Видимо, Киев очень рассердился на капитана НКВД Артура Любимова, когда он так неожиданно, бросив свою любимую, покинул город! Уже на первом блокпосту Харьковского шоссе один немецкий унтерштурмфюрер СС Донцигер, командир блокпоста, придрался и к мотоциклам, и к оружию бойцов взвода гауптмана Франца Ферейна и их задержал. Унтерштурмфюрер СС Донцигер смотрел в глаза гауптмана Ферейна и строго ему указывал на не соответствие уставу транспортных средств и оружия его фельджандармов. Донцигер хватался за полевой телефон и звонил в штаб какой-то дивизии, пытаясь прояснить это нарушение устава, но, видимо, и в этом штабе этот педант устава кого-то успел достать, там не отвечали на его вопрос и бросали трубку.
Ситуация постепенно накалялась, два командира вежливо обменивались мнением, но каждый из них уже был готов вытащить личное оружие и хладнокровно прикончить своего визави. Но дело происходило на глазах у подразделений вермахта, двигавшихся колоннами и отдельными транспортными единицами по Харьковскому шоссе. На разворачивающуюся склоку на блокпосте командиры этих частей, разумеется, обращали внимание, но влезать в спор с унтерштурмфюрером СС никто, разумеется, не собирался, да и не хотел. Гауптман Ферейн уже давно бы перерезал горло, в прямом смысле понимания слова, разумеется, этому молокососу унтерштурмфюреру СС Донцигеру, но не мог этого сделать на глазах тысяч солдат и командиров вермахта. Одним словом, даже Донцигер понимал, что происходит непонятная глупость, но остановиться и прекратить этот скандал почему-то был не в силах.
В связи с приближающейся ночью небольшой эсэсовский патруль, пять стрелков эсэсовцев во главе со гауптштурмфюрером СС Грабе на трех мотоциклах с колясками, остановился неподалеку, видимо, они тоже собирались устроить на ночной постой. Все это действие происходило в небольшом ельничке на обочине шоссе сразу же за поворотом шоссе от этого блокпоста с его скандальным командиром. Эсэсовцы из близлежащего ручейка набрали в котелки воду, соорудили костер и его разожгли. На рогатине над костром эти парни вывесили большой чайник и с, расстелив на землю какую-то тряпку, стали на скорую руку готовить ужин.
Во времена начала войны подразделения вермахта находились в постоянном движении, привычными стали явлениями, когда малые мобильные группки солдат во главе с унтер-офицерами ужинали и ночевали на лоне природы в отдалении от своих частей. Поэтому никто из немецких солдат и командиров, чьи подразделения сейчас передвигались по Харьковскому шоссе, не обращал ни малейшего внимания на то, что небольшая группа эсэсовцев остановилась и на обочине шоссе и готовит себе ужин в небольшом ельничке. Тем более что эту группу возглавлял командир в чине гауптштурмфюрера СС. Пока его собратья готовили ужин, офицер СС задумчиво бродил взад и вперед по небольшой поляне, скрытой от дороги ельничком, видимо, этот эсесовец совершал вечерний моцион перед ужином, нагуливая свой аппетит.
Артур Любимов, он же гауптштурмфюрера СС Зигфрид Грабе, был серьезно обеспокоен тем обстоятельством, что в данный момент происходило на блокпосте за поворотом дороги, почему были задержаны его товарищи. Ведь, до момента появления на шоссе фельджандармов гауптмана Ферейна, на мотоциклах украинского производства и вооруженных винтовками СВТ38 и СВТ 40, унтерштурмфюрер СС Донцигер ни на кого не обращал своего просвещенного внимания, никого не останавливал и ни с кем не вел беседы на тему соблюдения уставных норм. Во время военных действий всякое могло произойти, тем более, что командиры и офицеры воющих сторон особо не соблюдали догм уставов.
Сейчас, установив мысленный двусторонний канал связи с Жорой Бове, Артур Любимов прислушивался к все еще продолжающейся перепалке между двумя командирами. У Жоры же был не такой простой характер, чтобы сразу же принимать на веру и тут же успокаиваться по поводу первого же заявления противной стороны. Не обращая внимания на то, что разговаривает с командиром СС, гауптман Ферейн требовал разумного обоснования своей и своих жандармов задержки, тем более что они были представителями военной полиции. А унтерштурмфюрер СС Донцигер крутил хвостом, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы из своих рук не выпустить эту подозрительную группу фельджандармов.
