После того, как граф Пинош упомянул его в качестве своего прямого соверена, Эль-Нассар не знал, как дальше вести себя с ним за разговором, под каким далее именем ему следует представляться?! Он полагал, что было бы глупо и далее скрываться за своим неполным именем! Именно поэтому Эль-Нассар несколько замешкался с продолжением разговора, но на помощь повелителю тут же пришла леди Ивонн де ля Рунж, которая искусно перевела разговор на себя, она тоже решила представить свою сторону:
- Лорд Эль-Нассар и леди Ивонн де ля Рунж, мы путешествуем ради своего удовольствия. Совершенно случайно оказались вблизи вашего замка и решили в него заглянуть, чтобы познакомиться с хозяевами. Но, к нашему великому удивлению, в этом замке мы столкнулись с одним болваном, который своей идиотской игрой в магию чуть-чуть и не позволил бы нам встретиться.
Придворная магиня мило и вежливо улыбнулась графу Пиношу и продолжила свою светскую речь.
- Мы были очень рады тому, что вовремя поняли, что этот малообразованный болван что-то задумал плохое и раскрыли его делишки. Слава богу, что ваши неприятности на этом и закончились, так и не успев принять более неприятные формы. Но вы, граф, успели-таки побывать в подземном тюремном заточении. Граф, не были бы вы столь учтивы и любезны, чтобы нам в деталях рассказать, откуда появился тот человек и что он замышлял с вами сделать?
- Миледи, вчера все получилось как-то странно и неожиданно и непонятным. Захватчики султаната прекрасно знали о моем существовании и пару раз они меня даже навещали в этом замке. Но, в принципе, на меня представители новой власти так и не обратили особого внимания. В иерархии властных структур султаната Гурам наместники провинций играли представительскую роль, им не поручались исполнение каких-либо исполнительских или финансовых функций или обязанностей. Поэтому с нами, наместниками провинций, в султанате мало кто считался. Получилось так, что мы занимали красивую, но ни к чему не обязывающую государственную должность, да и только! По истечении второго года вражеской оккупации я совсем уже привык к такому своему бесправному положению. Жил себе незаметно, никому не мешал. Особо ни с кем не встречался и вел неприметный провинциальный образ жизни.
В этом месте граф Пинош сделал небольшую паузу, но вскоре продолжил свой рассказ.
- Как вы можете видеть, леди, что я внешне представляюсь солидным и в годах мужчиной. К тому же не женат, имею небольшое состояние и даже замок. Поэтому ко мне частенько в гости наезжали местные семейства баронов и других провинциальных дворян, у которых имелись дочери на выданье. Я никому не отказывал, принимал народ в замке, да и сам с удовольствием посещал другие баронства или маркизеты, любил встречаться с людьми, с которыми можно было поговорить на интересную тему, обсудить политическую обстановку в нашей провинции и во всем султанате. Всегда приятно, знаете ли, узнать чего-нибудь новенького в этой нашей серой провинциальной жизни.
Обратив внимание на то, что гости больше не прикасаются к блюдам, граф Пинош предложил:
- Вы знаете, я хотел бы вам предложить оставить этот каминный зал и подняться на крышу замка, где имеется небольшая площадка терраса на несколько человек. На этой террасе всегда можно в удовольствие попить кофе или чай, а также вдоволь подышать свежим воздухом.
Крыша замка имела громадную площадь, сразу же бросалось в глаза, что она с пользой используется. Недалеко от выхода на крышу был разбит чудесный сад, в котором, как заметил Эль-Нассар, росло много фруктовых деревьев: - яблонь, вишен, абрикоса, папайи, маракуйи, карамболя. Граф Альмейда Пинош сразу же направился к этому саду, а гости и капитан Бандерас послушно следовали за ним. Через несколько шагов все четверо стояли перед чайной беседкой, настоящим шедевром ажурного архитектурного искусства. В беседке был установлен круглый столик, максимум на шесть человек, с небольшими креслами пуфиками. Только все четверо удобно расположились в этих мягких креслах, как снова появились слуги, которые оказались опытными людьми, великолепно знающими свое дело, вскоре столик в беседке был сервирован вазами с различными фруктами, мороженым, чаем и кофе. Слуги отошли в сторонку, чтобы не мешать разговорам гостей и хозяина.
- Уважаемый лорд Эль-Нассар и леди Ивонн де ля Рунж! - Продолжил разговор граф Альмейда Пинош.
