Во всей этой истории с переездом для меня остался один таинственный вопрос. После обрушения Шэн темные остались практически без всего; хорошо, часть вещей они успел достать из развалин, еще распотрошили хранилища и замковую долину, часть забрали у Нормана и горожан. Но откуда они взяли, точнее, у кого отобрали все остальное?
Дорога между столицей и Побережьем давно уже превратилась в широкую просеку с несколькими срытыми холмами. Грузовые фуры сновали по ней без перерыва, вызывая подозрение, что маги по кусочку перетаскивают Вихрь. А еще то, что в убежищах перезимовать не удастся. Потому что люди в убежища, может, и влезут, но эти горы барахла - уже нет. А когда первым делом поселенцы установили в чистом поле гигантский ангар и начали собирать перегонный куб, я понял, что многое не понимаю в жизненных приоритетах.
- Вы знаете, за счет чего существует наша страна? - спросил Нэттэйдж.
Мы завтракали на веранде. Весной с нее открывался роскошный вид на море и цветущий миндаль, а в остальное время - на дождь. Время было шесть утра; большинство темных в это время либо еще не вставали, либо только-только ложились спать, так что глава внутренней службы оказался ранней пташкой.
- Торговля, - сказал высший, не дожидаясь моего ответа. - Мы отправляем товары по восточному шоссе, через Вальтону. Пусть дальние соседи не столь дороги нашему сердцу, зато более лояльны. Аринди пережила гражданскую войну, Тсо Кэрэа, и здесь мало плодородной земли. По нашим сложным временам темная гильдия продает за границу заклинания, зелья и артефакты в обмен на еду. Если мы не запустим оборудование как можно скорее и сорвем поставки, с продуктами начнутся перебои.
Открытие, как и многие открытия, оказалось неприятным. Темная гильдия слабо вязалась в моем представлении с образом кормилицы. Хотя я зацепился не за те фразы. Темная гильдия. Артефакты.
- Вы продаете оружие?
- Оружие - самый ходовой товар, - не стал протестовать Нэттэйдж. - Вы имеете что-то против, светлый магистр?
Я посмотрел на дождь за стеклом и отрицательно качнул головой:
- Нет. Ничего.
Либо оружие, либо голодные бунты. Вряд ли тут есть выбор.
Завтрак Нэттэйджа состоял из кофе и маленьких осьминожков, которых он вылавливал из большой банки с помощью двух палочек и обмакивал в острый соус. Еще день назад завтракать совместно с высшим темным магом показалось бы мне дикостью, но на деле все оказалось гораздо проще. Ты садишься за стол и ешь, а напротив сидит высший темный маг и тоже ест.
Нэттэйдж подцепил осьминога, наблюдая, как белое тельце извивается, цепляясь крошечными щупальцами за палочку, и утвердительно произнес:
- Я вам не нравлюсь.
Я смешался от неожиданности. В Нэттэйдже было сложно заподозрить эмпата. Хотя такой вывод, конечно, напрашивался просто логически.
Высший непроницаемо улыбнулся:
- Эмпатия - вовсе не единственный способ понимать эмоции, Тсо Кэрэа Рейни. Язык жестов дает ничуть не меньше информации. Мои сородичи не придают этому значения, равно как эмоциям вообще, но у меня иное мнение. Вы изначально настроены ко мне негативно, и ради нашего будущего сотрудничества мне бы хотелось обсудить эту проблему.
Темный маг, которого интересуют чужие эмоции. Сбой системы. Я не стал убирать растерянность, добавив к ней извиняющуюся улыбку:
- Я - светлый, и меня окружают темные маги. Это пугает.
Нэттэйдж поверил. Или сделал вид, что поверил.
- Многие не доверяли мне только потому, что я родился в Ньен. Говорили, что я не имею права занимать ту должность, которую занимаю, только из-за происхождения. Но я живу в Аринди давно и считаю ее своим домом. Тем более, пути назад у меня нет: тех, кто пересекает границу, в Ньен называют предателями, а за голову предателя назначают цену.
- Мне неважно, где вы родились, Нэттэйдж, - честно ответил я. Много чести - еще и о прошлом темных магов задумываться. - На вас охотятся эмиссары Ньен?
- Эмиссаров Ньен в нашей стране больше нет, - высший посмотрел на осьминога с удивлением, словно уже успел о нем забыть, и сунул извивающееся тело в рот. - Равно как кого-то иного. Совать свой нос в чужие дела нехорошо, вы не находите?
Тихо сработала сигнальная печать, предупреждая о посетителе, и на веранду бесшумно вошла девушка с невыразительным серым лицом и протянула Нэттэйджу планшетку с приколотым поверх документом. Высший быстро пробежал его взглядом и приложил к странице подушечку пальца, активируя подтверждающую печать. Кажется, нытье замов, что без живого начальника они ничего заверить не могут, имело свое основание. Я проводил волшебницу взглядом и спросил:
- Чем занимается внутренняя служба?
- Всем. Кроме того, что входит в зону действия инфоотдела, конечно же, - Нэттэйдж полюбовался на мое лицо, и рассмеялся: - Ну что вы, не считайте нас за монстров или какую-нибудь охранку! Вначале мои подчиненные отвечали за склады, и лишь когда Алин отослал большинство боевых магов, нам практически на добровольных началах пришлось сопровождать торговые караваны и следить за порядком в стране.
И где при таких условиях вы не охранка? Разве что из монолога стало ясно, что внутренняя служба образовалась недавно и не успела наработать необходимый опыт. Структуры, что существовали прежде нее под эгидой Шеннейра и Алина, были расформированы самым трагичным способом. Хорошо, это не спецслужба, а личинка спецслужбы, из которой вырастет монстр. Так лучше?
Нэттэйдж потер пальцы, на которых я успел заметить вытатуированные магические печати, и откинулся на спинку плетеного кресла:
- Вы в самом деле являетесь учеником Шеннейра? Я не стану спрашивать обстоятельства, но сам факт крайне важен.
- Нет. Я не являюсь его учеником.
Он заметно расслабился:
- Хорошо.
- Разве? - изумился я.
