что ты делаешь, как секретарь?
- Отвечаю на оставленные в разделе записки. Ему такой вал не осилить.
- Ты вхож на второй уровень?! Но как ты попадаешь туда?
- Так там у нас не заперто...
- Как...? Почему?..
- Как? - продолжил через некоторое время Ниго. Он задумался, словно ища способ, как проще ответить на вопрос. Но, видно, не подобрал слов, которые могли бы объяснить Конкордатсу происходящее вот так сразу. И пошел в обход.
- Ну вот ответь, что лежит в основе всего? - спросил Ниго тихим голосом.
Конкордатс, терпеть не мог отвечать на вопросы. Что за допрос? Ниго уловил его настроение и ответил сам.
- Ну, это известный постулат - слово. Мысль, конечно, однако, мысль существует только в словесной форме. Оно - слово - в начале всего. Любого действия, любой задумки, любого явления. И наше разделение с Сущими проходит именно в этой плоскости. Мы приставлены к их слову.
Что-то знакомое послышалось в этом рассуждении. Ну да, "сначала было слово". Конкордатс слышал когда-то краем уха духовную беседу их домового священника со святым отцом, следующим в Авиньон и остановившемся в их замке на отдых. Тогда он не очень понял, что за слово и почему. И даже когда ему объяснили, что подразумевается под Словом, он так до конца и не разобрался с этим. Но, кажется, Ниго говорил не о том. Если "Бог - слово, и слово у Бога", то в данном случае Бог - Сущий? Не похоже. Тем более, что у каждого свой Сущий, по образу и подобию. А известно, что Бог един. Ну пускай в трех лицах, но не в 16 же тысячах! Нет, ангел божий, куда не шло... И то. Больно уж они, Сущие эти, приземлены и суетны. И интересы у них не возвышенные. Вот его Сущий, например, на днях открыто заигрывал с Сущей... Впрочем, к чему имена? Тем более, какой он ему соперник? Сущему сущее, а Конкордатсу - конкордатсово. Здесь им делить нечего.
Ниго немного помолчал, словно прислушивался, как осуществляется, материализуется его слово в глубинах Конкордатса, но, кажется, ничего не услышал. Улыбнувшись своей располагающей улыбкой, продолжил.
- Кони, ты ведь умеешь воздействовать на окружающее?
- Не знаю... Просто представляю себе, как должно быть...
- А слов никаких при этом не произносишь?
- Да нет! Зачем?
- Но ведь все, что ты делаешь можно выразить в словах? Все это имеет название?
- Наверное... Не знаю...
- А вот Сущие знают. И выражают. Пытаются выразить. Но у них это получается не одинаково хорошо. Потому и мы разные. Чем сильней Сущий в слове, тем сильней и мы.
- Отголоски мы их, что ли?
- Можно и так. А слово живет в любом предмете, даже если оно в нем и не видно... Тебе не кажется? Одни умеют превращать слова в предметы и действия, другие нет. Но для того, чтобы сделать это, надо было сначала извлечь слово из предмета. Это непросто. Выразить жизнь в словах не менее трудно, чем выразить или осуществить слова в жизни.
Из всего этого Конкордатс понял только то, что пора уходить. Беседовать с умным хорошо третьим. Когда они заняты друг другом, а ты сидишь и только слушаешь. Но быть для умного собеседником - утомительное занятие. Надо ведь время от времени отвечать и не только "да", "нет", и "ну". Сколько можно еще сидеть дурнем и делать умный вид, словно понимаешь, о чем речь, если ровным счетом ничего не понимаешь?
Но у Ниго был свой интерес. И Конкордатс понимал, что интерес этот касается солнца. Вернее, темы солнца. Только говорить ему об этом не хотелось. Потому что пришлось бы рассказывать о той, земной жизни. А это здесь вызывает странную реакцию. Тем более, что он узнал, то что хотел узнать: Ниго не видел солнца, а значит и не помнит прежней жизни. Что еще спрашивать?
Выручил колокольчик. Ниго сокрушенно развел руками: помешали! Конкордатс же обрадовался. Не все сразу. Будет еще время. Он неловко поднялся, все-таки винца уговорили немало... Ниго тоже встал. Непонятно только, для того ли, чтобы попрощаться с Конкордатсом или, чтобы встретить другого гостя, с решительным видом шедшего по золотистой песчаной дорожке.
- Все-таки хорошее вино у тебя, Ниго... Заговоренное? Точно, слово знаешь! - пошутил Конкордатс со значением. Тот засмеялся в ответ, чуть склонив голову.
- Ладно, пойду. Иди гостя принимай.
- Примем, - ответил Ниго, как показалось Конкордатсу, насмешливо.
Ниго проводил его до калитки, и, прощаясь, отвесил изысканный и полный достоинства поклон. Конкордатс удивленно посмотрел на него: здесь так прощаться было непринято.