- Позавчера поздно вечером стража доложила, что к замку подошел одинокий путник и что он просится на ночлег. К этому времени ворота замка были уже на запоре, его обитатели собирались отходить ко сну, но оставлять бедного путника за воротами было как-то неэтично, не красиво. Поэтому я страже разрешил, чтобы они этого путника устроили бы на ночевку в одном закутке, который находится у самых ворот. Вдогонку стражникам добавил, чтобы они этому бедолаге принесли бы с кухни и дали бы ему кусок мяса, так как подумал о том, что это будет не хорошо ложиться путнику спать на голодный желудок. Среди ночи меня неожиданно разбудил человек, которого я не знал, его лицо было мне не знакомо. Этот человек тряс меня за плечо и интересовался, куда я запрятал Эль-Нассара и его спутницу. Имя Эль-Нассара мне, разумеется, было хорошо известно, но я с ним ранее не встречался. Поэтому я попросил этого человека оставить меня в покое и крикнул стражу, чтобы они забрали его из моей спальни. Утром следующего дня мы бы разобрались, что это за человек и зачем ему потребовался Эль-Нассар, бывший повелитель султаната Гурам. Но..., дальше я уже ничего не помню, а пришел в себя и снова начал соображать в подземном тюремном каземате своего же замка, Рядом со мной в камере находился капитан Бандерас. Целый день мы провели в грязи и пыли, ничего не ели, гадая, что же с нами произошло, почему мы вдруг оказались заточены в тюрьме. Весь день к нам никто не приходил, а с верхних этажей замка до нас не доносилось ни единого звука. Сегодня рано утром за ним вдруг заявился этот голый сатир и, ничего не говоря и не объясняя, повел нас на свободу.
В этом месте граф Пинош сделал новую паузу, задумался на секунду, а затем снова продолжил свой рассказ.
- Уважаемые господа, если вы посчитаете мой рассказ долгим, нудным и не интересным, то я прошу обязательно сказать мне об этом и я немедленно прекращу разговор на эту тему. Но, если вы будете не против моего повествования, то я хотел бы немного рассказать о своей жизни. Итак, незадолго до вражеского нападения на султанат Гурам, его повелитель Омар Эль-Нассар, по просьбе моего дальнего родственника и министра Эриха Шустера, подписал указ о моем назначении наместником в провинцию Гулистан. Чтобы не тратить даром вашего драгоценного времени, я только в нескольких словах расскажу о том, что же собой представляла провинция в то время.
- Она расположилась на нескольких тысячах квадратных километров сельхозугодий, примерно, тридцать пять процентов территории провинции было покрыто лесными массивами. В лесах сохранялась большая популяция диких животных и охотничьей дичи, было много больших и малых озер и прудов и великое множество речушек, ручьев, лесных проток, болот и родников. Пять больших городов с населением более пяти тысяч человек, самый крупный из них Гулим - столица провинции. Около десятка средних и малых городков, а также больших селений и опять-таки великое множество деревень и сел. Крепкий крестьянин середняк в возрасте 40 - 50 лет составлял основу крестьянского хозяйства провинции. Средняя крестьянская семья имела двух-трех сыновей и, примерно, столько же дочерей, которые вместе с родителями трудились в поле с раннего утра и до позднего вечера. Такое крестьянское семейство имело три-четыре коровы, небольшую отару овец и много домашней птицы - кур, гусей, индюшат, а также пару здоровых лошадок для пахоты земли весной и осенью, а также для перевоза сельскохозяйственных грузов. Крестьянское хозяйство приносило в год доход в триста - триста пятьдесят золотых флоринов. Этих денег крестьянской семье вполне хватало на независимую и с определенным достатком жизнь. Отец, глава крестьянской семьи, вел хозяйство, самостоятельно определяясь с тем, что будет сеять и выращивать на своих угодьях. В случае смерти главы семьи крестьянское хозяйство переходило к старшему сыну и официальному наследнику, которого еще с детства готовили к этой роли. Ой, извините, господа, я совсем заговорил вас и не даю вам возможности произнести хотя бы одного слова. - Прервал свой монолог граф Альмейда Пинош.
Ему ответил Эль-Нассар:
- Граф Пинош, вы так просто и интересно рассказываете о довольно-таки скучных вещах, касающихся крестьянства провинции Гулистан. Был бы признателен за продолжение этого поучительного рассказа, а мы с леди Ивонн де ля Рунж с удовольствием послушали бы вас далее.
- Хорошо, лорд Эль-Нассар, - сказал граф Альмейда Пинош, - я с удовольствием последую вашему совету. Итак, пока Эль-Нассар занимал престол султаната Гурам, то его правительство предприняло немало шагов для роста благосостояния и процветания среднего крестьянства. Налоги для крестьян не были обременительными, сыновей не забирали в войско, хорошими темпами развивалась торговля между городами и деревнями, а также с другими государствами Восточной и Западной Империй. По дорогам султаната можно было безопасно передвигаться. Но Эль-Нассар слишком уж долго находился у власти, почти двадцать лет, а крестьяне по своей сути и в целом оказались неблагодарными людьми. Не ощущая постоянного и жесткого давления со стороны султанатского правительства и самого повелителя, крестьянство со временем начало полагать, что своего благосостояния и процветания они достигли и добились только благодаря мудрости своих старейшин.
- Старейшин крестьяне всегда и во всем ставили превыше всего и, прежде всего, превыше главы самого повелителя своего государства. Поэтому с каждым последующим годом крестьяне все меньше и меньше почитали и уважали своего повелителя Эль-Нассара. Они прямо-таки полагали, что своими указами и налоговыми послаблениями повелитель султаната возвращал им то, что ранее им и так принадлежало. Вы понимаете, господа, получался замкнутый и порочный круг, в котором, чем более Эль-Нассар давал крестьянам льгот, свобод и привилегий, тем меньше они уважали его самого и его правление, тем еще более требовали новых льгот и привилегий.