- Не упоминая то, что это налагает определенные сложные обязательства и ограничения свободы, два темных магистра не могут существовать одновременно. Это некоторые... технические детали. Великие Источники выбирают только одно воплощение. Шеннейр потерял номинальное право управлять гильдией, когда гильдия обратилась против него, но фактически он остается темным магистром. Если вы хотите стать настоящим темным магистром, вы должны устранить Шеннейра.
- Убить?
- Нет, этого бы я вам не советовал, - аккуратно поправил Нэттэйдж.
Это мне сейчас намекают на то, что нужно сделать для счастья? Кажется, высший против того, чтобы я был марионеткой Шеннейра. Его полностью устроит, если я буду марионеткой Нэттэйджа.
Я уже знал, что штаб внутренней службы называется Нэтар - по старой традиции называть волшебные замки созвучно именам владельцев. Нэттэйдж представлял собой яркий пример, что к власти пробиваются далеко не самые талантливые, умные или сильные. Темная гильдия выстояла без Шеннейра и без Алина, но Нэттэйдж незаменим. Даже Шеннейр мог только его запугивать - на этом высшем завязано слишком много.
Настоящий правитель Аннер-Шэн разлил кофе по двум чашечкам и пододвинул одну мне:
- Вы ешьте, ешьте, Кэрэа. По поводу вашей одежды...
- Я не стану носить униформу темной гильдии. Простите, Нэттэйдж, это не обсуждается.
- Я не требую. Но вы представляете магов перед властями Побережья, и вы должны выглядеть соответственно вашему статусу. У нас намерений вас оскорбить; это вопрос уважения к людям, которые будут вам подчиняться. Вы - маг и магистр гильдии, Тсо Кэрэа Рейни, - Нэттэйдж смотрел на меня жестко и пристально. - Мы подберем нечто более... нейтральное, чем форма темных.
Я склонил голову, ощущая, как те остатки принципов, за которые я еще держался, стараясь не потерять себя, уступают под напором. Все аргументы Нэттэйджа были логичны, и стоять на своем казалось глупым упрямством.
- Хорошо.
- Второе, - не меняя интонации продолжил он. - Ваше предположение о проклятии на башне волноломов было крайне полезным и своевременным, и я бы счел за честь, если бы вы делились своими размышлениями прежде, чем начинали их реализовывать. Мы бы подняли материалы и нашли те волноломы, которые посещал Алин. Тем более что проклятие могло быть не одно, а волноломов больше сотни. Нам повезло, что эту ловушку нашел Миль - он сумел бы нейтрализовать заклинание, если бы оно срабатывало от обнаружения. Может быть, темная гильдия не всегда действует слаженно, но мы с вами здесь, чтобы это исправить.
Указание на просчеты было мягким, но я чувствовал себя так, будто с меня полосочками снимали кожу.
- Я понял.
- Вот и замечательно, - мягко заключил высший. - Я составил список ваших встреч на ближайшие дни.
- Передайте Матиасу.
Если заарну по душе разбираться в хитросплетении правил и отношений в гильдии, то пусть делает это официально.
- С вами приятно работать, - Нэттэйдж поднял ладонь, зажигая перед ней печать, и я, спохватившись, повторил его жест. Все идет по плану - так почему от происходящего так тошно? - Надеюсь на наше долгое сотрудничество, Тсо Кэрэа Рейни.
***
Одеяние магистра действительно не походило ни на униформу светлых, ни на униформу темных - нечто среднее, и обязательно черно-белое. Маги редко использовали цвета. Мне даже выдали символ светлого: белая семилучевая звезда льдинкой лежала в ладони. Тонкая серебряная гравировка говорила, что это знак кого-то из элиты. Надеюсь, он был уже мертв, когда это забрали.
Матиас взял протянутую звезду с трепетом, словно она могла рассыпаться от прикосновения, но не сумел скрыть довольный блеск глаз. Я забрал второй знак, ловя эмпатическое эхо, и приготовился услышать нечто примечательное.
- Нам нужно поговорить.
Судя по накалу эмоций, заарн долго готовил эту фразу. Возможно, даже репетировал перед зеркалом.
Сегодня искра Матиаса горела вполсилы. До сих пор подавлен из-за встречи с Олвишем? Или до сих пор не может восстановиться? Подобные перепады означали, что раскрытие его дара еще не закончено; обычно стабилизация искры мага происходила в первую неделю после инициации, и чем дольше растягивался срок, тем сильнее обещал стать посвященный. Мне даже было любопытно, во что в итоге он превратится.
Я повернулся к зеркалу, тщательно одергивая манжеты так, чтобы они закрывали запястья, и согласился:
- Говори.
Отражение вполне подходило на роль злого двойника, но я - функция, а функция должна быть эффективной, а не забивать голову внешней оболочкой. Но даже при таком раскладе я не мог ответить, почему из всех людей вокруг не хочу говорить именно с Матиасом.
Я сам не знал, отчего Матиас вызывает такое раздражение. Нэттэйдж - враг, но Матиас - не Нэттэйдж. Он - игровая фишка, и глупо злиться на фишку. Он не желает причинить мне вред и не стремится обидеть, но его навязчивое внимание вызывает глухую злость. Матиас был светлым, и это не должно так работать. Должно быть, я просто отвык? Я собирался вернуть сородичей, но не продумал одну вещь: а что я буду делать, когда светлых будет много?
Они почуют мои щиты. Они сразу увидят, что со мной не так, и не успокоятся, пока не сорвут все покровы, не докопаются до сути. Именно к этому я стремился - раньше. Но на самом деле мне больше не хотелось, чтобы кто-то лез в душу.
Какую-то часть негативных эмоций заарн все же уловил, резко изменив подготовленный вопрос на нейтральный:
- Как ты стал гельдом?
Интерес к моему прошлому, безобидному прошлому, и к моим способностям? Неплохая попытка. Мой дар к перемещениям, который вовсе не дар.
Научно особый дар называется врожденным пороком внутренней структуры искры. Изъян, маленькая червоточинка. Если о нем забыть, не раскрывать, не применять - искра постепенно выправится сама и будет сиять чисто и ровно, как другие искры. Стоит начать использовать дар - изъян превратится в глубокую язву. Маг лишается возможности пользоваться магией, а вся сила источника идет на снабжение особого дара. Особый дар был наследством Заарнея и, подобно Заарнею, паразитировал на магической искре.
