То, что праздник закончился, я понял сразу с утра, как только увидел Нэттэйджа. Завтраки с главой внутренней службы уже стали обыденностью, и даже плохие новости перестали отбивать аппетит. Но эта новость смогла.
- Нам нужно провести вашу инаугурацию. Побережные города желают поздравить вас с назначением, а вы даже официально не назначены, - без предисловий объявил он. - А еще у нас возникла небольшая проблема.
За небольшой проблемой пришлось ехать почти к границе с Ньен, в пятый побережный город Остролист. Два часа по мокрому серпантину в компании молчащего Эршенгаля и все еще сонного Нэттэйджа привели меня в состояние траурной тоски. Случилось то, чего я ожидал и боялся. Темная гильдия почувствовала силу и решила вести себя на побережье как дома.
Ночь. Праздник. Веселые боевые маги катались по побережью, заехали в город и повстречались с не менее веселыми местными и решили, что веселые местные обращаются с ними, своими благодетелями, недостаточно почтительно. В итоге - разрушенные дома, человеческие жертвы и много общеобразовательных вещей, которые темные наговорили во всеуслышание. На темных, разумеется, ни царапинки. Ситуация, предсказуемая до слез. С подачи Алина маги уже начали считать себя высшей кастой; а кто запретит высшей касте делать с низшими все, что заблагорассудится?
- А потом еще вмешались островные, которые в последнее время на редкость агрессивны... Мы два месяца нарабатывали репутацию, чтобы четверо недоумков за один вечер испортили ее своими погаными языками, - пожаловался Нэттэйдж, грея руки о стаканчик с кофе. - Дело серьезное, светлый магистр. Надеюсь, сейчас вы не станете играть в милосердие?
Мои сородичи - агрессивны? Всегда считал, что если островные чем-то отличаются, то пофигизмом, возведенным в степень.
Преступники, четверо молодых парней, шумно переговаривались и, кажется, просто ожидали, когда уберут заклятую решетку и конвоиры отпустят их по домам, поздравив с весело проведенной ночью. Я прислушался к очередной шутке, сдобренной громким смехом, и кратко ответил:
- Они нарушили общий закон, и судить их будут по общим правилам.
И даже не для того, чтобы успокоить народ - чтобы раз и навсегда показать гильдии, что так делать нельзя. Нет, маги были реальной силой и правили южным берегом, и на самом деле могли задавить любое недовольство и встать над обычными людьми. Кастовая система почти сложилась, и к ней привыкнут. Простые люди выродятся в запуганное стадо, маги выродятся в такое же стадо, только напыщенное и высокомерное. Такого будущего для своей страны я не желал.
- Компенсацию жертвам мы, конечно, выплатим, - с неохотой пообещал высший, и оценивающе глянул на магов за решеткой: - На органы их что ли продать?
Гильдия умела прощать, и прощала многое. Но только не лишние расходы.
Этому городку, Остролисту, еще повезло, что внутренняя служба успела быстро и скрутила боевиков прежде, чем они успели разгуляться. Я даже не удивился тому, кто оказался ответственным за этот участок.
- Я напишу прошение о переводе на границу с Вальтоной, - тоскливо сказал Ринвель и поспешил скрыться с глаз. Пожалуй, послепраздничное настроение было у всех, кроме Матиаса; а, нет, у него тоже.
- И с чего ему такая милость? - недовольно осведомился заарн.
- Милость?
- И чем же рядовой маг заслужил личное внимание светлого магистра?
Какой же ерундой маются люди.
- Тамариск, - равнодушно пояснил я. - Ты посетил этот город в стеклянном гробу, и потому не смог оценить его в полной мере. Там попали в котел почти все ученики и подмастерья светлой гильдии. Ринвелю было приказано их ликвидировать, что он, как верный маг, и сделал.
Это было первое крупное поражение светлой гильдии и первая крупная победа темной. Темные сильно удивились, что она далась настолько легко. Но темная гильдия была вовсе не виновата, что светлые ученики не умели сражаться.
- Я многого не понимаю в людях, - признался Матиас. Но редкий порыв самокопания долго не задержался, закончившись классическим: - Что ты на него смотришь, человек? Возьми и убей.
