В пять часов утра полковник Любимов через приемную прошел в свой рабочий кабинет, он сильно удивился тому, что в такую несусветную рань весь его аппарат, обе секретарши и лейтенант Трезубов, находились на рабочем месте. Когда Артур перешагнул порог приемной, обе девушки и лейтенант поднялись на ноги и, вот так стоя, молча приветствовали его появление. Лейтенант Трезубов приложил правую руку к виску головы, на которой красовалась новенькая фуражка с малиновым околышем. Молча кивнув им головой в ответ, полковник Любимов прошел в кабинет, скинул с плеч шинель и, находясь в добром тепле, расправил свои плечи. Сейчас было бы неплохо и душу погреть горячим чайком. Артур протянул руку к интеркому, чтобы попросить секретарш приготовить и принести себе чая, но в этот момент синими всполохами света замигал аппарат первой кремлевки.
Немного удивившись столь раннему звонку по правительственной линии, Артур взял трубку аппарата и произнес уже такой ставшую привычной фразу:
- Алло! Полковник Любимов слушает!
Он тут же услышал в ответ разгневанный голос Лаврентия Павловича, который не говорил, а почти кричал в микрофон телефонной трубки:
- Полковник Любимов, ты, мать твою, что там по ночам творишь и себе позволяешь? Этой ночью всю Москву с ног на голову поставил! По всей Москве проводишь не санкционируемые обыски и аресты. Да не в одном месте, а в стольких местах, что вся Москва проснулась, и с дрожью в ногах ожидала появления твоих красноармейцев, которые чуть что не так, всех арестовывают! Многие люди начали мне звонить среди ночи о творимом беззаконии неким полковником Любимовым. Ты же, Артур, сам мне говорил о том, что сегодня рабочие бараки нам не по зубу.
- Товарищ нарком внутренних дел, вы не могли бы мне представить списочек тех людей, которые вам ночью звонили по поводу операций, проводимых бригадой особого назначения. Этих людей я включил бы порядка ради в список подозреваемых лиц, которыми после десяти часов должен заняться капитан Лыков?!
- Ты, что, Артур, расстреливать людей без суда и следствия собрался?!
- Пользуясь случаем, и довожу до вашего сведения, товарищ народный комиссар по внутренним делам Советского Союза, что сегодня, 16-го октября 1941 года комендантский взвод капитана Лыкова расстреляет первую партию в тридцать подозреваемых в десять часов тридцать минут утра. Эти тридцать человек не имели на руках гражданских паспортов, по всем явным показателям они дезертировали из армейских подразделений. Следующая партия в двадцать человек будет расстреляна в одиннадцать часов тридцать минут. - Монотонным голосом, без единой человеческой интонации начал рапортовать полковник Любимов. - Двести два человека временно задержанных я передам для проведения дальнейших расследований в органы НКВД. И только попробуйте выпустить какого-либо человека без проведения соответствующего дознания! Как только узнаю о таком факте, то немедленно доложу товарищу Сталину.
- Подожди, не спеши, Артур, ты хочешь сказать мне о том, что раскрыл заговор...
- Нет ничего подобного я вам, Лаврентий Павлович, не говорил! Все, что я пытаюсь сейчас сделать, так это обезглавить ту гидру, которая сейчас пытаются устроить всеобщую московскую панику, вывести москвичей на улицы, заставить их принимать участие в насилии и грабежах. Лаврентий Павлович, вы представляете, что произойдет, когда полтора-два миллиона москвичей выйдут на московские улицы и попадут под пулеметы энкеведешных заградотрядов. Погибнут сотни тысяч невинных людей, Москва может быть сдана немцам! После такого массового кровопролития встанет вопрос о самом существовании советского государства.
- Откуда, Артур, ты узнал о существовании московских заградотрядах войск НКВД? Решение по созданию таких отрядов только что принято, о нем никто не знает. Это государственная тайна?! За ее нарушение, Артур, знаешь, что полагается, - расстрел!
- Лаврентий Павлович, но я все же надеюсь, что это не лично ваше, ни Иосифа Виссарионовича решение, бросить на пулеметы миллионы москвичей?
- Нет, конечно! Хозяин, между прочим, сам страшно переживает по этому поводу. Сегодня он сильно полагается на полководческий талант и удачу товарища Жукова, что этот маршал сможет отстоять Москву. Поэтому сейчас сам работает в качестве простого железнодорожного диспетчера, перегоняет войска из Сибири и Дальнего Востока в Москву. Слушай, Артур, а ты, может быть, и прав, утверждая, что существует некто, который прилагает невероятные усилия для того, что Советский Союз исчез с лица земли и для достижения такой цели не брезгует никакими средствами. Одним словом, эту тему нам следует в дальнейшем развивать, а список тех, кто звонил мне по твоему вопросу, я обязательно тебе пришлю, тем более, что он уже ведется. Не можешь ли мне в паре слов рассказать, чем собираешься сегодня заниматься?
