Колючая : другие произведения.

Когда любишь женщину

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Актриса любит актрису. Их жизнь протекает на сцене театра и на сцене квартиры. Они играют по ролям, смешивая себя и персонажа. Но любят, и это самое главное.

  Предупреждение: гомосексуальная (лесбийская) тематика, если это каким-то образом Ваше чувство прекрасного, Вы знаете, где выход.
  
  Когда любишь женщину, нужно быть готовой ко многому, если не ко всему. С мужчинами проще, всегда есть десятки причин, почему нельзя найти взаимопонимание. Им можно рассказывать про ПМС, головную боль и ругать за неопущенную седушку унитаза. С женщинами все по-другому. Природа обязывает знать их, как саму себя, и вряд ли удастся использовать гневное "вы, другой пол, такие странные!"
  
  Жизнь с женщиной - колода жанров. Комедия может в секунду превратиться в трагикомедию, та - в трагедию, а заканчивается все непременно чистой драмой. И это в лучшем случае. В худшем, хороший режиссер может поставить на сцене уютной квартиры пьесу из репертуара театра абсурда, а умному актеру останется только быстро убрать со стен все ружья. Но даже тогда все равно прозвучит выстрел.
  
  Жить с коллегой по сцене - весьма забавный опыт, от которого невозможно отказаться. Соблазн слишком велик, и рано или поздно грань между персонажем и собственной личностью сотрется, поэтому лучше сделать первый шаг до того, как в голове поселятся томительно-сладкие слова, а на губах - печальные вздохи. Непрофессионально? Пусть. Зато помогает понять роль, прочувствовать на собственной шкуре каждый жест, каждый взгляд, каждую фразу, да и просто развлечься.
  
  - Не ожидала встретить здесь такую женщину.
  - А какую ожидали?
  - Проще. Похожую на других. Такую же как я. Обычную.
  - Я тоже под маской. На мне тоже корсет. А на носу, видите, пудра.
  - Белый цвет вам не идет. Вы знаете? Белый вообще плохо сказывается на картинке.
  - Мы не перед камерой. Мне все равно.
  - Вы танцуете?
  - Я пою.
  - Перевираете.
  - Импровизирую.
  
  А когда закончится обмен словами, которые кто-то написал, и зрители сбегут к гардеробу, можно будет уединиться в гримерке, снять с лица яркие краски и улыбнуться, какой ужас, бледными губами.
  
  - Тебе помочь?
  - Вам.
  - Мы не на сцене.
  - И все же - вам.
  - Вам помочь?
  - Только будьте нежной.
  
  Жить с женщиной-актрисой - сущее наказание. Тем более, когда работаешь на одной сцене. Развлечение для истинного мазохиста. Днем спорить за роли под рампой, ночью - под одеялом, и только вечером гармонично делить дорожки на двоих.
  
  - Вы же говорили, белая пудра мне не идет.
  - Это ваш стиль, разве я имею право вмешиваться?
  
  Иногда сложно провести четкую грань между работой и домом. Иногда и не хочется. Какая разница, для кого играть: для зала или только для любовницы с белой пудрой на бледном лице? Чувства все равно написаны кем-то другим, главное - вовремя произносить свои реплики. И с правильными интонациями. Интонации дьявольски важны, иначе режиссер не поверит, и главная роль может уплыть в руки конкурентки, которая не моложе, не талантливее, не красивее, такая же, под маской и в корсете, знает все диалоги наперед и в какой момент нужно задохнуться от возмущения.
  
  - Мне кажется, вы сегодня смотрели на другую.
  - Вам кажется?
  - Мне кажется.
  - Побойтесь Бога. Лучше перекреститесь. Мой взор прикован только к вам.
  - А в зале?..
  - Я не вижу зала. Рампы.
  - Вы лжете.
  - Я не лгу.
  - Нет, лжете.
  - Хорошо, я лгу. Я вижу зал. Десятки лиц. Повернитесь к окну, видите? Их миллионы, и они смотрят на нас, а мы - на них. Вы тоже - смотрите, не только я.
  - Лишь потому что вы сказали!
  - Но смотрите!
  - Вы... Вы... Ненавижу!
  - Я на диван?
  - В постель! Сначала в душ!
  - Пора бояться?
  - Разговоры!
  
  Так смешно проигрывать в словесной дуэли, подчиняться, отдавать главную роль и не думать о белой пудре на бледной коже, а другим вечером, много часов спустя, затягивать корсет на уязвленном теле и прикалывать шиньон к возмущенным волосам, наслаждаясь гневной дрожью любовницы. Любимой.
  