Достойная ли цена? Кто знает.
Мой изъян состоял в том, что я чуть лучше чувствовал искажение. Именно чуть. Он раскрылся на втором году после инициации, после того, как я впервые перешел через портал. Потом я смог видеть искажение, входить в искажение, перемещаться по искажению. Я думал, что это связано с исследованиями Заарнея, что светлая гильдия планирует установить контакт с тем миром, с Лордами, что я стану ключевой фигурой и, возможно, сумею разрушить врата между мирами...
И я стал ключевой фигурой.
- Меня обучали, - только и сказал я.
Матиас сложил руки на груди, словно защищаясь, но не отступил. Второй раунд.
- У меня такое ощущение, что ты... был рад, когда получил ошейник. Что у тебя есть причина, чтобы не проявлять твой дар. Словно ты стараешься... о нем забыть?
Это не допрос, следует помнить, что это не допрос. Это просто нелюдь-эмпат пытается докопаться до правды, не обращая внимания на преграды. Я коснулся ошейника, выигрывая время; сломанная застежка порой беспокоила, особенно по ночам: не хотелось бы провалиться в иной мир во сне, поэтому новый ограничитель я заказал Лоэрину сразу. Лоэрин даже не стал ругаться, а только обиженно спросил, за что я так не люблю его артефакты. Мой дар полезен и способен на многое, но все закончится тем, что я по-прежнему будут водить боевые группы.
- Я бы не хотел, чтобы меня снова использовали как оружие. Но странно для оружия не хотеть быть оружием, Матиас.
Заарн нахмурился, словно искренность нарушила его планы, и подошел к двери, прислонившись к ней спиной, будто загораживая путь, и напрямую спросил:
- Что случилось в прошлом?
Я даже не стал спрашивать, в каком именно прошлом. Пришелец из другого мира желал услышать, как светлый магистр Тсо Кэрэа Рейни попал в плен и познакомился с темными. Хотя это обыденная и монотонная история, в которой вовсе и нечего скрывать. Уж лучше он узнает ее от меня, чем от Миля: вариант Миля окажется полон драмы, а еще там будут жить чудовища.
- Случилось... - я обнаружил, что не могу выдавить ни слова. - Ничего. Совершенно ничего.
Несмотря на то, что заарн не стал настаивать на продолжении разговора, поселившаяся внутри тревога не отпускала, даже когда перед глазами уже замелькали витки серпантина и череда лиц.
Дружественные визиты вымотали меня совершенно. И заарны, и люди были полностью согласны, чтобы темная гильдия взвалила на себя обязательство по восстановлению волновых щитов, и не протестовали, чтобы маги временно заняли убежища и обосновались на Побережье, в основном, конечно же, потому что ничего не могли с этим поделать. Но чтобы добиться такого немудреного ответа, приходилось приложить гораздо больше стараний, чем они стоили. Одежда для ширмы, форма магистра, работала на отлично; я слушал голоса и эмпатическое поле и мечтал о том, как вернусь в свою комнату и закрою дверь.
Своя комната в штабе гильдейской не-охранки... иронично. Но одна мысль, что это вот все - все, что меня ожидает в будущем, и иного будущего у меня не будет никогда, вызывала дрожь. Хотя я могу показаться неблагодарным, ведь могло быть намного хуже. Намного, намного хуже. Что бы там ни было с эмпатией, надо поторопиться с возвращением изгнанников. В одиночестве мне не выдержать.
Нэттэйдж был крайне доволен.
- Побережье вас любит, - повторил он когда-то слышанную мной фразу, и я с досадой поморщился. Побережье оказалось готово носить на руках любого, кто проявил к его проблемам хоть каплю внимания и не угрожал при этом массовыми казнями. И это не говорило хорошо о Побережье, это говорило плохо о тех, кто так его запугал.
Резиденция внутренней службы встретила почти домашней суетой. Вот мимо прошли деловитые работники транспортного отдела, вот порывисто распахнулась дверь, едва не вылетев из пазов, и по коридору, полыхая раздражением, прошагал Олвиш... Я успел прижаться к стене, и следом к стене отступил Нэттэйдж, провожая собрата долгим заинтересованным взглядом.
- В той комнате у нас пункт стационарной связи, - пояснил он. Степень довольства жизнью у главы внутренней службы уже подбиралась с блаженной неге. - Кажется, переговоры с Шеннейром прошли без успеха.
На стационарную связь помехи влияли в куда меньшей мере, хотя если кому-то хотелось что-то нарушить, то все нарушалось. Пункты связи требовали специальной аппаратуры, и если Шеннейр уже получил такую, значит, благополучно обустраивается на новом месте. Могу догадаться, что он ответил: что судьбы магов гильдии решает магистр гильдии Тсо Кэрэа Рейни. И Олвиш решил, что над ним издеваются. Отношения между двумя темными казались мне достаточно натянутыми, чтобы Олвишу потребовалось пересиливать себя, чтобы обратится за помощью, а Шеннейру - не торопиться помогать.
Завершая образ домашнего уюта, с кем-то громко ругался Миль.
Голоса доносились из большой аудитории, где заклинатель спорил группой магов, как я предположил - теми самыми специалистами по волновым щитам, что обещал собрать Нэттэйдж. На стене висела огромная доска, сплошь исчерканная фигурами и знаками, но сотрудничество у экспертов явно не складывалось.
- Я не вижу возможности реализации подобного проекта... - пытался возразить пожилой заклинатель в очках. Остальные стояли рядом или за его спиной, и не оставалось сомнений, у кого здесь имелась поддержка.
- Думайте! - таким разъяренным Миль не выглядел уже давно. - На вас смотрят светлые и уже считают, что в темной гильдии одни тупицы и неудачники!
Под прицелом множества взглядов я разом почувствовал себя неуютно. Тут, в общем, два варианта - либо самим стать лучше, либо убить этих светлых, которые что-то там не то считают.
- Мотивация, - со священным трепетом прошептал Матиас.
- Ищите способы, а не нойте! - напоследок плюнул ядом Миль, и окрыленные напутствием маги поспешили убраться из лектория. Заклинатель оперся о кафедру и устало пожаловался: - Если они еще раз скажут, что это нереализуемо, я разгоню это сборище и буду строить печать сам.