- Сегодня ночью операции по проверке у москвичей документов будут повторены, но уже в больших масштабах. Части и подразделения бригады, по-прежнему, будут нести патрульно-постовую службу на улицах города. Также планирую проводить отдельные операции по ликвидации бандгрупп и скрытых отделений "пятой колоны".
В шесть часов утра начало работу Московское Радио. Сразу же после звучания гимна СССР в эфир должен был пройти очередной выпуск Совинформбюро, в котором Левитан должен был оповестить население Советского Союза об успехах и неудачах РККА за прошлый день. Несмотря на то, что многие советские граждане попросту не верили в эти официальные сообщения Совинформбюро, слишком уж разнилось то, что в действительности происходило на фронте с тем, что сообщалось в выпусках Совинформбюро, сообщения Левитана слушал весь Советский Союз!
Артур Любимов подошел к большому ламповому радиоприемнику, стоявшему на отдельном столике в его кабинете, начал его настраивать на волну Московского Радио.
- Что это тебя потянуло на то, чтобы слушать сообщения Совинформбюро? - Лениво поинтересовался капитан Бове, он только что вернулся в казарму после того, как разведчики его роты отработали с полком Николая Гаврилова, и сразу же прошел в кабинет командира бригады. - Лучше бы ты берлинское радио послушал бы! Оно больше правды говорит, чем наше Совинформбюро.
- Так же врут, как и Совинформбюро! - Грустно констатировал его друг полковник Любимов. - Только немцы врут немногим более грамотно. Не говорят нелепые глупости, а наши этого не стесняются. Но сегодня в эфире должно кое-что произойти. Я об этой возможности уже разговаривал с Берией, но он мне не поверил, что такое вообще может произойти. Только что мне звонил и по-прежнему стоит на своем. Говорит, что его специалисты этот слух проверяли, что такая возможность чисто по техническим причинам не может произойти. Мол, нельзя одну радиоволну на другую волну наложить. Правда, пообещал в шесть часов утра быть у себя в кабинете, чтобы послушать Московское Радио и сводку Совинформбюро. Но у меня что-то волна не ловится, может быть, ты, Жора, мне поможешь?!
Бове легко поднялся на ноги и, повращав верньер волны, и в ту, и в другую стороны, быстро находит московскую волну, а затем настраивает ламповый радиоприемник "Ленинград" на чистый прием звука. Первое время они оба внимательно вслушивались в голос Левитана, зачитывающий список городов, взятых немцами. Потом терпения у Бове не хватило, и капитан разведчиков поинтересовался у своего командира:
- Ну, чего ты, Артур, ждешь? Выпуск, как выпуск Совинформбюро, много неправды, но одна правда имеется. Это...
- Подожди ты, балабол несчастный! - Артур резко прервал своего друга разведчика.
Левитан закончил чтение выпуска Совинформбюро, затем он объявил о том, что сейчас его слушатели могут послушать "Марш авиаторов", популярную в те годы мелодию. Артур успел увеличить громкость звука, в кабинете послышался бодрый и бравурный мотив этого марша. Только он почему-то исполнялся на немецком языке, в комнате хорошо слышались такие немецкие слова, как:
"Знамёна ввысь, бойцы ряды сомкнули,
Идут СА -- коричневые львы.
Бойцы, погибшие от красной пули,
Незримой силою вливаются в ряды".
- Артур, я не понимаю, что это такое? - Поинтересовался растерянный капитан Бове. - Это же не "Марш авиаторов", это...
- Да, ты абсолютно прав, мой друг, это неофициальный гимн германских нацистов "Хорст Вессель". Я не знаю, каким образом немецкая разведка проникла на Московское Радио и вместо "Марша авиаторов" выдала в радиоэфир своего "Хорста Весселя", но эта ее вылазка достигла своей цели. Теперь вся Москва, наверняка, поверит тому, что немцы сегодня возьмут город, раз Московское Радио передало в свой эфир этот нацистский гимн "Хост Вессель".
В этот момент исполнение "Хорст Весселя" прервалось на середине ноты. Некоторое время Московское Радио хранило полное молчание! Вскоре в его эфире появился привычный голос Левитана, программы Московского Радио возобновились и пошли своим чередом, согласно расписанию на 16 октября 1941 года. Никто из руководителей Московского Радио не извинился за техническую ошибку, не объяснил, почему такое могло произойти непосредственно в эфире. Московское радио, как ни в чем не бывало, продолжало свою обыденную работу!
