Утром четвертого дня войны сержанты Артур Любимов и Алексей Карпухин на своем мотоцикле катили по лесной дороге, все дальше и дальше отъезжая от Буга и артиллерийских залпов немецких орудий, которые вели огонь по развалинам Брестской крепости. Артур почему-то вспомнил лейтенанта Малютина, который помог им бежать на польский берег Буга. От всего сердца он пожелал лейтенанту выстоять и выжить в этой кровавой катавасии, которая война устроила с защитниками Брестской крепости.
Оба сержанта собирались, дождаться вечера, а затем и посетить свой схрон в лесу под Брестом, где они спрятали свою красноармейскую форму, документы и оружие, а также К72 перед отправлением в Брестскую крепость. Но для этого им теперь предстояло совершить более шестидесятикилометровый крюк, чтобы объехать областной город и с другой его стороны подъехать к схрону. Да и дорога начала даваться им с большим трудом, начало барахлить, проскальзывать сцепление мотоцикла и иногда они едва продвигались вперед. К этому времени парни снова были без оружия, если не считать парабеллумов летчиков. Винтовку и шмайсер им пришлось бросить по дороге, когда отрывались от погони, тогда они, видимо, и сорвали сцепление этого добротного немецкого мотоцикла.
В конце концов, сцепление окончательно вышло из строя. К этому времени они проехали две трети своего пути до схрона. Карпухин предложил бросить мотоцикл и до цели уже добираться пешим образом, но Артур, по-видимому, все же оставался глубоко городским жителем и ногам всегда предпочитал технику. Он оттащил мотоцикл в сторонку от дороги и принялся перебирать сцепление этого немецкого мотоцикла.
Работа у Артура пошла споро. Алешка же занялся организацией охраны своего работающего товарища, с парабеллумом в руках он обходил его рабочее место. Временами он выходил на лесную дорогу, которая неожиданно оказалась проезжим местом. Сначала по ней прошла группа женщин, на плащ-накидке перетаскивая раненого красноармейца. Лешка хотел было рвануть, чтобы помочь, как он сказал, бабам, но Артур его вовремя охладил, напомнив, что сейчас он одет в форму немецкого солдата. Затем по дороге прочапала группа красноармейцев с винтовками Мосина в руках и в обмотках, командиром у них был раненый в голову и очень суровый старшина.
Артур уже собирал сцепление, когда на дороге появилась большая группа молодых людей призывного возраста. Их было человек двадцать, все они имели фанерные чемоданчики, с которыми призывники приходили в армию, но шли они со стороны линии фронта к Бугу.
Минут через двадцать после прохода по этой дороге группы призывников Артур завел мотоцикл. И они с Алексеем Карпухиным отправились далее по своему маршруту. Только на первом же повороте Артур покинул эту странную дорогу, на которой проще простого можно было бы заполучить из придорожных кустов гранату и навсегда распрощаться с этим миром. Они сразу же оказались в рядах большой воинской колонны, которая следовала к фронту. На них никто не обращал ни малейшего внимания, а даже видя их несколько побитый вид, солдаты с грузовиков предлагали сигареты и глоток шнапса для поддержания сил. Вскоре сержанту Алексею Карпухину стало море по колено и ему захотелось спеть песню о Варяге. С большим трудом Артуру удалось заблокировать звуковую речь своему напарнику, иными словами, заткнуть ему рот, а то бы тот принялся распевать советскую песенку немецким солдатам захватчикам.
Впервые за четыре дня безголовых приключений и боев сержант Артур Любимов почувствовал страшную усталость и он подумал о том, что им нужно найти где-нибудь местечко, где они могли бы задержаться на пару деньков, расслабиться и хорошенько отдохнуть. А пока он остановил мотоцикл недалеко от дороги, вместе с пьяным Лешкой они отошли под сень большого дуба, росшего в метрах ста от дороги и, поставив мотоцикл на парковочный треножник, завернулись в плащ-палатки и заснули на виду идущей по дороге воинской колонны. Несколько раз к ним подходили младшие офицеры, но увидев усталые и покрытые трехдневной щетиной усталые лица молодых немецких парней, махали руками и возвращались к своей колонне.
Так они проспали до семи часов вечера и, когда проснулись, то большая полковая колонна уже прошла, а сейчас по дороге время от времени пробегали две-три вермахтовские машины в сопровождении охраны или без нее. На дороге рядом с регулировщиками вдруг появились какие-то здоровые мордовороты в гражданской или красноармейской одежде, все с советскими автоматами "ППШ" на плечах. С солдатами эти помощники регулировщиков вели себя подобострастно, чуть ли им задницы не лизали, а вот с гражданским населением эти мордовороты творили полный непорядок. Что они хотели с ними, то и делали. Останавливали всех подряд и, независимо от пола и возраста, первым делом обыскивали. Особое удовольствие этим мордоворотам доставляло обыскивать баб, в поисках оружия они залазали куда неположено и независимо от возраста женщины.
Артур и Алексей успели умыться, побриться и привести себя в порядок, когда вдруг услышали женский крик. Сработала моторная реакция, оба сержанта схватились за парабеллумы и мгновенно развернулись на женский крик, чтобы замереть на месте от удивления. От дороги, по направлению к ним стремительно бежала пятнадцатилетняя малолетка с разорванным до пояса сарафанчиком, а за ней с красными лицами два мордоворота в красноармейской форме, но с сорванными знаками различия. Один из них из них срывал с плеча автомат "ППШ" и во все горло орал:
- Ванька, да она мне, дура, всю морду расцарапала! Господин ефрейтор, только ночь с ней переспит, а завтра она снова будет свободна. Ты, не дай ей уйти, а то он нам жрать сегодня не даст.
Только подбежав к сержантам, девчонка вдруг увидела, что перед ней немецкие солдаты и защиты никакой не будет. От полной неожиданности она заплакала, вытирая слезы сжатыми в кулаки руками, а в разорванном сарафане временами проглядывали две маленькие, только что начавшие распускаться девчоночьи грудки. Тем временем, подскочивший сзади мордоворот уже заносил приклад автомата над головой этой деревенской девушки.
После, вспоминая этот момент, Артур так и не понял, что с ним случилась. Какая-то сила подняла его высоко в воздух, вытянутым мыском сапога он с силой ударил в подбородок мордовороту, выворачивая его голову и ломая его шейные позвонки. Глаза мордоворота закатились, через мгновение он мертвой тушей лежал у ног Артура.
Сержант Любимов еще не пришел в себя от так внезапно вспыхнувшей в нем злости, как слышал дружные хлопки и крики одобрения. Он оторвал глаза от трупа и поднял их, чтобы осмотреться кругом и замереть на месте от охватившего его изумления.
На дороге, пара минут на которой никого, кроме гражданских беженцев, не было, сейчас стояли никогда им не виденные три бронетранспортера. В десантных отсеках этих бронетранспортеров стояли немецкие солдаты в странном обмундировании. Они дружно аплодировали и также дружно кричали "браво" и "брависсимо" немецким обер-ефрейтору и обер-фельдфебелю, вставшим на защиту чести и достоинства красивой деревенской пастушки. К молодым немецким парням торжественно подошел лейтенант Люфтваффе Курт Кранке, который только второй день носил на плечах эти лейтенанские погоны и второй день исполнял обязанности командира 4-й парашютной роты. Он торжественно пожал парням руки, затем, вместе с ними повернувшись лицом к солдатам своей роты, заговорил о том, что именно таким образом должны себя вести солдаты великой Германии.
Речь лейтенанта Кранке получилась короткой, пафосной и была доброжелательно встречена рядовыми солдатами, унтер-офицерами и офицерами парашютной роты. К тому же следовало бы заметить, что роту лейтенанта Кранке сопровождала киносъемочная группа еженедельного выпуска новостей с Восточного фронта. Оба кинооператора этой группы быстро и профессионально провели съемки сюжета о том, как простые немецкие солдаты, обер-ефрейтор Зигфрид Грабе и обер-фельдфебель Отто Вальтер, защищают гражданское население освобожденных волостей Советского Союза от грабежей и насилия со стороны сталинских красноармейцев.
