- Мой друг, но в этой одежде я чувствую себя, подобно ведьме, сжигаемой на костре этой трижды проклятой инквизицией. - Простонал мосье Слюсар, разглядывая в осколок зеркала какой-то прыщик, вскочивший у него на губе.
- Мосье Слюсар, но вы же знали о том, что мы собираемся на аудиенцию к маркизе де Ментенон, неофициальной жене французского короля Луи XIV. Вы так же хорошо знали и о том, что она благочестивая женщина и не приемлет другой светской одежды, как одежды пастора или какого-либо духовного лица. Так в чем же проблема? Или вы не желаете меня сопровождать на эту аудиенцию.
- Ну, что ты, Иван, ни в коем случае я не откажусь собственными глазами взглянуть на женщину, оказавшуюся способной женить на себе такого ветряного французского короля, как Луи XIV, но так и не ставшую королевой Франции! Даже в аду мы не признаем тайнобрачия, морганических браков, от которых попахивает хорошо знакомым мне серным запахом, с которым я родился и с до сих сожительствую на этом свете. Видимо, кто-то из свиты нашего повелителя Везельвула приложил свою чертову лапу и к этому королевскому браку. Так, что, Ваня, ты уж потерпи мое присутствие на этой важной встрече. Я ж не враг тебе, хотя родом из другого мира, но всей душой и телом готов тебе услужить.
Но я уже не слушал причитания своего друга демона, который решил немного покапризничать перед нашей поездкой в некую деревушку Сен-Сир под Версалем. Там мы должны были бы встретиться с любовницей и женой французского короля Луи XIV. В тот момент я размышлял еще и над тем, о чем мне сообщил маркиз де Юксель. Этот маркиз нашел время для того, чтобы снова нанести мне визит с целью проинформировать о том, что Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон желает меня видеть в три часа пополудни завтрашним днем. Эта встреча должна была произойти во время посещения маркизой женской школы и приюта под названием "Королевский дом Святого Людовика" в деревушке Сен-Сир, расположенной в нескольких лье от королевского дворца в Версале.
Никола Шалон де Бле маркиз де Юксель уже не раз говорил о том, что Франсуаза д'Обинье, маркиза де Ментенон самая странная, но одновременно и самая влиятельная женщина Франции. Если я не смогу найти с ней общего языка или, по крайней мере, хоть какого-то с ней взаимопонимания, то мне следует сейчас же покинуть Францию и в этом государстве не появляться до тех пор, пока в нем правит Людовик XIV. Во вчерашний приезд мосье Никола Шалон де Бле не стал углубляться в рассказ об истории появления Франсуазы д'Обинье при королевском дворе или о том, как она завоевала королевское сердце. Он просто рассказал о том, как мне следует вести, что говорить и что ожидать от этой женщины при нашей первой встрече.
- Вы московиты, странные люди и, видимо, не от мира сего! На все вы имеете собственное мнение, которое чаще всего не совпадает или даже противоречит мнению других шевалье. Поэтому я опасаюсь того, Иван, что если ты один поедешь на встречу с Франсуазой д'Обинье, то можешь наломать столько дров, что после этой встречи тебе придется бежать из Франции. Поэтому я полагаю для того, чтобы ты не наделал каких-либо бы ошибок, взять с собой своего секретаря, мосье Слюсара. Со стороны он выглядит вполне разумным человеком, а не каким-то там злым духом из преисподней!
Если бы только Никола Шалон де Бле знал, как красноречива и правдива его характеристика мосье Слюсара, моего друга демона из преисподней! После этих своих слов маршал Франции Никола Шалон де Бле стал вразумлять меня в отношении того, что в голове маркизы де Ментенон хранится много всяких придворных дел, козней и интриг. Поэтому, задумавшись о чем-то другом, эта женщина может пройти мимо человека, не обратив на него внимания, не переговорив с ним о совместных делах. Обычно маркиза, как серая мышка, проскальзывает мимо просителей, не давая им возможности высказаться по своим проблемам, попросить ее о помощи.
Мне совершенно не понравилось то, о чем сейчас говорил маркиз де Юксель. Получалось так, что ты стоишь и чего-то ждешь, надеешься поймать судьбу-злодейку за хвост, а птица счастья тебя попросту может не заметить. Маршал Никола Шалон де Бле был наблюдательным мужиком, он успел-таки вовремя заметить мою презрительную ухмылку, чтобы своевременно на нее отреагировать.