- Если вся экспертная группа говорит, что ваш проект невозможен, то, может быть, они правы? - осторожно предположил Нэттэйдж. Я чуть не зажмурился, предчувствуя взрыв.
Миль выпрямился, зло сощурившись, и с нарастающим холодом процедил:
- Это значит, мой дорогой собрат высший маг Нэттэйдж, что они неумехи, чудом выигравшие войну. Хотя те, кто по-настоящему выиграл войну, до нашего времени не дожили, - он резко повернул голову, уставившись на меня: - Не знал, что я когда-либо это скажу, но я готов благодарить Тьму за ваше появление, Тсо Рейни. За то, что заржавевшие мозги этого сброда наконец начали шевелиться. Светлый! Светлый среди нас! Вот вы, Рейни, что думаете насчет щитов?
От внезапного перехода я слегка сбился и неуверенно предположил:
- Дело в том, что волновые щиты ослабели, так? Скоро Вихрь и Шэн столкнутся, и полученный всплеск энергии можно пустить на их восстановление.
Это не я такой умный, это я успел переговорить с экспертами еще в Вихре. А момент переезда... момент просто подобран хорошо.
И, как подсказало насмешливое фырканье Миля, умный здесь точно не я.
- Ладно, ладно, Рейни, вы у нас несчастный светлый ученик с трагичным прошлым, вам можно говорить глупости.
Всплеск раздражения с другой стороны показал, что теперь начал выходить из себя Матиас. Я успокаивающе окликнул его через эмпатическое поле и мирно спросил:
- В чем ошибка?
- Волноломы сыплются, - уже серьезно ответил темный. - Мы можем поставить на них новые сильные печати, но башни обрушатся. Вливание энергии их добьет, а не вылечит, не говоря о том, что проклятие Алина полностью испортило всю структуру. Волновые щиты требуется полностью отстраивать заново.
- Звучит логично, - признал я, и в беседу счет нужным вмешаться Нэттэйдж:
- В этом вопросе расхождений нет. Мы предполагали, что некоторые башни придется не чинить, а строить, но поднимать всю цепь в столь короткие сроки - это... - высший быстро взглянул на Миля и поменял последнее слово, - сложно.
- Так Миль в самом деле что-то умеет? - удивленно прошептал заарн мне на ухо. - А я думал, что ты его с собой таскаешь, потому что других темных врачей боишься.
Караул, меня раскрыли. Миль услышал, и предотвратить бурю я уже не успел.
- Рейни, как и любой светленький, слишком жалостливый. Это сразу видно по тому, как он таскает с собой бесполезную обузу, - заклинатель практически шипел. Я бы сравнил его со змеей, но слишком уважаю змей. - Которая даже не способна своим упыриным умишком понять, что должна защищать своего магистра.
Нэттэйдж следил за стычкой со снисходительным терпением. А я не просто не успел, я был не готов. Я привык, что темные постоянно грызутся друг с другом, и это часть их культуры, но что мои приближенные начнут выяснять отношения? Светлые не конфликтуют. Вероятно, отношения в светлой гильдии, которые Миль называл сладкой патокой, достигались долгой и кропотливой работой и умением держать язык за зубами, когда хочется кого-то оскорбить или унизить, но я, как и другие рядовые маги, этой работы не замечал. Бросаться друг на друга, когда делаешь одно дело... зачем?
Но я всегда мог сказать что-то вроде:
- Я верю в то, что у вас все получится, Миль. Тем более, иных вариантов у нас нет.
Эмпатическое поле мага полыхнуло злостью и потухло. Миль слегка пошатываясь добрался до скамьи и сел, безразлично отвернувшись. Нэттэйдж покачал головой, поняв, что представление завершилось, и потянул заарна на выход. Я остался, усевшись рядом с Милем и уставившись на доску.
Символы на доске остались тайной. Но для понимания архитектуры волшебных печатей существуют эксперты, а я существую, чтобы помогать экспертам, даже если это Миль. Тем более что всего и требуется, что помолчать и немного поработать с эмпатией.
Душевное состояние Миля напоминало трясину, а искра - моток проводов, истекающих черным вязким ядом. Темная магия была неприятна, как и любая темная магия, но милевскую я старался пропускать мимо внимания, задумавшись, что на самом деле я не очень-то умею помогать людям. В прошлой жизни все было слишком хорошо, чтобы кто-то нуждался в помощи именно от меня, когда ему могли помочь другие. А сочувствие... сочувствие давно потерялось по пути. Умерло на последней казни.
Миль хмуро поднял голову, окидывая мое одеяние взглядом, и хмыкнул:
- Страдаете, что вам не досталось белого балахона?
- Я же светлый, - я пожал плечами и поморщился от боли в груди. Синяк там остался знатный и напоминал о себе при каждом движении или глубоком вдохе. А ведь Олвиш даже не старался меня ударить - он просто не приглушил свои щиты, и энергия внешней оболочки всей силой ударила по моей искре, отразившись даже на физическом теле. Синяк пройдет, но сойдет не скоро, а до этого надо двигаться аккуратнее.
- Вы смерть бледная. И белый балахон выдаст вас с головой, - Миль протянул руку, чтобы, повторяя движение Олвиша, ткнуть меня в грудь, но не завершил движение: - Рейни, я знаю, что у вас есть переговорный браслет, и вы умеете им пользоваться. Поэтому, когда вы чувствуете угрозу - вы берете браслет и зовете на помощь. Сразу зовете на помощь, а не стоите и не пялитесь этим своим взглядом в надежде, что вас пожалеют. Не пожалеют.
Итак, Миль знает про Олвиша. Хотя все заинтересованные лица знают про Олвиша. Но он не понимает - не желает понять? Если бы я не хотел встретиться с высшим в одиночестве, я бы не встретился. Но у меня совершенно нет желания спорить:
- Хорошо. В следующий раз я сделаю, как вы говорите, Миль.
- Да какой вам следующий раз? Вас и так могли по берегу размазать! - заклинатель стиснул пальцы, как будто сжимал их на чем-то: - Ненавижу этот ваш взгляд. Вот так бы взял и придушил. И почему вас до сих пор не убили - вы же явно напрашиваетесь! Или вам нравится страдать? Да, Рейни, вам просто нравится страдать. Вы всех ненавидите и желаете, чтобы с вами страдали все.
