Когда-то вся обширная равнина от северных гор до южного моря принадлежала только ветрам. Они свободно носились вдоль и поперек и делали, что хотели. Но однажды в их владениях появились первые люди.

  Сначала ветра не обращали на них внимания - люди были не интересные и не опасные, и вообще мало чем отличались от прочей живности. Но вскоре они начали создавать орудия из дерева, камней и обожженной глины, а потом подчинили себе других животных - лошадей, буйволов и собак.

  Тогда самые старшие и осторожные ветра испугались, как бы и с ними не случилось того же, ушли с равнин и поселились высоко в горах, подальше от людей. Но младшие, беспечные и любопытные, не верили, что не способные оторваться от земли существа могут причинить вред невесомым детям неба. Они решили остаться рядом с людьми и посмотреть, что будет дальше.

  Осталась и Лаина, самая младшая девочка-ветер.

  Сперва ей было немного тревожно - вдруг старшие окажутся правы? Но, глядя на мирные домашние хлопоты и веселые праздники деревенских жителей, она успокоилась и перестала бояться.

  Лаине многое нравилось у людей - запах теплого дыма и свежего хлеба, легкая золотистая пыль на дорогах, медные бубенчики на конской сбруе, разноцветные ленты в волосах девушек. Она любила играть развешенной на просушку пестрой одеждой и белыми занавесками в открытых окнах, трепать пыльные серые плащи бродяг и яркие легкие платья женщин. А больше всего любила праздничные гулянья, когда все жители окрестных селений, нарядные и радостные, собирались на большом лугу и затевали игры, песни и танцы. Веселье продолжалось до утра при свете факелов и костров, и Лаина, кружась в вихре теплых огней, цветов, улыбок, сияющих глаз и пестрых юбок босоногих танцовщиц, была счастливее всех.

  

  Однажды девочка-ветер увидела, что на ее любимом лугу зачем-то поставили огромное деревянное колесо. Оно напоминало неуклюжую ромашку, распустившую лепестки из грубых досок.

  Решив, что люди придумали еще одну игру, и эта игра в самый раз для нее, Лаина разогналась и налетела на колесо. Оно с тяжелым скрипом завертелось - сначала медленно, потом побыстрее... Вокруг столпился народ - кажется, вся деревня собралась, даже младенцев матери вынесли на руках. Все восхищенно смотрели на вертящийся круг, ахали, кричали, свистели, размахивали руками и подпрыгивали от восторга. Только один человек стоял чуть в стороне, молча и спокойно, зато с таким гордым и счастливым видом, будто это не ветер, а он сам вертел деревянную ромашку. Лаина заметила, что у него глаза разного цвета - один зеленый, другой золотистый.

  Налюбовавшись на диковинку, люди окружили разноглазого и почему-то начали шумно поздравлять его и благодарить. Никто больше не смотрел на колесо, и Лаине сразу наскучило крутить его... но перестать у нее не получилось! Деревянные лепестки были нарочно устроены так, чтобы ветер запутался, пролетев между ними. Лаина теперь не могла никуда свернуть и вынуждена была все время струиться сквозь колесо.

  Теперь она поняла, чему люди так радовались и чем гордился тот, кого они поздравляли. Но все, что смогла сделать - поднять с дороги облачко пыли и бросить ему в разноцветные глаза...

  Он ушел, прикрыв лицо рукавом - но на другой день появился снова, и с ним пришли еще несколько человек. Они принесли странные шестеренки, рычаги и ремни и принялись ловко сооружать какой-то механизм. Разноглазый в работе не участвовал, а лишь указывал, что и как нужно делать - но все слушались его беспрекословно. Наконец люди собрали свою конструкцию и прицепили ее к оси колеса, отчего крутить его стало немного труднее. Зато вместе с ним начал вращаться тяжелый жернов, точь-в-точь такой, каким прежде пользовались женщины в деревне, чтобы истолочь зерно в муку. Теперь вместо них это пришлось делать ветру, и не только это - колесо приспособили для всяческой тяжелой работы. Лаина сбивала масло, выжимала виноградный сок, месила глину, прессовала кирпичи и даже стирала белье - а все слова благодарности доставались человеку с разными глазами. Да и кому, в самом деле, пришло бы в голову благодарить ветер?

  Только самые маленькие дети по-прежнему смотрели на движение колеса как на чудо. За это Лаина их любила, старалась не обижать и не быть с ними сердитой и холодной.