- Особенно это было заметно в нашей провинции Гулистан, в которой я, официально представляя повелителя Эль-Нассара, не имел ни политической, ни финансовой и ни военной власти в этой султанатской провинции. Мое влияние было ограничено территорией и прислугой этого замка. Поэтому я особо не покидал замка, не общался с богатыми или влиятельными особами этой провинции, которые считали себя пупами земли. Мое же провинциальное войско составляло десять плохо вооруженных стражников во главе с капитаном Бандерасом. Поэтому, когда в провинции объявились войска Неназванного, то им просто было не с кем сражаться. Знать и крестьянство провинции считали, что не имеет значения, кто сегодня занимает престол в столице, лишь бы не затрагивались бы их личные интересы и интересы их хозяйств.
- Вы, господа, вероятно, слышали о том, что за султанатскую власть сражались лишь столичные войска, но, к сожалению, и эти войска дрались разрозненно и в течение всего лишь одних суток. А крестьянство и другие дворянские сословия нашего общества остались стоять в стороне и ожидать, что же случится, останется ли у кормила власти старая или же победит новая власть. Когда новая власть объявила первые выборы в органы самоуправление, то вы не поверите, в провинциях султаната развернулась такая драка за места в этих органах самоуправления, что ни дай тебе боже! Прошли выборы, и опять ничего не изменилось, оставалось так же непонятным, кто же сегодня находится у власти, кто принимает государственные решения?! Говорят, что органы самоуправления руководят государством, а кому тогда нужны эти шаманы поморы, которые, куда не плюнь, ой, извините, мадам за невольное сквернословие, - граф Альмейда Пинош грациозно поклонился Ивонн де ля Рунж, - так и крутятся под ногами. Сегодня в их руках сосредоточена вся государственная власть, без участия шаманов не принимается ни одного важного решения. А выборы народного самоуправления проводятся так, для собственного самоуспокоения и успокоения населения провинций, чтобы оно там особо не бунтовало.
Как только граф Альмейда Пинош завершил свой рассказ, в беседке возникла очередная пауза. Эль-Нассару было стыдно слушать то, что граф Пинош только что им рассказывал. Ведь, это именно он занимал престол султаната Гурам чуть более восемнадцати лет. При его дворе было немало умных людей, а он так и не научился умно руководить и стать правильным повелителем своего народа. Эль-Нассар искренне любил свой народ, включая, и крестьянство. Он все силы отдавал на защиту гражданских прав народа, законодательным образом оформлял и давал ему все новые привилегии, льготы, а в ответ получается, что народ считал его деревенским придурком. Державный гнев то вспыхивал, то гас в глубинах души Эль-Нассара. Он так и не обратил внимания на то, что все присутствие на террасе с большим любопытством наблюдают за его лицом, на котором отражались все перипетии его внутренней борьбы.
- Граф, - неожиданно подал голос Эль-Нассар, - а вы поддерживаете какой-либо контакт с Эрихом Шустером?
- Что вы имеете в виду под контактом, милорд, - в ответ поинтересовался Альмейда Пинош, - мы регулярно переписываемся голубиной почтой, раз в полгода встречаемся, чтобы обсудить насущные и некоторые частные финансовые проблемы.
- Под контактом я имею в виду, граф, очень простую вещь. Мне хотелось бы увидеть Эриха в определенном месте в определенное время. Можете ли вы, граф, устроить мне такую встречу? - Несколько грубовато высказался Эль-Нассар, - Да, и вам желательно было бы находиться где-нибудь поблизости от места нашей встречи. Всегда могут возникнуть вопросы или появиться поручения, касающиеся лично вас.
- Да, мой повелитель, - граф Альмейда Пинош поднялся на ноги и склонил голову перед Омаром Эль-Нассаром, - я сделаю все, что вы ни прикажете. Эрих Шустер будет ждать в том месте и в то время, которое вы укажете. С этой минуты вы можете полностью располагать мною, моим замком и моими людьми! Мы все в вашем распоряжении.
- Хорошо, граф Альмейда, я ценю вашу учтивость и вашу готовность помогать и мне служить. - Только царственные особы позволяли себе обращаться просто по имени к дворянам высокого происхождения. Подобным обращением сейчас Эль-Нассар давал понять графу Пиношу, что он снова на государственной службе. - Да между прочим, можете ли вы в течение пары дней прокормить около пятисот человек, граф?
- Да, мой повелитель, - Подтвердил граф Пинош.
Ивонн де ля Рунж сидела за столом и с искренним изумлением наблюдала за изменениями, произошедшими с графом Альмейда Пинош. В одно мгновение он превратился в выхолощенного и вылизанного до кончиков ногтей учтивого придворного.
- В замке достаточно места для размещения гарнизона в триста пятьдесят человек, но я думаю, что, если устроить коновязи для верховых ящеров за стенами замка, то в нем разместятся и все пятьсот человек. С провиантом все в порядке, хватит на два месяца.
- Ивонн, - Омар Эль-Нассар обратился к своей придворной магине, - не могли бы вы помочь графу и капитану Бандерасу с размещением наших воинов в замке. Обязательно проследите за тем, чтобы их хорошенько накормили, а также объявите, что в замке мы задержимся на два-три дня. Передайте Кимвеллу, чтобы после обеда и отдыха он возобновил бы обучение и тренировки бойцов штурму укрепленных лагерей и замков, аналогичных замку графа. Отдельные фрагменты штурма следует отрабатывать на реальных фортах и бастионах этого замка.
