Аннотация: У каждого может быть свой шанс на мечту
Мечта Бобби
Вот-вот начнется праздник. И для него выдался замечательный, солнечный день. Подстриженная зелень лужаек изумрудно сверкает, вывешенные флаги полощутся на легком ветру, у трибуны с гербом установлены микрофоны и камеры. Да, всё говорит о том, что праздник начнется с минуты на минуту. Видеокамеры уже снимают исторические кадры, чтобы всему миру показать торжественную церемонию.
Вот выходит человек, одетый в черный костюм прекрасного пошива. Он уверенно подходит к трибуне, лицо его, светлое и открытое, за серьезностью прячет и радость, и волнение. Человек поднимает руку, чтобы предотвратить аплодисменты, которые грядут в преддверии кульминационного момента, и начинает говорить:
- Дорогие сограждане! Я стою перед вами сегодня, полностью сознавая грандиозность стоящих перед нами задач, испытывая глубокую признательность за оказанное мне доверие и вспоминая жертвы, которые принесли наши предки. Я благодарен своему предшественнику за его служение нашей стране, а также за его великодушие и сотрудничество на протяжении всего периода передачи власти.
Сорока пяти американцам выпала честь принести президентскую присягу. Ее слова звучали в периоды растущего процветания и мирного затишья. Но были времена, когда присяга звучала среди сгущающихся туч и бушующих бурь. В эти моменты Америка продолжала двигаться вперед не только благодаря таланту или видению тех, кто занимал высшие посты, но и потому что "Мы, Народ Соединенных Штатов", хранили верность идеалам своих предшественников и составленных ими основополагающих документов...
Затих Молл, внимает речи. Развиваются флаги в тишине. Видеокамеры снимают каждый жест, записывают каждый звук, идёт трансляция, чтобы весь мир был свидетелем этого торжества.
На всю улицу разнеслась сирена сигнализации. Майкл зло сплюнул в открытое окно хаммера. "Эти идиоты не могут без шума!"
Из-за угла появились два быстро идущих человека - один долговязый с когда-то бритой головой, тащит огромный пакет, прижав его к животу; второй, коротышка с обезьяньим лицом, одной рукой прижимает к туловищу пакет, а другой размахивает бейсбольной битой. Оба весело чему-то смеются.
- Микки! Ты чего такой злой? Хочешь, вот пиво возьми.
- Засунь его себе в задницу, Билли! - Огрызнулся Майкл. - Я ведь за рулем!
Все оглушительно засмеялись.
- Великий Боже! - Воскликнул пискливым голоском коротышка. - Ведь нас могут замести копы.
Посмеиваясь, все расселись в машине.
- Дэн! Брось мне пивку...
- Микки! А классная у меня бита? По-моему, она просто супер!
- Зачем она тебе? Ведь у тебя есть ствол.
- Дай что-нибудь пожевать...
Майкл повернул ключ, движок хаммера ровно загудел, и машина резко рванула. Но тут же Майкл нажал педаль тормоза. Дэн, пьющий в этот момент пиво, выплеснул его себе на грудь.
- Какого черта, Микки!
- Слушай, Дэн! - Обратился к нему Майкл. - А где этот засранец Бобби?
Дэн ошалело поглядел на него.
- Не знаю! Эй, Билл, а где наш засранец Бобби? - Сказал он, обернувшись, коротышке.
Билл, зажавший между ног биту и рывшийся в пакете, поднял голову.
- Это ведь ты был с ним!
- А! - Воскликнул Билл. - Я и забыл... Ведь у этого засранца схватил живот и он того... Ушел.
- Да, - вторил ему Билл, - схватил живот... у засранца!
- У засранца! - Ржал будто конь Дэн.
- ...тот факт, что мы переживаем кризис, хорошо понимают сегодня все. Наша страна находится в состоянии войны против широкой сети насилия и ненависти. Наша экономика серьезно ослаблена вследствие алчности и безответственности отдельных лиц, но также из-за нашей общей неспособности сделать трудный выбор и подготовить народ к новым временам. - Человек умолк, делая многозначительную паузу, указанную на экране, выводящем текст вступительной речи. - Все мы свидетели явлений кризиса, усугубленного обострившейся ситуацией в мире. Разворачивание локальных вооруженных конфликтов, усиление деспотизма в отдельных регионах мира, нарушение прав и свобод человека, экономический коллапс союзников. Все это признаки кризиса в мире, подтвержденные фактами и статистикой. Труднее измерить ослабление уверенности по всей стране, жителей которых снедает гнетущая тревога того, что упадок Америки неизбежен, и что следующее поколение должно снизить свои ожидания.
