Аннотация: как оправдание спорных решений и в целом хорошая, полезная вещь
Две недели до Осеннего праздника.
Стоило признать, что за изгнанием и прочими жизненными неурядицами я упустил одну вещь. Больше войн, больше взаимных подлостей темная и светлая гильдия любили переваливать друг на друга обязанности и ответственность. В те времена, разумеется, когда они еще делали что-то полезное. А было это... было давненько. Мне многое хотелось высказать в ответ, мне хотелось просто рассмеяться совету в лицо.
- Польщен вашей уверенностью в моих силах, - аккуратно ответил я.
- Как может быть иначе? - так же воодушевленно отозвался Вильям. Не знаю, издевался он или нет, но ему это удавалось.
Райан нахмурился, а старуха Бронна поджала губы, ясно давая понять, что не дело пускать боевиков в приличное общество. Темных поведение собрата не вдохновляло; заклинатели предпочли бы решать проблемы в своем тесном уютненьком кругу. Мэвер не в счет - он никогда не лез в чужие интриги.
- Я покажу вам кое-что, - Алин положил ладонь мне на плечо, разворачивая к боковой нише. Его прикосновение обжигало даже сквозь одежду, но маг не заметил отвращения.
Нишу закрывала привычно-черная тряпка с алым сигилом. За тряпкой пряталась темнота, постепенно сменившаяся размытым коридором, и я понял, что башня Шэн выводит на стену изображение со своих внутренних глаз.
- Наш бывший магистр, чье имя проклято в веках и вычеркнуто из летописей, совершил много ошибок, - Алин негромко хмыкнул. - Если нарушение древних законов можно назвать ошибками. Я рад, что темная гильдия сумела вырваться из-под власти этого безумца. Мало того, что на нем кровь светлого магистра Ишенги, но он открыл врата в Заарней...
Дайте мне платочек, сейчас расплачусь от умиления. Рады они. А вот раньше гильдия чествовала своего магистра как спасителя. Но благодарность темных всегда имела странные формы.
Изображение стало четче, и я пошатнулся, не в силах скрыть дрожь. Я помнил этот коридор из грубого камня, мерцающий свет факелов и окованные бронзой двери. Волшебные печати лепились поверх них, поверх друг друга, яркие, тусклые, уже погасшие, но створки едва держались в пазах, изъеденные мраком. Темный источник гудел за ними, хищный, яростный и жестокий, но теперь к нему добавлялась новая нотка - липкий серый туман искажения.
Чужая рука с силой сжала плечо:
- Отступник открыл врата прямо на месте темного источника и даже не удосужился их закрыть. Грань между мирами слаба, как никогда. Мы держим ее который год подряд, но вы представляете, что будет, когда врата откроются? Аринди первая окажется на острие удара. И если ваше участие в Осеннем празднике позволит отвратить этот миг, я готов принять вашу помощь, светлый магистр Тсо Кэрэа Рейни.
Я раскусил еще одну капсулу, позволяя стене между собой и миром вновь стать прочной, и пробормотал:
- О. Это плохо.
Теперь я бы не сказал, что у темных проблемы. Теперь им стоило собирать вещи и валить, пока не поздно. Но вот бежать из Аринди было действительно некуда.
- Все, что от вас требуется - постоять с посохом перед толпой, - Алин говорил доверительно, но я не спешил поддаваться этому тону. Прежде всего передо мной стоял заклинатель и глава совета, и ни один из этих фактов не предусматривал искренности. - Взамен вы получите нейтральный статус, собственный дом где-нибудь в тихой местности, содержание. Разумеется, о возрождении светлой гильдии речь не идет, но в остальном вы вольны заниматься, чем хотите. Вы же так молоды, Кэрэа - неужели вы хотите хоронить себя заживо?
Хоронить? Меня похоронили уже давно. Осталась лишь тень. Призрак. А призрак должен бродить в тумане, прятаться на затянутых паутиной чердаках и ненавидеть живых. Но я не мог не представлять себе маленький дом с резными наличниками, зеленые луга, синие горы на горизонте... место, где не нужно будет бояться. Место, где появятся те, кого я вновь смог бы полюбить. Алин был жесток.
- Где вы видели у меня силы и посох?
