Джерри Лила : другие произведения.

Лучший ученик (главы 1-3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  
  Глава 1. Искра
  Глава 2. Обязанности
  Глава 3. Долина Эонры
  
  
  
  
Глава 1. Искра
  
  
  Инглетек была мрачным местом; могущественная, древняя, сокрытая темница. Мало у кого, переступившего ее порог, был шанс вернуться.
  Моего наставника выпустили из нее через два месяца под честное слово, что он исправится.
  Зачем? Почему? Как им удалось? Покажите мне их добрые и честные лица, я хочу посмотреть на людей, которые нас приговорили. Надеюсь, они еще извинились на прощание.
  Исправиться наставник обещал еще в прошлый раз - а все мы помним, чем закончился прошлый раз. Мой наставник стоял на этом самом месте, где стою я, и с честными глазами клялся, что забудет о мести. Но великие маги, а он, ко всеобщей печали, действительно оказался великим магом, никогда не отступают от цели.
  - Они нас ненавидят, - с полной уверенностью сказал господин Наоку. - Нас все ненавидят, но от тюрьмы Инглетек кто бы ожидал.
  С верхних уцелевших этажей Управления Геммет открывался вид на весь залив, и на заходящие в него корабли. Катастрофу, надвигающуюся на особый двадцатый анклав, уже невозможно было остановить.
  - Я правильно понимаю, что моя цель - вызнать его намерения?
  - Намерения, предположим, мы знаем. Но сколько у нас времени?
  На столе лежала повязка со знаком системы Офи - личным гербом наставника. Сейчас такую носили многие из толп внизу, выражая поддержку. Я взял свою, ощущая, как трясутся руки.
  Но что мы можем изменить?
  Что мы можем?
  
  Белое небо летней ночи отражалось в неподвижной воде. Алые стяги, синие многорукие тотемные башни.
  Пять кораблей вошли в залив.
  "Звезда" с триумфально поднятой лазерной пушкой. "Ужасный", страшные алые маски на бортах. Грузовой "Кит", сплошь покрытый шрамами. "Бурю" вели на буксире, а последней стремительно скользила черно-белая "Косатка". Соклановцы остались верны себе и вывесили на кранах туши морских чудовищ, и на залитой кровью палубе дымили огромные чаны с жиром.
  Команда "Ужасного" стояла ровно и гордо, под погасшим Знаком пятого анклава.
  Над кораблями вспыхнул серебряный клубок салюта, и, оставляя широкие хвосты, искры бесшумно понеслись вниз. "Ужасный" заревел, и его клич подхватили остальные корабли, и, когда прошло оглушение, я услышал ликующие крики толпы.
  Поход, занявший четыре года, завершился.
  
  Я быть здесь не хотел. Но если я не встречу своего наставника, то завтра об этом заговорят на другой стороне анклава, и люди сделают выводы, такие выводы, о которых придется пожалеть.
  Мой наставник под восторженные вопли спускался по сходням. Накидка из белого меха небрежно волочилась по доскам.
  "Буря" решила развалиться именно в этот момент. Огромный крюк, прикрепленный к башне, сорвался и полетел прямо на человека внизу; я только увидел, как Наставник остановился, подняв голову и с интересом глядя на падающие на него полтонны металла, и крюк чудом разминулся с его головой, и канул в воду. Испуганно примолкшие люди разразились радостными возгласами. Они махали флажками, хотя это было неправильно, и даже принесли самодельный стяг.
  Мой наставник выглядел еще более болезненно, чем я помнил, и сердце сжала жалость, что я так с ним поступил.
  - Мой ученик, - его улыбка была как солнце в зимний полдень. Такая же слабая и лживая.
  Я не сразу смог ответить.
  
  - Я не злюсь на тебя, - сказал он. - Твой поступок был жесток и несправедлив, но я верю, что ты думал, что поступаешь правильно.
  Это были слова, которые я желал услышать. Но я сам себя никогда бы не простил.
  - Моя жизнь все равно в ваших руках. Вы вольны делать с ней, что считаете нужным.
  Он казался разочарованным:
  - Разве я когда-либо хотел причинить тебе вред? Но я не отправлял тебе писем два года. Надеюсь, ты не в обиде на меня.
  - На самом деле, наставник, мне хотелось бы знать, где вы находитесь, - я позволил раздражению прорваться наружу. - Два года! Вы исчезли на два года!
  - Я не исчезал, я был занят. И это уже случилось, - он небрежно повел рукой, - ничего не поделать.
  Океан ревел, валами накатываясь на берег. Я подвел лодку к причалу, закрепляя на кольцах, и поднялся на доски первым, подавая руку.
  Широкая полоса прибоя, пустынный пляж, мрачная пустошь стланика, белые пики вулканов. Черный песок хрустел под ногами. Коридор гладких округлых камней с процарапанными белыми знаками вел вперед. По сторонам, насколько хватало взгляда, лежали спирали из валунов, но люди не могли туда зайти, там танцевали не люди.
  Я вел наставника под руку, потому что такова была моя обязанность.
  - Вы смотрите на меня как на готовую взорваться бомбу, - его голос звучал так, будто он был задет. - Но я осознал все свои ошибки и раскаялся в них. Отныне мои стремления направлены только на благо анклава...
  - Это же вы говорили в прошлый раз.
  - Действительно?
  - Слово в слово.
  - О, - он как будто задумался. Я бы решил, что он прислушивается к голосу совести, если бы не знал заранее, что ее у моего наставника нет. - Но раз такие хорошие слова уже придуманы, зачем придумывать лучше? Хорошо, что у тебя хорошая память, мой ученик. Ты никогда меня не разочаровываешь. Хорошо, что хоть кто-то здесь помнит, что случилось в прошлом.
  Я зябко передернулся от его слов.
  Тотемные столбы приближались. Разбросанные по берегу без видимого порядка, одинаково старые, из почерневшего дерева. Намного выше человеческого роста; расчлененные, изрезанные, уродливые, с крыльями и множеством рук.
  - Вам обязательно идти и кланяться перед ними?
  - Отчего нет? Разве я этого не делал?
  Столько времени прошло, но как же больно это слышать.
  - Ты невежлив, мой ученик, - мой наставник шел легко, и еще успевал рассуждать поучающим тоном. - Мы - нас не принимает ни земля, ни вода. Когда мы умрем, наши тела сожгут в лазерных печах, а прах поместят в запаянные сосуды и повесят на железных нитях. Но темные краевые повелители появляются из земли и уходят в землю, и они защищают нас и они строят для нас стены, и мы должны проявлять учтивость.
  - Именно поэтому вы хотите помотать им нервы сразу после прибытия?
  Его лицо стало очень вдохновленным:
  - Ничуть. Я уверен, они рады меня видеть столь же сильно.
  Думаю, там у кого-то уже истерика.
  В тени тотемов сразу стало мрачно и холодно, словно они пожирали свет. Я задрал голову, пристально следя за каждым, и жалея, что будет неучтиво вызвать духов-помощников, которые бы нас защищали. Тотемы были всего лишь временным вместилищем, они не обладали своей жизнью и не могли двигаться, но я видел на клыках ближайшего кровь и птичьи перья. Кто знает, что делают неживые вещи, когда от них отворачиваешься.
  - А я надеялся, что за два года ты научишься моргать.
  Мне не нужно было оборачиваться к наставнику. Я всегда держал его в поле зрения:
  - Вы прекрасно знаете, я не имею права.
  - Тяжелый случай, - непонятно ответил он.
  У тотема Господина Форта были крылья, и с них свисали длинные ленты, поблекшие и рваные. Мой наставник остановился перед ним и спросил:
  - Ты знаешь, зачем им крылья?
  - Чтобы подниматься ввысь и следить за нами с высоты.
  - Для чего много глаз? Много рук?
  - Чтобы невозбранно глазеть в чужие сны. Чтобы хватать за горло всех врагов.
  - Чтобы протянуть руку помощи всем попавшим в беду, - осуждающе сказал наставник. - Твое сердце полно черной злобы.
  Да в моей черной злобе можно утопить весь анклав.
  Он поднял руки, быстро проводя полукруглым лезвием по предплечью, оставляя след среди множества других следов. Кровь полилась в подставленную чашу, и, пока я ее держал, я пытался рассмотреть признаки той отравы, что текла по нашим венам. Но кровь была красной. Она всегда была красной.
  Наставник поднял чашу, а потом разжал руки, и чаша упала вниз, выплескивая кровь на подножие тотема.
  
  - То есть это твой дом, - его голос был придирчив и резок. - Здесь ты живешь.
  Мой дом был из стекла и бетона, одинаковый во всех планах и во всем множестве своих кривых углов. Он наполовину уходил в скалу: я забрался на холм высоко над городом, подальше от шума. Что могло вызвать гнев наставника, ума не приложу.
  - Так далеко от людей. Если на тебя нападут, тебе даже не успеют помочь.
  Если на меня нападут, мне все равно никто не поможет.
  Наставник сжал губы в одну линию, глядя перед собой, и пошел дальше:
  - Когда меня назначат...
  - Я проголосовал против.
  Он приостановился, и продолжил:
  - Когда меня назначат, я продвину тебя вверх...
  - Вы не можете сделать это против моей воли.
  - Мой ученик, - он смотрел с жалостью. - Как же ты будешь сражаться, когда я умру?
  Вы не умрете. Я не позволю. Но вместо этого я сказал:
  - Поставлю чайник.
  Внутри моего дома было все, как я хотел. Я редко приглашал гостей, потому что меня утомляло, как быстро гости выскакивали наружу, шепча что-то про свои глаза или больную голову. Должно быть, дело в углах и пересечении плоскостей. Дом напоминал куб, который начал развертываться в нечто большее, и остановился посередине, не завершив обращение.
  Одна стена была полностью прозрачная, а на пол брошена меховая шкура. Здесь я обычно лежал, глядя на залив и на то, что было на том берегу. Мой наставник даже не вошел, остановившись у открытой двери и брезгливо заглядывая внутрь:
  - Мой ученик. Ты переезжаешь в город.
  Я остановился так, чтобы между нами оставался порог, собирал все терпение, которое у меня было, и глубоко вздохнул:
  - Наставник. Почему вас выпустили? Почему вам позволили вернуться? Они ведь знали.
  - Потому что ты проиграл, - он взял меня за руку, с ласковой, безграничной снисходительностью. - Потому что им плевать. Плевать на наш анклав, на меня, и на тебя. Всем плевать на тебя, мой дорогой ученик, кроме, может быть, меня. Собирайся.
  - Нет.
  - Хорошо. Я даю тебе время до вечера.
  Небо стремительно заволакивали снеговые тучи.
  
  Он обрадовался, когда увидел свой дом, и даже его улыбка на миг стала беспомощной и жалкой.
  - А я думал, что его снесли. Мне в наказание. Управление Геммет не пожалели...
  Во-первых, люди, которые громили Управление Геммет, никогда не тронули бы этот дом, а во-вторых, я бы не позволил.
  Темный маг Нарая стоял у калитки, держа в откинутой руке тонкую длинную трубку. Завидев нас, он сразу же сделал шаг вперед, с преувеличенной вежливостью прижимая пальцы к личному гербу - электрический угорь - и гербу нашей общей Линии. У темного мага Нараи была смуглая кожа и чуть раскосые разноцветные глаза, синий халат с рисунком волн, через трубку он вдыхал лечебный дым с запахом эвкалипта и мяты, потому что у Нараи были больные легкие, а еще он был одним из Четверки, хотя притворялся, что нет. От моего наставника по Линии Офи он отстоял на четыре ступени, и всю жизнь Нарая об этом не вспоминал, но как только мой наставник пошел вверх, то решил, как говорят, примазаться.
  Наставник не оставил мне указаний, когда уезжал - учитывая, что его экстренно увозили в цепях под конвоем - но я старался поддерживать дом в порядке. Нарая сразу же вызвался оплачивать все счета, и я едва выгнал его за ворота, упирая на традиции и злую молву. После этого он выкупил все окрестные участки, выселил жителей, и начал строить то, что в его фантазиях было парком, а в реальности пугающим запутанным лабиринтом. Помешать я не мог, молва была только рада, но зато я предвкушал реакцию наставника и то, что мой наставник скажет Нарае.
  Мой наставник некоторое время смотрел на лабиринт, по своему обыкновению погрузившись в собственные мысли, а потом одобрительно кивнул сам себе и сказал:
  - Очень похоже, Нарая.
  Внутри в доме было чисто. Я позаботился обо всем, об окнах и крыше, и чтобы дом всегда был протоплен. Подарки и посылки, которые приносили для моего наставника, складывали в отдельной комнате, и я даже составил их опись, но никто не захотел ее посмотреть.
  - Ты распоряжался всем моим имуществом. Ты мог бы поселиться в моем доме.
  Я мог бы, но это было неподобающе. Я же не Нарая, который въехал в дом своего мастера сразу после его смерти, выкинул все вещи и сложил из них костер.
  - Нельзя быть слишком правильным, мой ученик, - сказал наставник. - Правильные долго не живут.
  - Бедняга, - Нарая похлопал рукой в варежке мне по плечу. - Ты совсем ничего не понимаешь.
  С неба падал мелкий снежок, как это порой бывает в начале лета.
  Грузчики заносили внутрь вещи, и прихожая заполнилась шумом и человеческими голосами. Там были ящики, полные ярких перьев; множество запечатанных сосудов с маслом, жиром и пеплом внутри; экзотические маски из сандалового дерева, флейты из кости и тростника, змеиные погремушки и старинные книги. Все это будет роздано во исполнение законов Офи. Мой наставник, довольный, переступал через свертки и коробки, перечисляя имена, а потом задумчиво сказал:
  - Я пошлю подарок Господину Форта.
  Как Господин Форта будет рад.
  - Мне придется вскрыть его и проверить на безопасность, - предупредил я. Если честно, я бы предпочел в пути его потерять.
  - Мой собственный ученик. Не обладает ни доверием, ни чувством юмора.
  - Как скажете. Но я все равно это сделаю.
  Он пожал плечами и подхватил с пола простой деревянный ящик.
  Одну из комнат мне строго запрещено было трогать. Она была шестиугольной, и все окна в ней были забиты досками. Зеленые обои с васильками и аконитом отклеились и висели полосами, а на деревянном полу еще остались полустертые меловые знаки. Из щелей между досками едва пробивался свет - снаружи во весь рост вымахали репей и белена.
  Наставник поставил ящик на пол и ломиком поддел крышку. Внутри, в стружке, лежала небольшая лаковая шкатулка, и наставник взял ее двумя руками, с блаженным лицом откидывая крышку. Я успел выбить шкатулку у него из рук.
  - Нет.
  Как и всегда, перехват контроля над телом был похож на провал в памяти. Когда я снова начал видеть, наставник поднимал шкатулку с пола, а на моей ладони набухал глубокий порез.
  - Кто сказал тебе трогать мои шкатулки с проклятиями? - в его голосе дрожала ярость. Я выдохнул, испытывая те самые непередаваемые ощущения, когда затянувшаяся ментальная петля становится слабее, и спросил:
  - А зачем вы таскаете с собой шкатулки с проклятиями?
  Снаружи постучали, и наставик выглянул в коридор, мило и дружелюбно отвечая кому-то. А потом плотно закрыл дверь и привалился к ней спиной, и тихим спокойным голосом сказал:
  - Это всего лишь подарок моих новых друзей.
  - Это которые руководство Инглетек, или у вас есть друзья еще хуже?
  - Инглетек.
  Я понял, что друзья хуже, конечно же, есть.
  - Ее искали для меня по всей Инглетек. Это не шкатулка, а поле для игры, впрочем... не лезь в то, что тебе не по уровню.
  Теперь наставник положил обе ладони на шкатулку, и я увидел, как на его руках, вверх по спирали, по локтям, по предплечью, сами по себе раскрываются глубокие порезы. Кровь полилась сразу, быстро собралась в лужицу на столе, закапала на пол. Наставник смотрел на нее с восторгом, не замечая ни нарушенную чистоту, ни... Впрочем, порезы затянулись почти мгновенно, сначала словно стянутые нитью, и на их месте остались розоватые стежки.
  Наставник вынул из шкатулки двуцветную катушку с ниткой, задумчиво на нее посмотрел, а потом принялся рыться в стружке. Только не говорите, что шкатулку в Инглетек нашли, а инструкцию не нашли.
  Но я все равно ничего не мог сделать.
  Никогда не мог.
  
