Верещагин О., Виллерс Е. : другие произведения.

21. День ... Бесконечный день или оккупация

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ну очень долгий день...

   Лешка стоял у начала моста, ведущего к немцам. Время шло, но немцы так и не спустились сверху по пустой части к русскому острову. Получив предупрежденные о штурме, они опасались ловушки и выжидали на середине пути.
   - Ну вы там скоро? - крикнул Ботан в сторону замка русских. - Время-то идет, или вы хотите, чтобы мы застряли на немецкой стороне вечером, так и не завершив бой? Вот прикольно будет, если мы их не успеем добить, а солнце сядет.
  

* * *

   Ганс отпросился в замок у Свена на десять минут.
   Замок стоял пустой и гулкий. Но Ганса это не интересовало. Он прошёл в комнату, которую вот уже три года делил с Георгом. С Георгом, которого убил Олег. В комнате он сжёг блокнот. Просто посреди пола, чистота утратила важность, хотя Ганс не любил беспорядка. Он стоял и смотрел, как горят исписанные мелким почерком - ручкой, карандашами - страницы. И ему не было жалко. Всё равно уже. А если случится чудо - ну что ж, он помнил каждую строчку своих стихов наизусть.
   Ганс знал, что на острове его считают туповатым. И не обижался за это. Он знал так же, что не туповат, а просто обстоятелен и медлителен. И ещё ему нравилось изображать из себя прусского солдата, что тоже давало повод покрутить пальцем у виска.
   Но что он пишет стихи - не знал никто. Даже Георг.
   Он писал их, сколько помнил себя. А лет в 11-12 - за год до того, как попасть сюда - даже пробовал в родном Ростоке ходить в поэтический клуб при школе. Но очень быстро бросил, так ни слова и не сказав на заседаниях, на которые ходил. В клубе оказалось неинтересно. Там все "искали новые формы и стили", а по мнению мальчишки - просто издевались над родным языком. ЕГО стихи туда не годились. Они рассказывали о родном древнем городе, о Балтике - то хмурой, то солнечной, о красивых девушках и мужественных людях, о том, что облака на закате похожи на валькирий. В общем, о том, чего не понимал никто и что никому не было нужно кроме рослого лобастого мальчишки с хмурым взглядом.
   Никто так и не сказал ему - ни разу в жизни! - что его стихи могли бы стать украшением немецкой поэзии.
   Блокнот догорел. Ганс написал в пепле остриём меча одно слово - РАЙХ. Так называлось первое стихотворение в сгоревшем блокноте - то, которое он как раз дописал на веранде кафе, когда его сфотографировали. Остальные он писал уже здесь.
   Потом отвернулся и вышел...
   ...Солнце неуклонно стремилось к закату. Хотя кто его знает есть ли здесь настоящие закаты. Ганс стащил ветхую джинсовую куртку и кинул её в море. Мальчишки - он, Клаус и Свен - долго смотрели, как куртка падает. Ганс думал, что Олег хорошо дрался и немного жаль, что он предал и что он не с ними. Вспышка.
   Ганс оттянул назад длинные волосы и собрал их в хвост на макушке обычной девчоночьей резинкой. И сказал Свену:
   - Пусти меня в первую пару.
   И вспомнил:
   Где мой вождь
   И мой Райх?
   Пожрал ли Фаньярих Вотана,
   И отравлен ли ядом Мидгардсорма
   Рыжебородый Тор?
   Но я вижу врагов -
   Полчища, что топчут нашу землю,
   И не имею права медлить.
   Я уже умер за тебя, вождь,
   И если нужно - умру снова.
   "В атаку!" - кричу я,
   и цепь мертвых солдат
   встает за моей спиной.
   Мы идем на штурм Вечности.
   Мы идем...
   И живые встают
   Вместе с нами
   В единый ряд...
  
  -- Маслов Илья Александрович
  
  

* * *

   Валерка шел к мосту, где ждал Лёшка и думал, что вроде все и устроилось, если не считать, что самое страшное впереди. Зачем Валерка туда шел, к немцам? Он и сам точно не знал. Уж точно не для того, чтобы поработить остров. Конечно, это не исключено, и даже скорее всего вероятно, но этим походом он хотел многое решить. Кириллу дать оправдать себя, Пашке - нюхнуть пороху, пусть привыкает. Нике... пожалуй, тоже оправдать себя. Адрелу забыться и отвлечься.
   Валерка скосил глаза влево на Кирилла.
   - Держись меня. И помни, что оступиться тебе нельзя.
   Адрелиан уже зашел на мост. Его равнодушный взгляд обежал ребят.
   - Валерка, ты прикинул, кто там и сколько их? И как драться будем? Впереди мы с тобой, я думаю, больше шансов пробить их ряды. - Мальчишка-кремень рассуждал спокойно и уверенно, словно ничего не случилось, ни тяжести перехода, ни разбитого сердца.
   Павла и Нику поставили в середину строя. Просто мост не позволял встать шире чем по двое. Задача оказалась проста и ясна, как только передние устают или падают... их подменяют идущие следом. Вот и весь бой.
   - Ник, я левша, - быстро сказал Белый, - смотри осторожней.
   И опять стал смотреть вперёд. Туда, где на немецкой половине стояли трое пацанов. Со стальными мечами.
   Пашка сглотнул противный кислый ком. Ему не было страшно. Только как-то тяжело. Тягостно. Хотелось, чтобы скорей всё началось. Не закончилось, а началось. Парнишка прислушался к себе. Внутри создавалось ощущение, словно тупые клещи выматывают душу. Он всегда мечтал, что разрастется азарт и возникнет настоящее желание вступить в бой, но ничего подобного сейчас он не ощущал. Ну хоть не боялся, уже хорошо...
   Ника всматривалась в лица врагов... а врагов ли? Такие же парни простые, пусть и с другой стороны моста. Рассказ Рахель Вероника не слышала, потому ей было немного все равно. Против нее стояли ребята, мыслями девочка постаралась вернуться в свой двор, чтобы вспомнить то ощущение перед дракой, которое всегда ей так помогало. Тогда все складывалось иначе, они шли против боевых петухов, которые могли предать, поколечить даже убить. Там это также как и тут не являлось игрой. Для Вероники агрессия окружающего мира не являлсь чем-то простым и обыденным. Девочка окраины, она прекрасно понимала, что вступая в "мальчишеские" игры, нарушала главное правило разности полов. После такого шага пути назад не существовало. Вот и тут пути назад не будет... Но тонкий надлом характера, узкий зазор в упрямстве, в этой звериной порой злобе никак не давал сосредоточится. Девочка упорно раскачивала в себе состояние боевого азарта. Медленно, снизу оно начало подниматься, так медленно... Еще чуть-чуть и все перестанет сущестовать, останется только это желание заглушить саму себя. Эту токающую в весках вину. Она обязана прорваться в первые ряды, это подло по отношению к мальчишке..., но она не может иначе. Бой до того момента, пока держат ноги.
   Руки девчонки привычно начали подрагивать от напряжения. Вот сейчас, прямо сейчас и все начнется, она уже точно знает, как прорываться, действие чертовски опасное, но оно того стоит...
   - Стоит ли? - что-то шепнуло изнутри.
   - Черт, да что же такое! Соберись, Вероника, соберись, Амазонка, и пусть ты уже не королева, и пусть ты сломалась, ты осталась такой же упрямой, соберись Стриж, не думай ни о чем, кроме этих мечей, которые играют сталью на солнце, кроме этого боя, кроме того, что решила сделать. Думай только о том, что впереди только скрежет металла о метал, давай Валькирия, разбуди свою звериную злобу, свою всепоглощающую ярость, свою жажду. Только бой, этот вихрь несущегося по венам адреналина, эта ненависть, ты так долго ее в себе растила, ну же - давай!
   - Не ошибись...
   - Поздно!
   Лицо девочки стало спокойным и холодно-уверенным. Ей стало не важно, что этот бой может закончится смертью. Смерть казалась ошибкой и шуткой, она не могла случиться с ней. Не здесь и не сейчас, может быть когда-нибудь потом... Но не сейчас.
  

* * *

   Лайла зевнула и гавкнула. Ей не хотелось входить внутрь комнаты, в которой находились усталая девчонка и раненый мальчишка. Они не опасны. Хотя от мальчишки пахло ещё и злостью. Не злобой, а злостью, это разные вещи. Но злость тоже ощущалась раненой, неопасной.
   Собака вильнула хвостом и уступила дорогу Робину.
   Олег опять проснулся. Рахель спала. Солнце стало красным. А за дверью кто-то был.
   Пришли убить, мелькнула дурацкая мысль. О боги, вот так и зарежут - без боя?! Стало не страшно - мерзко. Олег не сводил глаз с двери, испытывая только одно - ужасное чувство беспомощности. Вот, значит, что испытывала Рахель... Он сдвинулся, прикрывая девчонку собой. Не потому, что хотел стать героем. Просто люди его народа веками поступали именно так. Рядом с ним спала беспомощная девчонка. Младшая. И он собирался её защитить - хотя бы сделать так, чтоб первым закололи его, и он не видел, как станут убивать её. Что он ещё мог?..
   ...Вайсер спала, уже в который раз за этот непонятный, дурной день. Спала, тихонько уткнувшись в Олега, словно слепой котенок в кошку. Было тепло и спокойно и сны не пришли. Кто-то наклонился к ней, и Рахель машинально притянула к себе это нечто теплое, как плюшевого медведя с красным бантом и черными спящими глазками, который остался там, на Земле, в прошлой жизни. Она обхватила это нечто руками, прижалась и зашептала:
   - Миша, Мишенька, что я тебе расскажу, мне такой кошмар приснился, словно я не дома и все там убивают друг друга, меня там так били, так били, больно, страшно, а потом, нет об этом даже говорить не буду, боюсь... Крови столько и страшная такая змея была, а еще там мальчики хорошие, сперва один все злился на меня, а потом... потом... он такой хороший, Мишенька, такой добрый, я его как брата полюбила... Мишка, Мишенька, ты не уходи только, страшно, очень страшно... - потом бормотание девочки стало бессвязным, но объятья остались все такими же крепкими...
   Робин деловито вошел, некоторое время изучал ребят. Раненного и девочку, всхлипывающую во сне.
   - Я Робин! - Четко и громко представился мальчик по-английски. Разбудят ли его слова ребят или нет, он не задумывался. - Я командир этого замка сегодня до вечера. Вы обязаны слушать мои указания. За неподчинение - смерть!
   Он пытливо вглядывался в пленных, поняли они его? Как воспримут новость?
   - Я понял, - сказал Олег по-английски, поняв, что убивать их не собираются. Не этот же сопляк? Да и вообще - помрачение на него нашло какое-то... - Не кричи, девочка измучилась, спит. И ещё. Если тебе не запрещено, и ты согласишься - принеси поесть. Мы оба голодные, мы не ели несколько суток, - про хлеб Олег решил промолчать. - Если можно, - повторил он без заискивания и не тоном приказа. ПРОСТО СКАЗАЛ. - И не опасайся. Девчонка слабая и не умеет драться, а я тяжело ранен. Мы не убежим.
   А ВОТ ТУТ - ТУТ ОЛЕГ ВРАЛ. Он не был уверен в себе, в своих нынешних возможностях. Но собирался начать действовать, как только почувствует достаточно сил. И хорошо, что их охраняет мелкий. Интересно, кто охраняет Йозефа? И где... где ТОТ парень? Швед?
  

* * *

   - Идут, свиньи! Готовимся. - Свен махнул мечом, проверяя, как слушается плечо, связки, сегодня работать придется много. Обернулся к Гансу и Клаусу.
   - СС не сдается! И если враг пройдет по мосту к сердцу Рейха, для наших подруг это должно значить только одно - нас уже нет, мы мертвы! Поняли?
   - Да, вождь, - отозвался Ганс.
   С той стороны у русских ожидало человек десять. Или чуть меньше. Ганс поймал себя на том, что ищет Олега, но предателя не было среди врагов. Странно...
   - Здоровые. - Из-за спины стоявшего врпереди Муравьева Лешка изучал немцев. - Слышь, Валерка, а может лучше, того... ну, это... то есть старших в плен не брать вообще? Даже если сдаваться начнут. Опасно же. И так позади у нас уже не русский остров, а ядерная бомба. С критической массой заряда пленных. Еще немного, и цепная реакция пойдет.
   - Валер, у них сильные ребята. Первыми давай мы вдвоем, может, удастся вообще без потерь их смести. - Адрелиан извлек свой меч. - А вообще Ботан прав, этих надо бить. Совсем. - Адрел скосил глаза на Муравья.
   - Чего ждут? - полупрошептала, полупрошипела Вероника, в целом ни к кому не обращаясь...
   - Ладно, не щадим никого. - негромко сказал командир, - то есть парней не щадим. Мелких и девчонок в плен, не звери же мы... Ну и тех, кто сам сдастся, тоже в плен. Отобрать оружие и связать. В первой паре я и Адрелиан.
   Максимально приблизившись Валерка сказал Свену:
   - Маловато вас, - ему казалось, что победа рядом. За спиной - целая армия преданных парней, что ещё нужно на войне? Клинок в руках мелькнул в ударе.
   Адрелиан двигался синхронно Валерке. Злой, яростный стиль Валерки, перенятый во время тренировок, плюс холодный, расчетливый и жестокий стиль Николая, который гонял Адрела на Земле, да еще и верткий, работающий на точность и скорость стиль Мариуса, которого Адрел тоже нахватался, давали гремучую смесь. Клинок устремился к горлу Ганса, стоящего рядом со Свеном...
   Боги, боги... Ганс только это и подумал. И вспомнил тело тот интересный удар, "итальянский", со сложным названием - который показывал Олег. Когда клинок отбивает оружие противника, направленное в горло или лицо, вверх-в сторону-наискось - и сразу сам колет в лицо или в шею.
   Только бы вышло! Сражающегося против него парня Ганс и не знал почти. Но видел, что тот умеет сражаться. Клинки столкнулись. Адрелиан скользнул в сторону, избегая укола в шею. Кончик его меча крутился у самого лица Ганса. Клинок хищно скользнул к груди противника. Ганс процедил сквозь зубы ругательство. Отбить смог, подколоть - нет. Как-то у русского по-другому получалось... Плюнув на сложные финты, немецкий мальчишка просто прыгнул вперёд (чёрт с ним, если зацепит, зато удар наверняка будет!) и рубанул сверху вниз в левое плечо своего противника.
   - Н-на, получай!..
   Стриж как-то неожиданно отпустила Пашку, что тот и не успел перехватить ее руку. Она вскочила одним движением на парапет и побежала. Как умудрилась проскочить девчонка мимо сражающихся за спины, как оказалась в тылу у немецких ребят, наверное она и сама не успела понять. Это был единственный шанс вступить в бой сразу, пока еще злость на саму себя перетекает в злость на других, пока не пришел страх...
   Успела правда мелькнуть одна-единственная трезвая мысль - что после таких выкрутасов Валерка посадит ее под замок и больше никогда не выпустит на мосты. Но эта трезвая мысль потонула в шипении рассекаемого плотного, словно ткань, воздуха. Вероника смотрела на своего противника, и все казалось двигается, как в замедленной съемке. Нужно быстрее, много быстрее! Но эти проклятые руки, эти чертовы руки не могли двигаться так же молниеносно, как ее мысли. Ника направила клинок в плечо тому парню, что стоял перед ней, в плечо, так, чтобы ослабить, не убить сразу. Не потому, что ей стало жалко его, нет. Она хотела насладиться боем. Парень был высокий, крепкий и опасный...
   Свен и Ганс сцепились с русской парой, и Хансен надеялся выждать своей очереди. Но его планы разрушились - к дерущимся в центре моста пролезла русская девочнка. Как она ухитирилась проскочить? Собственно это уже не имело значения, противница оказалась перед ним на свободном пространстве. Хансен преградил ей дорогу и тут же отбил удар.
   - Цурюк, фройляйн! А еще лучше - ступай прямо в ад!
   - Иди к черту, кобель! - рявкнула Вероника уже снова начиная атаку.
   Адрелиан чуть отступил, и выставил жесткий блок. Однако противнику удалось слегка достать его, меч зацепил плечо. Адрелиан не обратил на это внимания, зато он успел проследить как Ника сунулась в драку!
   - Пашка, козлиная твоя морда, ты почему ее не держал?! - рявкнул он, не оборачиваясь, и не отвлекаясь от боя. Его меч дернулся, целя в кисть, которой Ганс держал меч...
   - Ууууууй, ду-рАААА!!! - завопил Белый. Рванулся вперёд, но понял, что только помешаю Адрелиану и Валерке. - Дура! - почти со слезами крикнул он снова, готовый бить себя по щекам: слепой хвастун, я остановлю все мечи, я, я, я!!!
   Ганс, чиркнув по руке противника, решил вновь попробовать тот приём русского.
   Лови, подумал он... но в последний момент понял, что сейчас получит удар по руке. Он попытался повернуть меч так, чтобы блокировать удар хотя бы гардой.
   "Успею?!"...
   Но не успел... Клинок Адрелиана ударил не по мечу, а по запястью, отрубая руку. Второй удар не заставил себя ждать, и голова Ганса покатилась в сторону немецкого острова, напрочь снесенная мечом.
   Перескочив через катящуюся голову, даже до конца не осознав, что это было. Ника сообразила, что Адрелиан остался без противника и тут же крикнула:
   - Не приближайся, ОН МОЙ!!!!
   - Русска матка-шлюх! Я тебя укоротить! - противник амазонки бесцеремонно попытался пропороть ей живот длинным выпадом.
   - ШЛЮХА!? - Стриж аж поперхнулась этим проклятым словом, которое так и липло к ней. Она рванулась и таки зацепила горло парня, но не так сильно, как надеялась. Мальчишка сделал выпад и параллельно с ударом пришлось изворачиваться телом, чтобы уйти от клинка в сторону. Немец оказался чуть сбоку, и Вероника направила клинок в межреберье. Если это хваленое оружие и впрямь настолько хорошо, то лезвие войдет глубоко в бок этого гада.
   "Кто же её научил драться?!" - думал Хансен - "Вот курва!" - Пацан крутился, едва успевая отбивать удары и пятясь назад.
   Вероника пыталась найти прореху в обороне, удар в бок немец блокировал весьма удачно и начал отходить назад. Под ногу Стриж попалась отрубленная голова, девчонка даже не поняла что это, потому просто отпнула ее. Голова покатилась, как мячик, дальше, а Хансен замер. Этого оказалось достаточно для амазонки. С особой яростью, издав победный клич, девчонка рванулась вперед, вонзая меч прямо в грудь парню. Ника ждала сильного сопротивления плоти, но вместо этого лезвие, наполненное силой ее злобы, легко вошло парню в грудь. Тот шатнулся, Вероника рванул оружие обратно на себя, толкая падающего немца на спину и наблюдала, как только что живой человек падает, а на груди растекается кровавое пятно. Веронику замутило, она отшатнулась к парапету. Она еще ни разу не убивала, ни разу никого.
   Дольше всего бой продолжался между Валеркой и Свеном, никто не вмешивался. Оба противника не уступали друг другу ни в ловкости, ни в умении, ни в силе удара. Чаша весов на сей раз явно наклонилась в сторону русских. И Свену стоило сдаться, но он помнил, что малый отряд Йенсена сейчас на кубинском мосту. А в замке только Марисоль, щенок-Гаврош, которого притащил Гюнтер, да хитрющий француз, перебежавший к ним по рускому мосту, Мариус. Свен ему не верил и наказал утром Марисоль Мариуса запереть, оружия не давать, хотя француз бесновался и орал, что готов воевать против русских, что у него к ним счеты. Никто из них не способен удержать остров, он и сам уже не способен, но он станет биться до конца!
   - Да умри ты наконец-то! - в сердцах сказал Валерка. Хотел ли он Свену смерти? Скорее он хотел убрать его с дороги. Любым путем. Победа была близка. Как никогда.
   - Только после вас, майне хэрре! - прохрипел немец, отвечая ударом на удар. Ему хотелось заколоть хотя бы русского командира, раз со всем отрядом справиться нереально...
   - Тебе конец, - процедил сквозь зубы Валерка, когда удар Свена чуть не распорол ему живот... но в следующую минуту клинок русского вошел ему чуть ниже плеча. Свен выронил меч. Почему русский командир опять не добил противника, наверное, не сказал бы даже он сам. Но Свена оставили в живых, жестко связав ему руки за спиной, чтобы не дергался.
   Валерка оглянулся.
   - Молодцы. Потери есть? Раненые?
   Адрелиан коснулся покрасневшей от крови ткани рубашки на плече.
   - Нет, все полностью боеспособны. Только нужно кого-то оставить на мосту, на всякий случай. Вдруг немецкие отряды с других мостов попытаются прорваться.
  

* * *

   Еда на остров поставлялась, как и на все долгие, порционно. Робин видел, как старшие урезали свои порции, чтобы кормить Йозефа, и мальчишка терзался подозрениями, что его порция тоже формируется за счет других. Так. Иначе быть не могло. Не должно. Так как если на Робина приходит еда, значит, ХОЗЯЕВА игры уже записали его в русский гарнизон, в перебежчика. Он совсем хотел было отказать, но решил все же сперва проверить. Мальчишка обернулся к Сомову.
   - Сходи вниз, к телепортатору, может там что-то осталось. Если есть, то неси.
   Потом он вновь повернулся к пленным и вновь принялся их изучать взглядом.
   Рахель поежилась, тихо открыла глаза, очень медленно отцепила тонкие руки от Олега, смущенно посмотрела на мальчишку. Потом перевела взгляд на стоящего в дверном проеме. Подобралась вся, взгляд наполнился тревогой. И как-то глупо, совсем по детски, она спряталась за Олега. Ей не хотелось, чтобы на нее так пристально смотрели.
   - Ты только не оставляй меня тут одну, - шепнула она русскому, - если пойдешь куда-то - с собой возьми.
   Девочка робко задела руку рыцаря, словно боялась, что оттолкнет.
   - Спасибо, - кивнул Олег, изучая охранника в ответ и одновременно удобней устраивая голову Рахель на подушке. Его пальцы неосознанно погладили волосы еврейки. - Я думал... думал, ты откажешь. Ты ведь не русский? - полюбопытствовал Олег и не стал особо ждать ответа.
   Он подумал. А если сейчас броситься на пацана? Не убивать, нет. Такого мелкого убить - это запредельная подлость. Скрутить, потом - того, который ушёл за едой, он тоже щенок совсем... и... У мальчишки даже заныли мышцы - таким сильным было желание. И никакая благодарность за кормёжку его бы не остановила... Но остановили две вещи.
   Во-первых, он понял, что не сможет двигаться быстро. А на меч в руке мелкого напороться - не лучше, чем на меч в руке взрослого. А во-вторых за дверью в коридоре Олег заметил собаку. Большую, хоть и беспородную. Она стояла и смотрела внутрь.
   Здоровый и с ножом он бы справился с ней. Но Олег не был здоров, не имел сейчас ножа... и он любил собак.
  

* * *

   Игорь, наверно, слишком быстро сорвался с места, и на бегу надеялся, что Робин, не задумается, чего это он с такой прытью побежал выполнять поручения. Мальчишка бежал вовсе и не за едой, он бежал на башню, чтобы выпустить Йозефа.
   - Выходи! На острове главный только Валеркин прихвостень, мы с ним справимся вдвоем в два счета! Я сейчас отнесу еду и заманю его, а ты бей по голове...Только не сильно... - добавил Сомов. Мертвецов на своей совести ему не хотелось иметь, даже в виде Робина. Он просто мешался. Но смерти Игорь ему не желал. Никому ее не желал. И никогда. Хотя ему самому она казалась порой довольно легким избавлением от тяжести, которую он нес в себе. - Свяжем, заткнем рот и уходим, никто нас больше не догонит.. - а Робину достанется от Валерки... Додумал он про себя, и уж точно он в нем разочаруется... как Гюнтер во мне...
   Йозеф не верил своему счастью и даже настороженно выглянул в коридор, проверяя, нет ли ловушки, но Сомов пришел один.
   - Хорошо, что ты сохранил верность Рейху. - смягчился Варнике. Сомова он ревновал к Гюнтеру и не очень сожалел, когда его прогнали с немецкого острова. И вот ведь как повернулось! Но оставался еще Калле. Йозеф не знал, насколько можно ему верить. Но швед заступился, когда Йозефа пытала русская. Швед стрелял в предателя Олега. Подумав, Йозеф повернулся к сокамернику.
   - Хочешь на свободу? Давай осмотри их комнаты на втором этаже, найди нам оружие! А я на кухню! - И немец, еще раз бросил внимательный взгляд и устремился по лестнице...
   Игорь не слышал тихого разговора пленников, он уже спустился вниз и полушепотом крикнул
   - Йозеф, жди на кухне и чтобы тихо! - Сомов не знал, почему доверился немцу. Почему решил, что он станет его ждать и поможет разделаться с Робиным. А, ну конечно, потому что выбора-то не было, дошло до Игоря, когда он уже несся наверх с чудом найденной едой.
  