И что мне ответить на этот поток сознания? Я мысленно вздохнул и вернулся к эмпатии. Интересно, если спеть Милю колыбельную, на каком куплете он встанет и убежит? Или на каком куплете мне придется хватать браслет и звать на помощь? Я не так сильно люблю колыбельные, но это единственное средство, которое я знаю помимо эмпатии. Вот так и выясняется, что даже светлый маг из меня не особо светлый.
- Я бы поставил вам искусственный щит...
- Ценю ваше беспокойство, Миль, но не стоит. Если я постоянно буду чувствовать темную магию так близко, то сойду с ума быстрее, чем меня убьют.
- Я не вас беспокоюсь, Рейни, - кисло отозвался заклинатель, и продолжил: - Я бы поставил вам искусственный щит, но вы же не терпите темную магию. Возьмитесь за заарна. Обучайте его. Вы бездарность, он - нет. У вас нет таланта, у него - есть. У вас в руках потенциальный великий маг, который ходит вокруг вас кругами и смотрит как на божество. Шеннейр тоже будет вас защищать, но Шеннейр - тварь опасная и безумная. А заарну вы уже промыли мозги, он у вас ручной.
Матиас смотрит на меня как на Лорда. Потому что эта самая обычная схема заарнской вертикали власти, и ничего иного в своей не особо долгой жизни иномирец не видел. Исключая тот короткий период, когда он попал в наш мир, и его сначала хотели разобрать на органы, а потом вскрывали ему череп. Иногда мне хотелось закричать, сказать, что Миль неправ. Что все на самом деле не так, и я не использую окружающих, и я не действую ради выгоды, и я говорю правду...
Он прав.
***
В основе философии темных лежит эгоизм. Провались все в хаос, а я один тут буду красивый делать то, что мне в голову взбредет. Любой темный маг хотел бы, чтобы лично для него правил не существовало; но при этом, чтобы эти правила обязательно соблюдали остальные. Потому что если встречаются два эгоиста, каждый со своей свободой, то начинают лететь искры и клочки по закоулочкам.
Главное противоречие общества темных возникло тогда, когда возникла темная гильдия. Потому что гильдия - это организация, а организации даром не сдалась анархия. Господа эгоисты, можете засунуть свою свободу в папку со старыми фотографиями и любоваться ей печальными вечерами; системе требуется, чтобы разумные единицы следовали ее целям, а не своим желаниям, и кооперировались в процессе. То, что в светлой гильдии обеспечивала изначальная сплоченность, в темной достигалось дичайшим по величине, сложности и жестокости наказаний сводом законов, в основе которого лежало прецедентное право. Это я сужу по запутанности. И еще чудесней с этими законами сливалась такая же дикая и сложная система иерархических правил.
Как известно, всего в Аринди два свода законов: общий закон, который регулирует отношения между обычными людьми и между людьми и магами, и внутренний кодекс гильдий. Окружающие про него могут и не знать, и мне прекрасно жилось, пока я не попытался вникнуть в культуру общества, в котором довелось пребывать. Да, впервые за почти месяц плотного общения и больше десяти лет открытого противостояния, и, возможно, я был неправ, но лучше бы не вникал.
За стеклом мелькал серпантин; я уже привык, что без привычных порталов немалую часть жизни на Побережье будет отнимать дорога. Машину вел Эршенгаль, и я бы порадовался его молчаливому присутствию, но после недавнего инцидента с Олвишем окружающие что-то для себя придумали и не оставляли меня в одиночестве ни на минуту. Оставалось надеяться, что через несколько дней всеобщая бдительность угаснет, а пока происходящее напоминало тотальный контроль.
Нет закона, которого настоящий темный маг не мог бы нарушить. Но если он при этом попался, то никакой он не настоящий темный, и получит по всей строгости. Вина мага состоит прежде всего в причинении ущерба гильдии; так, убийство хорошего специалиста оценивается гораздо строже, чем убийство рядового функционера. Вполне логично, что жизни в темной гильдии имеют разный вес и ценность. Как там завещал Райан? "Когда у нас были проблемы с тем, чтобы набрать новый расходный материал"? Но так как гильдия - это система, а системе меньше всего нужно, чтобы ее составляющие гробили друг друга почем зря, то в ход идут процессы саморегуляции. Ни один высший не может ходить и направо-налево убивать магов низшей иерархии. Прежде всего, потому что из-за этого пострадает его рейтинг среди равных. Но низшие в свою очередь должны следовать правилам иерархии, и при нарушении этих правил высший может и обязан ответить. Даже сейчас нежелательно доводить дело до смерти; на обучение нового расходного материала требуется время, а темная гильдия не любит терпеть убытки. Оптимально искалечить. Медицина у темных развита и позволяет человеку даже с тяжелыми травмами за несколько дней встать на ноги и приступить к работе.
Итого.
Слабость - это плохо.
Убивать слабых недостойно высших существ. Если слабый убил сильного - молодец, идет к успеху. Возможно, его даже не накажут. Если жертва не окажется ценным специалистом или приятелем судьи.
Слабые должны либо рваться наверх, либо знать свое место. Короче - в темной гильдии можно все, но высока вероятность, что за любое действие из перечня этого "всего" тебе отвернут голову.
А еще есть ритуалы.
Темные ритуалы - это фантастический бред, и я никого не оскорблю, если произнесу это мысленно. Насколько я понял их главную функцию - это одобренный способ выплеснуть агрессию и свести счеты. Точное соблюдение неких предписанных церемониальных действий разом ставит участников ритуала вне сферы закона. Всех проще дуэли; дуэль - это легитимное убийство среди равных. Такой вид ритуала, как охота на учеников, уже сложнее. Охота на учеников - сражение между тем, кто бросил вызов, и учителем. Если ученик умер, а учитель не смог найти убийцу, то он плохой учитель, и власти гильдии не шевельнут и пальцем. Если же учитель находит бросившего вызов, то может делать с ним все, что пожелает. Власти следят за тем, чтобы не пострадал невиновный, но более не вмешиваются. Помогать участникам можно только в частном порядке, как делал Миль, но решение проблемы с вызовом полностью ложится на плечи Шеннейра. Ни радости, ни сочувствия я не испытывал. Тем более что таинственный противник намерен растянуть игру, а значит, в ближайшем будущем мне ничего не грозит.