Омар задумался на секунду и продолжил свою мысль:
- Полагаю, что капитан Бандерас может такое организовать, сделать так, чтобы кто-либо из ваших соседей замковладельцев стал бы случайным зрителем одного такого штурма с тем, чтобы в свое время окрестная публика была бы весьма подробно информирована о том, что какое-то крупное войско штурмует замок бывшего наместника провинции. А сейчас извините, господа, но мне хотелось бы остаться одному, нужно кое-что обдумать и решить. -
Все присутствующие низко поклонились повелителю и двинулись к выходу с террасы.
Взяв в руки грейпфрут, Омар посмотрел им вслед и в последнюю секунду, когда Ивонн де ля Рунж уже готова была покинуть террасу, негромко произнес:
- Ивонн, как только вы освободитесь, поднимитесь ко мне наверх, нам потребуется кое-что вместе обсудить!
2
Встреча с Эрихом Шустером должна была пройти в придорожной харчевне, расположенной на окраине большой деревни в пятидесяти километрах от замка Пинош. Для этой встречи Эль-Нассар и Ивонн де ля Рунж решили продолжить играть роль супружеской пары дворян средней достатка, путешествующей по торговым делам. И для этой цели они снова оделись в соответствующее дворянское платье.
Первоначально Эль-Нассар планировал взять на встречу графа Альмейду Пиноша, но Ивонн переубедила его это делать. Граф Пинош, по ее мнению, был широко известен в провинции и лично знаком многим местным дворянам. Его, якобы, случайное появление в харчевне может привлечь к себе ненужное внимание со стороны посетителей таверны. Она и Эль-Нассару предложила несколько изменить черты своего лица. Но тот категорически отказался этого делать, мотивируя свое решение тем, что за два года лицо было многими людьми просто забыто.
От замка дворянскую пару сопровождал полуэскадрон всадников лейтенанта Сандерберга, но полуэскадрон не стал приближаться к селу и к таверне, чтобы своим внезапным появлением не привлечь внимания ненужных лиц. Полуэскадрон встал на постой на небольшой мызе из нескольких домов, расположенной в двух километрах от селения с харчевней. Как только Эль-Нассар и Ивонн де ля Рунж в сопровождении пяти воинов телохранителей исчезли за поворотом дороги, лейтенант Сандерберг разрешил бойцам спешиться и, не расседлывая верховых ящеров, отдыхать и ожидать дальнейших приказаний. Сам же лейтенант не сводил глаз с зеленого шарика, который ему дала Ивонн де ля Рунж и сказала, что, если что-либо произойдет в таверне и потребуется срочная помощь, то шарик начнет мерцать, меня свою окраску.
Примерно за час до предстоящей встречи двое разведчиков Ивонн де ля Рунж под видом крестьян объявились в самой таверне, чтобы там пообедать, одновременно наблюдая за обстановкой внутри помещения харчевни.
Эта придорожная харчевня ничем не отличалась от других подобных харчевен, разбросанных по селениям и дорогам бывшего султаната Гурам. Три девчонки-подавальщицы, возможно, дочери или какие-либо другие родственницы хозяина харчевни метались по помещению, разнося блюда с едой и кружки пива. Иногда посетители заигрывали с этими девчонками, приглашая их посидеть за их столом и выпить немного пива, но девчонки отказывались, искоса поглядывая на своего хозяина.
А хозяин, в прошлом армейский капрал, на скопленные по грошу деньги, лет двадцать назад приобрел избу на окраине этого селения, огородил ее высоким забором и превратил ее в постоялый двор, одновременно предлагая дорожным путникам еду и ночлег. Со временем, когда постоялый двор начал приносить прибыль, бывший капрал прикупил к нему еще одну избу и открыл в ней таверну. Этим действием постоялый двор как бы приказал долго жить, но суть его сохранилась, любой путник или путешественник, решивший перекусить в харчевне, всегда мог снять номер на ночь. Просто постоялый двор превратился в заведение несколько более высокого класса, в гостинице при харчевне на ночь могли останавливаться и знатные дворяне. К этому времени внешне изменился и сам хозяин харчевни, из некогда щуплого и невзрачного капрала мужичонки превратился в заросшего салом борова, в плечах исчезла шея, а голова его покоилась прямо на широких плечах.
Когда в таверне появилась новая пара путников, хозяин уже, как прежде, не бросился к дверям встречать и кланяться своим новым гостям, он остался стоять за стойкой в глубине залы. Со своего места он хорошо обозревал весь обеденный зал, разливал пиво и получал деньги за еду и постой, он также хорошо видел всех заходящих и уходящих из харчевни людей. Со своего места хозяин наблюдал за тем, как к вошедшим посетителям подскочила одна из его шустрых девчонок и что-то быстро затараторила вновь прибывшей паре дворян. Выслушав девчонку, мужчина согласно кивнул головой, девчонка повела гостей к единственному свободному столику, стоящему прямо у окна. По мнению хозяина, столик у окна был не очень-то удобным местом, находился в стороне от других столов в зале, да и к тому же за него максимум могли разместиться только четверо едоков. Хозяин мысленно похвалил эту девчонку вострушку за удачно найденное место для этой дворянской пары.
