Дьяченко Алексей Иванович : другие произведения.

Загадка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Загадка

Я приехал поступать в Московский институт и, по поручению отца, зашёл к его старинному приятелю. Валерий Павлович принял, как родного.

- Серёжка, сколько лет, сколько зим! Милый, как ты быстро вырос. В высшую школу? Поможем, поможем. Проходи в комнату. Если б ты только знал, как я тебе рад.

В комнате, находилась миловидная женщина лет тридцати. Стол, за которым она сидела, был по-праздничному сервирован.

- Мне, Серёженька, сегодня стукнуло сорок восемь. Если не торопишься, раздели этот вечер с нами. И Татьяна Александровна тебя об этом попросит. Правда, Танечка?

-Да, Серёжа. Мне можно вас так называть? Побудьте этот вечер с нами. Он очень важен, для меня и Валеры. Валерия Павловича.

- У Меня на сегодня ни каких планов, - с лёгкостью отозвался я на столь радушное приглашение.

Не успел усесться и положить в отведённую мне тарелку снеди, как зазвенел звонок. Хозяева молча переглянулись и Валерий Павлович, пожав плечами, пошёл открывать. Оказалось, пришли из института. Сработала важная сигнализация, отключить которую мог только он. Сказав, что это дело на полчаса, именинник извинился и оставил нас.

Буквально через пять минут в дверь снова позвонили. Татьяна Александровна открыла, и вскоре за столом оказался новый гость.

- Я родной брат Валеры, Василий, - представился он.

На вид это был приятный, благовоспитанный юноша, обладавший, не по возрасту, сильным магнетизмом. К нему так и притягивалось внимание. Он за собой, видимо, знал это свойство и, выждав определённую паузу, заговорил:

- Вы так пристально смотрите на меня, словно ждёте, что выдам какую-нибудь семейную тайну. Ну, что ж, люди вы брату не чужие, и, в конце концов, это ваше гражданское право. А вы, Татьяна, просто обязаны лучше узнать человека, с которым собираетесь связать свою жизнь. Ведь, если не ошибаюсь, он уже сделал вам предложение?

- Нет. Пока нет, но всё к этому идёт, - зардевшись, стала оправдываться Татьяна Александровна. - Быть может, это случится очень скоро. Возможно, сегодня вечером. Валерий Павлович мне дал это понять.

- Вот, - многозначительно сказал Василий и погрузился в себя.

Мы смотрели на него, как заворожённые и ждали пояснений этому "вот".

- Я понимаю, что вы хотите от меня не панегирика, ибо с парадной стороны брата знаете. Ожидаете, что перед самым ответственным в жизни каждого человека моментом я расскажу такое, о чём Валера, предпочёл умолчать, - пояснил нам Василий мотивы нашего напряжённого молчания.

- Он женат? - взволнованно спросила Татьяна Александровна.

- О, нет. Успокойтесь. В этом смысле всё хорошо. То есть, с вашей точки зрения. Холост и был холост всегда. По мне, будь я женщина, предпочтительнее было бы, что бы хоть раз был женатым. За полвека-то прожитых. Меньше было бы кривотолков, и подозрений.

- О чём это вы? - спросила, задетая намёками, Татьяна Александровна.

- Да, как вам.. Если уж рассказывать, то с самого детства. Смотрите, не пожалейте. Не пожалеете?

- Надеюсь, ничего нового вы мне о Валере не скажите, - как-то даже с вызовом парировала этот бестактный вопрос, возмущённая женщина.

- Как знать, как знать, - медленно начал Василий. - Когда я родился на белый свет, отца уже не было. Брату было семнадцать. Мать его родила в восемнадцать, меня в тридцать шесть. Когда я начал что - то соображать и задавать вопросы, меня научили, что Валера мой родной брат и я должен называть его братом. При том, что вёл себя он дома, как отец, и фактически являлся для нашей общей матери супругом.

- Какая гадость, вы всё лжёте! - Закричала Татьяна Александровна. - Перестаньте немедленно! Слышите! Вы не смеете!

- Мне говорили это с самого детства, - продолжал Василий. - Ты не смеешь. Не смеешь об этом расспрашивать и рассуждать. И я действительно молчал, как рыба. Но, всему приходит свой срок. Не входи вы в нашу семью, я бы и не позволил себе об этом заикнуться. Поймите меня правильно. Связывая свою судьбу с судьбой брата, вы просто обязаны знать о нём то, о чём он вам по той или иной причине не захотел или не смог сказать. Да, был, как и все, озорной. На службе в армии, мыл ноги в кастрюле с компотом. Но ведь это не криминал?

- Да, - согласилась растерянная невеста, - но, по-моему, Валера в армии не служил.