  

  Но однажды на луг выбежал мальчик с ярко раскрашенной самодельной вертушкой. Ее легонькие деревянные колесики крутились, когда Лаина пролетала между ними. Вот, даже такой малыш со своей игрушкой может заставить меня работать, подумала девочка-ветер и заплакала от обиды. Слезы пролились дождем, но не живительным и свежим, а горьким и соленым, от которого умирали цветы.

  Мальчик не боялся дождя и не стал прятаться от него, а весело побежал по мокрой траве навстречу ветру, подставляя лицо прохладным струйкам. Но когда почувствовал соленую воду на губах, то понял, что это значит, и удивился:

  - Ты почему плачешь?

  - Потому что не свободна, - послышалось в ответ.

  - Это как? Ты же ветер - значит, можешь улететь, куда угодно и там делать, что хочешь!

  - Если бы еще я могла не делать то, чего не хочу! Но с тех пор как я застряла в вашем проклятом колесе, мне приходится его вертеть. Это отнимает у меня силу, а вы ей пользуетесь и взамен не отдаете ничего. Какая же это свобода?

  Мальчику стало жалко Лаину - ведь он и сам знал, как бывает обидно и неприятно делать то, что не хочется. Особенно если ничего за это не получаешь.

  - Могу я как-то помочь тебе? - спросил он.

  - Попробуй остановить колесо. Может быть, я тогда смогу освободиться.

  Мальчик задумался. Если отпустить ветер, всю тяжелую работу жителям деревни снова придется делать руками. Но ведь они будут работать для себя, а не потому, что их кто-то заставил - это все же не так обидно... Тогда он принес из сарая черенок от лопаты и подсунул между зубьями шестеренок. Затрещали деревянные части механизма, черенок сломался - но колесо все-таки остановилось. Лаина соскользнула с него, сделала в небе круг, на прощанье ласково растрепала волосы мальчика и унеслась вдаль.

  

  Сначала она хотела вернуться в родную семью, и полетела в горы к старшим ветрам. Но дикие собратья показались ей слишком простыми и скучными. Ведь они остались такими же, как много лет назад, и по-прежнему не любили все, что связано с людьми. А Лаина принесла с собой запахи человеческого жилья, скрип тележных колес, обрывки разговоров людей и их песен, пыль их дорог и дым их костров... Это не понравилось ветрам, и они встретили младшую сестру настороженно и неласково. Лаина, ожидавшая совсем не такого приема, обиделась на родичей и не захотела оставаться с ними.

  Она умчалась к морю и долго носилась там над волнами, взбивая их в пену и швыряя о скалы и камни. А если встречала парусники, то ломала мачты, рвала паруса, переворачивала и топила корабли вместе со всеми шлюпками - за то, что они использовали силу ее пойманных собратьев. Моряки стали называть Лаину ветром смерти, потому что почти никто не оставался жив после встречи с ней в открытом море.

  Но однажды она вспомнила запах тепла и хлеба, свой любимый луг и мальчика с деревянной вертушкой, и захотела повидать места, где когда-то была счастлива.

  

  За прошедшие годы в деревне многое поменялось. Домов стало больше, и строили их теперь иначе - новые были удобнее, надежнее и красивее. Даже колесо поставили другое, выше и аккуратнее, чем первое, и его вертел молодой незнакомый ветер. Оно выглядело очень прочным, но суровые морские просторы сделали Лаину яростной и сильной, и она без особого труда разнесла колесо в щепки. Перепуганный ветер, получив свободу, со свистом пустился наутек, а Лаина покружила немного над обломками и полетела в деревню искать мальчика, который ее когда-то освободил.

  Они легко узнали друг друга при встрече, хотя девочка-ветер очень изменилась, а спаситель ее был уже не мальчиком, а юношей.

  - Какая ты стала холодная! - удивился он и поплотнее закутался в плащ, - У тебя что-то случилось?

  Лаина рассказала ему о встрече со старшими ветрами, о море и о том, как сражалась с кораблями, безуспешно пытаясь утопить вместе с ними свою обиду... Парень выслушал ее, немного подумал и ответил:

  - Напрасно ты срываешь зло на тех, кто ничего тебе не сделал. Тебе все равно не станет легче, пока не разделаешься с настоящим врагом.

  Лаина вспомнила, как ее поймали, как радовался тогда человек с разноцветными глазами и как остальные поздравляли его, обнимали и хлопали по плечам...

  - Где сейчас живет тот, кто придумал колесо? - спросила она.

  Юноша указал на красивый и добротный каменный дом посреди ухоженного сада, и Лаина сразу же влетела в его открытое окно.