Когда кинооператора снимали убитого мордоворота, то крупным планом давались искаженные судорогой смерти их лица, красноармейская форма и автоматы "ППШ". Когда сюжет был смонтирован, показан фюреру, то тому особенно понравился молодой обер-ефрейтор Грабе, и он дал добро на включение сюжета в первый выпуск. Гитлер не знал русского языка, поэтому не понял надписи на русском языке на рукавной повязке одного из убитых мордоворотов. Этот сюжет так и был показан с мордоворотом, на рукаве которого была нарукавная повязка с надписью большими буквами "Полицай". Ведь в Германии после фюрера ни один человек не мог вносить изменений в им одобренный материал.
В Течение недели новостной обзор "На Восточном фронте" шел широким экранном и его показывали по всей Германии, в странах Европы, оккупированных германским войсками, а также на захваченных немцами территориях Советского Союза.
Генеральный комиссар государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия с небольшой коробочкой приехал в Кремль поздно вечером и быстро прошел в кабинет Иосиф Виссарионовича Сталина. Он за руку поздоровался с товарищем Сталиным, который с явным нетерпением ожидал появления своего наркома внутренних дел. Они оба тут же отправились в небольшой просмотровый кинозал, где товарищ Сталин частенько в одиночестве или вместе с членами Политбюро посматривал последние новинки Голливуда. Появившемуся в зале киномеханику товарищ Берия передал привезенную с собой ролик кинопленки и через кресло от товарища Сталина занял свое кресло. Последовал короткий звоночек, которым киномеханик информировал о том, что готов начать показ полученной кинопленки. Товарищ Сталин кивнул головой, и генеральный комиссар государственной безопасности нажал кнопку звонка, приказывая киномеханику начать показ. В просмотром зале погас верхний свет, только по правую руку товарища Сталина светился ночничок, установленный на столике с телефоном для вызова охраны.
На небольшом экране появились надписи на немецком языке и бравурная военно-маршевая музыка "Лили Марлен". Затем прошел первый сюжет, множество немецкий танков движутся по дорогам Литвы и Белоруссии, самолеты над головой и с них валятся тысячи бомб, немецкие артиллеристы ведут огонь по советским танкам, танки горят... и тысячи - тысячи военнопленных красноармейцев. Во время просмотра первого сюжета товарищ Сталин ни единым словом не обменялся с товарищем Берией, наркомом внутренних дел. Подобная же картина наблюдалось и на втором... третьем сюжетах. На четвертом сюжете товарищ Сталин изменился и, поворачивая головы к собеседнику, сухо спросил:
- Кто он?
- Обер-ефрейтор! - Тут же последовал ответ Лаврентия Павловича Берии.
Товарищ Сталин чуть улыбнулся в усы и сказал:
- Если бы это происходило с нами, то я этому парню "Героя" бы дал. Языку и рукопашному бою, этому вы его научили?
В эту минуту Лаврентию Павловичу очень хотелось бы произнести слово "да", но, немного подумав, нарком внутренних дел произнес честное:
- Нет.
В эту же минуту губы товарища Сталина тронула несколько иная улыбка, если бы Лаврентий Павлович Берия смог бы ее сейчас увидеть, то, наверняка, он так бы и не смог бы закрыть свои глаза и спокойно проспать ночь.
2
Еще на подъезде к схрону, Артур Любимов убедился в том, что он никем не был обнаружен. Сняв верхний дерн и оказавшись в небольшой землянке, парни убедились в том, что их винтовки СВТ40 находятся в полном порядки, но вот красноармейская одежда оказалась сильно подмоченной. К тому же влага проникла и в книжку красноармейца сержанта Артура Любимова, прочитать слова-то было можно, но чернила сильно расплылись. Было бы очень хорошо странички этой книжки просушить на огне, но разжигать костер в этом месте было опасно, слишком много разных людей поблизости от землянки шаталось. Поэтому Артур нашел сухие лоскутки ткани из-под портянок и переложил ими странички книжки и сунул ее во внутренний карман немецкого кителя. Глядя на друга, сержант Алексей Карпухин не стал переодеваться, так и оставшись несуществующим немецким обер-фельдфебелем Отто Вальтером.
Они выкатили К72 из орешника и его двигатель прогнали на различных режимах в течение пары минут. Уже совсем собравшись покинуть место схрона. Артур вспомнил о трофейном "Вальтере Пк38" и с большим трудом его разыскал в самой глубине землянки. Все три дня пистолет провалялся в просочившейся в землянку схрон влаге, отчего даже слегка поржавел. Сержант дал себе слово, что на первой же ночевке он разберет и смажет этот пистолет. А пока он небрежно засунул этот "Валоьтер Пк38" за голенище правого сапога.
Оба сержанта искренне полагали и верили в то, что с врагом, нарушившим границы родины, каждому мужчине следует сражаться только в рядах армии, поэтому они и стремились, как можно быстрее догнать свою армию и встать в ее ряды. Но, прежде чем отправляться к линии фронта, Артур и Алексей решили навестить капитана Лазарева и ухаживающую за ним Ксению, чтобы с ним кое о чем посоветоваться. К тому же дорога к домику Ксении пролегала совсем неподалеку, мысленное же сканирование показывало, что в том направлении особо большой активности мыслящих существ не проявлялось.
В лесу совсем уже стемнело, когда они приблизились к дому, окна которого не светились, а вокруг него не наблюдалось ни малейшего движения. Мотоцикл они замаскировали в небольшом буераке в полутора километрах от дома, а хорошо знакомой тропинкой тихо прокрались к нему, держа наперевес свои снайперские винтовки.
Минут двадцать Артур и Алексей наблюдали за домом, и в течение этого времени ни в доме, ни во дворе ничего не происходило, а этого просто не могло быть. Шесть человек находились в этом доме и они нуждались в постоянном движении. Дети Ксении и пяти минут не могли спокойно просидеть дома, не двигаясь и не показываясь во дворе дома, а они так ни разу и не показались. В сердце Артура вдруг родилось предупреждение о том, что в этом доме не все в порядке. Артур всегда и во всем верил этим своим внутренним ощущениям, он мысленно предупредил Лешку Карпухина о том, что с домом что-то не в порядке. Вначале сержант Карпухин хотел с винтовкой наперевес прочесать этот Ксенин домик, но затем благоразумие и в нем взяло вверх. Парни мысленно посовещались, что в этом случае они будут делать?
Алексей Карпухин тихо и осторожно переместился на двадцать метров влево, чтобы видеть угол дороги и ворота дома. А в это время Артур несколько раз сканировал дом, пытаясь разобраться, что же в нем происходит внутри. Сканирование показало, что внутри дома, в одной из его комнат находится группа людей, которые в течение всего времени наблюдения не сдвинулись с места и ни разу не покинули этой комнаты. По предположению Артура, эта была комната, в которой Ксения спала с детьми. В другой комнате тоже находилось несколько людей, которые тоже ни разу ее не покидали, а между двумя комнатами перемещался один единственный человек. Да и по количеству точек в мысленном сканировании обозначающие людей, то людей было несколько больше, чем шесть человек, которых они оставили в этом доме, причем, трое из которых должны были быть подвижными детьми.
Артур Любимов чувствовал, что им не стоит долго ожидать и дожидаться рассвета, а нужно было бы немедленно действовать и выяснять, что же происходит в доме? Он на ментальном уровне связался с Алексеем Карпухиным и ему сообщил, что собирается прочесать дом изнутри, а ему предложил усилить наблюдение за входами и выходами из этого дома ловушки. Затем Артур отложил свою СВТ40 в сторонку и короткой стелящейся перебежкой достиг дворового сарая. Взобрался на его крышу, а оттуда уже с крыши перебрался в чердачное окно дома, которое было распахнутым.
Там, на чердаке, он нутром вдруг ощутил присутствие на чердаке еще одной личности, которая спряталась в дальнем углу чердака. Пока он крался к этому углу, Артур сумел достичь и проникнуть в сознание этой личности. Теперь он знал, что эта девушка, курсантка какой-то школы и собирающаяся стать профессиональной убийцей. Девушка заметила его проникновение на чердак, когда его тело на долю секунды в чердачном окошке перекрыло свет луны, взошедшей на ночной небосклон. Девушка страшно боялась и тряслась от ужаса, сжимая в руке револьвер.