Взглядом, мгновенно обежав посетителей таверны, Ивонн де ля Рунж неслышно удовлетворенно хмыкнула, на их появление никто из посетителей не обратил внимания, хотя обеденный зал был битком забит посетителями, свободных мест в нем не было. Им же достался столик, за которым кроме них уже никто другой не мог бы сидеть. Правда, этот столик располагался несколько в стороне от столов других посетителей, но об этом можно было бы только мечтать! Теперь не нужно будет плести заклинание молчания вокруг своего столика, чтобы Эль-Нассар и министр Шустер, могли бы спокойно переговорить в общем зале, не привлекая при этом внимания других людей.
Все шесть столов обеденного зала были заняты едоками различного статуса, в основном здесь были люди купеческого сословия. Они, по крайней мере, занимали три из шести столиков. В самом центре зала за одним из столов устроилась компания красномордых мужиков из только что подошедшего купеческого обоза. Причем, эти мужики в основном лакомились светлым пивом, подаваемом им в литровых глиняных кружках, и солеными орешками. За другими столами сидели калики перехожие, которые с видимым аппетитом хлебали щи на кислой капусте с хлебом. А в самом дальнем углу от входа, похоже, устроилось богатое крестьянское семейство, отец с шестью сыновьями, один другого больше, которые набивали животы кусками хорошо прожаренного мяса, сыром, луком и хлебом. На этом столе не было ни пива, ни вина, а стоял трехлитровый жбан с холодной родниковой водой.
Не обращая особого внимания на это царство еды и едоков, Эль-Нассар с Ивонн де ля Рунж, не торопясь и с достоинством, проследовали к окну и сели за свой столик. Эль-Нассар выбрал себе такое место, чтобы с него просматривалось весь обеденный зал с входом в таверну и проходом на кухню. А Ивонн де ля Рунж пришлось занять очень неудобное для нее место, сидеть спиной ко всему залу и едокам. Но магиня быстро решила это проблему, она мысленным усилием создала сферу наблюдения, в которой отображалась реальная обстановка в помещении всего обеденного зала.
Только они успели присесть на здоровые чурбаны, служившие стульями, как из кухни появилась и чуть ли подбежала к ним пожилая служанка с громадным бюстом и необъемным задом.
- Чего изволите заказать, сударь и сударыня, - почти мужским басом проговорила служанка, - наша харчевня имеет все, что вы не пожелаете, хорошо прожаренную баранину, свежую телятину, мясо курицы, гусятину, только что приготовленный домашний сыр, овощи, отличное местное пиво и неплохое фряжское вино.
Ивонн де ля Рунж сразу же обратила внимание на то, что эта служанка, неизвестно по какой причине, создавала вокруг себя особый ореол неряшливости и неустроенности. Можно было бы сказать, что людям внешний вид этой служанки был отвратителен, к тому же ее мужской тембр голоса, а также не учтивое и полуграмотное к ним обращение, лишь усиливали это негативное отношение к ней посетителей.
- Мы голодны и хотели бы заказать хорошо приготовленное филе из грудки курицы, свежий салат из помидор и огурцов в сметанном соусе, два фужера фряжского вина и свежевыжатый грейпфрутовый сок.
Решил подключиться к непонятной ему игре обстоятельств Эль-Нассар, делая заказ в той манере, в какой он обычно разговаривал со своим главным поваром придворной кухни. Ивонн де ля Рунж спокойно сидела за столом, ей совершенно не хотелось вмешиваться в общение повелителя с этой грязнущей служанкой. Удивительное дело, но эта служанка черканула несколько фраз в маленьком блокнотике, который словно вырос из воздуха в ее руках.
Старуха утвердительно кивнула головой, подтверждая полученный заках, и исчезла за дверьми кухни.
Ни один из посетителей таверны так и не обратил внимания на дворянскую чету, занявшую столик у окна.
В ожидании заказа, Эль-Нассар обвел глазами обеденный зал харчевни, где ничего не изменилось с момента их появления. Разве что, лица шестерых обозных мужиков стали немногим более красными. Но, если принять в расчет объем выпитого ими пива, то краснота лица была естественным последствием потребленного пива. Время от времени то один, другой, а то сразу двое из них поднимались из-за стола и выходили во двор облегчиться. Причем, они особо не удалялись от дверей харчевни, а прямо на глазах большинства посетителей таверны, сливали га стену излишки пива. Стена харчевни частично скрывала такие действия мужиков, но громкий и звонкий звук струи хорошо проникал в таверну через ее приоткрытую дверь.
Прошло минут десять, но служанка все еще не появлялась из дверей кухни. Вот-вот в харчевне должен был появиться бывший султанатский министр, Эрих Шустер. Ивонн де ля Рунж спокойно сидела за столом, она глубоко задумалась и сейчас думала о чем-то своем, о личном. Магиня не обращала внимания на поведение обозных мужиков, которые круг за кругом совершали естественный кругооборот потребления пива, из-за чего застенный звук их струй не прекращался ни на минуту. Теряя последние капли терпения, Эль-Нассар уже начал было подниматься из-за стола, чтобы устроить разгон нерадивой служанке, как двери кухни внезапно распахнулись, в них появилась торжественная процессия.