Я говорю вам сегодня: стоящие перед нами проблемы - реальны. Они серьезны, и их много. Их не удастся решить легко за короткий период времени. Но я хочу, чтобы Америка знала - мы с ними справимся. В этот день мы собрались потому, что предпочли страху надежду, а единство целей - конфликту и раздору...
Хаммер летит по пригороду, зеленому вашингтонскому пригороду. Чистенькие коттеджи, утопающие в тени деревьев, занавешенные окна, зеленые лужайки.
- Слушайте! - Кричит Микки, - мне что-то скучно в этом сраном городке... А не поехать ли нам куда-нибудь дальше на север?
- Я хочу в Нью-Йорк! - Запищал перебивая Майкла Билл. - Я там так давно не был... В Нью-Йорк!
- Не, давайте лучше на Запад, там будет спокойней, - говорит с расстановкой Дэн.
- О! Даже не говори о Западе! Я восемь лет отмотал в Калифорнии... - Майкл немного сбавил скорость, объезжая поваленный и лежащий на дороге столб. - И куда это городские службы смотрят? А?
Все засмеялись. Билл даже застучал битой по полу, хохоча до изнеможения, со слезами на глазах.
Человек в темном костюме перевел дыхание, его взгляд, устремленный сейчас в камеры, был полон торжества, радости, уверенности в своей правоте. Он продолжил:
- Мы остаемся самой процветающей, самой могущественной страной в мире. Наш разум так же изобретателен, как и прежде. Мы обладаем колоссальными ресурсами, смелой, современно вооруженной армией, с которой не может сравниться ни одна другая армия в мире. Но время, когда мы могли позволить себе медлить, отстаивать узкие сиюминутные интересы и откладывать неприятные решения в долгий ящик, - это время, безусловно, осталось позади.
В вопросе нашей обороноспособности мы отвергаем ложную альтернативу: безопасность или идеалы? Отцы-основатели оставили нам Хартию, утверждающую главенство закона и права человека, и эта Хартия поистине написана кровью целых поколений. Провозглашенные в ней идеалы не потускнели и сегодня, и мы не предадим их из оппортунистических соображений. Мы заявляем всем народам и правительствам, которые смотрят на нас сегодня, от столиц мира до крошечного селения: знайте, Америка является другом любой страны, каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка, стремящихся к мирному и достойному будущему, и мы всегда готовы отстаивать этот принцип...
Вырулив на широкий проспект, Майкл стал осматриваться по сторонам. Дэн пытался, свирепо глядя в зеркальце, сбрить свою жесткую, похожую на свиную, щетину. Билл спал, всё также держа в объятиях новенькую подружку - бейсбольную биту.
Совершенно неожиданно хаммер дернуло, под капотом забурлило, и машина остановилась. Майкл вышел. Поднятый капот выпустил на волю целое облако пара.
- Что случилось, Микки! - Прервал своё занятие Дэн и высунулся из окна машины.
- Когда американские машины начинают делать китайцы, то из этого может получиться одно дерьмо. Мы приехали, Дэн.
- Совсем? - Изумленно вытаращил глаза долговязый тугодум.
- Может быть, тебе еще картинку нарисовать, чтобы ты понял? - Зло огрызнулся Майкл. - Мне эта тачка надоела еще в Чикаго и тогда только этот прыщ Билл мне помешал пересесть на другую...
От их криков проснулся Билл и, услышав своё имя, выскочил из автомобиля.
- Что? Сдохла кляча? Я давно, давно говорил, что нам нужна другая тачка, а ты, Микки... Чё вы ржете, а? Что я такое сказал?
- Надо чем-нибудь остудить мотор... - Сказал задумчиво Майкл. - И почему вы не взяли минеральной воды?
- Микки, - заискивающе обратился Дэн. - У нас есть еще восемь банок пива...
- Может, ты еще захочешь предложить пописать туда? - Взбесился Майкл.
- Да не кипятись, ты, Микки! - воскликнул Билл. - Мы купим себе другую! - И, смачно замахнувшись, врезал битой по лобовому стеклу хаммера.
Солнце припекало, становилось жарко. Человек налил в стакан воды и сделал несколько глотков.