* * *

  
   - Сейчас вам принесут поесть, сидите тихо.
   Мальчишка держал оружие наготове, мало ли, что им может прийти в голову. Пленных в замке много, а он один. Правда, есть еще глупый Сомов, но Робин не верил, что от того может быть польза...
   - Я при всём желании не могу "сидеть громко", это ты шумишь, - с усмешкой возразил Олег маленькому охраннику. - Не волнуйся так и не бойся, ты же сейчас комендант острова. А за еду спасибо большое... Рахель, ты тоже не бойся, - ласково сказал он девочке. - Я никуда не уйду, и никто нас не тронет.
   В коридоре Олег различил шорох шагов. И вдруг понял - границей чувства - что это идёт не второй караульный. Тот был в какой-то обувке. А по коридору шагали босиком. Шаги были лёгкими и осторожными.
   Потом зарычала собака. Негромко. Но внушительно...
   - Что еще надо? Есть еще неотложные просьбы? - Робин сказал так по-взрослому, что сам себе удивился. И шагнул к двери. - Если нет, я вас оставлю. Вечером за вами придут. Мое дело охранять замок, а не решать ваши судьбы.
   Посмотри, кто в коридоре, глупый, почти сказал Олег. И не сказал. Ему было холодно-интересно. Что же будет дальше? Он сейчас ощущал себя посторонним наблюдателем, любопытным и неуязвимым. Лишь продолжал поглаживать волосы Рахель - да кивнул мальчишке:
   - Нет, ничего больше. Спасибо.
   В комнату ворвался Сомов:
   - Держи! - он воткнул в руки Робина еду для пленных. Закрывай их давай и пошли, там телепорт сломался. Чето делать? - Игорь врал так, что дым изо рта шел, но он придумывал на ходу, а уж как получалось, так и получалось...
   - Кретин! - Робин поспешно положил поднос с едой на пол. Головастик занял ему руки хоть на миг, а если бы пленные напали?! Поспешно выйдя и заперев дверь, он прислушался. - Сломался? Ты уверен?
   - Сам такой! Конечно уверен! Что ты думаешь, я слепой?
   Телепортатор - дело нешуточное! Робин не знал, может ли он сломаться, но искушать судьбу не хотелось. Валерка доверил ему замок и надо было оправдать доверие. Робин очень боялся оплошать - если русский от него отвернется, тогда он тут совсем пропадет, ненужный.
   Наверное потому он не сильно задумываясь кинулся на кухню.
   Приложив палец к губам и глядя на Рахель, Олег встал. Переставил на постель поднос со стола - там были не много не мало пельмени со сметаной (остывшие), чай в больших кружках... Ха, уж не за нас ли это получено, подумал парень.
   - Ешь, - тихо сказал он, - мне оставь... половину.
   И - почти прежним, неслышным - шагом, лишь придерживая бок, он подошёл к двери и распластался сбоку от неё. Подождал. И крикнул:
   - Чёрт!!! Парень, как тебя?! Парень, скорей, девчонке плохо, слышишь?!
   Ответа не последовало.
   - Твою так! - заорал Олег (неужели ушли так быстро?!) - Кто-нибудь!!! Девчонка умирает!!! Да помогите же... - он по-настоящему закашлялся, посмотрел на Рахель: МОЛЧИ!!!
   Калле разминулся с русскими стражниками, спешившими на кухню. В это время он уже был в спальнях, отыскивая оружие. Нет, он не хотел выполнять приказы Йозефа и воевать за немцев. Он хотел другого - найти Олега и посмотреть предателю в глаза. А потом... потом Калле и сам не знал, что делать. Оружие он нашел странное. Рапиру! Очевидно, она попала в арсенал по недоразумению и была тут брошена как неудобная на мосту. Да, в мечном бою она обуза, но заколоть человека, особенно безоружного, сойдет. Теперь осталось выяснить, куда подевали Олега. К счастью вопль решил и этот вопрос. Калле усмехнулся...
   - Пацаны-ы-ы-ы!!! - орал Олег, морщась от рывков боли в боку. - Да пацаны же!!! Ну кто-нибудь, сволочи, она же умрёт!!! Да откликнитесь, козлы!!!
   Он опять извиняющимся взглядом посмотрел на Рахель, которая и есть-то забыла - испуганно смотрела на него...
   А Игорь бежал вслед за Робином - и от топота ног они не слышали воплей пленного. Да и слышимость в замке была плохой, наверно из-за материала, из которого он построен. Сомов очень надеялся, что Йозеф не подведет. Пришла мысль: а нафиг я ему сдался?! Ведь он мог быть уже далеко... когда вдруг из-за двери на голову Робина опустился мешок. И где только Йозеф нашел этот пыльный мешок?! Но - нашел, и низкорослика Робина этот мешок одел до колен. Ждать было нечего и, радуясь, что первым бежал не он, а то быть ему в мешке, Игорь тут же толкнул Робина на пол с намерением усесться на него, а потом искать способы обезвредить. Попался! Даже рот затыкать не буду! Ори сколько влезет - никто тебе не поможет!
   - Эй! Что за шутки! - забрыкался Робин, - Выпустите меня! Хватит игрушек! Я комендант!
  

* * *

   Швед стоял, выжидая время, а потом открыл засов.
   - Не ори, не дома, - он зашел, деловито прикрыв за собой дверь, чтобы никто не помешал. У Йозефа свои дела, у Калле свои. - И дома тоже не ори.
   - Как она? - Калле посмотрел на Рахель.
   - Нормально. - Олег сказал только это. И отступил. Странно, подумал он. А почему я не удивлён?
   Калле стоял у двери с длинной рапирой в руке. Панье, подумал Олег. И где только нашёл, и как она сюда попала? В волосах шведа горели алые искры заката. И в глазах, но там они становились бледней.
   Олег отнял руку от бока и встал прямее. Как можно прямее. Но боль вернулась, и он, промычав сквозь стиснутые зубы и сжатые губы, перекосился вбок.
   - Пришёл, Ламберг? - спросил он. - Уже хорошо...
   - Не вижу для тебя ничего хорошего. - Калле отвечал Олегу, но смотрел на Вайс. Подошел, коснулся щеки девочки, как будто не верил глазам и хотел удостовериться, что с ей всё в порядке.
   - Тебе бы не смотреть, что здесь будет, Рахель... - Грустно и тихо проговорил он ей, обнимая.
   Рахель непонимающе смотрела на друзей переводя взгляд с одного на другого.
   - Иди, - спокойно сказал Олег. - Иди, не бойся. Мы просто поговорим.
   Он подошёл, взял еврейку за руку и, сняв с её плеча руку Калле, как куклу, вывел в коридор. Вошёл обратно и закрыл дверь. Подошёл к кровати, переставил поднос с нее на стол. И повернулся к шведу, улыбаясь. Стоя прямо.
   Только оказавшись за дверью Рахель осознала, ЧТО СЕЙЧАС МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ ТАМ!
   - Нет! - закричала она, застучала в дверь, - что же вы делаете! Калли! Олег!!! Нет, - девочка хотела ворваться в комнату, остановить, но руки не слушались совсем, она сползла на пол наклоняясь на дверь и тихонько заплакала...
   - Ну что, Ламберг. - сказал Олег. - Ну что, МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДРАКОН? Прочитаны все книги Командора и наступило разочарование?
   Он засмеялся. Потом оборвал смех. И сказал:
   - Если бы ты знал, как я устал от вас... драконята. Я тебя только прошу, Ламберг. Ты мне сначала объясни - ЗА ЧТО? А потом...
   - Я не дракон, не надейся, я ничего не взял у тебя. К счастью для себя. И для других. А вот тебе - к несчастью!
   Мальчишка распалял себя, и рапира начала немного дрожать.
   - Жестокий! Подлый! Для тебя люди - мусор! Брёвна, по которым ты лезешь к своей цели. Как здорово ты притворялся. Как хорошо выдавал себя за друга Гюнтера! Как хорошо стравил немцев между собой и ослабил их. И вот теперь открыл русским путь на остров. Йозеф побежал напасть на русских и ударить им в хвост отряда. Я не пошел, я знаю, что остановить их всё равно не смогу. Но хотя бы немного отомщу за тех, кто сейчас погибает под русскими мечами!
   На языке у Олега закипели тысячи слов, но... он только грустно кивнул и, глядя на дверь, устало сказал:
   - Рахель, я же просил дать нам поговорить...
   И, когда Калле обернулся, нанёс ему размашистый удар ребром ладони по шее.
   Ему самому это движение обошлось дорого - Олег с полминуты стоял, согнувшись пополам, постанывая и мотая головой. Потом - с трудом поднял рапиру и упёр её в горло шведа как раз когда тот начал вставать:
   - Да, ты ничему у меня не научился. Ты опять купился на тот же фокус, - ровным тихом голосом сказал русский. - Теперь стой и слушай меня... Когда я тебя первый раз увидел - я тебя просто пожалел. Ты был смелый и беззащитный, таких не убивают, это подло. А потом... - Олег вздохнул. - Потом я подумал: вот друг. Вот на всю жизнь друг. Такой не предаст, такой не отвернётся... Я... я ГОРДИЛСЯ, что ты вроде бы начал со мной дружить. Потому что я видел - ты и отважней, и честней, чем я. Помнишь, как ты спас меня на мосту... и ещё... как мы купались и как боролись на пляже... и как я тебе книжку рассказывал... - голос Олега вдруг задрожал, но он справился с собой. - А потом... потом ты сам знаешь, - русский помолчал, держа рапиру вдавленной в кожу шведа. - Ещё слушай. Я никогда не был предателем и не был ничьим шпионом. Если я кого и предал, так это себя... и я просто как умел спасал тебя и Рахель. Спасал с острова, где тебя хотели убить. А её - обесчестить и тоже убить. И хотели, чтобы вас убил я. Ты помнишь? Я вас вытащил. Потому что я обещал. Я оставил Гюнтера, да. Но Гюнтер немец. Ему вряд ли что-то грозило так сразу и бесповоротно, как вам. И я собирался вернуться за ним. Мне плевать, веришь ты, или нет. Я говорю то, что есть. И я знаю, что я бы скорей сдох... скорей сдох, чем хоть на миг поверил, что ТЫ - МЕНЯ ПРЕДАЛ. А ты поверил сразу и охотно, Ламберг. Даже не задумался. И теперь... - Олег перевёл дыхание и закончил: - Теперь пошёл вон, дурак.
   И, бросив рапиру к ногам Калле, тяжело отошёл к кровати и со стоном лёг на здоровый бок. Сжал руками раненый бок. И подтянул к животу ноги. Боль была такой жуткой, что хотелось кричать в голос. Но Олег не хотел, чтобы ЭТОТ слышал его крики.
   Рахель все слышала. Тихо прижимаясь к двери, размазывая по лицу бессильные слезы. Вздрогнув от звука падающего оружия, такого оглушительного, словно в набат бьет надежда, последняя угасающая надежда, что все еще будет хорошо. Захотелось закричать, страшно, от боли, которая раздирала сердце. Вот она была, семья, которую она создала в своем воображении, ее семья - тут, на островах, на этих проклятых островах! Люди, ради которых хотелось не только умереть, но и жить... и она сейчас крушилась и ломалась. Девочка поднялась, робко открыла дверь. Она стояла некоторое время неподвижно и смотрела. Сердце разрывалось на две половинки, и каждая тянулась к своему, одна к Олегу, другая к Калле. Рахель ощущала такую боль, что сил просто не осталось. Она тихонько опустилась на колени и зашептала, громко, так чтобы ее услышали оба мальчишки:
   - Простите меня... Простите, пожалуйста... Простите за то, что пришла к вам тогда, что полюбила, как братьев, простите... Простите за то, что не смога умереть вовремя. За то что испугалась, что вам пришлось пережить этот ужас на Ковчеге, - Вайс закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали, но она не плакала, когда ТАК больно не плачут, - простите, что сейчас не могу порваться на две части и не могу понять за что же вы так ненавидите друг друга, за то, что глупая такая, простите... Убейте, пожалуйста, я не хочу, не могу видеть больше, как те, кто мне дорог, убивают друг друга, калечат, не могу... не хочу больше видеть, слышать, дышать...
   Скрипачка прижала тонкие руки к груди, лицо все побледнело, дышать стало невозможно, нестерпимая боль сковала сердце, и девочка со стоном повалилась на каменный пол.
   - Да помоги же ей! - с мукой крикнул Олег, пытаясь встать, но боль уложила его обратно, и он не выдержал - закричал, громко, в голос, сжимаясь в комок, чтобы задавить это хотя бы ненадолго и успеть сказать другое, Потом крикнул: - Помоги, не видишь, ей плохо совсем из-за нас! Не стой столбом, не смог дружить со мной, так хоть девчонку не бросай, не видишь - я не могу встать! Ой, как больно, ой, как больноОООО!!! - его голос сорвался на некрасивый высокий взвизг.
   - Гад ты! - отложив рапиру, Калле опустился на колени перед Рахель, осторожно похлопал её по щекам, посмотрел на лицо, заволновался, приложил ухо к груди и, вскрикнув, принялся делать массаж сердца, как умел. - Ты что! Не смей! Вайс! Слышишь!
   Девочка потеряла сознание, сердце остановилось. Но ей не дали уйти, не дали, ни те, что сидели наверху и вершили судьбы копий, ни мальчишки, что были ей так дороги. Постояв, словно в раздумии, сердце робко начало биться снова. Еще без сознания Вайсер закричала, страшно хватая воздух ртом, словно кто-то надавил на горло, тело девочки дернулось и задрожало мелкой дрожью. Кровь, разгоняемая по венам, пробуждала ее. Наконец скрипачка приоткрыла сразу как-то впавшие, полуслепые глаза. Почти белые губы приоткрылись - и оттуда вырвался кашель, а потом девочка задышала, надрывно-тяжело, но задышала. Из уголка глаза потекла слеза. Вайсер лежала на полу, не осознавая еще что происходит, только стонала...
   Боль была такой, что подняла Олега на четвереньки в постели. Он стоял, мотая головой и пытаясь понять, проходит ЭТО - или нет?
   Сперва боль стала немножко, самую капельку, тише. Потом начала откатываться прочь - огненными волнами, иногда возвращаясь, но с каждым разом слабее Олег выдохнул и лёг на спину, разбросав руки. В ушах шумела кровь, он плохо видел и почти ничего не соображал. Он только радовался, что все кончилось.
   Кажется, вокруг что-то ещё происходило, но его это совершенно не касалось. Не больно. Этого вполне достаточно для счастья. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он поднял голову и увидел Рахель на полу и Калле рядом с ней. Тогда он сполз с кровати и на четвереньках, тяжело дыша, подобрался к ребятам. Сел рядом, вяло стянул с соседней кровати одеяло, прикрылся им. И спросил:
   - Жива?
   - Держись, овечка, держись! - Улыбнулся Калле и ласково потрепал девочку по щеке. - Я уйду сейчас, так надо, Рахель. А ты умирать не вздумай. Обещай мне. У нас ведь дело есть. Неоконченное. Одно на четверых. На Ковчеге. Но сейчас я должен исправить то, что наделал этот... Калле скрипнул зубами, глянув на Олега, встал и подобрав рапиру, вышел из комнаты.

* * *

  -- На мосту останется только один, - оценивающе окидывая взглядом отряд, сказал Валерка. - Лешка, я поручаю тебе следить за тем, чтобы ни одна мышь не проскользнула ни в одну, ни в другую сторону, только если... - Муравьев отошел и что-то тихо сказал Лешке. Тот понимающе кивнул. - Уходим, если нам повезет, то сегодня мы сделаем один из тридцати девяти шагов в сторону дома, - почему-то сегодня он верил в это, как никогда.
  -- Девчонок, мелочь и сдающихся в плен добровольно - берем в плен, остальных... сами виноваты. Гюнтера оставить живым, даже если станет сопротивляться. Мы с ним не договорили.. - слукавил Валерка. Не было у них никаких разговоров с Гюнтером. Просто русский командир не хотел, чтобы отважный президент немецкого острова погиб так, во время штурма. Хоть и сам не понимал почему, но обязательно решил разобраться, когда встретится с ним. - Идем! - Валерка взглянул на Кирилла. Его судьба все ещё решалась. - Поведешь Свена, - просто приказал он ему. Тоном, не подразумевающим отказ. - Запрешь его в замке там, где держали тебя. Тебе лучше знать где.
   Белый чувствовал себя абсолютно раздавленным. Еще в самом начале боя он хотел надавать девчонке по шее, выбросить её дурацкий меч в море, а потом прыгнуть туда самому - от стыда. Стыд пёк его изнутри и снаружи, как жаровня. Мысленно он ругал себя:
   "Постельный мальчишка! Оттащил девчонку в кровать и навалялся на ней вдоволь, а в бою она пошла вперёд. Дрянь, трус ничтожный! Ой, как же стыдно! Все всё видели. Все всё знают. Все всё поняли. Ника уйдёт к Адрелиану, а я сброшусь с моста, потому что я трус и ничтожество, трус и ничтожество, вот кто я есть, оказывается! Я не то что не мужчина, а даже не парень, потому что парни не позволяют своим девчонкам идти в бой впереди себя".
   Пашка вспомнил, что говорил Нике в замке и почти упал в обморок всё от того же стыда. Даже в ушах зашумело, а перед глазами всё заколебалось, как мираж. И тут Валерка сказал, что все идут дальше. Надежда вспыхнула, как спичка в ночи. Там есть ещё немцы! Он сможет оправдаться! Парень молча двинулся по мосту первым, даже не дожидаясь остальных.
   Ника приходила в себя, она с трудом нашла среди ребят Пашку и побежала за ним, тихонько коснулась его руки:
   - Извини, - шепнула она, - я не могла иначе... Не сердись только.
   Было совсем непривычно говорить эти слова, непонятно ощущать неловкость от того, что ты такая сильная. Вероника всегда гордилась этим, всегда несла в себе эту силу, словно великий дар, это умение драться, а сейчас е терзали нехорошие предчувствия. Но она же победила! Победила же! Или...
   Девочка заступила Паше дорогу, заглянула в глаза.
   - Я больше не буду лезть вперед... - вдруг пообещала она и сама поняла, что сейчас соврет, не могла она привыкнуть, что ее могут защищать, - или будем драться только вместе, - попыталась подправить она обещание, - ладно?
   Ей сейчас стало очень важно, чтобы Пашка согласился и не злился на нее.
   - Ну Пааааш...- протянула она в ожидание вердикта.
   - Пропусти, - сказал Белый. - Я тебя пропустил, ты меня пропусти тоже. А то нечестно. Пропусти вперёд. Как ты не понимаешь, что я сейчас себя чувствую тряпкой? Грязной тряпкой у порога, о которую каждый может вытирать сапоги, а потом её просто выбросят на помойку. Все видели, как ты, девчонка, сражалась, а я стоял и смотрел. Поэтому сейчас пропусти.- он посмотрел девчонке в глаза и снова пошёл к немецкому замку.
   Слова и действия... Они имеют свойство усыплять, вводить в замешательство, шокировать. Но так же могут и разбудить, отрезвить. И эти вот слова Пашки, словно вывели Стриж из шока, в котором она пребывала. Девчонку передернуло. Она догнала парня и резким движением повернула его к себе лицом. В глазах ее кипел гнев.
   - Ты за кого меня принимаешь? Забудь девчонок, которые живут на кухне! Если ты любишь, то люби такой, какая я есть! А я такая, я жестокая, упрямая, самоуверенная, сильная и иногда безмерно злая. И я из воинов, а не куриц! Я вырвалась вперед потому, что так хотела, меня не нужно защищать! Хочешь быть рядом? Будь, но это не значит, что я буду при этом податливой, я не такая.
   От обиды и злости у Стриж стало порывистое дыхание.
   - Решай сейчас, Павел, сейчас, не потом! Готов ты принять такую девчонку, как я? Готов мириться с моим характером? Если нет, то отойди и не мешай. Амазонка никогда не будет слабой! НИКОГДА! БОЛЬШЕ НИКОГДА!
   Белый слушал Нику, не пытаясь вырваться. Слушал и думал, какая же это короткая штука - счастье. Это даже не обидно. Он просто удивлялся, как оказывается это может быть. Когда просто удивляешься. Как будто стоял на мосту, играл какой-то вещью, а она вдруг бац - и выскользнула между пальцев. И в воду. И даже дернутся не успеешь.
   - Ты не девчонка, - тихо и печально сказал парень. - Ты боец. Лучше меня намного. И вообще, согласись, что это хрень - любить бойца. Чем-то странным пахнет. Мне вот только стыдно, что я тебя так. В общем, ты поняла. А вообще пусти, Ник. Мне надо идти. Просто для себя. - Он чуть повернул плечи, ускользая из её рук. И добавил:
   - Ник, ты не поняла. Вас и любят за то, что вы слабые. И защищают поэтому, и берегут, и вообще. А если будет по-другому, то видишь, как выходит.
   Он пошёл по мосту дальше, насвистывая тихонько и стараясь, чтобы не дрожали губы.
   "Ну вот и все...- подумала девчонка, - значит, никто не примет, значит, так и должно быть. Амазонка всегда одна или среди себе подобных, тут себе подобных нет, а раз нет, значит одиночество и как-то уже не страшно. Совсем не страшно, только горько, что тебя хотят переделать, перекроить на свой лад, воина-девчонку любить нельзя, зато можно ненавидеть. Что же, пусть ненавидят, я дам им всем повод, а потом, потом в бою потоплю это ощущение горечи в горле. В бою уничтожу свою тягу и желание, преодолею взгляд в сторону ЕГО. Пусть идет, свободен..."
   Стриж легко подпрыгнула, проверяя, как слушаются ноги и, чуть приподнявшись на носки, легко побежала вперед, уже не смотря по сторонам не замечая ни Пашки, ни Адрелиана, ни Валерки. Волчица вышла на охоту, волчица ждет достойного противника. А та слабость, которая тихонько тлела в ней, изничтожая сердце, слабость под названием любовь... она научится жить с ней, научится подавлять ее.
   Адрелиан прекрасно слышал разговор Ники и Пашки. Он тоже двигался по направлению к немецкому замку. Нагнав Павла, он положил руку тому на плечо, останавливая его.
   - Ты влюбился не в девчонку, а в свое представление ее... И знаешь, при этом ты успел разрушить чужие отношения, только чтобы бросить ее. - Адрелиан говорил тихо, он не обвинял, голос скорее звучал грустно. - Все мы совершаем ошибки. Я тоже ошибался. Но... Пашка, не соверши сейчас еще одну, гораздо более серьезную. Ты нужен своему острову. Будь сильным.
   - Какой я дурак, - сказал Белый убито. Ребята шли по мосту, как будто гуляли. - Послушай, - обратился Павел к Адрелиану, как будто не у него отнял девчонку, - но как же быть? Я её люблю. Это что, это пытка такая, да? - и он улыбнулся. - Медленная пытка, да? Больно. Очень. Тебе что, тоже вот так? - Белый заглянул собеседнику в лицо, словно хотел, чтоб старший развеял сомнения и успокоил. Потом его голос упал: - Ты, наверное, хочешь меня убить. Ну ладно. Таких, как я, в помойном ведре топить надо. Только потом, после немецкого замка.
   - А ты думал, любовь это сахар? - грустно улыбнулся Адрел. - Если когда-нибудь застанешь ту, которую действительно любишь, с другим... Ты поймешь, что я тогда чувствовал. Но я искренне желаю тебе этого не знать. А так... Пашка, ты правда дурак... - хмыкнул Адрел. - Поверь, если я хочу кого-то убить, то убиваю. Не расшвыривайся этим словом, здесь это желание может легко сбыться. Ты воин. Хочешь, я могу взять тебя в свой отряд? Я теперь командир русско-немецкого моста. Заодно и мечом владеть научишься.
   - Угу, возьми, - согласился Белый и ощутил, что благодарен недавнему сопернику. Грустная конечно благодарность, но всё равно. - Знаешь, никого больше не буду любить. Я Нику люблю, - закончил пацан убито, чувствуя себя полным бревном.
   - Ладно тебе, она не единственная девчонка на островах. После того как возьмем немецкий, сообщу Валерке, что ты в моем отряде. И вот еще, не пытайся сейчас свести счеты с жизнью, мне трупы в отряде не нужны.
   Лешка проводил взглядом двинувшийся вперед отряд и, морщась, приступил к очистке моста от трупов. Море он загадить не боялся - тела немцев сгорели, не долетев до воды.
  