- Это вы не видели свод правил светлой гильдии, - Миль разлегся в кресле, закинув ноги на соседнее. Иногда мне становилось интересно, что мешает ему вести себя хоть немного вежливее и не столь откровенно нарываться на проблемы, но любое замечание на эту тему грозило вызвать бурю обвинений в приспособленчестве и отсутствии принципов. - Либо вы счастливы, со всеми дружите и полностью согласны с действиями гильдии...
- Либо?
- Либо вас нет.
- Миль, вы уже определитесь. Или светлые слабые и никчемные, или вы их боитесь. И кстати, темные ужасны, коварны и жестоки, и своей мелочностью вы ломаете весь образ.
На мой взгляд, Миль слишком зациклился на идее Яркой Индивидуальности, которую подавляет Безжалостная Система. Не столь уж он ярок, чтобы система его выделяла.
- Рейни, вам и вашим образам здесь никто соответствовать не обязан. И пауки тоже слабые, мелкие и никчемные, но я их боюсь.
А с этого места подробней. Какие у Миля претензии к паукам?! Я пристально посмотрел на Миля, Миль пристально посмотрел на меня, и мы одновременно отвернулись: заклинатель к окну, а я вновь взялся за кодекс.
По большему счету, темная гильдия - это скопище эгоистов-одиночек, которых держат вместе жесткие оковы традиций. И чтобы обеспечить действенность правил, нужна сила. Кто там среди высших работал главным судьей... Ну да. Алин. Неудивительно, что у него был полный контроль.
Нам еще повезло, что в гильдии принимают только совершеннолетних, когда в человека уже вбиты какие-никакие моральные нормы. Наверное, я скажу кощунство, но нормальный человек и после инициации в темного останется нормальным, пусть даже давление среды будет велико. Теперь я чуть лучше понимал правила игры; но чем больше вникал, тем больше чувствовал, как под ногами разверзаются темные бездны.
- В вашем кодексе прописана правильность взаимовыручки?!
Необходимость - ладно, но правильность?
- Нам не нужна связь через эмпатию, чтобы помогать друг другу, - пожал плечами Эршенгаль. - Мы же не какие-нибудь светлые.
Но, на самом деле, все это грустно.
- А зачем нам помогать тем, с кем мы не связаны через эмпатию? - насмешливо прошептал мне Матиас.
Очень грустно.
Состояние Миля после инспекции стало ясно сразу, как только мы добрались до места. В поисках проклятой береговой башни ему пришлось обшарить не один десяток волноломов; правильный стоял далеко, там, где цивилизацию давно сменили пустота и ветер. Море волновалось, лил дождь, и одинокая лодка, заметив на дороге машины гильдии, поспешно развернулась и поплыла обратно. Берег, покрытый колючим кустарником, был холоден и неприветлив.
- Самое смешное, что Алин заставил щиты работать лучше, - Миль оперся на металлическое ограждение. Обзорная площадка нависала над дорогой, и с нее хорошо просматривались пустота и дождь всюду, куда хватало взгляда. - Он заставил их работать на износ. Тихоня Алин. Кто бы мог подумать. А мы почти поверили, что он даже о гибели светленьких переживает...
Алин - высший темный маг. Ни о ком он не переживает. Алин был умницей, и в своем стремлении уничтожить Аринди действовал планомерно. И это был тот самый случай, когда устранение врага совершенно не решило проблему. Эту ловушку мы вычислили - а сколько осталось? Осознав масштаб проблемы, внутренняя служба схватилась за голову; правда, иных ее действий я не заметил.
- Что случилось с Алином?
- Почему с ним должно было что-то случиться? - не понял собеседник.
- Вот это, - я указал на просевший волнолом. - Не создается за единый миг. Свои действия Алин планировал на годы. Что должно случиться с высшим темным магом, что он настолько озлобился на весь свет?
Кроме того, что он стал высшим темным магом, конечно же.
- Алин, - Миль внимательно посмотрел на меня, так, словно пытался прочесть мысли, и чуть прищелкнул пальцами: - Мнил себя единственным праведником средь мрака и грязи. Он сидел в своем замке, в тепле и безопасности, и считал окружающий мир недостойным и подлежащим исправлению.
- Вы не верите в мрак и грязь?
- Я не верю в праведников. Не ищите оправдания для мерзостей, Рейни.
Дверцы броневика одновременно хлопнули, выпуская пленника и сопровождающих. Дождевика Джиллиану не полагалось, равно как любой защиты от ветра и воды, зато ограждающих печатей на нем висело в три ряда. Пленнику не давали поднять головы, но я мог слышать через эмпатию, что прошедшие дни дались ему нелегко. Хотя для темного мага никакие условия не могут быть слишком жесткими. Если он настоящий темный маг, а не жалкий самозванец, разумеется.
Берег виделся пустынным только для случайного взгляда. Как ни странно, темную магию светлые ощущают намного лучше, чем сами темные, и теперь я отчетливо чувствовал множество маленьких и незаметных следящих заклинаний, рассыпанных по холмам. Сделаем вывод: чтобы темная гильдия кого-то начала качественно охранять, надо нарушить все традиции и устроить диверсию с жертвами. Хотя нет причин утверждать, что меня в самом деле старались охранять. Даже не потому, что теперь от моей жизни не зависит выживание остальных - хотя это важный фактор - а потому, что понятие защиты магистра гильдиям полностью чуждо. Магистр - лучший из лучших, и это он должен оберегать остальных. А если правитель гильдии не может сам о себе позаботиться, то зачем нужен такой правитель?
- У нас говорили, что Шеннейр и Алин если не друзья, то хорошо ладят.
Миль коротко фыркнул:
- Алин и Шеннейр не "хорошо ладили". Шеннейр отдавал приказы, Алин их исполнял. У Шеннейра нет друзей и нет союзников - только слуги. Алин был лучшим заклинателем в поколении, а Шеннейр обращался с ним как с рядовым магом. Я думаю, что Алин понял, что это будет продолжаться всегда, всю его жизнь, и у него сдали нервы.