Артур Любимов подошел к интеркому и связался с начальником штаба бригады полковником Алексеем Молоковым:
- Алексей, поднимай бригаду по тревоге, выводи ее на московские улицы. Основная задача полков и батальонов - наведение и поддержание общественного порядка и спокойствия в жилых московских кварталах, в районах расположения станций московского метрополитена, на железнодорожных вокзалах и на шоссе, уходящих на север и восток из Москвы. В районы густого проживания городского населения вместе с батальонами направлять пожарные машины с заранее подготовленными расчетами, которые обучены действовать в экстремальных ситуациях.
Приказываю, любой ценой не позволить, всячески этому препятствовать, чтобы паника, начавшаяся в отдельно взятом районе, в отдельной городской точке, не могла распространиться бы на всю территорию Москвы. Обратить внимание командиров бригады всех рангов на то, что они несут полную и личную ответственность за положение в том или ином городском квартале, в котором работают их части и подразделения красноармейцев. Они обязаны любыми средствами предотвращать грабежи государственных магазинов, прямое насилие над горожанами запрещается. Если уговоры не действуют, то разрешаю применить табельное оружие, открывать огонь в воздух. Задерживать и расстреливать на месте вооруженных грабителей и дезертиров. Если у командира не поднимается рука на то, чтобы расстреливать своих же граждан, то таких грабителей и дезертиров срочно отправляйте в распоряжение взвода капитана Лыкова. Этот капитан до конца выполнит свой солдатский долг перед родиной.
Получив подтверждение Алексея Молокова, что его приказ понят и принят к исполнению, Артур Любимов повернулся лицом в сторону капитана Бове, долго на него смотрел, не произнося ни единого слова. От такого долгого взгляда капитан разведчик вдруг забеспокоился, он начал поправлять идеально сидящую на нем гимнастерку. В конце концов, он все не выдержал пристального взгляда своего друга, осторожненько у него поинтересовался:
- Что-то во мне так тебе не понравилось, товарищ полковник? Как видишь, я свои волосы даже под полубокс постриг!
В этот момент в кабинет командира бригады зашел лейтенант Трезубов, он вытянулся и доложил:
- Товарищ полковник, только что из приемной товарища Сталина звонил товарищ Поскребышев. По приказу товарища Сталина он поинтересовался, чем на данный момент занимается бригада особого назначения. Зная о том, что вы бригаду только что подняли по тревоге, я взял на себя смелость и товарищу Поскребышеву доложил о том, что наша бригада поднята по тревоге и всем составом рядовых и командиров выходит на московские улицы для наведения и поддержания общественного порядка и спокойствия. Удовлетворенный моим ответом, товарищ Поскребышев сказал, что я дал ему именно такой ответ, который ожидал, поэтому он полностью удовлетворен нашим разговором..
- Спасибо, товарищ лейтенант! Спасибо, Володя, за то, что освобождаешь меня от лишних разговоров. Впредь поступай аналогичным образом, товарищ лейтенант Трезубов. -
Лейтенант Трезубов четко развернулся через левое плечо, он тут же покинул кабинет комбрига. Затем Артур Любимов снова посмотрел на капитана Бове и поинтересовался:
- Жора, а твои разведчики готовы выполнить специальное задание командования бригады?
- Так точно, товарищ полковник! Разрешите доложить вам о том, что разведчики отдельной роты разведки бригады особого назначения, готовы выполнить любое задание своего командира бригады!
- Любое говоришь, Жора, задание твои ребята готовы выполнить?! Ну, что ж, мы на это посмотрим, когда окажемся в действительно настоящем деле!
- 2 -
С раннего утра 16-го октября 1941 года Москва выглядела взбудораженной, не выспавшейся и как бы плохо причесанной красивой девицей. Только поднявшись с постели, она была всем и вся недовольна.
Причем, город проснулся с уже отвратительным настроением из-за вчерашних событий, это настроение все более портилось с каждым последующим часом. Одним словом, в городе явственно ощущалась тревога, в нем все замерло в ожидании больших и тревожных событий. Какая-либо достоверная информация полностью отсутствовала, в октябре москвичи жили одними слухами или тем, что "кто-то чего там видел и рассказал". Находились свидетели, которые клялись и божились, что собственными глазами наблюдали бой московской краснознаменной милицией с немецкими велосипедистами в Нескучном саду Центрального парка культуры и отдыха имени Горького. Одна только народная молва и слухи и циркулировали по этому большому и такому красивому городу. Москвичи яростно самих себя убеждали в том, что через день или два, немецкие войска войдут в их город.