Пройдя немного по улице, он свернул на тропинку, чтобы срезать путь. Обходя усадьбу Ниго, взобрался на косогор, и бросив сверху взгляд во двор, остановился удивленный. Ниго, заложив левую руку за спину, фехтовал с гостем. Конкордатс разбирался в этом деле, но такого он не видал. Ниго двигался легко и ловко, уклоняясь и отступая, его противник наседал, горячась и наскакивая. Он разил невпопад и мимо цели, постоянно при этом проваливаясь вперед, и безбожно подставляясь под клинок. Ниго же не разил, хотя мог бы сделать это уже несколько раз. Он словно забавлялся с противником. Наконец выражение лица незнакомца изменилось. На нем появилось недоумение. Он ускорил движения, но Ниго, которого он в силу того, что тот не сделал ни одного выпада, полагал никчемным бойцом, по-прежнему находился в недосягаемости. Конкордатс следил за происходящим со все с нарастающим интересом. В этот момент он еще больше зауважал Ниго, потому что сам давно бы уже ткнул соперника в землю. Но побеждать так, совершенно не заботясь о том, чтобы обозначить победу, у него не хватило бы выдержки. Ниго меж тем, отступая, довел посетителя до калитки, не оборачиваясь, открыл ее левой рукой, а потом ложным движением спровоцировал его на очередную неуклюжую атаку. В изящном повороте пропустил бурно атакующего визави мимо себя и захлопнул за ним дверь. Тот с дурацким видом сунулся было назад, но наткнувшись на преграду, стукнул в сердцах по ней ладонью и, оглядевшись по сторонам, не видит ли кто его унижения, (Конкордатса он не заметил) сердито впихнул так и не пригодившийся ему тесак в ножны и пошел прочь.
Глава 15
Имена выражают природу вещей.
П. А. Флоренский
Конкордатс шел по улице, и ему впервые не нравилось, что каблуки его дробно стучат о камень, что шпоры звенят, разнося весть о его передвижении за пятьдесят шагов, что плащ волочится следом, сообщая время от времени плечам о неровностях мостовой. Все это снять! И как Ниго: легкая рубаха с открытым воротом, удобные брюки.
"Дело - слово, слово - дело". Повторял он в ритм шага. Что имел ввиду Ниго? Может быть, что у каждого хорошо получается именно то, что он умеет хорошо высказать? Взять, к примеру, поединки. Конкордатс может описать каждый из них. Притом в таких деталях, которые большинство просто не заметят. Рассмотреть все возможные варианты действий. И потому, наверное, они ему удаются.
Стук молотка вернул Конкордатса к реальности. Ерофеич, собственной персоной - в потертом галифе и тапочках на босу ногу - ладил калитку к высокому, сбитому из широких досок, забору. Заприметив Конкордатса, всматривался в него несколько секунд с выражением "кого это там черт несет?", но, признав, приветливо помахал ему молотком. Конкордатс церемонно раскланялся. Они не дружили, но, кажется, испытывали друг к другу симпатию.
- Ко мне? - Поинтересовался Ерофеич.
- Нет, - засмеялся Конкордатс, - мимо проходил...
- Без Сущего стесняешься? Приводи. Посидим втроем, он у тебя пьющий? - пошутил Ерофеич.
Отставник был чудаковат, но непрост: хотя он любил выражаться по-простому - порой грубовато, порой наоборот в изысканной "галантерейной" манере, - однако, балагуря, умел сказать точно и емко. Он мало заботился о том, что о нем говорят и думают, ходил в старом тельнике и галифе, не любил излишеств и, если бы здесь было, что копить, то, несомненно, был бы прижимист. Своеобразие его проявлялась и в том, что он, стремясь противостоять общепринятому, в то же время довольно рьяно, почти агрессивно, оберегал устои, словно, говоря: внутри устоев вытворяй, что хочешь, но вне их - ни шагу. Крепкий свой домик Ерофеич всерьез собирался покрыть соломой, утверждая, что это приближает к истокам простоты и нравственности, изготовлял самолично квас, чем очень гордился. Кстати сказать, весьма вкусный получался у него квас, а по словам Ерофеича, еще и полезный: даже с точки зрения патриотичности, еще он держал канареек и, в лучших традициях, курил трескучий пересушенный Беломор. Любил поучать, трудно привыкал к новым знакомым, не чаял души в старых друзьях, покровительствовал, впрочем, вполне по-родственному, молодым особам и пользовался у них ответным расположением.