И власть темного магистра рухнула оттого, что он не смог наладить отношения с приближенными. Это в той же степени печально, что и поучительно.
- Вам не кажется, что вы пристрастны к Шеннейру, Миль? Он не настолько страшен.
Хотя к кому Миль не пристрастен, и кто для него не страшен.
- А вы, очевидно, решили, что Шеннейр - нет? - Миль с любопытством приподнял брови, разглядывая меня как диковинную зверюшку. - Ах да, вы же Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр, а для светлых не существует чудовищ. Если бы Шеннейр со мной так носился, как с вами, я бы тоже поверил, что он милашка. Впрочем, плакать о судьбе бедняженьки Алина я не стану. Алин был известной двуличной тварью, и он всегда меня раздражал.
- Ваш Алин был неудачником, - высокомерно отрезал Матиас. От ограждения заарн старался держаться на максимально далеком расстоянии, но все равно ловил каждое слово. Сложно представить, что за мир выстраивался перед ним из подслушанных разговоров. - Он ни одно дело не довел до конца. Он оказался слаб, а слабые не становятся магистрами.
Проклятая башня, низкая и поросшая мхом, стояла на низком мысу, далеко выдающемся в море. Ничего лучшего, чем приволочь Джиллиана к волнолому и ткнуть носом в проклятие, я не придумал. Насколько я понимал, алиновского мага отдали мне на откуп - чем бы светлый магистр ни тешился, лишь бы не лез в дела внутренней службы. Остальных заговорщиков уже перевезли в Нэтар, но мои попытки узнать о ходе расследования разбивались о вежливые улыбки и заботливые уверения, что враги злые, эмпату вредно, и не для светлых грязная работа. Продавить свою волю возможности у меня не было, и оставалось отыгрываться на том, что осталось в досягаемости.
Уровень Джиллиана вполне позволял определить, чьей руке принадлежит проявленная колдовская печать. Оставалось проверить, способен ли он принять правду. Неприятно, согласен - а что, мне тут одному мучиться?
- Но что за камень преткновения - этот Джиллиан? - Миль брезгливо потер перчатки, словно отряхивая невидимые пылинки. - Тех, кто всегда был в гильдии, еще можно пожалеть, но почему его?
Один из сопровождающих поднял голову, на мгновение встретившись со мной взглядом, и растянул губы в широкой улыбке, и я передернулся от накатившей волны темной магии. Вот когда не нужно - такие жуткие и самоуверенные кадры всегда вылезут. Где они были раньше?
- На Осеннем празднике у Джиллиана был выбор, и он выбор сделал. Но мы не знаем, почему остались те, кто был с нами. Потому, что хотели остаться - или потому, что им некуда было бежать?
- И много ли нам пользы от его выбора? - скептически возразил Миль. - Или он после разоблачения Алина должен воспылать к вам преданностью?
Вряд ли. Люди не любят тех, кто ломает их иллюзии.
- Миль, успокойтесь, в действенности ваших изуверских пыток я не сомневаюсь. Но если ему будет плохо, и он легче расколется, то это уже результат.
Кто-то из магов неаккуратно оперся о башню, и та внезапно съехала вбок и рухнула со скалы, обдав собравшихся фонтаном брызг. Защитная сеть просела, на миг показавшись над водой, но Миль взмахнул перчаткой, замыкая разрыв и не прекращая бормотать что-то вроде "Они не изуверские и не пытки! Вы, светлый, что вы в этом понимаете? Критиковать любой может!".
Я вернулся к машинам, спасаясь от штормового ветра и усилившейся концентрации темной магии, и мысленно окликнул Матиаса.
- Не смотри на Джиллиана, Джиллиан - наживка. Цветная блесна. Мы ловим на него остальных.
Заарн сощурился, что-то соображая, и с хищным восторгом предположил:
- Олвиш попался?
Олвиш попался. Но Олвиш - крупная рыба, которая может уволочь с собой и удочку, и рыбака, и утопить лодку.
Второй раз мы с Джиллианом встречались в той же унылой допросной комнате. Электрическое кресло сюда бы поставили, что ли. Просто для оживления обстановки. Теперь темный смотрел с открытой злобой; Джиллиан был фанатиком, а реакции фанатиков довольно просты, особенно если бить их по больному. Я обошел стол и кинул перед ним толстую папку: открытие врат, истощение печатей на источнике Шэн, преимущественное снабжение замковой долины. Схемы, графики, служебные записки и данные расследования - все, что сумели собрать к этому моменту.
- Интересно, в скольких диверсиях помогали вы, сами того не зная?
Злоба переросла в концентрированную ненависть. Я побарабанил пальцами по обложке, прикидывая, что сказать и стоит ли говорить вообще, склонился к магу, доверительно сообщив:
- Я, может, и попытался расправиться с вами всеми. Но раз я теперь магистр темной гильдии - как я могу вредить тому, что мне принадлежит? Я должен заботиться о гильдии. Я должен служить ей. Величие гильдии - величие ее магистра.
Сейчас мне было даже его жаль. Система требует крови, и по всем правилам Джиллиан должен стать жертвой. Джиллиан - даже не шестеренка, а тот, кого шестеренки перемалывают между собой, превращая в мелкое крошево. Но иногда механизм требуется останавливать и очищать от крови, иначе он ржавеет.
- Трата времени, - упрямо заявил Миль.
Через стекло было видно, что Джиллиан не шевельнулся, неподвижно смотря на документы, и я беззаботно отмел шелуху оправданий:
- Да ладно вам, Миль. Я просто хочу его сломать. Должны же у меня тоже быть развлечения?
До своей комнаты я доплелся и не раздеваясь рухнул на кровать. Было тяжело притворяться перед Милем, весело перед Джиллианом и привычно перед остальными, и только кровать заслуживала немного искренности. Малую долю.
Жизнь Джиллиана, которая в самом деле не волновала никого, теперь стала символом. Как я сказал Матиасу, Олвиш действительно попался. Теперь у него два выхода: либо до конца стоять на своем, либо склонить голову, в том числе передо мной. И нет причин рассчитывать на второе.
Итак, какова будет последовательность событий? Я принимаю решение, Олвиш врывается на суд, с боем освобождает Джиллиана и оказывается вне закона. А потом я натравливаю на него Нормана. Люди не справятся с сильнейшим человеческим магом в стране, но в нашей стране живут не только люди. Не все будет так просто, но это нюансы.
