У всех есть своя судьба. У людей, у эльфов, у орков, у кошек, у собак и даже у женщин. Последнее многих напрягает, особенно самих же женщин, и тем не менее, она есть. Судьба.
Её можно охарактеризовать как линию жизни. А линия жизни есть у тех, кто носит имя. Имя, многие получают его от рождения. Многие получают его как прозвище. За заслуги, деяния, злодеяние. Имена есть не только у людей, эльфов, орков, кошек и собак, но и у женщин. Последнее опять же многих напрягает, но это не столь важно, как то, что имя есть даже у рек, лесов, гор, полей и городов.
Города и их судьба. Судьба и города. Есть такая игра. Один произносит имя города, другой продолжает с последней буквы услышанного имени. И так до бесконечности. Пока не кончаться имена этих самых городов. Тогда проиграет тот, кто не может продолжить. Вот только проблема в том, что по манускриптам учёных мужей, мир состоит из планов. И в том плане, где находиться континент Фэйрун, этих самых городов столько, что и роты не хватит всех по пальцам перечесть.
Явные и скрытые. Запретные и открытые. Города храмы, города святилища и капища, могильники, ужасом овеянные некрополи, что тоже, когда то были городами. Много жутких легенд, много тайн, много драм, много слёз и горя. Много славы, побед, веселья и поражений. Вот что такое города Фэйруна и Торила в целом.
Даже у планеты есть своя судьба. Только вот она, судьба всегда с кем-то переплетена. На Фэйруне есть несколько городов, чья слава и величие способна затмить славу многих. Лускан, Невервинтер, Вотордип... Но, известнее всех и притягательнее для многих есть, был и будет старый огранённый бриллиант названный в честь великого морехода путешественника построившего крепостную стену за свой личный счёт - Бальдурана. Прошли года, столетия, а город так и зовётся в его честь - Врата Балдура.
Всё есть в этом старом древнем городе. От хорошего меча, и крепкой брони, до отменного пива и продажной любви. Кабаки всегда полны люда. Торговые площади всегда шумны и голосисты. Дома терпимости чисты и благоуханны. А порты полны кораблей и грузов. И там где есть деньги, а деньги в этом городе есть почти всегда, имеются и авантюристы разных мастей. А какой авантюрист не любит хорошего пива, и продажной любви?..
Правильно, только тот, что любит вино и продажную любовь наоборот. То есть, с мужчинами, а не с женщинами. А женщины, как известно редко когда умеют хорошо пить. Вот и одна из представительниц слабого пола, сидя за барной стойкой, в забегаловке средней руки, долго и упорно смотрела в бокал с красным вином.
Вино и взгляд. Взгляд и вино.
- Скиснет...
Женщина посмотрела на бармена протиравшего кружку белым клетчатым полотенцем, и сочувственно смотревшего на неё.
- Что простите?..
Бармен удивлённо приподнял брови. И даже слегка прихрюхнул.
- Простите?.. Это что-то новенькое! Милачка, ты часом, не из благородных ли будешь?
Отрицательный жест головой. Бармен не стал лезть в бутылку, а вернулся к первой фразе.
- У тебя взгляд такой, что вино скиснет.
Она покачала головой. Бармен уточнил.
- Ясно, душу облегчать не будем.
Утвердительный кивок. Чистая кружка вернулась на потолок в крепление. Шустрые руки взяли ещё одну белую кружку с подноса с отмытой до белизны посудой в виде кружек, бокалов, тарелок и даже ножей и вилок.
- Бутылку?.. Но, ты хотя бы попробуй. А то вдруг оно уже того... скисло.
Женщина улыбнувшись, осушила бокал одним махом.
- Хорошо, уговорил, давай. Я буду за одним из столов. Вон в том углу. Пускай принесут жаркое.
Вино далеко не кислого пошиба, оказавшись в женских руках, перекочевало в один из дальних углов таверны. Тут было не только мало света, но и малолюдно.
Бутылка с истлевшей от времени этикеткой начала быстро лишаться своего содержимого. В таверне было много народу. Разная масть. От торговцев, до мелкой портовой шушеры промышляющей карманными кражами. Кто-то работал, а кто-то просто расслаблялся. Время от времени возникали стычки то из-за украденного кошелька, то из-за не сдержанного торговцем слова. В целом шумно, правда, не душно. В открытые окна залетал морской бриз. Доносились отдалённые шумы порта. Уличная жизнь. Движение телег, топот ног. Бряцанье лат, шелест мантий и скрип амуниций.
На нее, конечно же, косились. Смазливая бабёнка с каштановыми волосами, кареглазая, с парочкой мелких старых шрамов на лице. Ладная, складная, с хорошим отменным камбузом, и ещё бухает как не в себя. Грех не подойти!
Только вот за спиной у неё торчит рукоять эльфийского меча. На бёдрах ножи, поблескивают рубинами, а на поясе разномастные склянки очень похожие на временное хранилище для ядов. В другой день, возможно ночью, кто-нибудь да рискнул бы к ней подсесть или даже шлёпнуть по аппетитному камбузу упакованному в плотные, облегающие штаны из странной тянущейся ткани. Но, то другой день, и то другая ночь. И не как не старый добрый праздник Защитника города - День Абделя Адриана.
Этот Адриан, говорят ещё, то говно было. И всё же умудрился несколько раз спасти город, и даже мир от возвращения древнего бога убийств Баала. Что принёс бы в мир ужас и хаос орошённые кровью миллионов. Под нож пошли бы все. От мелких и вечно трусливых, но забавных хавлингов, до суровых великанов Хребта мира. Никто бы не остался в стороне от жертвенных алтарей возрождённого бога предательств и убийств. Абдель остановил его пришествие. Попутно совершив ещё уйму подвигов калибром поменьше. Говорят, ему пришлось убить собственного брата, что хотел стать сосудом для их ужасного возрождённого отца.
Учёные мужи говорят, что помешать возродиться тёмному богу, почти невозможно. И на такое способны даже не герои нет, боги, или почти боги. У Абделя в венах так же текла тёмная кровь его ужасного отца. Но, суровые подвиги, многочисленные убийства и потери друзей и товарищей, кого хочешь, сделают чудовищем. Абдель говорят, держался. И, тем не менее, под старость страшная кровь, чья капля способная развратить целое королевство, всё же стала брать своё. И характер легендарного героя стал меняться далеко не в лучшую сторону. По слухам, стали пропадать маленькие девочки, старые женщины, юноши. А когда Адриан умер, в подвале его особняка нашли десятки скелетов. И двух изнасилованных девочек, что ждали своей незавидной участи. Но хвала богам, так её и не дождались.
В городе старались об этом молчать. Здесь было много детей и внуков тех, кто ещё помнил Абделя приветливым, отчаянным юношей, что в компании друзей пытался спасти от оборотней брата городской совет. Город помнил, как Абдель плакал над трупом боевой подруги. Как он орал, как он ревел и выл. И как, скрипя зубами, вырвал голыми руками сердца её убийц. Они помнят его подвиги. Они помнят его жертву. И они до сих пор из уст в уста передают тот страшный день ужасного ритуала, что почти завершил его брат.
