***

"Во время путешествия из Ливерпуля в Лондон я многое обдумала. Какой же наивной я была! Мною пользовались, меня обманывали люди, которых я считала самыми блискими живыми существами на этой земле. Прежней меня больше не существовало: я решила полностью перемениться. Меня ждал мой собственный новый дом. Парадная с колоннадой, мраморная лестница, встречающая меня прислуга. Удивительное чувство - теперь я была хозяйкой всего этого! Не бедной родственницей, бесконечно благодарной за кусок хлеба, а самой настоящей госпожой. Да я и не была никогда приживалкой! И новое, невероятное чувство - чувство собственного достоинства, переполнило меня.

Первое и самое сокровенное желание было исполнено - меня действительно ждала ванна с клубящимся паром. Я с нетерпением сбросила с себя дорожный костюм, желая ему сгореть в печи вместе с рыбным запахом, назойливо преследовавшим меня всю дорогу из Ливерпуля (несмотря на заверения моей новой горничной, что это вовсе не так). Насладившись горячей водой, я попросила принести свежую одежду и к своему удивлению обнаружила не своё платье, что должно было опередить меня и быть вычищенным до моего прибытия, но белого цвета нательную рубашку с рюшами и халат, который я никогда ранее не видела. Как это понимать? Где моё платье?

В этих одеждах и нашёл меня супруг, когда я сушила волосы у камина.

- Ты довольна теперь? - строго поинтересовался он.

- Да, благодарю, - тут я порадовалась, что мне хватило ума смолчать.

- Прекрасно! Тогда слушай. Твои костюмы, безусловно, никуда не годятся, и я отдал их горничной. Сегодня, - он прервался и взглянул на свои круглые золотые часы на цепочке, - уже поздно, но завтра с утра к тебе придет модистка. У неё уже есть инструкции, и она принесёт тебе несколько платьев для начала.

Замолкнув лишь на мгновение и не дав мне возможности прервать его, он продолжил.

- Сейчас сюда подадут чай, - и в эту же минуту, словно механические часы повелевали этим миром, отворилась дверь, и опрятная девица внесла большой поднос с блестящим сервизом.

Я проследовала за мужем и удивилась изящному фарфору и нежной скатерти на маленьком чайном столике. Вечер прошёл тихо и беззаботно.

Наутро меня навестила модистка, чопорная и строгая. Она сняла с меня мерки, бережно подала изящное утреннее платье, которое несколько отличалось по виду от моего представления о моде. Завтрак, распоряжения насчёт обеда, прогулка с мужем по парку...

Вот так, день за днем, потекла моя жизнь. С боем часов. С ежедневным планом, строго прописанным моим супругом. У меня были новые платья. Меня обучали модным танцам. Приходил учитель - чтобы исправить мой американский акцент. Меня лепили, словно глиняную вазу. И не было сил и воли, чтобы сопротивляться. Муж постепенно представлял меня своим друзьями, но не спешил выводить в свет - мы посещали лишь некоторых знакомых. Вероятно, он поджидал, когда же я наконец буду соответствовать его представлениям об идеальной супруге. Так прошло три месяца.

Однажды утром, мы как раз пили чай, дворецкий принёс на подносе письмо. О! Наконец кузина ответила на моё послание из Ливерпуля, где я писала о своём удачном путешествии через океан. Сорвав печать, я с нетерпением развернула письмо.

"Моя дорогая кузина Алисия,

Когда ты будешь читать это письмо, я уже сменю имя на то, о котором мечтала всю жизнь. На пальце моём блестит обручальное кольцо, и я стала счастливейшей из женщин.

Имя его я назову чуть позже, чтобы слегка подзадорить тебя.

Как я ни сдерживалась, всё же напишу всё, как было на самом деле. Чтобы развеять раз и навсегда твои наивные мечты. Наверняка, ты невероятно счастлива со своим очаровательным мужем, которого я так ловко тебе подыскала. Матушка быстро одобрила мой выбор и всячески привечала господина Джонсона.

