Аннотация: Рождественский рассказ. Опубликован в "Отроке". http://otrok-ua.ru/sections/art/show/dlinoju_v_god.html
Когда последний осенний месяц сменяется первым зимним, поезд времени словно ускоряет свой ход. На всех парах он торопится к желанному концу очередного путешествия длиною в год: новогоднему вокзалу, изукрашенному гирляндами и свечами. Лишь когда опустеет стол, стихнет шум фейерверков и уставшие гости разойдутся по домам, успокоившееся сердце наконец поймёт, что настоящий праздник - впереди, что именно к нему стремились все наши помыслы и чувства. И тогда вместе с рождественской звездой в нашу жизнь войдёт, тихо и радостно, самое настоящее чудо.
После воскресной службы, поддавшись настойчивым уговорам сестры, я наконец поехала за своими вещами, хранившимися у неё ещё с весны уходящего года. Так вышло, что, разъехавшись с сестрой, я за это время ещё несколько раз переезжала с одной съёмной квартиры на другую, и всё не удосуживалась забрать у неё свою зимнюю одежду и прочие мелочи.
Сбросила щёткой с крыши автомобиля свежий снег, ещё раз прогрела двигатель и, не торопясь, но уже увереннее, чем несколько месяцев назад, поехала по изученному заранее маршруту.
Транспорта, к моему большому облегчению, на дороге попадалось совсем мало, поэтому уже через полчаса я поставила машину на свободное место на парковке возле подъезда сестры, с радостью констатируя, как все обстоятельства сегодняшнего дня складываются в мою пользу.
Хлопочущая по хозяйству Вера встретила меня радостно, и, как только я сняла сапоги и пальто, вручила мне полугодовалого Петю, а сама убежала на кухню, где что-то весело скворчало и посвистывало.
Мы с Петей попытались проникнуть в гостиную, но продвинуться в глубь комнаты категорически мешали разбросанные тут и там листы бумаги: четырёхлетняя племянница Маринка что-то сосредоточенно рисовала на одном из них, лёжа на полу и помахивая в воздухе босыми ногами. Услышав меня, она обернулась и поприветствовала одним серьёзным кивком, отчего два хвостика, как настоящие пружинки, смешно заплясали на её голове.
- Привет! Что ты рисуешь сегодня? - спросила я.
- Зелезную дологу, - ответила она.
На одном из листков по растопырившимся в разные стороны рельсам действительно ползло нечто длинное и зелёное, что, подключив фантазию, я в конечном итоге идентифицировала как поезд.
- Поезд? - спросила я, не доверяя окончательно своему чутью.
- Иликличка, - строго ответила Маринка и вернулась к своему занятию.
Не выпуская из рук Петю, я отправилась на кухню, где Вера уже успела накрыть всё к обеду. Признаюсь честно, до сих пор не понимаю, как ей удаётся всё успевать при двух детях. Я, не отягощённая семьёй, с трудом заставляю себя изредка что-то готовить. Обычно в ответ на подобные рассуждения сестра смеётся и говорит: "В этой жизни легко что-то делать только ради других, а не ради себя".
Я снова думала об этом, когда мыла после обеда посуду. На кухне было тепло и тихо, лишь журчала лившаяся из крана вода: все остальные звуки переместились за сестрой в соседнюю комнату, где она, живо изображая голосом волка и зайца, рассказывала детям сказку перед сном. Я попыталась представить себя на месте Веры и, грустно улыбнувшись, покачала головой, отгоняя прочь воспоминания. Вряд ли мне в ближайшем будущем предстоит стать матерью весело агукающего малыша. Потому что...
Ход моих мыслей прервала вернувшаяся на кухню сестра.
- Уснули, - с усталой улыбкой сообщила она и, налив чашку чаю, уютно устроилась на диване у стены, но тут же вскочила, вспомнив о чём-то важном, и выбежала из кухни. Вернулась она, торжественно неся на вытянутых руках большую высокую коробку.
- Парам! - провозгласила она с торжественным видом. - Догадываешься, что это такое?
Конечно, я узнала эту коробку! Наши новогодние игрушки, которые в детстве вызывали у нас такой восторг... Доставая из коробки игрушку за игрушкой, мы погрузились в воспоминания.
- Помнишь, этого слоника нам привезли из Москвы? А эти шарики с ромашками мы покупали вместе с мамой! - восклицала Вера, и, конечно, я всё помнила.
