Те странные пути...
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Чисто женское попаданство в магический мир. Ксению вызвали в необычный мир, чтобы сделать из неё пристанище для магических знаний и умений. Но события показали, что она появилась в этом мире отнюдь не только для этого.
|
1.
По летней улице города, в потоке деловитых прохожих, быстро шла невысокая темноволосая женщина. Из-за встречного ветра отросшая чёлка частенько облепляла лицо, и женщина сердито мотала головой, чтобы волосы не лезли на глаза. Впрочем, это не мешало радостно улыбаться, едва она вспоминала, что же вчера произошло.
А произошло важнейшее и счастливейшее событие в жизни - развод. Наконец-то! Наконец-то - свобода от привязанностей и боли. От вечного ожидания и постоянного разочарования. От собственной слепой любви и снисходительности того, кто её принимал: "Да ладно уж, люби!.." От ссор и выяснения отношений... Хотя где они были - эти отношения?.. Теперь она свободна делать всё, что ей вздумается, и больше никто не сможет упрекать её, что она эгоистична и думает только о себе. Слава Богу, это время наступило! Время, когда она и в самом деле может подумать только о себе!.. Столько лет потрачено впустую...
... Она не подозревала, что навстречу, к углу дома, к которому она подходит, кроме обычного встречного ветра, несётся густая волна, похожая на взбесившееся белое облако. Снова прибавив шагу, женщина завернула - и ахнула, когда её внезапно облепило белой моросью - и слух и зрение перестали повиноваться... А потом её, ошеломлённую, ударили в спину - и она, споткнувшись, упала.
... Очнуться в сыром холоде, лежа в грязи, под ледяным дождём, - это ещё ничего. А вот услышать пока далёкие, но уже пугающие звуки... Ксения со стоном сумела-таки поднять ушибленную руку, с локтя которой немедленно зашлёпала жидкая грязь, а потом перевернуться набок, сесть, охнув при виде джинсов и налипшей грязи на них, оглядеться - и заткнуться, хотя всё тело воет от нудной боли.
Пасмурный день? Ближе к вечеру? Нет, определиться со временем суток не удаётся. Шмыгнув носом и пятясь задом по слякоти, по мокрым до ужаса травам к одному из деревьев, гонимая к нему инстинктивным поиском защиты, а то и убежища, Ксения машинально вытерла с лица морось. Темно... Вокруг громадные деревья, не пускающие солнечный свет под свои густые кроны. Хотя какой, к чертям, свет.... Дождь и правда хлещет. С переменной силой.
Глухота проходила, и до слуха по возрастающей доносились жалобные крики, обрывающиеся на полувзлёте, захлёбывающиеся стоны, победные кровожадные вопли, испуганное лошадиное ржание, металлический грохот и певучий звон, странный треск и тяжёлое, смачное шлёпанье.
Надо бы встать, но Ксения до чёртиков боялась подниматься на ноги и продолжала пятиться сидя - боком, почти на бедре, по вздыбленной грязи к узловатым корням ближайшего дерева, выступающим, словно высокие бордюры. Пятилась, уже понимая, что пришла в себя на грунтовой дороге, разбитой лошадиными копытами. Кажется.
Краем глаза уловила в стороне движение, дёрнулась посмотреть. И сжалась от ужаса: далёкая, но отчётливо видимая между деревьями огромная, нет, скорее - грузная и высоченная, фигура двумя ручищами взметнула перед собой что-то длинное и с каким-то мясницким хеканьем врезала концом этого длинного в землю. За мгновения до удара послышался оборванный затем слабый звук. Подняв-таки голову, Ксения, обмирая, почти в полуобморочном бреду, увидела, как громадина выдирает своё оружие из неподвижного тела, поначалу приподнявшегося над землёй следом за оружием.
Из последних, как показалось, сил она перевалилась через высоченный жёсткий корень, как за небольшую, но всё же преграду для взгляда издалека.
Рухнул ливень. За секунды до него Ксения заметила, что громадина оборачивается в её сторону. Лихорадочно оглянулась. И сердце оборвалось: совсем близко, в нескольких шагах - только руку протяни, неподвижно лежали люди в странной одежде. Много, как показалось, людей. Безвозвратно мёртвые, беспощадно обляпанные кровью, которую сейчас растворяли, сбивая с тел, крупные дождевые струи. Какие-то перевёрнутые телеги с вываленным с них добром, две мёртвые лошади...
Руки, на которые она опиралась - оглядываясь, ослабели. Заскользили, расползаясь по грязи, и женщина едва не упала лицом в землю. Больно укусив губу, Ксения заставила себя прийти в сознание - и снова чуть не свалилась, заслышав шиканье!
Шикали справа.
Ствол дерева немного мешал разглядеть, что там, и женщина заставила себя высунуться дальше, без слёз всхлипывая от страха. Шипящий звук доносился из каких-то развалин, которые то и дело скрывались под ливневыми завесами. До них метров пять-шесть... Откинув со лба прилипшую мокрую чёлку и пока ещё непроизвольно ёжась от холода, Ксения наконец разглядела: между громоздкими каменными руинами, из темноты, ей энергично машут рукой, кажется приглашая спрятаться там же.
В следующее мгновение она снова содрогнулась - уже от близкого хрипа. Обернувшись, чтобы удостовериться: громадина пока ещё не дошёл до неё, - женщина перевернулась на другой бок и подползла к ближайшему телу. Лежавший снова захрипел. Ксения в отчаянии огляделась и, сморщившись от злости и ненависти неизвестно к кому, ухватилась за вытянутую руку незнакомца, а потом и за другую. Пришлось встать, чтобы только сдвинуть тело с места. Согнувшись, чтобы тот громадина её не увидел (слабая надежда, но ведь ливень!), женщина потащила раненого к плитам.
Подняв раз голову, она заметила, что руки в развалинах уже не машут ей приглашающе, а грозят кулаками. Мол, что делаешь, дура?! И сама пропадёшь, и этого погубишь - и меня с собой в могилу заберёшь!..
Упрямо опустила голову, жмурясь от бьющих по лицу дождевых струй. Господи, какой же он тяжёлый!.. А тут ещё туфли, которые то оскальзываются на побитых дождём травах, то чавкают в грязных лужах. Но подставить живого под удар того гада (в последнем сомнений не оставалось - убивает раненых!) Ксения не желала. Она даже удивиться сумела своему "не желаю!". И упрямо везла по размокшей до слякоти земле невероятно тяжёлое хрипящее тело, время от времени морщась и стирая с лица грязь, нанесённую собственными пальцами, когда убирала чёлку.
Всплеск воды. Ксения вздрогнула. Из развалин выскочил, на ходу накидывая капюшон на голову, сутулый невысокий человек в плаще и бросился к ней. Женщина ещё крепче вцепилась в обе руки раненого, предполагая, что Сутулый собирается отодрать её от раненого, чтобы спасти от Палача. Но Сутулый, жёстко отодвинув её, сам схватился за запястья раненого и рывками потащил его в укрытие.
А Ксения обернулась и чуть истерически не засмеялась от ужаса и глупости ситуации: ещё один жив! Только не хрипит, а перевернулся набок, словно чтобы видеть живых, хоть глаза и закрыты, и пальцы в толстой рукавице просто ужасающе шевелятся в натёкшей рядом луже, кипящей пузырями. Она бросилась к нему, мельком отметила, что бок о бок с ним лежит женщина. Уже то ли привыкшая, то ли приспособившаяся к ситуации, когда ужас нарастает неумолимым шквалом, Ксения отчётливо увидела не её странные одежды - это осталось лишь в подсознании, что и вспомнит позже. Нет, сразу она увидела только одно - откинутую голову и стрелу в горле, залитом багровой кровью.
Но некогда, некогда ужасаться! Соберись!..
Попытавшись поднять второго раненого под мышки, Ксения раздражённо стиснула зубы: слишком хорошо о себе, слабачке, думала! Этот тяжелей первого! Да и подмышки соскальзывали: ухватиться не за что - на нём, кажется, железные доспехи. Тогда она сжала кулачки на его странных плечевых доспехах, всунув пальцы в какие-то скобы, и опять волоком, пятясь сама, потащила его к плитам. Рывок назад - взгляд на дождевую завесу, не идёт ли Палач. Рывок назад - взгляд назад же, далеко ли ещё до Сутулого? Тот перетаскивал первого - и тоже рывками. И тоже поглядывал в сторону, где серый ливень пока скрывал идущего сюда Палача. Но до междуплитья Сутулому ближе.
А крики вокруг не прекращались. Правда, сейчас они обретали единую окраску - победного и презрительного звука. Слабые в грохоте ливня, изредка умоляющие крики пропадали один за другим... Меньше стало шлёпанья и глухих ударов.