В какой-то момент Любимов вдруг сообразил, что пока еще по неизвестной причине унтерштурмфюрер СС Донцигер совершенно сознательно задерживает фельджандармов гауптмана Франца Ферейна на своем блокпосту. Но этот командир СС не желает этого открыто заявить, вот он и придумывает различные придирки. Ведь, если внимательно присмотреться к происходящему, то тогда получается полнейшая несуразица, военная полиция воинской части войск СС задерживает подразделение военной полиции воинской части вермахта. И очень похоже на то, что унтерштурмфюрер СС Донцигер ждет и не дождется темноты, которая должна опуститься на землю через каких-то два часа.
В этот момент на шоссе остановилась большая колонна бронетранспортеров, бронеавтомобилей и грузовиков, кузова которых были плотно забиты гренадерами моторизованных войск. Из батальонного кюбельвагена вышел подтянутый майор и направился навстречу гауптштурмфюреру Зигфриду Грабе, не доходя до него пары шагов, он небрежно по-армейски козырнул и представился.
- Позвольте представиться, майор Дитер фон Клоффенбах, командир моторизованного батальона 50-го полка 3-ей пехотной дивизии. Господин гауптштурмфюрер СС, вы не будете возражать, если мой батальон расположиться на ночь неподалеку от вашего бивака. Из-за задержки в комендатуре Киева мы не успеваем вовремя прибыть в Пирятин и там расположиться на ночь. А я, как понимаю, сегодня будет замечательная теплая ночь, мы вдвоем сможем неплохо поужинать на свежем воздухе.
- Ну, что вы, господин майор, какие могут быть возражения по этому поводу и по поводу остановки вашего батальона на ночь. В свою очередь позвольте мне представиться, гауптштурмфюрер СС Зигфрид Грабе. Сам я родом из семьи инженера из Франкфурта на Майне. Здесь выполняю небольшие поручения своего группенфюрера. Немного скучновато все свое время постоянно проводить со своими простыми товарищами по борьбе. Ну, а чем с ними можно поговорить на досуге, ведь, кроме войны они ничего не знают. Так, что я с удовольствием приму приглашение с вами поужинать.
- Тогда до встречи, господин гауптштурмфюрер! Я пришлю своего ординарца, он вас проводит ко мне.
Снова козырнув, майор фон Клоффенбах красиво и четко развернулся на каблуках, начищенных до глянца сапог, отправился в расположение своего батальона. А там уже развернулась обычная проверка по наличию рядового состава, ротному размещению. Развернулась батальонная походная кухня, которая занялась готовкой горячего ужина. Вся эта работа исполнялась с чисто немецкой педантичностью, каждый гренадер батальона был занят выполнением своего определенного дела.
Подумав еще немного, Артур Любимов связался с Жорой Бове и ему сказал:
- С этим придурковатым унтерштурмфюрером СС Донцигером нам нужно будет разобраться сегодня ночью, лучшим выходом из положения будет, если ты с ним покончишь. Он что-то знает и сейчас пытается тебя и твоих людей задержать до наступления вечерней темноты. Что может произойти этой ночью - не понятно, но он ждет ее наступления. Ты же продолжай отстаивать свое мнение по отношению того, что он задержал тебя незаконно. Одновременно постарайся сделать вид, что тоже чего-то ожидаешь. Заставь эсэсовца поволноваться, он тогда, может быть, совершит ошибку и раскроется. В любом случае, заставь унтерштурмфюрера сильно поволноваться, чтобы он не был готов к тому, что на его блокпост нападут сегодня ночью!
Где- то в районе девяти часов вечера появился ординарец майора фон Клоффенбаха и господина гауптштурмфюрера СС Зигфрида Грабе от имени майора пригласил на ужин. Своим внешним видом этот ефрейтор вермахта больше походил на дворецкого, а не на солдата. Он шел и развлекал господина Грабе старыми немецкими шутками анекдотами, которые имели очень длинные бороды, чуть ли не с первой мировой войны. Существовала полная вероятность и того, что эти анекдоты рассказывали друг другу гренадеры времен Великого Фридриха. Но Зигфрид Грабе вежливо посмеивался и этим анекдотам. Солдат-дворецкий сопроводил гауптштурмфюрера СС до уединенной полянки в ельничке.