Тем не менее, рабочие, пока еще не уволенные с московских фабрик и заводов, с должным послушанием просыпались этим ранним утром, чтобы отправиться на работу в свои утренние смены. За шесть лет работы московского метрополитена рабочие уже привыкли им пользоваться, добираясь до своих фабрик и заводов. Но сегодня все станции метрополитена их встретили закрытыми дверями, мрачными лицами контроллеров наземных станций. Не было никакой дополнительной информации, здраво разъясняющей причину того, почему метрополитен был закрыт именно сегодня. Подошедшие к станциям метро люди, постояв некоторое время у закрытых дверей метрополитена, разворачивались и пешком побрели на фабрики и заводы.
В некоторых кварталах Москвы в тот же день не работал и другой общественный транспорт, - автобус, троллейбус или трамвай. В таких кварталах действовал только один вид общественного транспорта, до нужного места каждому желающему приходилось добираться на своих двоих. Опять-таки, как и в случае с метрополитеном, не было предварительной информации в отношении причин, почему в том или ином квартале не работал трамвай или автобус.
Москвичи продолжали толпиться у станций метрополитена, на трамвайных, автобусных и троллейбусных обстановках, они перешептывались, обмениваясь предположениями и слухами в отношении того, почему эти события происходят именно сегодня. В этих толпах слышались испуганные голоса, которые открыто говорили о том, что город остался без партийного и городского руководства, что немцы у городских ворот или что немецкие танки входят в город.
Только отдельные москвичи возвращались обратно домой в семьи, большинство же продолжало свой путь на работу. Для многих москвичей работа, была единственным средством существования для всей семьи, когда нужно было накормить неработающую жену трех или четырех детей, особенно потребность в деньгах ощущалась в эти военные и очень тяжкие времена. Такие москвичи любыми средствами стремились добраться до своей работы! Добравшись, они вдруг там узнают о том, что и они уволены, что должны получить расчет и трудовую книжку на руки. Что они стали никому не нужными и безработными людьми. В полный рост перед такими рабочими и их семьями вставал вопрос о предстоящем голодном существовании, но даже эти москвичи пока еще не помышляли о бегстве из своего родного города.
Такие москвичи и члены их семейств не знали и не могли знать о том, что многие директора и управляющие московскими предприятиями, фабриками и заводами, решили воспользоваться сложившейся ситуацией, когда партия и НКВД ослабили над ними свой контроль, они решили срочно покинуть Москву, спасая только свои души бегством из города. Причем, управленцы по своим меркам поступали очень разумно, на период бегства из города они старались обеспечить самих себя и членов своих семейств деньгами, продуктами питания и транспортом, разумеется, за чужой счет. О других членах социалистического общества, товарищах или коллегах по работе или по партии, они попросту забыли.
Эта небольшая привилегированная часть москвичей своим поведением чем-то напоминала поведение крыс на морских судах. Она имела хорошее, обеспеченное существование, над ее головой постоянно светило яркое солнце, в ее распоряжение всегда имелось много продуктов питания. В хорошую погоду, когда кругом было мирно и спокойно, жизнь этой группы социалистического общества чем-то напоминало пребывание в раю! Когда начинались тяжелые времена, когда появлялись предвестники шторма и возможной гибели, то члены этой группы тут же бросались на поиски возможных путей бегства с самого корабля, своего государства. Причем, свое малодушие и бегство эти социалистически зажиточные москвичи прикрывали привычными лозунгами о том, что они бегут во имя спасения великого государства, во имя народа!
Полковник Артур Любимов в чем-то мог и самого себя относить к такой категории среднезажиточных людей социалистического общества, как командир бригады особого назначения, он имел целых два легковых автомобиля в своем распоряжении. Один из автомобилей был американским "Паккардом", в основном он использовался для парадных посещений Кремля и Наркомата внутренних дел. Вторым же его автомобилем был "Газ М1" или попросту "Эмка", как его называли в народе, - он использовался для обычных служебных разъездов.
Сегодня полковник Любимов решил на "Эмке" объехать Москву, чтобы как бы со стороны понаблюдать за тем, что же в нем сейчас происходит, как несется патрульно-постовая служба частями и подразделениями его бригады. Город был поделен на сектора, в каждом отдельном секторе работал взвод, рота или батальон бригады. С раннего утра все части и подразделения бригады уже находились на улицах Москвы! Центр города с Московским Кремлем был надежно перекрыт патрулями. Правда, как успел заметить Любимов, помимо патрулей его бригады в этой части города можно было встретить и патрули полка кремлевской охраны.