Снова подскочил Сутулый, и они уже вместе дотащили второго к плитам, а потом перевалили его через плиту-порог в сухое темноватое помещение. Едва сапоги с точками гвоздей на подошвах мелькнули в темноту укрытия, как Ксения впала в самое настоящее оцепенение: в эту тьму она не могла себя заставить войти!
Чуть не пинками Сутулый, сбросивший капюшон и открывший довольно морщинистое лицо, облепленное мокрыми седыми прядями, а также болезненными тычками заставил и её, неожиданно застывшую на месте, перебраться в щель между плитами. После чего Ксения, абсолютно спокойная, выпрямилась и взглянула на приближающуюся громадину Палача, ничего не соображая, но цепляясь за уверенность, что всё это - дикая шутка. Или сон. Правда, в остолбенении долго пребывать не дали. Старик, Сутулый, нетерпеливо оттеснил её от щели убежища и, встав лицом к выходу, резко воздел руки, что-то грозно бормоча.
Появившийся из серой стены ливня, двигавшийся неумолимой машиной смерти Палач внезапно застыл на месте. Громадный меч он держал кончиком к земле. Чистый - машинально отметила Ксения. Дождь отмыл.
Громадина постоял, постоял, а потом невероятно медленно развернулся и грузно зашагал куда-то в сторону.
Сутулый опустил руки. Вслед Палачу он смотрел с таким неверием, что женщина, заглянув ему в лицо, чуть судорожно не засмеялась.
И быстро озлилась. Если такой сильный, что ж раньше этого не сделал?!
Долго злиться не получилось: старик пошатнулся, закатил глаза - и только Ксения удержала его на ногах, испуганно толкнув к стене, к которой он и прислонился спиной, закрыв глаза. "Та-ак, - зябко ёжась, решила Ксения, обеими руками прижимая почти безвольное тело Сутулого к стене. - Сил-то у него маловато..."
Но пришёл в себя старик быстро - и минуты так не простоял. Тяжело дыша, он схватил женщину за руку и показал на раненых. И подошёл к ним сам. Что-то выговорил, глядя на Ксению. Та откликнулась лишь приподнятыми бровями. Старик ткнул пальцем в ближайшего раненого - того, молчаливого, и, нагнувшись к нему, с трудом подёргал на его груди мокрую шнуровку. Снова оглянулся на Ксению и отошёл к хрипящему - снимать с него в первую очередь шлем.
Присев на корточки, Ксения принялась развязывать шнуровку на "своём" раненом дальше. Было неудобно, промокший шнур выскальзывал из пальцев и плохо вылезал из крепких узлов. Но, поглядывая на старика, она почувствовала к нему благодарность: он ножом разрезал на своём Хрипящем ту же шнуровку, быстро снял с него доспех. Перед показавшейся серой тканью, видимо, рубахи Сутулый посидел немного, а потом решительно разрезал её и раскрыл края. Теперь Ксения возблагодарила судьбу за то, что в укрытии было темновато. Чёрное под серой рубахой она разглядела - и, кажется, это была кровь. Отвернулась и снова вцепилась в узлы шнуровки Молчаливого.
Только освободила раненого от доспеха, с трудом сообразив, где у него в одеянии что и к чему, только сняла с него шлем, обнажив, кажется, черноволосую голову с лицом, измазанным кровью, как тот, не открывая глаз, выдохнул с отчётливым облегчением. Ксения взглянула на старика. Тот откликнулся на её взгляд, прислушался к дыханию "её" лежащего и кивнул, глядя на девушку. Она поняла так: занимайся, мол, и дальше этим.
Вздохнув, Ксения огляделась. Узкий закуток с низким потолком и торчащими отовсюду углами и острыми каменными буграми. Единственный свет - из той щели, в которую они все вчетвером поочерёдно протиснулись. И ничего из предметов, что можно бы подложить под голову раненому, который или очнулся, или вот-вот очнётся. Так чем же заняться?
Будто услышав её, старик, не глядя, стукнул по каменной плите сбоку, и на ней заплясало пламя, которое не только осветило закуток, но и прибавило сил Ксении.
Она решительно обернулась к "своему" раненому, который уже моргал мутными глазами на потолок, на котором шарахались космы света, и в полумраке начала наугад расстёгивать железные "покрышки" на его плечах.
Застонал раненый Сутулого - Хрипящий. Обернувшись, Ксения тут же отвела взгляд, а потом и вовсе зажмурилась: старик давил тому на грудь, но не так, как показывают в фильмах спасение от сердечных приступов, а как будто собирался что-то выдавить из тела. А потом она содрогнулась от захлёбывающегося звука и дико изумилась, услышав одобрительное гудение старика. "Не смотреть!" - велела она себе, с трудом удерживая себя в сознании.
Открыв глаза, Ксения встретила взгляд "своего" раненого. Он приподнялся на локтях и дышал ртом. В свете единственного огонька трудно разглядеть, но, кажется, у него худощавое, чуть квадратное лицо и запавшие глаза, вроде светлые...
- Помочь тебе сесть? - вполголоса спросила женщина и присела за ним на колени.
Толкая его в спину и упираясь в неё, ловя его, снова падающего, на своё плечо, она подтащила его к ближайшему камню, благо тот близко, и заставила-таки сесть с опорой. Тащила, естественно, не совсем сама. Раненый помогал, отталкиваясь руками от земли. А когда прислонился спиной к камню, вдруг пошарил рукой по поясу, а потом протянул ей небольшой кожаный мешок. Машинально взяв его, Ксения ощутила под пальцами впалые стенки и перекатывающую тяжесть. Вода? Он хочет пить? Ксения с трудом выковыряла упругую затычку и поднесла мешок к губам раненого. Он отпил совсем чуть-чуть и отстранился, после чего кивнул ей.
Нисколько не сомневаясь, женщина приникла к горлышку. Густая кислая жидкость, крепко пахнущая яблоками и мёдом, мягко легла на язык. От неожиданности Ксения опустила флягу, но тяжёлая ручища раненого поймала её за кисть снизу, и пришлось сделать ещё два-три глотка. Пришлось... Смешное слово, когда питьё не только согревает, но и приводит в себя...
Снова осторожно приблизила флягу к его губам. Вот теперь он надолго приник к жидкости... А спустя секунды женщина очнулась, пришла в себя полностью и отчётливо прочувствовала промозглую грязь на себе - на контрасте с тем горячим, что зажглось в желудке после выпитого вина. Одежда настолько пропиталась ею, что отяжелела и страшно липла к коже. Снять бы её и посидеть у огня, сотворённого Сутулым, греясь... Только одна мысль - и Ксения съёжилась. Одежда на ней сейчас как единственная... она присмотрелась... броня от этих мужчин. Не хочется, чтобы даже кожа рук была видна. Хоть эти здоровяки и не собираются, кажется, покушаться на неё... Не сон. Всё слишком реально... Не сон.
Но и посидеть просто так ей не дали. Едва она сообразила, что по-настоящему ранен лишь воин - Сутулого, а "её" был лишь оглушён и сейчас постепенно приходит в себя, как Сутулый оставил своего в покое - лежать, а сам подошёл к ней и подал руку, поднимая с земли. Что-то ворча на незнакомом языке, старик подвёл её к огню на камне и кивнул. "Грейся?" - с недоумением перевела его жест Ксения и немедленно протянула руки к огню, присев и стараясь подставлять пламени не только ладони. И заодно уж постепенно начала сбивать с себя ошмётки грязи, согреваясь и в движении.
Следя за стариком, она с тем же недоумением заметила, что он снова присел на корточки перед своим "воином", а потом отошёл и осторожно выглянул наружу, а "её" воин что-то коротко и тихо спросил у него. Не оборачиваясь, старик покачал головой. Отрицательно. Если, конечно, этот жест в этом мире означал то же, что и в её...
Затем старик подошёл к Молчаливому и помог ему подняться на ноги. Кажется, Ксения была права. Его, видимо, только хорошенько стукнули, а сам он не ранен. Пока старик и воин негромко переговаривались (как ни прислушивалась, не различила ни одного знакомого слова) Ксения осторожно огляделась. В пламени, плясавшем на камне, появилось помещение, как будто недавно разваленное. Пол оказался ровным, сложенным когда-то из плит, довольно чистым - ну, если не считать камней повсюду. Справа и слева угадывались стены и даже с каким-то рисунком на них. Напротив входа - обвал. Помещение из-за него маленькое и тесное... Ага, мужчины зашевелились. Прижимаясь к камню с огнём, Ксения внимательно следила, как старик подошёл к завалам. Вытянул руку - и на ладони загорелся новый огонёк. Ничего себе... Он маг, что ли? Что он там разглядывает? Ищет ход, чтобы уйти от тех, кто напал на них? "Разобраться бы во всём, - тоскливо подумала Ксения, ёжась от промозглого холода. - А то фиг знает, то ли к врагам попала, то ли..."