  
***
  
  - ...свободной воли не существует. Каждый наш шаг определен множеством наших прошлых шагов. Желание? Мы не можем пожелать то, что не знаем. Выбор? Мы не можем выбрать то, желание чего в нас уже не заложено.
  - Случай.
  - Случая не существует, ученик господина Эонры, - Нарая прекратил дирижировать трубкой в такт своим словам. - Если человек поступает действительно случайно, так, как не предусмотрено его разумом, это лишает его права называться человеком.
  Охрана Нараи смотрела стеклянными глазами, давно привыкнув пропускать генерируемый господином поток странных историй мимо ушей.
  "Кит" только начали разгружать. Мы стояли в доках, рядом с большими кранами, которые снимали с корабля железные контейнеры. Все трофеи по правилу Офи будут на большом празднике Круга распределены между населением двадцатого анклава, но наиболее отличившиеся в походе имели большую долю, которую будут раздаривать друзьям. Чем отличился в походе мой наставник, который там участвовать был не должен, я предполагать не брался. Но у меня был длинный список людей, а также список вещей, которые следовало передать первым. Нарае отходили два контейнера целиком, которые так и были подписаны, и Нарая, радовался столь выгодному знакомству. Я лишился возможности их вскрыть, и страдал от предположений, сколько же темных и запрещенных вещей могло поместиться внутри.
  Во тьму мой наставник всегда падал с размахом. Правда, у меня было ощущение, что где-то там во тьме стоял батут. Еще ни одного мага в истории не штормило так сильно, и еще ни на кого окружающие с таким постоянством не закрывали глаза, утверждая, что все хорошо. Ничего не было хорошо.
  - Плохой день? - спросил Нарая. - Ученик господина Эонры, у тебя всегда такой вид, как будто каждый твой день хуже предыдущего.
  Нет, это я каждый новый день становлюсь хуже, чем был.
  - Что вы хорошего вы видите в будущем, Нарая?
  - Мы оба видим будущее, - весело ответил он. - Мы будем радоваться, потому что что нам еще остается.
  
  - Что тут происходит?!
  Нарая прижимался к стене, хватая ртом воздух, и делал мне глазами странные знаки. Я прикрыл за собой дверь и сразу же прижался к ней так же, как Нарая, чтобы мечущийся по комнате человек меня не снес.
  Темный маг Мариан стремительно вышагивал от двери к окну, и праздничные кисточки на его одежде и сапогах позвякивали, а взгляд суматошно скользил по нам и стенам, не останавливаясь ни на миг.
  Я, к счастью для нас обоих, не знал его лично. Мариан был одним из приближенных Господина Форта, которого Господин Форта отправил в поход как своего эмиссара и тем спас от множества веселых и интересных событий. Мариан командовал "Ужасным", и я помнил, как он гордо спускался с корабля. Улыбаясь, и сразу было видно, что давно не был дома и даже научился улыбаться.
  И я видел, как исчезает его радость.
  Как он смотрит.
  Смотрит.
  Смотрит.
  О, как я его понимал.
  Темный остановил свое бесконечное движение и ткнул в меня пальцем:
  - Мне сказали, что ты тут единственный, кто может мне хоть что-то пояснить! Кто ты вообще такой?!
  - Эээ, - заикнулся было Нарая, но под свирепым взглядом тут же умолк. Если Мариан прежде сунулся в Управление Геммет и пытался встретиться с господином Наоку, который принципиально не разговаривал с темными по статусу ниже, чем краевые повелители, или каким-нибудь Аджени, с которым разговаривать было бесполезно, его бешенство я вполне понимал.
  - Я уезжал - город стоял на месте, я приехал - города нет! Четыре года меня не было дома! Кто на нас напал?!
  - На нас никто не нападал, - я постарался внести в его эмоции долю рассудительности, но не преуспел.
  - Где корабли Крепости?
  - Какое счастье, что их здесь нет, - тихонько пробормотал Нарая, но его, к счастью, не услышали.
  - Где Господин Форта?
  - Господину Форта запрещено покидать свои земли...
  - Кто может что-то запретить Господину Форта?!
  Нарая выглядел глубоко несчастным. Я не знал, почему мой наставник не ввел Мариана в курс дела, если они плыли на соседних кораблях, но предполагал, что наставник умел быть мстительным.
  Мариан явно попытался успокоиться, явно не в первый раз:
  - Где светлый глашатай Эви? Он должен был...
  - Он мертвый, - сказал я. - Его убили.
  Он выглядел так, словно на нас только что упала новая Звезда, не меньше:
  - Но кто? Разве Господин Форта...
  Нарая чуть не засмеялся, но успел зажать рот ладонями, и все равно придушенно выдавил:
  - Угадайте что. Сделал Господин Форта.
  
  Солнце просвечивало сквозь стены, полупрозрачные и разноцветные, как подтаявшие леденцы. Дикая трава уже поднялась высоко. Тут и там тотемные столбы смотрели на залив. Их глаза были обведены синим.
  Люди навстречу попадались редко. Праздник шел на берегу за сопкой, куда вытащили пиршественные столы, и даже небо там заволакивал дым. Этот район всегда был в основном закрытым.
  Мне было жаль Мариана, как жаль человека, который на каждое слово повторяет "не может быть". Под конец он просто сел за стол и обхватил голову руками и сказал, что получит ответы от Господина Форта. Жить ему с таким намерением было недолго.
  Солнце светило ярко, и коробочки фонарей на железных струнах, отмечающие путь, покачивались на ветру. Я смотрел по сторонам, и только поэтому заметил это.
  Сбоку от безопасного пути, между низких темных зданий, люди в вороньих масках окружили одного. Маски вертелись и прыгали, сжимали цепь вокруг человека в центре, и, прямо на моих глазах, его толкнули в спину, и он упал.
  Сходить с прямого пути было неправильно. Тех, кто сходит с прямых путей, не защищают. Я представил, как меня будут убивать так же, среди солнечного полудня, и стало мне грустно, печально как-то.
  Одна из масок занесла острогу.
  И я сошел с пути.
  Меня заметили и замешкались. И точно такими же скользящими шагами, с подпрыгиванием и ужимками, попятились, разрывая кольцо, и скрылись между зданий, в узких щелях, отнорках и переулках. Стоящий на коленях человек вытер кровь, текущую из носа, и поднял на меня широко открытые безразличные глаза.
  - Что ты делаешь? - спросил он.
  На нем не было знаков Офи. Это было настолько дико, что даже пугающе. Все равно, что встретить человека без лица. И значило только одно: он был новоприбывшим. Раньше я сам их встречал, но не теперь. Управление Геммет больше не занималось этим, но я должен быть проверить, но я выполнял задания наставника, и...
  - Эй, - прямо у моего лица внезапно хлопнули в ладоши, а потом грубо схватили за руку: - Ты в себе?
  Я едва вырвался из цепкой хватки, но человек на этот раз схватил за накидку, и потянул назад, нервно озираясь:
  - У тебя есть оружие? Надо убираться, пока они не вернулись!
  - Они не ушли.
  Я прекрасно чувствовал, что вороньи маски спрятались в щелях, переулках, отнорках и наблюдают. Но маски знали, что я их вижу.
  Человек быстро двинулся куда-то. Я думал, он действует по плану, но он почти сразу зашел в тупик, там, где большая многоэтажка рухнула на бок. И тут я потерял терпение и, наконец выдернув свою гербовую накидку, сам вышел на дорогу, на ходу указывая на фонари:
  - Это знак безопасного пути. Разве об этом не рассказали?
  Фонари горели всегда, но при свете днях их свет был почти неразличим.
  Незнакомец неохотно двинулся следом. Он то и дело утирал лицо, а его губы странно дергались то ли в презрительной, то ли раздраженной гримасе. Но заметив, что я смотрю на него, он быстро сказал:
  - Меня встретили в порту и сообщили, что некто Озерный господин желает меня видеть. Я не знаю никакого Озерного господина, но полностью уверен, что на таких условиях видеть его не желаю.
  - Стоять на месте!
  Патруль безопасности словно вырос из-под земли. Незнакомец метнулся назад, но дюжие охранники уже преградили путь. Я устало покачал головой. Они все были серьезно вооружены.
  - Он вам мешает? - командир отряда был совсем молодым и едва доставал сопровождающим его лосям до плеча. На его гербе была рыбка-зубатка. - Он вам угрожает? Мы его уберем.
  - Ты хоть знаешь, к кому привязался? - стоящий за спиной незнакомца охранник ткнул его в плечо, и тот чуть не подпрыгнул, разворачиваясь:
  - К кому?!
  - ...только по безопасным путям ходят патрули, - печально завершил я. - Я не хочу вас видеть. Пожалуйста. Уйдите.
  И они ушли. Потом попытались вернуться, и только потом ушли.
  Незнакомец был чудно и слишком легко одет: вместо комбинезона с меховым капюшоном, теплых сапог и накидки с гербами на нем были невнятные черные тряпки. Судя по виду, ими иногда стирали пыль, а может быть, мыли пол. Никакого доверия его вид не внушал, и эмоции на его лице меняли стремительно. Я различил подобострастие, высокомерие и сомнения, а потом он неожиданно протянул ко мне руку. Я на всякий случай отступил подальше. На его ладони вместо обычных линий была выжженная окружность.
  Незнакомец скривился и спрятал руку в складках одежды, и сказал:
  - Меня зовут Атемо.
  Я вдруг понял, что он лжет. Но каждый, кто прибыл в двадцатый анклав, мог назваться любым именем. Господин Форта пришел и стал Господином Форта.
  - Ты темный маг.
  Опять нам ссылают неадекватную шушеру, которая два шага не может пройти без проблем.
  Хотя, конечно, однажды к нам сослали Господина Форта.
  - Я не преступник, - поспешно добавил он. - По крайней мере, не А-класса.
  Все так говорят.
  - Я дешифровщик, - мне было известно, кто такие дешифровщики, но он счел необходимым пояснить: - Я изучаю образы, воплощаю их и меняю.
  Самый неприятный вид. От дешифровщиков старались избавляться первыми. Он и сейчас пытался влезть мне в голову и вытащить хотя бы часть образов, и хорошо, если не переформировать и с определенным приказом не вернуть обратно. Но проверять я не стал. Все темные краевые господа обладали даром дешифровки, и держать барьеры было привычно.
  - Каждый темный в особом двадцатом анклаве так или иначе принадлежит одному из краевых повелителей. Краевых - потому что их долг защищать вверенный край, - не знаю, кем надо быть, чтобы не слышать о темных краевых повелителях, но я возвращал учтивость. - Прибывших встречают и посвящают. Но, очевидно, Озерный господин выкупил тебя раньше.
  Было видно, как темного передергивает от каждой формулировки:
  - В каком смысле принадлежат?
  Так или иначе.
  - Работают, - я решил его пожалеть и не касаться специфики так сразу.
  - И что мне теперь делать?
  Как будто я мог ответить. Меня это не касалось и, по законам Офи, я не должен был вмешиваться. Разве что Озерный господин нарушил административное правило, но это уже всем было безразлично.
  - Служить Озерному господину? Никто не может бунтовать против краевых повелителей, когда они исполняют свои обязанности. Мы все знаем, что бывает с теми, кто бунтует.
  Я заметил, что он отстал, и тоже остановился. На лице темного появилась нервная дерганая улыбка:
  - Где купить билет на обратный рейс?
  Да, смешно.
  У лже-Атемо был неприятный прямой взгляд. Он все время старался глядеть в глаза, я отворачивался, и он постоянно меня обгонял, тесня к краю дороги. С каждым шагом он смелел.
  - А вы замечаете, что у вас полгорода лежит в руинах?
  Нет, конечно.
  Мы миновали заброшенный сад из дикой сирени, которая цвела в начале лета и пахла скорее резко, чем сладко, и вышли к подножию Управления Геммет, оплавленной сверху свечки.
  Темный был впечатлен.
  - А вы заметили, что здесь не хватает крыши?
  Как будто обязательно придираться.
  Управление Геммет когда-то было самым высоким зданием города. Сейчас самые высокие были на той стороне залива.
  - Удар из лазерной пушки, - темный прошагал по воздуху пальцами и развернулся, уткнув палец в противоположный берег: - Стационарной. Стреляли оттуда, и мощность восемь... девять условных единиц. Интересно.
  Очень.
  - Что на том берегу?
  - Ничего нет на том берегу, - подножие башни состояло из множество арок, одна над другой, и дверей. Сейчас главный штаб Геммет был перенесен к кратеру и кругам, и потому в здании оставалась только дежурная смена. Мне не могли помешать, и я отомкнул одну из дверей. - И там никто не живет.
  Все поверхности покрывал слой пыли. Растение в кадке посреди зала высохло до серого скелета и рассыпалось, стоило темному ткнуть в него пальцем. Я выбрал самую целую на вид консоль и включил, и темный сразу же обошел ее по кругу, нависнув надо мной так, что его невозможно стало игнорировать:
  - Простите мою невежливость, но я так и не спросил. Ты кто такой?
  Я поочередно коснулся указательным и средним пальцем знаков Офи на накидке и перечислил:
  - Управление Геммет, Линия лучей, фракция Соглашение, второй ученик господина долины Эонра...
  - Имя, имя у тебя есть?
  Почему все пришлые такие агрессивные и грубые? Маг так и не дождался ответа, и мученически скривился:
  - Судя по этому перечню, я, по вашим меркам, никто.
  А он умный.
  Прогрузка шла очень медленно. Порой было проще дойти за подтверждениями ногами, чем дождаться ответа системы. Я занес прибывшего мага в базу, распечатал ему знак Офи, по которому должны были сделать вышивку на одежду, распечатал талоны в общественную столовую и в общежитие, и инструкцию, которую несколько лет назад составил для новичков. И, подумав, добавил жетонов на одежду.
  Я знал, что вороньи маски ждут снаружи. Ждут, когда добыча вернется и останется одна. Озерный господин не был худшим из худших, но он крайне не любил, когда ему противостояли. Я слышал, как маски шепчутся в тенях, и черные перья трутся друг о друга.
  - Умолчания. Круговая порука. Все такое знакомое.
  Вечерняя смена не обрадовалась, наткнувшись на темных прямо под стенами Геммет.
  Вечерняя смена не задавала вопросов.
  - Особому двадцатому анклаву редкостно повезло, что хоть кто-то согласился стать Великим Магистром. Редкая жертва, - задумчиво сказал темный Атемо. - Чем вы заслужили. Вот в пятом, к примеру, никто не нашелся.
  Я замер, но преодолел себя. Он сказал это случайно. Подобные мысли думали многие, и они ничего не подразумевали.
  Атемо обхватил руками края консоли, наклоняясь так низко, что почти окунулся в синеватый свет:
  - Смотрю я на твое гостеприимное лицо и так и вижу желание, чтобы я проваливал обратно. И это единственный человек, который мне хоть что-то объяснил.
  Татуировки зачесались разом, и, предчувствуя появление нового знака Офи, я аккуратно спросил:
  - Ты признаешь, что я своей собственной доброй волей тебе помог, не получая ничего взамен?
  - Сложно отрицать.
  "..и ты признаешь, что у меня в долгу". Но я промолчал. Это было нечестно - он даже не понимал, что говорит и обещает.
  - ...но что еще ждать от анклава, в котором безнаказанно убивают светлого глашатая?
  Дверь упала вовнутрь.
  Появившийся в дверях глава вечерней смены Аджени не сразу смог выбрать, то ли напасть на темного, то ли сначала громко заорать, и выбрал заорать:
  - Вон отсюда!
  Темный даже сделал шаг назад. Хотя, по-моему, он увеличивал расстояние для удара.
  Следующим взгляд Аджени пал на работающую консоль, и он мгновенно подлетел ближе, выдирая провода. Меня обсыпало искрами, зал наполнился дымом, и, кашляя, я выбрался наружу раньше, чем сработала аварийная сигнализация.
  Аджени, к сожалению, шел следом:
  - Как ты можешь! Ты ученик Великого Магистра!
  Когда окружающие стараются ради тебя больше самого тебя.
  - Будущего Великого Магистра, - безнадежно повторил я, и сказал ошарашенно молчащему темному: - Купи шапку. Знавал я темного мага, который тоже не носил шапку. Плохо закончил.
  