- Вот я тебе, граф, и предлагаю, пусти на это дело своего секретаря, он парень старательный и пользительный. Он сумеет договориться с этой мышью, раскопает и выложит на тарелочку все то, что ты пытаешься от нее узнать, а ты продолжай своими бабами заниматься. Вон баронесса Аманда-Лучия де Мортен недавно на балу у принца Конде сказку рассказывала якобы о том, что ты можешь женщину в напряжении три часа держать и тебе все нипочем.
Я хотел маркизу де Юксель честно признаться в том, что, вероятно, Аманда кое-что перепутала, но вовремя прикусил язык, не стоило бы портить свой великосветский имидж. А обидчивая память мне снова напомнила, что в то утро Джакомо с баронессой оставался наедине на берегу Сены в ожидании восхода солнца, а я, как третий лишний, домой левитировал. Но тут же эту мысль отбросил в сторону, мы с маркизом продолжили разговор о моем поведении при встрече с маркизой де Ментенон.
На рассвете я вместе мосье Слюсаром подъезжал к королевскому дворцу в Версале, где мы хотели позавтракать на халяву. Всем было хорошо известно о том, что Луи XIV хлебом и солью встречал любого путника, будь тот дворянином или простым простолюдином. Но, когда мы прибыли в Версаль, то на королевской кухне нам сразу же заявили о том, что кормление путников входит в их прямую обязанность, но для этого у нас на руках должен был быть указ, подписанный самим королем, подтверждающий, что мы действительно путники и действительно нуждается в дополнительном питании. Плюнув на эти строгие королевские правила, мы решили позавтракать уже в самой деревушке Сен-Сир. Деревушку-то мы нашли быстро, а вот дорожной таверны там не оказалось. Так, оказывается, решила маркиза де Ментенон, которая посчитала, что наличие в этой деревушки таверны может сказаться на морали двухсот пятидесяти благородных девиц, которые в этом королевском заведении обучались различным наукам и хорошему поведению.
Пришлось нам идти в монастырь, на территории которого и располагалась эта женская школа. С монахами мы быстро договорились и всего за пару пистолей они нас накормили чудесным деревенским завтраком, состоявшим из хорошо прожаренной и жирной курицы, деревенского сыра, луковиц и кувшина домашнего красного вина. После двух бокалов вина мой секретарь повеселел и даже попытался запеть. Но я быстро привел его в порядок, приказав ему, пару раз окунуть голову в бочку с холодной водой. Должен вам сказать, что эта процедура мгновенно и положительно подействовала на поведение моего друга демона, он тут же перестал петь.
До встречи с маркизой де Ментенон оставалось еще уйма времени, поэтому мы решили его провести с большим удовольствием и большим комфортом. Попросили у монахов разрешения, залезли на сеновал поспать, лошадей привязали к коновязи, которые находились внутри сарая с сеном. Лежа на монашеском сене, я снова и снова мысленно повторял, как должен себя вести, чтобы привлечь внимание занятой маркизы Франсуазы де Ментенон. Как должен был к ней красиво подойти, склонить голову и произнести слова, которые, по моему мнению, привлекут внимание этой французской женщины с умом и ухватками иезуитки. Рядом кряхтел и ворочался мой секретарь, мосье Слюсар, ему не давали заснуть эти мои беспокойные мысли.
Я не ожидал того, что таких просителей, как я, окажется такое большое количество. Перед зданием монастыря собралась большая толпа людей, среди которых можно было увидеть убогих нищенок и знатных аристократов. Все эти люди желали хоть чего-нибудь получить от французского короля. Но получить этого обычным путем, обычным направлением принятой формы прошения на королевское имя, они не могли. По чину или по каким-либо другим причинам просимых привилегий или денег этим людям попросту не полагалось. Вот людишки и решили прибегнуть к услугам морганической жены короля, попросить маркизу своей властью решить их проблему. При этом они были глубоко убеждены в том, что Франция не сможет и дня прожить без того, чтобы не удовлетворить их прошения.
Фаэтон маркизы Франсуазы де Ментенон представлял собой настоящий деревянный ящик-катафалк, обитый черным крепом, с наглухо зашторенными черного цвета занавесками окнами. В глубине души я даже обиделся на Францию, такое большое государство не могло своей некоронованной королеве предоставить лучшего катафалка. Этот же был деревянным ящиком без декоративных излишеств, он даже не имел рессор. Любая поездка в таком фаэтоне превращалась в настоящую пытку для женщины. Во Франции тех времен хороших дорог и в помине не существовали, а те, что были, желали быть много лучшими! От одной только мысли о том, как страдает некоторая часть тела маркизы, мне стало совсем плохо, всего эдак по-чертовски передернуло. Но в этот момент в мои глупые мысли вмешался мой опытный секретарь, который с усмешкой подсказал:
- Во французском фаэтоне для женщины всегда имеется бое количество мягких подушечек для того, чтобы наши дамы особо нижней своей частью не страдали, не мучились во время поездок в рыдванах, Иван! Но сейчас ты думаешь не о том, мой друг! Приготовься начать свой спектакль, сценарий которого ты так часто повторял, что я так и не смог заснуть на том сеновале!
