С утра по бригаде оказалось так много дел, что полковнику Любимову только и оставалось проводить бесконечные встречи, беседы и совещания с командирами бригады. С красноармейцами он встречался и в классных комнатах по теоретическим занятиям, и на небольших полигонах, устроенных на задниках казарм, где молодых и физически сильных парней учили вести рукопашные бои, ходить в атаки и отбивать вражеские атаки. А главное, как разгонять паникеров, большие массы жителей города, впавшие в паническое состояние.
По вопросам, задаваемыми красноармейцами, и которые затрагивали темы взаимоотношений бойцов бригады с гражданским населением Москвы, возникающих в рамках чрезвычайных ситуаций, Артур Любимов всей душой понимал, что именно эта тематика сегодня особенно беспокоит, занимала все умы красноармейцев его бригады. Все дело заключалось в том, что существовала большая разница между тем, что говорили этим призывникам в военкоматах Москвы и Ленинграда, и тем, чему их сейчас обучали в бригаде! Эти парни рвались на фронт, готовились бить фашистов на линии фронта, или в глубине гитлеровских тылов, а сейчас выходило, что им придется воевать за родину на улицах и проспектах самой Москвы. И главное, что красноармейцам его бригады особенно не нравилось, заключалось в том, что они-то прекрасно сами понимали, что именно им придется применять насилие по отношению москвичей, впавших в панику и начавших нарушать правопорядок!
Поэтому полковнику Любимову сегодня приходилось по несколько раз на день затрагивать эти чувствительные вопросы, объясняя молодым парням, застывшим перед ним в строю, те цели и задачи, которые им придется решать в самые ближайшие дни. Причем, такие ситуации возникали практически в каждом подразделении бригады, поэтому Артур Любимов настолько завертелся, что опять-таки забыл о существовании старшего сержанта Григоровича и его группы, вот уже второй день находившихся на задании в подмосковной деревушке Жабкино.
Только после обеда, когда Артур Любимов прервал свои посещения и беседы с красноармейцами бригады, он созвонился с начштаба, полковником Алексеем Молоковым, чтобы узнать, вернулся ли обратно в бригаду старший сержант Григорович со своей командой. Снова услышав отрицательный ответ полковника, Любимов устроил настоящий разгон начштабу и его штабистам. Он не понимал, как вообще такое могло произойти, чтобы в течение двух суток отправленная на задание группа красноармейцев не давала бы о себе информации, что никого в штабе его бригады такое затянувшееся молчание не обеспокоило?! По его приказу тут же была сформирована вторая группа разведчиков, во главе которой встал только что вернувшийся из окружения сержант Когтев, которая была немедленно отправлена в Жабкино для поиски группы Григоровича.
В управление НКВД, которым руководил генерал Воробьев, полковник Артур Любимов отправился автомобилем "Эмка", за рулем которого сидел молодой сержант из транспортной роты бригады. На всякий случай Артур, отправляясь в НКВД, решил с собой захватить Жору Бове!
Сержант, водитель "Эмки", был незнаком ни Артуру, ни Жоре. Но он отлично ориентировался по городу и, храня молчание, крутил баранку руля своего автомобиля. Капитан Бове, по-нахалке, устроился на пассажирском сиденье рядом с водителем, оказался до глубины души поражен картинами Москвы, как прифронтового города, видневшимися за окнами автомобиля. Бове прекрасно знал о том, что немцы вот-вот могли прорвать линию внешнего периметра обороны Москвы, после чего внутри города должны были начаться бои на московских улицах. Сейчас же этот одессит наблюдал совершенно пустынные городские улицы и проспекты, никаких крупных автоколонн с живой силой или бронетехники сейчас на этих городских улицах не наблюдалось! Только тогда до сознания этого одессита начало доходить понимание всей этой ситуации, что Москву защитят некому, что сейчас внутри Москвы каких-либо крупных подразделений РККА попросту не было!
Часовые на входе и в самом здании НКВД быстро проверяли их командирские удостоверения. Вскоре Любимов и Бове уже входили в приемную кабинета Александра Николаевича Воробьева. Его секретарша, лейтенант Наташа Васильева, отсутствовала на своем месте. Вместо нее за телефонами сидел совсем молодой парень с лейтенантскими погонами войск НКВД на плечах. При виде незнакомых командиров, он ловко вскочил на ноги, чтобы их поприветствовать отданием чести. Широким жестом руки лнйтенант также показал, что они могут проходить прямо в кабинет начальника управления, не задерживаясь в приемной.
Но, как только Любимов и Бове подошли к двери кабинета начальника управления, то она внезапно распахнулась. На пороге тут же показался генерал-майор Воробьев, владелец этого кабинета и начальник управления НКВД. По внешнему виду Александр Николаевич явно куда-то очень спешил, увидев полковника Любимова, он дружески кивнул ему головой и на ходу произнес:
- Ребята, подождите меня! Лаврентий Павлович только что и срочно меня вызвал к себе, но сказал, что задержит ненадолго. Вы уж дождитесь моего возвращения, можете посидеть в моем кабинете, или посидите тут в приемной, чтобы с лейтенантом Кириллиным поболтать на секретные темы. Скоро вернется Наташа, она вам чай с сахаром приготовит.