Старик обернулся к стоящему воину и кивнул, после чего приблизился к выходу.
Тот осторожно высунулся из укрытия и быстро вышел, держа в руках меч.
Ксения даже про дрожь забыла - так испугалась, что Палач вернётся. Из укрытия-то ни одного звука снаружи не слышно. Но старик встал, как-то так расставив ноги, словно боялся упасть. Что это они? Или воин собирается ему передать что-то тяжёлое?
Через минуту мужчины внесли в укрытие ту самую мёртвую женщину, только без стрелы в горле. Дикая мысль: "Неужели старик такой сильный маг, что сумеет воскресить её?!" Но, когда двое положили её у "порога", оторопевшая Ксения, страстно обнимая нагретый камень, во все глаза следила, как они снимают с мёртвого тела одежду. Постепенно она уверилась, что они предназначают эту одежду ей, Ксении. Первая мысль, возмущённая: "С мёртвой?! Ни за что!" Но старик собрал одежду и разложил её на плите, обломанной по краям и лежащей так, что под нею темнело пустое пространство. Вот под этой плитой он снова разжёг свой огонь. Получилось... как батарея? На которой вещи сохнут? Ксения представила, как она сейчас наденет сухие, горячие вещи... Её снова передёрнуло, но уже от нетерпения - одеться и согреться.
Она даже нерешительно подошла к плите и по-своему переложила тяжёлые от влаги вещи, чтобы они быстрей подсохли, а некоторые ещё и сильно отжала от воды в сторону. Старик кивнул ей и вернулся к мёртвой женщине, возле которой на коленях стоял воин. Ксения даже сначала подумала, не жена ли она этого воина. Ну, или невеста... Но нет. Воин раз обернулся к ней - и в свете огня она увидела спокойное, без всякого сожаления лицо. Правда, была на нём какая-то досада. И это выражение немного озадачило: может, они должны были сопровождать эту женщину куда-то, но у них не получилось? Но если они охрана, то как-то мало горюют по этому поводу. А ведь им от начальства может попасть, что не сумели уберечь...
Ксения взглянула на вещи. Может, она мало что соображает в этом, но шёлк и бархат отличить среди тряпок сумеет. Да ещё вышивка. И не абы какая, а с бисером... Так что женщина, которую они, возможно, сопровождали, была не из бедных... Она снова переложила вещи, чувствуя, как согревается вместе с прикосновением до их просыхающих частей. И вспомнила, как впервые увидела эту женщину. Тогда в памяти отложилась лишь стрела в горле (её снова передёрнуло от жути), но сейчас она смутно припомнила, что на женщине были ещё и украшения.
Ага, вот и они. Старик сложил их рядом с плитой. Старинные. Но для этого мира, наверное, современные? Она сумела отличить браслеты, цепочку с каким-то медальоном и металлический ободок, кажется, золотой. Форма простая, с каким-то мягким изгибом в одном месте, словно клювом, который явно подсказывал, что ободок надевают этим изгибом вперед.
Снова переложив вещи на плите, с удовольствием погружая руки в их ворох, в горячее и сухое, Ксения не сразу заметила, что "её" воин легко поднял на руки мёртвую женщину, на которой осталось лишь белое платье, видимо, нижнее. А когда обернулась на шум шагов, проводила глазами старика, который явно вёл за собой воина с его горестной ношей куда-то между обломками укрытия, в темноту, хотя ранее Ксении показалось, что там сплошной завал. "Наверное, похоронить хотят", - вздохнула она.
Как только мужчины скрылись в этом завале, Ксения стремительно собрала с плиты весь ворох одежды и быстро прижала его к себе, наслаждаясь горячим теплом. Она отсчитала минуты две, в течение которых тело могли положить и... скорее всего - завалить камнями и обломками, а потом вернуться. И с сожалением вернула вещи на плиту. Правда, мужчины задержались дольше, чем она думала.
Прислушиваясь к звукам из завала, которые для неё всё равно недоступны из-за грохочущего ливня с другой стороны, от выхода, Ксения подошла ко второму воину, Хрипящему. Сейчас он молчал, лишь время от времени с хрипом вдыхал, и она боязливо присела на корточки над ним, стараясь понять, жив ли он. Черт лица его не разобрать - из-за сумрака. Поняла только, что у него необычно длинные, чуть не до пояса, тёмные волосы, длинноватое же лицо с острыми скулами (может, потому что лежит?) и длинноватый нос. Общее выражение лица, подчёркнутое темнотой, отличалось странной, отчётливо высокомерной властностью. Будто воин, даже будучи без сознания, помнил, что он... Наверное, высший чин?.. С трудом разобрала, что старик перевязал ему грудь, кажется, полоской его же рубахи, которая сейчас быстро темнела от крови. Рядом с воином, кроме частей его доспехов, Ксения обнаружила какую-то железку - и наконец поняла, почему старик давил раненому на грудь. Кажется, в Хрипящего выстрелили из лука. И даже доспех не помог. Хорошо ещё, как сейчас она видела, слабые струйки пара вздымаются над его лицом, подтверждая, что он жив.
А мужчины всё не возвращались. Ксения даже осмелилась ещё раз прижать к себе охапку подсыхающих вещей, а потом отошла к выходу из укрытия, чтобы осмотреться. Нет, не получится. Ливень продолжал вбивать свои струи в землю, серой завесой закрыв обзор... Но Ксения всё равно стояла у выхода, размышляя о том, что её волнует не столько мысль о том, сумеет ли она вернуться домой, в свой мир, сколько желание понять, что здесь происходит. Да и что - домой? Тридцать четыре года. Свободна. Мама погорюет о пропавшей старшей дочери, но младшая, в семье которой мама живёт, сумеет утешить её. Подруги? С переходом из фирмы бывшего мужа на новую работу подругами стали коллеги, как было всегда. Работа? Нового менеджера по продажам найдут быстро.
Но... не слишком ли быстро она решила, что возврата не будет?
Ксения усмехнулась. Положимся, как всегда, на "авось". В жизни всегда есть место случайности в виде "почему бы и нет?". А пока...
Она вовремя отошла от входа. Вернулись мужчины. Старик сразу поспешил к раненому, а "её" воин сначала тоже попытался выглянуть из укрытия, а потом подошёл к ней. Правда, встал шагах в трёх и обвёл изучающим взглядом, как будто пытался понять, что она собой представляет. Насторожившаяся Ксения постаралась увидеть себя его глазами. Хм. Зрелище, мягко говоря, неприглядное. В обтягивающем брючном костюме, ладно хоть высохшем. Почти. С прилизанными дождём волосами, до сих пор противно влажными... Есть надежда, что такую мокрую курицу не тронет. Мало ли что - она его почти спасла. А вдруг?.. Но, как ни странно, кажется, общий облик незнакомки пришёлся воину по вкусу. Во всяком случае, он слегка приподнял брови и кивнул. А вот туфельки на небольшом каблучке ему точно не понравились. Ксении они, час назад любимые, вообще-то, тоже сейчас не нравились. Она подозревала, что здесь не проходит в них много. Раскиснут в мокрети. Развалятся.
Он даже вздохнул, глядя на них. А Ксения вдруг подумала: "Почему они со мной не знакомятся? Хотя бы имена назвали, что ли?"
Как будто откликом голос старика за спиной. Он, оказывается, успел забрать одежду с плиты, и теперь она висела, перекинутая через его руку.
Не успела она попытаться хотя бы знаками спросить, что они хотят, как воин щёлкнул пальцами, обращая внимание на себя. "Как домашнюю зверюшку позвал, - сумрачно подумала Ксения. - Глядишь, доживу и до свиста!" Но воин знаками показал именно то, о чём она уже догадалась: и он, и старик желают, чтобы она надела вещи погибшей женщины. Может, они просто боятся, что она простудится и заболеет? Ну, заботятся так? Пожала плечами, и старик немедленно встал тоже перед ней.
С облегчением выдохнула, когда поняла, что раздеваться от неё не требуется и что старик сам будет обряжать её. Первым делом он застегнул на её талии пряжку тяжёлой (но главное - из тёплой ткани!) юбки, которая оказалась с разрезом впереди - тот начинался именно от ремня с той самой пряжкой. Глянув на одеяние, как смотрится сзади, поняла, что при ходьбе юбка мешать, распахиваясь, не будет - не слишком широкая.