Но я уже не слушал своего секретаря, в тот момент мои мысли были заняты другой проблемой. Оказывается, фаэтон маркизы Франсуазы де Ментенон, не сопровождала королевская охрана. Рядом с ним не скакала свита из придворных кавалеров, фрейлин или близких служанок. В монастырь мадам Ментенон, это так любил называть свою жену Луи XIV, прибыла в полном одиночестве.
- Иван, ты, что умом тронулся и забыл о том, что в недавнем прошлом Франсуаза д'Обинье сама была доверенной служанкой маркизы Атенаис де Монтеспан, которая в те времена была официальной любовницей Луи XIV. Так эта Франсуаза д'Обинье, будучи служанкой, сумела втереться в доверие к самому королю, влюбить его в себя, а позже, обойдя маркизу де Монтеспан, женить его на себе. Женщины, Иван, в отличие от мужчин дважды на одни и те же грабли не наступают. Ну, а тебе, мой друг, настала пора появляться на сцене и действовать! Готовься, наш красавец, предстать перед мадам де Ментенон!
Фаэтон остановился прямо у калитки входа в монастырь. Из монастырской калитки вышел величественный монах и, неторопливо прошествовав мимо толпы просителей, он подошел к фаэтону и, выдвинув ступени для спуска, открыл дверцу коляски. Несколько секунд ничего не происходило, я не удержался и мысленным зондом просканировал пространство внутри фаэтона.
В фаэтоне находилась одна и очень старая женщина.
Этой женщиной была мадам Ментенон!
Находясь одна в фаэтоне, она немного расслабилась, а сейчас ощущала сильную усталость. С раннего утра у нее была сплошная беготня, связанная с королевскими капризами, и с ней несогласованными решениями его величества, Луи XIV. Мадам Ментенон не спешила покидать своего фаэтона, желая продлить минуты отдыха. Ей очень не хотелось появляться на виду у этих проклятых просителей, которых опять собралось неимоверное количество. Она же приехала в монастырь к своим воспитанницам, чтобы с ними поболтать, отдохнуть от короля и его придворных глупцов. Эти придворные глупцы ни о чем не могут думать, только о том, как бы ее обмануть и обмануть ее короля, чтобы получить себе непонятную выгоду. Но королевская казна не бездонна, а королевские владения имеют границы, поэтому нельзя всех подряд ублажать королевскими подарками и привилегиями!
В этот момент мадам Ментенон вспомнила о просьбе своего старинного друга, маркиза де Юкселя, встретиться и познакомиться с молодым шевалье, который мог бы стать ее новым и доверенным слугой.
В свое время маршал Франции Никола Шалон де Бле был свидетелем на ее свадьбе, когда, почти тридцать лет назад, она выходила замуж за этого подонка Луи XIV. Тогда король-Солнце обещал ее сделать королевой Франции, но, как и многие, король и этого своего обещания не выполнил. Мадам Ментенон в гневе, от бессилия сжала свои руки в кулаки, теперь-то она знала основного виновника этой королевской нерешительности?! Сегодня ей осталось осуществить последнее действие по моральному и физическому уничтожению этого человека. Но для этого действия ей, возможно, потребуется особо доверенный человек, слуга. Может быть, протеже маркиза де Юкселя и мог бы стать этим доверенным слугой! Приняв окончательное решение, маркиза Франсуаза де Ментенон поднялась на ноги, правую ногу она с трудом опустила на ступеньку, чтобы сойти на землю.
Обычно брат Бенедикт из монастырской братии всегда помогал ей сойти на землю, поддерживая за руку. Но сейчас брат Бенедикт находился в стороне и в растерянности потирал свое плечо, словно его кто-то ушиб. А перед фаэтоном на одном колене, с запрокинутой вверх головой и с протянутой рукой для помощи застыл молодой, симпатичный паренек, который голосом с приятной хрипотцой произнес:
- Мадам, я к вашим услугам! Не желаете ли мне приказать, убить какого-либо шевалье. Я немедля исполню любое ваше приказание! Всю жизнь мечтал быть в услужении у такой дьявольски красивой женщины, как вы, мадам! Я ваш раб и покорный слуга, мадам!