Я смотрю на Ринвеля, и на таких, как Ринвель, и не забываю, что нахожусь среди врагов. Все просто.
- Если я буду вспоминать прошлое, то мне придется убивать каждого, кто встретится по пути.
Хотя кому я пытаюсь объяснить? Существу, которое говорит "а что такого"?
Цветы на окнах штаба внутренней службы выглядели дико. Я слегка передернулся, когда Эршенгаль раскрыл над нами купол против дождя, и грустно сообщил:
- И снова потери в гильдии. Хотя они всего лишь вели себя как темные маги.
- Вы путаете темных магов и отморозков, - поправил Эршегаль.
Надо же. Здесь есть разница.
В оставшееся время я встретился с местными властями и навестил пострадавших в больнице. Посещение было дежурным и не требовало даже целительной магии - за лечение взялась темная гильдия, а значит, выживших она на ноги поставит. Зато поглазеть на светлого магистра собрался весь этаж, правда, почтительно держась в отдалении.
Больница была обшарпанным, но все еще крепким зданием с огромными окнами. Как раз возле окна меня окликнул беловолосый островитянин в официальной форме.
- Светлый магистр, - с запинкой произнес Тхи Лаэ Ро, беженец с острова Киину и секретарь главы города Оливы. Во время обмена официальными приветствиями он явно думал о своем, и потом долго мялся, пока не спросил на тхаэле: - Верно ли то, что светлые и их сторонники, пострадавшие во время войны, оправданы?
Островное наречие я распознал не сразу, и с удивлением напомнил:
- Уже несколько лет.
Насколько мне известно, Алин начал пересматривать дела светлых почти сразу, как пришел к власти. Алин благороден, Алину несложно пожалеть мертвых. Стоит его поблагодарить - никто так не повредит темным магам, как темный маг.
- Тогда есть ли надежда, что убийцы будут наказаны?
- Убийцы?
Кто, где, что я опять пропустил?
- Нелюди, уничтожившие нашу столичную диаспору, - отчеканил он. - Те, на чьих руках кровь женщин и детей. Мы все знаем, что темные не хотели беженцев в этой стране, и нашли повод, чтобы от них избавиться.
"Этой стране"? Хотя... Островам отказывают в помощи, беженцам в глаза говорят убираться обратно, островитян убивают. Будет вполне логично, если Острова захотят отделиться. И я не знаю, что хуже - если у них получится, или если Аринди загонит их обратно сталью и боевыми заклинаниями. И, самое смешное, что Шеннейру лично до Островов не было никакого дела. Большинство темных даже не найдут их на карте. Несколько сотен беженцев для такой страны, как Аринди - мелочь, и они бы растворились среди местных через несколько лет, если бы не держались друг за друга. А держались они за друг друга потому, что к ним отнеслись враждебно. А отнеслись к ним враждебно, потому что их спасла светлая гильдия. И уничтожили их потому, что они заступились за спасшую их светлую гильдию. Во всем опять виноваты светлые, здесь не ошибешься.
- Это геноцид, Тсо Кэрэа. Разве у нашего народа нет права на справедливость?
Я не рассчитывал, что у решения в конфликте магов и обычных людей встать на сторону людей появится обратная сторона. Если темную гильдию можно призвать к ответу за один проступок, то почему бы не спросить с нее за остальное? Это было неправильно, но я злился. Я забывал тот эпизод долгое время; гораздо проще притворяться, что его не было. Проще не думать об этом. Право на справедливость? Я не ошибусь, если скажу - нет.
- Возмездие настигнет всех, Лаэ Ро. Я не позволю Островам больше страдать.
Он заметно смутился, словно разом потеряв уверенность, и пробормотал:
- Мы хотим установить памятную стелу, здесь, на Побережье. Надеюсь, нас за это не убьют. Стоило ли спасаться, чтобы умереть в этой проклятой стране?
Эршен терпеливо дожидался снаружи. В его опеке я видел ясный приказ Шеннейра: вероятно, под впечатлением от нашего последнего разговора темный магистр забеспокоился, как бы я не сбежал или не вытворил нечто неожиданное. Против сопровождения я не возражал: даже обидно, что такой вроде бы нормальный человек оказался на той стороне.