Артур, пользуясь своим ночным зрением, прицелился и метнул свой нож, свое единственное оружие в этой схватке. В тот момент, когда его нож вошел в правый глаз девушки убийцы, он уже был с ней рядом и поддержал ее мертвое тело, чтобы оно не стукнулось о пол чердака. Артур в чердачной темноте так и не увидел лица этой дуры девчонки, снова удивляясь тому, что в который раз ему приходится сталкиваться с этим непонятным словом "Абвер".
Оказывается, они сделали глупейший выбор, решив, капитана Лазарева спрятать в этом доме Ксении. В десяти километрах от этого дома лесника располагалась маленькая белорусская деревушка, в которой в первый же день войны Абвер переместил школу своих диверсантов. Курсанты школы занялись совершенствованием и шлифовкой своих будущих диверсионных профессий, наблюдая и убирая подозрительных людей. Они под свое наблюдение взяли все дома и семьи на окружающей эту деревеньку местности. Разумеется, мимо их глаз не прошло и то, что в пустом доме лесника вдруг появились какие-то люди. Понаблюдав за домом в течение одних только суток, абверовские диверсанты точно установили, что семья лесника прячет раненого красноармейца. Сегодня диверсанты отрабатывали задачу, организация засады в жилом доме и перехват противника в условиях засады. Завтра абверовские диверсанты собирались членов семьи лесника и раненого красноармейца вывезти на территорию школы для допроса и последующего расстрела.
Помимо убитой диверсантки в доме еще находилось пятеро курсантов практикантов. Изучив, найденную в сознании убитой схему расстановки постовых и караульных диверсантов в доме, Артур теперь хорошо знал, кто и где из врагов сейчас находится. Один из курсантов диверсантов находился всего в десяти метрах от сержанта Карпухина, со снайперской винтовкой он прятался в кроне яблони. Артур тут же связался с Алексеем и вместе с ним досконально обсудил его шаги по уничтожению этого вражеского снайпера. Минут через пять Алексей Карпухин доложил о том, что снайпер обнаружен и бесшумно уничтожен.
Тогда Артур приступил к своей работе по уничтожению диверсантов, занимавших посты внутри дома. Ксению с детьми загнали в комнату капитана Лазарева, заперли всех на замок, а у двери выставил караул, который сладко посыпал, когда Артур добрался до него. Он так и не позволил курсанту-недоучке, дремлющему на посту, проснуться.
Дальше предстояло наиболее опасное дело, уничтожить парный караул на кухне. В последнюю секунду Артур решил этим делом заняться чуть позже. А пока следовало бы уничтожить наблюдающего у окна за двором лома. И в этот раз он метал нож, думая о том, что когда-либо закажет себе настоящие метательные ножи. Возможно, мысль о настоящих метательных ножах и подвела Артура, немецкий нож-штык, пару раз кувыркнувшись в воздухе, своей рукояткой с силой ударил в затылок часового-наблюдателя. Тот от полной неожиданности удара по затылку присел на корточки и боялся повернуть голову назад, когда к нему подскочил Артур и ловким приемом сломал курсанту часовому шейные позвонки.
Затем Артур вспомнил о "Вальтере Пк38", нагнулся и, выхватив пистолет из-за голенища сапога, в несколько шагов оказался на кухне, где в два выстрела из пистолета прикончил еще двух недоучившихся курсантов диверсантов.
До рассвета раненого капитана Лазарева и его женщин они перевезли в свою землянку схрон, где проживать было немного влажновато, но там все же было более безопасно, чем в доме лесника. Пока Артур обустраивал новых обитателей партизанской землянки, Алексей на мотоцикле сгонял в дом Ксении, где собрал брошенное оружие и имеющиеся продукты и доставил их в схрон. Таким образом, будущий партизанский отряд капитана Лазарева получил на вооружение два карабина "Маузера 98k", два пистолета-пулемета МП38 и МП40, два парабеллума и одну снайперскую винтовку, а также продуктов на целую неделю питания.
Накоротке переговорив с капитаном Лазаревым, который пока еще не мог самостоятельно передвигаться, Артур Любимов решил еще на сутки задержаться под Брестом, чтобы помочь формированию и укреплению партизанского отряда капитана Лазарева, а затем отправляться на воссоединение с главными силами РККА.
3
С утра пятого дня войны сержанта Артура Любимова прохватила медвежья болезнь, они не мог ни на шаг отойти от спасительных кустиков. Четыре предыдущих дня войны молодой парень питался, как мог и чем мог. Он пил речную воду, ел, что попадется под руку или вообще ничего не ел, и ему было хотя бы что. Его молодой желудок справлялся со всем, что получал на завтрак, обед и ужин и даже не бунтовал. Но когда речь зашла о дневном отдыхе, то он решил серьезно взбунтоваться. Одним словом, как только сегодня утром Артур проснулся, то он не мог уже покинуть этих проклятых кустиков. Только выпрямится и поднимет штаны, полагая, что желудок полностью освободился, но уже после первого шага он снова летел под этот же куст, на полном ходу сдергивая штаны.
Лионелла предлагала ему какие-таблетки, но они совершенно ему не помогали. Желая не демаскировать временную партизанскую землянку. Артур все далее и далее от нее отходил, тщательно уничтожая следы своего пребывания под кустиками. Он настолько этим делом увлекся, что без какого-либо оружия так далеко отошел от лагеря, что перестал слышать голоса детворы и взрослых людей. Все чаще и чаще Артуру казалось, что он слишком приблизился к лесной дороге. Иногда с той стороны ему слышался гул двигателей грузовиков и мотоциклов, а иногда и голоса людей. Артур злился, но ничего не мог поделать с желудком и болями в животе, продолжая сидеть под кустами.
Когда Артур на двенадцатый и тринадцатый раз устроился под кустиком со спущенными штанами и на малую долю секунды от боли в животе прикрыл глаза, то внезапно почувствовал удар палкой по своей голой заднице. От полной неожиданности и со спущенными штанами он поднялся на ноги и в двух шагах от себя увидел дремучего старика мухомора с бородой лопатой и здоровенной клюкой в руках. Старик стоял перед ним, спокойно смотрел ему в глаза, и на хорошем немецком языке произнес:
- Ты чего парень по кустом кукуешь? Чай от своей части отстал? А оружие твое где?
Сержант Артур Любимов был в одежде немецкого обер-ефрейтора, но со спущенными штанами, он так и застыл в неподобающей военному человеку позе перед этим бравым стариканом. К тому же парень в сей момент прямо-таки ощущал, как забурлившая в его теле злость вытесняла недавнюю так мучавшую его боль в желудке, да и медвежья болезнь прекращалась, словно ее никогда не было. Тогда Артур нагнулся и спокойно подтянул свои форменные немецкие штаны. Затем он принял позу, от которой старик попятился назад, приговаривая, опять-таки на немецком языке:
- Но-но, не балуй! И нечего тебя выглядеть нечистью злодеем. Знаю я, что ты сержант Красной Армии Артур Любимов, а не немец.
Только эти слова старика остановили парня от прыжка на старика и желания сломать ему шею. Несколько ошеломленно Артур посматривал на него, желая получить объяснения тому, откуда он знает его настоящее имя и красноармейское звание. Но старик молчал, словно упрямый старый пень, он не торопился с какими-либо объяснениями. Тут парень вспомнил о своей способности читать чужие мысли, но при попытке проникнуть в сознание этого старика столкнулся с монолитной скалой. От растерянности и непонимания возникшей ситуации сержант Артур Любимов не знал, что ему теперь делать.
- Вот, и правильно! Охладись поначалу, может быть, хорошая мысля, тебе в голову придет. А то сразу бросаться на человека и шею ему ломать собираешься. Не хорошо это, мил человек, не хорошо! С человеком сначала поговорить нужно, узнать, что он думает и почему тебя по голой заднице палкой бьет, а не по голове?! Я хорошо понимаю, что сегодня тяжелые и плохие времена для разговоров, но без разговора никуда не уйдешь. Да и очень плохое место ты для схрона выбрал. Очень плохое, его палицаи из ближайшей деревеньки хорошо знают и за ним приглядывают. Вот и решил я встретиться с тобой, сержант Любимов, и переговорить на эту тему. А зовут меня Кирилл Терентич, я вместе с Алексеем, погибшим Ксениным мужем, лесником здесь работаю.