Ужин получился замечательным, французские деликатесы и вина немало этому поспособствовали. К тому же им никто не мешал, за время ужина к майору фон Клоффенбаху не подошел ни один из его командиров, видимо, у него был замечательный и способный заместитель, который и решал все оперативные вопросы. Только время от времени появлялся ординарец, и то в основном для того, чтобы поменять тарелки, салфетки или принести новые приборы.
Майор фон Клоффенбах оказался весьма информированным человеком. Он в деталях рассказал о том, как немцы брали Киев, какие войска и генералы принимали участие в этой операции. Он также в малейших деталях рассказал о том, какие ошибки допустило руководство Юго-Западного фронта и как оно погибло под Дрюковщиной. После разговоров о войне оба командира заговорили о том, как они скучают по женам и родным домам. Гауптштурмфюреру СС Зигфриду Грабе хватило ума не расслабляться на эту тему и сказать о том, что пока он молод и не женат. Фон Клоффенбах тут же взял с него слово, что он непременно посетить имение фон Клоффенбахов под Кобленцем.
Ужин завершился через час с небольшим, когда небо над головой начало стремительно темнеть. Пришедший дворецкий вежливо напомнил майору фон Клоффенбаху о том, что настала пора отправляться в постель. Обе стороны, обменявшись адресами, расстались чрезвычайно довольные встречей и ужином.
- 2 -
Едва Артур Любимов, гауптштурмфюрер СС Зигфрид Грабе, успел дойти до своего бивака, как с ним мысленно связался гауптман Франц Ферейн, капитан Жора Бове, и сообщил, что с унтерштурмфюрером СС Донцигером происходят непонятные вещи. Он внезапно обеими руками схватился за область сердца, произнес непонятные слова и скрылся в землянке, где находился гарнизон блокпоста. Артур, действуя на одном только наитии, приказал сержанту Когтеву, унтер-фельдфебелю Клаусу, взять трех бойцов, одного оставить для охраны бивака, и срочно бежать вслед за ним к блокпосту. Уже через секунду Артур услышал звук бегущих вслед за ним шагов четырех бойцов.
А капитан Жора Бове с какой-то надрывающейся мыслью вещал о том, что из землянки появляются самые настоящие оборотни, очень похожие на волков, но не волки. В ответ Артур Любимов передал ему мыслеобраз, в котором хотел сообщить Жоре следующую идею:
- "Огнестрельное оружие в этом бою не применять, а вражеских оборотней брать в штыки и на ножи. Оборотни, это только начальная стадия разработки универсального солдата. Пальцы их рук до конца не доработаны, поэтому оборотни не способны пока держать в руках какого-либо оружия. Все, на что они способны, так это драться голыми руками. Надо их удерживать на расстоянии от себя и близко к себе не подпускать"
Когда Любимов выбежал из ельника, то оказался за спинами оборотней с блокпоста, он увидел картину рукопашного боя. Четырнадцать бойцов Жоры Бове в рукопашную сражались с какими-то волосатыми существами. Это были уже солдаты войск СС, а самые настоящие гориллы и орангутанги. Приматы заросли коричневой шерстью, их лица, руки и ноги были покрыты коричневым и слегка лоснящимся подшерстком. В среднем они были ростом в нормального человека, но чрезвычайно быстро перемещались с места на место. Они выскакивали из-за спин собратьев, нападали на бойцов капитана Бове, стараясь руками перехватить какого-либо бойца, нанести ему глубокий порез, царапину или ссадину, чтобы молниеносно снова скрыться за спинами своих собратьев, когда-то бывших эсесовцами.
Любимов сразу же догадался о том, что внезапное превращение эсесовцев в приматов все-таки сказалось на бойцах капитана Бове, они никак не могли собраться с духом и коллективным ударом штыками вырезать эту камарилью. А приматы, по всей очевидности, все еще находились на своей низшей стадии своего развития, они никак не могли неорганизованную толпу превратить в организованный строй, чтобы этим организованным строем атаковать своего противника. Со стороны было хорошо видно, что в среде приматов был один орангутанг, который, видимо, был командир среди приматов. Орангутанг всеми силами старался своих животных построить в единый строй, но его команд гориллы не понимали и к ним не прислушивались.