  Полночное солнце умирало над горами, чтобы провалиться за горизонт и тотчас же подняться снова. Снежный конус вулкана на той стороне залива и ажурные белоснежные здания, полупрозрачные, как призраки, были залиты насыщенно-алым.
  Двери моего дома были открыты
  Рядом с моим домом суетились темные и выносили из него коробки. Хотя, может быть, не стоило сразу думать о плохом. Может быть, они просто меня грабили.
  - Ты знаешь, что ты переезжаешь? - окликнул меня Нарая.
  - Почему вы исполняете приказы светлого, Нарая?
  - Мы же друзья. О, эти светлые, - он взмахнул трубкой. - Вечно приходится им помогать!
  - И что скажут Великие Темные Древние?
  - Пусть выйдут из могил и мне все выскажут, - пожал плечами Нарая. - Или что, страшно?
  Их было слишком много, чтобы имело смысл сопротивляться. И сопротивляться никогда не имело смысла моему наставнику. Я решил, что подожду, пока он покинет город, и верну все обратно...
  Последними из дома вышли люди с канистрами.
  - Прости, - Нарая кинул под ноги зажженную спичку, и огненная дорожка промчалась к моему дому, и дом вспыхнул разом ослепительным пламенем. - Так приказал Великий Магистр, что я мог сделать?
  
  
  
Глава 2. Обязанности
  
  
  Светлый глашатай Эви был убит в первый день лета.
  Я начинаю историю с конца. Но каждый раз, когда я произношу его имя, приходится помнить - он мертв.
  Эви был лучшим.
  Эви был всем, что приходит в голову, когда говоришь об идеале. Он стоял на переднем рубеже, гораздо дальше, чем Господин Форта. Он был надеждой всего двадцатого анклава: что мы сможем двигаться вперед, что мы сумеем опрокинуть ту тьму, которая всегда нависает над каждым. Эви был исключительно одарен. Все вокруг его любили.
  Эви был первым учеником господина долины Эонра, и его безусловным успехом.
  А потом господин долины Эонра взял второго ученика.
  Я подошел к своему Посвящению в одиночестве, не имея никого, кто бы провел меня через испытания и помог бы выжить и сохранить разум. Я хотел проходить испытания самостоятельно, не зная, как их проходить, и наставник взял меня к себе из жалости.
  Костры горели ярко в этот первый день лета. Светлый глашатай Эви покинул Крепость, чтобы поздравить своего бывшего наставника и его нового ученика.
  Тогда я увидел его в первый раз, и я был последним человеком, который его видел.
  
  И с тех пор все начало сыпаться.
  
  
***
  
  ...и тогда я сказал, что мой наставник несомненно знает, что делает.
  Пламя все еще стояло перед глазами.
  Как Великий Магистр, мой наставник не умел ошибаться. Он всегда был прав, но я не понимал, почему он не думает, как его действия воспримут окружающие, и, как его ученик, я был обязан сказать, что все предусмотрено.
  Я и сказал.
  Нарая предложил погостить в его доме, и я ответил, что дом Уифу всегда полон людей, похож на проходной двор, и мне далеко ехать до работы. И если бы я согласился, люди бы стали говорить, что между Великим Магистром и одним из темной Четверки слишком тесная связь, и это бросило бы на моего наставника тень. Почему никто не думает об этом.
  Почему никто...
  Я мог бы обратиться к любому из знакомых или к любому из дружественных кланов, но я не был уверен, что их дома тоже не придут жечь. Потому что мой наставник всегда был прав и у него были планы, только я в упор не понимал, какие. Передневал я в одном из закрытых отделений Управления Геммет - у меня были запасные ключи от всех отделений. Запасные ключи отдал господин Наоку. Действительно, почему бы мне их не отдать.
  В моем доме глиняный божок стоял в отдельной нише, но сейчас я просто поставил его на блюдце в комнате отдыха. Он был похож на пустотелый колокол с криво прорезанными глазами; но дело не в форме, а в глине. Я уколол палец, оставляя на глине красный отпечаток, и коснулся края блюдца, позволяя каплям стекать вниз. Пока не останавливается кровь, идет связь.
  В узких глазах что-то мелькнуло - иногда мне казалось, что если приглядеться, то внутри будут живые глаза. По стенам комнаты заскользили солнечные пятна - как будто солнце ярко светило снаружи, пробиваясь сквозь листву, и я ощутил слабый медовый запах нагретых луговых трав.
  - ...я бы хотел обсудить возникшее недоразумение, - мягко сказал Озерный господин. Его голос заполнял пространство, резонируя между стен, но на самом деле он звучал внутри моей головы.
  Я накрыл ладонью свой герб в жесте почтения и аккуратно, со всей возможной искренностью, ответил:
  - На улице чуть не убили человека. Разве я мог не вмешаться?
  - Похвально, - его слова звучали как похвала. Если не как умиление. - Но это всего лишь мой новый работник. Уверяю вас, ему не причиняли повреждений и не причинят впредь.
  Замах острогой не выглядел как не причинение вреда. Но у меня не было права спорить, даже если темный краевой повелитель так любезен, что выражает недоумение моими действиями в самой вежливой форме. По крайней мере, он дал хоть какое-то обещание.
  Озерный господин всегда был вежлив. Не следовало проверять, что лежит за границами его снисходительности.
  - Или же, - внезапно предупредительно добавил он, - вы хотели забрать этого человека себе? Тогда я с готовностью вам уступлю.
  ...это был выбор. Я мог бы поменять чужую судьбу. Но - вызвать недовольство краевого повелителя? Поставить под угрозу наставника - и ради кого?
  Здесь никто не свободен. Чем темный Атемо лучше.
  - Нет.
  - Хорошо, - он удовлетворенно затих, словно ставил в споре полностью устраивающую его точку. А потом его голос снова торжественно усилился: - В вашем доме радость, ученик господина Эонры. Ваш наставник наконец вернулся и может поддерживать вас, как должно. Ваше возвышение предопределено. Вы не задумывались о том, чтобы стать краевым темным повелителем?
  Пальцы дернулись так, что я едва не столкнул блюдце на пол.
  - У нас освободилось место? Или нам не хватает кандидатов? - я старался не казаться испуганным, но у меня не получилось.
  - Вам ли не знать, что не всем, кто желает стать краевым господином, стоит им быть.
  - Мне не стоит.
  - Вы не верите в себя, - в голосе Озерного господина зазвучал добродушный укор. - Простите мое веселье, но с этой стороны так забавно наблюдать за метаниями непробужденных... Перерождение меняет все, ученик господина Эонры. Вы не знаете, насколько оно изменит вас.
  - Я никогда не стану краевым господином.
  - Ваш анклав призовет - станете, - жестко сказал он. - Тем более, лично ваш шанс пережить перерождение отличен от нуля.
  Я убрал руку от блюдца, показывая, что не собираюсь продолжать беседу.
  - Я заступаю на смену, - сказал Озерный господин.
  - Я покидаю...
  Тьма в глазах божка ушла.
  Я остался, глядя на часы, ожидая, когда стрелки соединятся.
  Почему краевые господа заговорили о замене? Они скрывают беду, которую, когда она станет явной, будет уже поздно останавливать? Или они хотят сыграть на выбывание в своем узком кругу?
  Лучше смерть, чем перерождение. Но если жребий падет на меня, у меня нет права отказаться. Стрелки соединились, и я закрыл глаза, погружая мир во мрак, и уронил голову на сомкнутые руки.
  
  Человек лежал у стены, словно небрежно брошенный куль с тряпьем. Он был молод, как и все ученики Нараи, и на нем было незаметно внешних ран, но его разум был полностью пуст. Здесь уже собрались патрульные, и служители Управления Геммет, и все глазели и топтались на месте, пока Нарая доказывал господину Наоку, что всё в жизни мелочи.
  - Опять ты разбрасываешься учениками, Нарая, - господин Наоку возвышался над собеседником во весь свой немаленький рост. Сегодня на нем было теплое пальто, а перчатки он снял и похлопывал ими по бедру. На его запястьях все еще были различимы тонкие белые шрамы.
  Темный только развел руками:
  - Разве я виноват?
  Насколько я знал, Нарая никогда и ни в чем не был виноват.
  - Твои ученики дохнут, - господин Наоку скривил бледные губы и заметил меня; и брезгливое раздражение, которое всегда было на его лице, чуть ослабло: - Меня не устраивает, что на улицах валяются трупы.
  - Не страшно, у меня еще осталось, - снисходительно отмахнулся Нарая. - Сколько-то...
  - Тридцать девять, - подсказал я.
  - Тридцать девять, - повторил он. - Надо же. Как приятно, когда есть человек, который за тебя всех посчитает!
  Я склонился к мертвецу и перевернул его на спину, а потом оттянул разорванный ворот. Это был едва инициированный маг, и я узнал его, по тем файлам, что были у меня на всех учеников Нараи. Сейчас его рот и подбородок были в крови, а на шее и груди виднелись синие пятна и царапины от ногтей.
  - Они ищут тихое спокойное место, чтобы приползти туда и умереть, - в голосе господина Наоку, очень глубоко и скрыто, звучала тоска. - Тебе их нисколько не жаль, Нарая?
  Нарая закрыл лицо перчатками, но, когда убрал, там была прежняя широкая улыбка:
  - У меня сегодня горе, так что могли бы быть повежливее, мастер Наоку.
  Господина Наоку многие считали недобрым человеком, и даже говорили, что он не должен управлять Геммет, но такой уничижительный взгляд, с которым он смотрел на Нараю, я видел редко.
  - Горе? Когда они умирают, ты поглощаешь их разум.
  - Но что мне поделать? Таковы мои особенности. А вы знаете, что со своими учениками делает Господин Форта?
  - Господин Форта удобная мишень, но не надо все время в него тыкать, - я отпустил труп и поднялся.
  Нарая сунул в зубы мундштук трубки и пожал плечами:
  - Мой дом открыт для всех. Они приходят ко мне и просят дать им магию, и я никогда не отказываю. Они просят поделиться знаниями о ряби на воде, о волнах прибоя, о неподвижной, холодной глубине, и я щедро делюсь. Но я не темный краевой господин, чтобы думать за них. Их воля свободна - так кто же виноват, если они взяли на себя дар, с которым не могут справиться? Однажды придет тот, кто сможет.
  - Твоя безответственность...
  - Я мог бы нянчиться только с одним, вложить все силы в одного ученика, сделать его совершенным, идеальным творением. А потом его убьют. Какой смысл стараться, если убивают даже светлого глашатая Эви?
  Господин Наоку смотрел на него, плотно сжав губы.
  - Иногда лучше помолчать, - наконец сказал он.
  Я взял брезент и со служительницей Геммет накрыл тело, ненадолго остановившись над ним. Жизнь молодого мага угасла как вянет былинка, и ни Нарая, ни господин Наоку этого по-настоящему не заметили.
  