Как только начальник управления скрылся за дверью своей приемной, то капитан Бове тут же снял со своей головы фуражку, по его плечам рассыпались длинные пряди, не очень-то чисто вымытых волос. Сегодня утром Жора Бове сумел переделать очень много нужных дел, он успел хорошо выспаться, а затем очень неплохо позавтракать. Повара с бригадной кухни успели даже пожаловаться заместителю командира бригады по тылу на то, что в бригаде появился ненасытный капитан, который уже сожрал три завтрака подряд, но, по-прежнему, остается голодным!
Потом Жора долго мылся, смывая с тела дорожную пыль и грязь, совсем собрался побриться, как тут его к себе вызвал полковник Любимов. Вот и пришлось капитану свои волосы, отросшие в Киеве и по дороге из Киева в Москву, скрутить жгутом и заправить под армейскую фуражку. Когда же они оказались в приемной у Воробьева, то Жора Бове забыл об этой своей проблеме с волосами, остававшимися не по уставу длинными, вот и выпустил их на волю, поразив воображение того лейтенанта НКВД!
Полковник Любимов даже не обратил своего внимания на это неуставное несоответствие волос на голове своего подчиненного! Он, по-прежнему, пребывал в размышлениях, мысленное решая срочные дела по своей бригаде. Но лейтенант Кириллин все-таки позволил себе слегка ухмыльнуться по поводу этого неуставного выверта капитана разведчика. К тому же Кириллин был пока еще незнаком с этим длинноволосым орангутангом, поэтому он не знал о том, что капитан Бове по своему пролетарскому происхождению одессит, но породой из местных евреев и армейских орангутангов. Зато капитан Бове крепко знал о том, что армейский устав строго-настрого запрещает младшему по званию командиру ухмыляться, подвергать остракизму старшего по званию командира РККА. Поэтому орангутанг и капитан РККА Бове, четко действуя в рамках армейского устава, поднялся на свои немного кривоватые ноги и громким голосом произнес:
- Лейтенант Кириллин за неподобающее отношение к старшему по званию командиру РККА вызываю вас на дуэль! Если откажетесь, то вы будете должным образом посрамлены, а также должны будете принести мне официальное извинение.
Этот вызов на дуэль оказался настолько неожиданным, что ему успел удивиться не только лейтенант НКВД Кириллин, но и полковник Любимов. Он уже совсем собрался слегка прищучить своего расхулиганившегося капитана Жору Бове, поставить его на место с тем, чтобы призвать того к порядку, как лейтенант НКВД Кириллин весело вскочил на ноги и задиристым голосом произнес:
- Когда и где изволите, капитан! Я к вашим услугам! Готов драться с вами на шпагах, на рапирах и на однозарядных пистолетах.
В этот момент широко распахнулась дверь приемной начальника управления НКВД, на ее пороге показались раскрасневшаяся и веселая Наташа Васильева и незнакомый Артуру майор в гражданской одежде. Задай сейчас полковнику Артуру Любимову вопрос о том, почему он решил, что этот человек в гражданском костюме имеет звание майора, то он сразу бы и не ответил. Попросту, при виде этого гражданского лица сознание полковника само собой сформировало понимание того, что этот человек в гражданском костюме имеет звание "майор НКВД".
Тем временем, Артур Любимов уже переносил свое внимание на своего любимого орангутанга, хулигана и дуэлиста, походя, он совершенно случайно коснулся сознания этого гражданского майора! Что-то ему вдруг показалось не вполне соответствующим с тем, что должно было бы существовать в сознании советского человека и что на данный момент существовало в сознании этого майора. Артур тут прибег к помощи мысленного щупа, которым мазнул по сознанию майора. Видимо, по этой причине внешний порядок в приемной начальника управления НКВД сменился на первозданный хаос. Этот майор, видимо, мгновенно догадался о том, что его прозондировали, или же он почувствовал, как зонд проникает в его сознание. В результате такого касания, на глазах Наташи, лейтенанта Кириллина, капитана Бове и самого Артура Любимова этот майор остановился, начал превращать в большое и мохнатое животное!
В приемной сразу же воцарилась тишина, все люди, присутствующие в приемной, остолбенело, наблюдали за происходящей метаморфозой с этим майором! Первой не выдержала и как-то странно хихикнула лейтенант Наталья Васильева. Мохнатое животное тут же махнуло правой лапой, голова все еще продолжающей смеяться девушки, отделилась от тела и с фонтаном из крови и сгустков мозга отлетела в дальний угол приемной.
Этот фонтан девичьей крови с головы до ног обдал капитана Бове. Лейтенант Кириллин машинально схватился за кобуру своего нагана. В этот момент мохнатое животное прыгнуло на него, своей лапой нанесло сильный удар по плечу лейтенанта. Лейтенантская рука тут же повисла на одних только сухожилиях, а кровь сильным потоком начала оставлять тело лейтенанта Кириллина. Молодой парень бледнел на глазах, он терял сознание. В этот момент непонятное животное получило сильнейший удар рукояткой ТТ по своему черепу. Это в схватку вмешался капитан Бове, действуя, как разведчик, он не стал дожидаться приказов, а на голову этого человека-животного обрушил рукоятку своего пистолета. Пистолет мгновенно пришел в негодность и как огнестрельное оружие, и как укороченная дубинка в рукопашной схватке.
Какое-то мгновение человек и животное смотрели друг другу в глаза, этого времени вполне хватило Артуру Любимову для того, чтобы, протянув вперед обе руки, он бы мысленно попытаться воздействовать на мозг этого оборотня.