Я забрался вслед за ним в машину и спросил:
- В вашей гильдии есть выходцы с Островов, Эршенгаль. Что они сказали о решении Шеннейра уничтожить беженцев?
- Темный магистр не может нарушить данное слово, - только и ответил он.
***
Я долго ломал голову над тем, что двигает Нэттэйджем. При всей любви к деньгам, пожалуй, даже вынужденной, высший не был жаден; при своем положении в гильдии он мог бы грабить и грабить, но даже внутренняя служба, как я узнал недавно, была создана на личные средства. Слабым местом Нэттэйджа, тем, что заставляло его сердце биться чаще, была власть. Власть над чужой жизнью; способность вершить человеческие судьбы, исподволь, исподтишка, приводила его в трепет. Но в конце концов я сумел к этому привыкнуть, и даже его эмпатическое поле, серое и липкое, прекратило вызывать желание пойти и умыться.
- Сначала инаугурация, потом казнь? Или сначала казнь, потом инаугурация? Как по вашему, светлый магистр?
Нэттэйдж разгуливал по кабинету, подбрасывая на ладони матовый шарик, и разговаривал сам с собой. Я сидел, положив руку на стол, и старался не шевелиться, пока татуировщик наносил на подушечки пальцев контуры печатей.
Малые личные печати служили для подписей и для идентификации, а татуировки упрощали создание заклинаний. Глава внутренней службы носил похожие; я долго не решался, но не с моими способностями отказываться от помощи.
- Можно ли обойтись без широкого обнародования ритуала? Провести все... тише?
- Ни в коем случае! Праздники - это хорошо. Праздники понижают социальную напряженность. Ваше официальное назначение успокоит островных... тхаэ...ле... ри... И Побережье желает назвать вас своим магистром. Им приятно думать, что светлый магистр любит их больше, чем другие города.
Странные люди. Я всех ненавижу одинаково.
Олвиш стоял в противоположном конце комнаты и излучал враждебность. Во время общих советов противостояние между потомком древней семьи и безродным пришельцем было не столь заметно, но стоило высшим остаться один на один, то возникало ощущение, что они вот-вот подерутся. Но в город потомок Элкайт приезжал редко; он координировал зачистку заарнских тварей по стране, и делал это хорошо.
- Не волнуйтесь, Кэрэа, это похоже на второе посвящение, - продолжил лететь на крыльях вдохновения Нэттэйдж. - Плюс немного церемониала, древних реликвий, общий круг высших, призыв Источника, активация Оракула, ритуальный бой...
- Если бы я представлял себе, как выглядит второе посвящение.
Об остальном мне даже думать не хочется.
- А вы что, его не... Я думал, для вас светлые изменили сроки... Мать моя Тьма, - севшим голосом объявил Нэттэйдж. - Тьма великая. Я не хочу проводить инициацию для светлого мага.
Светлые не стали бы заранее посвящать меня из учеников в подмастерья. Учеников, детей и женщин темные все-таки были настроены убивать гораздо меньше, чем прочих. И я предчувствую, что посвящение перевалят на Шеннейра. Ведь именно темный магистр об этом мечтает, знает, умеет. Нисколько не удивлен, что Шеннейр в итоге задолбался быть магистром.
- Инициация светлого? Вы в своем уме?
Создавалось впечатление, что Олвиш до сих пор надеялся, что кто-то придет и скажет ему, что все это неправда.
Нэттэйдж резво развернулся, расплывшись в акульей улыбке, и я предпочел оставить высших одних.
- Видите ли, Олвиш, нужды текущего момента, вам недоступные, существуют независимо от вашего понимания...
А до моего прихода они без изысков ругались.
Кабинет высокого начальства находился прямо над общим залом. В общем зале висело информационное табло, по которому сутками крутили новости или сводки со всего материка; наш язык можно было назвать общим, пусть с очень разными диалектами, и я встал у лестницы, привычно вычленяя знакомые слова. На этот раз вещала не Ньен; дорогие соседи уже успели сообщить всему свету, что Аринди что-то строит у своих берегов, и это наверняка оружие, направленное против Ньен, а еще Аринди что-то взрывает и думает о Ньен, ведь нельзя жить и не думать о Ньен. Усиление штормов... пространственные аномалии... Тьма из Нэртэс готовит нападение, Северная коалиция стягивает силы к границам...