Уже на первых минутах поездки Артуру стало заметно, что военных патрулей на городских улицах все-таки не хватало. Они были, их можно было найти и увидеть, но этого количества для наведения полного спокойствия среди городского населения во всех городских кварталах явно не хватало! Количество патрулей была капля на фоне того, что в то утро творилось на московских улицах. В резерве у Артура Любимова оставалась всего одна рота разведки капитана Бове, весь состав которой сейчас находился в кузовах четырех Студебеккоров, которые неотрывно следовали за его "Эмкой". Сам же полковник Любимов расположился на пассажирском переднем сиденье своего автомобиля, своих глаз он ни на секунду не отрывал от всего того, что сейчас происходило на московских улицах.
Прежде всего, он внутренне отметил, как изменилось поведение на улицах города. Если раньше этот людской поток составлял единое целое, составленное из великого множества маленьких людских потоков, в котором люди переговаривались между собой, смеялись, о чем-то перекрикивались. Тогда этот людской поток был живым, остроумным, веселым, остро реагирующим на красивых женщин и девушек. Сейчас же, когда транспортное движение полностью прекратилось в этом городе, то люди шли не только по тротуарам, но и по мостовым. Никто ни с кем уже не разговаривал и не перекликался. Молодые парни в красноармейской форме или в форме младших командиров РККА куда-то спешили, практически у них у всех на плечах болтались винтовки.
Артур Любимов терялся в догадках, он пока еще не понимал, почему московские улицы выглядит такими пустынными, хотя на улицах было немало москвичей. Но почему тогда москвичи так молчаливо, они вообще ни с кем не переговаривались! "Эмка" полковника Любимова неторопко пробегала по московским улицам, а ему по-прежнему все казалось, что сам город находится летаргическом сне, что вот-вот он пробудится.
Небольшая колонна грузовиков из четырех Студебеккоров и с бойцами в кузовах под тентом вскоре прибыла на площадь Ильича, Артур Любимов вышел из своей "Эмки", через окна которой плохо просматривалось картина того, что же сейчас происходило на выезде на шоссе Энтузиастов.
Полковник Любимов на это место прибыл по приказу из Кремля. В тот момент, когда Артур вместе с капитаном Бове покидал кабинет командира бригады, то его задержал лейтенант Трезубов, который сообщил о том, что только что прошел звонок из аппарата Александра Щербакова, в котором содержался ему устный приказ. В приказе говорилось о том, чтобы полковник Любимов срочно и лично появился бы на площади Ильича, где своими красноармейцами он должен был бы навести должный общественный порядок.
Сейчас, стоя на углу улице улицы Запорожский Вал, Артур Любимов своими глазами наблюдал за тем, как с улицы Сергия Радонежского и других московских улиц на шоссе Энтузиастов выезжали легковые и грузовые автомобили, большей частью легковые "Эмки", и грузовики - "полуторки" и Зис-5. Причем, и тех и других автомобилей было очень много, Артуру еще не приходилось видеть такое большое количество автомобилей в одном месте. Грузовики же были по борта, чуть ли не в два этажа, загружены домашней мебелью и различным хламом. Запасливые и зажиточные горожане, социалистический средний класс, забирали с собой в эвакуацию все вещи, которые могли увезти. Никто из этой категории москвичей даже не подумал о том, что вместо этого груза, он мог бы увезти с собой семью соседа или семью подчиненного сотрудника по службе.
Любимов стоял и наблюдал за тем, как быстро росло число желающих эвакуироваться и транспорта. На шоссе Энтузиастов стали появляться и простые крестьянские телеги. Видимо, в Москву из деревень приезжали родственники, чтобы вывезти из города своих родичей. Но наибольшую жалость у полковника Любимова вызывали те москвичи, которые шли с простыми рюкзаками за спинами, или весь свой нищенский скарб катили в тележках перед собой. Его опять-таки поразила какая-то неестественность в поведении этих людях, ни простой улыбки на губах. Какая-то-то непонятная скованность в движениях, словно шли не люди, а какие-то окоченелые марионетки!
Время от времени полковник Артур Любимов переводил дыхание, когда своими глазами встречался с глазами детей, которые, взявшись за руки, безмолвно шли за своими родителями. Сейчас взгляды этих детей ему напоминали умудренных жизнью старцев, а не мальчишек и девчонок восьми - десяти лет. Артур вздыхал с относительным облегчением, когда увидел, что среди беженцев не очень-то много семей с малыми детьми. В таком столпотворении родителям идти в эвакуацию было бы смерти подобно, а не только малышам, которые такого долго и скорбного пути без соответствующего питания бы не выдержали.
Среди этой нищеты время от времени встречали легковые машины, полуторки, Зисы - 5, кузова которых высокой горкой были забиты всякой домашней рухлядью, которые сейчас на общем фоне уходящих в эвакуацию людей выглядели особо нелепо и непримиримо!
