Аннотация: Опубликован в сборнике "Наше дело правое", 2008 год, издательство ЭКСМО, тираж 25 000 экз.
БОЙ НАД ПРОХОРОВКОЙ
Небо клубилось низкими тучами.
Придавливало к земле?
Защищало?
Где-то там, намного выше облаков, орбитальные платформы вели отчаянный бой с боевыми спутниками Соединенных Стран.
Кто ж этого ожидал? Все шло тихо-мирно, легко-безмятежно. Разве что экономические квоты последние два года очень напоминали партизанскую войну. Вы нам ограничения на трубы большого диаметра, мы вам - на спутниковую аппаратуру. Вы нам - на мясо и сахар, а мы вам - на лес и редкоземельные металлы. Вы нам на транспортные средства, а мы оптической электроникой вас приложим. Да еще пропали все фильмы и программы Соединенных Стран в эфире, но это мелочи. Кто с такого войну начнет?
- Си вис пасем, - буркнул капитан Могильников себе под нос. Взгляд бродил по неровной карте бетонной плиты под ногами - вот речка, вот впадинка, вот холмик странный, не то капонир, не то замаскированная шахта. Прям как взгляд с орбиты. На небо Могильникову смотреть совсем не хотелось. Все там будем, причем скоро...
Но Аксенов, как ни странно, его услышал:
- Пара беллум, командир.
- Вот уж не ожидал, что латынь знаешь... - удивился Артем Могильников. Провел рукой по щеке - щетина уколола ладонь. Не успел привести себя в божий вид - сорвали прямо из постели. Хорошо хоть в последние дни, после событий в Москве, они ожидали чего-то подобного и не покидали базу.
- Тебе в училище не достался Юлий Гай - он нас так вымуштровал по древней истории, что я во сне могу все триумвираты перечислить поименно, податно и покончинно.
- Полковник Юлиан Гайчевский?
- Он, - ухмыльнулся Аксенов. - Он нам сразу заявил... Мол, не будете знать латынь, не поймете римлян. Не поймете римлян - не выучите, как надо, историю. Не выучите историю - экзамен мне не сдадите и отправитесь в пехоту нужники чистить, пока ваши товарищи будут орбиты наматывать вокруг Земли-матушки.
- Веский довод, - хмыкнул Могильников.
- Юлий такой. Говорят, во время Панамского противостояния это он сразу предложил жахнуть чем-нибудь мегатонным по побережью, мол, все равно америкосы ничего понимать не хотят, а кроме силы для них аргумента нет - так у них цивилизация построена. Ковбои, м-мать...
- Так это он сказал? - поднял взгляд Могильников.
- Он, он, - подтвердил Боря Аксенов. - Мы тоже не знали, да на выпускной пьянке Юлий лично поведал. И еще кой-чего сказал - как только мы откажемся от их культуры, запретим 'эсэсовские' фильмы, книги, телевидение, тогда они начнут настоящую войну. Мол, это основное их оружие - формировать мышление новых поколений, создавая из них будущих 'эсэсовских' космополитов без родины и веры. Абсурдно - так нам тогда подумалось. А ведь прав оказался...
Борис мрачно посмотрел вверх.
- Он что, еще и дату предсказал?
- Нет. - Аксенов выбил сигарету из пачки, зажал в зубах и невнятно продолжил: - Дату не сказал. Сказал только, что этим вот, - указал взглядом вверх, - всё и закончится. Нет альтернативы - ни у нас, ни у них. Особенно у них.
- Бросал бы ты... - глянул на сигарету Могильников.
- Зачем? - выпустил струю дыма Аксенов. - Здоровее буду? Нам бы эту ночь пережить, товарищ капитан...
- Есть отставить, - отдал честь Борис, сплюнул на опору истребителя и махнул рукой чуть в сторону. - Глянь, командир, не наш ли это кадет идет?
- А кто ж его знает, - лениво ответил Могильников. - Я видел только его фото в деле, а там такие обычно рожи получаются - тянут сразу по сто двадцатой и в пространство без скафандра.
- Жаль, что Сашка...
- Жаль, - глухо ответил Артем. - Кто ж знал, что эти гады попробуют очередную демократическую революцию устроить... еще и прямо в столице...