- Детали оставьте нам, - высший отпустил меня и безразлично вернулся на свое место. - Но вы можете отказаться. Принуждать вас смысла нет, ритуал основан на добровольности. Вы можете вернуться в Хору - но вам же невыносима мысль быть ненужным, не так ли, светлый магистр?
Иногда мне казалось, что темные - латентные эмпаты. Им слишком нравилось чужое унижение.
Я опустил глаза, рассматривая ровные плиты. Совет не смог казнить меня тогда, не сможет и сейчас. Убивать магистра - плохая примета, а высшие слишком осторожны, чтобы рисковать. Да, любой из них легко способен превратить мою жизнь в кошмар, но главный рычаг давления - угроза для других светлых - они уже потеряли. Я бы мог отказаться; я бы мог вовсе остаться в Хоре, наблюдая за агонией тонущей в собственных ошибках гильдии, но этот путь никуда не вел.
Я мысленно улыбнулся сам себе. Я был учеником, которому случайно достался посох, я был магистром, при котором светлая гильдия погибла, я был слабым и я был проигравшим. Никто из них не принимал меня всерьез.
- Я согласен. Но у меня будут условия.
Если есть на свете вещь, которую я люблю больше всего, то это безвыходность. Та безвыходность, когда выбора нет у других - даже если они об этом пока не знают.
***
...Мозаика на потолке рассыпалась на множество цветных осколков, которые никак не складывались в единую картинку. В глазах кололо от усталости, но я продолжал лежать, бездумно закинув голову на бортик. Вода плескалась вокруг, черная и вязкая; светильники горели еле-еле, только усиливая гнетущую обстановку.
Гильдия выделила мне роскошные покои: с антикварной мебелью, гобеленами и коврами, плотно закрывающими пол, сквозняками и давящей мрачностью. Либо темный источник, совсем случайно, был рядом, либо моя чувствительность снова возросла в разы, но я отчетливо слышал его дыхание. Поэтому не тешил себя надеждой уснуть, и оставалось только бродить по комнатам без окон, напоминающим мавзолей, до бесконечности прокручивая в голове события дня.
Багровый порфир холодил ступни. Я бы пролежал в ванне дольше, но вода давно остыла; вода мне нравилась, наверное, в память о детстве, о котором я помню немного. Бирюзовое море, шелест волн и черная громада горы, нависающая над крохотным островком. Когда мне было десять, она начала дымиться.
Остров, где я родился, ушел под воду вместе с десятком других. Светлая гильдия едва успела провести эвакуацию, да и то Ишенге пришлось почти сутки держать на вулкане усыпляющую печать. Понятия не имею, где были темные.
Завтрак и одежду уже принесли, и я с нарастающей злостью уставился на черный балахон и черные перчатки, лежащие сверху. Ткань даже на вид выглядела дорогой, но мешал один пустяк: для формы темного заклинателя не хватало только семилучевой звезды. Еще одно тонкое оскорбление. С трудом удержавшись от того, чтобы бросить мерзкие тряпки на пол, я натянул старую одежду, в которой бродил еще по Хоре. Да, походный потрепанный плащ не соответствует торжественной обстановке, да, на нем пятна крови, но это же такие пустяки.
В дверь постучали, когда я пытался впихнуть в себя хоть немного еды. Больше всего хотелось наглотаться блокиратора и завалиться спать, но память с готовностью подбрасывала последствия такого поступка.
Лоэрином Дэлла Гефаро можно было вместо лампы освещать комнату и разгонять тучи в хмурый день, и на его фоне плохое настроение стало еще хуже. Удивительно, как нейтрала снова пропустили в штаб гильдии, но деньги порой делают волшебные вещи.
- Я признаю, что в сложившейся обстановке не способен вас защитить, - объявил он с порога. - Но я нашел вам защитника, который всюду будет следовать за вами!
Стоящий за его спиной заарн наградил меня взглядом убийцы в десятом поколении. Я не ожидал увидеть здесь его, и все больше убеждался, что стеклянный саркофаг подходил Матиасу гораздо больше, чем свобода.
- А по его лицу и не скажешь.