Со своим Сущим был он в каких-то странных напоминающих уставные, отношениях, во время озарений, которые называл "напастями", оглашая "сокровенное", нередко сопровождал мысли Своего выразительными, меняющими сказанное на противоположный смысл, жестами. Как у него получалось выходить из-под контроля - неизвестно. Некоторые даже утверждали, что Сущий его побаивался из-за вредности и упрямства, и - но это конечно из области сплетен, поскольку, кто же это мог слышать? - назвал его даже однажды сволочью. Но за Ерофеичем действительно водилось: если он сердился на Сущего, то изводил его, выбирая самые длинные пути к адресам, заставляя тем самым долго ждать важной для того встречи. Во время контактов Сущих не спешил оформлять его мысли, и, как уже говорилось, строил рожи. В общем, мотал тому нервы.
- А ну-ка, - велел Ерофеич, показывая на дубовую стойку калитки, - приподними! - Попробовал бы еще кто-то обратиться к Конкордатсу подобным образом, но здесь он даже с удовольствием подхватил тяжеленное бревно и легко потянул его кверху. Ерофеич одобрительно хмыкнул.
- Здоров ты, лыцарь! В мирных бы тебя целях использовать! Хотя понятно: ломать - не строить.
- А зачем мне строить? - отвечал в тон ему Конкордатс. - Мне Сущий все, что надо, построил.
- А ты уверен что он? Сдается мне, они - Сущие эти - здесь, как слепцы. Оторваны от реальной почвы, крысы штабные. Только ля-ля! Мы для них, глаза, уши и средство передвижения. Они и не видали никогда всего этого. Чтоб они без нас, разведки, делали?!
- Ну и ты их не видел...
- А мне и не положено. Не нами система связи организована и не нам ее менять.
- А хотел бы увидеть?
Ерофеич покрутил головой удивленно-осуждающе, будто спросил Конкордатс по недоумию что-нибудь об относящемуся к военным секретам, обтер руки о пузырящиеся на бедрах галифе и посмотрел строго.
- Хотел не хотел... Какая разница? Надо будет - покажут.
- А я, кажется, видел.
- Да ну! - Ерофеич посмотрел на Конкордатса изучающе. - Докладывай. Или ты предупрежден о неразглашении?
- Нет, такого не было. Я, правда, во сне видел.
- Это не важно! "Напасть" тот же сон, только что на ходу.
- Странно, но он совсем не похож на меня. Роста невысокого, темный, сутулый и ... ступает тяжело.
- А почему он должен быть похож на тебя?
- Не знаю. Сказано же "по образу и подобию". Оно так и бывает, я, как только начинается озарение, уподобляюсь ему.
- А я нет!
- Знаешь, о чем я подумал? Пусть они ничего не создают здесь изначально. Но ведь и ы изначально были никакими, а становимся собой, общаясь с ними. Например, я говорю множество слов, значения которых до конца не понимаю...
- Это точно. Не спорю, - согласился Ерофеич.
Конкордатс сделал вид, что не заметил колкости и продолжил:
- Но говорю их к месту, правильно употребляю. Это его слова! А слова - это знания, это опыт, при помощи их я влияю на других людей, а значит на мир.
- Н-да, - буркнул Ерофеич, - Чувствую, с Ниго пообщался.
- Так хотя бы в этом смысле Сущий создатель. - Продолжал, не обращая на его слова внимания, Конкордатс, - И создает по образу своему и подобию. То есть мы с ним сближаемся постепенно. Я его ипостась здесь. Значит, я ему равен?
- Э, кто тебе это сказал? А если он создает тебя сознательно противоположным себе? С серьезной целью или для развлечения, для маскарада. Вот ему там в своем царствие небесном не хватает твоего меча и звонких шпор. Хочется ему побыть рыцарем, а там, это, допустим, непринято. Ответь-ка мне, - вдруг ехидно сощурился он, - зачем тебе шпоры, Конкордатс? вот лично тебе! У тебя и коня нет. Они же мешают при ходьбе. Снимать-то пытался?
- А тебе галифе, Ерофеич, зачем? Или полоски на майке? - вздернулся Конкордатс.
- О! - Сказал Ерофеич и поднял указательный палец свободной от молотка руки кверху. - Вот и думай.
- О чем?
- О чем, о чем? - Почему мой напялил на меня этот наряд, а твой на тебя рыцарские украшения. Или... ты, например, кто? Конкордатс! А что это такое - Конкордатс?
- Имя. - неохотно ответил Конкордатс.
- А имя больше, чем имя! Оно, если правильно подобрано, суть отображает. Я вот Ерофеич. Посмотри на меня. Разве не похож?
- На кого? - не понял Конкордатс.
- На кого! На Ерофеича, понятно дело. На кого же еще?
- Я других Ерофеичей не встречал, а на себя ты похож.
- Вот и я о том. Равен себе по определению. Ерофеич я и есть. Подумай сам, а были бы на мне твои железяки, был бы я похож на Ерофеича? Сварил?