* * *

   Мариус метался по крохотной каморке в башне немецкого острова. Когда он, обдурив русскую охрану, перелез к немцам - очень удачно там оказался дежурный человек с веревкой, Ганс, который остался на ночь у провала на тот случай, не придет ли Корсаков или может даже вырвется Йозеф. Мариуса к немцам Ганс перетянул, но сразу же скрутил и как француз не кричал о своей жажде вооружиться и днем сразиться с русскими, его заперли. Вместе с Гаврошем, к которому он так рвался. С Мишкой немцы вообще не знали, что делать, друг он или враг и зачем он был нужен Гюнтеру.
   Теперь Мариус с беспокойством глядел в маленькую бойницу, на мосту шел ожесточенный бой. А в замке не осталось никого, кроме одной немецкой дуры - Марисоль. Точнее, испанской дуры, но какая разница. Мариус пребывал еще в том возрасте и складе характера, когда искрене считал, что все девчонки - дуры.
   - Эй! - Завопил маленький француз, заколотив в дверь ботинками и кулаками. - Ты бестолочь! Русские прорвались! Скоро они будут у ворот! Выпусти! Оружие дай! Выпустиииииии!
   - Ты чего орешь? - спросила тревожно Марисоль. Она и правда осталась одна в замке, все ребята шли на мосты, и вопли Мариуса отвлекли ее от последней, завершающей стадии битвы с русскими. Она не видела финала, не видела, как отряд Валерки перешел на другую сторону моста. - Откуда ты знаешь, что прорвались? Даже я этого ещё не знаю, и не прорвутся, у нас трое сильных парней на мосту! - сказала она, без уверенности в голосе. И ей было страшно. И очень хотелось, чтобы Гюнтер оказался рядом. Но бесстрашный командир острова и ее сердца так и пропал тогда, в день атаки кубинцев. Наверное, в его гибель не верили только Марисоль, да может Гаврош. Хотя с русским испанка не разговаривала...
   - Да ты в окно посмотри! В окно! Еще истошнее заорал француз. - Они же как щенков нас перебьют безоружных. Послушай меня! Ну, пожалуйста! Выпусти, дай мне меч! Я хороший боец! А Гаврошу арбалет, скорее!
   Марисоль казалось, что француз сошел с ума, или ее считает сумасшедшей идиоткой, которая способна вооружить пленников острова. Но только до тех пор, пока и правда не взглянула в окно. По коже пошли мурашки, когда она увидела приближающихся к замку русских и пленного Свена. А что если Мариус просто ее использует и встанет на их сторону? Не зря же он пришел до этого от них... Проник к ним в тайне... Чтобы открыть ворота! Ворота, которые и так открыты! Сначала Марисоль рванула в сторону ворот, чтобы их запереть, потом поняла, что не успеет и отодвинула засов на двери. То, что ее убьют - это однозначно, но освобожденный француз, если не врет, и правда может стать хоть какой-то защитой, хоть на время!
   Оружия в замке было много, немцы очень бережливый народ.
   - Какой дурак тебе замок охранять поручил?! - Взвыл Мариус, услышав голоса русских уже у самых ворот. Он встал на лестнице, ведущей в башню. Винтовой и узкой, чтобы на него не могли напасть скопом - по лестнице мог идти только один человек.
   - Такой же как и ты - самовлюбленный и самонадеянный идиот! - парировала Марисоль, имея в виду Свена. Гюнтер никогда бы не оставил ее одну в замке...
   - Мишка, наверх, арбалет тащи сюда!
   Гаврош немного посопел и ускакал исполнять приказания.
   - Марисоль, что с тем отрядом, который стоит на другом мосту? Как их предупредить о прорыве на остров?
   - Я постараюсь привлечь их внимание... - время споров прошло, во время войны они запрещены. И хоть мальчишка и правда заносчив и дерзок, но раз он на их стороне, а других нет, то не Гавроша же принимать за командира. Маленькой зеркальце лежало у Марисоль в кармане всегда и даже им, таким маленьким, можно было направить блики солнца в глаза, чтобы подать сигнал о помощи. Марисоль умчалась на башню.
   - Я задержу их сколько смогу! - Крикнул мальчишка ей вслед. Оставалось надеяться, что у немцев на мостах сил много и они ударят в тыл атакующим русским и спасут маленький гарнизон замка. Или хотя бы сам замок, уже опустевший...
  

* * *

   Вероника скользнула вперед, рванулась, как тогда, на мосту. Сердце заходилось и ныло, чертовски ныло, но это она перетерпит. Даже усталость не брала девочку нынче. Стриж оказалась первая в замке, ворота она преодолела без каких-либо проблем. Девчонка-воин подумала, что стоит подняться наверх. Вдруг немцы захотят собрать силы? Похожесть замков дала возможность быстро найти нужное направление. Вероника двигалась стремительно, ее гнала вперед внутренняя боль, а это чертовски хороший погонщик. Стриж преодолела первые несколько ступеней по крутой лестнице вверх и...
   - ШУТ? - удивленно выдохнула она столкнувшись нос к носу с Мариусом. Даже меч в ее руках слегка опустился. -- Откуда ты тут? И почему ты... Ты за немцев?
   В глазах блеснули недобрые искры, меч снова поднялся в боевую позицию. Девочка смотрела чуть опустив голову, совсем как тогда на мосту, в голове мелькнула мысль: "История повторяется, повторяется..."
   - Вот и встретились, француз, защищайся! -- и Ника сделала первый выпад. Она правильно оценила свои силы, но эмоции заставляли ее совершать глупость за глупостью.
   Мариус не удивился. С улыбкой он ловким движением качнулся чуть в сторону и клинок противницы ударил в камни. Это всего лишь вопрос сноровки и опыта.
   - Я не за немцев, я против вас! - Важно пояснил мальчишка. - Долги надо платить, пупсик. А вы мне задолжали за Мишку.
   - Не важно! - взвилась Ника, чувствуя, как опять чертовски не хватает ей умения против этого мальчишки. - Если ты тут стоишь значит - враг!
   Стриж сейчас было все равно с кем, лишь бы драться. И она дралась. Девчонка оскалилась, как зверь и направила клинок в живот, а потом резко повернула его и чуть сверху двинула лезвие, метя в ногу. Если Мариус не успеет среагировать, то она его хорошо ранит, он должен потерять устойчивость и стать менее вертким.
   А Мариуса все это забавляло. Он по-прежнему ухитрился не пустить в ход оружие. Ловко подпрыгнув, француз обдурил беснующуюся девчонку и с усмешкой взглянул на нее сверху вниз.
   - Я тебя отпустил тогда на мосту. И вот она, твоя черная благодарность! Тебя совесть не ест сейчас, а, малышка?
   - Шут гороховый! - взвилась Амазонка, - сражайся же, хватит играть со мной! Да отпустил, сломав, отпустил, и что, я теперь тебе благодарной должна быть, да лучше бы убил... - эти слова вырвались у ее сами собой.
   Стриж вновь сделала выпад, одновременно делая шаг вперед и словно подныривая под Мариуса, а потом уходя в сторону и направляя лезвие своего меча французу в правое плечо. Этого бравого фехтовальщика нужно ослабить или обезвредить - еще лучше.
   И опять девчонка промахнулась, так как Марус скакнул к ней, вниз. Девчоночий меч, вытянутый, оказался у него где-то за спиной, а Вероника, её лицо - прямо перед носом. Мариус уставился в её полные ярости выразительные глаза и залюбовался. Вдруг он крепко обхватил её и поцеловал в губы. А в следующий миг перехватил и вывернул руку с мечом, заставив уронить оружие на ступени, развернул Веронику к себе спиной и толчком послал её вниз, с лестницы.
   - Меч не для тебя, пупсик, это не детская игрушка, отдохни пока.
   Адрелиан поймал летящую с лестницы Нику и пихнул ее в руки Пашке, а сам начал подниматься по лестнице.
- Мариус, ты глупый мальчишка, - его голос звучал холодно, а меч серебрился сталью. Несколько мгновений он смотрел в глаза противнику, а потом его меч запел привычную песню, стремясь достать верткого французика...
   - А ты помолчал бы уж, альфонс! Ты Майру бросил! Обманул, и бросил! И Стриж тоже бросишь! Альфонс! Парвеню! Давай луче я тебя сразу кастрирую, чтобы девчонок не портил!
   Мариус разразился потоком обидных слов, что, впрочем, не мешало ему отражать вражеские удары, тем более, что во вторую руку он взял отнятый у Верноники меч.
   Схватка с противником с двумя мечами довольно сложное и изматывающее занятие, стоит заметить... Адрелиан ушел в оборону, преимущественно парируя выпады француза.
   - Заткнулся бы, чесслово... Сам ни одной юбки не пропускаешь... - лениво, сделав паузу, ответил он.
   Мариус изловчился и, поскольку стоял сверху, быстро пару раз шмякнул Адрелиана прямо по макушке обоими мечами, словно по барабану палочками.
   - О, ну и звук! Слушай, тебя в девстве мама не роняла?
   - Ну ты и хам... - поразился Адрелиан, больно уколов Мариуса в ногу, совсем рядом с очень важной частью тела. - А ведь в следующий раз я не промахнусь! - подмигнул он, и неожиданно сделал резкий выпад, целя в грудь француза...
   - Может и хам, но я чужих оруженосцев не ворую, как вы! - Кюстин поморщился от раны.
   Клинок Адрелиан сверкнул в воздухе и аккуратно вошел правую часть груди Мариуса, как в ножны... Парень почувствовал, как ослабли ноги противника... Он выдернул клинок, и Мариус осел на землю, теряя оружие. Адрел мельком приметил, что меч вошел очень удачно: сражаться француз не сможет очень долго, а сейчас вообще недееспособен, но жить будет. Если перевязать. Хотя и так выживет...
   - Перевяжите его. - бросил он через плечо, оглядывая окровавленный на большую часть лезвия клинок. Ухмыльнулся.
   А Пашка внизу проклинал все на свете. Он потерял надежду доказать, что он чего-то стоит. Белый тяжело вздохнул, стискивая локти своей недолгой подруги и, наверное, вечной любви...
   Нику трясло от злости. Промахи, поцелуй и отнятый меч стали последними каплями на сегодня. В ярости она отодвинула придержавшие ее руки и крикнула.
   - Он мой! Слышишь!!! - крикнула она Андрелу. Но Мариус уже утерял способность биться.
   - Замолчи и иди перевяжи его, - зло сказал Пашка и толкнул Нику к раненому мальчишке, который корчился на лестнице, но при этом улыбался. Не скалился, а именно улыбался презрительно.
   - Адрелиан! - крикнул Белый. - Я посмотрю, что снаружи!
   Ему просто хотелось смыться от всего, что только что произошло. Шипя сквозь зубы отборный мат, он рванул к выходу почти бегом, мечтая об одном - чтоб попался хоть один немец. Неважно с каким итогом схватки.
   Стриж не ответила, только сверкнула глазами Пашке в след. Достала кусок бинта, пропитанного мазью - и подошла к Мариусу. Ей сейчас требовалось се ее самообладание, чтобы не добить француза.
   - Допрыгался, шут? - девочка, невзирая на слабое сопротивление, забинтовала мальчишку и стянула вниз, чтобы не лежал в проходе, прислонила к стене.
   - Зря ты полез сюда... - слова Ники застряли в горле, когда в замок вошел командир вместе с Кириллом.
   Марисоль опоздала. Время, потраченное на подачу сигнала своим, оказалось критичным. Русские уже поднимались на башню. Она понимала, что ее скорее всего убьют, но пусть тогда это будет в бою. Она хотела защищать свой остров до конца, но налетела на высокого зеленоглазого мальчишку так неожиданно, что вмиг была обезоружена и оказалась в его железной хватке с заломленными за спину руками.
   - Кирилл, иди сюда, - Валерка стоял спокойный как айсберг. - Кирилл, - громче повторил командир, - я хочу, чтобы ты опознал ее, прежде чем она получит то, что заслужила.
   Валерка не собирался ни бить, ни убивать Марисоль, но и спустить все с рук тоже не собирался.
   "Что же сказать? -- думал Кирилл, -- Свалить всё на неё, так просто, тем более, это правда... И что тогда сделает Муравьев? Или солгать, спасая жизнь девушке, причинившей ему столько боли и унижений?"
   - Это не Грета. -- Наконец выдавил из себя подросток. И правда, он не солгал.
   Однако дальше Валерке выяснять аусвайсы немецких фройляйн стало некогда, сверху, с лестницы, с воплем налетел мелкий и шандарахнул по Валерке из арбалета!
   - Осторожно! - Кирилл крикнул слишком поздно - и невесть откуда взявшийся Мишка выстрелил Муравьеву в руку. На счастье стрела только разодрала плечо пройдя по внешней стороне руки. Но этого оказалось достаточно, чтобы Марисоль вывернулась из ослабшей хватки русского медведя и отпрыгнула вверх по ступеням. Мишка глянул на свой арбалет, разряженный, на русских парей и вдруг припустил обратно наверх, поняв, что стрелять больше нечем, а в мечном в бою шансы нулевые и его зарубят. Умирать он не хотел...
   Марисоль не стала останавливать пацаненка, только выхватила у него меч. Она решила, что сдастся в плен только мертвой и направила меч на мальчишек. Раз уж ей суждено умереть, то она возьмет как можно больше врагов с собой.
   Валерка стиснул зубы, чтобы не закричать, боль есть боль, она заставляет зрачки сжаться, а зубы стискиваться. Валерка молча кивнул Корсакову, указывая на Марисоль. Настал шанс для предателя доказать верность своему острову. Командир не приказывал убивать; значит приказ остался прежним обезоружить и связать. Сам же он, не теряя больше времени, бросился вдогонку за мелким оттолкнув девчонку в сторону как куклу. Нужно было изловить поганца.
   Когда командир скрылся из виду, Кирилл решился на разговор:
   - Марисоль... - у мальчишки перехватило дыхание, но он всё же взял себя в руки. - Положи оружие. Сдавайся. Мы... ой, то есть они... ох... ну, короче, русские. Они решили, что если девчонки сдаются в плен, сохранить им жизнь. У тебя есть шанс, прошу, оружие брось...
   - Жизнь? Что ты называешь жизнью, Кирилл? Думаешь я смогу жить зная, что мои друзья погибли, и что я ничего не сделала для их спасения? Нет, не смогу, жить в плену и знать, что никогда не вернусь домой. Зачем мне такая жизнь? Я буду драться с вами до конца, за себя и за всех оставшихся в живых ребят, защищайся! - Марисоль понимала, что победить русских им поможет только чудо. И в ожидании этого чуда надо бороться своими силами.
   Девчонка ударила по мечу противника в надежде его обезоружить.
   От того, что немка пустилась в откровенные разговоры, Корсакову стало не по себе. Впрочем, надо принимать бой. Мелькнула мысль, а не перейти ли на сторону немцев? И хотя бы умереть вместе? Он отвел удар меча.
- Это война! Тут всех убивают! И что, ты будешь рыдать по каждому?
   - Ты прав, поэтому я и умру честно, защищая тех, кого считала своими друзьями! Лучше скажи, что будет с пленными? Жизнь сохранят только девчонкам? - диалог с мальчишкой совсем не мешал ей с ним драться. Она не оставляла надежды разоружить его. Она чувствовала в нем какое-то сомнение. И еще она совсем не хотела в плен. Марисоль прекрасно помнила, что делали с ними на немецком, кто даст гарантию, что на русском поступают иначе?
   - Только им и мелким! А ты чего хотела? Чтобы у русских за спиной, когда будут расходиться по мостам, на острове в замке сидела куча здоровых и злых парней? Нет, спасибо! Хотя Гюнтера Валерка приказал взять живым! - Кирилл продолжил атаку.
   От удара Марисоль чуть не выронила меч и, отлетев к перилам, уперлась в них спиной.
   - Ты глупый мальчишка! Вам никогда не победить наш остров! Оставите девчонок в живых, и мы отомстим за всех, кто погибнет от вашей руки! Так и знайте!
   Марисоль оттолкнулась от перил и как фурия, из последних сил набросилась на Кирилла.
   - Ну мы еще посмотрим. - Кирилл с трудом сдерживал атаку. Марисоль оказалась на удивление сильным бойцом. Похоже немцы обучали искусству войны всех островитян.
  
   * * *

   Ноги несли Йозефа к мосту. Мальчишка боялся опоздать. Он понимал, что без посторонней помощи удержать замок возможности почти нет. Впрочем, заметив на вершине моста фигуру, он немного сбавил шаг, восстановить дыхание.
   - Ты чего несешься, словно скипидаром помазали? - Поразился Ботан, заметив "Робина", - тебе где велели быть? Случилось что?
   - Да! Случилось! - Йозеф подобрался поближе и сходу нанес удар мечом, уже не таясь.
   - Что?! - Лешка так растерялся, что нелепо взмахнул руками и запоздало потянулся к мечу...
   - Зер гууут! Энтшульдигунг! - Довольно проурчал Йозеф, погружая меч в ногу четырехглазого. Он подпрыгнул, перескакивая через упавшего парня и побежал дальше. Тратить много времени на этого противника Йо не собирался.
   Шустрый адъютант Гюнтера тихо крался вдоль стены замка, пытаясь разобраться, что происходит. Из узких окон сверху неслись приглушенные крики, звенела сталь. Замок обороняют. Но только кто? Девчонки? Варнике замер. У открытых ворот стоял парнишка. Ромка Огарев! Наверное, русские оставили часового, а сами все уже пролезли внутрь! Собравшись, Варнике прыгнул русскому на плечи, зажимая ладонью рот и опрокидывая на песок!
   Нападения со спины Ромка не ожидал. Но кто бы это ни был, это был очень легкий, но и очень ловкий противник. Ромка хотел что-то сказать, но из закрытого ладонью рта вырвались только нечленораздельные звуки. Хоть Ромка и пролежал носом в песке всего несколько секунд, но стыд жег его неимоверно. О каком командирстве можно мечтать, когда его самого можно застать врасплох вот так - запросто. Парень дернулся, пытаясь сбросить с себя противника, но тот вцепился в него мертвой хваткой. Тогда Ромка решил перевернуться на спину и придавить напавшего всем своим весом. Так-то будет проще. Он был взрослым и рослым мальчишкой. И чувствовалось, что он гораздо тяжелее своего противника.
   - Сдохни, скотина! - Йозеф в борьбе обвил русского ногами, пытаясь сжать грудную клетку, чтобы затруднить дыхание и локтем руки обхватил горло, надеясь придушить. Удерживать такого врага было ох как непросто, тем более, что Огарев начал извиваться и переворачиваться. Ребята порождали своей возней шум и из замка могли выглянуть в любой миг.
   К своему удивлению Ромка понял, что не может справится с противником, но по голосу он его опознал. Но как? Как сюда смог пробраться Йозеф? Может, и другие пленные свободны? Ромка отчаянно замычал и принялся яростно вырываться. Сейчас кто-нибудь выйдет из замка - и тогда позору не оберешься до второго пришествия. Впрочем как всегда. Но позволить победить себя Йозефу? Это уже слишком!
   Йо вцепился в свою жертву еще крепче, удерживаясь на нем как ковбой на лошади. Русский крутился, бился спиной о песок, ударяя при этом Йозефа, мычал. Но немчик, прочно удерживаясь на противнике за счет ног, сжатых сильно вокруг его тела, методично давил ему на горло локтем, даже вкладывая в руку силу плеча.
   Наконец, Огарев совсем рухнул на песок, лишь подергиваясь в последних попытках сбросить негаданного агрессора...
   Из ворот вышел Адрелиан, замер, увидев, как Йозеф пинает Огарева. Окровавленный клинок его сверкнул на солнце.
   - Йозеф, привет. Слез бы ты с него добром... - ласково посоветовал русский, подходя к ребятам.
   Йо поднял голову и заметил как на площадку вышел еще один русский, тот светловолосый пацан. Пашка сделал еще пару шагов и замер, уставившись на невесть откуда взявшегося Йозефа.
   Маленький немецкий адъютант встал, спокойно отряхнулся и поднял с песка меч. Огарев не двигался, и Варнике очень надеялся, что тот уже задохся, равно, как и умер Ботан, а значит на свой счет можно записать уже двоих. Оглядев противников, Йозеф кинулся светловолосого - к нему был особый счет. За ложку во рту и за свою девицу, за всё ответит. Атакуя, Йозеф старался находиться спиной к стене замка так, чтобы Адрелиан не мог зайти сзади.
   Адрелиан хмыкнул и коротко приказал Пашке:
   - Обезвредить, - кивнул на Йозефа. Сам Адрелиан подхватил потерявшего сознание Ромку на руки. Паренька нужно оттащить с места боя.
   Йо бросился на Пашку молча и свирепо. Он нанёс встречный удар, сам не ожидал, что как-то само вспомнится - такой, чтоб "пересилить" меч врага на гарде и достать его по плечу или груди.
   Йозеф ойкнул от боли в плече и отскочил. Поглядел на врага растерянно и удивленно. Но только миг. Быстро перехватив меч левой рукой, мальчишка крутнулся волчком, чтобы дезориентировать противника и присев, нанес рубящий удар тому в сторону голеней.
   Но Павел подставил свой меч. И клинки сошлись во встречном ударе. Йозеф опять оглядел своего противника.
   - Маленьк обижать уметь когда он безорухен есть! Теперь нет.
   - Ах ты щенок! - прорычал Пашка, чувствуя, что звереет. Он то его жалел! Белый, отскочив, припал на колено, махнул мечом на уровне живота противника. "Если поймаю" - думал пацан, - "выпущу кишки. А уж если нет - не поздоровится одному из моих плечей. Или даже голове".
   И плечу Белого не поздоровилось! Йозеф его подрубил. А потом ударил его ногой в грудь, сбил с ног и занес меч для добивающего удара. Сейчас за всё ответит! Неужели это станет третий русский, которого ОН прикончил, маленький адъютант?
   Павел лежал на песке и видел как из плеча быстро и очень красиво - вжик, вжик - выбрызгивает фонтанчик крови. Рука сразу онемела, никакой боли он не ощущал, только плечо словно ожило и дёргалось.
   Странно но белый хоть и видел, как Йо заносит меч, не стал отбиваться, он машинально зажал свою рану рукой и удивленно смотрел как время замедляется перед смертью.
   Адрелиан давно следивший за поединком рванулся вперед, и его меч остановил клинок мелкого немчонка. Старший быстрыми и точными ударами заставил бойкого адъютанта Гюнтера попятиться назад, вставая между ним и Павлом.
   - Ты! Уйди! - крикнул Йозеф и пустился вкруговую, огибая парня по окружности чтобы добраться до Пашки и добить.
  