2
Кто же мог подумать о том, что простой выпускной экзамен в школе фехтования маркиза де Амбуаза может обернуться побоищем на парижской улице Кассет?!
За пару дней до выпускного экзамена в своей школе фехтования Джакомо осторожно заглянул ко мне в кабинет, где я с Бунга-Бунга обсуждал ход наших торговых дел, и вежливо поинтересовался, приду ли я на его выпускной экзамен, который будет проводиться в школе фехтования. В ответ своим невинным голосом, я пока еще не решил в отношении того, как буду строить свои взаимоотношения с этим итальянским кучером, который превзошел меня в искусстве любви с некой баронессой, я поинтересовался, а в чем же конкретно будет выражаться этот самый экзамен.
- Мой учитель и наставник, маркиз де Амбуаз, выпускной экзамен для своих учеников устраивает следующим образом. Выпускников он разбивает на пары, они сражаются между собой до тех пор, пока не побеждает сильнейший. Из этих сильнейших образуются новые пары, пока не будет определена финальная пара бойцов, которые будут сражаться за первое место.
- И какое место ты, Джакомо, собираешься занять место на этом выпускном экзамене? - В свою очередь поинтересовался Бунга-Бунга.
- В боях на шпагах я одолею всех своих соперников и стану сильнейшим фехтовальщиком школы!
- А ты сам-то уверен в этом, Джакомо? -
Спросил мой секретарь, мосье Слюсар, без стука, вошедший в мой кабинет. Обойдя по кругу вокруг Джакомо, с интересом поглядывая на зад этого молодого итальянца, мой всезнающий пройдоха плюхнулся в одно из свободных кресел, стоящих рядом со мной. Сейчас мосье Слюсар ничем не напоминал того застенчивого человека, которого я так случайно встретил в подземелье Парижа. Теперь он вел себя так, как будто воспринял все мои дрянные манеры.
Я в последний раз сильно опростоволосился, вовремя не вышел вперед, не подал руки мадам Ментенон, когда она по ступенькам сходила из фаэтона на землю. Мой же секретарь и друг, демон Марбас, в тот момент проявил бешеную активность. Он сумел-таки подменить меня и вовремя оказаться на месте, чтобы поддержать, произвести должное впечатление на стареющую матрону. Демон Марбас был вежлив и обаятелен, сумел своим обхождением понравиться мадам Ментенон, по ходу дела заявив, что она подобна богине Афродиты, сошедшей на землю. После этой встречи мосье Слюсар пропал из вида, не появлялся и мысленно не связывался со мной в течение долгих двух дней, а сейчас вот объявился и ведет себя, как ни в чем не бывало.
Ну, с демоном я разберусь немногим позже, поэтому не обратил на его появление особого внимания, а продолжал вглядываться в кучера, итальянского мафиози и дамского соблазнителя, Джакомо. Этот парень у меня, у своего хозяина, отбил женщину, баронессу Аманду-Лучию де ла Мортен. А сейчас он стоял передо мной и, видимо, этим приглашением на экзамен хотел передо мной загладить свою вину, эту ночную глупость. Хотя я хорошо его понимал, в свое время я лично познал, что юношеская любовь - это вам не какая-либо глупость, а самое настоящее душевное и плотское испытание, от которого можно сойти с ума. Но сейчас взять и просто простить этого парня я не мог по той причине, что, если я его прощу, то навсегда его потеряю. А Джакомо был мне нужен, как смелый и верный воин, способный встать на защиту своего хозяина.
- Когда этот экзамен состоится, и кто будет на нем присутствовать? - Поинтересовался я, как бы между делом.
- В субботу, в десять часов утра. Вы может прийти часиков в двенадцать, когда начнутся наиболее интересные бои. На этом экзамене будут присутствовать родственники учеников, а также их знакомые и близкие друзья.
- Слушай парень, а смогу ли я там только немного времени поприсутствовать, на этом твоем экзамене! - С притворным вздохом сожаления спросил Джакомо мой секретарь, мосье Слюсар. - А то мадам Ментенон может не понравиться слишком долгое мое отсутствие. И для твоей информации босс, в этой связи мадам хочет выделить мне отдельные покои во всех королевских дворцах, где ей приходится из-за короля проводить много времени. Мадам так хочется, чтобы я всегда был бы рядом с ней, под ее рукой. Правда, она только предложила мне несколько по иному именоваться. Так что с этого момента я становлюсь графом Тессе, ее личным секретарем. Под именем графа недельки эдак через две - три я буду представлен самому королю Франции. Так, что, мой дорогой Ванюша, тебе придется для себя поискать нового секретаря, пока я буду работать для тебя, или что вернее, вместо тебя, с мадам Ментенон.