  На условленное место меня подкинули служители. Я практически чувствовал, как они переглядываются и пересылают друг другу мысленные сигналы с минимальной шифровкой. Весть о том, что мой наставник спалил мой дом, облетела весь анклав мгновенно.
  Мой наставник стоял на берегу, и волны почти подкатывались к его ногам. Он был прав, потому что он всегда был прав; но я выстроил этот дом сам, и я был уверен, что в нем не было ничего плохого!
  Он даже сделал шаг назад, когда я подошел. Как будто я мог ему навредить.
  - Я понимаю, что между нами никогда не было теплых отношений, подобающих ученику и наставнику...
  - Вы сожгли мой дом.
  - У меня никогда не было времени уделять тебе достаточно внимания...
  - Мой дом вы сожгли. Дом мой сожгли вы.
  - Мне снился сон, - тихо сказал он. - Я видел этот дом. Он весь был покрыт изнутри твоей кровью. Я видел это, и я знаю, что это случится. Мне не верит никто, даже собственный ученик, и пусть все считают, что это было мое решение.
  В его глазах не было ничего, кроме непоколебимой уверенности в собственной правоте.
  - ...но я подготовил надежное убежище!
  Я посмотрел туда, куда он указывал, и сказал:
  - Это склад.
  - Убежище.
  - Нет, это склад.
  - В любом случае, - он полностью потерял интерес к спору. - Оно полностью безопасно.
  Я думал, что машина оставалась на месте, потому что служители беспокоились за меня, но они просто ждали моего наставника, чтобы забрать.
  Этот ангар стоял в стороне от других. Тяжелые железные двери распахнулись передо мной и столь же бесшумно сомкнулись, отрезая от всего мира. Я хлопнул в ладоши, зажигая свет. Коробки уже стояли здесь, и их не решились трогать, чтобы организовать мне домашний уют. Очень благоразумно.
  Но у меня не было никаких моральных сил разбирать их самому. Наставник продержит меня здесь столько, сколько захочет. Я поставил раскладушку, кинул на нее одеяла и лег поверх, положив на глаза мокрую ткань. Я давно уже приучился не моргать, когда она касалась белков.
  
  Озерный господин заступал на смену с полуночи до полудня, и мы встречались каждую десятидневку. У нас была договоренность, что он служит как моя поддержка; хотя в случае проблем я имел право обратиться за помощью к любому магу, до которого дотянусь, я старался этого не делать. Договоренность обеспечил господин Наоку, и я знал, какие у Озерного господина причины.
  Разворачиваться во внешний мир всегда было непросто. Я поднялся над крышей ангара, над берегом, превращаясь в маяк, и две полосы света прошли по берегу, удлиняясь и захватывая все больший круг.
  Под светлым полуночным солнцем город был полон теней. Некоторые сгустились как грязные пятна, и внутри них уже шевелилось нечто, готовясь просунуть наружу паучьи лапки и вырваться на свободу. Темные мысли, живые мысли, слова и проклятия. Крики, память, горе. То, что липкими тенетами тянется за человеком, пока не набирает силу и не обретает облик. Я тщательно выжигал любое темное пятнышко.
  На кораблях я задержался дольше - неизвестно, какую заразу могли привезти с собой. Карантин не проводили, но если бы я настоял... Но почему я должен думать об этом? Коридоры внутри были на удивление чисты, разве что омыты кровью.
  Я не знал, сумею ли вернуться к работе после возвращения наставника. Возможно, это было мое последнее дежурство, и оттого я старался делать все еще более тщательно. Кто будет делать то, что делаю я.
  Исключительность грела душу. Но я знал, что меня заменят. Сколько было таких, как я, и лучше, и им нашли замену.
  Очередная тень оказалась устойчивой, затмив даже свет маяка, и мне пришлось разбираться с ней дольше, чем я справлялся обычно. Невеселые мысли не давали сосредоточиться, и каждый раз, когда такое происходило, мне казалось, что я теряю хватку, и оттого я действовал еще медленнее.
  По краю зрения просачивался красный свет. Я наконец разделался с помехой и сумел отвлечься. Сквозь тусклые сумерки пробивались яркие красные знаки дешифровки - кто-то заметил, что я плохо справляюсь, и решил вмешаться? Помочь? Я прихлопнул его со всей силы, откидывая в сторону, и только тогда выдохнул.
  Весь двадцатый анклав знал, что чистильщикам ни в коем случае нельзя лезть под руку. Моим самым главным страхом было, что я не замечу и сотру кого-нибудь разумного и живого. Заполню его голову отравленным звездным светом и сожгу разум, мысли и чувства. Когда я только заступал на дежурство, мне по секрету рассказали, что такое случалось, и чистильщиков негласно прощают. Особенно на боевых операциях, когда некогда приглядываться. И с тех пор я начал бояться.
  Озерный господин заговорил, когда я уже без охоты, но внимательно шарил лучом по сопкам. Видел ли он мой конфликт с наглым дешифровщиком, я не знал, но сделал вид, что ничего не было.
  - На моих землях все спокойно. Гладь воды чиста.
  Мне всегда было интересно, чем Озерный господин добивается, что у него всегда все спокойно. Может быть, нарушители все там, под озерной гладью.
  - Крепость ведет большую стройку. Я чувствую, как колеблется земля, и ближние повелители жалуются на беспокойство.
  Крепость была для повелителей как вечный бессонный сосед с дрелью. Раньше с ней удавалось договориться.
  - Об авариях в кратере вы осведомлены лучше меня... Но я хотел предупредить вас о Кругах.
  Я насторожился. Раньше старые Круги были оживленным местом. Но не теперь. Все изменилось теперь.
  - Там постоянно бывают люди. Я слышу, как под их шагами колеблется земля.
  - Как давно?
  - Прямо сейчас.
  Я застыл в сомнениях. А потом вернулся к маяку, проверяя устойчивость, и заскользил все дальше к югу.
  Тоскливое тусклое безвременье было точно таким же, как мои мысли. Я вынырнул на склоне холма: впереди чернела полоска леса, а позади, на холме, поднимались тотемные столбы. Гнилые, покосившиеся на фоне бледно-лилового неба. Под ногами шелестела хрупкая трава. Я опоздал, здесь никого не было.
  Мне казалось, что я помню это место. Казалось, что я еще слышу отзвук голосов и смех; обрывки пения и музыку. Зубчатая кромка леса притягивала взгляд. Зачем Эви однажды ушел - и почему я даже не спросил об этом?
  Где-то здесь пролегали границы земель Господина Форта - он придвинул свою территорию почти к самым Кругам, но никого это не побеспокоило. Тогда. Господин Форта так и не смог забрать Круги, но они больше не были никому нужны. Теперь.
  Владения Господина Форта я проскочил молниеносно, стараясь, чтобы меня не заметили, задержавшись только на барьере, который Господин Форта выстроил для защиты анклава - мощные стены, словно поглощающие свет, квадратные бастионы - и спрыгнул вниз. И все исчезло.
  Деревья окружали меня со всех сторон, и в их переплетении глохли все звуки. Они смыкались высоко над головой, а я был крупинкой света у корней, и лес даже не походил на нечто живое - нагромождение линий, декорация. Но мне казалось, что здесь есть кто-то еще. Кто-то, кто стоит за занавесом. И я получу ответы, если наконец, если в этот раз я не отвернусь и сумею увидеть...
  Две надвигающиеся стены я заметил, только когда они появились вплотную слева и справа. Я метнулся вперед, но они сомкнулись острым углом прямо передо мной; бросился назад, и снова налетел на стену; вверх, там, где еще оставалось окошко неба, но стены сузились как горлышко кувшина, и каменная ловушка захлопнулась и рухнула сквозь землю.
  Все ниже и ниже.
  Я заставил себя прекратить метаться и остановился. Больше я не чувствовал ничего - я был отрезан от внешнего мира, повиснув в герметичной капсуле посреди мрака. Господин Форта сумел меня заметить, и, потому что я не ушел далеко, затащил обратно на свою территорию и запер внутри своих мыслей.
  Это было плохо. Находиться в голове темных краевых повелителей не полезно. Теперь я заставил приостановиться собственные мечущиеся мысли и начал собирать их воедино, окружая защитной оболочкой. Как сейчас светит мой маяк без света? Мне никто не мешал вернуться, но я был слишком слаб, а ментальная ловушка прочна.
  - Твой ученик опять нарушает правила, Нэлле.
  Голос Господина Форта был как рябь на черной воде, и он пульсировал, нарушая пространство. Я свернулся в круг, сопротивляясь дешифровке. Мои барьеры прочны.
  - Я услышал нечто подозрительное на осмотре.
  Вряд ли стоит упоминать, что моя зона ответственности лежит на огромном расстоянии отсюда.
  - Ты знаешь, сколько человек говорило мне так, а потом уходило навсегда? - голос Господина Форта не был слышен, но он отдавался вибрацией во всем теле, и от него болели кости. Я чувствовал, что он пытается растворить мою внешнюю оболочку, смешивая ее со своими знаками, а потом разделить мой разум на части и разделаться с каждой отдельно. - Но я не могу тебя задержать. Ведь тебе все позволено, ученик Великого Магистра, и сейчас твой наставник примчится тебя спасать, неважно, что ты делаешь за его спиной...
  Яркая звезда взошла над горизонтом, и ее яростные лучи пронизали землю до самих глубоких пропастей, и под их неощутимым светом, не теплым и не холодным, растворился мрак, и растворились стены...
  
  Сквозь сон стук в двери показался оглушительным. Я с трудом оторвал голову от подушки, не соображая, почему все вокруг расширилось и до неузнаваемости изменилось, и свалился с раскладушки. С той стороны действительно колошматили со всей силы, и железные двери резонировали.
  Люди, что стояли снаружи, носили яркие куртки с цветными рифовыми рыбками. Я не знал всех низовых служителей Нараи в лицо, вдобавок, они постоянно менялись, но некоторых знал.
  - Наш корабль потерялся в тумане и просит о помощи! - сразу же сообщили мне, даже не поздоровавшись. Это были молодые юноши и девушки, и они были изрядно испуганы. Я прислонился к стене и устало спросил:
  - Почему вы идете с этим не к Нарае?
  Они неуверенно переглянулись:
  - Мастер Нарая приказал не беспокоить его до полудня...
  Потому что спит до обеда?
  - ...но он сказал, что мы всегда можем обратиться к вам!
  Всегда.
  Я понятия не имел, какими путями Нарая вывел, что если он приятельствует с господином Эонры, то ученик господина Эонры будет у него на побегушках. Очевидно, тем путем, который сулил ему выгоду. И он прекрасно знал, и я прекрасно знал, что я не смогу отказать в помощи, когда ко мне среди ночи прибегут перепуганные бестолковые мальки. Нарае полностью безразлично; иногда мне казалось, что ему все безразлично. У него много кораблей, разве что, кого-нибудь накажет.
  А я ведь хороший ученик.
  Я не могу позволить людям на корабле, которых даже не знаю, так по-глупому погибнуть. Если я им не помогу, то кто поможет?
  Я не стал читать им нотации и напоминать, что я, светлый маг, не отношусь к их компании никоим образом - что толку, если я все равно выполню то, что они просят. Я расширил свое зрение, захватывая берег, захватывая залив, процеживая пальцами туман и скользя ладонями по волнам. Острые ели на каменных гривах кололи как щетка. Маленький кораблик Дома Моря болтался между острых рифов, и волны швыряли его на камни раз за разом, и я разорвал туман, и я вытолкнул его в спокойную бухту, и я зажег все огни на его бортах напоследок.
  Низовые служители Дома Моря кто стоял, кто сидел, внимательно глядя на меня. Я развернулся, не говоря ни слова, и поймал за спиной еле слышный шепот.
  - Так хорошо, - сказал кто-то. - Так хорошо, что наш мастер такой умный, и заключает выгодные договоренности...
  В темноте я ушиб ногу о коробку.
  Двери снова загрохотали, когда я уже успел погрузиться в тяжелый мутный сон. Второй раз я поднимался и поворачивал ручку с еще большей неохотой. Со штормовки Мариана лила вода, словно он только что нырял в море.
  - Почему ты живешь на складе? - напористо спросил он, как будто полностью позабыл, зачем, собственно, пришел.
  Снаружи землю покрывали лужи. Похоже, Мариану пришлось ждать под ливнем.
  - Ты видел, что творится в твоем доме?
  Он случайно сгорел?
  - Господин Мариан...
  - Я тебе не господин! - рявкнул он. - Следи за обращениями!
  - Мариан из Дома морской звезды, - я плавно потянул дверь, закрывая. - Мы с вами на разных сторонах. И потому я не считаю наши разговоры надлежащими...
  - Я теряю время, - он остановил дверь рукой, а потом просто выдернул меня наружу.
  Это было совершенно неподобающе. Со мной давно так не обращались, и я растерялся, не зная, как действовать: тем более, я не чувствовал в действиях эмиссара Господина Форта намерения напасть, но зачем тогда?
  Мариан заботливо внимательно проследил, как меня корежит:
  - Очнулся? - каждое его движение сопровождала тень, словно нечто пыталось держаться в контурах его тела, но не успевало. Изломанная черная тень, усеянная алыми глазными яблоками, словно дерево плодами. - Не бойся. Я не хочу причинять тебе вред.
  Я постарался взять себя в руки:
  - Мариан из дома морской звезды. Мы враги.
  - Чего? - переспросил он. - Пошли давай.
  Мариан приехал на машине с гербами Форта, и я потратил время на недолгую, но бесполезную попытку объяснить, почему мне нельзя на ней ехать. Из всех слов он уловил только одно, да и то неправильно:
  - Что с тобой сделает твой наставник?
  Сама мысль о том, что наставник может сделать мне что-то плохое, была возмутительной.
  - Он не...
  - Почему ты позволяешь так с собой поступать? А, впрочем, - Мариан внимательно посмотрел на меня, хмыкнул и отвернулся: - С его прошлым он просто нашел себе живую игрушку.
  Прошлое моего наставника было прошлым невысокого по статусу, но уважаемого, доброго и миролюбивого мага. Но я даже не решился об этом спорить. Пятый анклав испортил Мариана напрочь.
  - Вы хотите назвать так светлого глашатая Эви?
  - Эви было не задавить, - он длинно фыркнул. - И он хотя бы умел улыбаться.
  Я тоже умею. Просто у меня нет поводов начинать.
  От моего дома остались голые стены на обугленной плеши. Я прошел туда, где раньше было окно, и заглянул внутрь, и с отвращением отшатнулся. Внутри весь пол усеивали комки перьев, комки меха, мертвые птички, маленькие мертвые зверюшки вроде ласок и землероек. Их было много. Они даже лежали слоями. Словно прошедший дождь просто принес их с собой.
  - И кто тебя так сильно не любит? - Мариан прошелся по вдоль стен, барабаня пальцами по локтю. Мариан вел себя так, будто постоянно торопился - как будто чувствовал, как двадцатый анклав накидывает на него цепи.
  - Такое бывает, - я достал из разрушенной пристройки метелку, которую не потрудились забрать, и принялся сгребать мертвых существ в одну кучу. - Но мой наставник, как и всегда, поступил верно.
  Служители Нараи оставили и полупустую канистру. Усиленный огонь полыхнул ярко, выше моего роста.
  Мариан внезапно оказался совсем близко и схватил меня за плечи, с силой встряхивая:
  - Да очнешься же ты!
  Я подавил желание закрыть глаза и, когда огонь, чернота деревьев и белое небо прекратят мельтешить перед глазами, спокойно сказал:
  - Я не понимаю.
  Передо мной был человек, которого однажды мне придется убить. Пока я не знал, как я смогу убить посланника Господина Форта Мариана. Но он был беспечен. Непростительно для любого наследника Линий. И потому, что я не был уверен в успехе - и не считая того, что на драку со служителем Господина Форта скажут люди - я не мог напасть на него сейчас. Пусть он думает, что я безобиден. Пусть думает, что я не могу ответить. Такие сильные и беспечные люди только и заслуживают удара в спину.
  Мариан остановился, удерживая меня на расстоянии вытянутых рук. Он был растерян.
  - Почему вы все считаете, что Господин Форта виновен? Никто не вел расследование!
  Смех бился внутри, когда я вспоминал все бесполезные попытки. Мы ничего не желали больше.
  - Господин Форта виновен. Давайте не будем притворяться, что вы не понимаете, Мариан. Он как и всегда хотел отмахнуться, но у него не получилось.
  Но вы можете задать эти вопросы сами.
  Вы были далеко, и ваша связь с Господином Форта ослабла. Скоро она восстановится, но вряд ли к тому времени у вас останется желание спрашивать...
  