Ты удивлена? Очень зря. После тех невзгод, что ты принесла мне, лишь один твой супруг - единственный достойный тебя человек. О! Я со всей тщательностью подошла к выбору и наводила справки (Боже, как мне смешно сейчас об этом писать!). Об этом я должна рассказать тебе подробнее, моя дорогая. Ты помнишь ту зиму, что я провела в городе. Благодаря открывшимся мне связям я вычислила самого грубого и порочного мужчину Англии, который отправился в Новый Свет на поиски богатой и красивой невесты из своих меркантильных интересов. Нынче я от всего сердца желаю тебе пережить столько же горя и отчаяния, сколько пережила по твоей вине я.

Мой же муж - прекраснейший из мужчин. Наша помолвка была давно решена нашими родителями. И я любила его - да, любила! - всю свою жизнь!

Если ты захочешь написать мне ответ, обращайся ко мне не иначе, как к миссис Генри Уильямс. О, да! В каком утешении нуждался он, когда, услыхав от меня всю правду о твоём порочном поведении, был вынужден расторгнуть вашу с ним помолвку. Я рассказала ему всё, на что была только способна моя фантазия. Как страдал он, как мучился! И как успешно я его утешила. Теперь он очень счастлив, оставив далеко позади свои прежние душевные разочарования.

Ты удивлена? Расстроена? Или... быть может, уже задыхаешься? Что ж, тогда желаю тебе рано или поздно задохнуться до смерти.

Твоя кузина

Фанни"

Я сложила письмо. Руки мои дрожали. Надо успокоиться, выпить чаю. Чашка звякнула о блюдце, и муж поднял на меня глаза. Я всем нутром чувствовала на себе его тяжёлый взгляд.

- Что-то не так? - поинтересовался он.

Я молчала. Вероятно, мне привиделось то, что я только что увидела на листе бумаги. Я взяла письмо ещё раз и быстро прочитала расплывающиеся перед глазами строки. Это правда... Всё это правда. Генри и Фанни... Мне казалось, я не удержусь на стуле, и я вцепилась в край стола так сильно, что побелели костяшки пальцев.

- Что случилось? - повторил супруг свой вопрос, поставив чашку на стол.

Я не могла говорить. Дыхание перехватило.

"Задохнуться до смерти" - так вот чего она мне на самом деле желала? Смерти? В то время как я любила её всем сердцем? Обман, интриги, предательство...

Голос мужа звучал где-то в отдалении. В висках пульсировало. Я не могла сделать вздох. Вот оно... Быть может, я сейчас исполню сокровенное желание своей кузины? Я встала в тщетной попытке дышать и схватилась за горло. Грудь мою стягивал корсет. Хотелось развязать, снять с себя эти путы. Но всё было бесполезно. В глазах потемнело.

Сколько времени прошло с тех пор, я не знала. Я открыла глаза - кругом было незнакомо и тихо. Тяжёлые гардины закрывали окно. День? Ночь? Кто-то шевельнулся рядом, вскочил, коснулся моего лба и исчез, оставив дверь открытой. Не было сил, чтобы сидеть, говорить, двигаться. Что-то тяжёлое ухало в груди. Должно быть, это моё сердце... Внезапно воспоминания накрыли меня парализующей волной. Я вспомнила всё. Счастливое лицо Фанни в наш последний с ней вечер, перед нашим отъездом из Хартфорда. Счастливое? Или торжествующее? Тётушка, с напутствиями... Искренними? Или лживыми? Как различить теперь, честен ли человек со мной, или лукавит? Как же больно... Как больно было внутри от этих мыслей!

Прибежала горничная, а с ней и целая толпа.

- Дорогая, ты очнулась! - супруг мой взял мою руку в свою и прижал к своей щеке. - Очнулась... -повторил он уже тише.

Незнакомый мужчина подошёл ко мне, померил пульс, пощупал лоб и стал задавать вопросы:

Как меня зовут, где я родилась, сколько мне лет... Болит ли у меня что-нибудь. Как давно начались подобные приступы удушья. Я тихо отвечала, прикрыв глаза. Наконец, все они ушли. Затем ещё много раз ко мне приходил лекарь, давал мне какие-то настойки, от которых становилось лишь хуже. Однажды он буквально влил в меня жидкость настолько мерзкую, что я почувствовала себя на корабле во время худшей из качек, какая только успела случиться за время путешествия через Атлантику. Лишь потом я узнала, что это был опий. Муж не оставлял меня ни на минуту. Порой, он душил меня своим постоянным присутствием, и я не могла дождаться, когда же он наконец уйдет. Дни тянулись медленно. Редко, когда я оставалась одна со своими мыслями. Мне не хотелось ничего. Ни есть, ни пить. Ни слушать, как муж читает мне вслух. Ни бесконечный лепет горничной.