На какое-то малое мгновение полковнику удалось приостановить движение этого оборотня, взять под контроль его сознание. Но в этот момент снова распахнулась дверь приемной, в ее проеме показалась небольшая кучка людей с оружием в руках. Эти молодые парни работали в соседних комнатах управления, они сразу же обратили внимание на шум, грохот и непонятные выкрики, вдруг раздавшиеся в приемной начальника своего управления. Парни обнажили табельное оружие, чтобы тут же отправиться на помощь своим товарищам. Увидев в приемной безголовый женский труп, потоки человеческой крови на стенах и лужи крови на полу, молодые капитаны и лейтенанты оказались в рамках чрезвычайной ситуации. Они еще не успели переварить этой картины ужасов, как увидели уже метаморфизировшегося монстра, который в этот момент верхом восседал на лейтенанте Кириллине. Парни тут направили на него свои руки с пистолетами и наганами, готовясь открыть прицельный огонь на поражение.
- Огня не открывать! Запрещаю кому-либо стрелять! Взять оборотня живым! - Командным голосом проревел команды полковник Любимов, он оказался в положении, когда был вынужден силой своей мысли сдерживать действия этого монстра и действия противостоящих монстру молодых сотрудников НКВД.
На какое-то мгновение он еще сдержал порывы молодых командиров, которые горели одним только желанием открыть по врагу огонь на поражение! Краем глаза Артур успел заметить, как в этот момент один из них, ничем неприметный капитан, первым нажал спусковой курок своего бельгийского нагана, тут же прозвучал первый выстрел. Вслед за этим выстрелом приемная начальника управления заполнилась грохотом множества беспорядочных выстрелов. Крупное мохнатое животное, оборотень, упало на пол на десятом попадании пуль в его тело.
- 2 -
Генерал-майор Александр Николаевич Воробьев сидел в кресле в своем кабинете, он не курил, а каждую минуту нервно менял немецкие сигареты у себя во рту. Прикуривал одну, чтобы тут же ее бросить в пепельницу, достать из портсигара следующую, чтобы снова ее прикурить. Итак, до бесконечности, к слову сказать, пепельница на столе уже была переполнена недокуренными сигаретами. Генерал явно нервничал, его руки при этом сильно дрожали, лицо раскраснелось, словно перед инфарктом, губы шевелились, но генеральского голоса не было слышно. Артур Любимов резко покачал головой, надеясь этим движением головы восстановить свой слух.
И, видимо, ему этого удалось достичь, он вдруг он услышал голос Александра Николаевича Воробьева.
- Понимаешь, Артур, Лаврентий Павлович только что провел короткое совещание с начальниками управлений наркомата, на котором он нам сообщил о том, что в НКВД только что поступила секретная информация о том, что в одном из управлений нашего наркомата скрывается немецкий "крот". Возвращаюсь я в управление, а в управлении всемирный бардак, на полу лежит Наташа с оторванной головой, Кириллин находится без сознания. Врач говорит, что лейтенант будет жить, но, видимо, останется без руки. Майор Суров, оказавшийся немецким "кротом" и оборотнем, расстрелян сотрудниками управления на месте. Сейчас он почти трупом валяется на полу приемной. Да, я все еще не понимаю, но почему ты приказал арестовать еще капитана Нуреева. Он- то здесь причем?
Но тут послышался резкий и требовательный звонок телефонного аппарата 1-й кремлевки. Генерал Воробьев мгновенно схватил трубку, четко отрапортовал, что он слушает. Разговор продолжался очень недолго и, вернув телефонную трубку на рычаги аппарата, Александр Николаевич тяжело поднялся из-за письменно стола и, сказав, что их всех ждут, направился к выходу из своего кабинета. Артуру Любимову и Жоре Бове не потребовалось объяснять, кто же их может ожидать, они безропотно поднялись из-за своего стола и отправились вслед за генералом Воробьевым.
В приемной все еще ощущались остатки первозданный хаос, не были замыты пятна и не затерты лужи крови. В помещении все еще работали следователи и оперативники из других управлений наркомата, молодые парни в гражданской одежде бродили с задумчивыми лицами, они что-то фотографировали или что-то внимательно рассматривали в свои лупы. На генерала, начальника управления, и на двух его сопровождающих командиров в форме РККА эти парни не обратили ни малейшего внимания!
Тело Наташи, с головой накрытое белым куском материи, лежало в дальнем углу приемной. Оно привлекло внимание Артура Любимова по тому, что на этом белом куске материи особенно ярко проступали красные пятна крови. Врач все еще продолжал возиться с лейтенантом Кириллиным, который так и не пришел в сознание. Когда три старших командира пересекали приемную, направляясь к выходу, врач в форме майора медицинских войск подошел к телефонному аппарату, стоявшему на столе секретаря начальника управления, набрал трехзначный номер, чтобы негромко произнести в трубку:
- Товарищ командир, похоже, мы не сможем его удержать. Громадная потери крови, рука не ампутирована, рана не санирована, всякое может случиться! Транспортировку в госпиталь лейтенант, наверняка, не выдержит, умрет. Я попросту не знаю, что должен делать в таком случае? У меня такого ранения еще не случалось!
Услышав слова врача, полковник Любимов, молча, по ходе дела развернулся, направляясь к лежавшему на полу лейтенанту Кириллину.
- Артур, ты что задумал? Нам нельзя опаздывать к Лаврентию Павловичу! Нам следует поспешить к нему в кабинет, ты же сам ничем не сможешь помочь раненому лейтенанту! - Тихим голосом произнес генерал Воробьев.