Впереди шла служанка с серебряным подносом в руках, на котором были аккуратно разложены тарелки, вилки, ножи, до зеркального блеска отмытые фужеры, солонки. Это были необходимые предметы сервировки стола. Затем шла знакомая Эль-Нассару служанка, которая успела переодеться в чистую и опрятную одежду, хорошо причесалась. На своем подносе эта служанка несла заказанные Эль-Нассаром блюда. Следом за служанками гусем вышагивал сам хозяин таверны, его лицо выражало несомненное счастье и гордость от того, что его харчевню изволил посетить бывший монарх султаната Гурам. Омар пятой точкой плюхнулся на свой чурбан, с большим трудом вобрал в легкие свежий глоток воздуха, и с нескрываемой виной в глазах посмотрел на Ивонн де ля Рунж, которая открыто над ним подсмеивалась.
На подходе к столу, хозяин обогнал обеих служанок и покрыл их стол белым атласным полотном новой скатерти, затем кивком головы он подозвал тощую служанку и опытной рукой старослужащего начал сервировать стол на три персоны в полном соответствии с придворным этикетом.
В этот момент в харчевню зашли купцы, чьи обозные мужики упивались пивом и, разинув рты, взирали на церемонию обслуживания посетителей, которые сидели за столиком у окна. Один из купцов еще раз внимательно осмотрел дворянскую пару за этим столиком, он вдруг неожиданно и громко икнул на весь обеденный зал, переменился лицом и тут же начал что-то нашептывать двум своим компаньонам. Ивонн де ля Рунж, даже не напрягая своего слуха, хорошо слышала повторяющееся в шепоте имя "Эль-Нассар". Нашептавшись, все трое купчиков неприметными тенями скользнули к своим мужикам за стол.
Закончив сервировку стола и, расставив блюда, хозяин почтительно склонил голову и почтительно застыл.
- Большое спасибо, Маренго!
С чувством произнес Эль-Нассар, красный от стыда и глубоким чувством вины за так нагло отвергнутый им совет Ивонн де ля Рунж изменить черты своего лица. Сейчас исправлять положение было уже невозможно, бывший капрал его же армии мгновенно узнал своего повелителя Эль-Нассара, как только тот переступил порог его заведения. И только сейчас в служанке, которая принимала его заказ, он признал тетушку Гулию, выпечку которой так любила его дочь Зульфия. Теперь Эль-Нассар понял, почему он испытывал такие странные чувства при общении с этой пожилой женщиной?! Подобным образом его сознание реагировало на появление рядом с ним таких близких, почти родных ему людей.
- Милорд, - вероятно, Маренго впервые в жизни нарушил придворный этикет, непосредственно обращаясь к своему повелителю, - мы не будем говорить лишних слов о прошедшем, лучше будем готовиться к будущему и к радостному. Мы, по-прежнему, остаемся вашими верными слугами и готовы вам служить в любом качестве. А если вы пожелаете, то я готов встать под знамена вашего войска, чтобы взять на свои плечи заботу о вашем питании и о питании вашего войска.
3
В таверне давно уже восстановилось спокойствие, люди снова перестали обращать на Эль-Нассара и сопровождавшую его даму внимание, занявшись своими дела, они ели и пили. Хозяин харчевни, капрал Маренго, по-прежнему, стоял за стойкой, наблюдая за обстановкой и за общим порядком в обеденном зале, ведя расчеты с посетителями. В общем, все снова пошло так, как обычно происходит в аналогичных заведениях, люди ели, пили и говорили о своих делах, время от времени обращая внимание на появляющихся в харчевне новых посетителей.
Когда в таверну зашел высокий и весьма упитанный мужчина в темном плаще с пелериной, то пара людей машинально скользнула по нему взглядом. Едва не стукнувшись головой о притолоку двери, этот человек замер у входа, чтобы осмотреться. Он на мгновение задержал взгляд на хозяине таверны, который утвердительно кивнул головой в ответ на его взгляд. Повернув голову вправо, мужчина в плаще увидел кавалера и даму, одетых в одежду обедневших дворян и расположившихся за столиком, привлекавший к себе внимание белой атласной скатертью и его отличной сервировкой.
На этого мужчину обратили внимание два мужика с пропитыми красными носами, которые до этого момента тихо сидели в своем углу и, громко чавкая, пожирали тюрю с домашней ветчиной. Они прекратили чавкать, качнулись было в сторону мужчины, подходящего к столу повелителя, но были остановлены незаметным движением пальцев Ивонн де ля Рунж. Придворная магиня все это время по сфере наблюдения наблюдала за обстановкой в обеденном зале таверны. Мужчина, по всей очевидности, был не лыком шит, он вовремя заметил движение мужиков в углу, поэтому во избежание недоразумений он остановился, вопросительно посматривая на хозяина за стойкой. Тот снова утвердительно кивнул ему ответ и, взяв тряпку со стойки, направился к столику Эль-Нассара. Подойдя к столу своего повелителя, капрал Маренго учтиво склонил голову и произнес:
- Прошу прощения, милорд, но подошел министр экономики и торговли Эрих Шустер и просит у вас аудиенции. - Маренго шагнул в сторону от стола и слегка поклонился в сторону мужчины в плаще.