Конкордатс взглянул на собеседника внимательней и, кажется, понял, о чем речь. Действительно, Ерофеич - это Ерофеич: и галифе это, и тельник, и усы с проседью, и вечные беломорины - одна в зубах, другая за ухом, и даже молоток под мышкой. А Иманэ - это Иманэ - легкая, стремительная, ускользающая, солнечная. Одинаково согревающая всех, попадающих в ее лучи и одинаково отстраненная от всех. О*Да даже именем своим состоит в противоречии с другими. Какое "да" может с ней согласоваться? А Конкордатс? Это что значит? Что-то неуклюжее, трудно выговариваемое, угловатое, тяжелое - обломок скалы на дороге. И мешает, и сдвинь попробуй.
- Пойдем, - вдруг сказал Ерофеич, и двинулся вглубь двора. Конкордатс пошел следом, стараясь не звенеть шпорами.
Глава 16
Это был премилый дом, со всеми современными неудобствами.
М.Твен
Участок перед домом у Ерофеича был аккуратно разделен на грядки и засажен всяческой огородиной. Возле крыльца, обвитого виноградной лозой, росли две яблони: одна стояла еще в цвету, ветви же другой были отягощены спелыми плодами. Ерофеич потянулся и, сорвав крупное сочное яблоко, протянул его Конкордатсу.
- Оботри об штаны. Ничего... Хороший сорт: сладкие и без огрызков. А вот это, - он ткнул молотком в сторону цветущего дерева, - говорят какого-то редкого вкуса, но больно красиво цветет, не могу наглядеться. Пускай еще постоит, душу порадует...
Они уже поднимались на крыльцо, как вдруг от калитки донесся женский крик:
- Клеветник! Грубиян!
Конкордатс оглянулся удивленно.
- Это меня, - успокоил его Ерофеич. - Княгиня Волконская, рекомендую. Ваших кровей - благородных. Кстати, - стукнул он себя по лысине ладонью, - ты спрашивал. Так вот она, как и ты, умирала. Правда, здесь и на прошлой неделе и только для меня. Это для тебя существенно?
Ерофеич говорил серьезно, но в глазах его прыгали чертики, и Конкордатс, как ни доверчив был - люди, которых опасно разыгрывать, могут позволить себе такую роскошь - понял, что он шутит.
В пустом проеме рядом с прислоненной к столбу калиткой стояла барышня в длинном пышном платье, шитом из дорогого материала. Волос ее был забран вверх, открывая стройную белую шею. Глубокое декольте почти полностью лишало наблюдателя возможности фантазировать.
- Я умерла для тебя! - продолжала кричать княгиня высоким благородным, правда чуть фальцетящим голосом. - Слышишь, навсегда!
- Я ценю вашу жертвенность, мадам, - отозвался Ерофеич, - но я ведь уже, кажется, пожелал вам вечной памяти? Воздал, так сказать, последние почести. Что вы ходите? Я ведь не говорил, что мне будет вас не хватать!
- Вы недоучка и примитив! - откликнулась княгиня, потрясая юбками.
- Нет, - грустно сказал Ерофеич, - княгиня не оставит меня даже после смерти. Ладно бы она являлась ко мне лишь во сне... Сударыня! - крикнул он даме, - померла, так померла! Прекращайте таскаться в наши пределы. Ерофеич сипло рассмеялся, схватил недоумевающего Конкордатса и поволок его в дом, говоря сквозь смех: "Пошутил я: она живей всех живых!".
В доме его было сумрачно и прохладно. Пахло стружкой, разогретой глиной и, кажется, чабрецом. В коридоре на гвоздях висели полевой бинокль, офицерская планшетка с потрепанным от многолетних застегиваний-расстегиваний язычком, кобура.
На вешалке пристроились рядом ватник без воротника и почти не ношенная сизая парадная шинель с золотыми майорскими погонами. Ерофеич сунул руку в кобуру и достал увесистый, явно самодельный ключ со следами молотка и напильника.
Конкордатс двинулся было к лестнице, но Ерофеич наверх не пошел, а строго взглянув на него, ответил на вопрос, горевший в глазах гостя:
- Не положено! Субординация. Какой бы он ни был, а старший по званию и, стало быть, начальник. Только, если вызовет...
- А ключ ты зачем достал? - спросил Конкордатс.
- На, - Ерофеич протянул ему металлическую загогулину. У себя попробуешь.
- А подойдет? - спросил Конкордатс, рассматривая ключ: нет, совсем не таких благородных очертаний, как во сне, был он!
Ерофеич засмеялся и быстрым легким движением тюкнул его молотком по шлему. Металл откликнулся благородным звуком. Конкордатс схватился было за рукоять меча, но тут же отпустил ее. Ерофеич он по сути, и ничего с этим не поделаешь...