Придя в недоумение: кого ей придётся изображать в этом - явно же не благородную даму? Или у них тут в таком весь высший свет ходит? - Ксения не сразу поняла, что старик надел на неё бархатный камзольчик с большим вырезом на груди. Не будь на ней джинсовой рубахи, декольте было бы - ой...
Поверх камзольчика появились наплечники. Не полностью металлические, как у воинов, а кожаные, с нашитыми поверх чешуйками.
Так. Юбка нараспашку, пусть Ксения и осталась в джинсах, а теперь ещё и воинские наплечники? "В кого они меня обряжают?" Старик мягко нажал снизу на подбородок Ксении, заставив её высоко задрать голову. Шею обхватил плотный ворот, похожий на привычный ей вязаный воротник-хомут, а поверх него легла металлическая полоса без узоров, насколько Ксения могла рассмотреть, зато с короткой толстой цепью. Последняя заканчивалась вертикальным чёрным прямоугольником, на котором, кажется, промелькнула в сумраке какая-то вырезанная фигурка.
Старик отошёл, удовлетворённо цокнув языком при виде подопечной - на последнее очень сильно понадеялась Ксения. Воин спросил у него о чём-то. Тот пожал плечами и вернулся к плите-батарее, под которой всё ещё полыхал огонь. Пока он там с чем-то возился, воин присел на корточки перед Ксенией и протянул руки к её туфелькам, стукнул пальцами по носам обувки. Она поспешно сняла их. Он повертел их перед глазами, судя по интонации - пробормотал что-то вроде: "Носят же такое чудо-юдо!"
Ксения только вздохнула, переступив босыми ногами. Ненароком подсказанная ею босота, видимо, подстегнула воина. Он встал и от раненого соратника принёс холщовую сумку. Через минуты две Ксения во все глаза таращилась на высокие - выше колена, кожаные, с мехом изнутри сапоги, которые воин на её икрах закреплял, стягивая шнуры... а-а... кажется, это называется поножи? А потом стало всё равно, как называются все эти штуки, потому что призрак простудной судороги пропал навсегда в этих теплейших сапожках! Только мелькнула тень удивления: снаружи трава, деревья в листьях! Почему же так холодно? Впрочем, и в её мире лето бывает проблематичным.
Подошёл старик. Воин выпрямился и отошёл, продолжая наблюдать.
Кожаный пояс юбки был утяжелён двумя ножнами с оружием в них. Причём старик дал возможность вытащить кинжалы и полюбоваться на них. Ксения постаралась не таращить в ужасе глаза (ей?! Оружие?!) и нашла-таки позитив хотя бы в красоте рукоятей, которых подробно не рассмотрела, потому что не до того. Кажется, подходило время, когда ей должны всё объяснить. Она твёрдо решила: если ни воин, ни старик маг прямо сейчас ей всё не скажут, она сама начнёт допрашивать их.
Но, кажется, старик, который увешал её, пока она разглядывала личное оружие, всякими цепочками, ещё не всё отдал ей?
Сначала он показал, как надевать браслеты. А затем чуть поклонился, чего раньше не делал, и с этим лёгким поклоном передал ей тот, возможно, золотой ободок.
Ксения, немного растерянная, повертела украшение в руках. Нет, для её волос ободок подойдёт. Они не очень длинные, чуть ниже лопаток. Правда, сейчас стянуты в хвост. Значит - распустить?
И воин, и старик - внимательно смотрели на неё.
Она стянула резинку с волос, расчесала их пальцами и осторожно водрузила ободок мягким клювом, в котором заметила миниатюрный камешек, на переносицу. Сначала на волосы, но ободок будто сам опустился на лоб и как-то естественно устроился низко над бровями. Не ободок? Налобной обруч?
И что дальше? Почему оба смотрят так, как будто именно от неё ждут чего-то?
2
Она подняла руки поправить обруч - может, зря слишком низко опустила?
И едва не оглохла от громкого голоса! Какая-то старуха орала и бранилась в её голове так воинственно и сварливо, словно Ксения, забывшись, включила наушники плейера на всю мощь!
По привычке схватившись за уши, чувствуя, как по щекам бегут слёзы от боли, причиняемой этим голосом, раздирающим голову и всё тело, она постепенно понимала, что ещё немного - и ноги подломятся. Да она просто-напросто упадёт!
- Заткнись! - рявкнула Ксения.
Странно. Тишина. Похлопав мокрыми от слёз глазами - очищая зрение, она убедилась, что окрик помог. Пока.
Мужчины всё так же стояли в отдалении, терпеливо глядя на неё. Они знали? Ну, что так будет? И чего ждут сейчас?
Старушечий голос нерешительно что-то спросил.
- Я не понимаю, - угрюмо сказала Ксения.
Зато что-то поняли мужчины. Они сразу переглянулись, и старик подошёл к Ксении. Он как-то даже уважительно взял её под руку и отвёл к горячей плите, где и усадил рядом с "печкой", на другую плиту, переломленную так, что у неё появилась спинка. Ксения ещё потянула из-под себя край юбки, на который села неудобно. И вопросительно подняла глаза на старика.
Снова раздался голос старухи. Она сказала что-то очень задумчиво... Вздохнула, будто собираясь мягко упрекнуть или извиниться.
И Ксения потеряла сознание от страшного удара в голову.
... Темнота колыхалась плотными, но слегка полыхающими призрачным светом полотнищами. Где совсем кромешная, где прозрачная, словно подвижный дым, она кутала в свои волны, одновременно обвивая усталое тело чувственными струями тепла и приятными, пусть порой и едкими запахами дыма... Ксения открыла глаза и бездумно уставилась на замкнутый мирок пещерки, в центре которой теплился небольшой костёр. Осторожно отодвинувшись от "спинки" плиточного разлома, женщина повела плечами. Тепло, разве что руки замёрзли без движения.
Господи, как болит голова... Словно котёл, в котором перекатывается нечто тяжёлое, что бьёт по стенкам...
Вскоре, кроме впечатления тепла и темноты, она начала слышать странные звуки, издаваемые явно не одним человеком: хриплое дыхание, слабые постанывания, сонное беспокойное бормотание, шелест одежды... А потом обнаружила на себе тяжёлую тёплую штуку, похожую на плащ. А может, это и было плащом.
- Проснулась? - тихо спросили из темноты.
- Да, - машинально откликнулась она и онемела: поняла!
- Сейчас принесу лепёшек.
Огромная и нелепая в закачавшихся тенях фигура приблизилась к Ксении. Вблизи, когда он встал вполоборота к ней и к огню, по измождённому лицу и впавшим глазам она узнала "своего" воина. Он присел рядом, на соседнюю плиту, и протянул лепёшку и горячую глиняную плошку с травяным чаем, в котором она, к изумлению своему, легко сумела разобрать вкус нескольких трав.
В лепёшку она вцепилась так, что стыдно стало, но зубы словно сами торопливо рвали тугую, зачерствевшую, сладковатую на языке хлебную мякоть, пока Ксения не насытилась. Запивала горячим чаем и чувствовала себя виноватой из-за жадности.
- Меня зовут Корвус.
- Ксения.
- Ты даже в имени чужая, - пробормотал он. И вздохнул. - Мой князь - владетель крепости и земель вокруг неё. Друиды сказали, что где-то в этой местности мы найдём замену нашей Адри - ведьме из крепости. И нашли тебя.
- И... что дальше? - медленно спросила она, пытаясь разобраться в этой поразительно краткой информации. Друиды? Она в старой Англии? Но там не было такой сильной магии, что могла бы вот так, мгновенно, выучить её языку. И он сказал "князь", а не "лорд", например. А ещё... Она попробовала на "вкус", на язык те слова, которые произносила. Попробовала услышать их в воображении. Это не английский!.. Хотя пара слов близка к ним.
- Поедешь с нами, - пожал Корвус плечами. - А что собиралась делать ты?
Она промолчала. Вопросов - миллион, но с какого начать?
- Ты сказал - искали меня. Но ведь вещи для меня сняли с другой!
- Здесь, недалеко, до недавнего времени чудом уцелело селение. Вчера его сожгли. Мы нашли несколько живых. Среди них была шаманка. - Он быстро глянул в сторону выхода из укрытия, но успокоился и опустил глаза. - Поэтому сначала решили, что искомая - она. Женщина согласилась стать преемницей Адри, но ведьмин обруч она не почувствовала. Уцелевших всё равно пришлось везти в крепость. Так что взяли и её. Но в дороге на нас напали. Её убили одной из первых. А ты? Кто ты? Судя по одежде и языку, слова которого я слышал, ты очень издалека.
- Да, я издалека, - подтвердила Ксения, недоумевая: шаманка? В старой Англии такие были? - Настолько издалека, что не понимаю, как здесь очутилась.