- Нэртэс с Северными до сих пор грызутся?
Конфликт Северной коалиции стран и темной гильдии Нэртэс был вечной песней. Я пять лет провел в заключении и семь - в бегах, а у них ничего не поменялось.
- Да. Слава Тьме! - не к месту крикнул Нэттэйдж через дверь.
Магических гильдий на материке было множество. Маленькие и крупные, влиятельные и слабые, использующие совсем уж экзотические практики. И на их фоне Нэртэс была тем еще пугалом.
Нэртэс была мрачна и ужасна как темная ночь. В Аринди ее за глаза называли гильдией обиженных; создали ее маги, которым дали от ворот поворот в других гильдиях, после чего неудачники обосновались на пустынном полуострове и начали творить там нечто непотребно страшное. Свои цели маги-нэртэс старательно скрывали, потому ни я, ни кто-либо другой до сих пор не знали, чего они хотят кроме всеобщего уничтожения. Старожилы обещали выскочкам скорое падение и недолгую память; вопреки прогнозам, Нэртэс процветала, и все любопытствующие могли проследить, как за последние полвека она непреклонно растет и набирает влияние.
А самые любопытные могли проследить, как рядом непреклонно растет и набирает влияние Северная коалиция, созданная для защиты от Нэртэс. Я не хотел сказать, что они связаны и поддерживают друг друга. Был крошечный шанс, что нет. Со времени создания Северная коалиция подмяла под себя половину материка; Аринди находилась на юге, а та компания - на севере, их разборки до нас не докатывались, спотыкаясь о расположенном в самом центре материка Загорье. У загорских фанатиков были свои взгляды на мир, и остальным в этом мире места не находилось.
- Но Нэртэс наступать не будет, - с блуждающей улыбкой прокомментировал Нэттэйдж, присоединяясь ко мне. - Поставки товара мы им все-таки задержали.
- Вы продаете оружие гильдии, которую признают вражеской и преступной на всем континенте?
И я не хотел сказать, что у Аринди хорошая репутация. Потому что нет.
- Не волнуйтесь, светлый магистр, - умиротворенно отозвался темный. - Северной коалиции мы тоже его продаем.
- Но если вы, темная гильдия, поддерживаете Нэртэс как темную гильдию... вам это не мешает помогать их врагам?
- Конечно, мешает, - изумился он. - С Северными приходится торговать через посредников.
Насколько же прекрасны были времена, когда я был наивен и ничего не знал.
- По прогнозам Нормана, Заарней выстроит новый межмировой мост через три-четыре года, - я попытался выбросить страшную экономику из головы и перейти к делам менее пугающим. - Мы должны начать новый набор магов, верно? Я хотел поговорить об испытаниях. Я знаю, что испытания темных жестоки, и на них всегда высокая смертность. Но мы должно обучить как можно больше магов, и массовая гибель учеников будет... весьма нежелательной. Тем более, у людей и так предубеждение перед гильдией.
Да, за несколько лет хороших магов не обучить. Но это вовсе не значит, что не нужно делать ничего.
- Видите ли, Тсо Кэрэа, здесь есть небольшой нюанс, - эмпатическое эхо Нэттэйджа замерцало, выдавая желание увильнуть от темы. - Испытания направлены на то, чтобы вытравить из человека эмпатию. Если эмпатию не выжечь вовремя и полностью, то она начнет развиваться...
- Мы не станем обучать светлых магов! - грубо выразил общую мысль Олвиш. Его противник поднял брови и с холодком ответил:
- Вы, Олвиш, родную сестру не пожалели. Уж вам никто светлых не доверит.
- С каких пор темная гильдия считает нормальным все это... всю эту... светлость?!
Ну, начнем с того, что светлых светлыми делает далеко не эмпатия. Чему вы их научите, в то они будут верить. Вопрос, поднятый Олвишем, был глубок и значителен, но он мог бы предсказать ответ.
- А что вы хотели? - меланхолично осведомился Нэттэйдж. - Времена сейчас тяжелые. Но никто не жалуется, Олвиш, и вы не жалуйтесь.
