- По запаху ты меня что ли чуешь? - усмехнулся Илмир, входя и усаживаясь на подлокотник кресла.
- Вот, держи, - Лайалас протянул ему широкий тканый пояс, зеленый с охристыми косыми крестами и того же цвета кистями на концах. - Прикинь по длине, кажется, я увлекся.
Илмир опоясался:
- Впору. Не люблю, когда слишком короткие хвосты.
Лайалас кивнул и, вдруг чуть севшим голосом, попросил:
- Илмир, друг, достань мне станок.
Повисла недолгая пауза.
- Уверен?
- Да.
- Хорошо.
- Принимай, - Илмир водрузил станок возле, забранного светлым, почти прозрачным витражом, большого окна. (Поднять его из мастерской до комнаты Лайласа ему помогли... "Дальше сам".)
Лайалас кивнул. Неуверенно, будто в первый раз, пересек комнату. Тронул светлое, теплое на ощупь дерево рамы, прислонился к ней плечом и замер, так и не проронив не слова.
Илмир направился к двери. На полдороге, как всегда, споткнулся взглядом о, стоящий на столе, небольшой, но яркий, светильник, заливавший всю комнату ровным теплым светом, разгоняя густые вечерние сумерки; хотел было что-то спросить, но передумал и быстро вышел прочь.
Следующие несколько месяцев Илмир почти не видел Лайаласа, как, впрочем, и другие обитатели Холодного Холма. Только светился едва не до четвертой стражи теплым светом витраж в его окне.
По первости кое-кто из молодежи, полюбившей щеголять яркими, нарядными поясами, порывался заглянуть к Лайаласу, но Илмиру хватило и пары недвусмысленных намеков, чтобы угомонить даже самых прытких.
Началась и закончилась суровая северная зима. По склонами Холодного Холма зазвенели ручьи. Открылись горные перевалы. И Илмир почти на два месяца ушел с отрядом сдерживать, опять полезшую с Севера, нечисть.
А по возвращении Илмира едва не за воротами крепости ожидал Лайалас. Он довольно заметно осунулся ("Ничего удивительного, когда про еду вспоминаешь через раз", хмыкнул про себя Илмир), но в уголках тонких бледных губ затаилась едва приметная тень улыбки ("А вот такого я за тобой, друг, раньше не замечал").
- Что случилось?
- Идем, - в голосе Лайаласа дрожало плохо скрываемое волнение.
У двери в свою комнату Лайалас слегка замялся, но потом распахнул ее и отступил в сторону, пропуская Илмира вперед.
В первый момент Илмиру показалось, что в комнате появилось еще одно окно. Окно в весну. Но в весну совсем другую. В ту, в которую они, едва держась на ногах, выбрались из развалин Волчьего Замка.
Тихий и, одновременно, звонкий голос развеял ведение:
- Все... так?
- Все правильно, друг, все правильно, - Илмир обернулся и замер.
На лице ткача, наполовину скрытом неизменной, тонкого белого полотна, повязкой, сияла широкая счастливая улыбка.