В этот момент по рации на Артура Любимов вышел начштаба бригады полковник Молоков, он сообщил о том, что из аппарата первого московского секретаря Александра Щелокова поступила новая вводная установка. Аппарат Щербакова просит выделить отряд красноармейцев для защиты продовольственных складов, расположенных напротив метро Парк Культуры.
Там сейчас собирается большая толпа агрессивно настроенных горожан, они явно настроены, громить и растаскивать содержимое этих складов. После короткой паузы полков Молоков посоветовал, это дело поручить майору Евдокиму Евлампиеву, командиру артдивизиона бригады. Артиллеристам, как начштаба сказал, дел по основной специальности не найдется, поэтому расчеты, вооруженные карабинами, можно было бы использовать в качестве пехотного подразделения. Для охраны продовольственного склада они хорошо подойдут. Это было разумное предложение, и Артур Любимов согласился его принять. В заключение разговора он поинтересовался у начштаба, как идут дела в других подразделениях бригады, работающих на улицах.
- Тяжело! - С глубоким вздохом ответил Молоков. - Но судя по поступающим сообщениям, наши парни пока справляются. Они уговаривают москвичей не спешить с принятием особо кардинальных решений, просят их расходиться по домам. Но все больше и больше появляются злопыхатели, которые зовут и прямо-таки тянут москвичей за уши на совершение "подвигов", громить продуктовые и водочные склады, магазины, ателье. Но с этими доброжелателями наши парни пока справляются кулаками, оружие они пока еще не применяли. А ты сам, где находишься и чем занимаешься? Тут к нам забегал твой постреленок с лейтенантскими кубарями на воротничке. Так он заявил, что в данный момент ты особо секретными делами занимаешься!
- Я с ротой капитана Бове нахожусь в самом начале шоссе Энтузиастов и наблюдаю за тем, как формируются колонны беженцев, как они покидают Москву. Тут Щербаков, первый секретарь горкома партии, то ли приказал, то ли посоветовал нам жесткой рукой навести порядок в этом месте. Но, чем я больше смотрю на то, что здесь происходит, тем больше во мне уверенности в том, что наше вмешательство в этом месте приведет не к порядку, а к еще большему беспорядку. Может быть, даже к кровопролитию! Но здесь стрелять в москвичей мы не будем! Алексей, если у тебя еще взвод бойцов наскребется, но желательно, чтобы его командир был бы человеком с твердым характером, чтобы он по пустякам за оружие не хватался, то пришли его взвод на Запорожский Вал. Пусть с этой улицы они понаблюдает за всем тем, что будет происходить на шоссе Энтузиастов. Но еще раз предупреждаю о том, чтобы красноармейцы этого взвода ни в коем случае не вздумали бы стрелять в стихийное формирование колонн беженцев, не препятствовали их движению по шоссе. Сейчас нам большая кровь не нужна, и было бы совершенно нежелательно потрясать город своими выстрелами.
- Хорошо, Артур! Такой взвод у нас имеется и его командир, лейтенант Калинин, справится с полученным делом! Сейчас отдам приказ, в течение сорока минут взвод прибудет на место. Отбой связи.
Артур Любимов повернулся к капитану Бове и сказал:
- Жора, проверь еще раз, заряжено ли оружие у твоих разведчиков?! Сейчас мы отправляемся в Сокольники, где вскоре, как доносит наша разведка, должны появиться вооруженные люди. И чтобы твои ребята были бы готовы с ходу вступить в бой с неизвестным противником!
Через минуту колонна в четыре Студебеккера и одну эмку спустилась к набережной Яузе и на большой скорости помчалась в сторону Сокольников.
- 3 -
Вот уже минут тридцать студебеккеры стояли у храма Тихона Задонского в Сокольниках, сам храм был закрыт еще в 1934 году и с того времени православных служб в нем не проводились. Вот и сейчас, когда грузовики с красноармейцами разведроты притормозили у храма, то из него никто не вышел к ним навстречу.
Полковник Любимов открыл дверцу "Эмки", вышел из машины, поднялся по деревянному крыльцу храма и коротко постучал в его дверь. Через некоторое время дверь слегка приоткрылась ровно на столько, чтобы в нее мог бы проскользнуть человек, Артур вывернулся ужом, чтобы скользнуть в эту щель. Он уже отсутствовал, не показывался на виду минут двадцать пять. Капитан Бове даже начал волноваться по этому поводу, он, как разведчик совершенно не привык к тому, чтобы нужные ему люди находились бы вне его поля зрения столь долгое время. Ему такое положение дел совершенно не понравилось, поэтому сначала он сидел спокойно в кабине "Эмки", ожидая, когда снова в его поле зрения появится полковник. Затем он покинул "Эмку" и начал расхаживать по внутреннему дворику храма. Как только Бове совсем уже собрался подниматься по крыльцу, чтобы заглянуть в храм и выяснить причину такой долгой задержки командира бригады, именно в этот момент в приоткрытую дверь снова проскользнул полковник Любимов. На минуту Артур остановился на крыльце и, оправив под поясным ремнем шинель, он бодрым шагом спустился с крыльца, направляясь к ожидавшему его капитану.