- Не ссорьтесь. Все равно расходный материал войну не переживет, - мягко вмешался я, и подавился словами. Нэттэйдж смотрел с укором, а Олвиш с возмущением.
- Люди - не расходный материал, - с опасными нотками предупредил он, оставив меня немо смотреть вслед.
- Скрещивание со светлыми не довело род Элкайт до добра, - глубокомысленно сделал вывод Нэттэйдж и выронил шарик.
Матовая сфера подкатилась к краю балкона, едва не свалившись вниз. Я проводил ее взглядом и устало спросил:
- Что это?
Забавно, если глава внутренней службы успокаивает нервы массажными мячиками. Может, попросить один для себя?
- Неконвенционка, - буднично ответил высший. Ответ я осмысливал почти полминуты, а потом шарахнулся в сторону:
- Оружие массового поражения? Оно в свободном доступе? И нет угрозы, что его... неправильно используют?
А можно не носить его с собой, или, хотя бы, маленькая просьба, не ронять на пол?
- Не бойтесь. Оно в блокирующей сфере, которую могут распечатать только трое высших с санкции магистра, - Нэттэйдж поманил сферу, и та поднялась с пола, зависнув над его рукой. - Совершенно бесполезная вещь. Мы не можем их использовать и не можем их продать. Продажа одной такой вещички способна решить половину наших денежных проблем...
- Если станет известно, что Аринди торгует неконвенционкой, на нас ополчится весь материк.
Это была первая конвенция, которую подписали все страны. Время колонизации, время надежд и клятв, что теперь-то люди точно будут жить в мире и думать о будущем. Не знаю, о чем они думали, но мирная страна Аринди живет за счет чужих войн, а высшие темные маги таскают с собой смертельные заклятия только затем, чтобы показать свою крутость.
Нэттэйдж с сожалением кивнул и протянул мне лист бумаги с гербовым бланком:
- Подпишите здесь, светлый магистр.
Я пробежался глазами текст приговора и прижал палец к гербу. Татуировка еще не поджила, и вместе с магической печатью на странице остался кровавый след. Нэттэйдж был прав; я магистр, а магистры принимают решения.
К счастью, общий зал был почти пустым, и никто не мешал мне занять диванчик с краю и погрузиться в невеселые думы. Голова гудела уже не фигурально. Зато притворяться перед Шеннейром не придется: у меня действительно ничего не получается и полно нерешенных задач. И я поделюсь - мне не жалко - а если Нэттэйдж одновременно начнет капать ему на мозги насчет посвящений-инаугураций, а Олвиш - о порочном светлом пути темной гильдии, то бывший магистр сбежит от нас быстрее, чем приедет.
- Задание выполнено, - Матиас с самодовольным видом вручил мне папку и плюхнулся на подлокотник, заглядывая через плечо.
- Благодарю, Матиас, - я зашелестел страницами, отправляя по эматической связи восхищение проделанной работой, включил переговорный браслет и добрым голосом поздоровался: - Лоэрин Дэлла Гефаро.
- Тсо Кэрэа Рейни, - с опаской отозвался он.
- А скажите-ка мне, Лоэрин Гефаро, разрешены ли в Аринди эксперименты над людьми?
- Это было давно и военное время, - моментально сориентировался он. - Я был против, меня заставляли!
- Да чтоб все так были за, как вы против. Но кто вас сейчас заставляет, Лоэрин? Может быть, вам угрожают? Вам требуется защита?
- Никто не заставляет, - с честнейшими глазами отказался нейтрал. - О чем вы?
- Не надо скрывать. Вы под покровительством светлой гильдии, и я найду, как вам помочь. Ведь кто-то принуждает вас просить у Нэттэйджа заключенных на опыты, цитирую "они же все равно умрут, пусть сделают это на благо науки"?
Лоэрин уныло нахохлился, поняв, что отвертеться не получится:
- А разве не так?
Я закрыл папку и поправил:
- Они умрут во славу справедливости.
- Тогда хотя бы тела отдайте, - взмолился он
- Зачем?
- Я буду изучать посмертные изменения, которые вызывает магическая искра. Вы же не будете спорить, что маги отличаются от обычных людей? Даже эмпатия вызывает изменения в головном мозге, способствуя чрезмерному развитию некоторых отделов... - он запнулся и поспешно закруглился: - Не буду надоедать скучной терминологией.