  - Вы точно знали, что так и будет.
  - Роли давно распределены. Мы репетировали. И это не первое выступление.
  - Но ты обещала!
  - И отдала тебе роль. Дома.
  - Вы.
  - Обещала.
  - Вы обещали.
  - И отдала вам роль. Дома.
  - Это предательство.
  - Это из второго акта. Кларисса возмущена тем, что Дороти все еще номер один на светских раутах. Рекомендую побольше страсти и чуть-чуть ненависти, иначе не дотягиваете.
  - Ты... Ты...
  - Вы.
  - Вы хамка!
  - Я просто вас люблю и желаю всяческих благ.
  - Акт третий, ближе к финалу, Дороти признается. Неубедительно.
  - Спасибо. Постараюсь подтянуть.
  
  Порой кажется, что игра стала жизнью. Или жизнь давно превратилась в игру. Фальшивые чувства, чужие реплики и даже волосы - накладные. Но стоит представить, что женщина-актриса уходит, как сердце сжимается и пересыхает горло. Впереди еще столько белой пудры на бледной коже, что просто невозможно отпустить ни уязвленное тело, ни возмущенные волосы.
  
  - Если вы меня любите, то почему не останетесь дома, не дадите мне блистать? Именно мне?
  - А как же я? Я хочу блистать. Рядом с вами.
  - Вы свое уже отгорели. Найдите мужа, создайте семью, не мешайте тем, кто моложе...
  - Наглее и глупее?
  - Я не глупее. А без наглости ничего не добиться.
  - Все ложь. Надо слушать сердце.
  - Сердце? Какие глупости! Вы слушали сердце, когда покоряли эту сцену?
  - Нет. Поэтому точно знаю, какие ошибки совершила.
  - Но не можете понять своей самой главной. Вам пора уходить. Вы устарели. Маска больше не скрывает... морщин. А ваша грудь? Она не смотрится даже в корсете. Уйдите с достоинством.
  - Без вас?
  - Конечно, без меня. Я не попадусь на ваши тонкие уловки. Смутить меня? Как будто мне не рассказали о ваших подлости, и коварстве, и страхе забвения.
  - Есть операции. Сейчас не Средние века.
  - А вы застряли именно в них.
  - Вы оскорбляете женщину.
  - Я сделала больно? Простите.
  
  Забавно, что она наслаждается этими репликами. Как будто компенсирует потери в настоящей жизни. Но ведь точно знает, что вернется в наш дом на тех же условиях, на каких ушла сегодня на работу. Снова будет отвоевывать право быть сверху. Будет глубоко затягиваться, размахивать тонкими руками, покрывая пеплом холодную кухню, и продолжать разговор из чужих реплик, изредка импровизируя.
  
  - Если бы вы меня любили...
  - Перевираете фразу. В ней сомнение в моих чувствах. А вы уверены, что я люблю. Уверены же? Не задыхайтесь от возмущения. Любите слова, как будто они ваши, родные, а не погибшие под чьим-то пером.
  - Это мои слова! А вы!..
  - Чуть старше. Чуть больше думаю. Не ношу шиньон, мне и своих волос хватает.
  - Смеетесь, да?
  - Смеюсь. Так заметно? Ваша сигарета потухла.
  - К черту!
  - В душ?
  - На диван!
  - Спокойной ночи.
  
  Смешно спать по отдельности. Смешно и холодно, но жарко. В голове копошатся мысли: как она там на огромной кровати, кто согреет ей ноги, нравится ли ей потолок и далее. Они цепляются друг за друга, спариваются решеткой одного местоимения и щекотят мозг. Так безумно весело любить женщину, тем более актрису. Они играет во всем, даже в неглиже. Ведет себя то гордо и неприступно, то развратно и легкомысленно, зависит от того, какая роль в ее голове, чьи мертвые слова выбивают чечетку эмоций.
  
  - Теперь я уверена, вы меня не любите.
  - От чего такой вывод? Кофе?
  - Да, спасибо, черный. И сделайте тосты. Если бы вы... Не перебивайте, Бога ради, я помню вашу лекцию о важности слов. Если бы вы меня любили, в чем я очень сильно сомневаюсь... И джем. Смородиновый, пожалуй. Если бы вы любили, то пришли бы в мою постель независимо от того, что я сказала.
  - Я всего лишь пытаюсь уважать...
  - Вы не любите!
  - Осторожнее с чашкой. Это фарфор, а не подвальная керамика.
  - Вам чашка дороже?
  - Не могу понять, чью роль вы примеряете.
  - Не хмурьтесь, морщи... Хмурьтесь.
  - Ах, не злорадствуйте. Морщины все равно появятся, как и у вас. Просто потому, что жизнь - самая завистливая конкуретка.
  - Вы уводите разговор в сторону.
  - Я? А может, все-таки, омлет?
  - Издеваетесь? От него пахнет... яйцами. И да, вы.
  - Может быть, нам расстаться?
  