Мужчина в плаще с пелериной представлял собой весьма импозантную фигуру, которую не часто можно было бы встретить в таверне или на постоялом дворе. Одет он был в черный плащ, материал которого был прекрасной выделки, а на спину был откинут капюшон плаща, представляя любопытным взглядам упитанное, хорошо ухоженное и чисто выбритое лицо мужчины лет пятидесяти. Среди простонародья, которое, в принципе, и составляло основу клиентской базы этой харчевни, было принято после двадцати лет вообще не бриться и носить бороды, которые со временем превращались в главный атрибут настоящего султанатского крестьянина и мужика.
Этот же мужчина прямо-таки напоказ демонстрировал свою ухоженность и утонченность, плащ в роли монашеской рясы из лучшего черного атласного полотна, был перевязан шелковым шнуром для того, чтобы подчеркнуть, что он не принадлежит к простонародью. В этот момент Ивонн де ля Рунж не выдержала и слегка усмехнулась про себя, в этом мужчине она сразу же узнала Эриха Шустера, министра экономики и торговли последнего правительства султаната Эль-Нассара. Одновременно придворная магиня подумала о том, что эти оба мужчины сделали все возможное и невозможное, чтобы свою секретную встречу превратить в ярмарочный балаган. Но она ничего не могла предпринять по этому поводу, так как это было решение самого повелителя.
Эль-Нассар давно заметил появление министра, но не спешил приглашать его к своему столу. Прошло много времени с момента его последней встречи с Эрихом и ему действительно очень хотелось поговорить с этим человеком, которому в свое время сильно доверял. Но бес противоречия, вселившийся в него в этой таверне и заставляющий его поступать совершенно не так, как планировалось ранее, и в этой раз заставил Эль-Нассара ожидать, когда Маренго в полном соответствии с придворным протоколом представит ему Эриха Шустера. Только после такого представления, Эль-Нассар небрежно кивнул головой, приглашая министра Эриха Шустера к своему столу.
Мелким шажком и как бы пританцовывая, бывший министр прямо-таки заскользил по грязному полу таверны, словно двигался по дворцовому паркету к столу повелителя и змею ввинтился на свободный чурбан. Разумеется, министр Шустер, не забыл придворных правил и занял только маленький краюшек поверхности этого чурбака для сиденья. Его большая фигура выражала само почтение, а ухоженное лицо аристократа светилось улыбкой счастливейшего человека. Министр Шустер сидел на чурбаке таким неловким образом, что казалось, что он вот-вот свалиться с него в любую минуту.
Подобострастие министра понравилось Эль-Нассару, он наслаждался каждой долей секунды этого придворного представления. По всей видимости, прошлая жизнь в качестве повелителя султаната пропитала все поры его тела и такой страстью к власти, что любое упоминание о прошлой жизни доставляло Эль-Нассару настоящее удовольствие и наслаждение.
Беседа с министром получилась чрезвычайно интересной и познавательной. Во многом рассказ Шустера напоминал рассказ графа Альмейды Пиноша, но на этот раз события происходили не в провинции, а в самой столице султаната. Эрих Шустер говорил о неожиданности нападения, о внезапном исчезновении повелителя и о том, что на месте его замка появилась прекрасная зеленая лужайка. Но министр ничего не знал о том, как именно происходил штурм замка-цитадели повелителя, а также о том, какие зверства оккупанты совершали по отношению к жителям столицы в первый день своего дения.
По словам министра, получилось так, что жители Гуамы так до конца не разобрались во всем том, что же с ними произошло в тот злопамятный день, когда внезапно исчез повелитель Эль-Нассар и его воины? Тот день был каким-то странным днем и вечером с ужасной погодой, из-за которой большинство жителей столицы провели время по домам, не выходя и не покидая их, а на следующее утро они проснулись уже под новой властью. Практически все министры придворного правительства и большинство придворных вельмож и сановников никуда не бежали, не покинули столицы и не скрывались от захватчиков. Они оставались в своих домах и не знали, что же происходит на улицах города и что им стоит делать в такой ситуации.
Новые власти в отношении бывших министров не предпринимали никаких действий, не беспокоя и их не тревожа, только специальным письмом их проинформировали о том, что их услуги в былом качестве новым властям более не потребуются. Простые жители столицы вообще не заметили смены власти, они, как работали, так и продолжали работать в своих гильдиях ремесленников.
Некоторые изменения, по словам Шустера, начались примерно через год после исчезновения Эль-Нассара, когда проводились первые выборы в местное самоуправление. Только тогда люди узнали о существовании шаманов поморцев, так как именно шаманы занимались согласованием большинства технических и организационных вопросов выборов. И только тогда ушел в отставку капитан городской стражи Фенрих, в этом месте рассказа Шустера, Эль-Нассар в голове сделал пометку, уступив свое место новому капитану городской стражи Эльцбергеру. Что касается Фенриха, то он хорошо помнил рассказ о том, что раненого капитана из города вынесли его собственные стражники и по дороге в лагерь оставили на лечение у какой-то лекарки. Новый капитан городской стражи Эльцбергер оказался человеком вздорным и самовлюбленным, мечтающим о богатстве. Он выгнал из городской стражи всех старых воинов и набрал своих людей, которые верно ему служили.