Лоэрин был гением и творцом, но главная его проблема заключалась в том, что он считал, что его призвание - наука. Та самая, которая с приставкой "псевдо". С другой стороны, именно Лоэрин сделал то, что в свое время не удалось Алину. Без сложных печатей и высших заклинаний, пусть грубо, пусть несовершенно, но он научился управлять чужим разумом. И большая удача, что процесс исследований увлекал его больше, чем результат, и происшествие с Матиасом удалось замять. Одно существо, превращенное в раба, даст понять, что превращать людей в рабов можно и нужно, и запустит цепную реакцию.
- Гефаро, - позвал я. - Некрасиво сговариваться с кем-то за моей спиной. Вы согласны?
Он поник, но все же с упрямством огрызнулся:
- Я бы с вами договорился, если бы вы со мной договорились...
- Вы не пробовали.
Он изумленно поднял глаза и быстро предложил, словно боясь, что я передумаю:
- Что вы хотите взамен? Артефакты? Я готов вам служить, Тсо Кэрэа, я никогда не отказывался!
И к чему в этой стране эмпатия. Можно никому не верить, и не прогадаешь.
- Я никогда не отказывался от вашего служения. Артефакты, - великодушно согласился я. - И блокиратор. И мне неважно, откуда вы его достанете. Трех... нет, двух часов вам будет достаточно.
- Но Шеннейр...
- Либо Шеннейр, либо наука. Вы всегда можете сказать, что вы вынуждены мне подчиняться, и я вас заставил.
И жажда знаний победила. Разве кто-то сомневался в высоких порывах? Лоэрин представлял собой самый худший тип нейтрала - служил тому, кто громче прикрикнет.
- По рукам.
Картина маслом "светлый магистр обменивает своих подчиненных на наркотики". Хотя блокиратор, с точки зрения эмпата, не наркотик, а обезболивающее, и то, что другие не ощущают эту боль, не значит, что ее нет.
Лоэрин уложился в срок. Как я и предполагал, препарат он не искал и не готовил, а достал из старых запасов. Потому что эксперименты над светлыми - это именно то, чем он занимался, в глубине души непременно морально страдая. И мне стало все равно.
Отпечаток личной печати на готовом приговоре. Кровь или казнь. Народ ликует, справедливость торжествует. Все идет так, как надо.
Шеннейр явился на четвертый день.
Все четыре ночи я не спал, маясь от беспокойства и стараясь придать себе наиболее жалкий вид. Как там говорит Миль? Я ничего не делаю, кроме как участвую в совещаниях и заговариваю людям зубы, а за меня правит... а правит Нэттэйдж. Стоит за спиной и дергает за ниточки. И все успехи гильдии получены исключительно тяжелым трудом ее магов. Надеюсь, эмпатическая связь между нами хоть раз сработает для дела, и Шеннейр уловит посыл.
Логика подсказывала Шеннейру радоваться сильному союзнику; суть темного магистра требовала уничтожить конкурента. Темные магистры не делятся властью, а Шеннейр и того меньше склонен к компромиссам. Он думал о будущем, и вряд ли в этом будущем было место для меня, или для Нормана, или для темной гильдии. По здравому размышлению я решил, что сразу после победы убивать меня не будут: люди не поймут, темные поймут, но не поддержат. Но любые подозрения сулили немалые беды, и, в любом случае, справиться с ним потом будет намного сложнее.
Время до встречи бежало неумолимо. Миль наглухо заперся в своих покоях, отчего я неожиданно почувствовал себя брошенным. Рядом остался Эршен, и я был благодарен ему за поддержку.
- Не волнуйтесь, - сказал он, в очередной раз поймав мой взгляд. - Вы победили, а победа ученика - победа его учителя. Он будет рад.
Судя по прозвучавшей иронии, в сказку об ученике он не верил, но считал нужным ее поддерживать. Эршенгаль был даже слишком осведомленным для своего статуса; но ему хватало толку молчать и наблюдать.
- Вряд ли Шеннейру приятно, что меня считают его учеником.