Кадет, неуверенно озираясь, все же подошел к 'Су-55-КА' Могильникова. Неловко отдал честь:
- Кадет Алексей Ерофеев для выполнения боевого задания прибыл.
- Приветствую. - Могильников протянул руку. - Капитан Артем Могильников, старший лейтенант Борис Аксенов и... - махнул на истребитель, - наша птичка, пятьдесят пятая 'сушка', космоатмосферник.
- Рад, очень... Мне про вас много рассказывали.
- Расслабься, кадет, - усмехнулся Аксенов. - Ты уже в экипаже. Хотя... что тебе там рассказывали?
- Ну, - смутился парень, - говорили, что вы из любой передряги способны выбраться.
- Способны, - согласился Борис, - с такой-то фамилией, как у командира. Нас лихо да беда по гиперболической орбите обходят.
Артем молча показал кулак развеселившемуся лейтенанту.
Над полем пронзительно взвыли сирены боевой готовности.
- Пора, - кивнул Могильников.
- Пора, - довольно прищурил глаза Аксенов - его лицо просветлело. Артем знал, что Борис более всего не любит ждать и предпочтет променять одну неизвестность на три яростных боя.
Алексей Ерофеев только кивнул и, судорожно сглотнув, полез вслед за пилотами в истребитель. Стальные перекладины лестницы позванивали по обшивке.
Где-то в стороне глухо грянул оркестр... и вслед включились громкоговорители, усиливая музыку и донося ее до краев взлетного поля.
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Россия зовет.
Мы вышли в открытое небо
В суровый и дальний поход.
А звезды сверкают и плачут,
Касаясь бортов корабля.
Растаяла в черном, далеком тумане
Родимая наша Земля.
Артем замер перед самым входом, вцепившись в край люка, приложил вторую руку козырьком ко лбу - яркое летнее солнце заливало серебристо-серые плиты космодрома - и всмотрелся во что-то видимое только ему.
- Молодцы, сделали, как я просил, - улыбнулся Могильников. - Ну, как? Хорошо получилось?
- Ты сочинил? - полюбопытствовал Аксенов.
- Нет, это старая песня. Я ее немного переделал... под современные реалии. Не верилось, что штаб согласится.
Корабль мой упрямо качает
Ионного ветра волна.
Подхватит и снова бросает
В холодную бездну она.
Ерофеев задумчиво согласился:
- Хорошая песня и правильная, товарищ капитан. Моряки Второй мировой и мы, пилоты... У нас и вправду много общего.
- Скорее даже всё... Молодец, кадет, что эту песню знаешь. Сработаемся! - еле заметно улыбнулся Могильников и нырнул внутрь истребителя.
Пока Ерофеев и Аксенов забирались в корабль, песня окрепла и отчетливо зазвучала над полем:
Наверно, вернусь я не скоро,
Но хватит для битвы огня.
Я знаю, друзья, что не жить мне без неба
Как небо мертво без меня.
- Как небо мертво без меня, - прошептал непослушными губами Ерофеев, задраивая люк. Глухо чмокнула гидравлика, и броневая плита отрезала экипаж от окружающего мира.
Могильников скороговоркой бросал команды:
- Занять ложементы... пристегнуть шлемы... подключиться к центральной системе жизнеобеспечения... загерметизировать скафандры.
- Есть, - глухо ответил по внутренней связи Аксенов.
- Есть, - прошептал Ерофеев.
Ожило внешнее радио:
- Проверка систем. Двухминутная готовность.
- Есть проверка систем, - отозвался Могильников. - Борис, Алексей...
- У меня все в норме, - бросил Аксенов. - Уже проверил.
- Полный отчет, - перебил Могильников.
- Слушаюсь, - проворчал Борис. - Системы вооружения в норме, двигательная система в норме, аэродинамическая система в норме.
- Так точно, командир. При неполадках в дублирующей системе жизнеобеспечения разрешение на взлет не дается.
- Кадет, - мягко сказал Могильников, - какое к черту разрешение, какие к... матери неполадки в дублях? Война! Понимаешь?! Нам только нужно вытянуть на орбиту да сбить как можно больше 'эсэсовцев'[64]... И всё... А понадобится нам дублирующая система, хоть сортира, хоть системы регенерации воздуха, или нет - это никого не волнует. Главное, чтобы твердотельное орудие било и ракеты в подвесках не клинило! Еще вопросы есть, кадет?