Лоэрин снисходительно протянул мне медальон на серебряной цепочке:
- Не волнуйтесь, Тсо Кэрэа. Берите, это подчиняющий артефакт... можно отдавать прямые приказы, - рубин на медальоне вспыхнул, и заарн дернулся, схватившись за висок, и неровным шагом, словно механическая игрушка, прошел в комнату. - А можно встраивать сложные поведенческие программы. Я написал инструкцию... Великий Источник, Кэрэа, вы не представляете, как долго я мечтал это испробовать!
Его энтузиазм вызывал отвращение, но исследователь не ощущал в себе ничего неправильного. Или, быть может, это и есть норма? Я захлопнул дверь и привалился к ней спиной, оставаясь с нейтралом наедине:
- А теперь признавайтесь, что за неликвид вы мне подсовываете. Никогда не поверю, что вы откажетесь иметь в подопытных крысах беспризорного заарна.
- Скорей уж неликвид подсунули вы, - возмутился тот. - Между вами связь, и я это понял только тогда, когда эта тварь едва не сдохла прямо на операционном столе!
Я стукнулся затылком об дверь. Этого еще не хватало.
- Кто он мне?
- Паразит. Питается вашей энергией. Но вы подумайте, насколько это полезный стимул - без вас он долго не протянет...
- Сколько?
- Несколько часов. В трансе - дольше, - слегка оторопело отозвался Лоэрин. Он явно удивлялся, почему я не спешу преклонять колени перед его светлым гением. - Это удивительный род связи. Вы как будто сами держите тварь в этом мире; я бы сказал, что это похоже на сказочную некромантию, связь между мастером и поднятой нежитью, так чудно...
Вот спасибо. Я много кем себя считал, но до некроманта-рабовладельца дело не доходило.
- Но вы же не упустили возможности вшить ему датчики, которые будут записывать и связь, и заклинания управления, и заарнскую биометрию? Удобно. Снимете данные даже трупов.
- Все ради науки, Тсо Кэрэа Рейни. Берегите себя, вы мне нужны целиком. И инструкцию берите, берите. Пригодится.
К моему приходу Матиас уже занял самое роскошное кресло и сидел там с гордым и несломленным видом борца за свободу. Наверное, вчера я должен был выглядеть перед темными точно так же. Но гордость и несломленность... смешно об этом говорить.
Медальон в моей ладони почти обжигал. Сейчас рубин был похож на сгусток засохшей крови, от которого тянулись тонкие багровые щупальца, плотно оплетающие ауру заарна; иногда они шевелились как живые, и тогда нелюдь с болезненной гримасой тянулся к виску. На белом ошейнике появились красные линии, они же татуировкой переходили на лицо и заканчивались перебинтованной головой. Я знал, что Лоэрин давно разрабатывает подчиняющие артефакты, и знал, для кого и на ком он начал это делать. Мы так и не смогли пробиться в его замок. Мы так и не успели никого спасти.
Иногда я сожалел, что темные приехали в Лонгард слишком рано. Я бы не отказался провести с этим человеком немного больше времени. Но он глубоко ошибался, если считал, что все закончилось.
- И что теперь? Мне называть тебя "господин"? Или "хозяин"? - язвительно осведомился заарн. Фиолетовые глаза горели вызовом и презрением, но сквозь всю браваду ясно проступал страх. Скрытый, странный страх, больше похожий на панику.
Я меланхолично потыкал вилкой в пудинг, наблюдая, как он трясется от одного прикосновения, но так и не пересилил себя. Никаких связей и прочей зависимости я не видел, но от того она вряд ли исчезла. Если в искажении ауры наложились друг на друга, а потом я сам вытянул заарна в наш мир, то возможно, они так и слиплись. Светлые умели объединять ауры, к примеру, чтобы вылечить больного, или поделиться эмоциями, или когда было скучно и одиноко. Тонкие манипуляции с жизненной энергией считались высшим уровнем магии, но для того, чтобы сотворить грубую кривую ерунду, не обязательно быть мастером.
- Учитывая, как быстро ты завалил свое первое и единственное задание, то охранник из тебя будет такой же, как из меня магистр. Фиктивный, - я подбросил медальон на ладони и перекинул его нелюдю. - Есть дело, которое ты всегда хотел сделать, но не хватало силы воли? Теперь можно себя заставить.