  Администрация города была более оживленным местом, чем Геммет. Хотя им давно было приказано сворачиваться, свернуться они не смогли. У большинства здесь были синие метки, но свой жребий они оттягивали упорно. Здесь шептались по углам, почти так же, как у нас, а коридорах то и дело вспыхивали ссоры, но наблюдательный совет сохранял спокойствие, пытаясь не срываться.
  В отличие от Управления Геммет, администрация расползлась по скале множеством белых кубов, соединенных причудливыми переходами. Некоторые кубы, которые были отмечены красными кругами, так и остались стоять брошенными с выбитыми стеклами.
  Парадные двери вели в полутьму. Полукруглый зал, который встречал каждого, украшали огромные, до самого потолка, изображения темных краевых повелителей.
  Это было полезно и познавательно: темных краевых господ следовало знать, потому что не узнать их было смерти подобно. Высокомерные лики смотрели свысока, с вышитым золотом черных полотнищ. У ног каждого стояла зажженная лампадка.
  Изображение Господина Форта было в центре. У него единственного лампадка была погашена. Разъяренная толпа требовала уничтожить гобелен начисто, но такого нарушения правила Офи не терпели, и полотнище закрыли черной тканью.
  Мариан остановился на пороге, словно не веря своим глазам.
  - Вы даже не обвинили его открыто!
  Люди шарахнулись к стенам, смотря на него с ужасом - или с гневом - но никто не решился заступить дорогу. Мариан стремительно пересек зал, зажег лампадку от соседней и сорвал черную ткань, и в бессильной ярости уставился вверх. Лицо Господина Форта было вытерто так, что торчали нити основы, а вниз шли длинные царапины.
  Но его изображение даже не сожгли. Мариан мог бы войти в положение.
  Эмиссар Господина Форта обвел зал взглядом, зло покачал головой и ушел, больше ничего не сказав.
  И тогда я приблизился к гобелену, смотря на него снизу вверх. И взял лампадку, задувая огонек, и поднял черную ткань, протянув ее в воздух:
  - Верните на место.
  И все сразу зашевелились.
  
  По правилам должность Великого Магистра была выборной, но у нас за ней очередь не стояла, и ее держали исключительно для одного человека. Все было готово уже два года назад, но мой наставник сорвал церемонию, он не явился, потому что уехал в тюрьму. И теперь заинтересованные лица, ждавшие годы, срочно требовали его заступления на пост немедленно.
  Для назначения требовалось заново собрать подписи наблюдательного совета. Некоторые гонцы уже прибыли, некоторые задерживались. Вживую в полном составе нынешний совет не собирался еще ни разу, потому что одна половина его на дух не переносила вторую. Как следовало полагать, дела в особом анклаве шли чудесно.
  Эви говорил, что поставить анклав под единый тиранический контроль до сих пор не смогли только по одной причине: участники начинали натурально жрать друг друга. После встречи с темными краевыми повелителями я понял, что он имел в виду ровно это.
  Мой наставник гулял где-то тут же вместе с господином Наоку, всем улыбался, но и только. Я ходил по кабинетам, где мне высказывали в лицо то, что боялись сказать моему наставнику за спиной. Несколько человек поджидали господина Эонры прямо в коридоре, и говорили громко не скрываясь.
  - Великий Магистр? Великий Магистр добр и снисходителен! А вот его ученик...
  Я вежливо кашлянул и сказал:
  - Да. Именно так.
  Он вздрогнули.
  - Мой наставник добр и снисходителен. Но помните, что у него есть я.
  Здесь был Ренерьяви, весь в черном, только что приехавший из новых Кругов, и мне было жаль его видеть. Он никогда не был злым, но это было далеко в прошлом.
  - Великий Магистр нужен нам в Кругах еще вчера! - на меня он накинулся как на препятствие.
  - Мой наставник не поедет туда даже завтра. Он занят.
  Ренерьяви задохнулся от ярости и вдруг метнулся в сторону:
  - Господин Эонры!
  Мой наставник посмотрел сквозь него обычным рассеянным взглядом и взмахнул рукой:
  - Я ничего в этом не понимаю. Обратитесь к моему ученику, я ему полностью доверяю.
  - Ученик? Тот самый, который вас предал? Да он единственный, кто проголосовал против вас!
  Я знал, что они это припомнят. Знал, когда голосовал против. Так чего же ожидать. Мой наставник остановился, и его улыбка стала немного иной:
  - Все потому что, - тихо сказал он, - мой ученик единственный, кого волнует мое благополучие, а не польза.
  Я смог заставить себя пошевелиться, чтобы убрать наглого просителя, но господин Наоку успел первым.
  - Ты провалил свою задачу, Ренерьяви, - от первых же небрежных слов Ренерьяви съежился и опустил голову. - И ты будешь отвечать за провал, когда все закончится. Когда Великий Магистр будет избран...
  - Я не знаю, - задумчиво ответил мой наставник. - Я подумаю.
  Оцепенели все.
  Наставник и господин Наоку успели уйти далеко, пока остальные не очнулись, и, когда я их догнал, то как раз успел услышать, как господин Наоку вполголоса выговаривает то ли дружелюбно, то ли устало:
  - И что же тебе желается? Чтобы сам Господин Форта пришел и тебя попросил?
  Даже роспись под назначением просить у Господина Форта было неловко. Все же мой наставник был его кровным врагом - господин Наоку, насколько я знал, собирался ехать к нему лично.
  - Неплохо, - кратко ответил наставник. - Раз предложил, сделай это.
  Я решил, что даже составление расписания лучше, чем этот разговор.
  После этого просители сразу накинулись на меня.
  Все дела только после того, как мой наставник станет Великим магистром. И только заверенные через меня и подтвержденные лично мной. Я не менял своих решений. К счастью, Ренерьяви отстал, потому что с ним мне было бы тяжело спорить, но остальные оказались настойчивы.
  - Угомонитесь!
  По коридору словно пронесся холодный порыв ветра; люди резко умолкли и скрылись по кабинетам с неуловимой стремительностью. Мне показалось, что с той стороны я слышу звук придвигаемой мебели.
  - Такая мелочность, - сказала фигура в дальнем конце коридора, и мне стало очень досадно, что меня не пустили в кабинет. Я бы помог баррикадировать дверь. Друзьям Господина Форта не было запрещено пересекать границу, и потому они понаехали в город толпой, и встречаться ни с кем из них в узком коридоре не было радостью. Встречаться с одним из краевых темных повелителей в узком коридоре радостью не было тем более, но отменить подобные встречи у меня не было возможности. Краевые темные повелители были способны кого угодно достать из-под земли, в этом и заключалась часть их таланта.
  Госпожа Уннерит возвышалась почти до потолка, и с перевитого обруча в ее волосах свисали длинные нити с костяными бусинами. Они перестукивались при движении. Я поспешно прижался к стене и опустил голову.
  - Наши ученики - наш провал и разочарование. Только ученик господина Эонры заботлив, лоялен и почтителен. Господин Форта ставит тебя в пример.
  Дайте угадаю, ученики Господина Форта меня ненавидят?
  Ее приближение было неуклонно и неостановимо. Госпожа Уннерит встала напротив, и я уперся взглядом прямо в ее герб, морской анемон, нежную актинию. Ничего от нее в Госпоже Уннерит не было.
  - Ученик господина Эонры, - ее шепот заползал в уши как могильные черви. - Ты знаешь, что я не могу причинить тебе вреда. Иначе господин Эонры начнет против Господина Форта войну, а мы же не хотим этого?
  Я не поднял взгляда.
  От нее шел тяжелый запах холода, крови и сырой земли. Ментальные барьеры трещали, едва справляясь с инородным давлением. Сила Госпожи Уннерит всегда была тяжелой.
  - Ученик господина Эонры. Мы с твоим наставником старые друзья, а ты ведешь себя невежливо.
  Пальцы в железных накладках легли на подоконник, постукивая по дереву. Мерный звук действовал не нервы.
  Госпожа Уннерит глубоко вздохнула, а потом медленно наклонилась, и нити с костяными бусинами стремительно заскользили вниз, отгораживая нас от коридора слева и коридора справа. Теперь я мог видеть край ее подбородка, и влажные кусочки вживленного металла.
  - Наши ученики - наше разочарование. Новое поколение слишком слабо. Кровь почти не говорит в них. Они умирают в подземных коконах, не в силах выбраться на поверхность. Но кто может сравниться с Эви...
  Свет начал тускнеть. Я чувствовал, как теряю равновесие; как начинаю проваливаться вниз, в глубокий колодец. И тогда я закрыл глаза.
  Удушливый кокон исчез, полностью стертый из мира. Я несколько раз моргнул, убирая выступившие слезы.
  - Я готова предложить сделку, второй ученик, - Госпожа Уннерит стерла слезу, и слизнула черную каплю с пальца, показав в ухмылке края острых пильчатых зубов. - Мне нужна твоя кровь, а взамен я расскажу твоему наставнику нечто, что он очень желает узнать.
  Я стиснул зубы еще крепче, но ответа от меня больше не ждали. Краевая госпожа стремительно развернулась, хлестнув меня по лицу нитями бусин и влажными прядями, и приказала:
  - Следуй за мной.
  Иногда я задумывался, что будет, если я откажусь играть по их правилам.
  Меня выкинут с доски, как не умеющего играть, и сотрут в порошок. Чтобы бунтовать, нужно иметь силы, чтобы бунтовать. Если я откажусь слушать Госпожу Уннерит, я проявлю враждебность, и завтра это будет обсуждать весь двадцатый анклав. Даже если Госпожа Уннерит будет резать меня на части посреди коридора, мне некого позвать на помощь. Никто не сможет помочь - а если я брошусь звать на помощь наставника, я нарушу его планы и нарушу его репутацию. Потому я должен быть осторожен и вежлив. Моих сил никогда не хватит, чтобы справиться с существом, которое прожило пять моих жизней. Даже у светлого глашатая Эви не хватило.
  Меня достаточно часто занимало, что будет, если Госпожа Уннерит встретится с дверным проемом, который будет для нее слишком низким. Но все дома, в которые краевые правители могли входить, строились из правильного расчета. Гнев краевых повелителей страшен и стремителен.
  В комнате, куда она меня привела, был только один человек. Кресло стояло боком, и он сидел в кресле, и на лице его было непонятное выражение, которое исчезло быстро, но недостаточно быстро, когда он поднялся нам навстречу, явно досадуя, что не успел раньше.
  - Ученик господина Эонры, - Госпожа Уннерит бесшумно встала за спиной, положив руки мне на плечи и сцепив их передо мной, - ты наше величайшее сокровище. Нас несправедливо обвиняют, что мы хотим тебе навредить, и мы готовы доказать, что наши намерения чисты.
  - Господин Форта приказал мне защищать тебя и хранить как наш гарант мира, - темный коснулся герба в официальном приветствии и протянул мне запечатанный футляр в открытых ладонях.
  Я мог ошибаться, но в глазах Второго ученика Господина Форта стыло тщательно спрятанное то же самое тоскливое непонимание, что у меня.
  
  Было у Господина Форта пять учеников - Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый. Осталось двое.
  