Пользуясь полной инертностью и бездействием новой верховной власти, капитан городской стражи Эльцбергер под различными предлогами стал требовать от богатых людей города непонятные отчисления в фонд городской стражи. Некоторые из богачей противились, а некоторые просто платили, чтобы быстрее отвязаться от этого приставалы. Но Эльцбергер не отставал даже и в том случае, когда получал и явно присваивал полученные деньги, он снова и снова обращался к тем же людям и, уже методом угроз требовал новых и новых выплат, причем закон всегда находился на его стороне.
Таким образом, капитан Эльцбергер бесчинствовал в столице почти год, пока дело не дошло до того, что все богачи столицы объединились и начали в открытую выражать недовольство требованиями капитана городской стражи Эльцбергера, основной задачей которого, должна была защита их же интересов. Слухи дошли до ушей шаманов, было проведено расследование, в котором многое прояснилось, и суд приговорил Эльцбергера к смертной казни. Самое удивительное заключалось в том, что, как только одного капитана городской стражи казнили, так на его место сразу же назначали другого капитана городской стражи Фенриха, которые внешне были очень похожи друг на друга.
Отвечая на вопрос Эль-Нассара, как народ в целом отнесся к тому, когда узнал об его исчезновении и как народ воспринял новую власть, Эрих Шустер несколько замялся. Он был опытным придворным, много лет верой и правдой служил Эль-Нассару, но не любил ситуаций, когда приходилось резать голую правду в глаза своему правителю, хотя и бывшему. После замешательства и, по всей видимости, решив говорить правду, он, глядя в лицо своему повелителю, рассказал о том, что народ султаната особо и не реагировал на его исчезновение. Во-первых, большинство об этом просто не знало и, во-вторых, население султаната беспокоило только личное, они боялись, что новая власть начнет экспроприировать их добро, но, когда этого не произошло, они тут же подчинились новой власти.
Тяжелый разговор о положении в султанате с Эрихом Шустером продолжался довольно-таки долго, а Эль-Нассар все никак не мог остановиться и продолжал задавать вопросы. Но наступил момент, когда поток вопросов иссяк и собеседники на некоторое время замолчали, они сидели, молча, поглядывая друг на друга. И когда всем казалось, что встреча завершена, Эль-Нассар неожиданно спросил Шустера о том, удалось ли ему сохранить казну султаната. Министр ожидал этого вопроса, он коротко и утвердительно кивнул головой, добавив при этом, что и личное состояние Эль-Нассара осталось нетронутым.
Ивонн де ля Рунж сидела рядом с мужчинами и наблюдала за их лицами. Во время службы придворным магом она поддерживала ровные отношения с Эрихом Шустером, просто ей никогда не нравился тот тип мужчин, к категории которых относился этот бывший министр. Придворная магиня предпочитала мужчин сухощавого и рыцарского типа, широкоплечих и узкобедренных, не очень высокого роста, решительных по характеру и с сильной волей, готовых в любую минуту вступить в бой. В этом месте Ивонн де ля Рунж слегка усмехнулась самой себе, чувствовалось, что она немного отвлеклась от сути ведущегося мужчинами разговора и только что сама себе описывала Эль-Нассара. Силой воли, подавив в себе женское легкомыслие, она вернулась к тому, чтобы снова вернуться к прислушиванию все еще продолжающегося разговору между столь разными мужчинами. Она казался ей бесконечен и немного скучноват, так как все, о чем говорили собеседники, ей было давным-давно известно, ее лазутчики хорошо поработали, добываемая ими информация была достоверной.
Когда речь пошла о казне, она слегка насторожилась, но Шустер оказался на высоте и тревожиться было не о чем. Таким образом, проблема денег на приобретение оружия и набор войска решалась положительно. В ближайшее время учебный лагерь Кимвелла должен принять новых рекрутов, которых он должен бы в кратчайшие сроки превратить в опытных воинов, и деньги на это у бывшего министра экономики явно имелись.
Между тем, разговор с министром подошел к концу.
Эль-Нассар дал указание Эриху Шустеру, как строить в дальнейшем финансовую политику, когда, куда и кому переводить часть денег. Министр же хотел присоединиться к войску и с оружием в руках принять участие в борьбе за освобождение султаната от оккупантов. Но Эль-Нассар движением руки приостановил патриотический порыв Эриха. Он посоветовал министру подумать о том, как восстановить связи с людьми из ближайшего окружения Верховного, правителя Восточной Империи, чтобы и в дальнейшем работать с ним вместе.
Уже перед расставанием Эль-Нассар, Эрих Шустер и Ивонн де ля Рунж попрощались с тетушкой Гулией и бывшим капралом Маренго, поблагодарив их за гостеприимство и угощения. Эрих попытался оплатить обед, но встретившись с взглядом старого солдата, воздержался от этого.