Я планировал, что Лоэрин заключит контракт с Тхиа. И теперь вместо нормальной команды рядом со мной будет отираться бесполезное существо, которое меня ненавидит. Это... закономерно, что тут добавить.
На лице Матиаса вспыхнуло потрясение, быстро сменившееся злостью. Но меня не занимали его метаморфозы: я воевал с пудингом и крушением планов.
- И ты не боишься, человек? - холодные пальцы обхватили шею сзади, с силой сжимая. Я с холодным любопытством запрокинул голову:
- Тебе нужен личный контакт для подпитки энергией?
В конце концов, он был всего лишь несчастной озлобленной жертвой.
- Мне мерзко даже пачкать о тебя руки, низшая тварь, - с отвращением сообщил заарн.
- Пожалуй, я переведу это как "я не причиню тебе вреда". Надеюсь, ты подслушивал, и я почти уверен, что ты не самоубийца. Давай договоримся: ты мне не мешаешь, а я разберусь с делами и попробую разорвать связь.
Не бывает бесполезных существ. Бывает их неправильное применение.
Миль вломился без стука, вытаращился на живописную картину и начал медленно отступать.
- Я зайду позже? - с надеждой предложил он, в мечтах уже видя мой хладный труп, но заарн вернулся к гобеленам. - Рейни. Во что вы одеты, скажите на милость? А это что, и откуда вы его взяли? Абсолютно светлая привычка - тащить в дом всякую дрянь. И почему оно так выглядит? Оно больное? Заразное? Урод? Мутант?
- Это контрактник, которого нейтрал Лоэрин подрядил меня охранять, - скучно пояснил я. - Миль, это Матиас, Матиас, это Миль. Несмотря на длинный язык и мерзкий характер, Миля не трогают даже магистры. Его специализация - посмертные проклятия, это так, для справки.
- В отличие от всех, я говорю правду. Чего никто не любит, - с мрачным удовольствием отрекомендовался Миль. - Ну и чего вы расселись? Или вам не хочется вернуть свой посох?
А еще у него было замечательное умение всюду оказываться крайним. Именно поэтому он здесь.
Спускались мы окольными путями, по узким серым лестницам и безлюдным залам. Гильдия казалась вымершей, а двое заклинателей, встреченные по дороге, в глубоком шоке вытаращились на меня, явно не представляя, почему светлый ходит по их башне без конвоя. Никаких признаков подготовки к надвигающейся катастрофе я не заметил, и создавалось впечатление, что темные о ней вовсе не знают. Или их это не волнует.
В ангаре было просторно и пусто. Механизмы спали под тентами, и лишь у самых дверей стоял внедорожник. А может, и нет - я плохо разбирался в древней технике. Знакомый белобрысый маг дремал, навалившись грудью на руль и уткнувшись в сложенные руки. Судя по всему, опала Эршена стала только серьезней, потому что другой причины использовать боевика из старой гвардии в качестве водителя я найти не мог. Заклинатели обожают многоступенчатые сложные планы и в психоз впадают, когда там что-то ломается. Сказано сидеть в Хоре до лета - значит, сидеть.
- Подъем, - Миль стукнул в окно и без приглашения забрался на переднее сиденье. Боевик с трудом разлепил мутные глаза и хрипло спросил:
- Чей упырь?
Заарн изобразил презрение ко всему живому. Миль не заметил:
- Это домашний зверек нашего светленького. Все светлые любят зверюшек.
- Упырь? - с тусклым сомнением повторил Эршенгаль и вновь тупо уставился перед собой.
- А где все боевые маги? - выразил я давно тревожащие сомнения. Раньше гильдией верховодили именно боевики, а заклинателей, мягко говоря, держали на вторых ролях. Похоже, Алин решил переставить систему с ног на голову.
- Охраняют границы нашей родины от фанатиков из загорья, - пафосно процитировал Миль. - Вот что Алин сделал хорошего, так это нашел недоумкам дело. Хотя все, что они могли, они уже развалили.
Эршен промолчал. Я сам не был идеалом жизнелюбия; я часто ощущал себя простым зеркалом, в котором отражается мир, но страшно хотелось сделать что-то, чтобы вывести этого человека из равновесия. От противника в равновесии немного толку.