В тот момент генерал уже сознавал, что он напрасно произносит эти слова, что полковник все равно его уже не послушает. А в этот момент Любимов уже склонился над лейтенантом Кириллиным, приложил руку к пульсу на шее парня. Биение сердца прослушивалось, но оно было совсем слабым. Если судить по биению сердца, то этот парень явно угасал, переезда в госпиталь он действительно не переживет. Тогда Артур, также молча, снял с плеч свой китель, бросил его на спинку ближайшего стула, и, оставшись в исподней рубашке, ладонями рук принялся массировать плечи и шею лейтенанта.
Времена он замирал, к чему-то прислушиваясь. Народ в приемной, наблюдая за его работой, перестал передвигаться с места на место. Люди отошли в сторону, освободив квадрат пола, в центре которого остался только полковник Любимов наедине с Кириллиным. Врач, майор, попытался пройти в этот квадрат, чтобы остановить полковника, но в этот момент он обратил внимание на предостерегающие знаки генерала Воробьева, поэтому он тут же прекратил свои попытки остановить работу этого странного полковника. Но врач-майор так и не отошел в общую толпу, он остался стоять на границе квадрата, готовый в любую минуту броситься на помощь самому Артуру.
Тем временем Любимов с массажа шеи и плеч лейтенанта перешел на массаж его груди в области расположения сердца, время от времени ладонями он сильно надавливал на саму грудину. Когда послышался первый хриплый стон лейтенанта и снова начала сочится кровь из страшной плечевой раны, то Артур, не оборачиваясь, коротко бросил себе за спину:
- Укол камфары прямо в сердце!
Врач мгновенно сообразил, что этот странный полковник имел в виду. Он бросился к своему чемоданчику с лекарствами, начал в шприц набирать камфару. Через минуту был произведен укол камфары в сердце лейтенанта, а Любимов снова превратился в чисто механическую куклу, делающую открытый массаж сердца раненого лейтенанта. Всем присутствующим показалось, что прошла целая вечность, прежде чем лейтенант Кириллин начал подавать признаки жизни, негромкими стонами, подрагиванием век своих глаз.
Но из ужасной рваной раны лейтенанта, по-прежнему, сильным потоком сочилась кровь. Тогда Артур на некоторое время прекратил массаж сердце, он чуть-чуть приподнял ладони над грудиной и снова надолго замер в полной неподвижности. Наблюдатели со стороны хорошо видели, как между ладонями полковника и телом раненого лейтенанта появилось слабое зеленое свечение, потом это свечение переросло в разряды. Примерно, минуту зеленые разряды мощно долбили по грудине человека в области сердца, в эту минуту все услышали голос Кириллина, который едва слышным голосом произнес:
- Хватит! Мне очень больно!
В приемную начальника управления заглянул один из усачей охранников наркома, он целую минуту изучал общую обстановку в приемной и, в частности, проследил за тем, чем же был занят полковник Любимов. Так и, не произнеся ни единого слова, через эту долгую минуту голова грузина усача исчезла за тихо прикрывшейся дверью.
Артур Любимов не обратил внимания на слова лейтенанта Кириллина, свои скрещенные ладони продолжал держать над его сердцем, но зеленое свечение сначала поубавило мощь своего свечения, а затем полностью исчезло. Отряхнув руки, словно они все были в грязи, полковник Любимов прекратил работу с сердцем раненого лейтенанта, перешел к его раненому плечу и почти оторванной руке. Некоторое время Артур внимательно изучал целые и порванные сухожилия, а также вены и капилляры, из которых сочилась кровь.
- У кого третья группа крови? - Поинтересовался Любимов, опять-таки не оборачиваясь в сторону людей.
Вперед выступили два парня.
- Ложитесь по обе стороны от лейтенанта, молчите, чем бы я ни занимался.
Парни, не задавая лишних вопросов, подошли к лейтенанту Кириллину, лежащему на полу и, молча, распростерлись по обеим от него сторонам. Любимов пару раз взмахнул руками перед их глазами, оба парня тут же заснули. Затем снова пришли в движение обе руки полковника, при этом он вглядывался во что-то, чего другие явно не видели.
В этот момент приоткрылась входная дверь, в приемной появился нарком внутренних дел Берия в сопровождении одного только охранника. Лаврентий Павлович тихонько на цыпочках прошелся к свободному стулу и также тихо, чтобы стул не скрипнул, на него опустился. Александр Николаевич, было, дернулся к нему с рапортом, но тот жестом руки попросил генерала сохранять спокойствие.
Артур Любимов держал руку лейтенанта и с нею производил непонятные действия.
- Он сшивает порванные сухожилия руки! - От избытка чувств простонал майор военврач.
Этот вид операции продолжался довольно долго. Наконец-то, Артур Любимов удовлетворенно кивнул, приложил руку по месту и зеленым свечение одной руки занялся восстановлением сумки сухожилий плечевого сустава. Только через час, когда была полностью воссоздана мускулатура плеча, его хрящи, шаровые опоры, лопатка, Артур Любимов разогнулся и произнес:
- Наложите гипс и отправляйте лейтенанта в госпиталь!
Военврач тут же принялся за свою работу.