* * *

  
   Стриж заставила себя не смотреть туда, куда ушел Пашка. Она даже попыталась заставить себя не думать о нем. Девчонка-воин наверное впервые захотела, чтобы ей сказали, что делать. Ника повернулась к командиру и спросила:
   - Валер, что с Мариусом делать? Не тут же его оставлять...
   - Мариуса связать, перевязать и следить, чтобы не помер раньше времени. Но это позже, а пока разыщи мне Гюнтера. Потом обыщи остров, всех кого найдешь нужно обезвредить и в одну комнату.
   Ника связала Мариуса. Пока мальчишка ранен, он далеко не убежит, да и бежать ему некуда. Девчонка дотащила француза до выхода и, положив его (а Мариус, похоже, ушел в бессознанку), увидела то, что сразу заставило ее кинуться как ненормальной к ребятам: Пашка лежал на земле и зажимал плечо, из которого текла кровь. А Адрелиан сцепился с тем мелким поганцем, которого Стриж многоножкой на допросе... и как он тут оказался, черт его побери!!! Вероника оббежала парней и бросилась к Пашке. Она наклонилась к нему, оказавшись спиной к сражающимся и как бы между ними и мальчишкой.
   - Паш, Пашенька, тебе больно? Паш! - Стриж положила меч к себе на колени, второй остался в замке, она не могла тащить Мариуса и два меча, потому один всунула в подходящее место. Руки нащупали бинт, машинально его расправили. То, что за ее спиной происходил бой, стало не так важно... и то, что, если Йозеф вырвется, он может ударить ей в спину, тоже ее мало волновало. Какова бы ни была Амазонка или Валькирия, она любила Пашку. Девочка тихонько отняла руку мальчишки от плеча и начала бинтовать, невзирая ни на какие слова.
   - Потерпи, сейчас будет легче, потерпи, - Стриж шептала очень тихо, так тихо, чтобы никто больше не услышал. Вероника всунула меч в шлевку и потянула мальчишку на себя, поднимая его. "Какой тяжелый", - успела подумать она, прежде чем ей это удалость.
   Теперь Белый и Амазонка оба стояли. Она все еще стояла лицом к Павлу и спиной к сражающимся. Казалось, прошла целая вечность...
   - Меч! - сказал Павел, отталкивая Нику (а она не отталкивалась). - Дай меч!
   - Да какой тебе меч!!! Ты же на ногах еле стоишь... Пашка... - Стриж даже расставила слегка ноги, чтобы мальчишка ее не сдвинул с места. Вот ведь упрямый, - подумала девчонка, - упрямый, как сто ослов!!! Нет как тысяча ослов... Да не пущу я тебя никуда, хоть что ты со мной делай...
   Рука у Белого не действовала, кружилась голова и ещё он понял вдруг, что, если этот пацан прошёл до замка, то Ботан, наверное, убит или тяжело ранен. Им овладело изумление. Йозеф завалил троих! Ботана, Ромку, его самого! Троих парней, каждый из которых был сильней его и здоровей!
   - Адрелиан, - сказал Пашка, не боясь, что он обернётся и пропустит удар - плохо соображал. - Адрелиан, не убивай его. Он смелый, нельзя убивать за смелость.
   А потом мальчишка нагнулся и поднял меч. Посмотрел на Нику и зло, крепко поцеловал её в губы. Потом понял, что очень плохо видит и оперся на оружие, переводя дух...
   Клинок Иозефа достал бок Адрела нанося неопасную рану. Выпад Адрелиана был нацелен в плечо мальчишки, убивать его не хотелось. Йозеф на бегу подсел к земле, чтобы пропустить клинок над плечом и продолжил огибать Адрелиана, уже подбегая к Стриж!
   - Ааааа! Руссише шлюх! А твой собак уже умереть? - Он указал клинком на Пашку. - Он умереть, от рана, потому что я его убить! Я и тот ваш, который был со стеклянный глаза, на мост, убить! А теперь тебе убить...
   Адрелиан отвесил Иозефу подзатыльник, одновременно нанося удар в правое плечо.
- Не груби девушке...
   Йо обернулся, хоть и горел желанием подрезать уши Стриж и запихать туда какую-нибудь гадость в отместку за пытки, но пришлось атаковать здорового русского, отложив сладость мести на потом...
   - Ты! Задний хобот слона! Оставь меня! - Крикнул Йозеф. Ему натерпелось добраться до гадостной девчонки и её любовника - недобитого. А тут отвлекают!
   - Заткнись, гаденыш, а то я могу и укоротить тебе твой гнусный язык! - крикнула Вероника мелкому немчику. Девчонка пока что не вмешивалась в бой мальчишек, но если что - она обезвредит эту блоху.
   Йозеф ухитрялся одновременно сражаться и уделять внимание Стриж, которая в основном и была предметом работы его ума.
   - А твой язык есть червяк в...
   Адрелиан аж заслушался, когда Иозеф начал пламенную речь Нике. Дождавшись, когда мальчишка выговорится, он нанес удар, целя в левый бок.
   Уже несколько раз раненый в многочисленных за сегодняшний день поединках, Йозеф продолжал бой. Если бы ему сказали, что вся русская армия легко взломала немецкую оборону и на мосту, и в замке, но потом забуксовала на нем одном, он не поверил бы. Или лопнул от гордости прямо на поле боя.
   Клинок знающего многие бои русского достал левый бок мальчишки, оставив глубокую рану. Храбрый адъютант Гюнтера осел на землю, роняя меч.
   - Перевяжи его, Ника. - Адрелиан повернулся к Пашке и приходящему в себя Ромке. Он был очень рассержен. - Один пацаненок завалил двоих ослов! Вы бойцы или что?! После боя я вам устрою веселую жизнь! Вы у меня на плацу поселитесь! Я вас научу мечному бою, бестолочи! - оба пацана были в отряде Адрела, так что тот был в своем праве. И потом, разве он не прав?
   Стриж дождалась, когда Адрел закончит растыкать пацанов и зло сказала:
   - Вот что, Адрелиан, я тебе не медсестра и не мать Тереза, я его перевязывать не стану, этот гаденыш меня всячески унижает тут, а я его должна перевязывать? Не дождетесь...
   Вероника тихонько повела Пашку поближе к Ромке и французу, который уже приходил в себя. Проходя мимо Йозефа, она чуть толкнула мальчишку ногой с таким презрением, словно грязную половую тряпку, которую и руками-то трогать не хочется.
   Йозеф только охнул и завалился набок, раскрыв рот, руки, зажимавшие рану, разжались и темная, густая кровь стала толчками выходить наружу, утекать в песок.
   - Перестань, - зло крикнул Белый девчонке, вырвался из ее рук. - Не смей его бить, это подлость!
   Избегая глядеть на Адрелиана (ему было жутко стыдно, уши пекло, и он знал, что они сейчас красные, как светофор) и морщась от головокружения и боли в плече, Павел встал на колено и, достав из кармана бинт (их носили все на всякий случай), стал перетягивать рубленую рану в левом боку немчонка. Не поднимая глаз, сказал:
   - Адрелиан, он говорил, что и Ботана порезал и тот лежит на мосту...
   - Ну Иозька молодец... Пашка, как закончишь с ним, иди на мост и посмотри, что там с Лешкой.
   Вероника смотрела на Пашку и чувствовала как ее переполняет обида.
   - Ну и возись с ним сам, - с надрывом бросила она, - давай, еще поцеловать его не забудь, раз он тебе так нравится!
   Стриж, проглотив комок, вставший внезапно в горле и отвернувшись, чтобы не показать блеска в глазах от выступивших слез, ведь Пашка даже спасибо не сказал, а думал только об этом немчике, обо всех - кроме нее.
   "Ну и плевать!!! Плевать! Поняли!!! Все вы одинаковые, благородные до сблева!!! Давайте, давайте спасайте своего немчика, он вас троих порезал, вот поправится и добьет, а меня тогда не зовите, не приду, ни за что не приду и плевать мне на вас, поняли? На всех!!!" - думала девчонка. Она вытащила свой меч и рванулась обратно в замок. Командир дал задание - и это задание было найти и обезвредить. Лучший способ уйти от обиды - это заняться делом, и Вероника занялась. Сперва нужно проверить подвалы. Мало ли кого немцы там держать, может, с других островов ребята, такая информация окажется очень даже полезна. О Пашке, который остался на мосту, и остальных Ника решила не думать.
   Внизу было сыро, по полу разливалась вода. В некоторых комнатах она доходила чуть ли не до колена, в остальных отдавало просто влагой.
   Ну и мерзкое местечко, подумала девчонка, найдя комнату пыток. Внутри аж все заворочалось, неприятно заскребло. Стриж заглядывала в каждую щель и за каждый поворот. В одном месте было очень странная стена, казалась гладкой с углублением, но оттуда тянуло воздухом. Девчонка вошла в углубление и обнаружила, что там небольшой метра в полтора коридор, заканчивающейся дверью закрытой на засов.
   Ага! Пустые комнаты на засов не закрывают - ну, Амазонка, похоже, тебе сегодня чертовски везет! Ника отодвинула замок и обнаружила, что в комнате сидит парень темноволосый, похоже раненый и вязаный по рукам и ногам. Вероника какое-то время смотрела на мальчишку, даже теперь от него веяло лидерством. За время своего командования Амазонками Вероника научилась безошибочно распознавать в людях это. Стриж даже слегка наклонила голову на бок, словно собака и спросила:
   - Гюнтер?
   Не дожидаясь ответа она подошла и одним движением разрезала веревки на ногах.
   - Со мной пойдешь, - полуутвердительно полувопросительно произнесла она, а потом добавила, - или тебя тоже конвоир девчонка не устраивает?
  

* * *

  
   Пытку Гюнтер выдержал. Но когда Ганс пригрозил ему, что убьет Гавроша, медленно и мучительно сдался. Он дал слово, что признает на Совете свою вину в измене острову, в том, что бежали пленные и предатель Олег, расскажет, что давно уже помогал русским и готовил для них сдачу острова. За это полагалась казнь. Но зато Ганс дал слово, что Гавроша оставят полноправным островитяниым и даже не станут распределять в первые пары на мостах, пока хоть немного не подрастет и не приобретет опыта. Гюнтер обещал сказать на совете всё, что нужно. Иначе его казнить Свен и компания не могли. Иначе это был бы мятеж и Свену этого никогда не простили.
Когда в полутьме его окликнул незнакомый женский голос, он с удивлением поднял взгляд.
-
Уже Совет? А что сейчас, утро? Ночь? Ты кто, новенькая?..
   Адрел направился в подвал следом за Никой. Шагнул в камеру Неске, потеснил девчонку.
   - Привет, Гюнтер. - улыбнулся он на удивленный взгляд немца. - Остров оккупирован. Нам не понравилась новая власть на вашем острове и мы решили вмешаться...
   Вот теперь Гюнтеру всё стало ясно. Свен продул фронт русским. Чего и следовало ожидать. Единственное, Неске не думал, что это случится так быстро. Теперь он поднялся, глядя на ребят.
- Это не ваше дело, какая тут власть, а наше. Но вы победили, так что какая разница теперь то. Много наших выжило? Что вы сделаете с пленными?
   - Пленных немного. - с улыбкой сказал Андрел, - Мясники Свена убиты. Гюнтер, где ты взял такого адъютанта? Свен и его люди не смогли нас даже ранить, а Иозеф положил троих наших. Не насмерть и в поединках, но это не уменьшает его заслуг. Даже мне пришлось очень постараться, чтобы его одолеть. Не подскажешь, где бы такого найти? - Адрелиан улыбался вполне тепло, он относился к Гюнтеру гораздо лучше, чем Гюнтер к нему.
   - Он к нам упал на остров весь горячий, в лихорадке, и лёгкие были заложены совсем. Мы думали, не выживет. Он говорил на венгерском языке и всё твердил, что он Немечек и живет на улице Пал. И звал всё какого-то Боку, своего командира. Мы подумали, сошел с ума от жара. Как мы его выходили, даже не представляю, чудом выжил. И мало что помнил после болезни. Мы ему сказали, что он немец, что жил в Берлине и ходил в гимназию. Он поверил, всё списал на провалы памяти. Так-то вот.
   Ника слушала и смотрела на все с неподдельным раздражением. В ее голове не укладывалось то, что происходило. Это странная игра со смертями казалась полным идиотизмом. Вот они мгновение назад дрались на мечах, а теперь мило беседуют, делятся опытом, любезничают, спасают друг друга. Что за бредовое место? Если это война, так тут не должно быть пощады, если нет, то зачем се друг друга убивают. А главное, что никто не следит за врагами, которые реально могут УБИТЬ!!!
   - Я смотрю, вы тут знаете друг друга! Адрелиан, а на кого ты француза оставил? И Пашка где? Йозеф? Черт, почему все парни такие болваны! - Стриж кипела, как чайник, она не заметила, что Адрелиан шел за ней, она хотела привести этого самого Гюнтера к Валерке. Выполнить наконец-то хоть один приказ командира. Конечно, она не знала кто перед ней, но надеялась, что перед ней Гюнтер, а теперь, когда подоспел ВЕЛИКИЙ И НЕПОБЕДИМЫЙ АДРЕЛИАН, она просто бесилась.
   - Мне кажется, ты что-то перепутала. Еще одно слово в таком тоне и ты окажешься в подвале. Одуматься. - холодно отозвался Адрелиан. - Не забывайся. Время, когда ты могла влиять на мои решения, давно прошло. Ты сама так захотела. Шлюха. - последнее слово он просто выплюнул. - Гюнтер, ты идти можешь? Выглядишь так, как будто над тобой палачи всю ночь работали... Пойдем. Не пытайся бежать, некуда. Прояви благоразумие и останешься командиром немецкого острова. - когда Адрел заговорил с Гюнтером, холод из его голоса исчез.
   - Понятно... Ушла я, тут мне больше делать нечего, тебе повезло, парень, у тебя будет достойный конвоир... - Ника в злости сплюнула и выскользнула из помещения. Она вернулась ко входу, Ромка вроде пришел в себя и вполне мог справится с французом и этим мелким поганцем, который расправился с троими ребятами. Становилось скучно, не поле боя, а лазарет какой-то... и Пашка где?! Ника мотнула головой туда-сюда и зашагала по мосту...
  

* * *

  
   С кухни доносились звуки мальчишеской возни и голоса обоих юных конвоиров. Калле подивился их беспечности и направился к воротам. И замер. Вот так так! Путь преграждала сидящая собака. Довольно здоровая. Калле посмотрел на рапиру, потом на собаку, не в силах решить, сражаться с ней или обойти?
   - Хей! Дог! - Дружелюбно сказал он собаке на английском. И позвал, как русские звали животных в фильмах: - Кис-кис!
   Лайла насторожила уши и посмотрела на какого-то неправильного мальчишку. Что он сказал?! Собака недоверчиво огляделась - неужели эта пакость где-то тут?! Не может быть!!! Но не её же он так позвал?!
   Лайла неуверенно гавкнула, потом тихо зарычала. Ещё чего. Кис-кис.
   - Мать твою, исправляльщик, - пробормотал Олег. Он перевёл дух ещё раз и поволок Рахель на кровать. Положил, как можно аккуратней, закинул одеялом и постоял пару секунд. Потом, решительно мотнув головой, начал драть на полосы свою простыню и, закусив губу, туго перетянул этими полосами живот. Влез в спортивки и штаны. Опять подошёл к кровати и коснулся губами щеки еврейки: - Спи, отдыхай... никто не тронет тебя здесь... - и прошептал:
   - "...Ой, Ладо, Ладо,
   Ладо, мати, Ладо
   Славослови, мати,
   Весну закликати...
   Зиму провожати,
   Ой, Ладо, Ладо,
   Мерю провожати.
   Леля да Полеля
   Ой, да пили воду
   Во великой Сварге
   Пили - лили воду
   Ой, да лили воду,
   Славу пели Роду,
   Ой, да славу пели
   Диду, дубу, снопу...
   - Может, поможет и ей... - пробормотал мальчишка, выпрямляясь. - Она хорошая... - как будто спорил с кем-то, с кем не привык спорить.
   И вышел - легко и пружинисто...
   Смешно. "Змея" стояла в зале, в самодельной стойке для оружия, тут же лежал и нож - тот, с роговой рукоятью. Подаренный шведу таскал на поясе Пашка. Да уж. Придётся забирать, а неохота.
   Олег не знал, насколько его хватит. Хорошо, что он выспался... плохо - что почти не ел. Ещё было плохо, что он босой, он так не привык. И ещё - что сбоила правая рука. При резких взмахах боль пробивалась даже сквозь стянутое тугой повязкой тело.
   Но всё это не стоило того, чтоб о нём думать.
   Держа нож в левой, меч - в правой руке, Олег бесшумно вышел в коридор. Двинулся к воротам. Неподалёку кто-то боролся. Весёлая у людей жизнь, подумал Олег, слегка шалея от общей абсурдности ситуации. Но...
   Но то, что он увидел дальше, было изумительно. Замечательно. Абсурдно уже до такой степени, что мальчишка засмеялся тихонько. Калле с этой дурацкой рапирой стоял перед большой красивой собакой, похожей на легаша. Собака недоумённо рычала. Олег на её месте вообще описался бы и убежал с визгом, потому что швед отчётливо звал псину:
   - Кс-кс-кс...
   - Кгхм, - кашлянул Олег и скривился - больно. - Ламберг, не будь идиотом, это собака, а не кошка. И ещё, мальчик со шпагой, хватит валять дурака. Пойди в зал, там полно мечей. Подбери себе подходящий. А с псиной я поговорю.
   - Уйди! - Покосился Калле на Олега. - У нас разные дороги.
   Но дорога была к воротам только одна и надо было либо послушать Олега и отойти в зал, что делать не хотелось, либо...
   Калле вздохнул и пошел вперед, попробовал перешагнуть через собаку.
   Лайла вздохнула. Это была наглость. Чужой глупый мальчишка и вправду решил, что она кошка.
   - РРРРГАУВВФФФ!!!
   Клыки молнией метнувшейся Лайлы смачно клацнули в сантиметре от ступни нахального человека.
   Олег вздрогнул и коротко, резко захохотал - нехорошим смехом, каким-то горьким. Потом громким приказным тоном сказал:
   - Иди в зал за мечом, идиотина. Дорога у нас одна. По крайней мере - ПОКА. Возьми оружие и возвращайся сюда.
   Он убрал оружие и, морщась, встал на колено. Протянул к собаке руку:
   - Цццццццц... не сердись, хороший пёс... хоро-о-о-о-оший пёс... - Олег двинулся вперёд на коленях, не опуская руки. - Не сердись. Не бойся, мы не тронем...
   Его пальцы коснулись чёрного подёргивающегося носа. На лице мальчишки появилась задумчивая печальная улыбка.
   - Хороший пёс... - прошептал он и, наклонившись, коснулся морды собаки щекой.
   Калле с завистью посмотрел на то как Олег справился с собакой. Он услышал крик Сомова за спиной и обернулся.
   - Что там у вас было? Где Варнике?
   - Бллллинннн, - процедил сквозь зубы Олег. Погладил уши собаки. Поднялся. И, взяв шведа за плечо, изо всех сил толкнул его к залу и крикнул: - Иди и возьми меч, баран! Потом поговорите! - потом смерил взглядом невысокого мальчишку. - Ты кто такой? А впрочем, по хрену... - он снова наклонился, опять потрогал уши собаки и улыбнулся. - Хорошая... Нам, похоже, идти всем вместе.
   Олег заметил, что дальше по коридору валяется ещё один мальчишка - голый и связанный. Вернее, не валяется, а дёргается и сопит...
   - Там что Вайс одна? - вдруг осознал Калли. - Гад, она же... - мальчишка не закончил, поняв, что от этого дерева сложно ожидать человеческих чувств и что до больной девчонки, спасшей его жизнь не единожды, ему нет никакого дела, он развернулся и начал взбираться по лестнице назад.
- Йозефу помоги, найди его! Идите на немецкий мост, помогите нашим! - Крикнул он Сомову. А Олегу ничего. По мнению Калле, тот мог убираться куда хочет...
  

* * *

  
   Вайсер окончательно очнулась, уже когда все ушли. Она попыталась встать, но не смогла - пробил холодный пот, перед глазами темнело, а руки и ноги казались совсем чужими.
   - Мама, папа, Сара, - позвала девочка родных, - Калле, Олег... - в ответ только тишина. - Мишка, - почти уже плача звала девочка совсем тихо, никто не ответил, рука не нашла даже любимой игрушки, никого.
   Очень хотелось пить и есть, так сильно хотелось... и еще подташнивало. Рахель стянула к себе одеяло, скомкивая его, прижимая к себе, словно живое существо... и тихо заплакала от бессилия...
   Калли вошел в комнату и прикрыл дверь, осторожно, молча присел рядом с плачущей Рахель. Он обнял девочку и шепнул ей в ухо.
   - Я никуда от тебя не уйду. Одна ты тут не останешься, обещаю.
   Про себя он подумал, что его русские, когда вернутся, наверняка казнят за мятеж. Ну и пусть!
   Рахель тихонько повернула голову, потом свернулась клубком, обхватил мальчишку руками, уткнулась в его ногу, затихла, чуть слышно всхлипывая, а потом попросила.
   - Воды...
   Было очень страшно. Хотелось к маме. А страшно было очень, так страшно не было даже тогда, когда она только сюда попала.
   - Мне страшно, - пожаловалась девочка, - мне так страшно...
   Нельзя сказать, что Ламберг имел большой опыт в утешениях плачущих девочек... и потом не нашелся сказать ничего такого, что сказали бы взрослые. Он осторожно высвободился из её рук и принес немного воды, оставшейся в кружке на столе, поднес к губам Рахель кромку:
   - Осторожнее, ты только глотай, а я подержу её, вдруг разольешь. Чего же ты боишься? Русских? Они тебя не убьют. А хочешь, мы уйдем от них? Куда захотим. В замке совсем не осталось охраны.
  