Артур очень обрадовался последним словам лесника Кирилла Терентьевича, так как эти слова многое ему разъясняли. Ни один другой человек не смог бы к нему в лесу так близко подойти и палкой так неожиданно ударить. А главное, он понимал, что именно такой человек ему был и нужен для того, чтобы ему на руки передать раненого капитана НКВД Лазарева. Он всерьез подумывал о том, что когда Михаил поднимется на ноги, то он тут же займется организацией партизанского отряда. Тогда лесник Кирилл Терентьевич станет ему реальной подмогой в этом деле. Да и женщины и дети будут в надежных руках. Эти мысли мгновенно пролетели в голове у сержанта Любимова, он вытянулся по-военному и отрапортовал:
- Сержант Рабоче-крестьянской Красной армии Артур Любимов. А где эти полицаи, которые нами интересуются, то подавайте их мне сейчас. Я с ними на месте разберусь.
Кирилл Терентич с интересом посмотрел на вытянувшегося перед ним молодого парня и, как бы сомневающаяся, покачал головой:
- Все-таки что-то в тебе сержант Артур Любимов не то! Выглядишь ты русак русаком, но дух в тебе какой-то закордонный. Да и немецкая форма на тебе сидит, словно влитая и по тебе сшита. Да и почему-то по чужим головам и сознаниям любишь ползать. Давненько в наших местах я не встречал таких людей, как ты. Давненько! Но будет время, поговорим и на эту тему, тогда и во всем разберемся. Главное, ты нам не враг и происхождением имеешь самое что ни есть нашенское, рабоче-крестьянское. А сейчас Артур Любимов пойдем к твоим, будем перевозить их на новое место, пока беда не случилась.
Ксения сразу же бросилась на шею Кириллу Терентичу и, рыдая, начала ему рассказывать о смерти мужа и о своих бабских бедах и несчастиях. Старый лесник внимательно слушал женщину, одновременно ее успокаивал. Все это время он к чему-то прислушивался и присматривался по сторонам. Капитан Лазарев к появлению Кирилла Терентича отнесся спокойно, оказывается они уже на каких-то курсах встречались, одним словом, они знали и, похоже, доверяли друг другу. Одна только Лионелла Новикова чувствовала себя брошенной и никому не нужной, она очень хотела вернуться в Брест и продолжить работу в областной больнице. Только понимание ситуации и того, что капитан Лазарев постоянно в ней нуждался, сдерживало эту молодую женщину врача от нервных срывов.
Получилось как-то сразу, что Кирилл Терентич стал старшим и командиром всего этого табора. Незаметно для всех он взял бразды правления в этом таборе в руки и тут же начал готовить Лазарева к переезду на новое место, заставив Лионеллу поработать и забыть о своих временных горестях. Сборы были недолгими, вскоре табор был готов к переезду и сержант Алексей Карпухин собрался было заводить мотоцикл, но Кирилл Терентич его остановил, сказав, что местный транспорт скоро прибудет, а им, обоим сержантам, следует лучше подготовиться к бою с местными полицаями, которые тоже скоро сюда прибудут.
Очень скоро появился деревенский мальчишка на телеге, которую тащила такая маленькая лошадка, что Артур первоначально подумал, что это пони, и даже спросил об этом мальчишку?! Но тот важно заявил, что это никакая и не пони, а просто самая низкорослая лошадка в их колхозе и к тому же очень трудолюбивая. Женщины тем временем погрузили капитана на телегу, а также оружие и продукты.
Пока отсутствовал Кирилл Терентич, он тут заявил, что должен на пять минут отлучиться, Артура окрикнул капитан Лазарев. Он, вежливо попросив женщин, оставить их тет-а-тет, по-простому начал разговор:
- Я чувствуя, что на этот раз мы расстаемся и, вероятнее всего, надолго расстаемся. У каждого своя судьба и своя дорога, но, тем не менее, хотел бы тебя попросить об одном одолжении. Когда доберешься до наших, то обязательно попросись встретиться с кем-нибудь из НКВД и передай ему те же два слова, которые ты передавал лейтенанту Малютину, "привет от филина". А затем им сообщи о леснике Кирилле Терентиче, что через него они могут и меня найти. Как только мы уйдем, уходите и вы. Садитесь на мотоцикл и мотайте от сюда на Восток на соединение с нашими. Вам нечего хвостами за нами увиваться, вы боевая единица и должны вести себя соответствующим образом. И... за все тебе спасибо Артур.
Вскоре появился Кирилл Терентич и он очень спешил.
Лесник тут же отправил телегу с раненым и табором в дорогу, сказав, что возчик прекрасно осведомлен, куда должен доставить раненого, женщин и детей и оружие. А сам Кирилл Терентич на пару минут задержался с сержантами, чтобы им разъяснить боевую ситуацию.
По его словам, немцы решили развернуть целую войсковую операцию по захвату раненого красноармейца. Видимо, это решение они приняли из-за того, что вчера кто-то уничтожили целых шесть перспективных курсантов диверсантов Абвера, которые также охотились на этого раненого красноармейца. Для этой цели немцы выделили взвод мотоциклистов, которые будут контролировать местность, на которой будет проводиться операция. А также взвод полевой жандармерии, который окружит лес и прилегающие к нему дороги, и роту полицаев. Можно было бы не принимать с ними бой, а мотать отсюда, как можно быстрее, которые и будут прочесывать сам лес. Парни должны оставаться в этом лесу примерно до двух часов тридцати минут, после чего могут уходить.
Все дело заключалось в том, что телега с раненым должна была пересечь мост через небольшую речушку в селе, в котором и дислоцировалась эта полицейская рота. Нельзя было бы допустить того, чтобы рота вернулась бы в свое село и перехватила бы эту телегу.
Никакого боя с полицейскими сержантам Артуру Любимову и Алексею Карпухину вести не пришлось. Полицейская рота вовремя появилась перед лесом и тут встала на бивак завтракать. Незаметно завтрак перетек в обед, причем и завтрак и обед сопровождался большим бутылями молочно мутного напитка.
Когда два немецких связиста обер-фельдфебель Отто Вальтер и обер-ефрейтор Зигфрид Грабе покидали лес и на мотоцикле проезжали мимо расположения этой полицейской роты, то ее командир уже находился в совершенно в невменяемом состоянии.
Глава 8
1
На седьмой день войны, 20-го мая 1942 года немцы взяли Минск, столицу советской республики Белоруссия. Об этом Артур Любимов и Алексей Карпухин совершенно случайно узнали от пленных красноармейцев. Сержанты, по-прежнему, сохраняли образ немецких связистов радиотехнической службы и действительно занимались радиотехническими каналами связи немецких армий, продвигавшихся на Восток. Но, разумеется, не их починкой и профилактическим ремонтом, и не поддержанием в хорошем техническом состоянии дивизионных, корпусных и армейских ретрансляторов радиоканалов связи, а уничтожением этих ретрансляторов. Когда же возникала возможность, то уничтожением ретрансляторов вместе с обслуживающим персоналом, самими связистами радиотехнической службы вермахта.
На пятый день войны, Артур и Алексей случайно обнаружили, что по их маршруту следования на Восток, как бы существует двухуровневое движение. По утрам по автомобильным и проселочным дорогам Белоруссии начинали двигаться на Восток части немецкого вермахта. Эти воинские соединения в открытом порядке сплошь и рядом занимали все республиканские дороги и таким образом двигались на Восток до позднего вечера, до ужина, а после ужина располагались на ночевку в населенных пунктах республики Белоруссия.
Но как только на землю Белоруссии опускалась ночная мгла, то приходили в движение уже части и подразделения Рабоче-крестьянской Красной армии, которые отдыхали в дневное время суток, а марши предпочитали совершать по ночам, когда немцы спали. Они иногда целыми полковыми или дивизионными колоннами пробирались на Восток по лесным дорогам, но чаще, разумеется, они двигались ротными и батальонными колоннами. Красноармейцы своими ночными колоннами так же, как и немцы, дневными колоннами, спешили на Восток, чтобы поскорее занять свое место в боевых рядах своих товарищей и сражаться с агрессором.
