Аннотация: Двойная природа. "Если каждая сторона природы человека представляет собой отдельную сущность со своими функциями и способностью различать, то они должны знать друг о друге и общаться между собой." К.П. Эстес. Немного о двойной природе и немного любви. А еще вода в трех состояниях и надежда
"Одна может быть солнечной, другая сладостно - горькой и тоскующей".
Н.П. Эстес
Сейчас в холодном воздухе уже чувствуется весна. Без всякого сомнения. На земле снежная белизна превратилась в серую кашу, из-под которой выступает черная влажная земля. Вокруг деревьев глубокие лужи, в их ледяной воде отражается небо - грязное, серое, низкое. Влажный холодный ветер уносит пережитое этой зимой, как простой сон.
Как зимний сон.
В то утро, шел редкий снег. Идти было тяжело, она то и дело проваливалась по колено и начерпала полные сапоги снега. Ночью снежная буря не позволила выйти из дома, и теперь она торопилась. Наверху снежного склона ненадолго остановилась. Внизу, у границы леса, стояла небольшая хижина, которую засыпало по самые окна. На крыше были добрые полметра снега. Чтобы добраться до нее, надо было спуститься по склону. Путаясь в длинных юбках, она заскользила вниз, у подножия провалилась по пояс. Непослушными пальцами расстегнула тяжелый плащ, который мешал выбраться, да так и оставила его там, на снегу.
Дыхание облачком вырывалось у нее изо рта. Ей казалось, что стук ее сердца единственный оставшийся звук в мире, до того было тихо вокруг. Подол, отяжелел, намок от снега, она ощущала, будто сражается с собственной одеждой за каждый шаг. Она готова была упасть на четвереньки и ползти. Во что бы то ни стало, добраться до двери.
В теплой тишине хижины размеренное дыханье спящего. Она торопилась его разбудить, коснулась холодной ладонью его горячего плеча.
- Проснись. Они уже близко. Они ищут тебя. Проснись, - зашептала.
Он открыл глаза и взглянул в ее лицо.
- Ты пришла, - сказал он. Потом посмотрел на ее руку на своем обнаженном плече. - Не надо тебе было приходить. Они от тебя не отстанут теперь.
- Я не вернусь, - сказала она звонко.
Он вздохнул - спорить было бесполезно. Сел и спустил босые ноги на пол.
Ворох шкур, которыми он был беспорядочно укрыт, соскользнул с его плеч. Кроме этих пыльных шкур, непонятно каких зверей укрыться было нечем здесь. Вчера он оставил всю свою одежду сушиться у огня. Теперь надо было пройти через всю комнату, чтобы одеться. Она не собиралась отворачиваться, он не собирался просить ее об этом. Он только надеялся, что в погасшем под утро очаге хватило тепла, чтобы он не отправился дальше в холодной и мокрой одежде.
Она смотрела на его обнаженную фигуру и думала о том, что не волчья суть у него, как говорили, а медвежья - до того он был широкоплеч и высок. Огромный и сильный.
Он одевался, а она смотрела на его движения и могла думать только о том, как хочет почувствовать тяжесть его рук на себе. А хотела она только того, чтобы он смог уйти, чтобы его не нашли.
- Как уйти по свежему снегу? Как спрятать следы, чтоб нас не нашли?
Он обернулся к ней и в его глазах заплясали желтые звериные огни.
Они ушли в далекие земли на севере.
Они выбрались, они смогли.
Но она не помнит как. Путь этот возвращается к ней лишь во снах. Долгих и горьких снах о зиме, бесконечной дороге и теплом дыхании, что оседает каплями на ресницах.
Какое безумие и сонное оцепенение на нее напало, что она не помнит их путь? Помнит звериные тропы и волчьи следы. Помнит его серые глаза и снежинки на черных волосах. Помнит его теплые руки и широкие плечи. Помнит горячие губы и неизбежное прощанье.
И только два слова всегда оставались с ней утром от зимнего сна: "дождись встречи".
Неужели она пережила остаток зимы одна, в чужом пограничном городе? Прошедшие зимние дни слились в один холодный мрак. Воздух в комнате каждое утро был стылым и сырым.
Невыносимо было думать о том, что надо выбираться из-под двух одеял. Было бы у нее три одеяла - укрылась бы тремя. Совершенно не хотелось с трудом накопленное за ночь тепло растрачивать на прикосновение к ледяному полу, к холодному воздуху крошечной комнаты, пробирающемуся мгновенно под тонкую сорочку.
Но каждый раз надо было вставать. Надо было, дрожа от холода нашарить под кроватью обувь и пойти растопить печь.
Шаркая при ходьбе и сгорбившись, как старуха, она добиралась до печки. Долго возилась с растопкой, проклиная вслух этот мороз, эти дрова, от которых дыма было больше, чем тепла, и свое неумение обращаться с печками. Когда огонь, наконец, затеплился, она ставила чайник с водой на плиту. За то время что она будет собираться, комната не прогреется, но подогреть чайник эта печка сможет.
Уходя, придется затушить огонь, и весь день комната будет выстывать, а вечером придется начинать все сначала. Едва тепло немного накопится, снова придется тушить огонь и забираться под два одеяла, а утром снова дрожать от холода. Она боялась спать с горящей печью - боялась пожара и задохнуться боялась. Потому постоянно мерзла.
Эти насквозь промерзшие дни и ночи были словно непрекращающаяся пытка, наказание, от которого не скрыться. Как не скрыться от себя самой.
И в далеком северной крае, где все чужое, не скрыться ей от преследовавших ее теней.
За то, что бросила все, чтобы его спасти.
Теперь же зима прошла, и пятый день идет дождь, а она спит без сновидений.
Улицы в городке раскисли, дороги до самой границы развезло, и заставить кого-то выйти из дома могло только неотложное дело.
Бесконечная непрекращающаяся сырость изматывала почти так же, как изматывал холод. Еще недавно ей казалось, что зима никогда не кончится. Она была уверена - последним ощущением в ее жизни будет холод. Мучительно - ледяной воздух будет последним, что она вдохнет.
Теперь же ей казалось, что в мире остался один лишь только дождь. Ледяная вода, льющая с неба, со скатов крыш, грязью текущая по улицам.
И никуда не надо было выходить, и можно было без помех в тишине пустой комнаты прислушиваться к своим страхам и искать ответ в своей памяти.
"Дождись встречи"...
Зимний сон, истаявший с приходом весны.
Она подошла к окну и взглянула на улицу. Ей была видна только часть перекрестка. Из-за поворота, с улицы, ведущей к главным воротам, вышел человек. Он остановился и посмотрел прямо на ее окно. Он щурился от дождя, с его черных волос стекала вода. Она смотрела на его огромную фигуру в сером свете дождливого дня. Она зажмурилась на два удара сердца, не более.