День, когда солнце закрыла ночная тьма. День, когда на небе появилась кровавая луна. День, когда завыли дикие ветра. Город зашатало, закачало. Земля и дома падали в бездну, а из неё поднималось с демоническим хохотом всепоглощающее ничто. Люди кричали, люди визжали. Сотнями погибали. Исчезали. А город сотрясал ужас пожирающий сердца. И только Абдель, и его друзья спасли людей, жителей, от ужасного конца должного предвосхитить появление его отца. И они знают, что да, цена велика, но лучше она, цена, чем возвращение тёмного божества. Никто этого не хочет, никто этого не желает, поэтому издалека в таверну начинают прилетать звуки празднества, начинающегося на одной из центральных площадей.
Город был потрясён. Город был шокирован. Но город был восстановлен. И ничто не напоминает о тех ужасных мгновений почти случившегося конца. Нет провалов, есть площади и статуи тех самых героев и Адриана. И только, пожалуй, архивы, да несколько истинно умных учёных мужей знают, где и как тогда разверзлась земля, и куда ушёл вызывающий первобытный страх и ужас алтарь тёмного бога. Нет, конечно, время от времени находятся представители закона, что пытаются вычеркнуть имя Абделя и его друзей из истории в принципе. Естественно прикрываясь буквой закона, что должна покарать нечестивца совершившего под старость столь ужасные злодеяния. Вот только всякий раз поднимался непросто народный ропот, нет. Поднимался самый настоящий бунт. Люди помнят, как в тот день не досчитались тысяч семей. Поэтому праздник на улицах набирал обороты, а женщина в таверне знаком приказала принести ещё одну бутыль с некислым вином.
Шли часы, утекали минуты. Народу в таверне уже было вагон и маленькая тележка. Стоял плотный гул, шум. Сумерки. Воровской покров. Нужно было больше света во избежание инцидентов, и служанки зажгли огромную люстру, висевшую под потолком. Бармен едва успевает наливать, обмениваться шутками, и протирать стойку. С кухни пулей вылетали официантки, с подносами наперевес. Изредка прорываются зычные команды шефа гонявшего поварят как маленьких, расшалившихся чертят. В зал время от времени заглядывает из кабинета хозяин. Старый, убелённый сединами и отмеченный страшными шрамами воин, нет-нет, да подумывал помочь начинавшему "зашиваться" бармену.
С улиц в окна пришёл шум толпы. Это праздничная демонстрация со стягами и флагами городских кварталов и родов в них проживавших, маршировала не стройным шагом в сторону центральной площади, где казалось уже во всю кипело празднество.
По старому обычаю, настоящий праздник начнётся только тогда, когда местные управы районов продемонстрируют дань уважения давно ушедшим в мир иной героям. То есть, принесут те самые флаги красивые и не очень стяги, на одну из центральных площадей. Где под общий рёв и веселье, случиться сначала танец флагов, а потом и бой. Лучшие гонфалоньеры, сойдутся в прекрасных поединках под ритмичный стук барабанов. Сей "цирк", так его называют завистливые жители Лускана, должен продемонстрировать всем и вся единство, ловкость и силу города, что помнит и ценит героев спасших, защитивших его жителей от неминуемого конца. И пока не стройные колоны маршировали к центральной площади, женщина, ранее заказавшая ещё одну бутылку вина, поняла, что достигла дна этой самой бутылки.
Осторожно протиснувшись к барной стойке, она заказала ещё две. И расплатившись за еду и "новое" вино, она, забрав свою бесхитростную поклажу, пошла к лестнице, что вела на верхние этажи, сей таверны. А во Вратах Балдура, уже давно заведено так, что не один питейный дом, не может открыться, если он ниже второго этажа. То есть, город ценил своё имя, и блюл марку огранённого бриллианта в дорогой оправе. И такое не каждый город мог себе позволить, ох не каждый...
Многие уже изрядно поддавшие мужчины и женщины, облизнулись на сочный зад поднимавшейся по ступенькам. Но многие же тут же забывали о желании сотворить с этим задом сладкое непотребство, как только их взгляд видел ножны с эльфийским мечом за спиной. Не у всех есть такое оружие, и уж тем более не все таскают его на спине, вероятнее всего полагаясь на что-то ещё. Что-то, что скорей всего и позволило хозяйке меча, собственно стать его владельцем.
Как только сочный "орех" скрылся в лестничной тени, многие кто облизывался на сей лакомый кусок, вернулись к своим делам. К картам, к пиву, к праздным разговорам, к сделкам, к сплетням, к интригам. Многие, кроме одного полуорка, что сидел в тени у камина с двумя жрицами продажной любви. Этот парень, забавляя двух своих подружек на ночь громкими шутками, показал кому-то несколько знаков пальцами, и через пару минут, дождавшись, когда вышибалы будут выставлять на улицу очередных драчунов бузотёров, из таверны выскользнул серой мышкой маленький халфлинг.
Парень был ловок и шустер. Он знал, как не привлекать к себе внимание, и куда и как ему двигаться. Сразу было видно, что он не первый год "женат". Женат на своей профессии, и своих отлично развитых навыков быть незамеченным. И да, он имеет полное право гордиться собой, и даже возможно получать толику одобрительного восхищения от своих коллег по опасному ремеслу. Что собственно сейчас и делала личность, скрытая в тени, что уже очень давно наблюдала за таверной.
День, на улице яркий и солнечный с лёгкой морской прохладой. Тени в городе мало, а там где она есть, в столь знаменитом и дорогом бриллианте как Врата Балдура, может быть кто угодно. И, несмотря на то, что в городе относительно безопасно, и кровь редко льётся на мостовую средь яркого солнца, не стоит слоняться по скрытым в тени подворотням, и улочкам даже центральных улиц. Особенно в праздник, когда в город съезжается люд со всей округи. С юга-запада Побережья Мечей.
Женщина, войдя в номер, даже не закрыла за собой дверь на замок, а только прикрыла её, чисто на автомате. Расстегнув портупею, она скинула ножны с мечом на широкую постель. На прикроватный столик, поставила одну из бутылок. Вторую, вскрыла ножом с пояса, и этим же ножом, извлекла пробку с глухим хлопком.
По хорошо обставленной для таверны комнате, потёк приятный пряный аромат красного вина. Картины на стенах, несколько шкафов для вещей, широкая постель, большое зеркало, отдельная комната под туалет, и рядом ещё одна под ванную комнату с бадьёй. Ковёр на полу, на столиках вазы со свежими фруктами, и благоухающие цветы. И, конечно же, балкон, с креслом качалкой, с видом на одну из центральных площадей.
Она зубами, сняла пробку с ножа. Клинок, на автомате крутанувшись волчком в руке, вернулся в ножны. Глубокий глоток. Тяжкий взгляд в окно двери. Ручка поддалась неохотно, туго, со скрипом. Балкон открыт. От сквозняка закачались шторы с бахромой и геральдикой таверны. Тихо и бесшумно приоткрылась дверь в коридор.
Ей было всё равно. Взяв из вазы грушу, женщина, прислонившись спиной к дверному косяку балконной двери, посмотрела отрешённым взглядом на заполненную людьми площадь вдалеке.