Причем, эти красноармейские части - окруженцы, так со временем представители органов НКВД стали называть боевые части, оказавшиеся в тылу противника, попадали в беду не из-за провинности командиров или из-за того, что уступили врагу на поле боя. Часто это происходило по независящим от самих окруженцев причинам и обстоятельствам. Или они принимали бой с противником, но, израсходовав все боеприпасы, были вынуждены уже в дальнейшем прорываться к своим на Восток с одним только холодным оружие в руках, штыком к винтовке. Или же красноармейские части и соединения, оказавшись не на направлении главного удара армий немецкого вермахта, на флангах были обойдены немецкими танковыми армиями, в результате чего внезапно оказывались в глубоком немецком тылу. Эти части и соединение имели оружие и боеприпасы, поэтому по ночам иногда можно было видеть зарево пожарищ и приглушенную стрельбу из винтовок и автоматов. Это отдельные роты и батальоны РККА совершали нападения на отдыхающие части вермахта, нанося им серьезные потери в живой силе и технике.
В военном ремесле немцы никогда не были профанами или дилетантами. Уже на второй день войны немецкое Верховное командование знало о существовании крупных и боеспособных вражеских воинских соединений, бродивших по их тылам, и об их ночных маршах и бросках на Восток. В целях наведения должного порядка в своем тылу, ликвидации крупных бродячих соединений противника, немцы сформировали специальные разведывательные группы. Эти разведгруппы двигались на мотоциклах или бронетранспортерах, ежевечернее проводя операции по выявлению крупных соединений противника в своих тылах. Они определяли месторасположения таких вражеских соединений, а также дороги, которыми те двигались на Восток на воссоединение с Красной Армией.
Затем на выявленные группы красноармейцев разведгруппы наводили штурмовую авиацию и бомбардировщики Люфтваффе. Немецкие штурмовики и бомбардировщики подвергали бомбоштурмовому удару выявленные цели и совершали вылеты на красноармейские колонны до тех пор, пока, они не разбегались и не рассеивались на окружающей местности. Только после нанесения бомбоштурмовых ударов в дело вступали наземные части вермахта, которые уничтожали мелкие и разрозненные части противника или же просто собирали и брали в плен красноармейцев, потерявших своих командиров.
Но, когда Артур Любимов и Алексей Карпухин, три дня назад покидали Брест и Брестский район, то сразу же, не размышляя, направились в Минск. Они еще были тщеславными молодыми людьми и полагали, что именно в Минске, столице советской Белоруссии, находятся части регулярной Красной Армии, которые только и ждут, чтобы молодые сержанты Любимов и Карпухин пополнили бы их ряды. Свой мотоцикл К72 они на скорости гнали по дороге Брест - Минск, которая в то время была отлично вымощена булыжником и брусчаткой, или была покрыта хорошим гравием. Парни особо не смотрели по сторонам и были стопроцентно уверены в том, что сегодня правда лежит на их стороне.
Алексей Карпухин, который сидел в мотоциклетной коляске, постоянно бубнил под свой нос о том, что это не дело, ехать на таком хорошем и мощном боевом мотоцикле и не иметь даже плохонького МГ-34 к нему. И добубнился, подумал Артур, когда услышал, как им в спину зачастил ДП, на полном автомате он выполнил мотоциклом маневр ухода из-под пулеметного обстрела, прямо с дороги нырнув в лесную чащу. Там он схватил свою СВТ40 и вместе с Лехой снова полез на дорогу посмотреть, кто же это глаз на них положил и пулеметным огнем попытался отправить на небеса. К тому же Артура волновал и вопрос этики, ему очень хотелось увидеть лицо человека, который мог бы встретить их лобовой пулеметной очередью, но почему-то стрелял в спину.
С обочины дороги было невозможно рассмотреть пулеметчика, стрелявшего им в спину, он находился за выдававшимся вперед кустарником. К этому времени Артур и Алексей немного успокоились, они вспомнили о том, что на них сейчас была одета форма немецких солдат, и поняли, что по ним могли стрелять и красноармейцы. А входить в боевое соприсновение с этими ребятами им было бы не с руки. Но в этот момент на дороге послышались приближающиеся к ним, чьи-то цокающие голоса. Вскоре из-за кустарника дороги показались два человека, но они не были красноармейцами, на их плечах были кургузые пиджачки и мятые брюки, столь любимые местными борцами за белорусскую свободу. Что обоим сержантам напомнило о том, что эти области Белоруссии были присоединены к советской Белоруссии всего два года над. Один из молодчиков на плече нес ДПМ, а второй в руках тащил немецкий карабин. Сержант Алексей Карпухин вскинул свою снайперскую винтовку к плечу, тут же прогремели слитно два выстрела и местные борцы за свободу легли на мостовую брусчатку, широко раскинув руки.
Никаких документов и никакого другого оружия на этих молодчиках не было, Артур за ноги оттащил их в кустарник, там и бросил. Затем он вернулся к мотоциклу, к турели коляски которого Алексей Карпухин пытался приспособить РПД. Но советское оружие категорически отказывалось крепиться к немецкой турели, поэтому Алеха снова принялся бубнить о немецком МГ-34, теперь уже сам, приспосабливаясь к тому, чтобы с немецкой коляски вести огонь из советского пулемета.
Когда они подъезжали к Кобрину, то по дороге Брест - Минск уже сплошным потоком двигались немецкие войска. Опять-таки никто из немецких офицеров не обращал ни малейшего внимания на пару военнослужащих радиотехнических войск связи, которые ехали в общем потоке войск на трофейном мотоцикле и с трофейным советским пулеметом. Пару раз к обер-фельдфебелю Отто Вальтеру подходили пехотные офицеры и пытались у него купить эту интересную трофейную игрушку - ручной пулемет Дегтярева. Первоначально обер-фельдфебель им отказывал, чем вызывал у офицеров явное неудовольствие.
Но, когда обер-фельдфебель Вальтер начал предлагать офицерам поменять советский пулемет, хотя бы на старенький, МГ-34, то те уже не соглашались. РПГ они хотели приобрести лично для самих себя, а поменяться пулеметами, это уже было совершенно другим делом. МГ-34 же принадлежали вермахту, а значит государству, немецкие офицеры пока еще не научились свое частное путать с государственной собственностью, но они уже не обижались на обер-фельдфебеля за искусно прикрытый отказ.
За городом Березой Артур и Алексей продемонстрировали свое техническое умение по настройке работы ретранслятора штаба 221-й охранной дивизии вермахта, чьи полки в этот момент двигались по дороге Брест - Минск, особенно хорошо поработал обер-ефрейтор Зигфрид Грабе. Внезапно в штабе этой дивизии вышел из строя ретранслятор радиоканалов связи, а командиру дивизии, генерал-лейтенанту Пфлюгбайлю, срочно потребовалось связаться с командующим 2-й танковой армии с генерал-полковником Рудольфом Шмидтом. Сколько времени дивизионные связисты не бились с ремонтом этого ретранслятора, ничего хорошего у них не получалось.
Тогда генерал-лейтенант Пфлюгбайль вспомнил о том, пару часов назад что неподалеку от штаба дивизии он видел двух связистов радиотехнической службы, ехавших на трофейном мотоцикле и с трофейным пулеметом. Он вызвал командира разведбатальона своей дивизии и ему приказал, срочно разыскать и доставить в штаб дивизии связистов на трофейном мотоцикле. Через десять минут обер-ефрейтор Грабе уже разбирал ретранслятор в поисках дефекта. Ему пришлось действительно повозиться с этим ретранслятором, так как дефектом оказался антенный вход, только его полная замена позволила ретранслятору снова заработать, а генерал-лейтенанту Пфлюгбайлю переговорить с генерал-полковником Рудольфом Шмидтом.
Генерал-лейтенант Пфлюгбайль просто так из своего штаба чужих связистов не отпустил. Во-первых, он написал благодарственное письмо их командиру роты, а во-вторых, обоих связистов наградил "почетной пристежкой пехотинца", которая хотя и была поощрительной, но первой немецкой наградой обер-фельдфебеля Отто Вальтера и обер-ефрейтора Зигфрида Грабе.