Коробка почти опустела, а на кухонном столе выросла сияющая гора мишуры и серебра, когда сестра вдруг вытащила из-под блестящих стеклянных снежинок продолговатый белый конверт.
- Что это? - спросила она, протягивая его мне. Сердце быстрее застучало от странного предчувствия, пока я медленно вытягивала из конверта красивую рождественскую открытку. По полуночному небу над спящей землёй летел, взмахивая огромными крылами, лучезарный ангел, из рук которого вниз, на крыши домов и купола храмов падали сияющие звёзды. Из открытки, в свою очередь, выпал сложенный вдвое тетрадный листок.
"Дорогая Маша, прости меня, если сможешь, за вчерашний разговор. Мой поезд отходит сегодня в 23:56, почти в полночь. Поезд номер 7. "Счастливое число", - сказала бы ты, верно? Я очень буду ждать тебя, потому что, мне кажется, мы ещё не всё сказали друг другу".
Когда я перечитывала эти строки в пятый раз, буквы заплясали, расплылись и разъехались в разные стороны, а я поняла, что плачу, сжимая в руках письмо, опоздавшее на целый год.
Год назад я так же плакала на кухне у сестры, когда поняла, что человек, которого я любила, действительно уехал в свою, будь она неладна, загранкомандировку, сроков которой ни он, ни я тогда не знали.
Познакомившись на одной из студенческих вечеринок с Сергеем, я влюбилась в него безоглядно, со всей свойственной молодости силой и безрассудством. Наша симпатия оказалась взаимной. К тому времени Серёжа заканчивал четвёртый курс престижного вуза, а я, глупая, и не ведала, к чему приведёт эта престижность, лишь дело дойдёт до практики и распределения, поэтому с гордостью рассказывала всем о его успехах. Год я наслаждалась безоблачным счастьем. Казалось, то же самое чувствовал и Сергей.
Возможно, он и сам тогда не предполагал, сколь благосклонна будет к нему судьба, и уж точно не знал результатов международного конкурса, на который отсылал свою заявку.
Мы планировали пожениться весной, после Пасхи, и уже составляли список гостей, когда из Вены пришёл официальный ответ, в котором Сергея приглашали на работу в одно из дочерних подразделений крупной международной корпорации.
О том, чтобы поехать с ним, не могло быть и речи. Мне самой предстояло ещё несколько лет учёбы в вузе, за поступление в который мои родители боролись, как только могли: бросая учёбу, я не просто оскорбила бы, а ударила бы их прямо в сердце. Да и самой мне нравилось учиться, хотелось уверенности и стабильности в будущем. Что ждало меня в Вене? Неизвестность. Кроме того, о настоящей свадьбе не могло идти и речи: ни расписаться, ни обвенчаться мы просто не успевали.
Честно говоря, я запаниковала и не видела выхода из сложившейся ситуации. Мама и Вера, как могли, утешали меня, говоря, что я смогу приехать в Австрию летом, что существуют телефон, интернет и всё такое, но я ни о чём не хотела слышать. За пару дней до отъезда я вызвала Сергея на разговор, в котором поставила жёсткое условие: или я, или Вена... Я и сейчас поёжилась, вспоминая, каким измученным взглядом он смотрел на меня, прежде чем молча развернуться и закрыть за собой дверь. Это случилось 31 декабря. Больше ничего о нём я не слышала.
Почему это письмо не попало ко мне в руки год назад, когда что-то ещё можно было исправить?
- Ангел! - услышала я вдруг голос Маринки. Очевидно, наш разговор на кухне разбудил её, и вот она стояла рядом и тянула к себе открытку, которую я безвольно выпустила из рук.
- Мариночка, это ты положила ангела вместе с игрушками? - спросила Вера у дочери.
- Да, ты зе выкинула всё, а он такой класивый, я его сплятала.
По нашей семейной традиции, все новогодние поздравительные открытки всегда выставлялись на видном месте. Когда праздники подходили к концу, ёлка покидала дом, а игрушки отправлялись на год на антресоль, мама выбрасывала все открытки, твёрдо веря, что хранить их столь же бессмысленно, как и запасаться прошлогодним снегом. Вера, помогавшая мне собирать вещи в январе, придерживалась такого же правила. На конверте не было ни штемпеля, ни обратного адреса, значит, Сергей положил его в мой почтовый ящик сам. Как глупо, лучше бы позвонил... Но, с другой стороны, я не стала бы разговаривать с ним тогда по телефону, и он знал об этом. Как бы то ни было, поезд ушёл. Буквально.