- Никак нет, командир. Система жизнеобеспечения в норме, система связи в норме. Правая лазерная турель не дорабатывает семь градусов поворота...
- Забей, - прервал Ерофеев.
- Есть забить... Противоракетная система в норме.
- Молодцы, - улыбнулся Могильников, связался с диспетчерской. - Тридцать пятый норма. К бою готов.
- С Богом, ребята, - в эфире появился командующий базы полковник Волков. - Покажите им, как русские воюют! Только что мне сообщили... Во время старта с Львовского космодрома 'эсэсовские' штурмовики были атакованы тремя украинскими экипажами этой же группировки - пока неприятель сообразил, что к чему, ребята сбили двадцать одну машину. Потом их расстреляло ПВО базы... свои же... Запомните эти имена - капитан Шовковый, лейтенант Володихин, капитан Дачевский, старший лейтенант Свердлов, майор Лобода, лейтенант Максименко, лейтенант Остапов, лейтенант Токарев, младший лейтенант Плахотный. Ребята показали себя настоящими славянами и воинами, когда пошли против своего ударенного на всю голову правительства. Слава героям!
- Слава! - рявкнули в эфире две сотни глоток.
Волков продолжил:
- Что я могу вам сказать... Мы и первая юго-западная группировка должны сдержать практически все 'эсэсовские' истребители Восточной Европы. Неприятель ликвидировал наши орбитальные платформы на небольшом участке границы и, скорее всего, намеревается нанести удар по столице и внутренним взлетным полям. Европа отказалась поддержать агрессию Америки, но и помогать нам не спешит, Китай поднял все силы нам на подмогу, вроде бы подтягивается Индия... Северная, Сибирская и Тихоокеанские группировки уже вступили в бой, Европейская ожидает огневого контакта с минуты на минуту, орбитальные платформы северо-востока еще держатся. Ждем ядерного удара, но, судя по всему, 'эсэсовцы' надеются обойтись только штурмовиками - при атаке оружием массового поражения Европа встанет на нашу сторону. Так что, ребята, нам надо просто продержаться как можно больше: либо отбросить 'эсэсовцев' обратно за океан, либо вынудить к ядерному удару... Помните, что судьба России зависит от каждого из вас. Надеюсь, ещё свидимся! С Богом! Ура!
- Ура! Ура!! Ура!!! - грянуло в эфире.
Могильников положил руки на подлокотники, на мгновение прикрыл глаза. Пора!
- Аксенов, старт!
- Есть.
Глухо заворчали двигатели. Могильников не раз видел, как стартовали другие истребители, и потому ясно мог представить, как четыре серебристо-желтых столба приподнимают 'сушку' над бетонной пустыней взлетного поля. Нос корабля медленно задирается, пока не достигнет угла сорок пять градусов против вращения Земли, - и затем резкий толчок включившихся маршевых двигателей бросает корабль против ветра, против неба, против гравитации. В космос...
Вокруг - по бокам, спереди, сзади, сверху - поднимались в яростном сиянии строгие силуэты других кораблей второй юго-западной группировки. Семьдесят два истребителя. Холодная броня, ослепительное пламя двигателей, плети лазеров, спящие осы ракет, жала твердотельных пушек. И человеческий гений, объединивший все это.
Сила.
Но мало... слишком мало против 'эсэсовцев', против совокупной мощи страны, подмявшей под себя два континента, Северную и Южную Америку, контролирующей политику в большинстве стран Европы.
Радио включилось с легким потрескиванием помех:
Скользящей походкой пилотской
Иду я навстречу врагам,
А после с победой геройской
К скалистым вернусь берегам.
Пусть звезды и стонут, и плачут,
Касаясь бортов корабля,
Но радостно встретит героев Отчизна,
Родимая наша Земля.
- За Россию, Боря, - кивнул Артем.
- И за Сашку, - добавил Аксенов.
- Да... за Сашку в первую очередь.
Алексей неуверенно кашлянул:
- А... Саша... это...
- Это наш навигатор и второй стрелок. Как понимаешь, ты вместо него.
- Артем, рассказать, что ли, пока поднимаемся? - сказал Аксенов. - Все равно пареньку надо знать, за что и за кого мы будем бить гаденышей.