* * *

  
   - Ну и как знаешь! - Игорь не стал долго упрашивать - каждый решает сам, что ему лучше. Сомов не мог больше ни секунды находится на этом острове. Он знал, что если Гюнтер его не простит, то бежит он на верную смерть, но Игорь бежал по мосту изо всех сил и старался об этом не думать. Он бежал, пока не наткнулся на лежащего на мосту Лешку. Сомов не сразу поверил своим глазам. Йозеф. Ну да... Как же ещё он мог пройти на ту сторону. Лешка был скорее жив, чем мертв. Он всегда хорошо относился к Игорю... относился?! Сомов потратил все остатки мази и бинтов, чтобы перевязать рану пацана и оттащил его в тень, которую отбрасывали перила.
   - Лешка, ты только не умирай... И не поминай лихом...
   Было очень тяжело уходить от него. Но Игорь уходил. Потому что в помощи нуждались и другие друзья.
   На мосту Олег отстал от Игоря. Тяжеловато было бежать, кроме того, он был даже не зол на шведа, а недоумевал - тот что, совсем лишился остатков ума?! Поэтому на середине моста, когда Олег поравнялся с Игоорем, склонившимся над неподвижно лежащим и вроде бы даже мёртвым очкастым парнем, то даже не остановился - механически обогнул по дуге и зашагал дальше.
   Под уклон было идти легче, зато стало видно, как от немецкого острова поднимается - тоже не очень быстро - фигурка мальчишки.
   Прошло минут пять, прежде чем Олег узнал... Пашку.
   Олег не замедлил шаг. И не остановился. Он продолжал идти - размеренно и ровно, и вскоре увидел, что и Пашка узнал его. И тоже не остановился... сначала. Потом, когда их разделяло метров пятьдесят, замер. Выглядел он плоховато - бледный, плечо перевязано промокшим кровью бинтом. Пашка стоял и смотрел, как Олег идёт, потом - окликнул.
   - Олег, стой, ты куда.
   Олег сказал, не сбавляя шага:
   - Уйди, Белый.
   И, видя, что Пашка неподвижен, чуть ускорил шаг под уклон, перешёл на бег и - нанёс первый удар.
   Пашка заныл сквозь зубы, не веря, что это по правде. И, видя, что Олег замахивается, вскинул меч навстречу.
   Меч Олега отлетел по дуге в сторону, и он сам еле удержался на ногах, понял, как ослабел на самом деле, ударившись грудью о перила моста. Выдернул нож и прыгнул снова - уже с одним желанием: УБИТЬ.
   - Ай, мама!!! - крикнул Белый тонко, видя, что Олег, похожий на большого страшного зверя, отстранился от перил и снова прыгнул вперёд, целя в него ножом. Машинально ударил в ответ - сверху вниз по дуге.
   Меч прошёлся по левой руке Олега под локтем снаружи - и мальчишка выпустил нож. И тут же ударил ещё раз - типично фехтовальным выпадом в грудь Пашке. Но тот успел взять круговую защиту...
   Олег, не удержавшись, упал на колено.
   - Не двигайся! - Павел упёр меч сверху вниз в плечо Олега за ключицу. - Не двигайся, я же убью!!!
   Олег обмяк. Привалился к парапету. Усмехнулся:
   - Убивай. Что ж...
   Белый обалдел. Отвёл меч, поглядел на равнодушные глаза Олега, на капающую кровью руку. И присел рядом:
- Давай перевяжу. И пойдём к нашим, я скажу, что ты случайно поранился.
   Правой рукой Олег нашарил дарёный нож - он специально сел возле него. И, глядя в глаза Пашке, всадил нож по рукоять в правый бок.
   - Вот и всё, Белый, прости, - сказал Олег, отталкивая судорожно скорчившееся тело.
   - Ох! - вырвалось у Павла, когда внезапно очень жгучая длинная боль проникла в тело. - Ты что? - спросил он Олега - и полетел куда-то, полетел, полетел. Там не было боли. Там не было вообще ничего.
   Олег поднялся на колено. Снял с пояса что-то пробормотавшего тихонько Пашки (он лежал, сжавшись в комочек и улыбался, а изо рта текла кровь) ТОТ нож - ТОТ, свой подарок... подарок...
   Нож Олег закрепил на ноге под правой штаниной. Упёршись рукой в тело Пашки, выдернул второй. Пашка дёрнулся и сказал: "Не надо, больно," - потом хныкнул и зевнул, не открывая глаз. Олег вытер нож о штанину. Поднялся.
   И, держа меч в правой а нож в левой, сильно кровящей руке, пошёл к немецкому замку...
   "Никто, - Стриж сжимала кулаки от обиды, - никто, это теперь мне навсегда, это теперь меня преследовать будет, ненавижу парней, всех! ВСЕХ! Шлюха... И себя ненавижу за глупость, подпустила, потом еще раз и совсем запуталась... Хоть с моста прыгай, черт!" Вероника взяла в руку меч, он лег словно единственный друг, так впрочем и было, наверное... единственный сейчас друг...
   А по мосту кто-то шел... и этот кто-то был тот самый тяжело раненый парень, которого она сторожила в замке. У парня было в руках оружие, и он был ранен, значит кто-то его ранил, только кто? Ботан? Пашка? Хотя кто бы ни был - этот судя по всему победил и может натворить дел. Стриж встала в позицию и стала ждать. Она не станет с ним говорить, но постарается его остановить.
   Олег увидел Пашкину девчонку издалека. Да, на мосту не спрячешься... Улыбаясь, он замедлил шаг и сказал - когда между ними оставалось метров десять - сказал, салютуя мечом:
   - Пашку я, кажется, убил, леди. Не совсем честно, но мне сейчас важен результат... А теперь убью и вас. Защищайтесь...
   Солнце оборвалось и покатилось по дуге моста куда-то в море... Мир сгустился черным, сузился мелкими черными мошками до размера этого мальчишки. В ушах бились слова "УБИЛ! ПАШКУ УБИЛ!!! ПАШКУ УБИЛ!"
   - Сука!!! - Ника рванулась вперед норовя ударить в живот, чтобы помучался подольше.
   - А то ж!!! Я такой!!! - с нехорошей весёлостью отозвался Олег. Сперва он хотел пропустить девчонку мимо себя, но дыхание вдруг перехватило тугой петлёй, он не успел повернуться и вместо этого должен был встретить её жёстким ударом по клинку - такой называется "батман" - и с силой пнуть ногой в колено. - На закуску! - процедил Олег, в ярости от непослушания своего же тела...
   Клинки встретились с невероятной силой, но Ника чудом удержала оружие. Правда вот удар в колено слегка подкосил устойчивость, но девчонка почти не ощущала боли, она была в состоянии, которое называют состоянием аффекта, когда боль где-то очень-очень далеко. Только невероятная ярость билась где-то внутри, выжигая все остальное. И безысходность...
Если она проиграет - это будет последний ее бой, она либо отомстит за Пашку, либо умрет! Иного и не должно быть! Стриж не разговаривала, она только восстановила устойчивость. Разговоры в бою отвлекают, тот, кто говорит, уже наполовину проиграл.
   Удар в колено пришелся напрямую. Если бы он был чуть сверху, то Стриж не только не устояла бы на ногах, но даже вообще больше не стояла.
   Девчонка чуть отклонилась, потом, двигаясь вбок, резко выбросила руку, используя метод рычага, нанося рубящий удар по плечу и сразу же попыталась пнуть коленом в самое незащищенное место.
   Девчонка двигалась не очень умело, но яростно, у неё даже губы побелели, а глаза стали чёрными, как стволы ружья. Олег неожиданно залюбовался ею... и вдруг раздумал убивать. Поймав своим мечом на выпаде клинок девчонки, он подбросил его вверх и, когда она подняла ногу, чтобы (ай-ай, какое коварство, вдруг смешливо подумал мальчишка) пнуть его в пах, крутнулся в сторону, уходя от тычка, и своей ногой подбил ту, на которой балансировала эта бешеная.
   Ника упала, но тут же подскочила и сразу, не дожидаясь, с размаха рубанула по ногам. Если всё получится, то обе ноги или хотя бы одна будет ранена. Сама же Вероника ушла в сторону, чтобы не напороться на оружие мальчишки.
   - Убью! - процедила она сквозь зубы.
   - Убьёшь, но не ты! - согласился Олег, перехватывая меч девчонки кончиком своего клинка и отшвыривая его в сторону - как бы продолжая собственное движение воительницы. Но вместо того, чтобы ударить её локтем в лицо, как собирался, Олег ткнул снизу под подбородок полусогнутыми пальцами. - Остынь, девочка, это не твои игры!
   - Ты не пройдешь, я буду драться с тобой голыми руками и зубами, пока не загрызу! Убийца! - девчонка рванулась вперед, на парня, пытаясь вырвать у него оружие и продолжить бой.
   - Ненавижу, ублюдок, друга убил! Пашку убил!!!
   Стриж бесновалась. Она готова была умереть, но отомстить, а если не получится, то вот он - край...
   - Прости, - сказал Олег почти искренне, бросая свой меч дальше на мост. Следующее, что он сделал - нанёс удар кулаками по вискам девчонки...
   Обрушившийся удар вывел из состояния равновесия, в глазах потемнело совсем, голова зазвенела, как колокол. Стриж схватилась за голову, сползла на гранит моста, с трудом соображая, что происходит.
   - Иди и посмотри, - сказал Олег, наклоняясь над Никой, возившейся на мосту с белыми от боли глазами. - Иди, может, он ещё живой. Он там, дальше и выше, метров сто. А у меня дела.
   Сквозь звон и муть Амазонка все же расслышала самое важное, что могло быть... самое важное! Пашка еще, может быть, жив. И Вероника поползла. Встать она не могла, потому просто поползла вперед - туда, где должен был быть раненый мальчишка, цепляясь непослушными руками за гранит. Постепенно проходила муть перед глазами, но голова все еще звенела, а Ника все ползла вперед. Там, на немецком, остались парни. Пусть они сами разбираются с этим Олегом... а ее дело Пашка.
А Олег подобрал своё оружие и девчонкин меч. Правда, этот клинок он бросил - бросил на камень там, где мост опускался к немецкому замку.
   - Эй, кто тут есть! - крикнул мальчишка, удивляясь тому, как ему легко и свободно. - Я иду, конунг!..
  

* * *

  
   Удар Марисоль удался, и мальчишка, оступившись, упал на пол, а девчонка с победным воплем уселась на него, прижимая руку с мечом к полу.
   - Я могу тебя сейчас убить... Но не стану. Потому что ты мне поможешь... - Марисоль неожиданно пришла в голову мысль сделать Кирилла своим сообщником. Тем более у нее было немного времени, пока Гюнтеру была обещана жизнь. Может ей удастся спасти хотя бы президента острова, раз сам остров так безнадежно был захвачен.
   - Выбирай! - сказала она, наклоняясь мальчишке к самому уху. Она конечно не знала, что, требуя очередного предательства, подписывает мальчишке смертный приговор.
   Корсаков дёрнулся и затравленно глянул на победительницу снизу вверх.
   - Не надо. - Только и пролепетал он. - Не убивай! Ну как я тебе помогу?! Наши везде. Всё равно тебе не выбраться из замка. Но даже если и выберешься, то куда пойдешь? Даже если я сейчас возьму меч и начну сражаться на твоей стороне, что мы сделаем вдвоем то против целого острова?
   Корсаков, равно как и Марисоль и все в замке, не знали, какие потери понесли русские от Йозефа, не знали о том, что на острове русских произошел удачный мятеж.
   - Знаю, что не выбраться... - отмахнулась Марисоль и осторожно оглянулась по сторонам. Собственная участь заботила Марисоль не так сильно. Она девчонка, может и правда пронесет. Может русские не убивают девчонок... А вот Гюнтер, Йозеф и прочие мальчишки... Их жизнь была на волоске. - Я отпущу тебя и даже сдамся в плен, только ты дашь мне слово, что придешь ночью и откроешь дверь. Сейчас мне не убежать, а ночью смогу. А ты вернешься к себе и никто не догадается, почему я смогла сбежать. А хочешь - вместе убежим? - Марисоль предлагала искренне. Дураку понятно, на кого подумают первым.
   - Вместе? А куда? - Удивился Кирилл. - У нас соседи турки, они не принимают девчонок воообще, религия запрещает. А еще французы, Мариус командовал отрядом на мосту. Он бы мог принять, никто не знает, что ему в голову придет. Да только мы его тут у вас то ли убили, то ли ранили.
   - Куда, куда.. - так Марисоль и сказала мальчишке, что собирается бежать не одна. Что собирается освободить всех немцев и отвоевать свой остров. И держать на нем оборону. Пока этого Кириллу знать было не положено. Но она собиралась просить у Гюнтера принять его и сохранить ему жизнь, если он и правда поможет. - Куда, куда, туда же, куда и я, не бойся, со мной не пропадешь, у меня план есть. А не захочешь, вернешься к себе в комнату и спать ляжешь, как ни в чем не бывало. Давай обещай уже, что дверь откроешь! А то здесь и останешься!
   - Пожалуй, я с тобой пойду. - Поразмышлял мальчишка. - Всё равно русские меня не любят. Я тебя ночью освобожу и удерём от них всех. Романтично! Ладно, пусти меня теперь, что ли. И меч отдай.
   Марисоль внимательно посмотрела на мальчишку, у нее не осталось сомнения, что он сдержит обещание и выпустит ее ночью. Вот только будет ли это романтично... Ну, это зависит от того, что каждый для себя считает романтичным. Марисоль знала одно - она обещала сохранить мальчишке жизнь и помочь остаться на немецком острове,. Если он поможет им. И это она сделает. Даже если придется долго и упорно убеждать и упрашивать Гюнтера. Но только если поможет, конечно.. Что он там ещё себе навоображал - это другой вопрос, но сейчас Марисоль решила не разочаровывать его. Слишком много зависело от Кирилла. Да и не будь Гюнтера в сердце Марисоль, Кирилл вполне мог претендовать на какие-то романтические чувства с ее стороны, потому что был милый, симпатичный и сговорчивый. Немного наивный, добрый и романтичный. Но Гюнтер был, и в этом случае Кириллу оставалась только ее дружба. Если конечно он ее заслужит и оправдает.
   Она откинула меч и встала.
   - Делай что надо, чтобы поверили, но смотри не подведи.
   Кирилл отряхнулся, встав наконец с замызганных ступеней немецкого замка (в последнее время на этом остове было столько событий, несчастья и крови, что не до уборки, да и с исчезновением Рахель некому стало - Грету, Марисоль или Нику не очень заставишь), и, забрав оружие, кивнул девушке, мол, иди, давай. А сверху Валерка волок за шкирку упирающегося и воющего Гавоша. Так у ворот замка сошлись три пары:
   Кирилл, конвоировавший Марисоль, Валерка, волокущий Мишку, Адрелиан, ведущий Гюнтера из подвала.
   А вот картина, открывшаяся ребятам, была потрясающей. Песок перед замком был в бурых потеках крови, на земле вперемешку валялись связанный Мариус, недвижимый Йозеф (про себя Кирилл изумился, у какого гада поднялась рука беспомощному пленному так бок распороть и зачем его вообще приволокли сюда), и спускающийся Олег! Вооруженный.
- Что за фигня... а? - Непроизвольно вырвалось у Корсакова распространенное подростковое ругательство...
  
  

* * *

  
  
   Стриж с трудом добралась до лежащего на мосту Пашки. Бок весь в крови, из рта тоже кровь, мальчишка сжался в комок и УЛЫБАЛСЯ...
   - Пашка, - зашептала девчонка, наклоняясь к самому уху мальчишки, - Пашенька, Паша, ты только не умирай, - из глаз сами собой потекли слезы, Ника не знала, за что взяться, как поднять мальчишку, что сделать. Бинт Пашка у нее забрал, когда перевязывал Йозефа. Девчонка рванула за низ своего топа. Это был не бинт конечно, но хоть что-то. Трикотажная ткань рвалась плохо, но Амазонка все равно тянула. Наконец полоса оторвалась, открывая весь живот девчонки. Она растянула чуть получившуюся ленту и завязала бок, потом поднялась. В ушах все еще шумело, но Ника этого не замечала, она потянула мальчишку на себя. Буквально укладывая его на свою спину. И, шатаясь, пошла к немецкому. Там у Валерки должен был быть еще бинт, должен, не могло не быть!!!
   А Белый смотрел в небо и думал, что оно перед смертью очень красивое и спокойное. Он даже усмехнулся. Вроде бы и не двигался и в то же время двигался. Как будто полз куда-то. В ушах ровно шумел морской прибой, а небо над головой не менялось. Он передвигался рывками и почти ничего не чувствовал, только лицо, руки и спину.
   А небо свисало большим куполом. И Пашка подумал: "Зачем Олег меня ударил ножом когда тут такое красивое небо?"
   - Кто здесь? - спросил Белый. И не услышал себя.
   - Пашка, - прошептала, задыхаясь под тяжестью мальчишки, Ника, - Пашенька, ты только держись, ты только не умирай, слышишь, я без тебя не смогу, держись, держись, Пашенька!!
   Амазонка еле шла, каждый шаг давался все тяжелее, ноги подрагивали от напряжения, но Стриж продолжала двигаться, таща на себе мальчишку.
   - Ника? - удивился мальчишка и снова не услышал своих слов. - Ты чего, Ник, мне хорошо. А ты тоже уже умерла? Смотри какое небо красивое.
   Потом ему стало очень больно, и он задохнулся от этой боли, попробовал пошевелиться, уйти, уползти от неё. Хрень. Не вышло. Боль повисла на Белом, как бультерьер. Он сказал с испугом:
   - Ника, я что умираю?! Ника, миленькая, я не хочу, не надо. Зачем он меня ударил, за что?! Я же ему помочь, я помочь хотел.
   Павлу было очень больно. И очень трудно дышать...
   А Ника еще издалека крикнула:
   - Кто-нибудь, помогите! Он же умрет!!! - пот и слезы заливали глаза, а Амазонка упорно шла вперед, к немецкому замку и к спасению...
  

* * *

   Олег увидел, что возле замка как-то разом появилась куча народу. Первым делом он вычленил взглядом Гюнтера и удовлетворённо кивнул головой - отлично, конунг тут и конунг жив. Вторым - нашёл того мальчишку, который утащил с моста Йозефа.
   - Привет, - Олег отсалютовал мечом, чувствуя, что надо спешить. - Какая делегация на нашем милом острове... Ну так вот... - он нашёл взглядом зеленоглазого Валерку. - Гюнтера и Марисоль - отпустить. Сами - убирайтесь отсюда... этого, - он кивнул на Мариуса, - я не знаю, забирайте с собой. А этого, - он указал мечом на Кирилла, - оставьте, я немного обстругаю его в человека... Если кому-то не нравится то, что я сказал - становитесь в очередь. И поскорее - мосты скоро разойдутся... Как там тебя, - он нахмурился, - Кирилл? Иди сюда, поговорить надо...
   Нельзя сказать, что Кирилл хоть немного обрадовался появлению Олега. Прямо наоборот. И растерялся.
- А почему я? - Бестолково засуетился мальчишка. - Не о чем нам с тобой говорить! Знать я тебя не знаю.
   Тыльной стороной меча Валерка оттолкнул Кирилла в сторону.
   - Здесь приказы отдаю только я... Ну ты и... - командир не мог подобрать слов, глядя на Олега. Вот пригрел себе змею на шее. Надо было все-таки пустить его в расход, как Ботан предлагал. Всех их, разве кроме девчонки, потому что девчонка. Но Олег сейчас был один. - Очередь будет длинной, не боишься? Мы взяли немецкий остров в честном бою и плюс ты минус ты ничего не решит! - Валерка толкнул верещащего Гавроша в объятия шатающегося и еле стоящего на ногах Ромки, которого заметил краем глаза. Очухался наконец-то!
   - Связать пленников! А ещё лучше запереть! Какого черта вы их сюда притащили! Сказал же обезоружить и собрать всех в одной комнате! - да, с таким умением слушать команды удивительно, что ещё кто-то жив.
   Потом обратился к Олегу:
   - Ну, я первый, пожалуй. Надеюсь он не думал, что русские так просто выпустят из рук победу?..
   - Хороший командир, - серьёзно сказал Олег. - А вот среди людей у тебя швали много. Мне даже жаль, что и я русский. Ну что ж, тогда - защищайся!
   И Олег нанёс выпад - в живот, с переводом в горло.
   Валерка не знал, на что намекает Олег, а значит, подумалось ему, командир он был хреновый. Он мог доверять всем, наверное, даже Кириллу. Муравьёв не верил, что тот подведет после разговора. И не представлял, что должно было им руководить, чтобы он ещё раз подвел. После того, как он был прощен и получил второй полноценный шанс вернуться на свой остров. Да и девчонку он скрутил-таки, не оплошал. Валерка не знал, о чем толкует Олег, но, если будет шанс, решил обязательно у него спросить.
   - Со своей швалью мы разберемся сами, как разобрались с вашей, - сказал Валерка, имея в виду Свена и его компанию. Он был ранен, но шевелился довольно резво. Жить хотелось. Не только победить, но и жить.
   Валерка увернулся, хотя клинок сверкнул прямо перед носом.
   - Что ты сделал с Робином, собака? - спросил он и в момент похолодел от ужаса - вспомнил, что оставил Робина их сторожить. Значит... - Отвечай, иначе я тебя на куски порежу, причем на меленькие и начну с рук и ног, чтобы жил дольше!
   Страх за Робина мешал сосредоточиться, но Валерка старался нанести серьезный урон противнику. Он не расстроился бы, если бы этот бой стал его последним. Сделав несколько отвлекающих маневров, Валерка нанес удар прямо в сердце.
   - Да, Свен был дрянь, - согласился Олег. - Кстати, я предупредил его - сигналил зайчиками из башни... но я вижу, ему не помогло это. Кстати, началась вся эта заварушка отчасти из-за Кирилла... - мальчишка поморщился, Валерка ловко отбил удар. - А в основном из-за меня.
   Было странно, Олег как будто говорил с другом, а не дрался с врагом. И просто рассказывал, что к чему:
   - И я не шпион немцев, как ты мог подумать. Я спасал девчонку и того шведа, - признался Олег, беря защиту от свирепого, явно назначенного убить, укола. - А сам я не могу изменить Гюнтеру...
   И он сам нанёс второй удар-укол - "стрелу", целя в бедро левой ноги русского командира.
   - А Робин лежит связанный в замке, и связал его не я! - выдохнул Олег, отскакивая. - Туше!!! Прости, командир!
   Черт! Валерка запутался ещё больше. Ответы Олега ничего не объясняли, ничего конкретного, кроме того, что Робин жив. И это придало командиру русских сил. В том, что Олег предупредил немцев, был понятный недосмотр, нельзя было ожидать от пленника другого. Больше караван-сарая в замке не будет. Это точно.
   Черт! Нога подогнулась. Теперь не работала рука - и нога скоро отнимется. Наступать было жутко больно и времени оставалось немного, пока не истечёшь кровью и не ослабнешь, понял Валерка.
   - Расскажешь мне все в подробностях, если жив будешь! - сказал Валерка и сделал последний выпад. Он вложил в него все силы и не хотел верить, что один противник украдет нашу победу. Тогда уж лучше умереть и не видеть этого.
   Клинок русского командира глубоко вспорол Олегу бок - снова правый бок, повыше раны от арбалета. Олег понял, что пропустит удар, ещё до того, как Валерка его нанёс - голова поехала, правая рука стала чужой и тяжёлой. Потом вспыхнуло что-то горячее, и Олег не смог вздохнуть. Зажал локтем бок и, уронив меч, встал на колени. Не сам - просто ноги отказались служить и подломились. Нож упал рядом с мечом
   - Не вышло, - сказал Олег, поднимая голову и глядя в лицо Валерки. - Такова жизнь, командир. Всего лишь... Ты меня добьешь, да?..
   Умирать и не видеть своего поражения не пришлось. Меч Валерки достиг цели. Не смертельно, но и к лучшему. Нужно было о многом поговорить с этим всезнайкой. Валерка не отказал себе покрасоваться. Намеренно прихрамывая больше, чем нужно было, подошел к стене, облокотился и усталым движением потер лоб.
   - Ты русский. Ты должен знать как я поступлю. Ты выступил против нас, хотя мы приняли тебя и твоих друзей, приняли так гостеприимно как могли. В благодарность и ты предупредил наших врагов, пожалуй тебя стоило бы убить. Но я поступлю по-другому, для начала ты расскажешь мне все, что знаешь, в подробностях, все, о чем сейчас говорил. Потом я решу. Связать, перевязать, - отдал Валерка привычный приказ, указывая на Олега. - И сторожить! Сторожить! - прикрикнул он на мальчишек, которые были рядом - Кирилл, Ромка.
   Адрелиан все это время спокойно стоял рядом с Гюнтером. Он единственный, пожалуй, сегодня не проиграл ни одного боя, выиграв три.
   - Валер, я в шоке, если не сказать в ярости! Один Йозеф положил у меня двоих, да еще и Ботана! - Он бросил хмурый взгляд на Ромку. - Ну да я им устрою... Поселитесь у меня на плацу всем составом! А в мятеже на нашем острове я склонен винить Игоря. Наверняка его работа...Ромка, Кирилл! Пленных запереть, по отдельности, связанных. Кроме Гюнтера. Он еще здесь понадобится...
   А командир понял, что пришло время собирать камни.
   - Где остальные? Где Пашка, Ника? - сейчас он снова трусил. Валерка боялся услышать в ответ, что погибли. И как всегда - торопился. Маленький оруженосец ждал его.
   - Ботан ранен, я отправил их его перевязать и проверить. - ответил Адрелиан. - На русском острове напряженная обстановка, я так понимаю. Нужно оставить здесь гарнизон, распихать пленных по подвалам. А остальным отправиться наводить порядок на русском острове. - предложил парень.
   Пока Ромка пытался транспортировать раненого Олега, Валерка остановил его на секунду и подошел к раненому.
   - Если из-за тебя погибнет хоть один мой друг, то я убью твоего друга. Чтобы ты всю жизнь мучился этой мыслью, - пообещал он Олегу. Гюнтеру русский такого не говорил. Его остров был захвачен, и Гюнтера Валерка не мог обвинить в гибели друзей. Только если себя и за то, что плохой командир. Но Олег отплатил черной неблагодарностью. Валерка собирался расплатится с ним той же монетой. - Командиром немецкого острова назначаю Адрелиана. С ним останется Огарёв, Корсаков. Из пленных Мариус (Валерка мысленно перекрестился и попросил прощения у Адрела, но он не мог позволить себе такую роскошь, как Кюстин на русский остров) Марисоль и все другие девчонки. С нами уйдет Гюнтер, Олег... - Валерка задумался...
   - Пашку я то ли убил, то ли тяжело ранил, а у той девчонки... с мечом... у неё точно сотрясение мозга. А вот убивать я её не стал... И ещё, командир. Ты ошибся. Нет у меня друзей. НЕ-ТУ. Я привёл к вам шведа и еврейку, потому что на немецком их хотели замучить. А я не люблю такого. Но они сейчас в вашем замке, в той комнате, где мы сидели. И ни в чём и не думали участвовать, да я бы и не взял их с собой. Швед... он влюблён в эту жидовскую дуру... - Олег заставил себя нагло улыбнуться. - Вот и все мои резоны. Поэтому не грози мне смертью друзей. Тебе тут некого убить, чтобы задеть меня. А для мучения мне достаточно мысли, что я не смог убить тебя и помочь моему конунгу, - Олег кивнул на Гюнтера и низко поклонился ему: - Прости, конунг, если можешь.
   Он всё-таки попытался пойти сам, но ноги не держали, и Олег встал на одно колено и тяжело задышал, потом нагнулся ниже - и его начало рвать кровью...
   Чем будет мучится Олег - потерей друзей или ещё чем - Валерку мало волновало. Главное, чтобы мучился и в конце концов понял, что существует элементарная благодарность за спасение жизни и за прочее. Вот только помирать ему пока не надо, точно не надо. Придется потратить все запасы мази, но пленных лечить. - Ромка, перевязывай их. Всех подряд, они все нужны для допроса, - добавил командир, чтобы никто не заподозрил его в малодушии. - Потом разберемся, кто друг, кто враг.
  