- Мы, Жора, кажется, очень вовремя прибыли! Еще бы немного и могли бы опоздать! Жора, сейчас с двумя своими взводами отправляйся на угол Поперечной просеки и 4-й Лучевой просеки. Там должно находиться деревянное строение типа "барак", так ты со своими разведчиками осторожненько окружи это строение. Постарайся добраться до этого места и там замаскироваться так, чтобы раньше времени тебя и твоих бойцов никто бы не заметил! А затем наберись терпения и жди моего появления. Я же с третьим твоим взводом тем временем прогуляюсь к Оленьему пруду, надо посмотреть, не появились там одни проходимцы шабашники, которые умудрились сбежать из деревни Жабкино. Имей в виду, Жора, что на этот раз мы не должны допустить ни единой ошибки и сделать так, чтобы от нас уже никто бы не смог убежать. Унтерштурмфюрер СС Донцигер полагает, что он умный и может всех перехитрить, но не нас тобой, Жора!
- Артур, ты бы лучше более подробно объяснил, что мы с людьми Донцигера должны делать?! А главное, что это за люди и почему они должны здесь появиться?! Москва сегодня как никогда взбудоражена, поэтому эсесовцу было бы лучше прятаться среди паникующих москвичей, а не здесь в уединенном месте!
- Сбежав из деревни Жабкино, унтерштурмфюрер СС Донцигер принял личину православного священника, якобы скрывающегося от преследования властей. Для себя и своих людей нашел он убежище в московской семье одного белогвардейского офицера. Эта семья имеет частный домик, поэтому Донцигер мог бы спокойно находиться в этом убежище, там дожидаться прихода в Москву подразделений вермахта. Но он - авантюрист по своей натуре и видит себя во главе так называемого московского сопротивления. Он сумел в крайне короткие сроки восстановить свои прежние связи. На сегодня в Сокольниках назначил сбор своих сторонников, который должен произойти в девять часов утра. Этот эсесовец собирается их проинструктировать, дать им оружие, а затем вместе с ними отправиться на московские улицы для наведения еще большей паники и якобы формирования колонн демонстрантов с политическими требованиями.
- И сколько же народа этому эсесовцу удалось сбить с пути истинного, Артур?
- Не знаю, Жора! И те люди, которые меня информировали о том, чем Донцигер занимался все это время, тоже этого не знают. Иногда кажется, что этот немец никому и ничего не доверяет. Мои осведомители сообщили только о том, где и когда произойдет встреча-сбор людей Донцигера. Причем, они говорили о том, что Донцигер пару раз в своих разговорах почему-то упоминал Олений пруд. Теперь ты понимаешь, почему я хочу с третьим взводом обследовать этот пруд. А ты со своими бойцами должен подготовить такую позицию, чтобы из этого сарая никто бы не смог бежать и скрыться. Москва и москвичи переживают слишком тяжелые времена, чтобы мы с тобой могли бы допустить ошибку и позволить всякому отребью внести в наш советский город еще большую смуту.
- Хорошо, Артур! Сейчас уже восемь часов утра и нам пора выдвигаться на место встречи, рыть окопы для бойцов готовить позиции к бою. Ждем тебя и третий взвод лейтенанта Елизарова! Так, что ты не задерживайся там, на Оленьем пруду!
Парк в Сокольниках, вероятно, был вторым по популярности местом проведения досуга и свободного времени москвичей. Он был настоящим парком культуры и отдыха Москвы, раскинувшегося на территории более чем в шестьсот гектар. По воскресеньям сюда приходили тысячные толпы москвичей, чтобы хорошо отдохнуть с друзьями и приятелями, провести время на живой природе, подышать лесным воздухом, и хорошо повеселиться.
Сейчас, передвигаясь по парковым просекам во главе тридцати красноармейцев взвода разведки лейтенанта Елизарова, Артур Любимов вслушивался в тишину этого замечательного парка, ему постоянно слышались непривычные для города звуки. Но эти звуки не несли в себе ничего особо тревожного, поэтому Любимов их не фиксировал и не уделял им особого внимания. Но вот впереди появилась зона какой-то тревожной тишины, эта тишина заставила полковника Любимова еще крепче сжать в руках винтовку СВТ38, которую он на время одолжил у своего шофера Ивана Мкртчана, оставив того с двумя пистолетами в руках охранять автотранспорт, стоявший у храма Тихона Задонского.