- Прихоть богов, - довольно рассеянно сказал Корвус, снова прислушиваясь к беспрестанному ливню. - И их воля. Главное, что мы тебя нашли. Подожди. Мне кажется... Надо взглянуть, что там такое...
Он встал с плиты каким-то осторожным, вкрадчивым движением, одновременно, придерживая боковые ножны (чтобы не звякало?), пока вытягивает меч. Перешагнул костерок и пошёл к выходу, который сейчас, в вечерней темноте - насколько она поняла, изнутри и не разглядеть. Глядя ему вслед, Ксения вдруг подумала: "Странно. Его настолько не интересует, откуда я, что он не удосужился меня тщательней допросить! Ишь... Воля богов..."
Покосившись на слабо пляшущий огонёк под уже знакомой плитой, она, вспомнив жест Корвуса, машинально прищёлкнула пальцами - и шарахнулась от пламени, внезапно запрыгавшего на её собственной ладони! Над нею! Ударилась спиной о плиту и, частя дыханием, с ужасом вперилась в огонь, жжение которого ладонью не чувствовала, но тепло от него то и дело касалось её лица... Успокоила дыхание далеко не сразу. После некоторого времени бессмысленного разглядывания огня пришла к выводу: "Это и называется... преемница? Я умею всё, что умела Адри?"
"И это, и ещё кое-что! - жёлчно сказал старушечий голос в голове, из-за чего Ксения снова застыла в страхе, что голос вот-вот начнёт вопить. - Не буду я орать, успокойся. Но, пока Корвус обходит место, шагай-ка ты, милая, к старику Шилоху и возьми у него мою сумку!"
- Старик Шилох - это кто? - прошептала Ксения.
"А тот, кто обряжал тебя в мои тряпки и передал тебе мой обруч!"
Ещё одна загадка. Зачем им нужна ведьма, если у них есть маг? Впрочем, Ксения про этого Шилоха уже знала, что, как маг, он слабоват. В чём разница, кстати, между ведьмой и магом?
Чуть отстранив от себя ладонь с огнём, женщина встала с плиты, позволив плащу упасть на сиденье, и оглядела развалины. Дыхание перехватило. Если шагать, то придётся перешагивать через тела людей, которые здесь лежали. Вот откуда столько сопения и стонов... Наверное, это те, уцелевшие, как сказал Корвус? Но... Почему уцелевшие? Война у них здесь, что ли? И как найти теперь этого старика Шилоха?
Она вспомнила его лицо, усталое и осунувшееся, - и внезапно её руку с огнём повело в сторону. Куда она нерешительно и отправилась, заметив человека, привалившегося к обломкам плит и прикрывшего лицо капюшоном плаща.
"Молодец! - одобрительно сказала старуха. - На ходу учишься! Посмотри сбоку от него - сумка рядом валяется!"
"Представить себе лицо искомого, чтобы пойти к нему? Интересный опыт..." Очутившись рядом со стариком Шилохом, который спал, скорчившись, Ксения, затаив дыхание нагнулась и возле его плиты обнаружила нечто квадратное и помятое. Потянув за угол, и в самом деле медленно подняла полотняную сумку, которая выглядела лишь наполовину полной, но на вес оказалась набита чем-то тяжёлым. Постояв немного - увериться, что никого не разбудила, осторожно понесла было сумку к привычной плите. Но остановилась на полдороге. У ног лежал человек, который дышал так, что сразу стало ясно, что с ним...
Она успела подумать: "Это я слышу его - или Адри во мне?" А сама уже присаживалась рядом, оставляя (и с восхищённым ужасом на это глядя) огонь с ладони на каком-то обломке рядом - для освещения; пальцы заученно и быстро задирали на груди раненого край рубахи, а глаза (её бывшей - с нескрываемым ужасом, преемницы - с ощутимым профессионализмом) обшаривали место ранения...
А потом всё слилось в поток нескончаемого движения по укрытию, с постоянными наклонами к раненым, быстрым диагнозом и быстрым оказанием первой помощи. И всё больше Ксения понимала, что старуха оттеснила её каким-то образом от владения собственным телом. Получалось, как она интуитивно сообразила, что старуха просто воспользовалась её телом, чтобы помочь людям. С одной стороны, Ксения понимала, зачем Адри сделала это: люди и правда нуждались в экстренной помощи, а представавшие глазам раны на их телах выглядели настолько жуткими, что Ксения постаралась бы их не видеть вообще в своей жизни. С другой стороны, в душе тлела настоящая ненависть к старухе, поработившей её... Хуже, что всё происходило так перед Ксенией так, словно она сама болела и следила за всем из тёмного угла, из которого - пространство, доступное зрению, было узким и далёким. Иной раз же в глазах полностью темнело, а очнувшись, она понимала, что только что кого-то перевязала...
И странным же было это лечение. Перевязки - ладно, такое привычно и по своему миру видеть. Но время от времени губы шептали странные слова, а руки вдруг, вместо того чтобы чистить и накладывать зелье, застывали над раной, а глаза... Глаза - видели, где рана, что надо для такой раны, а когда в ход шли руки - видели, как рана заживает.
И люди, которым старуха помогала выжить, оказались странными. Среди обычных раненых (чаще режущим или колющим оружием) Ксения с тревогой видела то каких-то худосочных - таких, что ветром перешибёт, да и кожа у них была настолько тонкая, что страшно прикоснуться к ней, а острые уши изумляли, насколько они длинные; то крепких и жилистых, да ещё настолько мускулистых, что удивлял их довольно высокий рост; пару раз она поднялась с корточек от громадных собак, которых старуха заставила перевязать так, как будто их жизнь была ценной наравне с обычными, человеческими. Нет, Ксения пожалела и собак, но ведь рядом стонали люди...
Потом Ксения обнаружила, что следом за нею ходит Корвус, то и дело подавая какие-то тряпки. А потом она поняла, что он вскипятил воду в котелке и теперь помогает ей, промывая раны, которые необходимо осмотреть. А потом, когда всё закончилось и в укрытии не осталось человека, которому требовалась бы помощь, Ксения доплелась до "своей" плиты. Ноги подломились - и она не села, а рухнула на "сиденье".
"Отдыхай", - снисходительно сказала старуха Адри. А через минуту, когда она ощутимо освободила тело и разум Ксении от своего присутствия, женщина сама чуть не закричала от боли: так много кланяться и постоянно застывать в неудобном положении она никогда и не пыталась. А когда и голова взвыла, раскалываясь, Ксения позорно расплакалась, настолько слабая, что не в состоянии даже поднять ладони к лицу, чтобы спрятать слёзы. Хотя плакать тоже было больно... Правда, слёзы катились недолго - до угрюмой мысли: чем больше она плачет, тем уязвимей для старухи. А если решили, что она, Ксения, должна стать её преемницей, то... Женщина собралась с силами и несколько минут подавляла желание плакать и далее.
- Выпей.
Перед мутным от слёз взглядом закачалась всё та же глиняная плошка. Затем она переместилась к её губам, и Ксения чуть истерически не рассмеялась. Её поят как ребёнка! Но с первым же глотком выяснила, что ребёнка таким поить не будут. Опять то же вино, что пахнет яблоками и мёдом.
Но лучше всего оказалось понимание, что есть один человек, который - за неё.
Корвус присел рядом на корточки, чтобы удобней было держать чашку, и сочувственно спросил:
- Устала?
Прежде чем ответить, она помедлила. Шмыгнула носом и сказала:
- Это не я с ранеными... Это старуха. Ты можешь объяснить, почему так?
- Ксения, тебе надо обязательно узнать несколько правил. - Корвус огляделся и сел рядом с нею, на соседнюю плиту. - В крепости к тебе все смерды и прислуга будут обращаться на "вы". Ко мне и другим всадникам ты будешь обращаться на "вы". Старуха Адри была рабыней (Ксения услышала вздох, будто прошелестевший в голове). Беря её знания и умения, ты тоже становишься рабыней моего князя. Запомнила? К тебе на "вы" будут обращаться лишь простолюдины.
Ошеломлённая Ксения застыла взглядом на сумрачном лице Корвуса, который, отвернувшись, смотрел на костерок посреди укрытия. А он спокойно продолжил рассказывать кошмарные вещи!
- Ты не имеешь права отлучаться куда бы то ни было без ведома моего князя. У тебя не будет своего жилища - только комната в крепостной лекарской. Тебе нельзя будет общаться с кем-либо, если это общение не связано с лечением...
Дальше она не слушала. Горячее чувство будто смыло и усталость, и тяжёлую дремоту. Изнутри вздымалась самая настоящая ярость. Ксения улучила мгновение и вставила в монотонную речь Корвуса:
- А если я откажусь?
Он взглянул на неё и пожал плечами:
- От чего?