Там играла музыка. Веселились дети. Танцевали пары. Показывались фокусы, и очищалось место под выступление гонфалоньеров. Раздавались всем желающим и страждущим напитки и угощения за городской счёт. Праздничный марш, медленно и верно втекал на площадь. Из него выскользнула маленькая фигурка. Она незаметная и неприметная, скользнула в проулок. Пропетляв несколько длинных поворотов, она подошла к небольшому зданию, возле которого расположились мужчины в серых плащах. Один из них, сидевший на небольшом стуле возле двери, думал о чём-то своём, скорей всего личном, поэтому не сразу заметил приближения коротышки. А когда всё же соизволил, то медленно поднялся с места.
Толпа гонфалоньеров, и знаменосцев медленно влилась на площадь. Вышедшие из переулка люди, скрывавшие свои лица под серыми плащами, шли спокойно и без лишней суеты. Гонфалоньеры под ритмичный барабанный марш и волынки, начали строиться, красиво неся свои флаги. Знаменосцы разошлись по краям свободного места на площади. Народ пьёт, ест и веселиться. Женщина медленно ела грушу, пила и смотрела на представление отрешённым взглядом. К домику с покосившейся крышей, затерявшемуся средь витиеватого проулка, подбежали игравшие в прятки дети. Гонфалоньеры таки начали своё представление.
Барабаны выводят дикий ритм. Флаги громка хлопая тканями крутятся, вертятся в ловких, сильных руках. Люди, скрывавшие свои лица под серыми плащами, спокойно подошли к таверне. Открылась дверь и из питейного заведения вывалилась целая толпа. Женщина, сделав очередной глоток вина, тяжело вздохнула, смотря на площадь где шло самое настоящей представление. Подошедшие к таверне люди под серыми плащами, потолкавшись с вышедшей толпой, вошли в здание. Женщина не обратила внимание как через какое-то время, в коридоре, ведущей к её двери послышался тяжёлый топот, скрип брони и шелест клинков извлекаемых из ножен. А дети, что веселились, играя в прятки в замысловатом, извилистом проулке, резвясь как сорванцы, случайно открыли дверь покосившегося домика. Дети обмерли, видя как в петле, качается мелкий коротышка халвлинг.
Личность в чёрном плаще с глубоким капюшоном на голове, подошла к небольшому каналу, идущему от порта вглубь города. Личность, чьё лицо было хорошо скрыто под лёгкой тенью капюшона, облокотилась на ограждение. Руки в чёрных кожаных перчатках почти сцеплены, и только два больших пальца медленно вращаются вокруг друг друга.
Снизу, с канала, слышны звуки работы по разгрузке баржи. Крепкие мужчины с наколками, таскают тюки по небольшой каменной лестнице, поднимавшейся к улице. Они загружают крытый фургон, запряжённый четырьмя лошадьми. Мужики работают сносно, на совесть. И время от времени посматривают в сторону далёких районов центра, оттуда приносятся звуки музыки, и крики восхищённой толпы.
На улицу, идущую параллельно каналу вывалилась троица, одна женщина и два парня. Изрядно датые, весёлые, шумливые. В руках по бутылке уже початого крепкого пива. В глазах шальной огонёк. Они шли, обмениваясь шутками, прибаутками, и время от времени костеря хозяина таверны с его цепными, ручными псами, что выставил их вон. И ещё они пытались обсуждать какое-то плёвое дело, что сделали при выходе, но всякий раз, когда кто-то из них поднимал эту тему, остальные тут же на него набрасывались с шиканьем, либо ёрничаньем. А иногда якобы желая придушить в шутливой форме.
Кто-то из грузчиков, носивших груз с баржи наверх, громко чертыхнувшись, выронил плохо заклеенный ящик. Грохнувшись на мостовую, коробка обдала стоявших спокойно лошадей стеклом какого-то сервиза привезённого во Врата Балдура явно издалека. Животные тут же взвились, и резво понеслись с места. Грузчики и приёмщики товара громко закричали в попытке остановить фургон. Идущая по улице пьяная компания сначала не поняла, что на них летит. А когда сообразила...
Улицу окатил истошный женский визг. Взбесившиеся лошади с фургоном укатили куда-то в центр, пугая прохожих. А рабочие, побросав свои грузы на камень, схватились за головы, и уже начал скапливаться народ. На мостовой лежало три изувеченных, изуродованных трупа.
Они ворвались в номер, будто ураган, сверкая клинками словно молниями. И тут же встали как вкопанные. Женщина как стояла с вином и грушей, прислонившись спиной к дверному косяку балкона, так и стоит.
В комнате повисло недоумённое, напряжённое молчание. Три отменных мордоворота в дорогущей кожаной броне с металлическими вставками под серыми плащами, медленно и осторожно осмотрелись. В коридоре было ещё шестеро. Они отцепили все подходы, и держали пространство под контролем, готовые в любой момент нанести смертельный удар любому кто высунет из своей двери нос.
Один из них, тот, что ранее встречал сидя на стуле возле дома с покосившейся крышей ныне повешенного халвлинга, осторожно и внимательно оглядевшись, обратился к женщине откусившей кусок от груши и запившей его вином.
- Леди Турмалион?..
Ответ не поворачивая головы к незваным гостям.
- Может быть. Турмалионов много.
- Анна де Турмалион. Вы задержаны. Просьба, не чинить препятствий вашей доставке в твердыню, Утёс Вирма.
Она ответила спокойно, так, будто бы сказанные слова незнакомцем её не касаются.
- Основания?..
Мужчины всё ещё напряжены как пружины готовые взорваться в любой момент.
- Подозрение в исполнении заказных убийств от Долины Ледяного Ветра, до Калимпорта.
- Хм... Веские основания. Ваше звание?..
- Сиятель.
Она издала лёгкий смешок, откусывая от груши большой кусок.
- Хех... Целый сиятель, и помою душу... Вы должно быть Круг червонной стали, да сиятель?..
Мужчины осторожно переглянулись. Ответил ранее говоривший.
- Хорошая осведомлённость.
- Ещё бы. Только полный дилетант приходит работать в город, не зная, про все структуры и подструктуры местной власти. Одна из тайн Пламенного кулака. Летучий отряд разящих теней. Я как-то встречалась с вашими братьями... Давно это было, я уже не помню подробностей.
- Зато их помнит орден, леди Турмалион, - сказано с лёгкой угрозой.
- Все мы не без греха, - тяжкий вздох - Заходите, будьте как дома. Да, чуть не забыла. Вы сами себя уже пригласили. Что ж, вы люди опытные, знаете процедуры. Работайте. Как вы и просили, чинить вам препятствий я не намерена. Это уже не имеет никакого смысла. В нашем положении...
Мужчины обменялись вопросительными взглядами. Но, оставили последние слова без комментариев. Зато начали медленный и тщательный осмотр комнаты. И пока двое открывали шкафы, и заглядывали под кровать, говоривший дал сигнал парочке стоявшей непосредственно за дверью. Один из бойцов, убрав меч в ножны, пошёл быстрым шагом к лестнице. Спускаясь вниз, он на каждом этаже оповещал знаками двойки караульных. И когда он таки оказался в главном зале пятиэтажной таверны, то проходя через толпы пьющего, шумного народа, так же знаками оповестил ещё пятерых, и полуорка у камина, что уже сгорал от желания поскорее осуществить "прочистку труб" жрицам любви, бывшим в его объятьях.