- Вспомните, что наши отцы и деды сокрушили фашизм и коммунизм не только с помощью ракет и танков, но благодаря прочным союзам и твердым убеждениям. Они сознавали, что сила сама по себе неспособна защитить нас и не дает нам права действовать, как нам заблагорассудится. Они знали, что наше могущество растет, если применять силу осмотрительно, и что справедливость нашего дела, сила примера, скромность и самоограничение - источники нашей безопасности. Сейчас же, после того, как мир всколыхнуло насилие, Америка стоит неприступным бастионом стабильности, настоящей цитаделью демократии и свободы...
- Я вот только одного не могу понять, - возмущается Билл и отхлёбывает из пивной банки. Они едут в обычном семейном форде: единственной машине, попавшейся им с полными баками. - Я вот не могу понять, как из-за этих узкоглазых выродков корейцев Америка могла сесть на задницу! Кстати, а где вообще эта Северная Корея?
- Да заткнись ты, - как всегда закипает Майкл. - Надоели твои "думаю", "не могу понять"... На черта все эти размышления?
- А я думаю, - вклинивается Дэн, - что Северная Корея где-то рядом с Южной.
На его реплику никто не отреагировал. Билл сидел надув щеки, Майкл остервенело рулил, покуривая сигарету.
- А знаете, - проясняется Билл. - Мне кажется, что мне известно, где сейчас Бобби!
- Где? - обернулись на него Дэн и Микки.
Становилось жарче. День приближался к своей вершине. Человек продолжал свою речь. Его лицо, наполненное глубокой серьезностью, выражало всю ответственность, лежащую на нем, как новом главе государства. Его слова вершили судьбы стран и наций, обрисовывали новые перспективы, указывали на новые горизонты, которые ранее никто не замечал. Человек продолжал свою вдохновенную речь, не обращая внимания на жару, ни на что вокруг.
- ...мы твердо сознаем, что главное наше достояние - это сила, а не слабость. Это обуславливает твердость принимаемых нами решений. Борьба, борьба за демократию не может использовать полумер.
Я, Роберт Брайан Хоутон, ответственно заявляю, что Америка и в дальнейшем будет проводить в жизнь принципы наших основополагающих документов. И в своём противостоянии глобальному терроризму, международной сети насилия, проповеди убийств и антидемократии мы одержим...
Речь прерывает выстрел. Роберт Брайан Хоутон падает, широко открытым ртом ловя воздух. Он хватает себя за левую простреленную ногу. Приближаются Майкл, Дэн и Билл.
- Бобби! Какого черта ты здесь? Сегодня не твоя очередь! - Вопит Майкл, размахивая береттой.
- Да его надо наказать! - Пищит Билл, одной рукой сжимая пистолет, а второй сбивая стулья на площадке перед трибуной. - Давайте я ему вмажу, сукину сыну!
- До меня никогда не доходила очередь, знаю я вас, - хныкая, мямлит Роберт Брайан Хоутон, отползая от грозной фигуры Майкла. - А у меня мечта! Мечта еще с детства! - Хоутон срывается в плач. - Ни разу! Ни разу не разрешили...
- Хватит слёзы лить, придурок! - Кричит Майкл. - Какой из тебя президент? Твоя очередь никогда не настанет!
- Давайте я ему вмажу!
- Никогда... Ни разу не разрешили... а сами, всё сами! - Бобби дополз до черной сумки.
- Мешок с дерьмом он, а не президент! Зря только костюм испортил... Теперь придется новый искать, - злится Микки. Оборачивается на хохочущего Дэна. - А ты чего ржешь?
Раздается выстрел, Майкл, схватив себя за полный живот, катится на землю. Дэн, еще не поняв, что происходит, ошалело глядит на Микки. Второй выстрел разбивает долговязому голову. Будто окаменевший Билл, пораженный случившимся, пришел в себя и, швырнув на землю биту и пистолет, ринулся в сторону Национального музея. Послышались один за другим три выстрела, смешно, по обезьяньи вскинув руки, он завалился лицом в траву.
- Ни разу, ни разу мне не разрешили! А ведь я тоже хотел! У меня ведь мечта! - Роберт Брайан Хоутон плакал, опершись о винтовку.
И снова стало тихо на Молл. Шелестели флаги, пели птицы. Видеокамеры снимали пустую трибуну, спеша заснять торжественный и важный миг.