- Я сам... Алексей, Сашка живет... жил в Москве. Когда 'желтые' пошли на Красную площадь, он с курсантами организовал оцепление, чтобы эти идиоты друг друга не передавили. Тогда и произошла та самая провокация - 'эсэсовские' наемники ударили по толпе в упор из автоматического оружия. Сашка успел завалить троих, потом в него всадили несколько десятков пуль - говорят, мать его с трудом узнала, никак не хотела признавать в том, что ей показали, своего сына. К слову, у заокеанских демократов так и не получилось повесить расстрел митинга на российское правительство - наши спецы постарались. - Артем помолчал. - Кто ж знал, что эти суки 'эсэсовские' посмеют очередную 'цветную' революцию прямо в столице устроить... Я за Сашку этих оппозиционеров сам бы перестрелял. А они еще и попробовали обвинить наших курсантов в теракте! Кадавры демократические!
Борис Аксенов отстраненно добавил:
- А через три дня война... Вот и цена их демократии!
В кабине повисло молчание. Только автопилот деловито попискивал, отмечая километры высоты - до ближнего космоса осталось не более пятнадцати минут... А там уже будет не до разговоров - тактическая карта показывала приближающиеся колонны неприятеля. Судя по всему, стартовали со всех натовских космодромов Восточной Европы. Единственно, что успокаивало, Евросоюз отказался участвовать в этой операции...
Ожил динамик. На ломаном русском языке кто-то воодушевленно вещал:
- Русские, не сопротивляйтесь. Мы пришли освободить вас от деспотизма власти. Мы дадим вашей стране благополучие и демократические идеалы.
- Как знакомо... А пачку печенья и банку варенья? - проворчал Могильников и, выводя истребитель на атакующую траекторию, затянул странную песенку:
Медленно ракеты уплывают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди,
И хотя Америку немного жаль,
У других все это впереди.
Рядом перестраивались в плоскость атаки другие истребители группировки. Времени почти что не осталось - слишком близко вышли к 'эсэсовцам'.
- Откуда песенка? - хохотнул Аксенов.
- Наследие молодости... моего отца. В детстве он мне напевал - говорил, что у них на филфаке МГУ песенка была ой как популярна.
- Любишь ты диковинки собирать.
- Люблю, - пробормотал Могильников, всматриваясь в тактический дисплей. - Нам песня строить и жить помогает... Аксенов, готовься маркировать цели для ракет. Время огневого контакта - минута пятьдесят. Алексей, ты на управлении - пока что от тебя высший пилотаж не потребуется.
В кабине сгустилось какое-то иррациональное спокойствие. Ерофееву даже стало жутко - он понимал, что меньше чем через минуту они выпустят ракеты, по ним тоже, скорее всего, ударят, и закрутится бешеный волчок боя, разбрасывая во все стороны обломки кораблей, лучи лазеров, снаряды твердотельных пушек, стремительные росчерки ракет. Но Алексей так и не решился нарушить тишину.
Вместо него это сделал Могильников, затянув очередной куплет безумной песни.
Тучки-облака уносит ветер даль.
В них рентгены сотнями сидят.
Нам урана-235 не жаль -
Пусть получше трупы обгорят.
- Борис, запускай ракеты.
- Готово, - отозвался Аксенов. - Эй, кадет, не дрейфь - наш командир любит песни попеть во время боя. Привыкнешь!
Истребитель задрожал, когда пять серебристых снарядов сорвались с направляющих и, опалив броню огненными хвостами, ринулись к невидимому пока строю 'эсэсовских' кораблей.
- Да, ничего, - пробормотал Ерофеев, пытаясь унять дрожь в пальцах.
Насмешливое пение Могильникова наводило на Алексея еще больший ужас, чем осознание того, что в любой момент 'сушка' может развалиться на несколько обломков под ракетным ударом какого-нибудь 'эсэсовца'.
Засияло солнце над землею вдруг,
А над головою дым стоит.
Только что стоял с тобою рядом друг,
А теперь он жареный лежит.
- До поражения цели... десять... девять, - монотонно проговаривал Аксенов, - третья сбита... семь... шесть... пять... Ответный ракетный залп. Алексей, на турели. Вторая сбита... четыре... три... два... Попадание. Еще одно. Одна мимо - ищет, ищет... нет, сорвалась.