Среди деревьев впереди показалось проплешины свободного от деревьев пространства, показались строения, мостик через пруд, но люди нигде пока еще не наблюдались. Понятно, что сегодня было далеко не то время, да и не тот сезон, приближалась зима, чтобы проводить досуг на берегу этого чудесного пруда. Но что-то внутри сильно раздражало Артура Любимова, когда он в бинокль рассматривал бревенчатые строения на другой стороне Оленьего пруда и мостик через этот пруд. Когда-то, чуть более года назад, Артур Любимов вместе своими друзьями и приятелями с факультета журналистики МГУ посетил ресторан "Олень", расположенный в одном из тех строений. Уже тогда ему что-то не понравилось в этом ресторане и его официантах, хотя блюда были приготовлены великолепно. С тех пор он никогда здесь не бывал и никогда не стремился попасть в эту часть парка в Скольниках.
Махом руки, полковник Любимов подозвал к себе лейтенанта Елизарова и негромко ему сказал:
- Лейтенант, с этой минуты побудь рядом со мной, далеко от меня не отходи. Сейчас я впаду в состояние некого ступора или транса, и в таком состоянии пробуду в течение десяти-пятнадцати минут. В это время меня не трогай, позволь моему разуму заниматься своим делом. Но, если в таком состоянии я пробуду более пятнадцати минут, то постарайся своими силами вывести меня из транса.
С этими словами Артур Любимов, прислонился к дереву, впал в транс, а его сознание принялось бродить по окружающим окрестностям. Он впервые позволил своей душе покинуть тело и блуждать в астрале. Сначала ему не удавалось сориентироваться на местности, астрал представлял собой сплошное серое пространство, где не было никаких вех или зримых ориентиров. Но вскоре Артур сумел организовать свое сознание и его импульсами пройтись вокруг себя. В какой-то момент один из импульсов коснулся мостика через брод, что позволило Артуру Любимову сориентироваться на местности, теперь он мог более целеустремленно разыскивать ресторан "Олень".
Сознание тут же проинформировало полковника о том, что входные двери этого ресторана были заперты на огромный амбарный замок. Видимо, размер этого замка был таким большим, чтобы любители ресторанных забав могли его замечать издали!
Запертые двери ресторана оказались не помехой для импульсов, излучаемых сознанием Артура Любимова. Вскоре в голове полковника нарисовалась довольно-таки странная, гротескная картина, шесть человек собрались за плотно сдвинутыми друг к другу столами. Ресторанный зал освещался одной только парафиновой свечкой, все окна зала были плотно зашторены черной материей. Колебания пламени свечки создавали впечатление какой-то нереальной мистической картины. Лица пятерых были совершенно незнакомы Артуру, но вот унтерштурмфюрера СС Донцигера он сразу же узнал. Тот, видимо, председательствовал на этом сборище и сейчас произносил свою очередную коронную речь:
- Камрады, подразделения вермахта вышли на окраины Москвы, еще одно усилие и они появятся на московских улицах. Мы и только мы можем помочь им приоткрыть ворота этого города. Нашим славным воинам вручить ключи от Москвы. К этому времени нами уже многое сделано, москвичи взбудоражены, они не понимают всего того, что происходит с их городом. Нам осталось приложить свое последнее усилие к тому, чтобы вчерашнюю и сегодняшнюю московскую истерику превратить во всеобщую панику всего городского населения. Вывести на улицы Москвы всех недовольных существующей властью, вооружить их! Оружие у нас имеется! Остается только взять его с наших тайных складов и доставить в определенные точки города, где оно должно быть распределено среди наших камрадов. Ваша задача камрады заключается именно в том, чтобы вы, парни, на своих грузовиках доставили бы это оружие нашим людям...
Полученной информации оказалось более чем достаточно для того, чтобы полковнику Любимову вернуться обратно к своим разведчикам и приступить к немедленным действиям! Для этого ему оставалось только свою душу вернуть обратно в свою плоть. Но сколько бы Артур Любимов не пытался сделать этого, у него мало чего получалось. Ведь он впервые в жизни, предпринял такую серьезную магическую метаморфозу, возврат же души в тело у него на первых порах совсем не получалось. Человеческая плоть прямо-таки отказывалась забирать обратно его человеческий дух!
Артур Любимов старался не паниковать по этому поводу, он взял минуту на передышку, а затем снова предпринял попытку свой дух вернуть в тело. Именно в эту минуту обеспокоенный лейтенант Елизаров начал тело Любимова хлестать ладонями по щекам, тормошить. Двое красноармейцев его взвода пытались безвольное тело полковника удержать на ногах, не позволяя тому безвольно свалиться на чуть-чуть припорошенную снегом землю.