У входа в таверну, стояло ещё трое. Они имели непринуждённые позы, и были далеко не у дверей. Даже при всём желании, в перемещавшихся в данный момент толпах народа идущих на праздник, сложно было различить мужчин в серых, неприметных плащах стоявших поодаль друг от друга. И уж ещё сложнее было заподозрить их в общем единении для какой-то одной известной только им цели.
Вышедший из таверны, сплюнув три раза, и продравшись сквозь толпу, зашёл за угол соседнего дома. Справив там нужду, он вернулся в таверну, сделав несколько знаков плохо заметных в двигавшейся толпе. И как только он исчез в дверях заведения, трое тут же обменялись не только взглядами, но и тоже знаками. Причём в ходе этого обмена, судя по всему, между ними возник некий спор. Никто из них, что-то явно не хотел делать. И поэтому они проспорили целую минуту, по завершении которой, один из них, сделав очи горя, и тяжело вздохнув, влился в толпу, двигавшуюся в сторону центральной площади.
Сиятель и компания довольно-таки быстро провели обыск. Они нашли несколько мешков с деньгами. Несколько запасных сумок с ядами, всевозможными эликсирами, и небольшими, компактными бомбами для ручного использования. Целый кошелёк мелких рун загадочно сверкавших на свету. Несколько комплектов дополнительной брони в сундуке. Щитки, наколенники, наручи, нагрудники, облегающие штаны, сапоги, парочка кожаных масок и даже один боевой шлем. Конечно, подобная находка заставила их смотреть на женщину спокойно пьющую вино в дверном косяке балкона, не только настороженнее, но ещё и более уважительнее чем ранее. Ну, а когда они нашли целый свёрток с оружием, и развернули плотную кожаную ткань, то мягко говоря, впали в лёгкий ступор. Чего там только не было. Маленькие метательные звёздочки, метательные ножи разных размеров, колотушки, кастеты, удавки, палки, штыри, несколько парных полно объёмных ножей эльфийской работы, работы самих дроу и, даже оружейников далёкого, страшного и загадочного Тэя.
Один из парней хотел было дотронуться до клинков из Тэя, с красивыми витыми драконами на рукоятках. Женщина предупредила, не поворачивая головы смотревшей на всё ещё продолжающееся выступление гонфалоньеров на центральной площади.
- Пламя, я бы на вашем месте этого не делала.
- Это угроза?..
- Нет, подарок. Лично мне. Вряд ли создававший их колдун учёл и вашу руку. Не хочу, чтоб в Утёсе ещё и за ваш обрубок коса на меня смотрели. Хотя, дело ваше, как собственно и рука.
На парня носившего звание пламя, и желавшего потрогать красивые клинки с драконами на рукоятках, посмотрел сиятель. Отрицательный жест головой, и человек убрал руку от оружия. А потом командовавший обыском, и судя по всему всей операцией на месте, задал вопрос.
- Красные волшебники... Вы хоть понимаете, что за сотрудничество с ними, вам грозит эшафот?.. А вы "это" даже и не пытаетесь скрыть. Мало того, говорите прямо и открыто. Чуть ли не в лоб.
- Делайте свою работу сиятель. У вас неплохо получается. Глядишь, до вечера мы всё же посетим ваш знаменитый Утёс. Если конечно успеем.
Члены Круга червонной стали, озадачено переглянулись.
- Вы уже не в первый раз делаете какие-то намёки...
- Сиятель, я не буду советовать вам, кружиться на месте когда "вам" что-то кажется. Скажу лишь, что воздух нынче в городе пахнет грозой. Вы разве не чувствуете его "сухость"?..
- Так вы боитесь дождя?..
Секундное раздумье.
- Все мы "его" боимся. Я ведь хоть и убийца, но всё же - сахарная, - и уже тише - Как и все...
- Что простите?
Качнулись шторы с геральдикой таверны. В комнату подул ветер. Он принёс звук игры на барабанах, аплодисменты и восхищённые крики толпы на центральной площади. А так же лёгкую прохладу, пахнущую морской солью.
- Делайте своё дело сиятель, делайте своё дело...
Во Вратах Балдура продолжаются народные гулянья. Разливается пиво, бегают и смеются дети. Гонфалоньеры продолжают выступление. Один район, сменился на другой. Теперь кружатся, и колышутся в дерзко красивом танце флаги более молодого района. Юные девушки танцуют в ритме барабанов, поддерживая своих парней, что в данный момент заняты гонфалоньерством. Мужчины и степенные отцы семейств, либо держат детей на спинах, либо пьют, либо ловят мелюзгу вместе с жёнами. А когда молодые парни выдают особенно красивый номер с флагами, по типу синхронного жонглирования, и одновременных разворотов на месте, девушки истошно визжат, отцы семейств одобряюще кивают, а матери и даже иногда бабушки громко аплодируют. И не мудрено, что в этой праздничной идиллии, в этой праздничной суматохе, где пиво льётся рекой, а от угощений ломаться столы, нескольким людям, и даже одному эльфу стало плохо. Дежуривший в специальной палатке на краю центральной площади слегка датый клерик, быстро осмотрев занемогших, пришёл к выводу - Перепив.
И из этой праздничной вакханалии, вырвался ранее отосланный от таверны человек в сером плаще. Парень, быстро оставив позади шумную площадь с народом, пошёл по одной из центральных улиц. На ней несколько бойцов Пламенного кулака, с трудом остановив четвёрку лошадей с гружённой повозкой, при помощи далеко не трезвого мага дворфа с красным носом и подбитым глазом, ругались между собой из-за места куда её нужно было вести. Толи в штаб в Нижнем городе, толи в обычное отделение тут на земле. Им тоже хотелось побыстрее напиться халявного пива, и набить брюхо не менее халявной едой за городской счёт.
Парень, оставив бойцов позади, пошёл улочками. Чистые повороты, уютные оградки с цветами, небольшие зелёные садики, ухоженные деревья, распахнутые ставни верхних этажей, а рядом чистое бельё на верёвочках, и даже покрашенные фасады зданий. Из одних домов доносятся спокойные разговоры, где-то звенит посуда, стучат ножи по доскам, готовиться еда. Пахнет поставленным на огонь супом на мясном бульоне. Запах супа тонет в аромате посаженых в горшках цветов. Откуда-то доноситься игра на скрипке и чистый как звук горного ручья детский непринуждённый смех. Всё это говорило о том, что идущий с неким заданием парень в сером плаще, приближается к районам находящимся в непосредственной зоне влияния Пламенного кулака.
Улочки, улочки и ещё улочки. Впереди замаячила одна из центральных улиц заполненная народом. Парень ускорил шаг. Мимо него прошла тень. Парень резко встал. Глаза его выпучились. Он схватился за горло двумя руками. Послышалось бульканье, а изо рта пошла кровь.