- Внимание всем, - мысленно скомандовал капитан Любимов, - противника атакуем организованным строем с обеих сторон. Если появиться возможность, то рыжего орангутанга взять живым. В атаку идем на счет три: раз..., два..., три ... пошли.
Объединенные усилия обеих атакующих сторон тут же дали положительный результат. Неожиданно оказавшись между двух вражеских линий, приматы как бы попали в ограниченное пространство, что немедленно сказалось на скорости их перемещения. Они теперь не успевали уходить от штыковых ударов, винтовки со штыками оборотней держали на достаточном расстоянии от бойцов. Один за другим на землю начали падать эти создания преисподней, они умирали, молча, стиснув руки на окровавленных штыках и пытаясь вырвать винтовки из рук бойцов. Только сейчас Любимов сообразил, что перед началом атаки он не потрудился сосчитать общее количество вурдалаков. Но чей-то незнакомый голос тут же прогудел у него в голове:
- Их было двадцать четыре создания!
Сейчас вурдалаков осталось пятнадцать, но в это мгновение три бойца во главе с сержантом Когтевым наискосок прорезали толпу вурдалаков. Любимов проследил за направлением их удара и понял, что его парни охотятся за рыжим орангутангом. Тому самым непонятным образом удалось сколотить вокруг себя около пяти горилл и сейчас эта группа ударами рук и ног пробивались из окружения. Сержант Когтев с бойцами встал на самом их пути, и первым же выпадом штыка отправил к праотцам одного из вурдалаков, а трое его бойцов приняли в штыки остальных оборотней. Самый молодой боец вдруг промахнулся с ударом и в тот момент, когда возвращал винтовку в исходное положение, то к нему на загривок вспрыгнул рыжий орангутанг и ловким приемом свернул его голову.
Артур Любимов рванулся было на помощь парню, но в этот момент еще два оборотня ринулись на него, желая прорвать оцепление. Молодой боец безжизненно свалился на землю, а получивший свободу орангутанг, по всей очевидности, это был унтерштурмфюрер СС Донцигер, перед тем, как скрыться в ночном лесу, вдруг остановился, а в голове Любимова сформировалась мысль:
- Сегодня ты победил, капитан Любимов! Но наша война будет еще долго продолжаться, мы обязательно еще встретимся. Тогда и посмотрим, кто из нас сильней?!
С этой мыслью вурдалак, а по жизни унтерштурмфюрер СС Донцигер, скрылся в лесной чаще.
Бой с оставшимися оборотнями продолжался еще пару минут, наловчившиеся бойцы капитана Бове быстро покончили с пятью гориллами. Взвод потерял четырех бойцов, включая молодого парня из отделения сержанта Когтева. Усталые бойцы, а многие из них к тому же имели порезы и царапины от когтей приматов, еще долго приходили в себя, восстанавливали дыхание. Но в этот момент капитан Бове сердитым голосом, он был очень недоволен тем, что так много потерял бойцов, приказал:
- Старшина Желудь срочно осмотреть поле боя, подсчитать убитых и раненных бойцов. Также внимательно осмотреть и обыскать помещение блокпоста.
Тут же прекратилось шушуканье, бойцы по подсказке старшины разделились на отдельные группы, каждая из которых занялась своим делом. Через десять минут поступила первая информация. Из всего взвода погибло четыре бойца, один получил тяжелое ранение и сам не мог стоять на ногах. Какой-то вурдалак умудрился сильно покусать его шею, с большим трудом удалось остановить кровь, но сам парень нуждался в квалифицированной медицинской помощи. Артур Любимов осмотрел рану и внутренне ужаснулся, в ране просматривались шейные позвонки, парню требовался абсолютный покой. Он своими средствами обеззаразил рану и убрал болевые ощущения. Затем создал нечто вроде воротника с жестким креплением шеи и залил рану целебным воском, который случайно обнаружили в помещении землянки блокпоста.
Остальные пять бойцов имели ссадины и порезы, которые просто залили зеленкой.
Вот тут-то старшина Желудь принес и приятную весть, за землянкой блокпоста в ельнике были обнаружены пятнадцать боевых мотоциклов "BMV R-75". Причем, все мотоциклы были с колясками и с пулеметами МГ-34. По приказу капитана Бове, бойцы его взвода быстро произвели замену своих мотоциклов "Днепр М10" на немецкие "BMV R-75", но винтовки оставили советские СВТ38 и СВТ40. В немецкой землянке старшина Желудь нашел кое-что и для капитана Любимова, в помещении он раскопал новенькую снайперскую винтовку "Gewehr 41".