Лаврентий Павлович, молча, поднялся со стула и прошел в кабинет начальника управления. Там он дождался, когда ответственные работники управления займут места на стульях, чтобы затем с горечью произнести:
- Ну и что, дорогие товарищи! Чего мы добились? Два оборотня в одном только управлении, чего же мне тогда ожидать от других управлений наркомата?! Если бы не Артур Любимов, то мы бы и сейчас кормили бы врага секретной информацией! Враг стоит у ворот города, а мы, как беспомощные дети, не можем навести должного порядка в своем собственном тылу. Не можем справиться с вражеской агентурой. Где же ваш унтерштурмфюрер СС Донцигер, товарищ Любимов? Где он и где его люди скрываются? Хорошо, что мы кое-что выяснили и уже знаем, что оборотень активен только в течение одного часа, а все остальное время он является больным и слабым человеком, которому требуются сутки только для того, чтобы восстановить свои физические и моральные силы. Но и за этот проклятый час вражеские оборотни могут таких больших дел натворить, что мало не покажется! Так, что, товарищи командиры, ищите их базу, надо лишить их возможности, отдыхать, не дать немецким оборотням возможности восстанавливаться в спокойном и безопасном месте.
Нарком внутренних дел не на шутку разволновался, он вскочил на ноги, ему захотелось пройтись по кабинету, размять ноги и поразмышлять одновременно. В последнее время в каких-то привычках Лаврентий Павлович начал подражать самому Хозяину. Но, к сожалению, помещение кабинета начальника управления оказалось совсем небольшим по площади! Д еще и к тому же в нем находилось несколько и других людей. Так что Лаврентию Павловичу е оставалось места для каких-либо проходов.
- А теперь, товарищи командиры, поступила секретная информация и только для ваших ушей. Немцы вплотную подошли к Москве, а у нас в городе нет никаких войск для обороны города. Так, что, товарищ Любимов, вашей бригаде нужно будет ко всему готовой, ко всяким неожиданностям. Впрочем, ты, товарищ Любимов, хорошо знаешь, чем именно должна заняться твоя бригада, когда враг окажется на городских улицах. Я только что разговаривал с Иосифом Виссарионовичем, он очень доволен действиями твоей бригады в последние дни. Но я хотел бы, дословно, передать тебе его слова о том, что ты, по его мнению, не должен особо сильно увлекаться немецкими оборотнями, заниматься их ловлей! Сегодня твоя задача и забота - это москвичи, жители города. Мы не должны им позволить превратиться в паникеров, которые своими собственными руками могут разрушить свое сообщество, могут погубить свою жизнь. Так, что с тобой, товарищ полковник, все ясно! Хочешь встретиться и покончить со своими оборотнями, встречайся, но в свободное от основной работы время! Ты полковник можешь пообщаться с пойманными оборотнями, Александр Николаевич тебе предоставит такую возможность! Но Артур, пожалуйста, не забывай слов товарища Сталина о главной боевой задаче для своей бригады.
- Да, последнее, товарищи командиры, о чем я хотел бы вам сказать. Никто из вас ничего не видел из того, что происходило в приемной начальника управления. Никаких кротов, никакой перестрелки - не было, лейтенант Кириллин - у нас не служил! Через пять минут специально выделенные люди возьмут у вас расписку по этому поводу.
Сразу же по завершению встречи с наркомом внутренних дел, генерал Воробьев сопроводил полковника Любимова в подвал здания на Лубянке, где сейчас содержались оба захваченных немецких оборотня, тяжелораненый майор Тихонов и капитан Нуреев. Артура особенно интересовал капитан Нуреев, которого он приказал арестовать только из-за того, что этот капитан первым и без приказа открыл огонь на поражение по только что им раскрытому им немецкому кроту, майору Тихонову.
Обоих немецких оборотней содержали на самых нижних уровнях здания НКВД на Лубянке в каменной камере. Эта камера была поделена на две равные части железной решеткой с толстыми прутьями, которые нельзя было бы перепилить ни ножовкой, ни тем более напильником. Площадь камеры была постоянно освещена яркими софитами света, она прострелировалась ручным пулеметом Дегтярева, намертво закрепленным на специальной турели. В случае чрезвычайного происшествия или попытки заключенных к побегу, надзиратель простым нажатием кнопки открывал огонь из этого пулемета.
Сегодня в роли такого надзирателя выступал пожилой старшина, этот энкеведешник постоянно крутился рядом с генералом Воробьевым, полковником Любимовым и капитаном Бове. Впервые увидев смуглого от загара капитана Бове, да еще с длинными волосами, волнами, спадающими из-под простой армейской фуражки капитана РККА, пожилой старшина истово перекрестился. Он свято верил в существование потусторонней нечисти. А этот капитан в его глазах так и выглядел этой самой нечистой силой!
Александр Николаевич Воробьев практически ничего не говорил по поводу условий содержания немецких оборотней, а полковник Любимов ничего не спрашивал по этому поводу. Перед заходом в камеру к заключенным старшина надзиратель попытался их запугать рассказами о том, что немецкие оборотни - это те еще нехристи, в этот момент старшина головой кивнул в сторону клеток, которые силой воли своего сознания могут влиять на разум и поведение другого человека. Что они могут любого человека превратить в свою марионетку, что только благодать господа Бога может помочь простому человеку противостоять замыслам и козням этим тварям.
Но Любимов прекрасно знал о том, что это не так, что немцы таких оборотней создавали только для того, чтобы они великолепно выполняли бы функции простого солдата, стали бы суперсолдатами. Да и к тому же он не собирался заходить в камеру, чтобы пообщаться с этими оборотнями неудачниками. Оказаться во вражеском плену, попасть в руки врага, для оборотней - это должно было означать только одно, полный провал работы тех изобретателей, которые работали над созданием этих оборотней.