* * *

   Ника качаясь думала "Не дойду... Почему меня никто не видит, почему? Я же уже совсем рядом, совсем... почти... уже... рядом... Вон ведь Валерка и ребята, почему не видят?" - ноги подкашивались, но девчонка усилием воли заставляла себя держать равновесие, голова все так же гудела и кружилась.
   - Пашка, - тяжело выдохнула Вероника, - Пашка, держись, я тебя не отпущу, слышишь, не отпущу! - она дошла почти до острова, оставалось-то пара метров, но как-то враз кончились силы... и девчонка повалилась на колени, все еще придерживая одной рукой мальчишку на своей спине. Бессильные слезы потекли по щекам, она просто больше не могла идти, даже злость и воля не помогали. НЕ МОГЛА ОНА БОЛЬШЕ!
   - КТО-НИБУДЬ, - оглушая себя саму собственным криком, орала Амазонка, - КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!!! - а потом зашипела сама на себя: - Дура, слабачка, вставай сейчас же, вставай, ты должна донести, слабачка, поднимайся! Тряпка! - Стриж потянула на себя мальчишку нечеловеческим усилием, приподнялась на одну ногу, потянула вторую, девчонку повело в сторону, она переступила ногами, неуверенно, неловко, но удержалась.
   Когда-то она с парнем на спор стояла на кулаках. Был глупый спор, но это было дело чести, они стояли, сколько могли, мальчишка держался долго, а потом признал, что больше не может и встал, а Ника не встала, она ткнулась лицом в землю, потому что выложилась на все сто. И теперь она выкладывалась на все сто, если не на двести.
   - Еще чуть-чуть, - уговаривала себя Валькирия, - еще капельку, ну же!
   Ноги, словно чужие, переставлялись чертовски медленно, тело все взмокло, а Пашка был такой тяжелый, такой тяжелый...
   - Помогите же... - говорила девчонка, на крик не было ни сил не дыхания, - помогите...
   Адрелиан повернулся на крик.
   - Ника? Ну и какого? - он быстро пошел навстречу двоим раненым. - Сама идти сможешь? - он подхватил Пашку на руки. И вправду тяжелый... Но ничего, донесем, небось не уроним. - Если нет, то обопрись о плечо...
   Стриж так устала, что с трудом соображала, что вообще происходит, она просто шла вперед - и вдруг Пашка стал куда-то с нее сползать. Вероника попыталась удержать, но не успела, она повернула голову в ту сторону, куда сполз мальчишка, и увидела Адрелиана. Даже уже улыбнуться не было сил, Ника только сказала:
   - Перевяжи его, пожалуйста, - и рухнула на землю без сил. А небо действительно было красивым. Девчонка устало закрыла глаза. Она больше не хотела никуда идти, она вообще двигаться больше не хотела, а Пашке помогут, она только чуть-чуть полежит и придет к нему, только чуть-чуть... чуть-чуть...
   Адрелиан вздохнул и понес Пашку в сторону немецкого замка.
   - Валерка, там Ника, она не в себе. Помоги ей. - сейчас было не до субординации. Адрелиан положил Пашку на землю и начал быстро и привычно перебинтовывать.
   - Да, за Пашкой присмотри... - сказал Валерка и подумал, что жалко будет, если в первом бою погибнет и так и не поймет, что не все люди такие хорошие, какими он привык их считать. И что предавшая девчонка конечно не шлюха, у этого слова совсем другое значение. Предавшая девчонка гораздо хуже. И на нее не надо тратить никаких слов. Сам командир бы просто игнорировал. Но это он... - Иди сюда, - сказал Валерка Нике. Предала она не его и разбираться не ему. - Ну, что с тобой? Показывай, где перевязывать. И постарайся придти в себя. У нас на счету каждый воин, а воин ты хороший.
   Ника тяжело поднялась, села. Она вовсе не хотела привлекать к себе особое внимание теперь, когда Пашка был в относительной безопасности.
   - Я не ранена, - хрипло проговорила Ника, - только голова гудит и сил нет совсем, извини, командир, я поняла, что ты хотел сказать... воин хороший, а человек дрянь... Ничего, командир, главное, чтобы Пашка выздоровел... Я дойду, только с силами соберусь, у меня еще дело есть вот к этому... - Стриж указала рукой на Олега. - Дай только немного времени отдохнуть, только чуть-чуть... - Ника взялась за голову, ее жестоко крутило, словно она была пьяна.
   - Ну не надо прям уж так понимать мои слова. Была бы ты плохим человеком, не пошел бы я с тобой в бой, - серьезно ответил Валерка Нике. - А то что ты слаба, как все девчонки, так разве твоя в этом вина? Нет, тут природу вашу женскую винить надо. И... сами разбирайтесь. Нет у меня времени ваши любовные сопли.
   Ника в ответ только грустно усмехнулась. Что может знать мальчишка о том ,что происходит с ней?
   Адрелиан взялся перевязывать Павла, пришлось обыскать телепортатор, чтобы найти еще бинты для перевязок, уж больно много раненых вышло. Пашка не сопротивлялся, тихо постанывая, лежал пока Адрел лечил его. И даже когда мальчишка запустил пальцы с мазью в рану, только стиснул зубы крепче. Боль как-то сразу стала утихать, и Белый стал искать глазами Нику, но не нашел. Тогда он повернул бледное лицо к Адрелиану и прошептал:
   - Она не шлюха. Она очень хорошая. Не обижай её, не надо, - потом собрался с мыслями и добавил: - И Олега не убивайте, он всё объяснит. А я не сержусь. Я не сержусь.
   Словно выполнив свой долг, Пашка прикрыл глаза. Ему стало хорошо в этой темноте, с ощущением затихающей где-то в боку болью.
   Гюнтер посмотрел на Олега с презрением, слишком много обид накопилось у него за это время. Так много, что все хорошее затуманилось ими. Президент взятого острова только зло взглянул на русского и спросил:
   - Ты куда Вайс подевал? Почему ты не с ней? - И обернулся к Валерке: - Там скрипка, в зале. Можно мне её взять с собой? Зачем она вам?
   - Бери. - кивнул Адрелиан. - Кирилл, принеси ее, только осторожно! - крикнул он Корсакову.
   Валерка кивнул. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы оружие по замку не искало, хотя с сегодняшнего дня он решил пресечь свободное перемещение пленников и прочих гостей по замку. Хватит качать русское разгильдяйство! Чудо, что удалось победить.
   Сперва Олег просто не понял слов Гюнтера. А потом - потом даже приподнялся, хотя руки у него дрожали. Лицо мальчишки стало изумлённым, затем на нём медленно разгорелся гнев:
   - Вот оно как, Неске, - сказал он. - Скрипка. Скрипка, говоришь. Помнишь, на Ковчеге, я спросил, что нам делать, если твои нападут? Ты так красиво сказал: "Ты что, разучился драться?" Так я дрался, Неске. Дрался, когда ты оружие бросил и нас всех под казнь подставил. И девчонку твою увёл на русский остров, когда её изнасиловать и убить хотели. Я увёл, не ты. И сейчас вот к тебе пришёл. Помочь... - Олег засмеялся горлом и удивлённо завершил: - Ну ты и гад, оказывается. Видно и правду говорят, что благодарность - собачье чувство. А я за тебя с хорошими ребятами дрался. Я же всё это время о слове, которое тебе дал, помнил. Ну так вот тебе подарок за верность, немецкий щенок!
   Правая рука Олега скользнула под штанину. Охотничий нож с наборной рукоятью полетел в Гюнтера.
   - Немцы всё равно остаются немцами... Служи теперь кому хо...- Гюнтер не закончил фразы. Острое лезвие отсекло слова.
   - Бог... неправильно как всё... - прошептал мальчишка, теряя сознание и валясь на песок.
   - Черт вас всех побери! - вырвалось у командира русских. "Что же они не перерезали друг друга, пока жили на одном острове?" - с досадой подумал он. - "Вот же горячая башка этот Олег, то прощения просит, то тут же ножами кидается". Валерка перевернул Гюнтера, слава богу рана не смертельная. Заживет, тут еще и не такие заживали.
   Валеркин крик слился с криком Игоря. Сомов долго следил за всем из-за угла и пытался догадаться, куда поведут Гюнтера, чтобы освободить его. Но, когда он упал с ножом в боку, Игорь перестал руководить собой, забыл и где он и кто он. С воплем отчаяния мальчишка выскочил из засады и оттолкнул Валерку от Гюнтера так, что тот не удержался на своей раненой ноге и откатился в сторону.
   - Гюнтер, прости меня. Это я должен был погибнуть. Я виноват. Я помог ему выбраться, но я не знал, что он так вот... Гюнтер, не умирай, - Игорь приподнял голову командира. Лицо у него было совсем бледным. А у мальчишки не осталось ни капли бинтов и мази. Последнее он оставил Лешке.
   Здесь война, - рявкнул Валерка, матерясь поднимаясь на ноги и подходя к Сомову. Он взял пацаненка за шкирку и приблизил его лицо к своему. - Ну и редкостная же ты сволочь. Умрешь самой ужасной смертью, если с Робином что-то случится, - он отшвырнул мальчишку от Гюнтера и, больше не обращая на него внимания, начал осматривать рану Конунга. Нужно было вынуть нож. - Иди сюда, твареныш, - рявкнул Валерка Сомову. Никакой надежды на восстановление прежней дружбы не осталось. Мальчишка раз за разом подводил командира. - Я выдерну нож, а ты зажмешь рану руками и будешь держать, пока я буду бинтовать. И не думай, что это спасет тебя от суда на Совете...
   Кирилл почувствовал, что наступило время для мести. Удачный момент. Он хорошо ударил Олега по затылку прикладом арбалета, оглушая.
   - Ууууу! Гнус! Так бы и убил тебя! - Кирилл мстил конечно за себя, на не за Гюнтера. Вскоре Олега за ноги уволокли в подвал и бросили там в одной из многочисленных клетей, на которые немцы перегородили большую полость, отведенную под фундамент замка. Наверное, сказалась исконная тяга к архитектуре типа Моабита или Колумбиахауса. У русских подвал был нормальным. Как и положено - большим и просторным, а пленных содержали в отведенной для этих целей каморке под башней с железной дверью. Теперь Кирилл порадовался немецкой предусмотрительности - на каждого пленного было готово свое место, чтобы они не общались.
  

* * *

   Хорошо, когда есть, кого ненавидеть.
   Неизвестно, хотел ли Кирилл убить Олега, но удар получился крепким. Поэтому мальчишка очнулся в тёмной каморке почти без дыхания, с тормозящим сердцем и онемевшим телом. Но - ОЧНУЛСЯ.
   Было темно, холодно. Капала вода. Подземелье? Да. Замковое подземелье. Вот только в каком замке?
   Он потрогал бок. Липко, тепло. Рана всё ещё кровоточит... Олег перебинтовался кое-как обрывками того бинта, которым стянул арбалетную рану перед тем, как выйти на мост. Рука подсохла, её он даже не стал трогать. Хотелось пить, в горле все пересохло. Олег, стиснув зубы (хотя кто тут услышит стон?), добрался к стене ползком и начал лизать мокрые камни. Вода была солоноватой, но ничего, терпимо. Потом - прижался лбом и всё-таки застонал. Не от боли, а от резкого облегчения.
   Значит, всё, подумал он, ощупью укладываясь на какие-то влажные тряпки. Никому не нужен. Разве что Рахель... но она только будет мучиться и рваться туда-сюда. Пусть уж... Что Калле русские не тронут, Олег был почти уверен. Мальчишка дурак, но явно ни в чём не замешан... может, и к лучшему, что не удалось выволочь его на мост...
   Было тоскливо и холодно. Олег потерял много крови, был голоден, а из одежды - только штаны, и всё. Но умирать он не собирался. Хотя бы потому, что всё на свете подталкивало именно к этому.
   Интересно, умер ли Гюнтер? Мог умереть, Олег попал хорошо... но нет, вряд ли. Наверняка откачали. Мальчишка холодно подумал, что это и к лучшему. Слишком лёгкая была бы смерть для этого немецкого гада. Слишком лёгкая. Хотя задел уже есть. Не всё ему Олега дырявить. Да, есть ещё тот щенок, который его съездил арбалетом. Кирилл. С этим пока ещё расчёт вообще не начался, а у него долго большой. Но мальчишка трус, как заметался, когда Олег его позвал. И явно чуть не описался от радости, когда Валерка вышел драться.
   Валерка... Олег покачал головой. Жаль. Что жаль - не додумал, незачем было. Он зарылся в тряпки и приказал себе уснуть. Уснуть. Уснуть...
   ... Слышал я, что ты учился спать на снегу,
   Слышал я, потом ты вставил в ухо серьгу,
   Но - в один из дней, как гласит легенда -
   Как и полагается, ты встал в стремена,
   Всех, как полагается, пославши на
   хороша эта сказка - без хэппи-энда...
  
   Проснувшись, Олег понял две вещи. Во-первых, спал каких-то несколько минут. Во-вторых, он был в подземелье не один.
   - Кто тут? - спокойно спросил он. Никаких прошлых страхов давно не существовало для мальчишки... - Ты, Фея?
   - Нет, - послышался глуховатый мальчишеский голос. - Не зови её, зачем?
   Олег чуть пошевелился, хотел приподняться на локтях, но не смог. Его стало потряхивать от промозглого холода.
   - Ты знаешь Фею? - спросил Олег, вглядываясь.
   - Я знаю Фею, - согласился невидимый мальчишка. - Знаю, но не люблю.
   - Почему? - усмехнулся русский.
   - Не знаю, - в голосе собеседника Олегу послышалась такая же усмешка. - Может быть, потому что она слишком любила меня?
   - Да? - не нашёлся, что сказал ещё, Олег. - А кто ты?
   - Дитерих, - сказал мальчишка. И сел рядом с Олегом. Олег почувствовал движение воздуха, но ничего не увидел и не ощутил никакого запаха. - Ты нашёл флаг, который я спрятал в куртках. Своей и Томми.
   - Ты жил здесь? - спросил Олег. И каким-то чутьём ощутил: невидимый мальчишка кивнул.
   - Да... В сорок шестом мы вырезали русский остров... не этот, 36-й. Мы и ещё пять островов. Я был против. Но Томми ненавидел русских за то, что было на Земле, меня не послушали... А потом настал наш черёд. Мы с Томми были последними. Мы заперлись в подвале. Ребята с соседних островов залили подвал водой. А сами стояли под дверью и кричали, что мы фашистские крысы и как крысы захлебнёмся. Томми нырнул и больше не появлялся. А я не смог, я держался за стенки до последнего... Потом всё равно утонул. Когда вода подошла под потолок... Знаешь, как хотелось жить? - грустно спросил Дитерих.
   - Знаю... - прошептал Олег и пошарил рядом.
   - Не старайся, меня ведь нет, - сказал немец. - Олег, ты должен жить.
   - Зачем? - спросил Олег. Он не собирался умирать, нет - но ему вдруг стало интересно, что скажет немец.
   - Ты поймёшь, - снова дуновение ветра. - Помни только, что ТУТ ВСЁ НЕ ТАК И НЕ ТО, ЧТО И КАК КАЖЕТСЯ.
   - Я это понял... - грустно усмехнулся Олег.
   - Я не о людях, - почти сердито сказал Дитерих. - Я ВООБЩЕ.
   - Не уходи, - попросил Олег. - Мне скучно.
   - Я не могу оставаться долго, - ответил немец. - Ты должен жить. Ты должен узнать... понять... помочь...
   - Кому? - выдохнул Олег.
   Дунуло холодным ветром...
  
   ... Мы пришли за вашим дождем,
   За вашим покоем, за вашим небом,
   Мы тянули руки к вашей любви,
   Мы пришли за вашими песнями,
   За вашей солью, за вашим хлебом,
   А взяли всего лишь немного вашей земли...
  
  

* * *

   Рахель пила жадно, большими глотками, захлебываясь, откашливаясь и снова припадая к кромке кружки. Остановилась она только тогда, когда вода кончилась. Наконец девочка откинулась обратно на кровать. Хотелось очень есть, но Вайс пока побаивалась брать пищу в рот, подташнивало.
   - Калле, я чувствую беду, она совсем рядом. Что-то происходит с нами, словно кто-то хочет, чтобы мы возненавидели друг друга, понимаешь, возненавидели и переубивали друг друга, мы четверо: я, Гюнтер, Олег, ты, - девочка всхлипнула, чувствуя, как подкатывает к горлу комок, - я знаю - это они, - Рахель показала рукой наверх, - это они пытаются нас рассорить, потому что знают, мы сильнее, когда вместе, сильнее, когда дышим и живем единой целью, они видели это, когда мы боролись с Тварью, видели, на что мы способны, когда дружим... и они боятся этого... Калле, миленький, не дай им уничтожить наше единство, не дай. Мы никуда не пойдем, мы будем ждать Олега, он вернется, он обещал, мне страшно, страшно, что у них получится... И еще, я видела Тварь, она не погибла, она в том замке, где вы были, ее нужно уничтожить, но мы сможем только вместе или... или...
   Девочка не договорила, а вместо этого она свернулась калачиком и положила голову мальчишке на колени...
   - Зря это ты, зря. - Калле непроизвольно погладил волосы Вайс, доверчиво прижавшейся к нему головой. - Я проложил бы дорогу нам обоим мечом к любым из русских соседей, пока они заняты немцами. Там бы нас приняли. Я бы сражался как наёмник и зарабатывал пищу для тебя и для себя, а ты бы могла спокойно жить в замке. Подумай, Вайс, может бежим?
   На рассуждения о том, что с Олегом надо помириться, Калле лишь обиженно поджал губы. Из-за Олега, по его мнению, пролилось столько крови и еще прольется. Из-за Олега он попал к немцам. И Калле начинал думать, что именно Олег привлек на остров ту страшную тварь, которая засела на оледеневшем Ковчеге. Убить её?! Вернуться на Ковчег?! Нет, нельзя сказать, то мальчишка был трусом, но если есть куда бежать, он бы предпочел убежать, а не возвращаться. И сейчас только Рахель мешала ему отправиться прочь. Он продолжал сидеть на кровати и успокаивать девочку.
   - А ты Мишку звала. Это твой друг? А почему я его не знаю? Все друзья должны быть знакомы. - Ласково говорил мальчишка, чтобы занять время в ожидании заката.
   - Это не человек, это игрушка... - виновато произнесла Вайсер, - мой любимый мишка, мягкий, светло-коричневый с красным бантом и спящими глазками. - Калле, ну как мне вас помирить? Нельзя нам ссориться...
  

* * *

  
   - Так, пора определяться, - деловито сказал Валерка, - Адрелиан, давай делить пленников. Вы с Ромкой остаетесь здесь. Я и Кирилл уходим на наш остров. Я думаю, парней нужно разделить, поэтому Гюнтер, Олег уходят с нами, но Свен, Мариус и Мишка остаются здесь, под твоим присмотром. Девчонок всех оставим здесь или некоторых заставим работать и у нас в замке? Ника, я думаю, долго будет не способна на такой подвиг, как кухня, да и вряд ли она горит желанием этим заниматься. Тем более, если ты хочешь, чтоб Пашка остался с тобой, я думаю, Ника тоже захочет остаться здесь... - Валерка вздохнул. Ох уж мне эти тонкости... - Ну, что думаете насчет девчонок? - спросил он у Адрелиана и Кирилла. - И куда девать его? - командир кивнул головой на Игоря.
   - Валер, на хрена мне сдался тут Мариус?! Подсовываешь, да? - возмутился Адрелиан. - Пашка пускай остается, куда ему идти в таком виде? Ника... Пусть остается, если хочет, не помешает. Пленных девчонок забирайте... Развлечетесь там, или еще чего, а мне тут проблем с Никой и Мариусом выше крыши довольно. Да, кстати, Валер, ты не думал ,что Сомов еще и Робина ранил? Ему может быть нужна помощь?
   - Типун тебе на язык! - зло огрызнулся Валерка Адрелиану. Тревога за Робина возрастала с каждой минутой, но не так просто было разобраться с тем, что творилось вокруг. Но с пленными вроде разобрались.
   - Ничего мы ему не сделали! Жив он и здоров! - отозвался Сомов.
   - Пасть закрой, - рявкнул командир на Игоря, - Кирилл, девчонок связать и транспортировать на остров. И не смотри, что девчонки! Связать покрепче, мне не нужны приключения по дороге! Я займусь Олегом. Боюсь, его придется временами нести.
   - Гюнтер кстати тоже. - Заметил Кирилл. - Француза надо держать подальше от Остромеча, то есть Мариуса и Гавроша здесь. О! Валерка! Мы же забыли про третий мост! Там же отряд немецкий мог сохраниться! Давай думай скорее, скоро закат уже! После заката играть нельзя. С теми, кто не сложил оружие, тоже нельзя играть.
   - Черт! - у Муравьева голова шла кругом. - Если дождемся немцев с моста здесь, то все вместе сможем и победить. Но тогда путь на наш остров до утра закрыт...
   - Нет, Валер, время к вечеру, - качнул головой Адрелиан. - Иди на русский, мы закроем ворота и без труда удержим остров до завтра. Иначе заночуете здесь, а у меня, признаться, на душе неспокойно. - Адрелиан поймал Игорька за шкирку и как следует встряхнул.
   Корсаков осторожно завёл руки Марисоль за спину и принялся скручивать, а потом толкнул к русскому мосту. Ему было жалко Сомова и только потому он спросил:
   - Игорь, а ты может и сам пойдешь, а? Только без оружия.
   - Погоди, погоди, - сказал Валерка Кириллу. - Раз Адрелиан уверен, что он справится с Ромкой и Никой, то тогда нам нужно уходить сейчас, но тебе придется тащить Гюнтера или Олега. Выбирай. Я один не управлюсь с двумя... Хотя... Ну-ка, Игорь, поднимай Гюнтера. Чем аккуратней ты будешь его нести, тем меньше ему будет больно. И вперед. Особо не торопитесь, я забираю Олега и догоню вас. Нам лучше держаться всем вместе. А ты тогда, Кирилл, присматривай за ними всеми. Я скоро.
   Игорь подошел к Гюнтеру. Похоже, он был без сознания. Трудно было представить, как его нести, чтобы ему не было больно. Взвалить на спину? Вряд ли это удастся. Нужно было одеяло, чем он и поделился с Кириллом и объяснил, как на одеяле собирается тащить Гюнтера. Правда то, что он собирался сделать все возможное, чтобы освободить его, как только силы к нему вернуться - Игорь Кириллу не сказал. Но он собирался, если конечно Совет не решит казнить его раньше.
  

* * *

   Антон в бою не участвовал, Адрелиан не позволил бы ему в такой момент быть с оружием, мало ли... Так что Антон злился на весь белый свет. И в первую очередь на Адрела, убедившего Валерку не брать Антона в бой, а во вторую - на самого Валерку. На кухне он нашел лежащего в одиночестве связанного Робина. Расплылся в улыбке, в голове тут же созрел план. Нож блеснул в воздухе.
   - Вот ты где... Ну что же. Ты больше не нужен, Валерка приказал пустить тебя в расход. - притворно вздохнул он. - Так что прости... - наслаждаясь моментом Антон, приблизился к Робину, давая тому осознать его слова, и нож вошел в левый бок связанного мальчишки... А потом рукоять ножа опустилась на затылок, выключая раненого адъютанта... Умрет от потери крови, со временем... А обвинят все Игорька, тоже неплохо...
   Мальчишка, лежавший на полу, не двигался и от него разило кровью. Лайла подошла ближе, понюхала лужу, лизнула залитый кровью голый бок с чёрной сочащейся щелью.
   Доигрались, подумала собака. Глупые щенки, как же она может одна за всеми уследить, да и не слушают они её. Куда делись большие люди?!
   Лайла огляделась, зарычала. И подняв голову к потолку, громко и страшно завыла.
  