Практически через двадцать минут после окончания боя с эсэсовскими оборотнями взвод капитана Бове был готов начать движение. Гарнизон блокпоста был уничтожен очень тихо, не прозвучало ни единого выстрела, и можно было бы задержаться на месте, чтобы дать бойцам отдохнуть, а завтра утром тронуться далее в путь. Но одно то, что оборотню унтерштурмфюреру СС Донцигеру удалось скрыться, ставил под большой вопрос это намерение. Ведь, этот оборотень, наверняка, где-то имеет базу. Это же в свою очередь означает, что взвод, задержавшись на этом месте, может быть атакован и блокирован.
А во-вторых, информация майора фон Клоффенбаха о предполагаемом месте гибели командования Юго-Западным фронтов была настолько значима и важна, что капитан Любимов решил проверить достоверность этой информации, побывав в селах Городище и Дрюковщине. Восемь мотоциклов "BMV R-75", работали на холостом ходу, их было практически не слышно. На малой скорости они проползли мимо расположения моторизованного батальона майора фон Клоффенбаха. Отъехав километров на пятнадцать от места расположения блокпоста, мотоциклы с бойцами снова приткнулись к обочине шоссе. Впереди предстояла дальняя дорога, было бы хорошо, чтобы бойцы все-таки отоспались. Очень скоро все спали, не спали только двое часовых, которые охраняли сон своих товарищей.
Не спал и капитан Любимов, который на карте пытался найти и отметить села и деревня, которые посещала колонна штаба Юго-Западного фронта. Он не знал и никогда не встречался с генерал полковником Кирпаносом. Встречался и разговаривал с генерал майором Тупиковым, но тот оказался слишком занятым для разговоров военным человеком, поэтому разговор был скомкан и не получился. Несколько часов назад безызвестный немецкий майор рассказал ему в определенных деталях о последних днях этих двух генералов, о том, как они погибли. Эти два генерала не проявили должного характера и не смогли перед Иосифом Виссарионовичем Сталиным отстоять своего мнения о необходимости вывода войск Юго-Западного из Киевского мешка.
В результате несостоятельности Кирпаноса и Тупикова перед Сталиным киевская группировка войск была окружена немцами и сейчас они завершают ее разгром. Оказавшись в немецком окружении, эти два советских генерала повели себя самым достойным образом, пытаясь вывести из окружения штаб Юго-Западного фронта и вернуть управление войсками фронта. К сожалению, по словам майор Дитера фон Клоффенбаха им этого не удалось сделать. В штабе фронта имелся немецкий разведчик, который заблаговременно информировал немецкое командование о намерениях генерал полковника Кирпаноса и о направлениях движения штабной колонны. Куда бы не направлялась эта колонна, то она повсюду, если в ней находился Кирпанос или же Тупиков, встречалась с немецкими танками и моторизованной пехотой.
Последний бой со штабной колонной Юго-Западного фронта немецкие части вели в треугольнике Городище, где состоялось последнее заседание военного совета фронта, Сенчи и Дрюковщина, Полтавской области Украины. Там, в этом треугольнике штабная колонна рассеялась, много красноармейцев, командиров и генералов погибло, из окружения вырывались одни только небольшие и разрозненные части РККА. Но о Кирпаносе и Тупикове никаких известий не было, они пропали, словно они никогда не существовали.
- 3 -
Чем дальше взвод капитана Бове удалялся от Киева, тем спокойней становилось на Харьковском шоссе. Все меньше внимание уделялось восьми мотоциклам полевой фельджандармерии. Бойцы все больше и больше привыкали к немецкому языку, что Артур Любимов начал обращать внимание на то, что его парни даже в разговорах между собой говорят на немецком языке.
Уже под вечер второго дня своего путешествия на мотоциклах группа разведчиков прибыла в Пирятин и по-хозяйски расположилась на центральной городской площади. Короткое посещение военной комендатуры городка, группа снова движется, но теперь уже по направлению к Городищам. Староста этого поселка, только что назначенный немецкой администрацией, производил двоякое впечатление, как и двуликий Янус. Иногда посмотришь на него, и он производит на тебя впечатление нормального человека, но иногда - к нему даже близко подходить не хотелось бы, выглядел нечисть нечистью. Но этот человек очень многое знал, а если не знал, то многое слышал.