Стрелки на ратуше медленно и верно приближались к трём часам дня. Из таверны вышел полуорк с двумя подружками на ночь. Парень говорил им шутливые скабрёзности. А потёртые временем красотки, что всё ещё были даже очень ничего, громко смеялись, и охотно позволяли полуорку мять их упругие задницы, гладить ляжки, и держать за слегка заплывшие небольшим жирком бока.
В общем зале таверны уже как с полчаса сидит один из людей сиятеля. Тот самый, что отдал молчаливое распоряжение троице стоявшей возле входа в это столь не дешёвое заведение. И судя по его виду, его что-то не устраивало. Найдя взглядом одного из соглядатаев в зале, он встав с места, пошёл к барной стойке осторожно продираясь сквозь шумливый, говорливый народ. Там заказав себе пинту пива, двинулся на улицу мимо личности в чёрном плаще с чёрным капюшоном на голове. Вышибалы хотели, было преградить ему путь, ибо выпивку выносить, как собственно и заносить нельзя. Но, парень, крутанув одно из колец на правой руке, показал едва заметную печатку из платины. Громилы, без лишних слов выпустили его на улицу, что кстати тут же вызвало волну возмущения. Так как подобным образом мечтают, да и хотят поступить все, ну или почти все.
На улице обменявшись знаками с парочкой всё ещё караулившей вход, на приличном расстоянии друг от друга, он одним залпом выпил пиво. И хотел было уйти обратно внутрь, как из подворотни донёсся истошный женский визг, и многоголосый ропот.
Посмотрев на коллег, он приказал знаками оставаться на месте, а сам, поставив пивную кружку на убранную в камень клумбу, пошёл на звуки издаваемые народом. В широком проулке, в нескольких домах от таверны, скопился народ. Тут был своего рода чёрный ход нескольких лавок и таверны. Поэтому были коробки, стояки, и специально оборудованные места под подъезд тяжелогруженых телег и фургонов.
За одним из таких вот нагромождений из коробок, и столпилась толпа. Женского визга больше нет. Зато есть причитания и молитвы богам. Решивший проверить странные сигналы народа парень аккуратно протиснулся сквозь толпу, и тут же обмер. Полуорк и две красотки лежат в луже крови.
- Можете надеть красную куртку. Если вам так будет удобно.
Леди Турмалион иронично хмыкнула.
- Чтобы выделяться средь вашей серой братии?.. Нет уж, спасибо. Дайте чёрную. Да не бойтесь вы. Она пуста. Да, её вы можете спокойно обыскать. И с вами даже ничего не случиться, - сказано спокойно, без лишней издёвки.
Её вещи уже были запакованы в специальные мешки, что стояли на кровати. Эльфийский клинок и свёрток с оружием были убраны в специальные продолговатые футляры, похожие на тубусы для карт. На этих предметах имелась красная печать в виде вскинутого крепко сжатого кулака красного цвета.
Не успела Турмалион получить свою куртку из сумки, как в дверь ритмично постучали. Открыли. Вошёл парень, что нашёл на улице тела полуорка и двух торговок платной любовью. Лицо его было встревоженным. Он быстро и чётко что-то прошептал сиятелю на ухо. У того заиграли желваки.
Несколько секунд на обдумыванье. Несколько коротких приказов знаками. Турмалион получила-таки красную куртку.
- Нет времени искать в собранном ваши вещи. Быстро всё прибрать и уходим.
Пришедший вышел из номера закрыв за собой дверь. Сиятель хотел было что-то ещё сказать, но из коридора донеслись звуки борьбы, мата, и звона стали.
Городской праздник достигал своей кульминации. Гонфалоньеры всех районов образовали большой круг, и двигаясь по стрелке вращая флаги, они время от времени выходили в круг парами. Один человек, один район. Короткий приветственный танец и импровизированная дуэль на флагах.
В пятиэтажной таверне, один из братьев червонной стали, по молчаливому приказу командира, осторожно выглянул наружу. То, что он увидел, заставило его удивиться. Но, когда он закрыл дверь, он был холоден и спокоен. Рядом был его коллега по цеху. Он кивком спросил об увиденном. Ответ был удар ножа в живот. Турмалион и сиятель удивились.
- Как у вас "весело" мальчики!..
- Андре, ты что творишь?!
Брат червонной стали, зло скалясь, нанёс ещё несколько ударов на поражение хрипящему брату, в ходе которых с лютой злобой смотрел на своего командира.
- Фор, ты был сегодня очень задумчив... А я знаю почему ты был задумчив. Ты думал о жопе моей жены... Ты дерёшь её уже месяц! Мразь!!!
На пол громко рухнуло окровавленное тело. Андре кинулся на командира. Командир, успел выхватить нож, не меч. Ловко отбив три быстрых атаки, дал кулаком по морде взбесившемуся подчинённому, и отправив его спиной в дверь ударом ноги в грудь, не выходя из боевой стойки громко поинтересовался.
- Какая муха тебя укусила брат?!
Андре вытерев кровь с разбитой губы, злобно прошипел.
- Не брат ты мне сука подзаборная!.. - и кинулся в атаку.
Шуршащий на ветру флаг режет воздух. Гонфалоньер прыгает. Уворачивается от флага противника. В коридоре таверны идёт рубка. Один из братьев червонной стали, положив уже троих, с трудом отбивается от двоих. В дорогом номере, идёт драка. Командир с подчинённым пытаются посадить друг друга на нож.
В общий зал быстро спустился один из карауливших на верхних этажах. Тут стоит шум, гамм, звон посуды, в нём не слышно как наверху идёт рубка, от которой аж искры летят. Спустившейся нашёл взглядом соглядатаев. И дав им знак о беде, быстро скрылся, поднявшись наверх. Мужчины переглянувшись, пошли к лестнице. С улицы зашли ещё двое братьев по ордену. И один из них внезапно для всех проткнул кинжалом подбородок другого.
Поднялся визг, гам, мат. Повыхватывались мечи, ножи, сжались вилки. Защёлкали взводимые арбалеты. Где-то даже загорелась магия. Из кабинета выскочил ошалелый хозяин таверны. Началась форменная вакханалия.
Гонфалоньер отклонился от флага, прошуршавшего возле лица. Брат ордена, что в коридоре пытался убить двух братьев, остался цел после пропущенных ударов по рукам и голове. В номере, командир таки выбил нож у подчинённого. В зале таверны полетели бутылки, стулья. Гонфалоньеры, обменявшись атаками, ушли под громкие овации в движущейся круг красивым и эффектным вращением. Брат ордена в коридоре, обменивается финтами. По лестнице с оружием наперевес, осторожно поднимаются остальные братья, караулившие на этажах. В главном зале таверны царит хаос. Бьются лица, ломается мебель, ножи протыкают бока, вилки оставляют четыре дырки, бутылки разбивают головы, в ход пошла магия. Огненные шары взорвали столы, сожгли десяток людей, выбили с треском окна. Цепная молния, ослепив пол зала, врезалась в здоровенную люстру под потолком.
