Аннотация: Семнадцатая глава романа "Гордость и магия", в которой автор продолжает посвящать читателя в тонкости ремесла экзорцистов.
В подземелье под часовней принадлежавшего ордену замка была еще лет двести пятьдесят тому назад выложена освященными гранитными плитами небольшая камера; плиты возили аж к престолу его всесвятейшества, а потом еще наняли резчиков по камню, чтобы те высекли на плитах наиболее сильные места из книги заветов Творца (сильные, естественно, не столько в литературном плане ― хотя Творец при случае умел писать удачно, ― сколько в мистически-антиинфернальном аспекте).
В плитах, покрывавших пол, была вырезана пентаграмма из аккуратных канавок, в которые перед началом процедуры наливали святую воду. Естественно, были места и для толстенных свечей, и для лампадок с ладаном. В потолке тоже была вырезана пентаграмма, точнехонько над нижней, с посеребренными канавками.
В пентаграмме на потолке крепилось серебряное зеркало в осиновой раме. Одержимого заставляли выпить вина с подмешанным снотворным, приковывали в центре пентаграммы, молитвами и верой изгоняли демона из тела и, не мешкая, заталкивали инфернальную сущность в зеркало, из которого бес выбраться не мог и жутко мучился от серебра и осины. Ему обещали избавление от мучений, если он согласится ответить на три вопроса, и, если демон отвечал, выплескивали на зеркало три ушата святой воды, отчего тот то ли помирал, то ли развоплощался ― по крайней мере из зеркала он куда-то исчезал. Если же демон упрямился, то над ним измывались, нараспев читая псалмы, пока он не просил пощады. Тогда ему задавали трижды три вопроса и ополаскивали зеркало святой водой. А если демон был слишком силен, то его без вопросов топили в святой воде.
В общем, отец-инквизитор, все тщательно обдумав, решил, что в силах изгнать беса, но, хоть он и был абсолютно уверен в том, что маг одержим, обычай требовал сперва убедиться наверняка, а потом уже изгонять.
Проверка состояла из трех простеньких испытаний, с которыми каждый верующий (даже необязательно истово верующий) справился бы без труда.
Первым испытанием было прочесть (а если неграмотный, то повторить вслед) шестнадцатый псалм из книги заветов Творца, про который благодаря обширным трудам по демонологии было совершенно доподлинно известно, что для инфернальных сущностей он хуже серебра, святой воды, ладана и осины вместе взятых. И, надо сказать, демонология как наука могла по праву гордиться тем, что чудодейственные свойства шестнадцатого псалма активно применялись на практике, потому что без демонологов шестнадцатый псалм вряд ли пользовался бы такой широкой популярностью, оставаясь в тени своих соседей ― пятнадцатого и семнадцатого псалмов соответственно. Возможно, не будь демонологов и их трудов, для изгнания демонов пользовались бы третьим, девятым и двадцать седьмым псалмами, полагаясь на магию чисел. Однако безукоризненные цепочки логических рассуждений доказывали со всей неоспоримостью, что именно семантически невзрачный шестнадцатый псалм при чтении унылым речитативом перерождался в нечто новое, превращая экзорциста в фонтан флюидов твердой и искренней веры, а реверберации порождали антиинфернальные эманации. Единственным недостатком первого испытания, в остальном считавшегося самым надежным способом определить, одержим человек бесом или нет, было то, что глухонемые с ним справиться не могли, но авторитет демонологии был таким, что критиковать предпочитали не метод, а глухонемых, которых официальная церковь объявила предрасположенными к одержимости, что, в общем-то было достаточно логично, потому что в начале было слово. А раз в начале было слово, то, следовательно, бессловесные страшно далеки от созидающего начала, то есть от Творца, и, следовательно, подозрительно близки к разрушающему началу, то есть к инфернальным силам.