Когда обер-фельдфебель Отто Вальтер и обер-ефрейтор Зигфрид Грабе 20-го мая 1942 года приблизились к знаменитым Барановичам, где в годы 1-й Мировой войны располагалась Ставка Верховного командования Российской Империи, то еще в пригороде они от военнопленных красноармейцев услышали о том, что сегодня немецкие войска вошли в Минск. У парней моментально исчез всякий энтузиазм и желание ближе познакомиться с Барановичами.
Моментально их дальнейшая поездка по маршруту Брест - Минск потеряла всякий смысл и цель, им больше было незачем теперь стремиться и в Барановичи, который тоже в этот день склонил свою голову перед немецкими оккупантами. Они не поехали и в село, располагавшееся неподалеку от дороги, всего в каких-то пяти километрах от дороги. А ночевать парни расположились в скирдах скошенного сена, разбросанных на небольшом поле вблизи дороги.
Где-то в районе трех часов ночь эта ночная тьма внезапно озарилась вспышками артиллерийских залпов батареи из четырех 76-миллимиметровых орудий. Когда Артур и Алексей протерли глаза, то увидели эту артиллеристскую батарею, которая располагалась всего в пятистах шагах от их скирды, в которой они спали. А орудия батареи вели прицельный огонь по селу, в котором и расположились на ночь два полка 221-й охранной дивизии генерал-лейтенанта Пфлюгбайля. Затем в районе села послышались крики "ур-ра-а" и частая винтовочная стрельба.
Утром сержанты увидели четыре орудия без замков, а также около десяти снарядных ящика без единого снаряда в этих ящиках.
Таким образом, сержанты Артур Любимов и Алексей Карпухин на собственной шкуре вначале почувствовали и только потом узнали о существовании двухуровневого движения войск на Восток.
2
Принимая во внимание тот факт, что в случае раскрытия их истинных личностей любой из воюющих сторон, немцами ли или красноармейцами, они получат один и тот же приговор - расстрел на месте. Артур Любимов и Алексей Карпухин, как только узнали о том, что Минск захватили немцы, тут же съехали с основной магистрали Брест - Минск - Смоленск - Москва и начали передвигаться на Восток белорусскими проселочными дорогами и полным бездорожьем. И намеревались они это делать до тех пор, пока мотоциклом можно было бы еще пользоваться. До этих же пор они намеревались также оставаться в форме немецких связистов.
Мотоцикл давал им возможность относительно быстро продвигаться на Восток. Вот тогда-то Артур и Алексей оценили высокие качества и высокую проходимость тяжелого боевого советского мотоцикла К72. В течение недели между 20-м - 27 го мая 1942 года особо сильных дождей в Белоруссии не было, дороги были хорошо подсохшими и проходимыми. Но в белорусских лесах всегда можно было встретить дороги, которые оставались непроходимыми даже в самое засушливое время года. А иногда, чтобы обойти какую-либо деревеньку, уже занятую немцами, не воспользовавшись той или иной дорогой, означало, что нужно было бы делать стокилометровый крюк. Вот и приходилось им обоим корячиться, вытаскивая этот мотоцикл из очередной болотной трясины или совершенно размытой каким-либо потоком дороги. Но следует честно признать, что К72 большей частью самостоятельно справлялся с дорогой и позволял проезжать на Восток от 10 до 30 километров в день. Правда, к сожалению, эта дорога не всегда была прямолинейной, иногда приходилось уходить на двадцать - тридцать километров в сторону от дороги, чтобы затем, вернувшись на нее, продвинуться еще на два километра вперед.
Через три дня такого путешествия, Артур Любимов посмотрел на своего напарника и понял, что немецкое время их жизни снова подошло к концу, в бензобаке мотоцикла закончился бензин.
Чтобы дальше пробираться на Восток им следовало бы лучше снова превратиться в красноармейцев. Да и внешне выглядеть они стали так, как должен был выглядеть простой красноармеец, выбирающийся из окружения. Волосы на их головах неприлично отросли и превратились в деревенские лохмы, через могучую щетину на щеках и подбородке не было видно никакой кожи. Да, и к тому же немецкая форма на парнях сильно поизносилась, во многих местах она было порвана и истреплена до крайности. Теперь ни один человек, посмотрев на них, не признает в них представителей арийской нации. Артур мысленно и высказал все это своему другу и напарнику Алексею Карпухину. Тот в ответ посмотрел на Артура Любимова, чему-то улыбнулся, и полез на дно коляски за сидором, в котором была упрятана их красноармейская форма.
Через пятнадцать минут красноармейская форма снова была на их плечах и сидела на них так, словно стала их второй кожей. Правда, в плечах и в груди она уже немного им жала, но на бедрах имелась слабина, а вот башмаки с обмотками Артур и Алексей решили не одевать, немецкие сапоги в белорусских лесах оказались более комфортными и удобными, чем красноармейские башмаки в белорусских лесах. На поясных ремнях им пришлось просверлить две дополнительные дырочки, чтобы красноармейские галифе не сваливались по ходу движения. Только свои немецкие документы, почетную пристежку немецкого пехотинца и письмо командира 221-й охранной дивизии с благодарностью, они убрали в свой сидор на самое дно, подальше от чужих и любопытных глаз, в вдруг они когда-нибудь пригодятся.
Загнав ставший родным домом мотоцикл поглубже в кусты, сержант Артур Любимов взял на плечо обе винтовки СВТ40 и по обочине проселочной дороги направился на Восток. Вслед за ним поспешил сержант Алексей Карпухин с ДПМ на правом плече, готовый в любимую секунду поддержать огнем своего боевого товарища. В этот момент они оба и одновременно подумали о том, насколько это было удобно им мысленно переговариваться. Каждый из них знал и видел все то, что видели глаза товарища, не шевеля губами, они могли передать друг другу любую информацию, а мысленное сканирование позволяло им видеть, что происходит в круг них.
Следующую деревню, а в ней были немцы, они обошли далеко стороной, лесом. Сельчане сами придумали, как предупреждать своих красноармейцев окруженцев о том, что немцы находятся в деревне. На высоких шестах они вывешивали, якобы, для просушки только что постиранное постельное белье. Во многих случаях это предупреждение срабатывало, но бывало и такое, что доведенные до крайности и полностью истощенные красноармейцы заходили в деревни, с вывешенным для просушки бельем, за продуктами.
Во всяком случае, Артур и Алексей стояли на околице такой деревни и наблюдали за тем, как немецкая рота неторопливо разворачивалась, чтобы взять в окружение и прикончить группу красноармейцев на ее западной стороне. Эта группа вышла из леса и почему-то сразу же отправилась в деревушку без предварительной разведки, не обращая ни малейшего внимания на шесты с постельным бельем, отлично видимые с любых сторон деревни. Сейчас два немецких пулемета вели отсекающий огонь по группе, но позволяя красноармейцам от земли отрывать головы и вернуться в лес. Два отделения немцев с обеих сторон продвигались к лесу, чтобы там, у леса объединиться и окружить этих несчастных парней.
Ситуация с этими восемью красноармейцами была таковой, что, если они не вмешаются, то через двадцать минут с ними будет полностью покончено, два из них уже были ранены, а один убит. Оба сержанта тут же разошлись, Карпухин отправился к холму, откуда он мог бы вести прицельный и эффективный огонь из пулемета Дегтярева по ближайшему вражескому отделению, не позволяя ему соединиться со вторым отделением. Любимову же была нужна более высокая огневая точку, с которой он мог бы вести снайперский огонь по обоим немецким отделениям и по самой деревни. Под такую позицию можно было бы использовать крышу подсобного сарая, почему-то построенного в какой-то сотне от них метров.
Бегом Артур пробежал это расстояние и с большим трудом взобрался на крышу сарая, которой, как таковой уже не было, а осталась пара бревен, с который, лежа, можно было бы стрелять. Но, когда Артур выглянул за перекат крыши, то от удовольствия даже поцокал языком, перед ним открылась полная панорама боя. Алеха Карпухин сообщил, что готов открыть огонь. Артур тут же мысленно подтвердил и свою готовность к открытию огня.