Незаметно для сопровождающих, Артур Любимов воспользовался своим мысленным зондом и по очереди прошелся по сознанию первого и второго оборотня. С некоторым удивлением для себя он вдруг выяснил, что капитан Нуреев, оборотень, расстрелявший своего собрата в управлении генерала Воробьева, умирает. Еще пару часов и этот оборотень предстанет перед Творцом. При надзирателе, перед этим вездесущим старшиной, ему не хотелось с кем-либо вообще разговаривать, поэтому на ментальном уровне он обратился к Александру Николаевичу, чтобы того проинформировать о только что полученной информации. Генерал Воробьев оказался начинающим, но весьма способным телепатом. Он быстро разобрался в послании Артура, чтобы тут же прийти в сплошной ужас. Генерал Воробьев попросту не знал, как ему построить ответ на телепатическом уровне.
Увидев замешательство своего генерала, тогда Артур Любимов уже голосом у него поинтересовался:
- Товарищ генерал, а вы, знаете ли, о том, что капитан Нуреев, немецкий оборотень, который сейчас умирает! Через два часа он перестанет дышать, кончится?
Все еще находясь под давлением мысли о том, что он, генерал-майор войск НКВД, только что переговорил с полковником Любимовым в мысленном диапазоне, Александр Николаевич отрицательно покачал своей головой. Сообразив, что Воробьеву потребуется некоторое время для того, чтобы свои мысли привести в порядок, Артур Любимов решил свое внимание переключить на капитана Нуреева, попытаться из его памяти выудить любую информацию о нем же самом. Но капитан оказался умелым телепатом, он не отвечал на вопросы Артура Любимова, время от времени произнося какую-то детскую считалочку, типа:
- Раз, два, три, четыре, пять
Вышел зайка погулять!
Но, в конце концов, капитан все же сломался, когда донельзя разозленный его мысленным сопротивлением Любимов ему прямо в лоб сообщил о том, что через час он покинет мир живых людей. Артур Любимов не только не остановился на этом сообщении, но этому несчастному немцу он в подробностях рассказал всю правду о том, что же с ним происходит. Что его собратья в его же организм заложили мину замедленного действия, согласно которой его сердце перестанет биться, после пяти часов, проведенных под арестом. Капитан не выдержал напряжения такой правдой, он сломался и начал правдивый рассказ о себе и о своей судьбе.
Артур слушал, старался запомнить все то, что этот немец ему рассказывал. Каким-то внутренним и звериным чутьем он догадывался о том, что, если он прервет рассказ этого оборотня что-либо, его переспросит или задаст дополнительный вопрос, то этот оборотень выйдет из состояния говорить одну только правду.
Жизнь этого немца капитана мало чем отличалась от жизни других германских юношей, которые, достигнув совершеннолетия, свою жизнь посвящали служению Гитлеру. Многие из этих немецких парней стали офицерами вермахта, год отслужив рядовыми стрелками в подразделениях вермахта, они, сдав экзамен на солдата, три года учились в офицерской школе. Макс Циннер мечтал стать пилотом люфтваффе, а стал разведчиком артиллеристом. В Польше он получил чин обер-лейтенанта, а в Париже стал капитаном. Именно в Париже он случайно встретился с майором Абвера неким Куртом фон Рунге, с которым крепко подружился. Майор фон Рунге предложил ему перейти на службу в Абвер и, после окончания специальным курсов, поработать в Абвере, специализируясь по Советскому Союзу. Будучи протеже майора, капитан быстро продвигался по служебной лестнице Абвера, стал настоящим и опытным экспертом по советской армейской артиллерии.
Но однажды с ним произошла одна необъяснимая вещь, он заметил, что с некоторых пор с ним начали твориться странные вещи, что он не спит по ночам, что ночное время проводит вне стен своего жилища. К тому же он стал ловким и цепким человеком, начал бегать так быстро, что ни один из сослуживцев не мог его догнать. Правда, после таких забегов он чувствовал сильную усталость, ему требовалось специальное время и еда для восстановления своих физических и моральных сил.
Примерно, в этот период времени вместе с ним в Абвере начал служить и некий шарфюрер СС Донцигер, который оказался самым настоящим идиотом. Он громогласно заявлял своим сослуживцам о том, что некие солдаты оборотни спасут Рейх и принесут фюреру победу, с удовольствием демонстрировал свои физические преимущества перед нормальными людьми. Именно этот шарфюрер и ему, капитану Циннеру, не раз говорил о том, что он инициализирован, так же, как и он шарфюрер, что он, капитан Циннер, как и он сам, является настоящим оборотнем. С этого момента его жизнь капитана Циннера покатилась по наклонной плоскости, он перестал быть самим собой, должен был подчиняться таким эсесовцам психопатам, как Донцигер. Капитан Циннер начал много пить, но шнапс его особо не брал, а как бы только раззадоривал.
За несколько минут до того момента, когда должно было бы остановиться его сердце, капитан Циннер рассказал о том, что группа унтерштурмфюрера СС Донцигера насчитывает до ста пятидесяти человек. Она имеет базу в Подмосковье, откуда ведет боевые диверсионные операции по всей территории города Москва. Основная задача этой группы оборотней, спровоцировать массовые беспорядки среди населения столицы, когда немецкие войска войдут в Москву. В распоряжение группы Донцигера передана абверовская агентурная сеть по столице, а также названы имена потенциальных участников пятой колонны. Но главное, унтерштурмфюрер СС Донцигер лично установил связь с одним старым абверовским агентом, который имеет генеральское звание в РККА.