- Почему вы решили, что вы плохой ученик? Вы покладисты, не спорите, не задаете вопросов, не создаете больших проблем, сами справляетесь с бедами, вас можно спокойно бросить на произвол судьбы и навещать раз в месяц. Таких учеников в реальности не бывает, и потому вы бы вполне сошли за идеал.
Его эмпатическое эхо, как это бывало все чаще, когда речь заходила о Шеннейре, отразило оттенок горечи. Всегда грустно, когда твой кумир оказывается неидеален.
Стоило поблагодарить церемониал темных за то, что тот не допускал бурной радости и пышных встреч. Если бы я не видел, как они ругаются и весело друг друга подставляют, то так бы и считал противников холодными и скучными. Шеннейр выпрыгнул из машины, жизнерадостно улыбнулся всему миру, заметил волноломные башни и пропал.
Ради темного магистра природа могла бы расщедриться на грозные тучи и вспышки молний. Но вместо этого, впервые за много дней, сияло солнце, сияло море и глянцево блестели новенькие волноломные башни. Еще в самом начале постройки я попросил раскрасить их не в черный цвет, потому что цепь черных башен с учетом репутации Аринди выглядит для проплывающих мимо довольно мрачно. Мы же не хотим, чтобы окружающие думали, что Аринди злая нехорошая страна? Темные думали, думали почти два месяца, и раскрасили их в оптимистичную черно-белую клеточку. Вот так я и узнал, почему гильдии настолько монохромны - да потому что темные заклинатели дальтоники, и из всех цветов лучше всего различают серый с оттенками.
Потом разговор подслушал Нэттэйдж и сказал, что вопрос с репутацией Аринди решается проще - достаточно поставить на волновые башни турели, и посторонние шпионы мимо плавать не будут.
- Нормальные башни, - сказал Шеннейр, отсмеявшись. - И они просто еще не выросли. Идемте смотреть на ваши беды.
Я боялся, что он не найдет косяков? Зря.
- Не достроили замок для гильдии? Стройте дальше, время есть. Провели казни? Молодец. Не провели казни, не знаете, где сейчас Джиллиан и что он делает? Так узнайте. Как там граница с Ньен? Не знаете и никогда там не были? Не знаете, что внутренняя служба делает с недовольными? Не проверяли распределение ресурсов в гильдии? Кэрэа, а вы жалованье-то хотя бы получали?
- Деньги?
- Я-а-асно... - темный маг обернулся к заарну и приказал: - Проверь.
Матиас сделал пометку в блокноте и вновь погрузился в мечты. С полей Шеннейр привез ему боевую цепь одного из высших светлых магов, и все помыслы иномирца крутились вокруг подарка.
- Не психуйте, Кэрэа, - подвел итог Шеннейр вечером на пороге Нэтара. - Все поправимо. Просто запомните, что с вами маги, которым под сотню лет, жить они хотят не меньше вашего, и потому сделать что-то реально провальное вам не дадут.
Я нервно хмыкнул:
- Будь здесь враждебная гильдия, меня бы давно раздавили.
Жизнерадостность собеседника дала еле заметную трещину:
- Но враждебной гильдии здесь нет, и говорить не о чем.
Разместили Шеннейра там же, где жили Эршен и другие боевые маги. В покоях темного магистра даже был огромный камин - именно к нему темный и направился, протягивая руки к огню.
- Наконец-то мне можно признаться - никогда не любил Побережье. Летом здесь дико жарко, зимой дико сыро.
Очередные откровения я пропустил мимо ушей, настороженно устраиваясь в одном из кресел. Что-то назревало, как зреет гроза; комната была погружена в полутьму, и только камин бросал алые отблески.
- Вы ведь неглупый человек, Рейни. Так что вы творите?
Я вздрогнул от неожиданного вопроса и поднял голову.
- Что?..
- Не знаю, в курсе ли светлые, но стоит сделать вот так, - темный магистр протянул руку и щелкнул пальцами рядом с моей головой, - и зрачки человека, который принимает блокиратор, меняют форму. Сейчас я применил темную магию, Рейни, и вы даже ее не почувствовали. Сколько дней вы травитесь этой дрянью?
Он был зол.
И мне нечего было ответить.
