Аннотация: Сломанный костыль, или Когда хромает здравый смысл
"Новые рубежи" 21 октября 1993 г.
По следам жалобы
Сломанный костыль, или Когда хромает здравый смысл
История о том, как костыли, признанные оперотделом ИТК-5 "высокохудожественным изделием", пошли на слом из-за того, что, по мнению того же отдела, не соответствовали названию.
Мне не довелось видеть эти костыли или трости (на последнем названии настаивают в ИТК-5) ни целыми, ни поломанными. Работнику оперотдела управления, который выезжал в колонию для проверки жалобы, увидеть удалось уже обломки. Но это не помешало ему оценить работу мастера. "Руки у Авросимова, конечно, золотые. Но формально сотрудники ИТК правы. В их действиях нет нарушения". Однако сказал он это так, что видно было: действие своих коллег не одобряет.
А дело вот в чем. В июне осужденный колонии Г. Авросимов обратился к администрации с заявлением, в котором просил разрешения изготовить и передать матери во время свидания костыль. То есть все делалось с самого начало официально и гласно. Более того, зам. начальника колонии, который и дал добро, первый вариант изделия раскритиковал, отметив, что вещь получилась хоть и красивая, но непрактичная, хлипкая. Посоветовал увеличить диаметр шпильки, на которую нанизывались кольца из оргстекла. Что и было сделано.
Подошел день свидания, и осужденный направился на встречу с родственниками, прихватив свои поделки. Но дежурный помощник начальника колонии отдать костыли не позволил. Ни того, который был разрешен к передаче, ни того, который осужденный пытался пронести "на авось". И если второе было вполне ожидаемо, то по поводу первого у дежурного возникли неожиданные сомнения. По его мнению, изготовленное осужденным было не костылем, а тростью. А раз предмет не соответствует названию, ДПНК поступил так, как и положено ему было поступить: задержал предмет до выяснения.
А вот дальше события стали развиваться странным образом... Четыре дня Авросимов, как следует из его жалобы, находился в недоумении: он не мог ни у кого из должностных лиц получить ясного ответа о судьбе изготовленных им предметов. Наконец ему объяснили, что изделия изъяты, во-первых, потому, что это на самом деле трости, а не костыли, как указано в заявлении, во-вторых, материал, из которого они изготовлены, не оплачен, а значит - украден. По поводу последнего аргумента возразить, казалось бы, трудно... Но начнем с названия.
Нисколько не подвергая сомнению профессиональные знания колонийского врача, проводившего медицинскую экспертизу (?!) изделия, поспорим с ним по поводу лингвистики. Заглянем в словарь русского языка С.И. Ожегова. Там вторым значением слова "костыль" обозначено: "палка, посох, с загнутым верхним концом". Что же касается того, сможет ли использовать такой костыль человек с больными ногами... Приходилось мне видеть старушек, опирающихся при ходьбе на лыжную палку и даже на обломок штакетника. Это с медицинской точки зрения более приемлемо?
А теперь о том, что Авросимов не оплатил сырье, машинное время и электроэнергию, затраченные на изготовление (не побоимся этого слова) костыля. Давайте еще раз вдумаемся в абсурдность ситуации. Осужденный пишет заявление. Администрация говорит ему: "Делай". Он делает. Делает открыто. Никто из производственных начальников и оперативных работников не спросил его тогда: "А где ты взял сырье? Ты заплатил за электроэнергию?" Но когда он приходит на свидание, ему вдруг говорят: "Нельзя. Это нарушение". А костыли, которые в официальной переписке по поводу жалобы сами сотрудники оперотдела колонии называют "высокохудожественным изделием", признаются незаконно изготовленными и подлежат уничтожению. Давайте начистоту: это ярчайший пример формально-бюрократического подхода к делу. Что приобрела администрация колонии, проявив подобную "бдительность"? Видны только минусы. Нанесен ущерб авторитету должностного лица, разрешившего изготовление изделия (тут надо отметить, что история эта происходила в его отсутствие, когда он находился на лечении в областном центре). Дан повод для жалобы (вот яркое подтверждение неоднократно повторяемого на совещаниях тезиса, что многие жалобы появляются по вине самих работников исправительных учреждений!). Выведен из душевного равновесия осужденный, менее всех виноватый в инциденте. Не пошло случившееся и на пользу авторитету работников колонии в целом, не способствовало смягчению противоречий между сотрудниками и осужденными. Надо ли было доводить дело до конфликта? Почему бы не попытаться найти выход из сложившегося тупика, разрешив Авросимову оплатить затраты задним числом, раз уж так случилось?
Чем же объяснить позицию колонийского начальства? В частной беседе было сказано, что возникло у работников оперчасти недоверие к мотивам, побудившим Авросимова взяться за работу. Будто бы возникли у должностных лиц сомнения: "А вдруг не для того предназначен тот костыль? А если он изготовлен на заказ для другого человека, а мать лишь должна легально вынести его из зоны?" Дорогие товарищи, не надо ни вдруг, ни если. Нужны факты. В ваших сложных расчетах предполагаемых ситуаций как-то выпал из поля зрения аспект нравственный, и, если хотите, воспитательный аспект. Наверное, не последнее дело для матери Авросимова было бы пройтись с этим "ширпотребом" на виду у соседей, для которых ее сын только преступник. Пусть посмотрят, что он жалеет мать, что у него умелые руки.
Жалобу, написанную Авросимовым, проверяли сотрудники управления. В результате проверки в действиях должностных лиц нарушения законодательства не обнаружено. Но в этой истории кроме юридического есть и нравственный аспект. По этому поводу наша газета выражает свое особое мнение.