Выцветшее небо и сухой ветер показались глотком свободы. Гильдия вымотала меня морально и физически, так что я радовался возможности вырваться из нее хоть на пару часов. Внедорожник шел неровно, поднимая клубы пыли и то и дело объезжая развалины, и в кабине царило молчание. Матиас терзал цепочку от медальона, притворяясь, что находится здесь по своей воле, Миль дергался, косясь в его сторону, а Эршену было ровным счетом безразлично.
Мы делали крюк по предместьям, и скоро по обеим сторонам дороги замелькали пыльные низкие домики, сменившиеся длинными однотипными бараками. Появились и люди, довольно шустро прижимающиеся к домам при появлении машины; Эршен и не думал сбавлять скорость.
- Куда мы едем?
- В хорошо знакомое вам место, - с ненастоящей радостью объявил Миль. Порой мне казалось, что он просто не умеет ее испытывать. - Мы едем в Вихрь. Надеюсь, вы успели соскучиться.
Обожаю заклинателей. В отличие от боевиков, они бьют словами, а не по морде.
- Сочувствую вам, Миль. В отличие от вас, я успел к нему привыкнуть... Осторожней!
Кто-то едва успел выпрыгнуть из-под колес. Миль поперхнулся пылью:
- Не говорите, что вас заботят люди. Вы, Кэрэа, светлый, но не настолько.
- Каждый человек может стать магом.
- Может-то может, - хохотнул собеседник. - Но кто ж позволит?
Жилые кварталы закончились длинным забором со сторожевыми вышками. Над ним со знакомым гудением двигались строительные краны, в которые Миль обвинительно ткнул пальцем:
- А вот это Лорд наш, Свет его забери, Норман. Гробит народ на стройках. С удовольствием посмотрю, как вы будете искать у него несуществующую совесть и пафосно рассказывать... ну о чем вы там рассказываете? О морали? Милосердии?
- Что Норман гильдии-то сделал?
- Правит же, - лаконично объяснил заклинатель и закашлялся.
Вихрь приближался. Почти исчезнувшую дорогу отмечал лишь ряд маячков; фары едва разгоняли клубящийся серо-коричневый сумрак, в котором то и дело мелькали разряды молний, то дальше, то ближе. Гроза была беззвучна, но я вздрагивал от каждой вспышки.
Под колесами мелькнуло высохшее русло реки, и впереди медленно проступили контуры башни, тонкой, похожей на дерево с перекрученным стволом и кроной, расползшейся по небу. Чудовищная и печальная картина. Потому что Вихрь - это не тюрьма. Вихрь - это первая в мире живая электростанция. И последняя. Он был совсем крошечным, когда впервые попал сюда; по плану, Вихрь должен был качать энергию из земли и воздуха и отдавать людям, а часть тратить на свой рост. Тогда еще Единая гильдия гордилась своим творением... пока не поняла, что не знает, как его остановить. В Аринди такое случалось.
Размышления прервал панический крик Миля, и машину резко бросило в сторону. Внедорожник накренился, я ударился локтем об дверцу, и с неба сорвалась огромная разветвленная молния.
...Сначала я услышал хлопок двери. Потом - шорох шагов, дверь снова хлопнула, и Эршен равнодушно произнес:
- Маяки переставляли.
- Н-нас же не пытались сбить с дороги и убить? - там, где мы только что ехали, спекшаяся земля поблескивала глянцевой коркой. Страх накатывал запоздало; не предупреди Миль об опасности, там были бы мы...
- Безопасные тропы постоянно меняются. За ними не уследишь, - хладнокровно отозвался заклинатель. - Или нас пытались убить. Все возможно.
На одиннадцатом покушении оно уже утрачивает новизну.
- Удивительно, что вам так не везет, Миль, если вы видите будущее.
- Я не вижу будущее, - невесело хмыкнул тот. - Я знаю, что все будет плохо, потому что глупо рассчитывать на иное.
Дальше мы едва ползли, зато без приключений. Задержка образовалась у самой тюрьмы, когда Миль достал светящуюся печать и поставил мне на руку татуировку. Вихрь сам распознавал, кто в него попадает, и сейчас я был гостем. Матиас дернулся вслед за мной и остановился, делая вид, что происходящее его не касается. Я тяжело вздохнул, чувствуя, как заарна захватывает ярость и паника. Благодарю вас, Лоэрин Дэлла Гефаро. Это предсказуемо, что с вашим даром будет столько мороки.