В Городище группа прибыла под самый вечер, поэтому были вынуждены остановиться на постой у местных жителей. Гауптштурмфюрер СС Зигфрид Грабе остановился в доме старосты, но за весь вечер так и не смог найти к нему ключик, чтобы того разговорить. Вечером к нему в гости пришел гауптман Франц Ферейн и тогда Грабе пожаловался Ферейну, что ему никак не удается разговорить местного старосту. Франц некоторое время с широко раскрытым ртом смотрел на своего друга, а затем пригласил за стол и хозяина дома, старосту. На второй бутылке беленькой с сургучной печатью на горлышке староста потерял осторожность и выдал всю информацию, которой обладал.
Вскоре, после третьей бутылки, он начал свободно говорить уже на немецком языке, восторженно рассказывая о том, что генерал полковник Кирпанос стоял на постое в его доме, а он сам лично ему разносолы из погреба носил и угощал. Генералу очень понравились малосоленые огурчики его собственного приготовления, он их один чуть ли не половину кадки съел. Несколько менее восторженно староста отзывался о генерале Тупикове, он все время повторял слова "из молодых, да ранний". О члене Военного совете Бурмистенко говорить совсем, даже в дупель пьяный, не захотел. Из слов старосты Артур Любимов выяснил одну интересную вещь, которая ему не очень-то понравилась. При генерал полковнике постоянно находился какой-то командир порученец, который генерал полковнику постоянно что-то советовал и тот постоянно слушался этих советов.
Колонна в тысячу командиров, по словам, пьяного старосты, который на деле оказался добрейшей душа человеком, покинула Городище утром 20-го сентября и направилась в сторону Сенчи через мост в селе Мелехи. Утром, едва проснувшись, староста снова вернул себе личину нелюдимого человека, он вздрогнул всем телом, когда гауптман Франц Ферейн, по-дружески, толчком руки в бок с ним попрощался. Когда колонна мотоциклов покидала Городище, то гауптштурмфюрер СС Зигфрид Грабе обернулся за спину и увидел старосту, который поднял свой кулак к небу и гневно им потрясал.
В Мелехи они остановились на пять минут, чтобы гауптман Ферейн мог бы задать вопрос встретившемуся им полицейскому, но тот оказался полным дауном и на все вопросы отвечал:
- Да, господин начальник, тут шибко тогда стреляли, много немецких танков было!
Тогда Артур Любимов не выдержал и рискнул, всей колонной он доехал до села Дрюкашина. Село и по сию пору, прошло почти десять суток с того боя, было забито местной полицией и представителями немецкой оккупационной администрации. Им очень повезло в том, что четыре бойца и сам Любимов были в эсэсовской форме, а остальные бойцы в форме полевой фельджандармерии. Никто не спрашивал, почему они появились в Дрюкащине и чем тут занимаются. Гауптштурмфюрер СС Зигфрид Грабе переговорил с местным администратором фольксдойче и тот доверительно ему нашептал на ухо о большом бое, весь день гремевшим, не переставая, в урочище Шумейково 20-го сентября.
Он оказался дальним родственником полковника, командира танкового полка, которому свыше поступил приказ о том, чтобы остановить и блокировать большую колонну красноармейцев, которая с боем прорывалась на северо-восток. Полковник оказался большим профессионалом и сумел-таки эту вражескую автоколонну загнать в урочище и накрыть их минометным огнем. Красноармейцы раза три или четыре поднимались в атаку, но немецкие танкисты пулеметным огнем отбивали все эти атаки. Итак, продолжалось в течение светлого времени суток, под вечер атаки прекратились, а ночью они возобновились с новой силы. Танкисты этого не говорили, но, похоже, красноармейцам все же удалось прорваться из окружения. Под утро стрельба затихла и больше уже не возобновлялась.
Но утром следующего в Дрюкащино понаехало множество высоких немецких чинов, некоторые из них были в такой же форме, как и у вас, господин командир. Все они тут же отправлялись в урочище и внимательно там осматривали трупы погибших красноармейцев и командиров РККА. Как они тогда говорили, что ищут тело генерал полковника Кирпаноса, командующего Юго-Западного фронта. Сейчас никто не знает, нашли они или не нашли тело этого генерала. Такими словами закончил свой рассказ представитель немецких оккупационных властей.