Мысленно я сформировал и послал Марбасу мыслеобраз, в котором выражал удовлетворение работой, проделанной моим другом за два дня своего отсутствия. Демон Марбас сделал то, чего я никогда не смог бы сделать. Он стал очередным возлюбленным маркизы Франсуазы де Ментенон. Демоны, они такие существа, для которых возраст человека не имеет принципиального значения, для них главное то, чтобы душа человека находилась бы в их власти и под рукой. Теперь Марбасу предстояло побороться за душу мадам Ментенон, но я был не совсем уверен в том, что в этой духовной борьбе победит Марбас!
Мадам Ментенон - это не просто француженка, заставившая обратить на себя монаршее внимание, выйти замуж за короля, но это и сложнейший комплекс женских капризов, желаний и требований, которых никто, даже Луи XIV, не в силах понять и выполнить. В отношениях с этой женщиной я бы на первых шагах наделал бы множество ошибок, а главное - не смог бы преодолеть себя и стать ее возлюбленным. Уже одно бы это сильно воспрепятствовало бы мне по установлению с ней дружеских отношений. Поэтому в самую последнюю минуту своего представления маркизе я успел заставить мосье Слюсара заменить меня в роли соблазнителя неофициальной королевской супруги. И он с успехом эту навязанную мной работу выполнил, а я теперь могу заняться воспитанием Джакомо, работу по воспитанию начну с присутствия на его выпускном экзамене в школе фехтования.
Школа фехтования маркиза де Амбуаза располагалась в одном из двухэтажных домов на парижской улице Кассет. На втором этаже этого дома находились жилые помещения маркиза. Первый этаж был отведен под классную комнату и несколько спортивных залов, где искусству фехтования могли обучаться и тренироваться отдельные пары бойцов или несколько пар сразу. Дом имел уютный внутренний дворик, где в летнее время проводились занятия и тренировки тренирующейся молодежи.
Меня и других гостей школы встречал сам маркиз де Амбуаз, который, высказав несколько вежливых слов, тут же отправлялся встречать других прибывающих гостей, а я, отдав верховую лошадь слуге, отправился во внутренний дворик его дома.
Там уже практически все было готово к выпускному экзамену, в одном углу стояли стулья и кресла для гостей, а другой угол двора был отведен под сцену, на которой должны были проходить бои. Я не внял просьбе Джакомо, в школу прибыл к самому началу экзамена. Поэтому получил возможность увидеть жеребьевку бойцов, первые сражения. Чтобы лучше видеть сцену, я перебрался в первые ряды зрителей, где всецело отдался развивающимся на моих глазах боям на шпагах. На первых порах я особо не обращал внимания на результаты боев, а только отслеживал технику исполнения фехтовальных приемов тем или иным бойцом.
Должен вам признаться в том, что школа фехтования маркиза ле Амбуаза неплохо преподавала. Она в своих учеников вложила совершенную технику фехтования французской шпагой. Просто некоторым ученикиам совершенно не везло или же они не были особенно злыми людьми, поэтому в боях проигрывали. Побеждали те ученики, которые, помимо хорошей техники исполнения того или иного фехтовального приема, обладали дополнительными человеческими качествами. Они должны были быть или очень злыми, ненавидящими других людей, или они должны были очень хотеть победить своего противника. Но даже и среди этой плеяды учеников встречались особо одаренные фехтовальным мастерством молодые люди.
Они резко выделялись среди основной массы учеников этой школы, они были хладнокровными и ровными в боях и, используя малейшую ошибку своего противника, постоянно побеждали. Среди них был и мой Джакомо. Он только вступал в бой со своим противником, как сразу же становилось ясным, что он станет победителем того или иного боя. Вскоре эта ситуация становилась ясной и его противнику, тот начинал нервничать и делать ошибки. Чем непременно пользовался Джакомо, делая неожиданный выпад в грудь противнику, чтобы поставить окончательную точку в этом бою. Так непобежденным Джакомо прошел до последнего боя, в котором должен был встретиться с парнем, который мало чем от него отличался. Та же совершенная, но только школьного уровня техника фехтования. То же хладнокровие, но только построенное на...