  Хозяин сидел за столом и не то писал, не то чертил что-то на листе бумаги. Может быть, придумывал новые коварные механизмы, отнимающие свободу у вольных детей природы... а может, просто сочинял стихи или рисовал вид из окна - это уже не имело значения.

  Лаина погладила волосы сидящего, и они покрылись инеем. Она коснулась его лица и с удовольствием увидела в разноцветных глазах ужас - враг ее понял, кто прилетел к нему, и приготовился к смерти.

  - Нет, ты так легко не отделаешься, - шепнула девочка-ветер и обвилась вокруг него, как ледяная змея, не давая пошевелиться. Медленно, по капле она отдавала ему холод своей ненависти и горечь своей обиды, и каждая капля превращалась в игольчатую белую льдинку. Соприкасаясь остриями, льдинки образовали вокруг человека ажурную клетку - хрупкую на вид, но очень прочную. Эта клетка удерживала в плену не только тело, но и жизнь узника - он не мог умереть, пока цела ледяная решетка, и должен был стать вечным хранителем Лаининых обид и печалей.

  

  Добавив последний кристаллик в узор ледяных стен, Лаина стала теплой и спокойной, как дыхание спящего ребенка. Она вернулась к своему другу, коснулась его лица и почувствовала, что юноша не так беспечен и счастлив, как она. Сейчас, когда у девочки-ветра не стало своих огорчений и тревог, она могла замечать чужие - даже такие легкие, что люди сами бы не обратили на них внимания. Вот и Лаинин спаситель почти не осознавал, что устал за день, беспокоится о будущем урожае и немного чувствует себя виноватым перед человеком с разноцветными глазами... Тогда девочка-ветер мягко обвилась вокруг юноши, забрала себе его усталость, сомнения и тревогу - и ему вдруг стало так легко и спокойно, как бывало только давным-давно в детстве, на коленях у матери. Теперь он был абсолютно счастлив.

  А потом Лаина пронеслась по деревне и у тех, кого касалась - даже у кошек и собак - собрала все неприятные мысли и чувства и отнесла их своему пленнику. К ажурной решетке добавилось несколько кристалликов белого льда...

  С этих пор Лаина стала кружить по всей земле, разыскивать несчастных людей и уносить все их тревоги и обиды. Теперь ее называли ветром счастья, и лишь один человек не радовался, когда Лаина его навещала - ведь она прилетала к нему только для того, чтобы добавить еще одну колючую льдинку в стену его кружевной тюрьмы.

  Глаза этого человека давно уже не были разноцветными - они потемнели и стали похожи на проталины во льду над мертвыми черными озерами. Даже Лаине было страшновато заглядывать в них, а если бы кто-нибудь из людей посмел это сделать, он бы непременно сошел с ума. Впрочем, ни одно живое существо по доброй воле не приблизилось бы к этому дому, откуда веяло страхом, ненавистью и тоской.

  

  Однажды Лаина вновь прилетела к своему пленнику, посмотрела на него и вдруг поняла, что больше не видит в нем врага. Ненависть закончилась, и судьба человека с когда-то разноцветными глазами стала безразлична девочке-ветру. Клетка из белых кристалликов рассыпалась, заключенный получил свободу и тут же умер.

  Теперь некому стало хранить в себе то зло, что Лаина собирала по крупицам и отдавала своему врагу, и оно вырвалось на волю смертоносным вихрем. Там, где он пролетал, земля превращалась в камень, облака - в ледяную пыль, а птицы замерзали на лету, падали и разбивались на тысячи крошечных осколков. С яростным свистом он помчался за Лаиной и догнал ее у подножия гор.

  Четыре дня носились по всему небу два дерущихся ветра, сплетенные в тесный клубок - и все четыре дня, несмотря на лето, безостановочно шел снег. Обжигающе-холодные снежинки больно кололись, но зато были намного больше и красивее обычных и долго не таяли на ладони. Правда, те, чьих лиц или рук они касались, тут же внезапно вспоминали что-то очень плохое, грустное или страшное, что, казалось, было давно позабыто. Детишки выбежали было на улицу поиграть в снежки - но, как только зачерпнули ладошками снег, тут же с плачем разбежались по домам, и родители еще долго не могли их успокоить.

  На пятый день снегопад внезапно прекратился, и люди вышли из домов. В безоблачном небе сияло горячее солнце, снег стремительно таял под его лучами, а вокруг было непривычно тихо.

  Ни единого ветерка.