Из движущегося круга гонфалоньеров вышла новая пара. Хозяин таверны, в общем хаосе, умудрился отсечь башку магу, пускавшему огненные шары. Андре получив три пореза ножом, схватив из открывшегося шкафа полотенце, умудрился закрутить руку Фора. Потухшая здоровенная люстра весом с тонну, получив разряд молнии, и засверкав мелкими искрами в полутьме, рухнула вниз на сплошную кучу малу. Андре скрутив руку командира полотенцем, выбил-таки нож коленом. Клинок упал на постель. Упавшая в зале люстра раздавила всмятку десятка три разом. Хозяин таверны, получив по голове прилетевшей бутылкой, едва успел затащить двух официанток в свой кабинет, как в его захлопнутую дверь ударила тугая волна крови.
Ещё одна пара гонфалоньеров сменилась. Это была последняя. В кровавой вакханалии, царившей на первом этаже, никто и не заметил, как по лестнице поднялась фигура в чёрном плаще, и чёрном капюшоне.
Гонфалоньеры сделали боевой разворот, через спины изображая взаимные удары флагами. Фор и Андре мутузят друг друга руками и ногами, ломая попутно дорогущую мебель в номере. В главном зале таверны, отсекаются руки, даваться глаза, режутся глотки, и стоит дикий звон стали об сталь. Бешеный брат ордена получив ещё с десяток ударов от парочки братьев, таки отправил их на тот свет возле входа на лестницу. Его тут же обступили другие братья по ордену поднявшиеся снизу. В номере, Андре и Фор сломали шкаф, и выбили дверь в туалет. Хозяин таверны держит дверь, что-то её пробило, и рядом с его лицом показалась омытая кровью сталь меча. Фор харкая кровью, собрался и выдал эффектную серию из коротких и быстрых ударов пальцев и кулаков. Обступившие в коридоре взбесившегося члена ордена братья, начали слаженную атаку. Брат, ранее убивший своих же закрутился волчком. Его клинок засверкал, замелькал, и всё же он пропускал. Андре блеванул кровью, Фор ударом ноги отправил его на толчок. Братья в коридоре теснят бешеного к номеру, где была драка. По лестнице скользя перчатками по перилам, медленно и верно поднималась фигура в чёрном плаще, с чёрным капюшоном на голове.
Андре пропустив цепь захватов, и застряв в одном из них, оказался лицом в толчке. Из круга, взявшего в цепь бешеного, уже отвалилось трое. На первом этаже стоял гул сечи, люди, эльфы и дворфы, рубились по колено в крови разбившись на пары. Фор прижав Андре носом в стенку толчка, начал его душить. Братья в коридоре, почти прижав бешеного к двери номера, где была драка, ловко отступили. На первом этаже те, кто не рубиться сталью, опять перешли к рукопашной. Андре дико дёргается в захвате Фора, ещё чуть-чуть и мир перед его глазами померкнет.
Гонфалоньеры подбросив в воздух флаги, все разом крутанулись через спину, и поймав снаряды за древки, развернулись показывая толпе удачу. Братья в коридоре, внезапно поняв, почему на их бешеном брате не царапины, а только посечённая броня и плащ, попытались ускользнуть с этажа. Фор скрипя зубами, плюясь кровью, почти дожал Андре. В коридоре раздался взрыв. Здание таверны дрогнуло, качнулось. Братьев в коридоре снесло. Дверь в номер Турмалион разорвало в щепки. Аннабель, упала на пол. По комнате разлетелись куски брони, плоти, дерева, железа. Оконные стекла, и большое зеркало разлетелись вдребезги. Фор отшатнулся от почти задохнувшегося Андре. В голову сиятеля кривым рикошетом попала железная херня на деревяшке. Женщины в кабинете хозяина и так бывшие в ужасе взвизгнули. В кабинете замигал свет. Андре быстро отдышавшись, выполз из толчка, и схватив крышку от бочка, тремя мощными ударами отправил командира на пол возле постели. Фор как нестранно пришёл в себя на полу. Двумя ударами ног он сбил Андре, повалив его рядом с собой. Пошла возня. Серии захватов, попытки удушающих, в ходе одной из них, Андре нашарил нож командира на полу. Два удара по точкам, и Фор внизу, пытается удержаться от острия нацеленного ему в горло.
Турмалион тряхнув головой, и посмотрев на "всё это" дикими глазами, не стала вмешиваться в происходящее, а медленно открыв лишившуюся стекла балконную дверь, вновь прислонилась спиной к косяку. Она тяжело дышала, и смотрела в потолок, пытаясь успокоиться. А когда успокоилась, отвернулась, предпочитая не смотреть, как остриё всё же прошло в горло сиятеля.
На первом этаже всё стихло. Стали раздаваться стоны раненных. Причитание уцелевших. Из-под покоцанной барной стойки осторожно высунулся бармен с шухером на голове, и покусанным ухом. Дверь в таверну резко распахнули. Полумрак осветился. На пороге был десяток Пламенного кулака. Они хотели было что-то сказать, но промолчали, видя как по их ногам, сплошным потоком течёт кровь. На улице истошно завизжали, закричали, запищали. Кровь, минув ноги городской стражи, потекла ручьями по мостовой.
Гонфалоньеры закончили своё выступление. Площадь огласилась бурными овациями, восторженными криками. На пятом этаже, в коридоре, остался один выживший. Парень тихо хрипел, и отчаянно боролся за жизнь.
По посечённому, покорёженному коридору, заваленному кусками тел, трупами, залитому кровью до самого потолка, и где на маленьких люстрах болтались окровавленные кишки и ошмётки, пошла фигура в чёрном плаще с чёрным капюшоном на голове.
Во рту раненого оказался кусок плоти упавший с разбитого светильника. Он захрипел, зашевелился. Фигура, держа в руках измазанную в крови золотую монетку, медленно прошла мимо. Раненный стих.
В номере, Андре внезапно осознав, что сделал, что натворил, что совершил, схватился за голову, и стал выть. Турмалион посмотрела на него, оторвав взгляд от центральной площади, где начиналось выступление городских чиновников. В её взгляде на секунду, на короткий миг промелькнула жалость, правда потом она всё же отвернулась. Парень выл волком, он даже хотел сам себя зарезать, но не смог. Тёмная фигура в чёрном плаще и чёрном капюшоне, тихо подошла к взорванной двери. Из кровавых останков бешеного бойца, прямо в чёрные перчатки фигуры, вылетела золотая монета. Истошно воющий парень не сразу понял, что в разгромленную комнату кто-то вошёл. А когда повернулся к незваному гостю, то его собственный же нож, взлетев с постели, вонзился ему в сонную артерию. Несколько долгих секунд, клинок вылетел из горла прочь. Длинная, тугая струя крови в сторону стены. Андре дёргаясь в предсмертных судорогах, лёг рядом со своим командиром. Через несколько секунд его тело обрело покой.
Фигура в чёрном плаще, переступив тела павших братьев из Круга червонной стали, медленно, вальяжно достала кривой нож с лезвием в форме пилы.
Праздники и приметы. Приметы и праздники. Занятная пара. Эти столь многоуважаемые народами Фаэруна понятия, почти всегда идут рука об руку. На один праздник того или иного местного божества всегда должна приходиться какая-нибудь примета. Дождь, снег, стужа, ясный день, или наоборот - облачное небо. А может быть даже и звездопад на ночном небосклоне.