Черт подери, да этот же парень, оказывается, маг, начинающий маг или интуитивный маг! Он способен предугадывать любое движение, любой фехтовальный прием своего противника!
Это открытие, подобно разряду молнии, поразило мой разум.
Джакомо не знал, да и не мог знать о существовании подобной специфики мышления, магических способностях своего противника. Именно только по этой причине результат его боя с этим парнем был заранее предрешен, Джакомо не сможет его выиграть, он не сможет победить в этом бою. Он должен был его проиграть, что в свою очередь означало, что Джакомо уже никогда не станет первым учеником своего выпуска фехтовальной школы маркиза де Амбуаза. Что в свою очередь так же означало, что мой итальянский мафиози никогда уже не станет бойцом, совершенно уверенным в своих силах, в силе своей шпаги.
За оставшиеся секунды до начала боя я должен был что-то придумать, что молодой итальянец победил бы и в этом бою.
- А ты заблокируй его разум от влияния извне! Тот чувак, что его противник, тогда не сможет читать мысли нашего бойца и заранее предугадывать его движения и приемы. - Вдруг посоветовал мне мосье Марбас в мысленном диапазоне.
В настоящий момент этот чертов демон возлежал на супружеской постели мадам Ментенон, а старая дуреха кормила его из ложечки нежнейшим суфле из гусиной печени. Чтобы быть в курсе того, как проходили бои бойцов выпускников школы фехтования, этот демон давно уже залез ко мне в разум, чтобы моими глазами наблюдать за этими парными боями.
3
В финале победил Джакомо, его противник явно не ожидал того, что откажет его способность, и он не сможет заранее предугадывать действия своего противника по бою. Уже на первой минуте боя, когда он оказался в непривычной для себя ситуации, парнишка совершил серьезную ошибку, слишком уж он затянул исполнение одного приема, за что Джакомо его тут же наказал. Уже в падении он вытянул вперед свою руку со шпагой, острие которой коснулась области сердца его противника. Разумеется, парень остался в живых, но вчистую проиграл бой, тем самым уступив Джакомо место первого ученика, самого лучшего выпускника школы фехтования маркиза де Амбуаза.
Ну, как видите, граф, молодость всегда и во всем побеждает, не только в любви?! - Послышался за моей спиной слишком хорошо знакомый женский голос.
Какая-то неземная сила поставила меня на ноги, и ноги сами понесли меня к выходу из внутреннего дворика школы фехтования. Я совсем не желал оборачиваться и общаться с обладательницей этого голоса, в свое время так обманувшей мои ожидания.
- Постойте, граф, я же не знала, что вы и трус к тому же, а то бы заранее перекрыла вам дорогу к отступлению! Чего же вы так боитесь, перед вами слабая и любящая вас женщина.
Только после этих наглых слов я остановился и обернулся лицом к баронессе Аманде-Лючии де Мортен, которая имела наглость явиться на выпускной экзамен своего молодого любовника. И сразу же оказался лицом к лицу с красавицей Амандой, которая стояла передо мной, и смело смотрела в мои глаза. Баронесса стала первой женщиной, которая нанесла мне публичную оплеуху, изменив мне с моим же кучером. Аманда, видимо, оказалась прекрасной чтицей мыслей мужчин, которым за свою короткую жизнь успела наставить ветвистые рога
- Вы назвали себя любящей женщиной! - Едва слышно и злобно просипел я.
Я не хотел привлекать внимание публики к нашему разговору, поэтому простым подергиванием плеча, создал зону молчания, в которой оказался вместе с этой гадюкой баронессой.
- Да, как вы посмели говорить такое! Я все подготовил так, как вы хотели! А вы взяли и...
- И вместо тебя отдалась кучеру Джакомо! Примерно, так вы, граф, хотели бы закончить свою сентенцию в отношении позапрошлого утра! А почему тогда, Иван, ты мне уши прожужжал этим своим кучером. Что ты желаешь сделать из него великого воина, что поставишь его во главе войска для завоевания мира! И весь вечер напролет разговор шел только о Джакомо и его достоинствах. Почему, когда солнце начало подниматься над горизонтом, тебя не оказалось рядом со мной. И как, по твоему, я могла отказать этому великому юноше? Ведь мой отказ, его великая душа могла бы не выдержать и сломаться под бременем обстоятельств, и ты, Иван, не получил бы великого воина и не смог бы завоевать нашего мира. К тому же, для твоей информации, Джакомо, любил меня так, как любят свою первую любовь, осторожно и нежно. Мне же в тот момент была нужна твоя любовь, Иван, ненасытная и буйволиная. Когда ты наваливаешься и не останавливаешься до тех пор, пока на меня не рушатся небеса. А ты, подлец, воспарил в небо и бежал без оглядки, подобно ублюдку. Да, и к тому же, мой дорогой, какое ты имеешь право позволять какой-то Сюзанне, маркизе де Монморанси, распространять слухи о том, что ты подарил ей ребенка мужского пола, а где мой ребенок, мужлан?