- Откажусь от умений и знаний старухи! И не поеду с вами в вашу крепость
"Ты с ума сошла?! - возмутилась та. - Ты же сдохнешь здесь!"
Рот Корвуса слегка скривился.
- Ты не проживёшь здесь и суток в одиночестве. Здесь идёт война. Здесь живут существа, для которых ты будешь изысканным блюдом на их грязном столе. Судя по твоей одежде и обуви, сугубо непрактичным, по твоей слишком нежной коже на руках, ты из земли, где люди слишком изнеженны и мало приспособлены к выживанию даже в мирное время, а уж сейчас и здесь... Не лучше ли жить под охраной и на всём готовом? Еда для тебя будет самая лучшая, даже несмотря на военное время. Ты ценный человек, Ксения, и с тобой будут обращаться соответственно.
"Но ты всё равно будешь оставаться бесправной рабыней!" - мысленно закончила его тираду Ксения.
- Я тебя не убедил, - констатировал Корвус.
- Да, ТЫ меня не убедил, - огрызнулась Ксения.
Она только что избавилась от эмоционального рабства, несколько лет прожив в глубоком убеждении: любовь и должна быть рабской. Только что поняла: она жила, плывя по течению, в надежде, что муж однажды увидит, что она лучше других его шлюх.
Её учили, ей втолковывали: будь терпеливой - и тогда получишь желаемое... Он же всё равно возвращается к тебе!..
Хватит с неё глупых надежд и жизни по накатанной!
Она не хочет вспоминать своего бывшего хозяина, который для кого-то назывался бы сильным и уютным словом "муж". Не хочет вляпываться и в новое рабство - худшее, в сравнении, потому как, если в прошлой жизни она могла ещё что-то решать сама, здесь она станет... чьей-то вещью. А у вещей своего мнения нет. Так что, пока есть время и возможность, пора избавляться от такого будущего.
Корвус открыл рот сказать что-то ещё, но Ксения уже подняла руки и сумела расстегнуть на шее ту нагревшуюся металлическую полосу - ошейник, который, как только сейчас поняла, и был знаком рабыни. Резко передала ему, заставив невольно потянуться к отданной вещице. И всё это - под внутренний протестующий вопль старухи Адри. Задрала рукав камзольчика, чтобы снять браслеты...
Корвус поспешно встал, бросив ошейник к её ногам.
- Подожди! - резко сказал он. - Я позову князя Гавилана.
Глядя ему вслед, обозлённая Ксения закуталась в плащ, а потом опомнилась: наверняка и плащ у неё отберут! И только хотела снять его, как вызывающе оскалилась. Снимут и снимут! Но пока есть возможность - она погреется.
Странно... Старуха Адри замолчала, но опять взялась за своё! Перед глазами Ксении снова потемнело, как бывало, пока она перевязывала раненых, чьи повреждения требовали немедленной помощи. Правда, на этот раз потемнение длилось недолго. Женщина это вычислила по тому, что Корвус всё ещё уходил в тени маленькой пещеры-укрытия. Зачем старуха сделала так, чтобы Ксения ничего не видела? Или ведьма решила устроить своей несостоявшейся преемнице подвох? В чём он?
Облитая ледяным ужасом, Ксения снова взметнула руки к горлу - и выдохнула. Ошейника на шее нет. Значит, старуха не вернула его, а заставила её сделать что-то другое? Но что?
Она даже успела спросить:
- Адри, что ты сделала моими руками?
И не получить ответа.
Зато подняла глаза на новое движение теней. Двое мужчин шли к ней, осторожно переступая тела лежащих на земле и на плитах. За ними торопился третий, в котором по согбенной фигуре она узнала Шилоха.
Князя Ксения тоже узнала. Тот, хрипящий, которого она первым поволокла к укрытию. И тот (она прищурилась на повязку), которого Адри заставила её перевязать с "закрытыми" глазами. То есть не видя его.
Тем не менее, несмотря на то что князь держался за грудь и шёл с явным трудом, выглядел он столь властно, что Ксения невольно встала ему навстречу.
- Почему ты не хочешь стать той, которая многое знает? - резко спросил он.
- И при этом быть рабыней? - мрачно уточнила Ксения. - Это единственная причина, по которой я хочу отказаться от этих знаний.
- Такие знания, как у Адри, имеют свою цену, - тяжело и весомо сказал князь. - Очень высокую. Что ты можешь предложить взамен, если думаешь, что можешь быть при этом свободной?
Она посмотрела на него исподлобья. Он что, всерьёз думает, что она не знает о собственной ценности для них?
- У меня есть сила, - вызывающе сказала она, - которая подходит для Адри. Вы оставляете мне её знания и умения, но получаете нужную вам... - Она споткнулась, чуть не сказав "целительницу". - Ведьму.
- Нет, - спокойно сказал князь, и его резкие черты лица стали ещё резче, когда губы скривились в презрении. - Ты не выживешь здесь - и сама ко мне приползёшь на коленях, голодная и замёрзшая, перепуганная - и с мольбой, чтобы на тебя надели рабский ошейник и дали поесть. Если к тому времени останешься в живых.
Новая волна ярости обдала так, что Ксения вскинула подбородок. "Мои прадеды были офицерами царской армии! Мои деды были советскими офицерами! И я, их потомок, добровольно соглашусь стать рабыней?!"
Буквально на губах застыл разъярённый вопль: "А не пошёл бы ты!", но Ксения, напомнив себе, что перед нею сильные мужчины, которым легко... грохнуть её, а потом забыть о её скоротечном в этом мире существовании, заставила себя ровно, без эмоций выговорить сквозь зубы:
- Хватит пугать! Забирайте свои вещички!
Шилох сначала, наклонившись, подобрал ошейник, затем поспешно схватил летящий к князю камзольчик, затем - другие вещи, от которых Ксения освобождалась в бешеном темпе, словно боясь, как бы они не оставили на неё рабского клейма.
Минуты спустя женщина осталась в собственном костюме, а старик Шилох напоследок засучил на её руке рукав её джинсового пиджачка, проверяя, все ли браслеты забрал. Князь Гавилан с нескрываемой брезгливостью оглядел Ксению и свысока бросил:
- Плащ можешь оставить себе.
- Спасибо, - процедила она сквозь зубы его спине. И выдохнула: она его всё-таки понимает - и без старухи Адри! И только сейчас сообразила, как опасно было бы остаться здесь без знания языка, как боялась стать безъязыкой, когда старик принял из её рук налобный обруч.
Корвус только вздохнул, глядя на неё не то с уважением, не то с сожалением, а потом повернул за князем.
- Я бы попросил, чтобы князь взял тебя в крепость, - вполголоса сказал Шилох, - но ты его здорово обозлила. Хотя он мог бы смягчиться, напомни ты ему, что заметила его, раненого, и решилась тащить сюда. Может, передумаешь? Ты подошла старухе идеально.
- Он считает - я не выживу, - хмуро сказала Ксения. - Ну и пусть считает. Помру назло ему, но свободной! Давить на жалость и на благородство, напоминать ему, что я его спасла, что долг платежом красен, не собираюсь! Откуда здесь, кстати, столько людей?
- Они все притворялись убитыми: и раненые, и здоровые - под завесой моего заклинания. Слишком многочислен был враг и слишком быстро догнал он нас, - объяснил Шилох и едва заметно улыбнулся, - пока ты не потащила сюда князя и Корвуса.
- А как его не потащить, этого князя, - проворчала Ксения, - если он захрипел страшно? И слышно издалека, да и Корвус этот зашевелился... Пропал бы ни за грош...
Старик на эти слова улыбнулся печально. Кажется, он и в самом деле на её стороне, не то что Корвус, но связан, как это называется... вассальной клятвой? И всё же, прежде чем отойти, Шилох воровато оглянулся и сунул Ксении в руку что-то небольшое, но отозвавшееся в сжавшихся пальцах чем-то знакомым. Лепёшка! Всего кусочек, но...
- Спасибо! - жарко прошептала Ксения, искренне благодарная старику.
Вернулся Корвус и молча положил к её ногам туфли. Ушёл. А Ксения немедленно сунула уже замёрзшие без сапог ноги в привычную обувь. Увы... Как и предполагалось, туфли, насквозь промокшие, за несколько часов лишь отсырели. Стиснув зубы, Ксения решила: "Ну и фиг... Перетерплю. Похожу - согреюсь. Главное - не босиком!"