- Передайте Алину, что для моего спутника тоже нужен допуск.
Миль склонился над переговорным браслетом и хмыкнул:
- Рейни, не наглейте. Вам двери открыли не для того, чтобы вы притащили с собой приятелей и знакомых.
- Это не приятель. Это мой внешний биоимплантат, - выразительно продекламировал я. - Отдельно не функционирует. Кто возместит убытки, если он без меня загнется?
- Алин требует, чтобы я высказал вам глубокое порицание. Но мне лень, и потому просто идите вы в Хору, Рейни, с вашими запросами.
Я пожал плечами и сел на горячий песок, прислонившись к стене. Неужели Алин полагает, что хоть один, хоть со спутником я представляю опасность? Забавно. Но если он будет думать достаточно долго, то получится даже задремать.
Печать вспыхнула снова, и заклинатель изумленно произнес:
- Алин подтверждает двойной допуск. Чему я всегда поражался - как быстро вы ухитряетесь садиться другим на шею.
На самом деле это считалось благом для любого заклинателя, будь то светлый или темный. Трагедия Миля состояла в том, что он этого делать не умел.
Внутри башня притворялась обычной крепостью. Сплошной камень, выцветшие штандарты со знаками Единой гильдии, никогда не гаснущие факелы... Искра дара лихорадочно вспыхнула, обдавая горячечным жаром, и Вихрь с жадностью запустил в нее незримые щупальца. Я плохо помню, как сумел продержаться здесь столько лет. Но даже к тому, что тебя потрошат и пожирают заживо, можно привыкнуть.
Если у магов и были каноны утилитарности, то Вихрь отвечал им в полной мере. Ему не требовались ни охранники, ни палачи; он сам по себе был и охранником, и палачом. С каждым шагом горечь все сильнее подкатывала к горлу; я знал каждого, кто бы приговорен к заключению здесь, и все еще чувствовал... Отзвуки боли, ненависти, отчаяния и смерти, и тихий шелест призрачных голосов.
Они знали меня. Они приветствовали меня.
- А где Вильям?
Миль недовольно дернул плечом, показывая, что он не в восторге ни от меня, ни от того, где ему приходится из-за меня быть:
- Срочный вызов в имение.
- Я его не помню. Как он получил место в совете?
- Купил! - раздраженно всплеснул руками маг. - Война для идиотов, Рейни. Пока темненькие и светленькие друг друга резали, он подгреб под себя все горные предприятия. А когда мы остались на развалинах, то протянул руку помощи, вот так...
Ну что же. Я никогда не питал иллюзий, кем мы были.
Алин ждал в моей бывшей камере. В Вихре было множество помещений, но они выбрали именно ее - наверное, чтобы я не чувствовал себя потерянным в знакомой обстановке. Я сглотнул вязкую слюну и заставил себя переступить порог. Тот же каменный мешок, то же панорамное окно, где сквозь клубы пыли все еще проступал стройный силуэт темной гильдии. Как вечное напоминание. Как будто ничего не изменилось. Как будто я так и остался тем учеником, который мог только мечтать, чтобы вырваться на свободу.
- Зачем я здесь?
Я и забыл, насколько изобретателен этот маг. Он всегда предпочитал ломать жертву постепенно.
- У гильдии есть один пленник, и я рассчитываю, что при вас он будет разговорчивее, - наконец ответил Алин, удовлетворившись эффектом.
Теперь мы спускались все ниже, коридоры становились все темнее и уже, а громада Вихря давила все сильнее. Высший шел уверенно, словно не в первый раз, и я в последнюю очередь стремился узнать, кого темная гильдия считает своим врагом на этот раз. Но темная гильдия существовала вовсе не для того, чтобы делать мою жизнь лучше.
- То, что вы сейчас увидите, является государственной тайной. Надеюсь, вы не станете о ней болтать, - Алин остановился у мощной двери, закрытой печатью. Красный глаз в переплетении маслянистых черных линий моргнул и закрылся, узнавая хозяина, и я кинул на язык еще одну капсулу блокиратора. Мой дар не предназначен для подобных мест.
- Знаете, Алин, у вас нездоровая склонность заставлять меня наблюдать за пытками. Никак не могу понять, к чему бы это?