Минус седьмой.
Но вот нужно ли мне доводить дело до грани?
С назначением на роль магистра Шеннейр меня неслабо подставил. Ведь как действует вертикаль власти в иных местах: что Шеннейр, что Норман - однозначные лидеры, которые все знают и все умеют, и остальным следует их слушать и подчиняться. У меня так не выйдет. Мне нужно набрать адекватную сильную свиту и выдать ей задание - например, спасать свои жизни и всех вокруг заодно - и пусть свита дальше сама надрывается, как его решить. Набирать свиту. А не убивать ее участников.
Я закрыл глаза и тихо застонал. Да у меня даже нет врага, стоящего у власти, против которого я бы составил заговор, чтобы свергнуть! Потому что у власти, минуточку, стою я. И нет темной гильдии, которую я мог бы разрушить, потому что мне нужно ее восстанавливать. И это темные обвиняли светлых в манипулировании? Я просто приехал на праздник! А теперь ломаю голову, как уберечь своего врага от неминуемого удара, который сам же спланировал.
Можно было оправдаться, что все, что происходит, происходит ради светлого будущего. Вот только ничего светлого впереди даже близко не маячило.
- ...Источники. Темный Источник. Светлый Источник. Мы даже не знаем, что это такое. Люди селят в своих телах магию, кормят ее своей жизнью и умирают, пытаясь достичь то, что без магии не имеет смысла. А потом искры, разжирев, выпив нас досуха, возвращаются к своему истоку. Носители умирают - источники горят ярче.
Алин сидел на краю кровати, вполоборота, и лунный свет выделял его профиль тонким контуром. Его приходу я не удивился: смерть Алина вовсе не помогла от него избавиться.
- Иные люди отбрасывают слишком длинные тени. Люди уходят, но тени остаются, - произнес высший. - Но мне ли рассказывать вам о тенях, Тсо Кэрэа Рейни?
Он выглядел точно так же, как в нашу последнюю встречу перед Осенним праздником - тень, посмертная маска, снятая в тот момент. Я осторожно сел на кровати и предложил:
- Перечень планируемых диверсий, может быть? - и вежливо добавил: - Алин.
Бледное лицо разорвала черная трещина улыбки; Алин меня слышал, но не счел нужным отвечать:
- Так или иначе, я сумел выйти из игры.
И ему настолько на нас все равно, так все равно, что он аж ко мне явился, чтобы об этом сообщить.
Но призраков не существует, и воскресших мертвецов не существует тоже. После смерти разум человека затухает, и дальше нет ничего. Видения напрямую связаны с эмпатией - как человеку снятся события, произошедшие днем, так эмпат способен видеть людей, чьи эмоции ощущал раньше. Видения не говорят сами за себя, но они могут подсказать детали, незамеченные при свете солнца. Но вряд ли про то, какие ловушки и где они оставляли.
- За что вы так всех ненавидите?
- Вы слышали аналогию с опухолью и хирургом, который должен ее вырезать? Она не дает ответа, что делать, когда организм заражен весь, - Алин медленно повернулся. Если бы я был склонен к мистике, то уже начал бы бояться.
Из черной глазницы медленно стекла струйка крови и закапала на покрывало.
- Не увиливайте. Вы последовательно вредили своей стране, Алин. Ваша жажда власти была так велика?
Высший покачал головой, и его улыбка превратилась в сочувственную:
- Я хотел перечеркнуть прошлое и начать все заново.
- Отчаяние? - навскидку оценил я.
- Страх? - предложила тень.
- Неужели вы в самом деле хотели таких жертв?
- Но вы меня понимаете, Тсо Кэрэа Рейни.
Я приготовился возразить и понял, что если в разговорах с мертвыми есть оправдание, то беседы с обоями не являются хорошим знаком.
Комната была полностью погружена во мрак. Никакой луны, никакого Алина, ничего кроме, вероятно, подслушивающих заклинаний. И то насчет них не уверен. Даже море за стенами притихло и, не выдержав гнетущей неестественной тишины, я потянулся к тумбочке, нащупывая переговорный браслет.
И остановил руку. Искушение услышать во мраке живые голоса было велико, но это уже напоминало зависимость. А у меня нет зависимостей. И мне не требуется помощь. У меня все хорошо, и даже если магия использует людей как батарейки - что с того? Если моя жизнь поможет Светлому Источнику стать ярче, то, возможно, во всем этом появится хоть какой-то смысл.
Вот только это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Во мраке браслет вспыхнул ярко, заставив от неожиданности выронить его на покрывало. Идентификатор неопределенно замерцал, не сразу определив источник вызова, и я с запинкой спросил:
- Шеннейр?
Да он-то здесь при чем?!
Слабенькие печати на переговорных браслетах едва держали связь. Линия сбивалась, но я засомневался даже над тем, что сумел уловить сквозь скрежет и хрипы. Вопреки ожиданиям, на Побережье не надвигалась катастрофа, война или мор, или внеплановое пришествие темного магистра. "Хватит сидеть на месте, поехали смотреть, как Вихрь и темный источник Шэн пытаются аннигилировать друг об друга"? Серьезно?
- Абсолютно, - подтвердил собеседник. Судя по голосу, Шеннейр был бодр и весел, и середина ночи не являлась помехой. Как не было помехой кого-то разбудить. - Бросьте, Кэрэа, это единственный шанс в истории! Если слишком много работать, у нас здесь можно двинуться со скуки. Рутина убивает.
Его слова прервал свист, перешедший в вой и далекий взрыв. Браслет мигнул индикаторами, на мгновение оборвав связь, и я с оторопью предложил:
- Вы там осторожнее... с вашей рутиной.
Темный магистр хохотнул, прикрывая браслет от далекого грохота и чьих-то воплей.
- Жду вас послезавтра. Кстати, вы можете снова вызвать меня с помощью вашей светлой печати связи? - в последний момент спохватился он. - У нее странный отклик. Возможно, потому, что она светлая?
Я так и остался немо смотреть на погасший браслет. Моя печать не светлая, она просто кривая, как и все остальное, все, все остальное в моей жизни.