Распрощавшись с Верой, я погрузила в багажник машины пакеты со свитерами и пледом, но долго не могла тронуться с места, прокручивая в голове все события этого года. Все обстоятельства словно специально складывались против нас: в феврале у меня украли мобильный телефон, и я поленилась восстанавливать старую сим-карту; финансовый кризис, заставивший меня сменить одну квартиру на другую. Уже год я не звонила родителям Сергея и сейчас бы не смогла заставить себя это сделать. Итак, надо признать, что мы расстались окончательно и бесповоротно. Весь год я твёрдо верила в это, пока ангел с рождественской открытки не заронил в мою душу вопрос: "Была ли я права в тот день?"
Из переулка, ведущего на залитую светом фонарей улицу, я выезжала в полной темноте. Встав в поток машин, едущих в центр, задумалась, пропустила нужный поворот, и, окончательно растерявшись, поехала прямо, пока не поняла, что доехала уже до железнодорожного вокзала. Здесь движение почти полностью было блокировано, и я, стоя в правом ряду, никак не могла перестроиться влево: машины шли сплошным потоком.
Вдруг прямо передо мной от тротуара тронулся роскошный чёрный автомобиль, словно приглашая меня занять освободившееся место. Ну что же, раз сегодня всё толкало меня к этому, я решила поступить так, как мне хотелось: оставить машину и прогуляться по городу.
Рождество уже пришло в наш мир: сияет с витрин магазинов, увивает гирляндами огней дома и деревья. Пусть это только мишура, пусть всё это слишком ярко, а порой и фальшиво, мы всё-таки помним о том, что скоро, скоро в Вифлееме родится Тот, Кому каждый из нас хоть раз в жизни откроет своё сердце.
Сама не помню, как очутилась в зале ожидания и сколько минут простояла, глядя на огромное табло, на котором сменялись цифры и названия городов. Для меня-то горела только одна строчка: поезд Љ 2520 прибывает в 20:01...
Как глупо надеяться, что сегодня я встречу его здесь! Другое дело - год назад... Если бы время обернулось вспять и я оказалась здесь сейчас с Сергеем, провожая его в путь, что бы мы сказали друг другу?
Не знаю, что произошло в тот день и почему это могло случиться, но когда мелодичный женский голос объявил о прибытии венского поезда, я заторопилась на платформу.
Пробираясь сквозь толпу встречающих, я выискивала глазами высокую фигуру Сергея и, увидев его взаправду, даже не успела удивиться. Мне показалось, что он нисколько не изменился. Те же глаза, волосы, походка. Та же улыбка...
Сердце рухнуло куда-то вниз. Да, Сергей улыбался, но не мне - меня от него скрывала толпа пассажиров. Улыбался он шедшей с ним рядом маленькой девушке в сером плаще и изящной беретке.
Я развернулась и, расталкивая всех на пути, почти бегом бросилась назад. Скорее сесть за руль и уехать, уехать отсюда. Разве чудо может быть таким жестоким?
Включила зажигание, осторожно, хотя саму душили слёзы, сдала назад и выбралась из капкана парковки. Жаль, невозможно ударить по педали газа, помчаться прочь. Чтобы выехать отсюда, придётся дождаться, когда в стоящее передо мной такси погрузят чемоданы счастливые пассажиры. Кстати, почему мне так знакомо это лицо? Та же беретка, кокетливые кудряшки, обрамляющие лицо. Я видела эту девушку рядом с Сергеем несколько минут назад. Вот и он стоит рядом, но... Девушка целует совершенно другого мужчину, который держит в руках её чемодан. Как неудобно, должно быть, целоваться с чемоданом.
Мужчина и его спутница сели в машину, хлопнули дверцы, двигатель взревел и из-под колёс прямо мне на лобовое стекло полетел растаявший снег. Я включила дворники, которые заметались передо мной, размазывая картину перед моими глазами. Оставшийся в одиночестве Сергей перекидывает сумку через плечо и подходит к краю тротуара, поднимая руку в знакомом каждому таксисту жесте. Боковым зрением я вижу, как, заметив это, водитель автомобиля позади меня включает жёлтую лампочку правого поворота, но я-то уже здесь, рядом. Торможу, глушу двигатель и, наклонившись, открываю дверь со стороны пассажирского сидения.