Не зная, как можно было бы приостановить эту беседу, в которой я полностью проигрывал Аманде, я начал мысленно оглядываться по сторонам. В этот момент мимо раскрытых школьных ворот пробегала большая группа семинаристов старшего класса гимназии Сен-Сюльпис. Я сделал так, чтобы эти семинаристы заглянули бы в широко раскрытые ворота. Там они увидели выпускников школы, которые со шпагами в руках все еще расхаживали по двору. Своим родителям и друзьям выпускники демонстрировали технические приемы владения шпагой, применяя которые, побеждали в боях.
В этом месте мне следует специально упомянуть, что шпаги учеников хотя и были боевым оружием, но они имели специальные шарики на своих остриях, чтобы серьезно не ранить или убить учебного противника.
Не обращая внимания на взрослых людей, семинаристы начали выпускников школы обзывать нехорошими словами, те же отвечали нечто подобным. Так в доли минуты и неприметно для всех произошла перепалка словами, которая начала перерастать в столкновение между двумя этими сторонами. Семинаристов было больше, они моментально построились в строй атакующего "кабана" и через ворота большой группой прорвались на территорию школы. Тут уж началась большая потасовка. Семинаристы не имели оружия, но своими кулаками они выпускников школы валили на землю и ногами их избивали.
Потасовка все-таки переросла в драку, выпускники школы, оставаясь в меньшинстве, были вынуждены применить свое школьное оружие. Со стороны семинаристов тут же последовали крики о том, что их убивают. Они воспользовались своим преимуществом и так навалились на выпускников, что маркиз де Амбуаз был вынужден обнажить свою шпагу и, угрожая ей, прорвался к входу в школу, встав на ее защиту. Одновременно он криками и понуканиями заставлял мужчин родителей шевелиться и обнажить свои шпаги, чтобы те, угрожая шпагами, остановили бы гимназистов. Глазами маркиз продолжал рыскать по двору, словно пытался кого-то разыскать. Внутренне я знал, что он ищет меня.
- Граф, идите и накажите этих глупых негодников, затеявших драку. Сегодня вечером я навещу вас дома, тогда мы вдоволь наговоримся. - Прошептала Аманда и, прикусив губу, девчонка с каким-то странным выражением в глазах принялась наблюдать за дракой.
Я совершенно не хотел и не был готов обнажать своей шпаги, не по чести было использовать боевое оружие против этих мальчишек, едва достигших совершеннолетия. Своим кулаками мне пришлось хорошенько поработать, успокаивая гимназистов, любителей помахать кулаками. Не забывая и самому уклоняться от ударов, среди этих парижских гимназистов оказалось немало парней, неплохо работавших кулаками. Бокс только что был изобретен в Великобритании, но не получил еще большого распространения, а эти парнишки, парижские гимназисты, так лихо махали своими кулачками и кулаками, словно уже были профессиональными боксерами. Уложив на землю очередного мальчишку апперкотом, я обратил внимание на то, что этот гимназист знал, что это за удар я только что провел и даже попытался уйти из-под него, но он не оказался столь быстрым и ловким, все-таки попал под мой удар правой рукой.
Я отошел в сторону и, ожидая приближения очередного противника, раскинул мысленную сеть, пытаясь разобраться в происходящем. Первые же результаты прямо-таки ошеломили меня, в головы многих гимназистов была заложена небольшая программка обучения английскому боксу. Я попытался выяснить, кто же мог проделать такую работу и почти уже все выяснил, как последовал удар по моей печени. Это удар заставил меня развернуться и посмотреть вслед убегающему от меня гимназисту. Это был простой парижский мальчишка лет шестнадцати, семнадцати, но он почему-то точно бил по печени, а теперь удирал, сломя голову. Что-то горячее потекло по моему правому боку, я машинально засунул руку под камзол и почувствовал там что-то горячее и скользкое. Когда вытащил руку, то мои пальцы были в крови. Этот гимназист умудрился пырнуть меня ножом, даже весьма неудачно для меня попал в печень, это был смертельное ранение для этих времен.
Кто-то попытался меня убить.