- Потому что вам, светлым, полезно увидеть, какая жизнь на самом деле, - пробормотал Миль за спиной, - иначе засахаритесь между розовых единорогов.
Общаться с Милем порой было забавно, но Алин Милем не был, и потому просто не стал отвечать:
- Вы ведь хотите вернуть посох, светлый магистр? Ну же, Кэрэа. Вам понравится то, что вы увидите.
Никогда бы не подумал, что Алина такое специфическое чувство юмора. Особенно по отношению к эмпатам.
Высший активировал еще одну печать, и темницу залило ярким светом. Я неохотно скользнул взглядом по человеку, сидящему у дальней стены, и застыл.
Этого не могло быть. Ни в мечтах, ни в бреду я бы не мог представить это.
- Вы сошли с ума.
- Наш бывший магистр совершил много ошибок, и был осужден советом, - почти торжественно сказал Алин. - Рядовым членам было объявлено, что он мертв, и это единственная уступка, которую пришлось сделать в дань традиции. Звание магистра не должно оскверниться... от одного паршивого отродья.
Пленник не двигался. И даже в мощной сковывающей печати не было нужды; от стены к нему тянулось множество нитей, проникающих под кожу и оплетающих все тело. Где-то они почти скрывались под рубцами, свежими, затянувшимися, синяками, ожогами и следами маленьких магических печатей. Но даже сейчас, беспомощный, в оковах, он казался опасней нас всех. Он все еще оставался магистром; я был жалок, он - нет.
- Я не так представлял нашу встречу, Шен... Шеннейр.
- Не подходите близко, - предупредил Алин, но я его не слышал.
Шеннейр.
Я бы выжег это имя из памяти каленым железом, но продолжал повторять его снова и снова, цепляясь за него, как за последнее спасение. Человек, которого я ненавидел. Человек, которого я боялся. Человек, который отнял у меня все.
Тот, ради кого я жил.
Бывший магистр поднял голову, незряче смотря сквозь меня. Его глаза затягивала белая пленка, и я почему-то вспомнил, что те лампы, что горели в камере, тоже были творением темных заклинателей. Их свет мог вовсе ослепить; темная магия любила калечить даже больше, чем убивать.
- Они меня боятся, - насмешливо произнес он. - Все еще боятся. Стоило оказаться здесь, чтобы узнать, что моя гильдия состоит из предателей и трусов.
Его голова мотнулась от удара; Алин брезгливо вытер перчатку, и Шеннейр ухмыльнулся разбитыми губами:
- Боятся даже сейчас. Но я слышу знакомый голос: вы рады, светлый магистр?
Вряд ли эмоции, что захлестывали меня с головой, можно было назвать этим словом. Я стиснул кулаки и твердо сказал:
- Да.
Пусть это была ложь.
- И вы хотите узнать, где же ваш посох?
Я наклонился ближе, впитывая каждую черточку изможденного лица, каждую линию уродливого клейма, расплывшегося по щеке. Я хотел его убить, я мечтал его убить, но не чувствовал торжества, и это было даже обидно. Враг не был сломлен; он смел говорить со мной так легко, словно ничего не случилось. Слишком спокойно, слишком...
Сильная рука вцепилась в волосы, рванула вниз, и темный маг лихорадочно зашептал прямо на ухо:
- Я уничтожил его, как уничтожил твоих сородичей, как убил Ишенгу. Бедный, бедный, бедный светлый. Что же у тебя осталось?
Я бессильно царапал ногтями камни, задевая сковывающую печать. Шеннейр мог бы легко свернуть мне шею, но он лишь усилил хватку, с сочувствием просюсюкав:
- Но не плачь. Этому миру все равно придет конец.
Алин наконец активировал заклинание. Пленник скорчился на полу, захлебываясь кровью и хриплым смехом, и я с ужасом отшатнулся.
- Совершенно безумен, - прокомментировал высший. - Что ж, позвольте выразить соболезнования, Тсо Кэрэа Рейни. Светлым действительно больше не подняться, но это не ваша вина. Вы ничего не могли сделать.
Пока мы поднимались, издевательский хохот несся нам вслед. И все бы ничего - но бывший темный магистр Шеннейр только что солгал.