  Остаток дня прошел бездарно. Можно было признать, что Второй отбивал у людей способность спорить, равно как способность трезво мыслить. Ради встречи он надел что-то торжественное, хотя я бы очень не советовал приближенным краевых господ надевать красивые церемониальные одежды, если они не хотели пугать людей. А может быть, играло роль, что в каждом кабинете Второй бесцеремонно лазил по шкафам, листал книги, принимался подбрасывать в руке нож и иногда застывал у окон, с восторгом глядя на море, и вел себя как человек, которого только что выпустили из подвала.
  Впрочем, возможно, так оно и было.
  Голову Второго обхватывал кожаный ремешок, с которого свисала низка бусин. Она делила его правый глаз на две части и спускалась ниже подбородка, но хозяину, как будто, вовсе не мешала.
  - Как вы надоели, - громко пожаловался он всего через два часа, и я понял, что работы тут сегодня не будет.
  Перед домом моего наставника Второй отстал и, не говоря ни слова, свернул к лабиринту. В общении с господином Эонры ученик Господина Форта выбрал разумный путь - избегание.
  Мой наставник встретил меня на пороге. Я понял, что меня ждали; и сразу заметил, что правую руку он держит согнутой в локте, прижимая к себе. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза: я не передавал мысленных сигналов, потому что едва ли мог выразить, что чувствовал, но знал, что он понимает без слов.
  Наставник пропустил меня и печально сказал:
  - А я не делал против Господина Форта никаких шагов. Как же мне воспринимать его?
  Господин Форта начинал первым. Я ощутил знакомую леденящую ярость, но привычно ее подавил.
  Коробки в коридоре и комнатах так и остались неразобранными. Я сделал себе мысленную пометку прийти на днях и разобрать. Все выглядело брошенным на полпути, как будто мой наставник отвлекся на иные, более важные дела. Дверь в шестиугольную комнату была плотно закрыта и сплошь исписана мелом.
  В гостиной на втором этаже горел камин, и уютные полосатые половики как и прежде вели от двери к панорамному окну. Окно открывалось на залив: по молочной воде с синеватым отливом плыл патрульный корабль, и палубные огни горели в тумане.
  Я протянул наставнику все еще запечатанный футляр. Футляр был под свиток, черный, с изящной золотой гравировкой и печатью в виде морской звезды.
  - Ты бы мог вскрыть его сам. Я тебе доверяю, - наставник как будто был недоволен. Но я плохо понимал его эмоции и еще хуже недовольство.
  - У вас не должно быть во мне сомнений. Возьмите.
  Подозрения будут губительны для нас обоих. Я гордился своим поступком как ученик, пока в голову внезапно не закралась ужасная мысль, что это может быть ловушка; но наставник уже срезал печать, скованно помогая себе почти не действующей правой рукой. Внутри оказался свиток, и мой наставник прочитал его, перевернул, хмыкнул, и протянул обратно.
  У Господина Форта был красивый почерк, в котором твердости руки, выучки и правил каллиграфии было куда больше, чем личности. На одной стороне была начертана всего одна надпись:
  "А теперь, надеюсь, ты передашь письмо для твоего ученика твоему ученику".
  На оборотной - большая личная печать. Господин Форта подтверждал назначение.
  Я не был ему благодарен.
  Наставник развернул кресло к окну и сел ко мне спиной. Я остался стоять, не зная, оставаться мне или уйти. Да я никогда толком ничего не знал.
  Мой наставник ни словом не упомянул, как я на дежурстве попался Господину Форта. Теперь я видел, что Озерный господин намеренно направил меня в Круги, а потом постоял в стороне, столкнув нас вместе. Так легко пойти на поводу сразу у двух краевых господ. Глупый поступок. Неправильный, необдуманный поступок. Господин Форта имел право требовать - он всегда что-то требовал - объяснений. Но причиненные мной неприятности как будто не были важными. Мой наставник обращал внимание лишь на то, что следовало его мыслям, а его мысли знал только он сам.
  На столе были разбросаны старинные книги, которые наставник привез из дальних странствий, и он предложил мне забрать любую, но язык я не понимал, а картинки тоже не вдохновляли. Я чувствовал, что расстраиваю наставника, и я хотел бы вместе с ним раскладывать, рассматривать все эти чудные вещи, и не для проверки, что следует уничтожить. Но меня со всех сторон обступали беды и темные краевые повелители. Я не мог думать больше ни о чем.
  - Госпожа Уннерит желает посеять сомнения, - сказал наставник в ответ на мой рассказ. - Чтобы ты думал, могу ли я отдать тебя ей, чтобы узнать, что она знает. А также посеять у тебя чувство вины, чтобы ты думал, что я отказываюсь от выгодной сделки из жалости к тебе. Иное не имеет значения. Это самая простая игра, и, судя по тому, что ты сомневаешься, цель достигнута.
  - Но она может знать?
  - Они все что-то знают, - он улыбнулся короткой злой усмешкой. Вряд ли кто-то бы поверил, что Великий Магистр умеет так улыбаться. - А я знаю их. И я никогда не стану заключать соглашений, и я запрещаю тебе. Я никогда не отдам своего ученика в оплату, и я клянусь тебе в этом.
  - Почему?
  Он даже обернулся, смотря на меня с тяжелым сожалением. Мне было приятно слышать все это, но мне ли не знать, какое значение имеют обстоятельства. Тем более, я не был хорошим учеником.
  - Потому что истинная верность стоит дорого.
  - Но Эви...
  - Эви мертв. А ты, все-таки, пока жив. Что ты делаешь со своими глазами? - он поменял тему внезапно, как это всегда бывало, когда упоминали Эви, и я честно ответил:
  - Приходится использовать капли, чтобы они не пересохли.
  Но, в конце концов, я справлялся.
  
  - Это перестает быть смешным.
  В складском ангаре было вовсе не тепло: он был пустой и просторный, и под крышей гудел ветер. В первый момент мне показалось, что Второй сейчас развернется и пойдет жаловаться своему господину.
  - За что господин Эонры тебя наказывает?
  Я покачал головой. Они не понимали.
  - А говорят, Господин Форта жестокий, - Второй все же определился и кинул на пол тонкий спальный мешок. - Почему они позволили твоему наставнику вернуться? Его состояние становится все хуже.
  Подозреваю, Господин Форта умел и не такое, и наказания его вовсе не таковы, и Второй способен спать и на голых камнях. В полутьме его глаза сверкали белыми искрами.
  - Ученик господина Эонры. Мне говорили, что ты ничем не примечателен, кроме того, что твой наставник сумасшедший. Но на некоторый срок я стану твоей тенью. Смирись.
  А мне не говорили, что Второй ученик такой болтливый. Ангар был полностью пригоден для жизни, пусть и совершенно неудобен, и я смочил ледяной водой бинт и принялся протирать глаза, равнодушно переспросив:
  - И как ты относишься к этому?
  - Как я могу? Это приказ моего господина. Я хороший ученик, - Второй вытянулся на полу, опираясь головой на руки и глазея на меня: - Твои глаза, да? А мне переливают кровь каждые два месяца. Наставник делится своей. А господин Эонры не предлагал вырезать тебе глаза и вставить другие? А я слышал, что, когда господин Эонры был ранен, ты отдал ему свою кровь. Я считаю, это совершенно неподобающе...
  Я отсчитал ровно по три капли и сказал:
  - Я очень устал. Иди спи.
  Где бы ни держали Второго, ему там было скучно. Впрочем, положение его было исключительно высоким, а краевые темные повелители не отпускали учеников от себя и не позволяли им встречаться. Чтобы ученики не сговорились против них. Второго постоянно окружали люди, служители Форта, но поболтать о темноученических вещах вроде замены глаз и переливания крови ему явно было не с кем.
  - А почему у тебя все еще осталось имя? Я считаю, что это неправильно. И, чтобы сразу же получить ясность, - он снова сел, ярко блестя глазами. - Я не убивал светлого глашатая Эви. Меня там не было. В отличие от тебя.
  Ну что же. Эту тему мы не могли не затронуть. Я порылся в своих вещах и сунул ему в руки деревянную фигурку.
  - Что это?
  А что это, что это. Именно то, чем выглядит.
  - Танцующая кошка, играющая на губной гармошке. Вот это он мне подарил в нашу первую и последнюю встречу, и сказал, что это меня развеселит. Все.
  А потом он умер. Я не могу сказать, что это меня развеселило.
  Я поставил на пол фигурку кошки, погасил лампу и лег, глядя вверх. Второй угомонился, и даже дыхания его не было слышно. Я ничего не чувствовал от того, что мне приходится делить место для жилья с учеником врага. Я вообще сомневался в своей способности глубоко чувствовать. Так было нужно, и я все равно ничего не мог изменить.
  Проснулся я среди ночи от дребезжания. Деревянная фигурка мелко дрожала, чуть не подпрыгивая на месте, и я положил палец ей на макушку, останавливая. Все было тихо, и вещи оставались на местах. Идет малое землетрясение? Или рядом проехало нечто тяжелое?
  - Что-то не так, - Второй сидел на полу. Я внимательно вслушался, но даже волны не шумели снаружи.
  Ровный четкий стук в дверь повторился два раза. И снова. Второй радостно подался вперед, доставая деревянный кинжал, а я прямиком подошел к двери, чувствуя, как содрогается все внутри.
  Темный дешифровщик Атемо шагнул вперед, чуть ли не вталкивая меня внутрь. За прошедшее время он приобрел куртку с лохматым капюшоном, нездоровую улыбку, лихорадочную дрожь и умение замечать очевидное:
  - Похоже, у тебя проблемы? Прошу прощения за навязчивость, но ты единственный нормальный человек, которого я тут знаю...
  И рухнул мне под ноги.
  Бьющие его судороги теперь стали очевидны. Второй потыкал в его голову ногой и мечтательно сказал:
  - Как здорово!
  
  Экстренную службу из города еще не перевели, и потому приехали врачи быстро. К тому моменту, как Атемо погрузили на носилки, он уже перестал задыхаться. Надеюсь, не от того, что я перестарался, и он задохнулся. Но все мои руки, одежда, все были в крови, и пол в кровавых отпечатках, и все было безнадежно испорчено.
  Ночью на траву выпал иней. Я прошелся у дверей, не в силах успокоиться, и чуть не налетел на бесшумно выступившего из сумерек Аджени.
  Спина уперлась в двери, но Аджени с огромной коробкой в руках продолжал надвигаться, и я с отчаянием спросил:
  - Двадцатый анклав не проживет без меня?
  Он смущенно отвел взгляд и сказал:
  - Я принес обогреватель.
  Если бы я только мог, я расхохотался бы.
  
  
  
Глава 3. Долина Эонры
  
  
  Мы стояли у ворот форта, рядом с которым пропал Эви, а служители смеялись над нами.
  Они не были обязаны помогать. Но Эви погиб, а мы всего лишь хотели знать правду - и хотели справедливости, но что плохого в том, чтобы искать справедливости? И тогда я понял, что если убьют меня или другого, от наших смертей тоже отмахнутся, и никто не будет их расследовать, и никто не позволит мстить, и наша жизнь тоже ничего не стоит - если не стоила даже жизнь Эви.
  И тогда я закрыл глаза и стер ворота из реальности.
  
  
***
  
  Узкое высокое окно с цветным витражом выводило на противоположную сторону от залива. На витраже шел бой - лиловая звезда ползла из-под земли, из-под гор, из-под зеленых лесов, подымая вверх извивающиеся лучи, а человек над звездой противостоял ей. Но в цветных стекляшках было мало проку, потому что свет, который через них шел, всегда был серым.
  Господин Наоку смотрел за темные сопки, на чуждое, враждебное пространство за ними, а я почтительно внимал.
  - Граница, которая теперь разделяет господина Эонры и Господина Форта, держит их на расстоянии. Не позволяет им сойтись в прямой схватке. Но есть то, что хранит мир лучше запретов. Ты.
  Как побороть растерянность, когда судьба твоей земли зависит от тебя? Но не от твоих способностей или таланта, твоих поступков - от тебя самого. Это превращало меня в вещь, в которой важен лишь факт ее существования.
  - У господина Эонры еще остался живой ученик. И господин Эонры боится действовать, потому что ответный удар будет направлен на тебя. Но есть еще одна деталь: как только тебя убьют, у него не останется причин сдерживаться, - господин Наоку позволил себе улыбнуться: - Великий Магистр превратил тебя в гарант своего послушания.
  - Моя смерть станет отправной точкой.
  Я был искрой, которая разожжет пламя, и мишенью, на которую внимательно смотрели обе стороны, символом, и я не знал, как мне выбраться. Я не был человеком, который сражается с растущими в земле звездами.
  
  Больницу уже наполовину перевели, оставив только экстренные палаты, и она напоминала паутину темных коридоров, закрытых дверей, опечатанных Геммет, и редких островков света. В комнате с прозрачными шкафами, где стояли в чашках множество разноцветных порошков, мне отдали снимки Атемо - по его легким расплывались черные пятна. Я не думал, что Атемо когда-нибудь сможет полностью восстановиться, но врачи сделали, что могли.
  Я сказал им не передавать дело дальше, и они подчинились с радостью.
  Темный маг Атемо лежал на подушках и моргал в потолок, но, несмотря на трубки, торчащие из носа, при моем появлении живо зашевелился:
  - Ты незрячий? - в лоб спросил он. - Ты не моргаешь и смотришь мимо. Серьезно? Ты хоть что-то видишь? Получается неудобно, если все это время я обращался за помощью к слепому.
  Неудобно и нагло рассчитывать на помощь незнакомца. Но что взять с пришлых.
  - Он зрячий, - ответил за меня Второй. Атемо как будто его забавлял. - Но ты признаешь, что тебе помогли, и ты теперь должен взамен?
  Нет.
  - Признаю, - легкомысленно и абсолютно ненужно ответил темный. - Сложно не признать, когда тебе спасли жизнь...
  По татуировкам прокатился холодный прохладный огонь и, судя по озадаченному лицу Атемо, он тоже ощутил нечто.
  - А теперь, червь, ты должен нашить себе на одежду герб ученика Великого Магистра, - Второй отлепился от своего косяка и оперся на спинку кровати, нависая над Атемо, и с удовольствием сообщил: - Законы Офи диктуют тебе долг жизни. Но учитывая, насколько опасно и неустойчиво положение Великого Магистра, лучше бы тебе было умереть.
  Ему было весело, и только это спасало пришлого. Атемо смотрел на него очень внимательно и, это не был ожидаемый взгляд ни на услышанное, ни обращение "червь"; но прежде, чем смог бы отреагировать Второй, я сказал то, ради чего пришел сюда:
  - Ты принят к служению.
  - Я решил, что к совету единственного человека, кто согласился со мной разговаривать, следует прислушаться, - пришлый пожал плечами, насколько позволяли трубки и провода. - Если мне не избежать работы на местное темное начальство, то я выберу того, кто наиболее адекватен. И это будет точно не тот Озерный господин; остальных я не знаю, но герб одного, морская звезда, - он с трудом поднял руку и ткнул на мою накидку, - У тебя повторяется два раза. Значит, человек хороший, надо соглашаться.
  Из всех талантов ему досталась только внимательность? Второй хохотал, уткнувшись лбом в подушку.
  - Темные краевые повелители не люди, - сообщил я. - И этот герб значит, что мы кровные враги.
  - ...Неудачно получилось, - признал Атемо после длинной паузы. - Но разве кровная месть давно не запрещена?
  В каком из анклавов?
  - Особый двадцатый анклав - территория действующих законов Офи, - это было первое, что я говорил приезжим, и я говорил это Атемо, потому что не мог не сказать, и он сам выбрал не слушать. - На этот раз, тебя, возможно, простят. Но не обращайся ко мне больше.
  - Но у него тот же герб! - он указывал на Второго, и на этот раз представлять пришлось мне:
  - Это Второй ученик Господина Форта.
  - Я его охранник, - Второй потянул на себя трубки, заставляя Атемо придвинуться ближе. - Наш. Новый. Дешифровщик. Сколько сил придется потратить, чтобы заставить тебя выглядеть соответственно нашему дому.
  Это уже звучало как угроза. Но, по крайней мере, он не стал сразу говорить, что счета за лечение Атемо сейчас идут Господину Форта; и Господин Форта заставит возместить их в полном объеме.
  - Ему приказано оторвать мне голову, если мой наставник нарушит мирное соглашение, - скучно пояснил я, только затем, чтобы у темного не осталось иллюзий.
  - Да. Хорошо, что ты это понимаешь.
  Атемо приподнялся на подушках, переводя взгляд с меня на него.
  - Но если он меня убьет, то сам проживет недолго. По закону Офи мой наставник обязан отомстить.
  - Я знаю, - спокойно согласился Второй. - Но что поделать?
  