Первая пулеметная очередь ДПМ пришлась по ближайшему вражескому отделению и свалила на землю четыре немецких солдата. Отделение моментально прекратило движение к лесу, его бойцы попадали на земли и начали осматриваться в поисках расположения огневой пулеметной точки, откуда по нему открыли огонь. В этой неразберихи пулеметных очередей никто не слышал практически бесшумных выстрелов снайперской винтовки СВТ40 Артура Любимова. Но с ближайшей вражеской пулеметной точкой было покончено, стрелок и второй номер которой были убиты, а МГ-42 задрал свое дуло к небу. А Артур, остававшимися в обойме винтовки двумя патронами, покончил с командиром дальнего вражеского отделения. Когда последние патроны обоймы его винтовки достигли цели. То Артур, чтобы не терять времени, взял СВТ40 Карпухина и в одно мгновение обстрелял второй немецкий пулемет.
На долю секунды над полем боя установилась тишина, в которую красноармейцы, подхватив своих убитых и раненых, вскочили на ноги и побежали к лесу. Артур перезарядил обе винтовки, а Карпухин десять патронов, остававшихся в круглом магазине пулемета, выпустил в сторону движения, начавшегося в деревне. Затем Алексей, не торопясь, перезарядил пулемет вторым диском, поднялся на ноги и пошел вслед за красноармейцами, в любую секунду готовый открыть огонь по начавшим преследовать их немцам. Но командир немецкой роты оказался настоящим воякой, он не бросил своих солдат на лобовой пулеметный огонь противника, а приказал своему минометному взводу открыть огонь. Красноармейцы и Карпухин только тяжело подходили к опушке леса, как чуть ли не за их спинами вспыхнули малыми разрывами четыре минометные мины.
Понимая, что следующий залп придется прямо по его новым товарищам, Артур задержался на крыше сарая и десятью патронами обстрелял позиции минометного взвода, чем вызвал временную задержку в его залповом огне, но раскрыл свою позицию. По нему тут же открыли огонь два вражеских пулемета, на него перенес огонь минометный взвод. Артур собственными глазами увидел, как вражеская пуля попала в магазинную коробку, искорежив и приведя в негодность его любимую снайперскую винтовку СВТ40. Он уже падал с бревен на пол сарая, как пулеметная пуля прошила его левое предплечье, вызвав мгновенное онемение всей его руки. На карачках он выбрался из сарая и где ползком, а где быстрыми перебежками и прыжками помчался к спасительному лесу.
Получилось так, что бежать Артуру Любимову пришлось, мимо ближайшей к ним вражеской пулеметной точки с МГ-42, дуло которого торчало к небу. Он даже слегка изменил маршрут своего бега, чтобы пробежать мимо этого пулемета. Не останавливаясь, Артур правой рукой ухватил снаряженный к открытию огня десятикилограммовый пулемет и вместе с ним продолжил бег к лесу. Бежать с пулеметом было неудобно, но Артуру Любимову повезло, вскоре он скрылся в прохладном лесном полумраке. Он сразу же остановился, сквозь листву кустарников и деревьев понаблюдая за деревней. Там прекратилась стрельба, никто не собирался его преследовать. Артур, забросил пулемет на правое плечо, развернулся и побрел в лесную глубь, надеясь вскоре встретить спасенных красноармейцев и своего друга сержанта Алексея Карпухина.
Но вокруг не было живой души, а сержант Любимов чувствовал, как кровью все более и более намокает рукав его гимнастерки и с каждым шагом ему становилось все труднее и труднее переставлять ноги. Вскоре сержант Любимов почувствовал, что не в силах сделать и шага, он свалился под какой-то куст и закрыл глаза. Артур так и не понял, то ли он спал, то ли находился без сознания и сколько времени все это наваждение продолжалось. Когда он снова начал себя осознавать, то в лесу уже собрались густые сумерки, тогда Артур решил остаться на прежнем месте и заняться своей раной. С большим трудом ему удалось надорвать рукав гимнастерки, открыв поле раны, он тут же убедился в том, что получил сквозное ранение, кость плеча была не задета. Чуть выше раны имеющимся жгутом, перекрыл истечение крови. Затем по происшествие времени, когда кровь совсем перестала сочиться, он снял жгут и все поле раны залил зеленкой и, накрыв чистым лоскутом материи, кое-как ее перебинтовал.
3
Ночью Артуру Любимову приснилось, что он находится в госпитале, медперсонал которого занимается лечением его огнестрельной раны на левом предплечье. Причем все врачи в голос говорили о том, что какой сержант умница, что он вовремя проанестезировал рану и не допустил ее заражения. Что денька через два-три рана затянется и боли в предплечье пройдут, а его рука будет, как новенькая.
Утром Артур снова осмотрел рану, ее внешний вид не вызвал у него каких-либо опасений по поводу ее состояния. Жалко было лишь только то, что зеленки у сержанта больше не было, а то он еще раз продезинфицировал бы ее поверхность. Боль в ране еще ощущались, но она уже не была лихорадочной или дергающей.
Сержант Артур Любимов проснулся голодным человеком, но есть ему было нечего, после боя с немцами и во время бегства из деревни, он потерял свой сидор со всеми продуктами питания.
Поднявшись на ноги, Артур внимательно осмотрел свой трофей и остался доволен техническим состоянием МГ-42. На пулемете не было ни пятнышка ржавчины, грязи или какого-либо другого технического повреждения. Сейчас у него была одна только заправочная лента к пулемету в пятьдесят патронов. Этого, разумеется, было бы мало для настоящего боя, но большего количества патронов сейчас он был бы не в силах нести. Прежде чем отправляться в путь, Артуру Любимову предстояло решить, куда же ему все-таки направляться. Одним словом, прежде ему предстояло решить простейшую дилемму, продолжать ли самому, но уже в единственном числе, двигаться на Восток или же попытаться разыскать, куда это подевался Алексей Карпухин со спасенными ими красноармейцами. За это время Леха должен был бы, наверняка, попытаться с ним связаться на ментальном уровне, но до настоящего момента никаких таких вызовов не было. Что в свою очередь могло бы означать, что и сержант Карпухин, вероятно, сейчас находится в беде и ему нужна помощь. Поэтому Артур решил, по крайней мере, попытаться его разыскать.
Будучи уже полностью собранным для продолжения пути, сержант Артур Любимов решил еще раз мысленно просканировать окружающую местность. Он очень удивился тому, что проведенное сканирование сразу же выявило наличие какой-то группы людей, в шесть человек, в полутора километрах на Запад. Не желая ломать голову над тем, почему это группа оказалась на Западе, а не, как должна была быть, на Востоке, Артур Любимов тут же полез в лесные дебри в направлении месторасположения этой группы. Примерно, через сорок минут хождения по лесу Артур, прикрываясь стволами деревьев, уже стоял и наблюдал за тем, как вокруг малюсенького костерка завтракают шесть человек, четверо из которых были в форме рядовых красноармейцев, один сержант и один - лейтенант. Причем, эта группа не имела никакого боевого охранения.
Алексей Карпухин выглядел несколько странным и словно побитым человеком, он сидел на пеньке и механически пережевывал пищу, даже не посматривая по сторонам. Сидел, сгорбившись над котелком, и механическими движениями рук подносил еду ко рту, что было совершенно не похоже и не свойственно Алексею. Сержант Карпухин обычно был чрезвычайно живым и непоседливым человеком, из него так и сыпались шуточки и прибауточки. Он всему успевал уделять свое внимание и везде сунуть свой любопытный нос, но сейчас он совершенно не был похож на самого себя.
Сержант Артур Любимов не удержался и послал другу мыслеобраз, в котором он поинтересовался, что же произошло после боя, почему группа его не дождалась. С большим трудом он разобрал ответ своего друга, в котором все было непонятно, что он говорил, и как это он выражал свою мысль. Впервые Артур Любимов услышал сплошную мысленную кашу о том, что ему хотел рассказать сержант Алексей Карпухин. По его мыслям, как только группа углубилась в лес, то красноармейцы его оглоушили прикладом винтовки, отобрали пулемет и с тех пор держат на положении пленного. Только пять минут назад с головы Карпухина сняли мешок с прорезями для глаз и на время развязали руки, чтобы он мог поесть. Поэтому сейчас плохо соображает и не понимает, где находится и что с ним происходит.