Она просидела, почти не двигаясь, до рассвета, когда князь велел выступать. Раненые и просто спасённые поднимались с пола и покорно выходили наружу, не оглядываясь на одинокую женскую фигурку, скрючившуюся от холода на сломанной плите. Ксения тоже молча следила за впервые увиденными представителями чужого мира, в который она попала. Теперь, когда дрёма, навеянная старухой Адри, улетучилась, женщина с изумлением поняла, что те худосочные люди с длинными ушами - кажется, эльфы? Потом она обнаружила, после своего поразительного открытия присматриваясь к постепенно выходящим, что есть эльфы и второго вида - высокие, сильные. Их уши хоть тоже были выдающимися, но уже более жёсткой формы.
И только когда все вышли, Ксения вдруг вспомнила: а где же те две огромные псины, которых она врачевала, понукаемая старухой Адри? Быстро вскочила с плиты и обошла укрытие. Нет, здесь ни одной живой души не осталось. Подскочила к выходу.
В сером утреннем сумраке она увидела картину, которую пришлось хорошенько рассмотреть, прежде чем она всё поняла. Лошадей, наверное, не нашли. В единственную, видимо, найденную телегу впряглись два здоровых молодца. Остальные, держась за края телеги, помогали им, подталкивая. Не участвовали в этом деле трое худосочных эльфов, которые, словно сиротинушки, плелись сбоку. На самой телеге лежали двое - наверное, положили самых тяжёлых раненых, кто не мог сам двигаться. Князь и Корвус шли с другой стороны телеги, за ними брёл Шилох, часто оглядывающийся на укрытие... Чуть впереди и за телегой шли по трое с обнажёнными мечами. Охрана? Воины князя?
Она подумала, не помахать ли Шилоху рукой? Не решилась: вдруг не так поймёт?
Собак нигде нет. Опять странность. Не умерли же они за несколько часов?..
Попытавшись вспомнить, сколько всего человек было в укрытии, Ксения покачала головой. Нет, из-за старухи Адри ей этого не вспомнить.
Когда обоз начал пропадать среди исполинских деревьев, коротко обернулся Корвус. Она даже испугалась этого его движения: а вдруг её силой заберут? Но он снова повернулся к князю, а потом обоз пропал...
Так ничего и не поняв, она вернулась в укрытие. Постояла сбоку от входа, бездумно поглядывая наружу... Через полчаса она здесь останется совсем одна. Что-то торкнуло обернуться на опустевшее пространство укрытия. Ксения ахнула. Одна и в холоде! Костерок-то уже догорает, а способностей Адри теперь нет, чтобы зажечь огонь!
Снова высунувшись - осмотреться, нет ли где опасности, она выскочила из развалин и помчалась к ближайшему кусту - наломать веток для костра. На бегу всё оглядывалась, не заметили ли её от неспешного обоза... Кажется, обошлось.
Уже в укрытии, сидя на корточках перед кострищем и подкармливая капризно шипящее пламя наломанными сырыми ветками, она подивилась себе: ну, увидели бы - и что? А потом, следя за вздрагивающим пламенем, насупилась и решила: "Выживу! И не просто выживу, но и стану равной этому индюку Гавилану!"
3
"Я даже не знаю, что за война здесь и с кем, - встревоженно думала она, сидя на корточках у горевшего костерка и отогревая ладони, замёрзшие после сбора веток. - Не удивлюсь, если её начал этот Гавилан! Будь я его соседом, здорово бы враждовала с ним!"
Ксения снова оглядела костёр, перед которым поставила туфли подошвами к огню, и охапку веток, на которых сидела.
В первую очередь надо было набрать побольше топлива и поддерживать огонь, чтобы окончательно не замёрзнуть... Ксения внезапно застыла: "А ты не дура ли, голубушка? - спросила она себя. - Язык-то остался понимаемым... Не пробовала ничего сделать, а уже боишься фиг знает чего... Ну-ка. Двинь-ка конечностью!"
Она отставила от себя ладонь и, прикусив от напряжения губу, щёлкнула пальцами. Ошеломлённо посмотрела на огонёк, взвившийся на пальцах, - и захохотала, чуть не свалившись на спину.
- Вот теперь можно не беспокоиться, - сказала она и даже сама ощутила в собственном голосе высокомерие. - Во всяком случае - о тепле.
Она некоторое время со слабой улыбкой разглядывала пламя, то и дело тёплой светло-жёлтой бабочкой вспархивающее с ладони, но не гаснущее. Кивнула, будто отвечая кому-то, и сжала кулак, пряча огонёк.
- Никуда не улетишь, - ласково сказала она. - Теперь ты моя.
И тут же нахмурилась. Князь Гавилан не просто так заставил усталых и измученных людей и своих воинов поспешно уйти с рассветом. До восхода солнца самое время, когда вокруг тихо и никто не шастает. Кажется. Почему бы и Ксении не порыскать рядом со своим убежищем и не поискать что-то вроде оружия? А если повезёт - и одежды? Плащ - это, конечно, хорошо. Она с сомнением встряхнула его от пыли и осмотрела распяленную на руках вещь со всех сторон. Дырявый. Но плотный. Дыры только по краю, потому как хорошо так заношенный. Ничего. И такой сойдёт на первое время.
Если стычка с врагом произошла вот тут же, значит, можно... почувствовать себя мародёром и поискать что-то нужное. Ксения решительно сложила плащ и запихала его под плиту, чтобы от входа его сразу не было видно. Подошла к входу и осторожно выглянула. Вроде никого. Вернуться она сумеет - эти развалины хоть и прячутся в кустах, но путь к ним запомнить легко. Прикинув, Ксения сообразила: уходя, князь велел своим подданным, или как их там, собрать всё оружие и нужные предметы с погибших. Но ведь они собирали только близко к укрытию. А она видела того, Палача, в отдалении. Может, там она и сумеет разжиться хоть каким-то оружием?
Ксения вышла из укрытия и пригляделась к небу. Неизвестно, будет ли солнце - низкие тучи продолжали хмуриться на землю - но пока, кажется, ему не время. Очень уж темно. Припомнив вчерашнее происшествие, Ксения определила примерное место, где Палач убивал кого-то, а потом шёл оттуда сюда.
Пригибаясь, как заправский разведчик, стараясь пробираться ближе к кустам или деревьям, чтобы, если что, сразу броситься в них, Ксения короткими перебежками продвигалась к месту казни - иначе она бы не смогла назвать то, что видела собственными глазами, прежде чем её шёпотом окликнул Шилох. Шелест ветра по лесу, тревожный выклик птиц, где-то каркает ворон... Ничего, что бы указывало, что где-то рядом живые... люди. Пока единственное, что раздражало, - высокие травы, из-за которых джинсы намокли почти сразу, а туфли начали чувствительно похлюпывать...
Так. Вот то место, где она пришла в себя и поняла, что родной город остался где-то... лишь в памяти? "Ничего, - упрямо подумала она. - Будет возможность - вернусь!"
Взгляд зацепился за странную кочку, которая выглядела не так, как вещи в этом мире. Ксения быстро выскочила на дорогу, перемолотую конскими копытами, и схватила кочку за что-то ужасно знакомое, выдрав предмет из грязи. И снова бросилась к дереву, у корней которого пыталась прятаться вчера. И чуть не расхохоталась: она держала в руках собственную сумочку, грязную, вбитую в землю копытом, но сумочку! И, чёрт, как же повезло, что она недавно куплена и длинного ремня Ксения снять с неё не успела, хотя обычно сразу выбрасывала - не любила носить сумки с перекинутым через плечо ремнём.
Так. Сумочка закрыта, а значит - подождёт обыска, потому что сейчас Ксения не помнила, что в ней может быть из полезных в этом мире предметов. Она уменьшила длинный ремень и повесила сумку себе на шею, чтобы не мешала в ходьбе или беге.
И пошла дальше, продолжая маршрут к намеченному месту.
Добравшись до дерева, под которым происходила казнь, Ксения осторожно выглянула из-за него. Трупа, которого она ожидала с трепетом, но всё же с желанием поживиться на нём, нет. Оглядевшись и чутко прислушавшись, женщина вышла из-за дерева и хорошенько всё вокруг оглядела. Нашла лишь обломок меча, который долго разглядывала, примеряясь, подойдёт ли он хотя в качестве кинжала. Рядом валялся пробитый и не однажды щит. Увы, даже не металлический. Вздохнула и решила не выбрасывать меч. Мало ли... А щит - кому он такой нужен?
Вздрогнула. Среди привычно ровного лесного гула, послышалось что-то отличное. Звук, какого в лесу быть не должно. Сжав рукоять меча, Ксения затаила дыхание. Стон - насколько она поняла. Кого-то ещё вчера ранили, но слишком тяжело, чтобы он потом нашёлся... А если это враг? Ксения отмела все мысли о том, кто это может быть, поклявшись себе, что обязательно увидит стонущего.