  Шаги эхом разносились по пустынному залу. Стеклянный потолок ловил слабое солнце и рассыпал его лучи между колонн. Здесь было так хорошо и спокойно, но плохое происходит и между покоем и солнцем.
  Второй остановился, не дойдя до моего наставника десяти шагов. Он глядел дерзко, с вызовом; мой наставник опустил глаза, как будто не замечая его вовсе. Я остановился между ними, готовясь вмешаться.
  - Господин Форта передает радость от вашего прибытия, - сразу вспоминались слухи, что Господин Форта наполовину держит своих учеников под ментальным контролем. Сейчас Второй говорил от его имени. Он напоказ коснулся герба Линии; потом, среди прочих подчиненных гербов, нашего. Господин Форта имел право присоединить к себе наш герб.
  Всего лишь одна ошибка, но ошибки не прощаются.
  - Господин Форта рад, - безжизненно ответил мой наставник. Он даже не пошевелился ради должного приветствия.
  Второй немного нервно усмехнулся и откинул подвеску с лица. Должно быть, его самого не веселило был глашатаем плохих новостей.
  - У меня есть личное послание Господина Форта. Господин Форта прощает своим данникам глупую попытку бунта, смуту, разрушения, человеческие смерти, но надеется на дальнейшую верную службу. Помните, господин Эонры: только из милости к вам у вас еще остался один ученик.
  Он все же не решился сказать это публично.
  Мой наставник наконец поднял голову, но его лицо осталось таким же неподвижным и безразличным:
  - Я приложу все силы для исполнения моих обязанностей.
  - Напоминаю Господину Форта: Великий Магистр не может никому служить при исполнении своих обязанностей, а также время от начала выборов до назначения, - Нарая выступил из-за колонны, высокомерно держа трубку на отлете, и Второй ухмыльнулся совсем другой усмешкой, острой и злой:
  - Ваша лояльность Линии похвальна. Но как бы они не утопили вас вместе с собой, один из Четверки.
  Теперь за него точно говорил Господин Форта. Второй демонстративно посмотрел на меня, а потом коснулся герба в жесте прощания и развернулся, ничуть не боясь показывать нам спину. Мой наставник тоже тронулся с места, на каждый его шаг делая свой, пока не остановился рядом со мной. И сказал:
  - Господин Форта чужак, и ему не близки ни связи внутри Линии, ни забота об учениках. Я не таков. Поэтому я помню наш договор.
  Второй как будто вздрогнул, но продолжил идти.
  - А теперь выкручивайся, Нэлле, - сказал Нарая. - Ты влип так, как никогда.
  
  Обычно порт был оживленным местом, но сейчас Нарая перекрыл половину и прогнал работников, чтобы встретить нас.
  - Я знал, что этот твареныш, Второй, что-нибудь выкинет, - когда Нарая злился, он начинал дышать глубоко и мелко, и в его голосе появлялась заметная хрипота.
  - Ты доведешь себя до приступа, Нарая, - мой наставник безмятежно смотрел перед собой.
  - Виновен или нет, Господин Форта оскорбляет нашу Линию. Если мы не отомстим, то какое будущее у нас может быть? Какое будущее вот у него? - Нарая ткнул трубкой в мою сторону. - А вместо того, чтобы победить, ты подставил всю нашу Линию, Нэлле. Ты вообще думаешь о своем ученике?
  Я попробовал было открыть рот, но наставник остановил меня взмахом руки:
  - Если тебе так важна репутация Линии, то ты сам мог бы вести себя ответственнее.
  - Это чтобы ты мог посиять на моем фоне, - Нарая остановился, глубоко вдыхая лечебный пар и подняв взгляд к потолку, и со зловещим предвкушением сказал: - Но маленькая дрянь посмела дерзить мне, а у меня нет перед Господином Форта долгов.
  - Вам не следовало бы связываться, Нарая.
  Темный закашлялся:
  - Ты! Нэлле, ты слышал, что твой ученик указывает высшим по рангу?!
  - Мой дорогой ученик, - послушно отозвался наставник, когда я открыл перед ним стеклянную дверь, - у господина Нараи есть свои собственные ученики, которые должны о нем заботиться и предостерегать от ошибок. Не беспокойся о нем.
  В дыхании Нараи еще слышалось возмущение, но такой трактовкой он явно был доволен.
  Большие корабли стояли в дальнем конце порта - "Косатку" сородичи уже увели на север, судьба остальных решалась. К длинным причалам были пришвартованы множество корабликов - охранные катера Геммет, транспортники, рыболовецкие шхуны. Когда-то на них были разноцветные клановые гербы, но сейчас все кругом принадлежало Нарае.
  У пристани качалась новенькая прогулочная яхта. Стремительно подобревший Нарая бросил мне ключи:
  - Хотите хорошие новости? Дом Уннерит в горе. Слуги дома говорят, что уже второй ученик Госпожи не выдержал преображения. А ведь на этот раз не скажешь, что оно произошло слишком рано!
  Нарая явно хотел похвалиться своими связями, иначе бы ограничился приличным "люди говорят".
  Яхта выглядела серьезно; кажется, я даже заметил оружие на борту. Нарая отдаривался за подарки, которые привез ему из дальних странствий мой наставник, но все равно принимать от него такие дорогие вещи не казалось мне правильным.
  Но ключи я поймал. А мог бы промахнуться и не поймать, но кого это интересовало.
  - Госпожа Уннерит ставит над ними эксперименты, - наставник не глядя протянул руку, и я помог ему подняться на борт. - Что нам за дело до учеников темных господ? Они легко наберут новых.
  - Меньше дряни - меньше дряни, - ничуть не смутился Нарая. - Ученики других еще не проходили преображение, поэтому факт гибели чужих учеников краевых повелителей... нервирует.
  - Славно. Однако у темных господ всегда были проблемы с передачей власти.
  Услышь я такую беседу на улице, я бы постарался заткнуть уши и уйти как можно скорее.
  - Вы считаете, что Госпожа Уннерит не горюет, наставник? - я не мог сказать, что она выглядела расстроенной, но она определенно испытывала эмоции.
  Наставник обратил ко мне холодные глаза:
  - Мы многое держим глубоко в сердце, мой ученик. Кто поймет чужую душу?
  Это не ответ.
  Хотя, пожалуй, меня учили очень важному умению - отвечать не отвечая.
  На нижней палубе яхты находилось несколько кают, и я обошел их все, проверяя, а потом поднялся в рубку. Я умел управляться с техникой, как и положено ученику высокопоставленной персоны, но водить катера Геммет по заливу - не то же самое, что яхту в море. Но они считали, что я справлюсь. Понятия не имею, почему они все так считали.
  Я отчитался о маршруте следования и запросил право покинуть залив, краем глаза следя за Глазами Геммет - черными кругами на желтом фоне, стоящими на вершинах сопок. Геммет имели право уничтожить любой корабль, без достаточных прав находящийся здесь. Мой наставник и Нарая стояли на носу и беззаботно болтали и смеялись.
  Сразу после горла залива море развернулось во всю ширь. Ветер сильнее, волны выше. Берег по правую руку превратился в узкую ленту, но я вовремя спохватился и свернул. За нами в отдалении следовал охранный катер дома Уифе - вот он оружием был перегружен. Охранники были в настроении и слали мне по радиосвязи всякие глупости, а я недоумевал, как они не понимают, что шутить и сплетничать о начальстве со светлым учеником Великого Магистра им не положено. Впрочем, я общался с ними раньше, и если я отвечу им грубо, обо мне скажут, что я зазнался.
  Когда мы отдалились достаточно, мой наставник вошел в рубку, и показное веселье исчезло с его лица, словно стертое. Я проверил, как работает автоматическое управление, и спустился вниз за меховой накидкой.
  - То, что сказал Господин Форта, - наставник забрался в кресло, полностью кутаясь в меховую накидку и вздрагивая от холода. Ветер снаружи действительно был сильный. - Я придумаю, как это решить.
  А вот теперь мне страшно.
  - Но почему Господин Форта так рискует, держа нас как своих данников? - я передал чашку с дымящимся отваром.
  - Потому что это почетно, - наставник обхватил ее покрасневшими руками, по-прежнему смотря поверх остановившимся взглядом. - Почетно держать в своих слугах своих врагов. Каждый день, который мы проводим в подчинении ему, добавляет Господину Форта вес. Наши сторонники возмущены; но если мы проведем в его должниках слишком долго, все привыкнут именно к такому положению вещей, и это будет значить, что Господин Форта сломил нас и выиграл. Не столь плохой результат, за который стоит побороться. Но не обманывай себя, ученик, как только станет тихо, от нас тихо избавятся, потому что, как ты верно сказал, мы слишком опасны.
  Он поднял на меня сосредоточенный взгляд:
  - И поэтому я должен выйти из его должников как можно скорее. Погасить свой собственный...
  "А что вы ожидали после того, что сотворили", - хотелось сказать мне, но я ничего не сказал.
  - ...и твой долг жизни.
  А вот на это сказать было нечего.
  Мой наставник отставил чашку в сторону, так и не прикоснувшись, и вновь вышел наружу. Нарая стоял, привалившись к ограждению и подставив лицо ветру, прекрасно понимая, о чем мы разговаривали только что.
  Угрюмые скалистые берега тянулись сплошной полосой. Волны бились о них, поднимая брызги. По другую сторону над морем лежали тяжелые тучи.
  - И как можно не признать, что наш анклав - самый лучший из всех? - напевно произнес Нарая. - Его суровое величие, молчание и покой...
  Молчание и покой нарушило тарахтение мотора, и из-за мыса выскочила рыболовецкая лодка. Нарая вытянулся вперед, и его лицо злобно исказилось:
  - Я же приказал сегодня не выходить!
  Кораблик словно провалился в яму, и сразу же внезапная волна ударила его в бок чуть не перевернув. Наша яхта сама по себе ускорила ход, стремительно приближаясь, обогнула его по кругу и начала суживать круги, пока чужой корабль безжалостно швыряло из стороны в сторону. Нарая напоказ выпрямился на палубе, и попавшие в плен рыбаки испуганно заголосили. Люди поднимали сеть и, кажется, были готовы выбросить ее за борт или начать кидать рыбой в нас.
  - Оставь ты их, - сказал мой наставник. Нарая поморщился и поднял руку, и яхта вернулась на прежний курс. Я несколько раз оборачивался, наблюдая, как освобожденный кораблик с гербом чайки стремительно улепетывает прочь.
  - На берегу поговорим, - пообещал Нарая. - По крайней мере, пусть будут благодарны Великому Магистру...
  Идущий за нами охранный корабль по рыболовам стрелять не стал, хотя целился.
  - Наверное, у них есть оправдания, - предположил я, и Нарая отвернулся, тихо пробормотав:
  - О, и мне очень, очень интересно будет их послушать... Во всем должен быть порядок, ученик.
  Волнение не было сильным, но путь показался мне долгим, и знакомые зубчатые скалы я встретил с радостью, сворачивая в глубокую бухту, и удвоил осторожность. Здесь к самой воде спускался ледник, который по летнему времени таял. Глыбы льда качались на воде, некоторые размерами больше яхты, потрескивали и дышали холодом.
  Охранный корабль сократил расстояние, и я видел, как там крутят пушку, надеясь, что на нас нападет хотя бы льдинка.
  - Мы можем подплыть ближе? - спросил наставник.
  Мы с Нараей переглянулись. Кажется, с одинаково перекошенными лицами.
  Я постарался подвести яхту к самой большой и красивой льдине и удерживать рядом как можно ближе.
  - Вода, которая заточена здесь, падала с неба, которое не видело ни нас, ни Звезды, - мой наставник снял перчатки, протягивая руку, и прижал ладонь к плотному синему льду. - Он все еще чистый, без ее ядовитого света. Подумать только...
  Я держал льдину в ментальных тисках. Один отколовшийся кусок мог нас убить. Удача моего наставника была велика, но частично от того, что я был рядом.
  - Холод и лед, - наставник прикрыл глаза и наконец убрал руку. - Мне этого не хватало на юге.
  - Всегда рады, - ответил за меня Нарая.
  База находилась сбоку от ледника. Здесь нас уже ждали две машины, и Нарая был горд, как все хорошо подготовлено. Я пришвартовал яхту и помог выйти наставнику, и остановил Нараю.
  - Простите мою невежливость, Нарая, но есть один вопрос, на который только вы можете ответить.
  - Да? - с преувеличенным вниманием отозвался он.
  - Вы отравили одного из пришлых. За что?
  - А, - Нарая сделал вид, что только вспоминает, хотя я был уверен, что все приключения Атемо он знает прямиком от врачей. - Озерный господин хотел себе дешифровщика. С чего бы мне позволять, чтобы Озерный господин его получил?
  - Это живой человек, Нарая, - я постарался взять себя в руки. Нарая порой вел себя так... по-дружески, что я забывал, с кем имею дело. - Он ничего не сделал вам плохого лично.
  - А ты бы не вмешался - был бы неживым, - Нарая упер мне в грудь трубку, нехорошо глядя черными глазами. - Ученик господина Эонры, ты ставишь неправильные приоритеты. Что тебе важнее, чувства твоего союзника из твоей Линии, который помогает тебе и твоему наставнику, или безродный пришлый? Твой наставник плохо тебя обучает?
  И потому я должен прощать своей Линии любые мерзкие поступки? В противоборстве с Господином Форта меня грело убеждение, что я на правильной стороне, в отличие от него. Нарая не помогал этому убеждению.
  - Зато теперь он не служит Озерному господину. Он служит Господину Форта.
  - И это по твоей вине, глупый ученик! Если бы ты не вмешался! Будь ты моим учеником...
  Я вспомнил, как сегодня Нарая вступился за нас перед Вторым, и заставил себя замолчать. Ради наставника - что он будет делать, если из-за меня рассорится с Нараей? Из-за такой мелочи?
  - Хватит запугивать моего ученика! - окликнул наставник с берега. - Напоминаю, Нарая, у тебя своих тридцать девять.
  - Однако, нас обучали гораздо лучше...
  - Особенно лучше обучали господина Наоку, который прыгнул рыбкой в море, чтобы только от него отстали.
  Нарая только развел руками, показывая, что не всем же быть господином Наоку.
  Охрана Нараи погрузились в машину с оружием. В отличие от учеников, эти люди не поменялись за прошедшие годы. Здесь у Нараи были правильные приоритеты: людей, от которых зависело его благополучие, он ценил и берег.
  - А эта машина для нас! - радостно сказал он. Эмоции Нараи менялись стремительно. - Путешествие только для нашей Линии.
  Понятно, поведу опять я.
  Дорога зигзагом устремилась вверх. Раскатанная грунтовка отсюда же шла до города, но путь по ней был утомителен, и теперь за ней почти не следили.
  Со скальных стенок срывались тонкие ниточки водопадов. Снежные языки на горах спускались все ниже, пока сугробы не начали пересекать дорогу. Машину мотало из стороны в сторону, и, несмотря на широкие колеса и малый вес, я боялся, что она завязнет. Мы миновали перевал, потом два каменных столба со знаками Крепости, отмечающих вход в долину Эонра. Крепость наблюдала за долиной, и, если там начнется нехорошее, была надежда, что Крепость появится и все выжжет.
  Сейчас надежда была слабой.
  Я полностью сосредоточился на колеях, следуя их прихотливым изгибам, а потом немного съехал вниз и остановился.
  Долина Эонры лежала перед нами. Со всех сторон ее ограничивал высокий скальный гребень - остатки взорвавшегося в далеком прошлом огромного вулкана. Над гребнем поднимались белые головы молодых щитовых вулканов - они спали. Был жаркий день, и над снежниками курился туман испарений. В долине внизу не было ни клочка зелени, только грязь, черный щебень и русла талых речек. И множество могильных камней. Некоторые накренились, ушли в землю, множество камней с выбитыми знаками Линий, и они стояли так часто, будто им не хватало места.
  На карнизе, на котором я оставил машину, когда-то находились палатки тех, кто готовился к битве. Рядом громко шумел горный поток.
  - Вот это - наше наследие, ученик, - с чувством сказал Нарая.
  - Наше наследие - кладбище.
  Я не мог сказать, чтобы это поднимало мне настроение.
  - Зато здесь тихо, - логично возразил он.
  Кроме могильных камней долину Эонра украшали несколько курганов. На дальнем конце - курган Господина Темнолесья; господин Наоку постарался, возводя погребальный холм для своего учителя, чтобы тот точно не вылез. Темнолесье мы потеряли.
  Курган Господина Холмов был как можно дальше от него. Он тоже был огромен, потому что наследники Линии проявили почтительность. Мы долго шли по приподнятой расчищенной дороге, чтобы приблизиться, и мы миновали первый круг, расчерченный в щебне, и второй круг, из валунов, и начали подъем по лестнице.
  Курган Господина Холмов был облицован камнем. Его делили несколько фризов, и на самом верхнем было шесть фигур. Пятеро с открытыми глазами и одна с закрытыми.
  Господин Холмов был великим магом. Он был успешен во всех своих начинаниях, и в каждом своем выборе он играл с вероятностями и выигрывал - кроме последнего раза. У Господина Холмов было пять успешных учеников и всего один неудачный, и они никогда не враждовали ни с учителем, ни между собой, что было невероятно хорошей статистикой.
  Старшие ученики стояли, величественно подняв голову - они были светлыми и принадлежали Крепости. Четвертый ученик, Господин Уифе, улыбался. Фигуры пятого и шестого почему-то сильно выветрились - они были потенциальными темными краевыми повелителями, может быть, поэтому. Третий ученик печально опустил голову.
  - Господин Холмов всегда чувствовал себя перед ним виноватым, - мой наставник прикоснулся к фигуре с закрытыми глазами.
  - Больное дитя любят больше, - непонятно сказал Нарая, и они рассмеялись.
  Изображение Господина Холмов было на плите на самом верху, повернутое к небу, и его невозможно было увидеть, но даже линии, вьющиеся по боковым сторонам, вызывали дрожь. Господин Холмов начинал путь светлым магом - но его светлое имя давно отняли - и стоял на высоком посту. Никто не знал, почему все изменилось, но решение стать темным краевым повелителем не принимают одним днем. Говорили, что на его старших учеников пал жребий, и Господин Холмов заменил их, чтобы спасти. Но третьим учеником пришлось пожертвовать.
  - Под своды Мларо он ступил, по земляным ступеням вниз... - пропел Нарая.
  А третий ученик, не успевший закончить обучение, был вынужден последовать за ним. Но он очевидно был менее ценен для Господина Холмов, чем те, кто были до него, и те, кто были после.
  Третьего ученика звали Сейтилин - я знал это имя из сказании о нашей Линии, которая уделяла именно ему множество строф, потому что это была грустная и трагическая история, а сказания любят грустные и трагические истории, особенно если в истории Линии не хватает убийств и предательств. Мой наставник опустился перед его изображением на колени и сказал:
  - Печально. Но солнце светит и после вашей смерти, наставник, и будет светить после нашей.
  Когда я видел это, я не мог отделаться от мысли, что должен буду сделать в свое время. Я тоже буду возводить курган? Или моего наставника проклянут, и у меня не будет права его похоронить? Или я даже не смогу найти его тело, как случилось с Эви?
  В углубление у ног третьего ученика он положил небрежно сшитую куколку из двуцветных ниток и бело-розовых лоскутов, на которых еще остались кровавые пятна. И поджег.
  - Двор Господина Холмов был широко и печально известен в свое время, - Нарая отвернулся, выдыхая ментоловый дым.
  - Со мной всегда хорошо обращались. Мне не на что жаловаться.
  Мне бы хотелось разобраться с этим Двором.
  Запах ментола и запах горелой человеческой кожи соединялись в тошнотворном сочетании. Дым клубился над курганом, как и полагалось приношению от хороших учеников.
  Наконец налетевший ветер принес запах холода и снега, и Нарая убрал трубку, вылив под ноги Господина Уифу кружку с соленой морской водой, и бегло, словно не желая выдавать своих чувств, коснулся рельефа:
  - Он хотел, чтобы его похоронили на морском берегу.
  - Каждый из них хотел бы, чтобы его похоронили где угодно, но только не сопроводительными здесь.
  На той стороне кургана, куда вела узкая тропа, была дверь, но я мог только представлять, что за ней. Темных могли просто зарыть в землю, для светлых пришлось извернуться. Под фризом с главными учениками шел фриз со множеством фигур, которые были меньше. Как бы ни был успешен Господин Холмов, и он сам, и его ученики, и ученики его учеников - все остались здесь.
  Мой наставник вновь поднялся и повернулся к долине, и я заметил на его лице широкую улыбку:
  - Но у каждого в жизни будет своя долина Эонры. Точка, которая будет поставлена всем стремлениям и мечтам.
  И, словно сочтя все намерения исполненными, начал спускаться.
  