Борясь со слабостью, которая началась разливаться по всему телу, я прислонился к стене здания и продолжил изучать ситуацию во дворе. Там к этому времени кое-что изменилось, Джакомо под своим началом собрал выпускников школы, небольшим отрядом он медленно, но верно вытеснял гимназистов со школьного двора. Пощелкиванием пальцев я попытался приостановить кровотечение из раны, мечтая о том, чтобы поскорее добраться до дома и серьезно ею заняться. Но сейчас я должен был покончить с этой дракой, пока дело не дошло до смертоубийства.
В этот момент во все еще распахнутые ворота ворвалась еще одна большая ватага, но на этот раз она состояла из парижской голытьбы, которая прибыла сюда для того, чтобы немного пограбить в свое удовольствие. Представители этого парижского сословия не умели и не желали драться ни на кулаках, ни на ножах, поэтому ватага застопорилась в воротах, не решаясь продвигаться вглубь двора, где разворачивалось настоящее сражение. Этой своей нерешительностью и остановкой в проеме ворот голытьба перекрыла гимназистам возможность отступления, возможность свободно покинуть школьный двор. В результате гимнасты оказались как бы между наковальней и молотом, их теснили к воротам, а парижская голытьба их не пропускала.
В этот момент маркиз де Амбуаз присоединился к группе выпускников, собранной Джакомо, все чаще и чаще в воздухе мелькали шпаги, которые, падая плашмя, на плечах и спинах гимназистов оставляли кровавые следы. В бою наступал момент, когда бойцы отряда Джакомо могли преодолеть свой страх перед убийством человека, и тогда пролилась бы настоящая человеческая кровь, чего я не мог позволить.
Взмахом руки я остановил любое движение на школьном дворе, выпускники школы фехтования, гимназисты и голытьба замерли неподвижными статуями и истуканами в самых красочных и необычных позах.
Пошатываясь из стороны в сторону, я вышел к голытьбе и мысленно им приказал покинуть школьный двор, махнув рукой сторону улицы. Около тридцати человек построились в две шеренги и строем покинули проем ворот. Затем уже потянулись ряды гимназистов, я все продолжал стоять в проеме школьных ворот и вглядывался в лица гимназистов, пытаясь среди них найти того мальчишку, который ударил меня ножом в спину. Среди гимназистов такового не оказалась, но к этому времени я уже знал, кто же воспользовался моей ошибкой и нанес удар из-за угла, устроив это побоище. Молодые умы гимназистов были широко для меня открыты, я рылся в них, читал между строк, пока не узнал всей тайны их появления на этой улице.
В какой момент, как все гимназисты ушли, я поднял голову и в начале улицы Кассет увидел парижских полицейских, которые, подобно падальщицам гиенам шли на запах насилия, а также в надежде на то, что им и самим удастся поживиться. Мысленно я рассказал маркизу де Амбуаз, как ему следует себя вести с полицейскими, а сам в это время подозвал своего "Коломбино" и с большим трудом взгромоздился в его седло.
Во дворе особняка Бунга-Бунга прямо-таки стащил меня с седла коня и чуть ли не на руках поволок в покои. Доктор и в прошлом мой секретарь, мосье Слюсар, появился по первому зову. Он внимательно осмотрел мою рану, пальцами рук коснулся ее краев и что недовольно пробурчал под нос. Мою спальню заполнили какие-то странные существа, которые более походили на чертей и дьяволов преисподней. Эти существа со знанием дела занялись сооружением операционного стола посредине моей спальни. Когда все было готово, ко мне подошли два здоровых дьявола и, легко подняв меня на своих руках, перенесли меня на операционный стол. Бунга-Бунга на этот раз особо много не крестился, но далеко от меня мажордом не отходил. Ему доверили держать холодный компресс держать на моей голове, парень так перестарался, что от его компресса меня стало бросать то в жар, то в холод.
Доктор Марбас первым делом обработал рану, первоначально накачав меня морфием, чтобы я заснул. Но я оказался хитрецом и, прежде чем впасть в бессознательное состояние, отдал приказ своему мозгу вести наблюдение за ходом операции. Дьявольская операционная бригада состояла из нескольких дьяволов хирургов, каждый из которых делал только свой надрез, быстро справилась с обеззараживанием раны, а затем перешли к самому трудному делу, наложению швов на мягкой ткани печени. Дьявол хирург, который накладывал шов на порез печени, сделал это с удивившей меня быстротой, но я впервые в жизни видел, что бы дьявол вытирал бы пот со лба после выполненной работы. Они, дьяволы, ведь не привыкли много перерабатывать!