Человек в форме лейтенанта РККА, видимо, что-то почувствовал или заметил, что в данный момент с Карпухиным что происходит. Он схватил толстую палку, валявшуюся у его кирзовых сапог, и ею сильно размахнулся, желая, видимо, ударить по голове сержанта Алексея Карпухина. С пулеметом наперевес Артур Любимов выступил из-за кустов и, наставив ствол пулемета МГ-42 на лейтенанта, спокойным голосом произнес:
- Малейшее движение и ты труп!
От величайшего испуга у лейтенанта раскрылся рот, он сразу же стал похож на ребенка, которому мама предлагает кашку геркулес на завтрак, а он отказывается слушаться маму,!
Артур мысленно попросил Алешку, чтобы тот забрал свой РПГ и помог бы ему разобраться в этом запутанном деле. Четверо же красноармейцев не обратили внимания на разгорающийся на их глазах конфликт, а продолжали сидеть на своих местах и жадно поглощать перловую кашу. Дождавшись, когда Алексей Карпухин заберет свой пулемет и вернется на место с пулеметом наизготовку, Артур Любимов обратился к лейтенанту с несколькими вопросами, которые задал нормальным голосом, ни разу не повысив его до крика.
- Товарищ лейтенант, не могли бы вы мне объяснить, что происходит, почему вы себя так ведете? Почему меня раненого бросили на поле боя, почему, оглоушив, отобрали оружие у моего товарища, с которым мы вас спасли, практически вытащили из лап немцев?! Почему раненого и двух убитых своих красноармейцев бросили на поле боя?
- А кто вы такой, чтобы задавать мне какие-либо вопросы?
Тут же лейтенант переспросил Артура Любимова, но, видимо, быстро сообразил, что на войне всегда прав тот человек, который имеет пулемет в руках, а не наган в кобуре. Через мгновение лейтенант снова заговорил, но по всему чувствовалось, что он находился на грани истерики и психологического срыва и в своем повествовании иногда рассказывал то, что другим не следовало бы знать, отвечая на поставленные Артуром вопросы.
- Николаев, Николай Николаевич, лейтенант НКВД, конвойные войска. Последние два до войны служил в центральной тюрьме Минска, отвечал за конвоирование арестованных предателей родины на участке Минск - Москва. На пятый день войны по личному приказу наркома НКВД Белоруссии должен был отконвоировать в Москву одного из руководителей белоэмигрантской организации. Но в пути поезд разбомбили немецкие бомбардировщики, арестованный погиб при бомбежке и с того времени конвой в составе десяти красноармейцев пробирался в Москва. Но два дня назад они нарвались на немецкие танки, в бою была потеряна половину бойцов конвоя. А вчера совершенно по-глупому поперся в деревню, уже занятую немцами.
- Что вы собираетесь делать дальше?
- Идти на Восток, пока не встречу свои войска.
Из слов лейтенанта НКВД Николаева сержанту Артуру Любимову многое сейчас становилось понятным и ясным в поведении этого нестроевого командира, который никогда не водил бойцов в атаку на противника. Правда, одно обстоятельство для Артура, по-прежнему, оставалось непонятным, это изуверская жестокость, проявленная по отношению к сержанту Карпухину. Но Алексей, слушая рассказ лейтенанта НКВД о своих приключениях в окружении, внутренне его уже простил за эту жестокость.
Когда Артур Любимов представился и предложил лейтенанту Николаеву вместе следовать к фронту, то тот практически мгновенно согласился на включение обоих сержантов Любимова и Карпухина в свою группу. Артуру только не совсем понравился тот злобный блеск, который вдруг сверкнул в глазах лейтенанта, когда тот соглашался на их включение в группу, поэтому и решил во всем держать ухо востро и особо ему не доверять в тактических вопросах действия группы.
И Артур оказался в какой-то мере прав, их группа пошла к фронту практически на глазах у немцев. Вероятно, лейтенант Николаев был горожанином и совершенно не любил леса или не умел в нем ориентироваться, поэтому его группа никогда не углублялась в лес более чем на полкилометра. Как затравленный зверь, он шарахался от других таких же групп окруженцев. Если в первый день совместного продвижения к фронту по ним ни разу не стреляли, то второй и третий день такого своего лесного путешествия немцы по ним только и стреляли. Слава богу, что немецким тыловым частям снайпер по штату не положен, а то бы тот их в минуту всех бы положил. Идя самым последним в короткой цепочке лейтенантской группы, Артур Любимов хорошо видел, что им везло, противнику было просто лень всерьез заниматься их малочисленной группой. Но, чтобы эта группа не натворила каких-либо дел, немцы особо не подпускали ее близко к себе, держа ее на расстоянии пулеметного выстрела.
Но однажды Артур не уследил, под вечер второго дня совместного перехода к фронту лейтенант НКВД Николаев завел группу в широкую лесополосу, по одной стороне которой проходила дорога, по которой двигалась немецкая бронеколонна. А по другую сторону дороги находилось большое сельское поселение в несколько сот дворов, причем в нем немцы уже расположились на ночлег. В этой ситуации следовало бы хорошенько замаскироваться в лесополосе и, дождавшись ночи, покинуть опасное место, а на деле получилось что-то непонятное.
По непонятной причине лейтенант Николаев, не предупредив сержантов о своем намерении, с четырьмя своими красноармейцами отправился искать укрытия в населенном пункте. В результате в первом же крестьянском дворе он нарвался на компанию немцев, которые немедленно открыли огонь и убили одного из красноармейцев. Лейтенант Николаев с тремя оставшимися в живых красноармейцами бросился обратно в лесополосу, под защиту своих пулеметов, как несколько позже заявил он сам. Постреляв немного, немцы из этого поселка вскоре перестали вести огонь и замолкли. Но по лесополосе открыла огонь вражеская бронеколонна. Огонь в целом не носил организованного характера и вскоре тоже прекратился, но был убит еще один красноармеец. В результате простой лейтенантской глупости погибли два человека за один вечер.
Артур решил, открыто не высказываться по этому поводу, а немного попридержать язык и посмотреть, как дела будут дальше разворачиваться. В последние три дня, которые он воевал под командованием лейтенанта Николаева, получились какими-то странно-непонятными. Казалось бы, с лейтенантом имеется взаимопонимание, но когда происходит какое-либо событие, то оно развивалось таким образом, что Артуру приходилось только удивляться тому, что вытворял Николаев. Ну, скажем, почему лейтенант с бойцам, ведь немцы его еще в тот момент даже не обнаружили, побежал в поселок. Да и к тому же, если бы по приказу лейтенанта Николаева они открыли ответный огонь, то немцы их бы запросто уничтожили. Но, залезая в лейтенантское сознание, Артур Любимов каждый раз хорошо видел, что Николаев страшно боится и ненавидит немцев.
В общем, с этим вопросом следовало бы хорошенько разобраться, а для этого надо было бы найти свободное время, вместе попить чайку и разговорить лейтенанта. Но получилось так, что эта ночь стала последней их ночью пребывания в окружении. Под самое утро они совершенно случайно наткнулись на группу дивизионной разведки 747-го полка 172-й стрелковой дивизии.
Наиболее мощным автоматическим оружием стрелковых подразделений Красной Армии был ручной пулемет, созданный конструктором В. А. Дегтяревым в 1926 г. По своим боевым качествам пулемет превосходил аналогичные зарубежные образцы, в частности - немецкий пулемет MG-13. Его живучесть была доведена до 75000-100000 выстрелов, в то время как нормальной для ручного пулемета считалась живучесть в 10000 выстрелов.
Кобрин -- город в Брестской области Белоруссии, административный центр Кобринского района. Четвёртый по количеству населения город в области (уступает Бресту, Барановичам и Пинску). В 2009 году население города составило 51 166 человек.
Берёза -- город на Полесье на реке Ясельде. Административный центр Берёзовского района Брестской области Белоруссии. В 2010 году население составило 29 400 человек.