Однажды я очнулась в абсолютной тишине - в одиночестве. Гардины всё ещё были задёрнуты, но не до конца. Слева сквозь них прорывались в комнату лучи света, и я видела, как пыль кружится в воздухе, медленно оседая на столик в углу. Я постаралась сесть и затем медленно привстала с кровати. Такая лёгкость во всем теле! Я сделала несколько неуверенных шагов вперед. Через какое-то время я обнаружила себя у окна. Руки сами тянулись к гардинам - распахнуть их, раскрыть окно, вдохнуть воздух... Свежий, свободный воздух! С трудом повернулась ручка на раме - и вот я уже стою, опираясь руками на подоконник, ветер раздувает волосы, пронизывает своим холодом всё тело, до самых костей. Да! Эта холодная свежесть улицы!

Я надеялась увидеть солнце, но увы... Небо заволокли серые английские тучи. Беспросветно. Зачем мне эта жизнь? Что случилось в ней хорошего, ради чего стоило бы жить? Один обман, предательство самых близких мне людей...

Наверное, кто-то из слуг увидел в окне мою бледную фигуру. Мне кричали вдали, размахивали руками... Но мне было всё равно. Я хотела лишь слиться с воздухом, превратиться в белую чайку и улететь, свободной, смелой, прочь отсюда.

Но для полёта нужны были силы. А их у меня не было. Как будто кто-то выпил, вытянул из меня все-все, до последней кровиночки. Я лишь качнулась в сторону бесконечной пропасти в окне, но неведомая сила тянула меня назад. Ноги не держали меня более. И вот я уже видела лишь взволнованные лица вокруг. Сознание вновь покинуло меня.

Вероятно, я сильно простудилась. Ещё многие недели провела я, прикованная к кровати болезнью. Муж проводил со мной всё своё время. Однажды, я даже осмелилась всё-таки попросить его уйти. Но он ответил категорическим отказом. День за днём он приходил и читал мне "Отелло", а затем и "Гамлета"... Мне уже хотелось утопиться, как Офелии, да было негде!

Однажды, супруг сменил тактику.

- За то время, пока ты отказываешься возвращаться к нормальной жизни, в моде произошли кардинальные перемены. Не знаю точно, но мне кажется, тебе было бы интересно о них узнать, - с этими словами он положил на край кровати модный журнал. Из Парижа. Я отвернулась и, вероятно, уснула. Когда же я вновь пришла в себя, комната была пуста. Лишь журнал лежал, привлекая внимание яркой обложкой. Дама в красивой шляпке. А что там на развороте? О... Какое платье!

Я не заметила, как уже увлечённо листала журнал, разглядывая модные костюмы. Надо же, какие рукава нынче шьют в Париже! А что за чудесные перчатки...

- Выбрала себе что-нибудь подходящее? - услышала я рядом голос мужа и вздрогнула. - Я принёс тебе ещё один выпуск. Посмотри, какие туфли... - с этими словами он вновь оставил меня наедине с парижскими новинками. Сперва я опять воспротивилась, но уже очень скоро позабыла обо всем на свете, разглядывая платья: вечерние, прогулочные и дорожные. Ох! А какие шляпки!

Муж заглядывал ко мне теперь лишь время от времени, оставлял журналы (теперь уже стопками) и уходил.

Наконец, супруг принёс мне отрез мягчайшего шёлка нежно-голубого цвета и белоснежный муслин. Вероятно, глаза мои вспыхнули восторгом, поскольку муж улыбнулся.

- Если захочешь, завтра я пришлю сюда модистку, и она снимет с тебя мерки. Как ты думаешь, подойдут ли к этим тканям вот такие перчатки? - с этими словами он достал из-за спины нечто совершенно невероятное.

Наверное, я шла на поправку...