Сделала пару шагов - стонать перестали. Ксения замерла на месте, изо всех сил вслушиваясь в лесные звуки. Снова тонкий слабый звук, будто кто-то поскуливает от боли. Ксения определилась наконец с местом, откуда доносится стон, и уже быстрей пошла навстречу звуку.
Скулили в высокой траве, которую сильным ливнем положило плотной волной. Почти как низкий шалаш. Ксения, забыв дышать и остерегаясь, присела перед этим шалашом и подняла край.
Под травяным снопом лежала черноволосая женщина. В мужской одежде, с нагрудным доспехом. Глаза закрыты. Лицо, всё в брызгах грязи и крови, сморщено от боли. Рот полураскрыт, и губы белые, в трещинах, наверное - из-за частого дыхания. В сознании ли она?
- Эй... - шёпотом позвала Ксения и осторожно погладила её ладонь.
Женщина открыла глаза и пыталась скоситься на Ксению. Не получилось, снова закрыла глаза, сглотнула и зашептала в ответ:
- Убей... Убей меня... Я не хочу такой... судьбы... Убей...
Ксения, пригибаясь, влезла к ней в шалашик и села рядом. Может, она помнит и то, как лечила старуха Адри? Увы... Никаких идей - при виде чёрной крови по всему телу. Но ведь изо рта кровь не идёт? Значит, внутренних повреждений нет, если судить по-дилетантски?.. Холодок прошёл по спине: раненая лежала здесь всю ночь. А вдруг воспаление лёгких подхватила? С другой стороны - выжила же! Ну-ка, попробовать сдвинуть неизвестную с места?.. Ксения просунула руки под мышки неизвестной и потянула на себя. Ростом та гораздо выше, да и тяжеловата, но волоком дотащить можно.
- Что... ты делаешь? - выговорила та, с трудом держа глаза открытыми.
Но Ксения уже вытянула её из импровизированного травяного шалашика. Не опуская почти сидящего тела полностью на землю, всё ещё держа его под мышки, снова огляделась и прислушалась, дыша ртом для надёжности. Никого. Пока, по крайней мере. А значит, можно тащить раненую до укрытия без остановок.
Та всхлипывала, пыталась угрожать, скулила, но Ксения, сцепив зубы, доволокла её до личного, как считала теперь, убежища. Тут хоть сухо и ветра нет.
Уложив свою притихшую ношу возле затухающего костерка, она подбросила в огонь веток, а потом вынула из обломков припрятанный плащ и втащила раненую на него. Выпрямилась, схватившись за поясницу - потаскай-ка в полусогнутом положении на такое расстояние... Облизала пересохшие губы и поняла, что следующая проблема - всем проблемам проблемища! Нужна вода. Во-первых, чтоб не умереть с голоду. Во-вторых и главнейших - чтобы промыть раны неизвестной. Да и её саму напоить... Глядя на огонь, с радостью голодной змеи, шипя, накинувшийся на топливо, Ксения вздохнула и почти машинально сняла с раненой доспех, чтобы той дышалось удобней. Князь забрал не только всех своих людей, но и всё, что при них, при поселянах, было - утварь в первую очередь. Пойди сейчас дождь - даже небесной воды не набрать в нужном количестве. Эх, хоть бы котелок тот оставили, в котором воду кипятили для чая и перевязок.
Стоп! Как это не набрать! Проблема есть с нагреванием воды, но не с набором!
Ксения быстро дотянулась до сброшенной возле костра сумочки и раскрыла её. Так, кое-что пригодится и в этом мире. Магазинный пакет, например. Она схватила пакет и побежала к входу. Уже не скрываясь, бегом домчалась до того места, где нашла обломок меча. Подняла пробитый щит - у него форма плоской чаши! - и кинулась назад. Возле укрытия расправила в середине щита пакет и быстро прошла по высоким травам, сбивая и собирая с них воду. Колпачком от помады сумела чуть-чуть, но напоить раненую. Мелочь, а приятно. Колпачок помог аккуратно влить воду в слабо шевелящийся рот, не потеряв ни капли драгоценной сейчас влаги. А пока Ксения поила раненую, она успела отломить от лепёшки, оставленной Шилохом, несколько кусочков и сама запила их набранной водой. Остатки она рассчитывала скормить раненой, как только та станет покрепче. Сейчас та и воду глотала трудно.
Плащ очень пригодился. Обломком меча Ксения срезала с него разлохматившийся край (всё равно одёжка длинная!) и протащила клочок по мокрым травам, после чего сумела в несколько вылазок из убежища протереть лицо раненой и убедиться, что она, в общем-то, уже не слишком-то и выглядит умирающей. Скорее - потеряла много крови, пока лежала оглушённая. Рану на голове Ксения тоже нашла. Аж передёрнуло, когда поняла, что скользящим ударом, наверное, меча, женщине срезало кожу вместе с волосами. Прикусила губу - теперь уже чтобы самой не заплакать от облегчения.
Время от времени мелькала мысль: а вдруг эта женщина - враг князя Гавилана? Но в душе махала рукой. Она сама-то ещё не определилась, кто будет ей этот надменный до жути князь!..
Все мысли о статусе раненой пропали, едва Ксения, осторожно промывая ей рану на голове той же тряпкой от плаща - сделать для неё хоть что-то! - неожиданно почувствовала странное, довольно болезненное покалывание в собственной руке.
Удивлённая поначалу, Ксения поняла, что ей что-то зажимает предплечье и не даёт привычно двигаться, хотя до сих пор всё было нормально. Нисколько не сомневаясь, быстро расстегнула верхние пуговицы на джинсовой рубашке, чтобы освободить плечо и посмотреть, в чём дело. Захлопала глазами при виде того, что цепко обвивало её руку. Забыла дышать. И, наконец, сообразила!
"Адри! Чёртова старуха!" - победно, хоть и беззвучно засмеялась она, торопливо стягивая с предплечья браслет!
Вот что сделала ведьма, устроив новое затемнение, пока Корвус ходил за князем! Она заставила Ксению передвинуть браслет высоко на предплечье, чтобы Шилох, забирающий предметы, когда-то принадлежавшие ей, не заметил одного, куда Адри явно успела переместиться!
Браслет оказался хорош тем, что не был цельным и сработан из достаточно мягкого металла. Ксения торопливо, хоть и осторожно, раздвинула его дуги и, мысленно перекрестившись, надела полуобруч на голову, спустив на лоб. Получилось, как будто подняла очки, которые еле-еле зацепились за уши и которые пока не нужны для работы, а положить их куда-то лень.
"Наконец-то!" - самодовольно сказала старуха.
- А разве ты умеешь перемещаться из предмета в предмет?
"Я много чего умею!" - горделиво проворчала та.
- Зачем ты это сделала? - улыбаясь, спросила Ксения, на всякий случай выйдя из убежища, где странный монолог могла услышать раненая женщина. - Учти: если ты осталась, чтобы уговорить меня вернуться, то зря это сделала!
"И не думала, - призналась Адри. - Я осталась, потому что впервые встретила такую же упрямую ослицу, как я сама! И мне стало любопытно..."
- А ты не боишься, что меня сегодня же убьют, а ты попадёшь неизвестно в чьи руки? - уже серьёзней спросила Ксения. - Браслет-то и переплавить могут. И как ты тогда? Пропадёшь зазря!
"Э, милая, пожила бы с моё, поняла бы, что любое приключение в такой жизни, как моя, даже если это всего лишь побег бесплотного духа, становится настоящим глотком воздуха!"
- Подожди-ка, а сколько тебе лет? - нахмурилась Ксения, впервые сопоставив то, что уже слышала, но не восприняла правильно: знания и умения старухи - это понятно, раз она старуха; но как появилась необычная передача её знаний? Откуда князь знает об этом? Он сам маг? Или Шилох всё про это знает?
"Думаешь, я помню? - хмыкнула Адри. - Нет, милая, счёт годам давно утерян. Знаю только, что ты третья на моём веку, кто должен был надеть обруч".
- Ты поможешь мне с той раненой? - взволнованно спросила Ксения.
"Боюсь, только советами, - последовал ответ. - Этот браслет, в который я успела переместиться, не из золота. Будучи в нём, я не могу полновесно заменять тебя. То есть я не могу оттеснять твоё сознание на время работы".
- Но это уже хорошо, что будут советы! - выдохнула Ксения.
"Рада, что ты настроена так оптимистично, - усмехнулась старуха Адри. - Ну, давай пойдём, посмотрим, что там с нашей Меттой".
Ксения, собиравшаяся шагнуть в укрытие, застыла на месте.
- Метта? - шёпотом спросила она. - Ты знаешь эту женщину?
"Она воин князя Гавилана. Вчера, когда она не пришла, решили, что она погибла, и долго её не искали".
- На военной службе у князя есть и женщины?
"Только если они оборотни".