  С женщинами нельзя глупо шутить. Они верят каждому слову и начинают задыхаться. Бледнеть, краснеть, зеленеть. А некоторые могут и в обморок упасть. Разбив дорогой фарфор, накрыв пол мягким ковром черных волос и напугав до полусмеха.
  
  - Я всегда завидовала вашим красоте и успеху.
  - Кларисса, милая, здесь нечему завидовать. У вас есть юность и потенциал.
  - Вы правда заберете меня из этого прогнившего города?
  - Подальше от разложения.
  - Навсегда?
  - Навсегда.
  - А наши родители?
  - Смирятся. Вам уже есть восемнадцать, мне и вовсе за тридцать. Мы ни от кого не зависим, нам хватит денег на двоих.
  - И когда мы уедем?
  - Хотите, сегодня?
  - Да! Хочу! Сегодня!
  - Собирайтесь.
  - Что брать?
  - Что посчитаете нужным?
  - А можно жениха?
  - Мо... Кого?
  - Жениха. Знаете, руки, ноги, голова и пенис. Конечно, у него и туловище есть.
  - Но вы...
  - Вы думали, я вам поверю? Вам? Да даже если вы любите, что с того? Сколько вам? Слегка за тридцать? Мне девятнадцать будет в мае. Вы для меня стары... потасканы... бесперспективны. Мне - девятнадцать!
  - От силы пять.
  - Вы улыбаетесь?
  - Конечно. Вы избалованы и капризны, как я когда-то. Наверное, потому и влюбилась, что увидела себя. Я всегда наслаждалась нарциссизмом.
  - То есть... вы меня не любите?
  - Не бледнейте. Я этого не говорила. Покоряйте высший свет, блистайте бриллиантами, больше нечем, наслаждайтесь.
  - То есть... деревни не будет?
  - Нет.
  - И вечеров у камина?
  - Нет.
  - А как же?..
  - Нет же.
  
  Иногда кажется, что плачет не ее героиня, а она сама. Сердце сжимается, несмотря на гордость (я - ее боль, а она хороша, но я - ее боль). Она бессовестно хороша, ей дают роли девятнадцатилетних, а эта дурочка с белым носом стремится к тем, кому за тридцать. Будет так рваться, перейдет в лигу Дороти, которую ее героиня так любит посылать в деревню, к копошащимся червям.
  
  - Удачное было выступление.
  - Вы считаете?
  - Ты.
  - Ты?
  - Да, ты. Эта пьеса в прошлом. Еще один раз. Завтра репетируем новую.
  - Так быстро? Я не заметила.
  - Ты вообще на мир странно смотришь.
  - Как?
  - Как будто он сплошной театр...
  - А люди в нем актеры...
  - Не перебивай и не бубни!
  - И не думала.
  - И не блещи интеллектом.
  - Я не читала пьесу. Я не знаю твою роль. Я сейчас слепец без поводыря, но на автомагистрали.
  - Эритроцит, случайно попавший в вену?
  - Слишком сложные для меня слова. Какой жанр?
  - Как всегда.
  - Абсурд, любовь и лесбиянки?
  - Вот видишь, а говорила, не читала.
  - Мне срочно нужен сценарий! Не смейся. Они хоть любят друг друга?
  - Да.
  - По-настоящему?
  - Да.
  - С драками?
  - И разбитым фарфором.
  - Надо срочно купить подвальной керамики.
  - Только фарфор!
  - Не топай ножкой. Или вы?
  - Ты. Не буду.
  
  Когда любишь женщину-актрису, жизнь протекает совсем по-другому. Ярко, со взрывами написанных эмоций, на крошках чужих мертвых слов, которые покрывают супружескую постель, как ни вытряхивай простыни. Но к этому привыкаешь и подсаживаешься на предсказуемость реплик и жестов, как на белую пудру.
  
  - И не забудь подстричь ногти. Отрастила, понимаете ли.
  - Это сейчас?..
  - Я.
  - Хорошо. И в душ?
  - И в койку!
  - Мне срочно нужен сценарий! И прекрати хохотать!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"