На миг в истребителе повисла тишина.
И вслед за ней радостный рев:
- Есть же, есть! - завопил Аксенов.
- Две машины!!! - счастливо орал Алексей Ерофеев - радовался безудержно, по-мальчишески, на мгновение забыв, что к ним уже движется вражеская ракетная контратака.
Артем коротко рявкнул:
- Ура!
И сразу же осадил экипаж:
- Рано еще радоваться. Управление беру на себя. Аксенов, Ерофеев, на турели. Если автоматика затупит, у вас будет очень мало времени. До удара восемь... семь... пускаю противоракеты... Держитесь, ныряем!
Корабль ухнул вниз. На мгновение невесомость сменилась видимостью притяжения - Ерофеев вцепился в подлокотники, забыв про оружейный дисплей.
- Кадет, - рявкнул Ерофеев, - за турели! На земле наблюешься!
- До удара пять... - Могильников усмехнулся, - не кричи на парня, сам таким же был... три... на хвосте три ракеты. Остались две! Одна еще держится... Приготовиться!!!
...
...
...
Но удара не последовало.
- Фух, - выдохнул Аксенов. - Вот о чем тебе, кадет, рассказывали. Могильникова костлявая стороной обходит из уважения к фамилии.
- Боря, заткнись, - незлобиво отмахнулся Артем, - надоел уже... Просто нам повезло. Собрались, ребята! Аксенов, второй залп - расставляй маркеры! Ерофеев, ты тоже поработай с целеуказанием. Время до огневого контакта главным калибром тридцать секунд.
- Готов! - коротко ответил Аксенов.
- Тоже! - вслед за ним Ерофеев.
- Огонь!
Еще две пятерки ракет сорвались с пилонов, холодным инстинктом радара отыскивая чужие корабли. Могильников подпевал себе под нос, на припеве к нему присоединился и Аксенов.
- Дурдом, - обреченно прошептал Ерофеев. Он и подумать не мог, что ему так повезет - экипаж психов, распевающих песенки и относящихся наплевательски ко всему, что находится в обозримом пространстве.
Может, мы обидели кого-то зря,
Сбросив пару лишних мегатонн,
Где теперь горит и плавится земля,
Был когда-то город Вашингтон.
- До поражение четыре... три... два... один... Есть!
- Хорошо, - глухо засмеялся Аксенов. - Эй, кадет, мы с тобой хорошо поработали! Еще пятерочка отправилась в глубокий космос... Всего семь. Отчего же... неплохо...
- Приготовились, - сухо оборвал его Могильников. - Неприятель в прямой видимости. Аксенов, на управление! Ерофеев, на турели и противоракеты! Хотя вряд ли стоит ожидать ракетного удара, но кто знает...
На миг Артем задержал взгляд на экране, одним движением выделил цель и сразу же активировал главный калибр. 'Сушка' задрожала - три снаряда вырвались на волю. Хотя двигатели и постарались компенсировать очередь твердотельными снарядами, но все же полностью им это не удалось.
Красная точка, обозначающая на дисплее боевую машину Соединенных Стран Америк, замигала, разделилась на пять сегментов и погасла.
- Готов! - рявкнул Могильников. Горячая ненависть и жажда разрушения, так его охватившие, пока он наводил прицел на вражеский истребитель, куда-то пропали. Вернулось расчетливое рабочее настроение. Иррациональное внутреннее спокойствие берсерка - пламя снаружи, лед внутри.
Песенка горчила на губах дымом войны:
Водородным солнцем выжжена трава,
Кенгуру мутируют в собак
Вновь аборигены обрели права:
Над Канберрой вьется красный флаг.
Ерофеев не отрывался от управления турелями, время от времени отвешивая короткие плети разрядов, - лазер в основном использовался против ракет, но порой получалось и прожечь броню. Артем улыбнулся - ничего, из парня выйдет толк... Вот только бы вернуться. Короткие сводки на командирском дисплее оптимизма не внушали. Ракеты не тронули 'Су-55' Могильникова, но вторую юго-западную группировку проредили изрядно - в строю осталось в лучшем случае пятьдесят машин. Разменялись довольно-таки неплохо - где-то от полутора до двух машин неприятеля на одного нашего. Но все равно мало... Потери первой юго-западной были еще страшнее - они лишились половины кораблей.