- 3 -
В штабе бригады полковника Любимова ожидала очень неприятная весть, сержант Когтев погиб вместе со всеми своими разведчиками! К тому по настоящее время не было никакой информации о местонахождении группы старшего сержанта Нефеда Григоровича! Сержант Когтев вышел на связь по рации со штабом бригады и доложил о том, что его группа по дороге в деревню Жабкино попала во вражескую засаду и была вынуждена принять бой с превосходящими силами противника.
В тот момент с сержантом Когтевым разговаривал дежурный по штабу бригады, опытный командир, который, сделав соответствующую запись в бригадном журнале, принялся разыскивать командира бригады или начальника штаба бригады для принятия срочного решения, но обоих командиров не оказалось на месте. Тогда он связался с командиром второго полка подполковником Андреем Снегиревым, который тут же выделил группу своих полковых разведчиков. Этих разведчиков подполковник Андрей Снегирев приказал на полковых же студебеккерах отправить на поддержку разведчиков сержанта Когтева.
Но эта группа полковым разведчиков так и еще не успела покинуть Спасских казарм, как на связь со штабом бригады снова вышел сержант Когтев. На этот раз сержант был серьезно ранен. Он, видимо, не слышал голоса дежурного командира по штабу бригады, а все время повторял одни и те же слова:
- Товарищ капитан Любимов, немецкие десантники не люди!
Повторив несколько раз эту фразу, радиостанция сержанта Когтева замолкла, с того времени она не выходила на связь.
Артур Любимов настолько рассердился на нераспорядительность этого дежурного командира по штабу бригады, что обвинил его в нераспорядительности. В том, что тот вовремя его не разыскал, не доложил о происходящем в деревне Жабкино. Полковник Любимов так переживал потерю Когтева и его разведчиков, что едва не отправил под расстрел этого командира, дежурного по штабу бригады. Но в этот момент рукава его кителя коснулась рука капитана Бове, а в голове полковника послышался его шепот:
- Товарищ полковник, отъезжая к Воробьеву, мы своих координатов не оставили в штабе бригады!
Безнадежно махнув рукой в сторону ни в чем не повинного командира дежурного по штабу, Любимов направился в свой кабинет. Откуда он по телефону связался с Андреем Снегиревым, с ним в деталях переговорил о том, чему бы его группа разведчиков, отправления на место засады, в которую попал сержант Когтев вместе со своими людьми, должна была бы заняться в деревне Жабкино. Еще в момент этого телефонного разговора, в голове Артура постоянно вертелась какая-то странная мысль. Ему на память вдруг пришли слова немецкого капитана Циннера о том, что группа унтерштурмфюрера СС Донцигера должна была бы иметь в одной из подмосковных деревень базу отдыха для своих психопатов оборотней. Машинально полковник Любимов сопоставил два факта, два события, произошедшие вчера и сегодня в жизни его бригады, он неожиданно для самого себя пришел к весьма убедительному выводу:
- Андрей, а ты имеешь радиосвязь со своей разведгруппой? - Вдруг поинтересовался полковник Любимов.
- Да, товарищ полковник, разумеется! - Коротко ответил полковник Морозов. - Мои парни готовы к любым неожиданностям, просто так они противнику не подставятся.
- Хорошо, подполковник, отлично! Тогда срочно свяжись со своими ребятами, прикажи им срочно прекратить поиск группы сержанта Когтева и сержанта Григоровича. Твоя группа должна скрытно приблизиться к окраинам деревни Жабкино, чтобы установить за ней скрытое наблюдение. Это наблюдение твои разведчики должны вести, таким образом, словно они находятся на вражеской территории. Только в крайнем случае они могут выходить с тобой на радиосвязь.
- Будет исполнено, товарищ полковник!
- Подожди, Андрей, это еще не все! Поднимай свой полк по тревоге, сажай красноармейцев в студубеккеры. Вместе с полком отправляйся в деревню Жабкино. Еще ночью два своих батальона поставь в оцепление, чтобы ни одна тварь сквозь это оцепление не смогла бы проскользнула из деревни. Всех людей, которые начнут самостоятельно покидать деревню, арестовывать, вязать и держать под охраной, после разберемся, кто или что они собой представляют. Третий же батальон с рассветом брось на зачистку деревни! Твои бойцы должны действовать или тройками, или пятерками, но ни в коем случае ни один из красноармейцев не должен, хотя бы на минуту, оставаться в одиночестве. Если такие бойцы у тебя все же появятся, то ты и их арестовывай и крепко-накрепко вяжи. С ними тоже после боя майор Немчинов разбираться будет. Андрей, ты понял меня и боевую задачу, которую я поставил перед твоим полком?
- Так точно, товарищ полковник, понял и готов приступить к исполнению...
- Хорошо, отлично, Андрей! Не забудь, возьми с собой и свою полковую артиллерию. В случае ожесточенного сопротивления противника, не сомневайся, открывай артиллерийский огонь на его поражение. Я полагаюсь на тебя, твоих бойцов и на твою прозорливость! Только имей в виду, что твоим противником может оказаться и наш крестьянин. Так, что не верь глазам своим, сначала стреляй, а потом проверять будем, что и как?