Учёные мужи тратят время и деньги, годы своей жизни на изучение тех или иных народных примет и праздников. Зачастую их научный, критический ум ставит под сомнения те или иные суеверия связанные с "подобными" днями. Учёные мужи считают, что большинство примет, это естественный ход вещей, обычная жизнь природы, то есть повседневность и обыденность. Закон бытия, не более. Если должен идти дождь, он будет идти, если нет - что же, значит, нет. И никакая особая божественная магия в этом никоем разом не принимает участие. Но, даже они признают, что порой, в некоторых местах, всё же случаются исключения. И если что-то не произошло, к примеру, не пошёл снег, и даже дождик не накапал, то возможно, действительно что-то пошло не так. А значит, природа может преподнести далеко нелицеприятный сюрприз той или иной области, где проживают народы, верующие в определённые приметы должные случаться на конкретные праздники, в определённый день календаря. И мало того, они же, учёные мужи, скрипя сердцем, нехотя, неохотно, но признают, что и у примет бывает обратная сторона медали.
Это когда не просто что-то должное произойти не происходит, а наоборот. Случается нечто ужасное и действительно страшное. Как к примеру случилось в этот день во Вратах Балдура, где по улицам в старый праздник в честь защитника города, полились самые настоящие реки крови, хлынувшие из раскрытой двери таверны.
И пока слух отчаянно пытался распространиться по городу, на центральной площади, всё ещё продолжалось празднество.
Один из чиновников, выйдя к народу на центр освободившейся от гонфалоньеров площади, выпил пива из свежо привезённых бочек, и начал свою витиеватую речь, вальяжно жестикулируя свободной от кубка с пивом рукой украшенной золотыми перстнями, браслетами.
- Дорогие сограждане! В этот исторический, знаменательный для всех нас день, мы с вами вспоминаем единство наших предков! Единство в те ужасные часы! Единство в те ужасные мгновения, что поглотили наш славный город! Наши предки объединились перед лицом страшной опасности! - в толпе появились скептические взгляды, но чиновник продолжал, словно не замечая их - Наши с вами славные предки поддержали... - чиновник закашлял, осторожно косясь на знатную и важную делегацию, стоявшую отдельно от народа в стороне.
Кто-то в толпе крикнул.
- Так кого наши предки поддержали?!
И толпа, издавая едкие смешки, частично повторила этот вопрос, только куда в более грубой форме. Чиновник, подняв руки в знак примирения, призвал всех успокоиться, и не накалять обстановку. Из толпы опять полетело.
- Это мы накаляем, да?! Мы помним!
- Да, мы помним!
- А вы нет!
- Вы изо всех сил пытаетесь забыть!
- Позор... - чей-то робкий голос.
- Позор, - рядом, но более уверенно, почти твёрдо.
- Да, верно! Позор!
Толпа тут же подхватила.
- Позор!
- Позор! Позор! Позор!
- Позор!
Почти вся площадь начала скандировать сей лозунг, громко хлопая в ладоши, и топая ногами. Чиновник понимая, что обстановка накаляется, зло посмотрел на властную делегацию, лица у тех были надменные, и крайне недовольные. Вокруг них была целая толпа охраны, готовой в любой момент выхватить мечи и покрошить всех в капусту. А вот чиновник был один, и посреди огромной площади, где большая часть народа была далеко не на его стороне. И он снова поднял руки в знак примирения, сделав перед этим глоток пива. Напиток внезапно толи в не то горло попал, то ли всё-таки был не очень свеж, и он снова закашлял, перед тем как опять попытаться взять слово.
На пятом этаже не дешёвой таверны, в дорогом номере с отдельными ванной и туалетом, фигура в чёрном плаще, чёрном капюшоне, и с кривым ножом в форме пилы, подошла к женщине, стоявшей у дверного косяка. Она не двигалась, как будто этого и ждала.
Острые лезвия коснулись её незащищённого горла. Рука в чёрной перчатке легла на плечо. Она стоит и не поворачивает головы. Рука, в чёрной перчатке поднявшись с плеча, коснулась её подбородка и аккуратно, почти нежно повернула её голову. Её карие глаза уставились в тень под капюшоном.
- Кум.
Послышался зубной скрежет, кисть, державшая грозного вида нож, со скрипом сжала рукоять.
- Аннабель.
Глаза в глаза. Прошло несколько долгих секунд похожих на вечность. С моря подул ветер, он заколыхал шторы с гербом таверны. Дорогая ткань зашуршала. Первой заговорила она.
- Делай что должно, и будь что будет.
Рука с ножом так прижалась к женскому горлу, что того и гляди пойдёт кровь. Хриплый мужской голос.
- Зачем... Зачем ты вернулась?..
- Красные волшебники Кум, а особенно зулькиры умеют убеждать. Они сделали лекарство. Но ты же знаешь, и вы, и они не можете без подвоха. Особенно когда вдалеке маячит выгода, выгода в виде власти, страшных денег, и новых земель, - она замолчала.
Очень тяжёлый вздох, словно происходит тяжелейшая внутренняя борьба.
- Продолжай...
- Лекарства хватает ровно на год. И так до его несовершеннолетия.
Рука с ножом дрогнула, по острому в форме пилы клинку проскочил лёгкий зайчик от солнца.
- Его Анн?..
Тихо, почти шёпотом.
- Его Кум.
Долгое раздумье, за которое на площади успели успокоиться страсти в виде лозунга Позор, дружного топота, свиста и хлопанья в ладоши. Там вновь худо-бедно продолжился диалог. А тут, в дорогом разгромленном номере на пятом этаже, казалось, разговор встал и не хочет двигаться с мёртвой точки. И всё же личность под чёрным капюшоном вновь заговорила.
- Зачем ты это сделала?.. Зачем ты стала жить почти в открытую?.. Целую неделю Анн, целую, - злым шёпотом - целую твою мать Анн неделю!.. Ты что, сума сошла?.. И что это за цирк с Червонной сталью?.. Какого хрена ты решила им сдаться?..
- Уж явно не ради экскурсии в их казематы Кум.
- Отвечай...
- Крайний заказ. Я даже была рада его выполнить. Даже несмотря на то, что мне пришлось явиться на вашу землю Кум. Ваши меня даже и не заметили, хотя я их видела, и не раз.
- Были слухи о таинственном профи с востока, от которого задрожали все лорды, теневики исчезли в пространстве, а великие и бесстрашные маги Лусканы замуровались в башне.
- И как всегда такие слухи ты решил лично проверить да Кум?.. Тряхнуть стариной, вспомнить сноровку...
Из-под чёрного капюшона донёсся усталый рык.
- Я и думать не мог, что этим профи окажешься ты. Анн ты... Ты... - усталый вздох - Продолжай...
- Зулькиры выписали смертный приговор на одного безумного психа - Элвина де Валдо. Некромант с замашками учёного. Он осел в ваших катакомбах. Делал кое-что для местной элиты.
- Так это ты... Не плохо. Мы давно за ним приглядывали в пол глаза, всё думали когда его либо закопать, либо завербовать... Но, почему так грязно?.. Взрыв, и провал целого квартала за крепостной стеной, чистой работой назвать нельзя. Конечно, он был действительно опасен, изгнанник шедоваров... За его голову давали тонну золота в Вотердипе, Амне и даже в Калимпорте. Такого в чистую да, сложно убрать, и всё же взрыв Анн. На тебя не похоже...