Поблагодарив фольксдойче за рассказ, гауптштурмфюрер СС Грабе отошел в сторонку и подозвал к себе гауптмана Ферейна. Некоторое время они обменивались собранной информацией, одновременно решая вопрос, стоит или не стоит им самим соваться в тот овраг, в который немцы загнали штабную колонну Юго-Западного фронта и там расстреляли из минометов, пулеметов и танковых орудий. Жора считал, что они должны до конца выполнить свой гражданский долг и точно выяснить, погиб или не погиб генерал полковник Кирпанос, а если погиб, то, как именно?
Артур повернулся и посмотрел на то, сколько же бойцов осталось во взводе капитана Бове, когда уходили на задание, то их было тридцать бойцов и два командира. Сейчас же на него смотрели четырнадцать бойцов, а им еще надо было пробиваться через линию фронта. Но внутри Артур Любимов уже знал ответ на стоящий перед ними вопрос, он сложил карту в планшет и ремешок от него перекинул через голову. Затем почему-то посмотрел на небо и отправился к своему "BMV R-75", за рулем которого в небрежной позе бывалого немецкого мотоциклиста сидел унтер-фельдфебель Курт Клаус с очками консервами на лбу под металлическим шлемом.
Довольно-таки неуклюже он залез в коляску мотоцикла и негромко приказал унтер-фельдфебелю Курту Клаусу:
- Auf geht's, marschieren!
Курт выжал сцепление, мотоцикл тронулся с места, Любимов даже не стал оглядываться. Он прекрасно знал, что за ним последуют и семь других мотоциклов. Он также прекрасно знал и о том, что за ними сейчас наблюдают и им не дадут спокойно покинуть урочище Шумейково. Они выехали за околицу села и повернули направо на дорогу Кроповец - Пирятин. Некоторое время они двигались, молча и не разговаривая. Затем Артур мысленно связался с Жорой и передал ему мыслеобраз того, как бы им разыскать могилу погибшего Кирпаноса.
В ответ на его вопрос Жора тут же мыслеречью ему сообщил:
- Артур, пока ты слушал фольксдойче, я успел переговорить с двумя местными крестьянками, которые мне за шестьсот рейхсмарок нарисовали точный маршрут, как попасть на то место, где погибло много генералов РККА. Понимаешь, их мужей немцы время от времени в поле выгоняют хоронить убитых. Вот они, по-крестьянски, потихоньку и мародерничают. То обувку с убитых красноармейцев или командиров снимут, то хорошую гимнастерку к рукам приберут. В крестьянском хозяйстве все пригодится. Так вот в том урочище есть одно место, куда немцы никого не пускают, в свое время там много трупов генералов нашли. Сейчас это место местная полиция охраняют, полицаи под предлогом охраны жрут водку или самогон, да и спят пьяными под кустами. Я уже старшину Желудя на это дело, вырезать этих гадов, настропалил. Так, что, Артур, уступай нам лидерство и следуй за нами. Мы тебе путь и покажем.
Не сразу, но они все-таки нашли могилу генерал полковника Кирпаноса. Его тело не было глубоко закапано, могила была практически рядом с тропой у родника. Ее хорошо прикрывал разросшийся кустарник. Бойцы взвода капитана Бове пару раз копнули и вот он, Кирпанос, командующий Юго-Западным фронтом лежал перед ними, без сапог, но в генеральских галифе и атласной рубашке. На голове сохранились бинты в крови, да и смотрелся генерал довольно сурово, словно собирался отдавать приказ на подъем бойцов в атаку. В правом нагрудном кармане генеральской рубахи просматривался билет члена ВКП(б) СССР. Артур не стал его даже доставать. Все, что сейчас они могли сделать этому генералу, так это перезахоронить его невдалеке, чтобы его тело случайно не обнаружили немцы. Капитан Любимов самым аккуратнейшим образом нанес на карту новые координаты могилы генерал полковника Кирпаноса и встал в строй со своими красноармейцами, чтобы отдать последний долг командующему фронтом.
Как это не было удивительным, но группа спокойно, без выстрелов и преследования, покинула урочище Шумейково и в течение какого-то часа доехала до Пирятина, где снова влилась в мощное движение вражеского транспорта по Харьковскому шоссе.