- Ну, не в армии, на офицерских сборах. Какая, в сущности, разница. Брат мой очень хороший человек. Мне грех на него жаловаться. Многому научил, что в жизни потом пригодилось. Хотя воровать я не стал, как он этого ни хотел. Приходилось брату одному отдуваться. Ну, нет во мне этой жилки, не смог я этим Валеру порадовать.

- Вы что ж, утверждаете, что Валерий Павлович воровал? - вступил я в разговор.

- Воровал - мягко сказано. Мёл всё подряд, что только на глаза попадалось. А за что же его, по-вашему, из института три раза выгоняли? Был хуже сороки-воровки. Его лечили, есть документ, от всем известной болезни - клептомании.

- А-а, так он просто был болен, - успокоилась Татьяна Александровна.

Реакция Василия на эти её слова была бурной и продолжительной, он чуть со стула не упал от взрыва гомерического смеха.

- Конечно, болен. А, как же иначе его можно было от тюрьмы спасти, единственного кормильца и надёжу. Ему же пятнашка светила за кражу государственной собственности в особо крупных размерах.

- Он, что же, ограбил банк? - поинтересовалась Татьяна Александровна.

- Нет. За банк, в те времена, сразу б голову сняли. Законы были суровые. Всё было гораздо проще. Он с подельником с завода станок украл и погрузчик. Собственно на погрузчике станок с территории завода и вывез.

Его схватили, судили, но адвокатам мы заплатили, и эти свиньи всё подтвердили. Как то, что часто его ловили за воровством. Дескать, сорок раз был пойман в институтской раздевалке при выворачивании карманов. Представили в суд справки написанные задним числом, что были с ним припадки и приступы. И всё. Над братом смилостивились. А его подельнику дали девять лет строгача.

Да, трудные тогда времена для нашей семьи настали. Брата выгнали из института, никуда не брали, чудом за взятки и по протекции удалось ему устроиться помощником машиниста электропоезда. Собственно дядя Юра, за него хлопотавший, его к себе в бригаду и взял. И чего он только о брате потом не рассказывал.

Говорил: "Идёт мужик по путям, я хочу гудок дать, пугануть, а Валерка шепчет, - не надо, мы сейчас, его голубчика, толкнём. А что б вы знали, тормозной путь электропоезда с вагонами - восемьсот метров. Сбили паренька, пополам разрезали, у него ещё руки ноги дёргаются, а Валерка спрыгивает с электровоза и по карманам у него шарит".

Брат злым тогда был, весь мир ненавидел. Дядя Юра рассказывал, сбили они ночью кого-то, послал он Валерку смотреть, в кабине один остался. Кругом лес, ночь, тишина. Жутко ему стало. Слышит, кто-то лезет. Он весь сжался от страха. Дверь открылась и через открытую щель человеческая голова закатывается. Он от страха так подскочил, что аж к потолку прилип. Следом за головой залезает Валера. "Вот всё, что от мужика осталось". Дядя Юра ему: "выбрось", а тот взял голову за волосы, да на километровый столбик поставил.

- Ужасы какие-то рассказываете, - выдавила из себя Татьяна Александровна.

- Это жизнь, - продолжал наставлять её Василий. - Вот вам, наверное, хочется узнать, почему мой брат, прожив полвека, всё ещё холостым ходит? Могу открыть секрет. Так сказать приподнять завесу семейной тайны. После суда, после того, как озлобился он на весь мир, приключилась с ним ещё одна беда. Не за столом будь сказано, стал по ночам ходить под себя.

- Как? - вскрикнув от услышанного, спросила Татьяна Александровна.

- Так. Самым естественным образом. Всё это случалось с ним во время сна. Сам спит, а процесс идёт. Поэтому-то с ним более одной ночи никакая женщина и не выдерживала. Очень хорошо помню то время. Повсюду сохнущие матрацы и простыни. Сам стал побаиваться, как бы всё это не оказалось наследственным.

- Вы говорите не одна женщина... Но до этого сказали, что у Валерия был роман с мамой?

- Да. Был. Но, мать к тому времени умерла. Вот он и таскал всяких. Вокзальных, площадных. Надеялся на снисхождение. Но, и те после "мокрой ночи" сбегали, как ошпаренные. Потом, и того хуже. Додумался, стал ко мне приставать, хотел сделать своим любовником. Насилу отбился. Почему, вы думаете, мы раздельно живём? Я через суд добился разъезда. Пригрозил, что сообщу об истинных мотивах, и он не препятствовал. Но своих пагубных пристрастий Валера не оставил. Видел я его с семилетними мальчиками. Катал их на своей машине. Бьюсь об заклад, что и вас, Сергей, мой брат уже обхаживал.