Завершив разговор с подполковником Снегиревым, Артур Любимов устало откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону капитана Бове, который, как ни чем не бывало, крутился перед осколком зеркала и тщательно расчесывал свои длинные, словно у девушки, волосы.
- Может, ты все-таки пострижешься! - Миролюбиво проговорил полковник Любимов. - Ты у нас общественно-значимое лицо, все-таки разведчик, и постоянно у людей бываешь на виду!
- Лаврентий Павлович, ни единого слова не произнес, когда меня увидел в таком виде.
- Ему просто не до тебя было. Но, если желаешь найти приключений на свою..., то ищи, но после не говори, что тебе никто тебя не предупреждал вовремя постичь волосы, как положено по уставу! А сейчас мне нужно переговорить с Дмитрием Морозовым, сегодня его полк будет нести патрульно-постовую службу.
С этими словами Артур Любимов потянулся к телефону, взял трубку и набрал трехцифровой номер телефона. Затем он довольно-таки долго разговаривал с подполковником Морозовым, обсуждая с ним детали и секреты несения патрульно-постовой службы.
Второй день в Москве шла эвакуация крупных промышленных предприятий в Сибирь и на Дальний Восток. В эшелонах с демонтированным оборудованием покидали Москву рабочие высокого разряда, инженеры и их семьи. Впервые у москвичей на руках появились зримая информация, свидетельствующая о том, что враг находится у ворот Москвы, может захватить город. В Москве все же оставались миллионы беззащитных горожан, Патрули второго полка бригады самим своим появлением на городских улицах должны нести успокоение и веру горожанам в то, что не все потеряно, что враг не пройдет в Москву.
Когда разговор с подполковником Снегиревым закончился, то Артур Любимов снова повернулся к капитану Бове и протянул ему лист бумаги для ознакомления. Жора взял бумагу и прочитал текст, отпечатанный на лицевой стороне бумаги. Это был приказ, только вчера подписанный первым генерал-квартирмейстером вермахта Эдуардом Вагнером. В приказе расписались места квартирования частей и подразделений вермахта в Москве, которое должно было начаться уже завтра, 12-го октября 1941 года.
- Вчера немецкие бомбардировщики, помимо авиабомб, сбрасывали над Москвой и такую вот бумагу. Я не совсем уверен в том, что действительно ли такой приказ вчера подписывался генерал-квартирмейстером Вагнером, но немецкая разведка явно этот документ использовала для своих целей. Но главное, немцы в любых случаях попытались дезориентировать москвичей в происходящих событиях под стенами города. Нам следует быть честными по отношению к самим себе, да и к тому, что наше Совинформбюро не совсем точно, а главное не совсем своевременно информирует население нашей великой страны о течение боевых действий между РККА и вермахтом. Вот немецкая разведка этим и пользуется, одной только этой информацией, сбросанной с бортов "Юнкерсов 88", она добилась своей цели. Сегодняшняя Москва взбудоражена этой самой новостью, которая с быстротой молнии разнеслась по москвичам. Сегодня каждый горожанин уверен в том, что знает и уверен в том, что уже завтра немецкие солдаты пройдут по Красной площади. Партийные и городские власти практически ничего не предпринимают в этой связи, они молчат и никак не комментируют такую возможность. Они сегодня, по-моему, уже ни на что не могут реагировать, разве что на ведение закулисных игр в партийных кругах.
Артур Любимов сделал паузу, он подошел к окну, за которым стремительно темнело. Осенью светлое время суток сокращалась, тогда в свои права вступала зимняя ночь. Стоя у окна и всматриваясь в ночную темноту, полковник Любимов продолжил свою мысль:
- Я даже думаю о том, что немецкая разведка таким распространением нелепых слухов постарается взорвать спокойствие городского населения, вызвать среди него панику. Но это может произойти только в том случае, если у немецкой разведки в Москве, помимо группы унтерштурмфюрера СС Донцигера, имеется еще одна такая диверсионная группа. Дай бог, чтобы такого не случилось! А Донцигеру, я надеюсь, Андрюша Снегирев уже не даст ходу, удержит его в Жабкино, не пустит в Москву. Я бы тебе, Жора, посоветовал вместе со своими разведчиками, но уже на наших бронетранспортерах, которые мы только-только получили, отправляться в эту деревушку. В дела Снегирева не лезь, за это с него особый спрос будет, а займись поутру расследованием того, как погиб Когтев и куда все-таки подевался Нефед Григорович?
Капитан Бове, молча, козырнул и тут же исчез за дверью кабинета. Дело молодое, орангутанг Бове, не задумываясь, отправился выполнять приказ своего командира. Артур Любимов сразу же почувствовал, как на его плечи обвалилось непосильное бремя ответственности за судьбы москвичей, которые и сейчас уже не знали покоя, они в панике метались по своим жилищам, ожидая скорого появления в городе немецких солдат. Полковник Любимов стоял у окна и вдыхал холодный ночной воздух, поступающий в его кабинет через полуоткрытую форточку.
Послышался вежливый стук в дверь.
- Войдите! - Приказал полковник Любимов и в темном стекле окна увидел, как медленно раскрывалась дверь, на пороге появился мальчишка в военной форме и с лейтенантскими ромбами на воротнике.
- Лейтенант Трезубов, назначен вашим личным ординарцем! Прибыл для дальнейшего прохождения службы в бригаде особого назначения. - Вытянувшись во фрунт доложил этот малец.