- Я вас предупреждал, - он вновь повелительным жестом протянул руку, и приказал: - Ваш переговорный браслет.
Сложно угадать, на что он злится больше - на блокиратор, или на то, что я нарушил его приказ. Меньше всего Шеннейру хотелось усложнять ситуацию еще больше. Но темный магистр Шеннейр не может нарушить обещание.
Матиас оказался на его пути совершенно внезапно и бесшумно, загораживая меня, и боевой маг устало прикрикнул:
- Успокойся! Я твоего магистра пальцем не трону.
Утешает. Но не слишком. Я царапнул заевшую застежку браслета, стягивая его негнущимися пальцами, кинул на стол и велел:
- Матиас, отойди.
Против Шеннейра он все равно не выстоит, а со всем остальным я разберусь сам. Заарн нерешительно оглянулся на меня, на Шеннейра, и с совершенно неподходящим колебанием встал сбоку от кресла. Его порыв был почти умилителен. Аж до слез.
Внутри разливалось странное спокойствие. Мы на территории боевых магов, а не в Нэтаре. Вряд ли Эршен забыл закрыть свое убежище пространственными барьерами, и даже если забыл - побег выглядел бы более чем глупо. Но мне было интересно, как Шеннейр может поступить. Стоит отдать ему должное. Он дал мне три попытки.
- Теперь блокиратор.
Шеннейр с хмыканьем повертел упаковку с таблетками в руках, явно узнав серийный выпуск, и внезапно ушел на другую половину комнаты. Правда, вернулся быстро, поставив передо мной стакан с водой, и кинул таблетки:
- Пейте.
- Все? - неуверенно уточнил я, и темный холодно подтвердил:
- Все.
Вообще-то недоумение имело двойную причину. Блокиратор не токсичен сам по себе, и от дозы зависит прежде всего длительность действия. Самое неприятное, что меня ждало от десяти таблеток - головная боль, а самое страшное, - это подавиться под взглядом темного магистра. Не особо показательное наказание, если это, конечно, именно наказание.
- Я видел много людей вроде вас, - задумчиво произнес бывший магистр. - И не хочу вспоминать, скольких похоронил. Слова действуют редко. Вы видели то, во что превратились ваши высшие светлые к концу войны, и это вас не останавливает.
Я отпил глоток воды, ощущая нарастающий шум в ушах, и взвешенно произнес:
- Знаете, Шеннейр, если все, что вы со мной сделали, мою искру не уничтожило, то блокиратор ей точно не повредит.
- Ждете моих извинений? - насмешливо отозвался он. - Вы - магистр, Кэрэа. Вы не принадлежите себе. Вам нужна эмпатия, и вам нужны эмоции, и вам нужна ваша светлая искра. Однажды вы не сможете применить магию именно тогда, когда это будет необходимо.
- Я умею рассчитывать силы. Пока этого не случилось.
- Пока, - повторил он, и с короткой ухмылкой повернулся к Матиасу: - Вот видишь. Никакого вреда.
И ударил.
Я заторможенно стер с щеки брызги крови и сполз на пол, падая на колени рядом с заарном. Темная печать прошла сквозь него, превратив грудь, живот и правую половину лица в кровавую кашу; правая рука была сломана в нескольких местах, и судороги, проходящие по телу, больше всего напоминали агонию.
Заарны умирают долго. И я видел это много раз.
Шеннейр лениво устроился в соседнем кресле и закинул ногу на ногу:
- В следующий раз на его месте окажется целый город. Или ваши светлые сородичи, которых вы так мечтаете спасти. Чего вы ждете, Кэрэа? Докажите мне, что блокиратор вам не мешает.
Его намерения закрывала темнота; я попытался обратиться к искре, к целительной магии, и Матиас вцепился мне в руку, отчаянно таращась уцелевшим глазом. Ему было больно - наверное, он умирал - я не хотел в это верить, и я не чувствовал совершенно ничего, кроме накатывающей паники. Светлые маги умирают - и я видел это еще чаще.
И я попробовал снова.
И снова.
И не смог пробиться сквозь барьер.
*
Тхаэле - язык островов. В согласии с программой ассимиляции не используется на материке.
Тхаэлери - самоназвание народа островов. В согласии с программой ассимиляции запрещено на материке.