  Битва в долине Эонры стала для двадцатого анклава днем величайшего позора.
  Ее выбрали для решающего боя - не знаю, кто выбирал, как по мне, это было плохое решение - и союзные силы были таковы, что не смогли договориться ни о чем. Сколько бы ни было у нас великих магов и могущественных темных повелителей - как оказалось, это ничего не значит перед колоссальным провалом.
  Но у двадцатого анклава был запасной план. Запретный, опасный ритуал, оставленный на крайний случай. И мой будущий наставник, который стоял там, где сейчас оставлена машина, среди младших учеников, которые были слишком бесполезны, чтобы пускать их в бой, его применил, как ему было приказано.
  Двадцатый анклав был спасен чудом и энергией массовых смертей. Вдогонку ритуал добил раненых. Тогда все решили, что мой наставник какой-то сумасшедший или несчастная жертва обстоятельств, однако нет, оказалось, это будущий Великий Магистр.
  - И все же, я нахожу это вдохновляющим, - мой наставник смотрел на могилы тех, кто погиб для него или из-за него без капли жалости. - То, что большая жертва способна остановить катастрофу.
  - Не вдохновляющим - если бы не остановила?
  - Мой ученик всегда все понимает верно.
  Да просто я в курсе его манеры действий.
  - А где проходит граница, где ты еще нормальный человек, и где калечишь себя и совершаешь кровавые ритуалы? - я не мог не вспоминать сшитую куколку и то, как мой наставник не мог пользоваться правой рукой. В приношении не было толку, но он считал себя должным.
  Вырвавшиеся вперед маги остановились; мой наставник определенно был растерян.
  - Где-то проходит, глупый ученик, - наставительно сказал Нарая. - Когда то, что с тобой происходит, будет гораздо страшнее, чем вся боль, которую ты мог бы себе причинить.
  Нарая умел создать образ позитивного будущего.
  - Мой ученик, ты этого делать не должен, - внезапно сказал наставник, когда дорога сделала очередной поворот. - Это старые давно отмершие обычаи. Наносить себе травмы опасно и глупо. Твое поколение не должно смотреть в прошлое.
  Нарая задохнулся дымом:
  - Нэлле, за весь период наблюдений над тобой, это первая твоя попытка учить чему-то полезному! Опоздал на четыре года, ничего, бывает.
  - Мой ученик в ритуалах традиции участвовать не будет.
  - Законы Офи тебя осуждают, Нэлле. И как ты будешь проводить его через испытания без кровавой жертвы вот этим? - он кивнул вперед.
  - ...Это больно, - после длинной паузы сказал наставник.
  - Ну так что же?
  Я следил за ними и не мог отделаться от странного чувства снисходительности. Опоздание в четыре года всегда выглядит смешно.
  Святилище было устроено в центре долины. Яркие синие и темно-фиолетовые ленты на высоких столбах хлопали на сильном ветру. Черепа лежали кругом, висели на шестах и на руках тотемов, и внутренняя стенка алтаря тоже была сделана из черепов.
  - И вот этому мы подчиняемся, - горестно сказал Нарая. - Разве ты не видишь, ученик Великого Магистра?
  Я пригляделся, но ничего, отличного от стандартного, не увидел.
  В центре алтаря была Пасть, и мой наставник без колебаний вложил в нее ладонь, и острые клыки сомкнулись. Кровь потекла по костяному подбородку, на черепа внизу и ниже, на безжизненную землю, чтобы успокоить всех, кто лежал в ней. Пасть неохотно разжалась, и наставник взял за руку меня, поднося к ней, и вдруг остановился.
  - Так положено, - странно, что мне приходилось напоминать. - Это наш долг.
  Глаза моего наставника были широко открытыми и совсем белыми, и в них был отблеск чего-то чуждого, неправильной, злой мысли.
  - Это даже не испытания, - Нарая появился за его спиной, насмешливо шепча: - Наш славный Эви от них не умер, и этот тоже. То есть потом-то Эви, конечно же, да, но не от испытаний.
  Напоминание о долге сработало. Наставник просунул мою руку в Пасть, но остановился снова, и я с изумлением ощутил, как подрагивают его пальцы.
  - Позвольте мне, - тьма внутри Пасти была влажной и мягкой и словно бы более плотной, чем снаружи. Наставник нахмурился на мое предложение, и с силой вдавил мою ладонь в клыки.
  Клыки сомкнулись. Конечно же, это было больно.
  Я старался удержать лицо, как и полагалось прилежному ученику. Хватка моего наставника оказалась стальной, и Пасть не разжималась, как мне показалось, гораздо дольше, и когда клыки разжались, и наставник меня отпустил, рука онемела.
  Из двух проколов толчками выплескивалась кровь. Я обхватил ладонь пальцами в специальном жесте, затворяя рану.
  - Так что же? - повторил Нарая и положил на землю сверток, который тащил от машины. - Мы обязаны.
  Я полагал, что внутри приношение, но там оказались два железных лома, один из которых он протянул моему наставнику. И тот взял, до сих пор пребывая в своем странном трансе.
  - Великие Темные, - Нарая подцепил ломом один из черепов на шесте, заглядывая в глазницы. - Только и умели, что заставлять...
  От удара череп отлетел в сторону и поскакал вниз по осыпи.
  - ...запугивать...
  Следующий шест покосился и переломился, и второй череп запрыгал вслед за первым.
  - ...угрожать!
  - Вы приехали проявить почтение! - я смотрел на чудовищное, совершенно дикое разорение святилища в оцепенении. Падали спутанные ленты, как грязные рваные тряпки; падали на землю кости, рассыпаясь от старости, и приношения, ритуальные чаши, свечи.
  - Кому почтение?! - один из ритуальных столбов покосился, когда Нарая пнул его со всей силы. - За то, что боимся?
  Я с трудом повернул голову к наставнику: он должен был остановить происходящее, остановить внезапно сошедшего с ума Нараю, но наставник внимательно разглядывал зажатый в руке лом. А потом шагнул к костяной стенке.
  Сначала будто ничего не произошло. Я схватил наставника за руку, и, теперь не встречая сопротивления, отодвинул за спину. А потом кости зашуршали, защелкали, и вспучились в нашу сторону, как будто неведомое чудовище пробудилось, чтобы нас поглотить. Но я успел оттолкнуть в сторону даже зазевавшегося Нараю, прикрывая всех.
  Кости плохо поддавались моей магии, ускользая, рассыпаясь, но я не отступил; большой, заметно больше человеческого череп с гротескно искаженными чертами оказался прямо напротив моего лица; и кости с сухим треском рассыпались в стороны, не задев никого из нас.
  Нарая засмеялся и отбросил лом.
  Рев мотора отразился от скал и вернулся с двукратной силой. Несколько машин с шумом перевалили через гребень и спустились прямо к нам, явно торопясь больше, чем полагалось торжественности места. На них были знаки Управления Геммет, и выскочивший из первой господин Наоку пораженно уставился на разгром, а потом на нас, не находя слов.
  - Я пытался их остановить! - возмущенно крикнул Нарая, как только он показался: - Но кто может остановить этих светлых! Кто может остановить Великого Магистра?
  - И что вы мне сделаете? - спокойно спросил наставник.
  Я отряхнулся от костяной пыли и встал между ними, избегая наступать на кости и избегая встречать чужие взгляды. Сотворенное было совершенно дикой выходкой. Кара за святотатство могла быть жестокой, и череп нарушителя могли присоединить к остальным черепам, но Великий Магистр был слишком нужен двадцатому анклаву. Ему все было позволено.
  Господин Наоку с бессильным отчаянием посмотрел на моего наставника и отвернулся, бросив через плечо:
  - Давай, разрушай то, что делали другие! Я прикажу все восстановить.
  Он дал мне знак следовать за ним, и мы вместе сели в машину. Машина тронулась вперед так резко, будто господин Наоку был крайне зол, но ко мне он обратился сдержанно:
  - Я знаю, что ты старался его остановить. В том нет твоей вины.
  Я открыл окно и выглянул наружу. Машина моего наставника и Нараи двигалась в общей колонне, и мне хотелось бы знать, что испытывают великие сейчас. Вину или триумф за безнаказанное преступление? Но господин Наоку был неправ; я не старался останавливать. Я не мог бы.
  - Это был Нарая, - сказал я ради справедливости, и только потом подумал, что, если мой наставник не стал упоминать его, то это была часть плана. Или же мой наставник посчитал недостойным Великого Магистра перекладывать ответственность на других. В любом случае, я не хотел, чтобы только его считали виновным.
  Но господину Наоку это не показалось смягчающим обстоятельством:
  - Нашли, с кем связываться. С одним из Четверки!
  Господин Наоку тоже был одним из Четырех.
  - Я не могу с ним спорить, - он с силой потер лицо; я протянул руку, перехватывая руль. - Если я начну ему запрещать, он вообще перестанет меня слушать.
  Мы ехали в молчании почти до самого города, перекинувшись только парой слов о текущих делах. Я беспокоился, что подумает об этом мой наставник: обсуждать его за его спиной было неправильно.
  - Надейся, что у твоих действий не будет последствий, - сказал господин Наоку моему наставнику, когда мы прибыли, и все вышли из машин. - Кара, которая на тебя падет, будет страшной.
  Тот только легко повел плечами, показывая, что ему совершенно безразлично:
  - Что может быть страшнее, когда бьют в спину те, кого считал друзьями?
  Я заметил, что господин Наоку как будто вздрогнул; я знал, что он боялся этих слов. Но голос его остался тверд:
  - Представь себе, анклав для меня важнее. И если ты снова ошибешься так, как тогда, я казню тебя лично.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"