* * *

   Валерка торопился. Пока не село солнце, и кубинцы держали немецкий отряд на мосту, нужно было успеть на свой мост, а с такой разношерстной компанией это грозило здорово затянуться.
   - Олег! - окликнул Муравьев мальчишке, когда зашел в подвал. Глаза не привыкли к темноте и было не найти его взглядом. - Олег, мы уходим и ты идешь с нами. Ты сможешь пойти? - с сомнением в голосе спросил Валерка у тишины и темноты.
   Олег услышал голос Валерки и пошевелился. Потом сказал:
   - Если поможешь встать - я смогу идти... Не бойся, у меня больше нет ножей, Валерка. Да и в тебя я не стал бы метать... пока ты меня не предавал, - мальчишка засмеялся и сказал: - Хорошо, когда есть только враги. Они не предают... Помоги, а?
   - Вставай, вставай, - командир помогал встать Олегу с каким то смешанным чувством. В нем чувствовался достойный противник. Такой, как Гюнтер. И именно смерти таких противников Валерка не хотел. - Ты натворил много дел, горячая твоя башка. Пашку ранил, Гюнтера. Твое счастье, что все живы. Но пока мы идем обратно, обдумай такой момент, что в живых останутся только те, кто перейдет на нашу сторону и будут бороться за наш остров. Остальных нам держать пленными стратегически не выгодно. Реши этот вопрос для себя. Потом поговорим. Опирайся на плечо, не бойся, рука у меня другая ранена, - мальчишки вышли из подвала, и Валерка зажмурился от ярких лучей заходящего солнца.
   У Олега же от солнца заслезились глаза. И ещё от того, что наконец-то с ним кто-то говорил честно и без недомолвок. Олег пробовал идти СОВСЕМ сам, но ноги то и дело подкашивались, и он повисал на плече рослого командира русских - хорошо, что тот был и постарше, и намного крепче Олега.
   - Я же тебя ранил... и не пожалел бы... а ты вон как ко мне... - выдохнул Олег. - Я потом тебе всё расскажу, если хочешь, всю правду. Если бы не ваш Кирилл, мы бы уже три дня назад к вам перебрались, и у меня не было бы вопросов... Слушай, я сразу попрошу. Если уж всё-таки решите меня убить, так убивай ты сам. Не думай, это будет честь для меня... - Олег опять осел и несколько метров волочился на Валерке. Потом сказал: - Нет... я сейчас расскажу, а то вдруг я умру... а тут столько народу попутано... В общем, я попал сюда неделю назад. И сразу пошёл в бой, минуты какие-то прошли... Гюнтер затеял драку на кубинском... Мне попался этот парень, Калле. Я был без оружия, он с мечом, но я его легко скрутил, он ничего не умел... Гюнтер сказал, что я должен его убить... или отдать Совету... или подождать три дня и всё равно убить... Убить его я не мог, я бы и сейчас не смог. Совету отдать - ты же видел Свена... а я видел камеру пыток в подвале... они бы его затерзали, и всё... Я и решил - пусть у пацана будет три дня жизни. Что-нибудь придумаю... - Олег выдыхал слова обрывками, срываясь на бормотание. - И стал крутить-вертеть... Гюнтера просил отпустить, подрался даже, и он меня ранил... в бок, всё в бок... Сперва я Калле помыкать хотел, а потом мы понемногу дружить начали... Он на вид беззащитный, а смелый и умный... Крутил, крутил... Всё, чтобы его вытащить. А тут эта еврейка, Рахель. Калле в неё втрескался, по-моему. А я просто не люблю, когда слабых доводят. Потом Ночная Фея... Она правда была, Валер, это не шутка и не галлюцинация... Я только не знаю, кто она, что... Я врал, вертелся, а меня немцы всё равно прищемили... И Гюнтер нас с Калле повёл на Ковчег. Там Калле меня спас... и я его... и вообще мы были вместе, и Рахель нам помогала как-то... Мы даже почти домой попали, но отказались. Калле не могу Рахель бросить, Гюнтер - тоже, и младших не мог... а я - я не мог слово нарушить и оставить Калле... всегда хотел, чтобы был братишка, как он... Мы отказались, и Ковчег обледенел, сразу, да ты видел... А мы оказались почти в замке у немцев, и Гюнтер нас сдал. Свен хотел Рахель изнасиловать... и Калле убить, правда... А мне сказали - выбирай, убьёшь одного из них, и ты с другим будете жить... Я сумел... убил одного парня, остальных - под арбалеты. Дальше ты видел, мы вышли на ваш мост... но Гюнтер-то остался там, и слово моё осталось... А тут Пашка крикнул, что знает меня, и Калле решил, что я ваш шпион... ты тоже видел... и дальше знаешь сам... - Олег почти упал, но облегчённо сказал: - Теперь ты знаешь... и ещё - я врал тебе, что у меня никого тут нет. Рахель... но ведь её ты не убьёшь, ты просто не сможешь... И Калле - всё равно Калле... Пашку я не хотел... но он выбил у меня меч и не пускал дальше... А Кирилла я просил, чтобы он не трогал Йозефа, но он всё равно его утащил... я так просил, как человека просил... И Гюнтер от меня отказался, и я совсем не знаю... я не знаю... Валер, не надо мне было идти, меня опять стошнит сейчас, Валер...
   Олег начал мучительно гнуться в сторону, чтобы не залить Валерку потоком кровавой желчи...
  

* * *

   Калли открыл рот, чтобы что-то сказать, но в замке завыла собака, так, что мальчишка побледнел и сжал кисть Рахель.
- Знак беды. - Прошептал швед.
   Девочка, придерживаясь за Калле, села, потом спустила ноги и сказала:
   - Пойдем посмотрим?
   - Да уж, придется. Зря ни одна собака так не воет.
   Калле велел Вайс держаться у него за спиной, за одежду руками, чтобы она не упала и осторожно стал спускаться вниз.
   Картинка им и вправду открылась жутковатая. Связанный маленький комендант, из которого вытекло столько крови, что было сомнительно, выживет ли он. Собака, что тогда охраняла выход. Сейчас она выла и время от времени прерывалась, чтобы полизать рану. И больше в замке звуков было не слышно.
   - Неужели это Олег его так? - Повернулся побледневший мальчишка к спутнице. - И ты с ним мне предлагала помириться?! Нет! Давай, подумай, чем мы можем перевязать раненого - и дёру из этого проклятого замка! Бежим же!
   -Это не Олег! - Вайс была уверена. Олег, рыцарь в броне, не станет убивать связанного, скорее он придумает поединок, бой, но не так... - Калле, это не Олег, и у нас еще Гюнтер... Его нельзя бросать, нельзя... И Тварь, ее нужно уничтожить, никто кроме нас это не сделает, пожалуйста, братик, - последнее слово у Рахель вырвалось.
   Она отшатнулась от мальчишки и пошла за бинтом, у нее еще остался один, которым она хотела перевязать Олега.
   Калле мысленно взвыл, но спорить не стал. Без маленькой скрипачки он никуда не убежит.
   - Остаёмся! - Он перерезал веревки на раненом. - Смотри, повезло ему. собака рану зализала и кровь всё же свернулась! Может, выживет еще! Давай скорее!
   Он принял из рук Рахель спасительное инопланетное снадобье, и скоро рана маленького коменданта была обработана.
  

* * *

   Валерка придерживал Олега, когда того полоскало. Никаких чувств, кроме сострадания, у него уже не было. Да, был момент, когда Валерка хотел убить друзей Олега... был - и прошел.
   - Я тебе умру. Даже не думай. Со своими евреями и норвегами будешь разбираться сам, раз приволок их ко мне на остров. У меня и без них теперь куча проблем - видишь, - командир кивнул головой на табун пленных. - Как вернемся - отлежишься, и будем думать, что с вами делать. Но предупреди своих друзей, что, если восстанут против острова, то умрут. И тебя это касается. А пока держись, - Валерка половчее перехватил Олега и, прижимая к боку, уже скорее нес его, чем придерживал. - Я знаю, что Кирилл был предателем. Но я дал ему шанс исправиться и мне кажется, что он им воспользовался... - продолжил Валерка разговор. Олегу нельзя было засыпать сейчас. От такого сна он мог уже никогда не проснуться.
   Мальчишка поднял на командира мутные глаза и сказал:
   - Собака воет. Они воют, когда кто-то умирает... или умер. Серый, это я умер, кажется?
   Сердце у Валерки ёокнуло, хотя повода не находилось. Он оглянулся на сопящего, всего мокрого и красного от напряжения Сомова, который тащил Гюнтера на какой-то тряпке, на довольного Корсакова, который вел перед собой испанку. Ну, тут понятно, есть чему радоваться. Будь у Валерки время, он научил бы девчонку, как нужно себя вести. Но вой Лайлы, который долетел и до слуха командира, ему нравился все меньше и меньше.
   - Ну-ка пойдем, только трупов нам и не хватало. На войне никто не погиб, неужели в замке беда. Может девчонка? Она совсем слабой была... - Валерка подхватил Олега и почти бегом несся в замок. Ничего, стошнит ещё разок, так стошнит, самому лучше будет - быстрей до кровати доберется.
   Олега больше не тошнило. Оказалось, что он даже может как-то бежать - особенно под уклон моста хорошо получалось, только голова почему-то всё время перевешивала... а в животе как будто плескался расплавленный свинец. В сущности, Олег был без сознания и почти ничего не соображал, его только интересовало, куда они с Серёжкой так бегут и почему ему, Олегу, до такой степени больно. Он порывался об этом спросить, но язык не слушался. Слушались только ноги, которые он, кстати, уже сбил в кровь о камни и песок.
   Когда Валерка влетел с Олегом в замок, он аккуратно посадил раненого на скамейку, но это было последнее, что он сделал аккуратно. В следующее мгновение Муравьев ударом кулака отшвырнул шведа от Робина.
   - Кто? - глухо спросил Валерка. Кандидатов было не так и много. Он посмотрел на Олега, на сунувшего нос на кухню взмыленного Сомова. На сидящего в стороне Калле. Кто бы это ни был - его ждала немедленная смерть.
   Антон выглянул из-за двери.
   - Это Игорь! - подсказал он. - Я видел краем глаза... Но он угрожал мне ножом, сказал, что убьет, если я скажу, - пожаловался Антон. - А я ведь совсем не умею драться...
   - Не знаю, - коротко ответил швед. - Мы с Рахель были наверху, спустились на вой собаки. Кто-то освободил всех пленных.
   Калле видел, что освобождал Сомов, но не выдал друга Йозефа.
   - В подвал предателя, - коротко приказал Валерка. - Всех пленников поместить по подвалам. Раненых в комнаты на время, пока не окрепнут и тогда в подвал. И сторожить! С каждым будет отдельный разговор - приказывать по ходу Валерка мог только Кириллу. Потому что Лешка был слаб, но, слава Богу, жив. - Робин... - Валерка поднял мальчишку на руки. - Кирилл за старшего, я отнесу Робина наверх. Вы вдвоем, Берите Олега и за мной шагом марш, - сказал командир все той странной Олеговой компании. Но его выходить если кто и сможет, то только они. Валерка сунул в руки девчонки бинты и мазь, - Несите его обратно, где были и чтоб носа оттуда не высовывали, с комнаты.
   - Чушь! - сипло, но громко сказал Олег. Он стоял в воротах, держась за них так, словно держал страшный груз. Ноги мальчишки дрожали, лицо было белого цвета, а на плечах и груди горели пятна жара. - Чушь собачья! - Олег облизнул губы. - Ваш малёк... этот Игорь - он убежал на мост передо мной. А когда я выходил - этот, - он кивнул на лежащего неподвижно на руках Муравьева раненого Робина, - был жив и здоров. Жив и здоров. Я говорил, командир, - он странно дёрнул головой в сторону Валерки, - что у тебя на острове полно дерьма... только не открытого, как у немцев...
   Коленки Олега подогнулись, но он вцепился скрюченными пальцами в ворота и остался стоять.
   Калле решил "дать показания" сразу, чтобы его потом уже не дёргали, было видно, что раненый это любимец русского царя и тот так просто дело не оставит.
   - Разрешите сказать, капитан. - Обратился он к Муравьеву. - Когда Йозеф открыл дверь, Сомов вместе с ним пошли ловить вот его, - кивок на раненого, а я поднялся в комнату к Олегу и Рахель. Потом с Олегом мы спустились вниз и, судя по шуму, Йозеф и Сомов поймали коменданта на кухне, но там скорее была игра, а не расправа, судя по их крикам. Я хотел выйти из замка, но собака не дала и тут спустился Олег. Тогда я повернулся и поднялся к Рахель, чтобы она не была одна. И больше я ничего не видел. Напасть на Робина мог любой из трёх, Олег, Йозеф или Сомов. А может и вообще кто-то посторонний. Разбирайтесь. Больше я ничего вам не скажу.
   Калле обнял Рахель за плечи и потянул к выходу.
   Олег оттолкнулся от ворот и пошёл - правда, пошёл почему-то в угол зала, а не к лестнице. Уперся ладонями в стену, постоял (лопатки шевелились), оттолкнулся снова, уже от стены. Опять пошёл - и снова мимо лестницы, в другой угол. Постоял. Оттолкнулся. Пошёл к лестнице. Это выглядело бы, наверное, смешно, если бы не окаменевшее, с гигантскими от боли глазами, лицо русского.
   Он снова промахнулся и навалился на перила. Сполз по ним на пол - молча. Посидел, вцепился рукой в перила и встал. Поставил ногу на ступеньку. Сделал шаг. Поставил ногу на следующую. Замер, качаясь. Сделал шаг. И ещё один. И остановился, держась за перила и клонясь назад. Сказал в пространство, куда-то мимо Калле, но говоря как будто с ним.
   - Я... не убиваю... связанных... тебе ли этого... не знать... ЩЕНОК.
   Рахель высвободилась из рук Калле, буквально вырвалась. Сама она еще была слабой, но, увидев состояние Олега, она рванулась к нему, подхватывая его, обнимая обеими руками, словно мать ребенка, который собирается упасть. Она буквально прилепилась к боку мальчишки, всеми своими немногочисленными силами стараясь удержать его.
   - Олег, Олег, держись, пойдем, - беспокойно тараторила девчонка. Она не видела, что Гюнтер был тоже тут, - не ссорьтесь, - добавила она, бережно поддерживая парня.
   Олег не понимал обращённых к нему слов и уже не узнавал ни Рахель, ни кого-либо другого. Он испытывал только жуткое, мучительное чувство непрекращающегося падения - ему казалось, что перила, за которые он держался, растворились в воздухе, и он падает, падает, падает без конца - куда-то в пропасть, и страшным был не финал этого падения, неизбежный и жуткий, а - его ожидание, растянутое до бесконечности.
   Температура у мальчишки, хотя об этом никто не знал и не мог знать, скачком поднялась до сорока. Организм отказался дальше терпеть варварское с ним обращение.
   - Не убиваешь? - У Калле было иное мнение и он считал, что Олег мог убить любого, кто ему мешал, связанного или нет. - Я и не говорю, что видел, кто убил. Но я знаю другое. Ты МОЖЕШЬ напасть со спины. На того, кто тебе доверился. Оглушить, связать и отдать в руки врага. Я о Йозефе.
   - Да что же это такое! - вдруг разозлилась Рахель. - Калле, хватит!!!! Сколько можно, эти проклятые Богом острова отнимают человечность у всех, но ведь нужно же ее сохранять, хватит! Помоги мне, он падает, я не удержу его, а если не поможешь - я сама, как смогу... А потом, когда он выздоровеет, уйду на Ковчег, ОДНА! Пусть уж лучше ОНА меня заберет, чем я буду видеть, как вы в зверей превращаетесь... - Девчонка говорила урывками тяжело дыша, она с трудом держала Олега, но держала. Он весь полыхал, словно внутри мальчишки была раскаленная печь, вмиг взмок и начал терять сознание. - Помоги же мне! - крикнула Рахель чувствуя, что сама сейчас упадет вместе с Олегом.
   Олег слышал все эти слова, как произнесённые сквозь воду. Он не узнал голосов, но хотел возразить, что это Калле, Калле хотел, чтобы они с Олегом скрутили Йозефа и ушли на русский остров... а он, Олег... что всё, всё, сказанное шведом, не просто несправедливо, это... нечестно... впрочем, какой смысл имело спорить и вообще говорить, если падение убыстрялось и становилось немыслимым по жути?
   Олег сделал в реальности то, что давно случилось в его видениях - отпустил перила и всей тяжестью тела, больше неподконтрольного остаткам мозга, ещё не захваченным жаром, навалился на Рахель. Девчонка не выдержала тяжести. Она еще сама была слабой после всего - и, просто обхватив Олега обеими руками, начала падать назад себя. Все происходило как в замедленной съемке. Она почувствовала, как мальчишка всей тяжестью своей навалился на нее, потом сделала робкий шаг назад, но за спиной оказалась ступенька и нога соскользнула. Вайс глухо вскрикнула и ощутила, как каменистый пол неизбежно приближается. А потом она упала, сжимая мальчишку и прижимая к себе, упала на спину, вспыхнула боль, девочка ударилась головой, а потом мальчишка прижал ее своим телом к камню, и Вайс только слабо застонала, понимая, что попала в западню... но рук не распускала, так и держала мальчишку на себе, его голова ударилась о ее ключицу, потому что во время падения Вайс слегка сдвинулась, и руки ее оказались в замке на уровне груди Олега...
   Олег даже не понял, что упал на что-то мягкое. В бредовом кошмаре его сжигали на костре, на сухих дровах, и он никак не мог умереть, хотя боль и жар были ужасны, и даже крикнуть не мог, хотя в горле кипела кровь, и не видел лиц палачей, хотя они были вокруг, он слышал их смех... Потом он смог крикнуть - крик вырвался из горла полустоном-полуклокотаньем...
   - Да хватит же!!! Ну люди вы или кто?! - кричал мальчишка, мотая головой - с алыми щеками, волосы взмокли от пота. - Да хватит же! Ну не надо! Ну добейте! Ну за что, за что, ЗА ЧТО ЖЕ?! Мама, больно, мамочка!..
  

* * *

   Кирилла не интересовали эти полоумные беженцы с немецкого, даже к Олегу, который похоже не доживет до завтра, он потерял интерес. Сейчас важнее стало наладить свою жизнь на островах. Потому он развил кипучую деятельность, Гюнтера с Сомиком отнесли на второй этаж и положили в обычной спальне, кажись, Адрелиана (всё равно тот не вернется пока) - раненый немецкий президент был в таком состоянии, что опасности не представлял. Лёшку, который пришел в себя и на чем свет стоит ругал страшными словами маленького Йозефа, положили по соседству, Марисоль заперли в одной из каморок, лепившихся к стенам вдоль винтовой лестницы на башне, а самого Игоря Кирилл запинал в подвал.
   Валерка даже не дослушал исповеди Шведа, тем более, что половины он не понял и понять не хотел. Его сейчас заботило совсем другое -- Робин. Он поднялся наверх и уложил Робина в своей комнате. Чувствовал командир себя ужасно и скорее всего преобладало чувство вины. Обещал пацану безопасность, а сам чуть не погубил его, оставив одного с этими волками.
   - Робин, прости, я отомщу, только не умирай, - Валерка накрыл мальчишку одеялом. Он знал, что должен спуститься вниз, он знал, что будет подниматься наверх каждые десять минут и проверять, как Робин себя чувствует... но он не мог заставить себя выйти из комнаты...
  

* * *

  
   Адрелиан дождался пока процессия из пленных и своих дойдет до середины моста и повернулся к Павлу:
   - Павел, я ожидал, что ты умеешь владеть мечом тоже! А еще меня на бой вызвать пытался! Весь мой отряд положил один-единственный 11-тилетний пацаненок! Значит так. - Он оглянулся на вернувшегося Романа. - Все в замок. Ворота закрыть и запереть. Павла перевязать, Ника, постарайся, чтобы он восстановился как можно быстрее. Ромка, ты мне еще нужен, всех пленных разместил? Иди в главный зал. Ника, укладывай своего рыцаря и тоже приходи в большой зал и побыстрее.
   Стриж молча кивнула, поднялась, потянула Пашку, мальчишка был тяжелый, но голова у Вероники уже так не болела. Она потянула еще и, придерживая его, повела в замок. С предельной бережностью девчонка уложила рыцаря на кровать, сбегала за мазью и зашептала:
   - Потерпи немного, любимый, Пашенька, потерпи... - обильно намазала рану, даже немного внутри. Перевязала свежим бинтом. Он должен выздороветь, он обязан. Ника нежно поцеловала каждый глаз мальчишки, потом нос и губы. - Поспи немного, я скоро вернусь и буду рядом, поспи, - Ника дала немного воды Пашке и, укутав его одеялом, найденным в комнате, направилась в большой зал...
   - Я посплю, - пообещал Белый, стараясь говорить потвёрже. - Ага, посплю.
   Ух как Пашку сразу придавило слабостью и усталостью! "Не умру", - довольно подумал он, закрывая глаза. Ещё подумал про Олега. Но уже почти без обиды. Он точно был не в себе. По глазам было видно. Как будто шёл к какой-то великой цели, а он попался на пути. Что уж теперь. Пашка решил, что обязательно поговорит с Олегом, если конечно его не йокнут под шумок и почувствовал, что засыпает.
   В большом зале собрались Адрелиан, Ника и Ромка. Адрел обвел взглядом ребят:
   - На нас два моста. На четверых. Пятерых, если с Пашкой. - Расстановка такова: Я и Димка на одном мосту, Пашка и Ромка на втором. Ника в замке, на подхвате, если что. Ром, принимай отряд, не Пашку же мне коммоста ставить... Молод он еще, не пообтесался. Ника, он к утру встанет?
   - Не думаю, что он поднимется так быстро, я его заменю.
   Ника смотрела на Адрелиана остро, словно резала взглядом. Она не считала, что Пашку нужно подвергать опасности, он был еще слишком слаб, и он был ей слишком дорог, а она вполне могла справится с задачей.
   - Хотя, - вдруг добавила она, - как скажешь, командир... - ох как же тяжело ей дались эти слова, своенравная девчонка с огромным трудом преодолевала себя, подчиняясь хоть кому-то, но, если Валерке подчиняться было проще, то с Адрелианом было все гораздо сложнее.
   Вероника подумала, что этого парня Димки давно не видно, пора ему уже вернуться! Да и Мариуса стоило проверить. Стриж не доверяла французу, уж больно он хитрый и изворотливый, хотя, наверное, Амазонка испытывала, какое-то уважение и интерес к нему как к противнику. Ну и конечно же злость, злость на то, что он так с ней легко справился уже второй раз.
   - Димка задерживается... - словно бы никому сказала девочка.
   - Димка? А куда он, кстати, пошел? - удивился Адрел. - Он вроде выскользнул из Зала, когда я сказал, что нужно проверить, не осталось ли оружия на поле боя... Он что, прямо сейчас поперся?! - Адрелиан подскочил. - Да еще в одиночку??? Сказал же, запереть ворота и из замка ни ногой!
   А Ромка думал о другом, он думал, что наконец-то у него появился свой отряд! Пусть из одного человека, пусть даже это будет девчонка, но Ромка понял, что сейчас он сделал первый самый трудный шаг в иерархической лестнице острова. Он назначен командиром моста - и не важно, какого, и не важно, при каких обстоятельствах.
- Пусть Пашка поправляется! - вставил Огарев свои пять копеек и предложил Адрелиану, - пойдем, Димку найдем вместе.
   - Да, идем. Только меч не забудь. - командир на одну ночь приметил, как загорелись у Ромки глаза, когда тот услышал о своем назначении. - Не нравится мне все это... Если поперся за пределы замка в одиночку, посажу в подвал, чтоб одумался. - Адрелиан вышел из зала, Ромка потрусил за ним.
   - Справимся, - задумчиво подтвердила Стриж. Еще бы не справились! Если Пашка не поднимется к завтрашнему дню, то она порвет кого угодно, кто попытается его потревожить. - А мечами драться нельзя! - напомнила девчонка. - Мосты разведены, а марсиане не спят... Я с вами пойду, сдается мне, что он неспроста задерживается и потом эта девица, как ее там, Ма... Мари... в общем испанка, она же кому-то побежала сигнал подавать, когда я с Мариусом... в общем, не важно, что я с Мариусом... - Стриж даже покраснела, вспомнив, как француз легко ее разоружил, - нужно всем идти.
   - Ладно, - усмехнулся командир, - идем, только держись за нами, на всякий случай. В замке можно делать что угодно. Если придется драться вне замка на мечах, дерусь только я. Вы двое отступаете внутрь. Если со мной что случается, Ромка, примешь командование.
   - Адрелиан, нужно поторопиться, похоже с Димкой неприятности, а я еще хочу к Пашке вернуться, он еще не очень себя чувствует и ему нужен уход... "И еще как, нужен уход, - подумала Стриж, - а еще я хочу его поцеловать... И просто посидеть рядом".