Рядом промелькнуло звено 'эсэсовцев' - Могильников еще заметил вспышки твердотельных пушек, но заряды прошли мимо. Снова... Снова...
Перекрестье прицела прилипло к темному силуэту 'эсэсовца'.
- Попался! - удовлетворенно выдохнул Артем.
Корабль, в который прицелился Могильников, неожиданно начал разваливаться. Рядом промелькнул 'МиГ-70', красиво махнув короткими атмосферными псевдокрыльями, и ринулся вниз на перехват нижнего эшелона 'эсэсовцев'.
Перевел маркер на следующего врага, но Аксенов резко дернул истребитель, выводя машину из-под обстрела двух американских истребителей.
Наступила небольшая передышка - они вырвались из центра боя на периферию.
Вдруг Алексей напряженно прошептал:
- Они что, не видят?
- Кто? - спросил Могильников, не отрываясь от тактического дисплея.
- В штабе! Это же классический 'кессельшлахт'. Три эшелона движутся параллельными курсами, широко нас охватывая. Потом просто раздавят нас ракетным огнем... И все...
- Что есть кессельшлахт? - поинтересовался Аксенов, отмечая маркерами приоритетные цели для оставшихся пяти ракет.
- Дословно 'котельная битва', операция на окружение, - ответил вместо Алексея Могильников. - Одно из тактических преимуществ фашистской Германии во Второй мировой. Что-то ты разленился, Боря. Вернемся, я лично Юлию Гаю скажу, что ты все на фиг позабыл!
- Не надо! - в притворном ужасе прикрыл голову руками Аксенов. - Давай лучше решим, что делать дальше.
Истребитель завис над битвой. Темные точки мельтешили на фоне бело-зеленой плоскости Земли. Все казалось каким-то ненастоящим, игрушечным. Отсюда было хорошо видно, что, несмотря на неразбериху в центральной части битвы, крылья 'эсэсовцев' уверенно охватывают русских.
- Ты был прав, Алеша, - задумчиво заметил Могильников, коснулся клавиши связи. - Центр, центр, вызывает 'тридцать пятый'. Полковник Волков, это Могильников, тут нас, кажется, пытаются окружить. Как слышите? Вторая юго-восточная группировка вот-вот попадет в окружение. Полковник...
Неожиданно четко прозвучал голос Волкова:
- Артем, не мельтеши. Я все знаю - к нам идет резерв из Центральной группировки войск. И скоро подтянется первая юго-восточная - они разобрались со своим участком. Просто постарайтесь продержаться еще полчаса.
- Так точно! - хмуро ответил Могильников и прервал сеанс связи. - Полчаса, как же! У них тут чуть ли не пятикратное превосходство против нашего первоначального состава.
Требовательно запищал командирский дисплей. Артем склонился над ним и сразу же выругался:
- Сволочи! Не смогли прорваться... Ребята, они все же это сделали - нанесли ядерный удар по военным объектам Дальнего Востока и по Камчатскому космодрому. Теперь Евросоюз с нами! Аксенов, возвращаемся на линию огня - теперь нам бы только продержаться до подхода Центральной группировки.
- Сколько наших осталось? - поинтересовался Ерофеев.
Могильников глянул на дисплей:
- Двенадцать машин.
- Это самоубийство, - пожал плечами Аксенов.
- Это долг!
- Да я и не спорю, командир... Просто... А, ладно, двейчи не вмыраты!
Могильников подождал еще с десяток секунд, но больше никто не проронил ни слова.
- Ну что, двинули? Ерофеев, на управление, Аксенов, на ракеты.
Алексей нервно сглотнул, но все же положил пальцы на пульт управления двигателем.
- Боря, ты как?
Аксенов мотнул головой и с силой ударил по подлокотнику кулаком:
- Поехали, командир!
Могильников прошептал:
- Всё вы понимаете, ребята... - Ему хотелось посмотреть в глаза каждому, чтобы увидеть... Решимость? Уверенность? Бесстрашие? То, чего сейчас так не хватало ему самому. - Не буду ничего говорить. Лучше споем, а?