Она отвела взгляд.
- Это сложный вопрос Кум.
- Даже с ножом у горла?
- Даже с ним.
Личность в чёрном плаще, рукой в чёрной перчатке вновь повернула лицо женщины к себе.
- С тобой что-то не так... Анн, посмотри мне в глаза, - казалось следующее слово, он выдавливает из себя с такой силой, будто бы уже тысячу лет не произносил его вслух - Пожалуйста.
Она нехотя это сделала. Фигура смотрела на неё целую минуту, пристально, внимательно, изучающе, а потом...
- Шатать Ллос в душу!.. Как это случилось?..
- Долгая история Кум. Зулькиры на абы кого контракты не выписывают. Я тоже сначала не поняла, думала лёгкая прогулка, а оказалось двойное дно, а там и третье нарисовалась. И вот когда я уже думала, что пробила второе, снизу постучались.
Осторожный тон.
- Я могу попробовать.
- Даже и не думай. Их было двадцать одна тварь. И все они боролись за моё чёртово тело до последнего. Я срала и блевала кровью три грёбанных дня. Думала что сдохну. Из меня выходили их трупы. Мерзкая, вонючая погонь с моей кровью.
- Остался самый злобный и коварный ублюдок.
- Он самый Кум, он самый. Просто с ним не будет.
- Да, но зачем тогда Пламенному кулака сдаваться?.. Боялась, что бывшие братья не оценят твой уход из организации?..
- И это тоже.
- Тоже?..
- Местной элитке, надоело возиться с народом. Их так достал этот праздник в честь Адриана, что решились на отчаянные, мерзкие меры. Медленно и верно отстроили новый город за стенами, заселили его пришлым, лояльным именно им людом, и приготовились к почти финальной стадии своего плана. Взяв под крыло давно съехавшего с катушек некроманта. Вот только в их игру кое-кто вмешался.
На центральной городской площади, чиновник вроде бы успокоивший народ, до дна осушил кубок с пивом. Он хотел было что-то ещё сказать людям, как его горло пронзил резкий кашель. Приступ был столь сильным, что ему даже пришлось закрыть рот ладонью. А когда он прекратился, то чиновник увидел на руке здоровый сгусток крови с двумя зубами. А потом внезапно его руку свела судорога. Зубы упали на землю, его руку свело, скрутило, а пальцы против воли стали с громким треском скручиваться, изменяться, трансформироваться.
Бедолага истошно закричал как от боли, так и от ужаса. Толпа ему вторила. Охрана городской элиты выхватила клинки. Народ понимая, что сейчас происходит нечто не правильное, противоестественное, в страхе отхлынул в стороны.
- Третья сторона. Она же и свела его со свежевателями разума. Причём сделала это тайно, так что ни одна из сводимых сторон так и не догадалась об этом.
С площади в центре раздались истошный вопли сотни, тысячи глоток. По городу покатилась паника.
- И как им это удалось?..
- Не просто. Но, кое-какие нити я всё же нашла. И тут я должна признать гений этого козла Валдо. Он был настолько поглощён новой, сумасшедшей для всех кроме него идей, что даже не обращал внимание на мелкие детали, которые смогла заметить я. Свежеватили же и подавно старались ему не мешать и лишний раз не показываться на глаза, настолько он рьяно и отчаянно взялся за работу. И что самое поганое, столетиями никто из этих тварей не мог этого добиться, не в одном мире, не в одной дыре мироздание, а он смог. Смог каким-то боком, соединить "их" раствор с банальным, простым как будничный солнечный свет пивом.
- Чтоб меня...
- Да-да-да Кум. Этот ублюдок, это смог. Представляешь, на что способны другие, не изгнанные шедовары?.. Это страшные люди Кум. И они, похоже, действительно фанатики своего дела. И кстати, он оставил записи, но их прихапали свежеватили. Да, местная элита хотела отравить горожан, она это сделала. Отравила. Только совсем не тем, чем они хотели. Боюсь Кум, нам с тобой вдвоём из города теперь не выбраться.
Во Вратах Балдура стоит дикий, многоголосый вой ужаса, боли и паники. На центральной площади посреди образовавшейся кучи трупов из охраны элиты, и собственно самой элиты, возвышается длинное, тонкое существо отдалённо похожее как на человека, так и на осьминога, зависшего в воздухе.
- Этот новый раствор, как видишь, оказался очень эффективен. Но, у него есть одно побочное действие. Твари что в нём содержались, несмотря на их силу, временно могут быть сдержаны вином.
Многозначительный взгляд на бутылку вина.
- Да Кум, именно поэтому я и пила как не в себя. Паразит конечно начинает внутри бунтовать, и ты себе не представляешь чего мне стоило, сделать хотя бы один маленький глоток вина... А дальше уже пошло как по маслу. Только вот, с каждым разом пить становилось всё труднее и труднее. Тварь, конечно, борется, приспосабливается. Не случайно она выкинула из моего тела своих более хилых собратьев. Если ещё неделю назад мне хватало бутылки, теперь едва-едва хватает трёх. Что будет, когда под рукой не окажется ящика, я даже и думать не хочу. Но, уши, слух и глаза ведь не обманешь, да Кум?..
То тут, то там, на улочках и в переулках раздавался дичайший вопль безумия и боли, который затмевал все остальные крики страха, и через несколько минут, появлялось новое существо сродни тому, что первым появилось на центральной площади города.
- Анн, всегда есть выход.
- Видимо только не в этот раз. Там, - она осторожно кивнула на мешки и тубусы, лежавшие на кровати - моё наследство ему. Передай, пожалуйста. Хорошо Кум?.. И разберись с лекарством. Я знаю, ты сможешь.
- Я... я... нет, мы сделаем это вместе.
Нож ушёл от горла женщины. Она тут же зло выпалила.
- Кум! Ты должен это сделать! Времени мало! Если паразит победит, то ты с ним не справишься, особенно когда на тебе будут висеть его проклятые богом братья! Ты же понимаешь! Двадцать собратьев вон из моего тела! Это личинка самого архимонда! Если это произойдёт, всем кто будет рядом - конец!
- Нет!
По улицам города, заглушая вопли и крики, что весели сплошным фоном, понёсся звон колоколов.
- Поздно что-либо уже делать Кум. Пора действовать. Я дала тебе расклад. Ты знаешь про свежевателей, про дряную местную элитку, про третью сторону. Ты знаешь почти про всё. Да ты не герой, и даже и не близко как Джа, но в тебе всегда было нечто большее, чем в нём. Сделай это, прошу тебя Кум...
Личность под чёрным капюшоном, не обращая внимания на колокольный звон на улице, со злостью вонзила нож рядом с головой женщины. На её лице не дрогнул и мускул, только из глаз пошли слёзы.
- Кум... пожалуйста... сделай!..
Раздался почти звериный рык, фигура в чёрном капюшоне скрыла женщину под подолом плаща. А на город, окатываемый колокольным звоном, что глушит крики и вопли горожан, гостей, медленно и плавно наплывала, наезжала гигантская кальмара образная тень.