* * *

   Йенсен, облегчённо вздохнул и опустил раненую руку с мечом. Мост затрещал, и кубинский парень с тесаком, уже было замахнувшийся для атаки, испуганно зыркнул и прыгнул на свою сторону через быстро растущую трещину. Немцы отстояли мост. Чудом. Он - маленький Йенсен, Грета и Ника. Кубинцы не смогли смять такой "девчачий" заслон.
   - К замку. - Тяжело дыша, призвал подружек мальчишка. И осторожно. Он вспомнил, что днем был сигнал - сигналила Марисоль во время русской атаки.
   - Ёёёёё! - Выдохнул Димка. - Он выскочил из замка по поручению Адрелиана подобрать брошенное на песке оружие, если что осталось не сломанным и нос к носу уперся в мальчишку с забинтованной рукой, ровесника, и двух девчонок, они были старше и крупнее. И у всех троих опасно поблескивали мечи в сумерках.
   В отличии от выскочившего мальчишки Йенсен был готов к встрече, поэтому тот даже и подумать не успел, чтобы поднять оружие, даже если что-то и нашел, потому что, несмотря на раненую руку, Йенсен быстро и бесшумно напал на незнакомца. Меч он свой бросил на землю. Напал в рукопашную. Воевать нельзя, но кто сказал, что это война? Потасовка. Йенсен попытался повалить врага и закрыть ему рот, чтобы тот не вздумал орать.
   Стаховский не ожидал от немца такой прыти, но и долго мутузить себя не дал. Вывернулся из под раненного немца и сел на него сверху.
   Плохо и стыдно, когда приходится прибегать к помощи девчонок, но видно судьба немецкого острова сейчас была такова, на их хрупкие плечи ложилось очень тяжкое бремя. И они к их чести не подводили, ни сегодня на мосту, ни вот сейчас у замка. Йонсен коротко и четко приказал своему маленькому отряду оттащить русского и освободить его. Девчонки с трудом завернули напавшему руки за спину, повалили и связали. Чем, Йенсен не успел разглядеть, ну да у тех всегда найдутся какие-нибудь финтифлюшки в запасе. И теперь, когда Грета сидела у него на ногах, а Ника на спине, у Йенсена аж рука перестала болеть на время.
   - Ты кто такой? - он говорил на своем языке, потому что и остров был его. А чужак, если хочет жить, пусть понимает как хочет. - Заорешь... - Йенсен задумался... угрожать расправой было нельзя. - Заорешь, заткну рот и оставлю на расправу девчонкам, - припугнул он мальчишку, - и поверь мне, лучше тебе не орать!
   В школе Димка учил английский и потому не понял из лающей немецкой тирады ни слова. Но он понял угрожающий тон мальчишки. И его решимость. Немки схватили его так, что, немного поелозив на песке, он затих. К счастью одна из них перевела слова мальчишки. На чистейшем русском!
   - Я? О. А мы ваш замок захватили. - Глупо брякнул растерявшийся Димка.
   - Кто "мы"? Сколько вас? - Ника отлично работала переводчиком и Йенсен опять поразился полезности девчонок... порой. - Что ты мог захватить? С тобой девчонки справились! - насмешливо спросил он у парня. И очень надеялся, что Ника ему это переведет.
   - Сколько вас? Кто жив из наших? Кто погиб? - Йенсен продолжал допрос. Мальчишка наверняка будет говорить. Йенсен не знал, как на Русском, но на немецком острове многие помнили, как две девчонки заставили русского мальчишку стать шпионом. Девчонки здесь не промах и этому парню не поздоровится, если перестанет говорить. И ведь войной это не назовешь, никакого правила не нарушат. Так, ребята возятся между собой.
   - Ну, мы, русские. - Димка немного приходил в себя и теперь "тянул резину", гадая, как скоро его хватятся остальные. - Ваших всех победили и на остров увели, а сколько из ваших погибло, я не считал, но много. Вот вы сдавайтесь лучше сами, вас точно не убьют тогда. И я скажу, что вы САМИ разоружились. А? По рукам?
   - А по зубам не хочешь? - спросил Йенсен, когда Ника перевела ему слова русского. Значит остров разбили. И значит им осталось только подороже продать свои жизни. - Вставай, - Йенсен дернул парня за веревку, которой были связаны руки. - Будешь первым, кто заплатит за смерть наших товарищей!
   - Ладно! Ладно! Скажу всё! - Димка взвыл. - Четверо нас в замке! Три пацана и девчонка! Не бейте! Из ваших тут Йозеф пленным, только он совсем дохлый почти. И два француза. Мелкий и другой, который в шляпе как мушкетер!
   Димка не заметил выглянувших из ворот Адрелиана и Ники, а вот они его слова услышали, как он немцам признаётся.
   Адрелиан выступил из замка. Холодная сталь клинка сверкнула в свете луны.
   - Я бы вам не советовал... - заметил он. - Бросьте оружие и на землю личиком вниз.
   Из созерцательной медитации, обязательных размышлений о Родине, Лотанца вывел резкий звук зуммера, на пульте мигала красная кнопка - нарушение "трех правил". Ц-трес уставился в монитор, его крылья-руки замерли над тумблером "Уничтожение". Умрет тот, кто пустит в ход оружие первым...
   Ромка не очень понимал, как Адрелиан собирался заставить трех вооруженных ребят, у которых не осталось выбора разоружиться и сдаться. Но он точно знал, что любого врага нужно окружить.. И он аккуратно пошел в обход за спины соперников...
   Мальчишка успел сказать достаточно. Достаточно, чтобы к Йенсену вернулась надежда. Надежда жить. Надежда, что они справятся. Девчонок никак нельзя было оставлять на растерзание русским. Он притянул за веревки Димку к себе и рукой взял его за шею.
   - Я сверну этому шею... - предупредил он. Но что потребовать в обмен на жизнь связанного парня - Йенсен ещё думал. Ох, если было бы утро, они дали бы такой бой, что русские бы надолго запомнили.
   - Не трогайте их, ребята! Не трогайте! - Захрипел Димка. - Он меня задууушит! Неееет!
   - Заткнись Стаховский, - рявкнул Адрел и обратился снова к немцу. - Свернешь ему шею, а потом я сверну ее тебе, - командир убирал меч в петлю на поясе. Нет смысла рисковать, с этой мелочью они справятся и так. - Не пытайтесь сопротивляться, это бесполезно. - Он увидел отчаянную решимость в глазах паренька. - Подчинись, и вы все останетесь жить, - пообещал парень.
   Нике чертовски надоели все эти рассусоливания и тянучка, она хотела скорее вернуться к Пашке, а этот немецкий паршивец ей мешал. Стриж, до этого стоящая в тени входа, прячась за спинами ребят, подобралась достаточно близко, чтобы можно было прыгнуть - и прыгнула. Словно дикая кошка, она прыгнула, сразу нанося удар в лицо стоящего мальчишки.
   - Бей фашистов! В море их кидайте! - Завопил Димка, вмиг переменив настроение и попытался своим телом хоть немного затруднить движения Йенсена, тем оказать помощь Веронике. - Прикончи его, Стриж!
   Йенсен едва заметил нападение, но постарался увернуться, подставляя под кулак девчонки сопротивляющегося пленника, сжимая горло ему ещё сильнее, чтобы орать перестал.
   Увернулся, вот сволочь! Да уж, какой тут эффект неожиданности сделаешь, если Адрелиан дурью мается переговоры учинил, стоит командует. Блин только время теряем... Кулак, конечно, Стриж успела убрать вовремя, когда увидела, что он летит совсем не в того. Однако увернувшийся немчик оказался в опасной близости со Валькирии, и девчонка, не глядя на остальных, в том числе и на Адрелиана, который начал заниматься пустым запугиванием, просто-напросто ухватила парня за шею. Картинка получилась что надо, Ника держит занятого немца за шею, а тот Димку. Прямо картинка с выставки "Одурели".
   - Слышь, немчик, - прошипела Амазонка прямо в ухо парня, - мне с тобой возиться некогда и желания нет никакого, у меня день был неудачный и настроение на нуле, если ты, паршивец, нашего не отпустишь, я тебя придушу, так вы мне все надоели!..
   Мальчишка толкнул Димку прямо на Адрелиана, чтобы тот хоть секунду был занят и здоровой рукой ударил девчонку в живот. Вот же вцепилась в шею. Не так сильно конечно, как он в пленника, но приятного мало. - Отстань, бесноватая!
   С трудом выдержав удар, скривившись вся и зашипев от боли, но выдержав и не сложившись пополам, все же бил мальчишка не очень сильно, наверное уставший был или еще чего, Амазонка, не долго думая, с размаху ударила пацана по лицу, при этом придерживая его за шею сзади, чтобы не уклонился, подлец.
   - По русски говори! - прорычала Стриж. - Жить хочешь заговоришь, понял? Вылазите из всех щелей как тараканы. Еще и на наших нападайте. Слова Вероника подкрепляла смачными ударами в живот мальчишки.
   Адрелиан поймал Димку за шкирку и оттолкнул в сторону замка, мол, не мешайся. Разозлившаяся Ника ловко мутузила раненого пацана.
   - Ника, прекрати. Свяжи ему руки поясом. Не бить, - Адрел перешел на немецкий. - Парень, не сопротивляйся. Девушки, вы тоже. Я обещаю вам пока ничего не грозит. - Ромка... Хме... свяжи девчонкам руки за спиной на всякий случай... Только бить не вздумай. Девчонок запереть по разным комнатам, оружие если есть забрать. Пацана ко мне в главный Зал. - снова по русски. - Этого, - он кивнул на Димку. - в подвал, на хлеб и воду. Развязывать ни к чему. Может, научится выполнять приказы.
   - Меня?! В подвал?! За что! Да вы что, ребята! - Заныл Димка. - Не надо.
   Йонсен понял, что пока он говорит с русским командиром девочки будут в безопасности и только потому короткими фразами дал понять своим, чтобы сдались без боя.
   - Мы сдаемся, но если что-то будет с девчонками, я тебя убью! - Йенсен сказал это с чувством. Но пока он хотел убить только эту девчонку, которая била его как хотела.
   Стриж стянула руки мальчишки за спиной. - Мы с тобой еще встретимся, - шепнула она Йонсену в ухо, - только днем на мосту... - а потом повернулась к Адрелиану, - Слушаюсь, командир, уже вяжу!
   Ромка не без удовольствия связал обеих девчонок. Вот бы Адрелиан ещё доверил ему их допросить. Уж он бы нашел на них управу. Ника передала мальчишку командиру, а сама двинулась в замок.
   - А с тобой есть еще разговор... - Адрелиан поймал Йёнсена за плечо. - Ромка, Ника, разберетесь с делами, приходите в Зал. Да, Ром, этого, - он кивнул на Димку, - в подвал до утра. Развязывать не обязательно... Пошли. - добавил он по-немецки, и повел Йёнсена в Тронный Зал...
   - Адрел, ты что серьезно?! Да за что? Не хочу. Его значит, в зал, хоть он меня едва не придушил, а меня в подвал? Обозрели совсем. - Возмущению Димки не было предела.
   - А ну, пошли! - Ромка погнал связанных девчонок в замок. Адрелиан ушел, и он повернулся к Димке. - Ты балбес, сам чуть не погиб и нас подставил. Поможешь мне довести девчонок до комнат? - спросил Ромка связанного Димку, после того, как девчонки не проявили особой прыти идти с ним. - Если пообещаешь помочь - развяжу и не буду связывать, когда в подвал посажу.
   - Помогу! Конечно, помогу! Да я этих лягушек немецких хоть сейчас за хвост поволоку. - Заверил Димка. Ему хотелось загладить вину за поражение и за то, что так сдал русских Йенсену.
   - То-то же... - Ромка развязал Димке руки. Ему не понравился приказ Адрелиана. Нечего своих по подвалам держать, когда на счету каждый клинок. Вдвоем гнать девчонок оказалось куда проще. Запихнув Нику в комнату, Ромка по быстрому облапал ее на предмет спрятанного под одеждой оружия. Пусто. И тут же убрал руки, чтобы чего не подумала. Нужна она ему больно, скелетина. - Сиди, и чтобы тихо! - сказал он и запер дверь. Руки он девчонке тоже развязал, чего опасного в этом может быть? Она же безоружная девчонка всего лишь... - Чего тянешь? Давай эту в соседнюю комнату и пойдем. Постоишь на стреме, пока я с одним щенком разбираться буду. У нас с ним разговор не оконченный есть, - сказал он Димке и был уверен, что тот согласится, ведь в любом случае это лучше чем сидеть в подвале.
   Йенсен дернул плечом, но за Адрелианом пошел. Правда если тот думает, что сможет выпытать у него хоть что-то про остров, то жестоко ошибается. Йенсен был готов умереть, но предавать свой остров он не собирался. А если на этом свете существует справедливость, то и у них появится шанс освободить свой остров от оккупации.
   Адрелиан опустился в кресло Гюнтера, кивнул Йенсену на место рядом.
   - Присаживайся, - предложил он. - Время еще не позднее, нам найдется о чем поговорить. - Адрелиан метнул нож и тот вонзился в спинку стула рядом с немцем. Кивнул, показывая, что он может освободиться, если захочет. Парня Адрел не боялся: он был при оружии, а двери Зала были закрыты. Никуда он не денется. Да и девчонки его удержат от поспешных действий, это не Йозька...
   То, что Адрел так легко дал возможность парнишке освободить руки, Стриж совсем не понравилось, зачем вообще его тогда нужно было вязать? Да и не доверяла она вот таким, которые слабыми кажутся. Когда человек не очень силен, он становится очень хитер. А это в сотни раз опаснее, чем грубая сила.
   - Командир, - подала голос Ника, - ты уверен, что стоит давать ТАКУЮ возможность? - девчонка кивнула в сторону брошенного ножа.
   Зря девчонка волновалась. Что она говорила - Йенсен не понял, но по тону было слышно, что волновалась. Он не торопился разрезать веревки. Почему? Да потому что Оружия у него все равно не было, а по глазам русского командира он понял, что связанного тот не убьет... Наверно. Йенсен судорожно искал в голове план спасения. Себя и всего острова. Нет, наверно острова, а потом себя. Хоть последнее тоже было довольно важным. Но сесть сел, на стул, из которого торчал нож.
   На немецкий русские изредка, но падали. Немцы их не очень любили, всегда была опасность подвоха, но Лотанцы их не спрашивали о таких вещах. Потому как только лояльного Гюнтера свергли, Свен приказал запереть еще одного потенциально опасного бойца в дальней комнате. Тем более что Степан оказался серьезно ранен и обессилен, ему требовалось длительное время, чтобы прийти в себя. Удивительнее всего то, что всю заварушку с Олегом и русскими парень пропустил так сказать по болезни. А в общей сумятице победители просто пропустили его дальнюю каморку. Сейчас Степан окончательно выздоровел, а один из ножей немцы так и не нашли, так как он был хорошо спрятан. Парень спокойно разрубил инопланетным ножом деревянную дверь, не особо заботясь о ее последующем восстановлении, и оказался на свободе. Он направился в Тронный Зал. Ничего не зная ни о перевороте ни о захвате острова, парень просто хотел выяснить зачем его заперли? Войдя в Зал, он был поражен, увидев Йенсена связанным, а перед ним... Адрелиана. Девчонку в углу он не заметил.
   - Какого черта?! - вырвалось у Степана.
   Стриж подобралась и насторожилась. "Еще одно явление народу... на мою голову", - подумала девчонка, приготовившись в любой момент броситься на пришельца.
   Какого черта, хотел сказать и Йенсен. Последняя надежда немцев на спасение сама вплыла в зал и отдала себя в руки русских. Или ещё не отдала?
   Ника обнажила меч, положила его к себе на колени. Напряженная поза выдавала намеренья. Если хоть один пленник проявит агрессию против командира, то она бросится. Почему? Да потому что Адрелиан все равно был ей не безразличен, она не любила его, как своего мужчину, но уважала и дорожила им, как другом, хоть другом-то он как раз для нее теперь и не хотел быть. Но Стриж было это уже не важно, столько всего произошло, столько всего изменилось вокруг и внутри ее, что она не могла не измениться.
   В голове почему-то промелькнула тревожная мысль: что с Пашкой? Где-то внутри заскребло и засвербило. Ника с трудом подавила желание заерзать на своем месте от этих ощущений. Вспомнился почему-то еще и француз, его нужно было проверить, он больно ловок, слишком ловок!
   В какой-то момент Амазонка даже посетовала на свою женскую натуру, которая не давала думать о чем-то одном, а заставляла думать обо всем сразу, отчего пухла голова.
   Этот мальчишка, немчик, которого она скрутила, сидел смирно и не пытался развязаться. Почему-то это немного успокаивало, но и одновременно настораживало, он явно что-то задумал.
   Адрелиан молниеносно выхватил меч и прижал его к горлу Йонсена.
   - Адрел.. - медленно и пораженно проговорил Степан. Вздрогнул, когда меч уперся в горло связанного мальчишки. Вздрогнул еще сильнее, услышав напоминание о клятве... Конечно, Ордена нет рядом. Жизнь свою Степан ставил тоже не слишком дорого... Он коснулся амулета на шее. Предательству не будет прощения... Нож с легким стуком упал на пол.
   - Re, non verbis. (делом, не словами, лат) - он медленно опустился на одно колено, склонив голову.
   - Я подтверждаю данную мной тебе клятву. Моя жизнь по-прежнему принадлежит тебе, - последнюю фразу он произнес по-немецки, чтобы и Йенсен понял и не заблуждался более. - Vera rerum vocabila. (истинные имена вещей, лат)
   - ЭЙ, МОЖЕТ НА РУССКИЙ ПЕРЕЙДЕМ А? Какого фига тут происходит? - взорвалась девчонка, глядя прямо в глаза командиру. - Что за... тут творится, это еще один из твоей секты? ДА? Да сколько же вас тут? - Стриж подошла к мальчишке, что стоял на одном колене, и приставила меч к его горлу: - Так, рыцарь хренов, а теперь все по-русски, чтобы я тоже поняла, стоит тебя ткнуть или нет!
   - Заткнись и отойди! - рявкнул Адрелиан. - Ты меня достала своей самодеятельностью! Я тебе давал приказ сейчас махать мечом?! И кого ты ткнешь, а кого нет, буду решать Я, нравится это тебе или нет! Я сразу сказал, что оставлю тебя здесь только если тебя без приказа не будет видно и слышно! Сначала ты набросилась на этого, теперь на Степана! Тебя на поводок посадить?!
   - Иди ты в..., скотина! Не ты меня оставил, я сама осталась! И на мосту дралась не с твоей подачи, а про Димку бы ты вообще и не вспомнил... Великий полководец... Вон у тебя теперь верная собака есть, - Ника кивнула в сторону стоящего на колене мальчишки, - его на поводок и сади, можешь еще строгач на него натянуть и в будку поселить... Коли не нужна, а я тут явно не нужна, разбирайся сам, я тебе не псина сторожевая, понял?
   Стриж фыркнула в сторону коленопреклоненного мальчишки и двинулась к выходу из зала.
   Глаза Адрелиана сузились в ярости. Девчонка стала позволять себе слишком много... Он повернулся к Степану и коротко кивнул ему...
   Степан хмуро взглянул на девчонку, рука его сама нашла нож, и в следующее мгновение он поднялся, а нож полетел точно между лопаток девочки...
   Стриж почувствовала, что сейчас что-то будет. Адрелиан кипел как чайник, разве что крышка не бренчала, и из ноздрей пар не шел. Просчитав про себя "раз, два, три" она присела, и нож, который должен был ей воткнуться между лопаток, лишь слегка задел, пролетая, волосы. Стриж подскочила, резко развернулась, выставив перед собой меч.
   - Вот значит как, командир... - протянула она, нахмурив брови и глядя прямо в глаза Адрелиану, - натравливаешь врагов на своих? А завтра на всех мостах сам защищаться будешь, а?
   Вероника чувствовала, как в ней поднимается та самая рассудительная Амазонка, которой она была на Земле. И эта самая Амазонка не дает ей сейчас сделать самое желанное: ответить.
   - Ну что же, - сдерживая гнев, сказала Стриж, - твое право, командир.
   Девочка вернулась, подошла прямо к Адрелиану и, глядя глаза в глаза, сказала:
   - Считаешь меня не правой? Можешь сделать что считаешь нужным, только потому, что я тебя уважаю как бойца и возможно как командира.
   Адрелиан как от удара вздрогнул от этих слов, отступил на шаг от Ники. Приходило понимание, ЧТО он едва не сделал... Парень пытался убедить себя, что Вероние больше нет места в его душе, но это было не так... Совсем не так... Он застонал и опустился на стул, спрятав лицо в ладонях. Он не вспылил бы так, если бы не злился на своенравную Валькирию... И на себя из-за нее... Командирство свалилось на него, но Пашка и Ника друг кроме друга ничего не видят, Димке ничего не доверишь, а Ромка так мечтает о власти, что даже другу завидует по-черному... В то же время Адрелиан не простил бы себе смерти хоть кого-то из них...
   Вероника долго смотрела на парня, мгновение назад ее чуть не убили, вот так просто и без особой причины. Не враги... Но без причины ли?
   - Успокойся, командир, - Ника присела на корточки, положила руку на плечо, - чего раскис как девка? Я же другом не отказываюсь быть... Только ведь ты дружбу-то мою и не примешь вовсе.
   Стриж вздохнула, потянула руку мальчишки.
   - Я не стану вам мешать, ты же знаешь, - тихо ответил Адрелиан, оторвав руки от лица. Глаза оставались абсолютно сухими. Он на мгновение сжал руку девочки. - Прости. - Он тяжело поднялся. - Ты права. Нет времени на слабости, - в глазах его снова вспыхнула привычная сила. - Степану я доверяю как себе. Мы знакомы очень давно. Он всегда держит слово и клятву. - Ника, что, ты думаешь, мне делать с этим? - он устало кивнул на Йенсена.
   - Он слишком спокойный и послушный, мне это не нравится, совсем не нравится, в тихом омуте сам знаешь что водится... Информация нам особо никакая не нужна, что у него выспросишь... ну... разве что где тайник с оружием, да что в замке есть, да кто враги. Это и завтра сделать можно. Предлагаю связать мальчишку и в подвал запереть, утро вечера мудренее. А на тебе лица нет, если ты завтра будешь уставший, командир, но с информацией про "соседей" - много ли навоюешь? Выспаться нужно тебе! Хочешь, я схожу пленников проверю сама? А инфу вон у своего... в общем, у Степана спроси, он поди все знает.
   Стриж поднялась, недобро поглядела на Степана. Не любила она сектантов, не любила наверное потому, что было в них что-то для нее не управляемое, какой-то свой кодекс чести и т.д. Стриж не любила таких заморочек, у них все было четко и ясно, был закон дворов и он был для всех един. А тут...
   - Ну так что, командир, - девчонка устало улыбнулась, - какое будет указание?
   - Иди отдыхай, Ник. - парень хотел скорее отослать девчонку, пока снова не наделал глупостей. Вероника понимающе кивнула и выскользнула из зала. Адрелиан тяжело вздохнул.
   - Степан! Йенсена закрой... - сказал он, - я отдыхать. Завтра решу что с этим всем делать...
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"