- Зачем вы пришли? - со слезами на глазах, спросила Татьяна Александровна, - Что бы очернить Валеру? Опозорить его?

- Нет. Ни в коем разе. Пришёл поздравить. Я, видите ли, убеждён, что брат брата должен прощать и принимать его таким, какой он есть.

Не успел Василий закончить последнюю фразу, как входная дверь распахнулась, и в квартиру вошёл вернувшийся из института Валерий Павлович.

Разуваясь в коридоре, ещё не видя нас, он со смехом стал рассказывать, что это была за сигнализация. " Ничего страшного, просто подчинённым захотелось поздравить шефа. Я с ними завтра планировал посидеть, но им неймётся, на сегодня переиначили. Хочешь, не хочешь, а рюмку-другую пришлось опрокинуть".

Говоря всё это, он вошёл в комнату и, увидев брата, остолбенел. Замер так, как должно быть, замирает кролик, встретившись взглядом с удавом.

- Не пугайся. Я поздравить тебя пришёл, - по-свойски сказал Василий.

- Что? - настороженно переспросил Валерий Павлович.

- Говорю, пришёл поздравить с днём рождения.

- Пришёл, так сиди. Это мой родной брат, - с плохо скрываемой неприязнью, сказал Валерий Павлович.

За столом воцарилась гнетущая тишина.

- Василий нам рассказывал, как ты машинистом... - выдавила из себя Татьяна Александровна фразу, которую закончить так и не смогла.

Её голос задрожал и пресёкся.

- Машинистом? Конечно. Я предполагал. О чём же ещё мог он поведать, - добродушно ответил Валерий Павлович, накладывая себе салат.

И вдруг, схватив брата за грудки, он стал его бить кулаком по лицу. Наотмашь, сильно, озверело. Татьяна Александровна попыталась его остановить, но он обозвал её скверным словом и велел убираться. Она хотела ослушаться, но он настоял и не успокоился, до тех пор, пока за ней не захлопнулась дверь.

- Поздравить пришёл? Салатика поесть? Кушай! - кричал Валерий Павлович, избивая лежащего брата.

Сказав последние слова, он схватился за скатерть, сгрёб все угощения и обрушил их на Василия.

- Пусть отмечает моё сорока-восьмилетие, - сказал он, обращаясь ко мне, - а мы, Серёжа, давай пойдём из этого дома. Тут уже ничего не исправить.

Влекомый властной рукой Валерия Павловича, я вскоре оказался на улице. Мне предстояло слушать оправдательную речь старшего из братьев, столь же душевную и доверительную.

- Не поверите, - заговорил он, обращаться ко мне на "Вы". - Покойная мать, царствие ей небесное, аборт хотела сделать. Ну, куда говорит в тридцать шесть рожать, люди засмеют. Да и устала она, не в силах была за ребёнком маленьким ходить. Я настоял. Сказал, рожай мама, все заботы возьму на себя. Выращу. И растил. Бывало, встанешь среди ночи, говорит "писать хочу", и идёшь, горшок несёшь. Пописает, говорит: "хочу кофе сладенького". Попьёт кофе, сказку читай. Делать нечего, время полчетвёртого, а я книгу беру и сказку читаю. А с утра работа, институт.

Это только мне одному известно, с какими трудами я его вырастил. И вот благодарность. Наверное, не те сказки читал. Пять невест у меня было, и всех отвадил. Со всеми разлучил. Как ни следи, не уследишь. Прознает, где я живу, подгадает момент, ворвётся и всем сказку про белого бычка расскажет. Брат спал с матерью, воровал, ходил под себя, убивал людей работая машинистом, менял сексуальную ориентацию и прочее, прочее. Я уж и квартиру разменял, и свой адрес хранил в секрете, переезжая с места на место раз десять. Всё зря. Каким-то невообразимым образом меня находит и пакостничает.

- Через адресное бюро, - уверенно сказал я.

Заговорил я собственно для того, чтобы как-то успокоить дядю Валеру, показать своё расположение. Убедить, что клевете не поверил.

- Зря вы, Валерий Павлович, с Татьяной Александровной так грубо обошлись, - высказал я то, что более всего меня задело.

- Милый Серёженька, голубчик вы мой, золотое сердце, - начал он витиевато, - так ведь не отмыться же. Не оправдаться за всю жизнь. Как там Геббельс говорил, чем страшнее ложь, тем больше вероятность того, что хоть что-нибудь после неё останется.

Женская, да возможно и общечеловеческая природа такова и никуда от этого не деться. Поэтому Татьяну Александровну я и прогнал. Уже не склеить, не вернуть того, что было. Наша семейная жизнь после напутствий брата, просто обречена. Я пробовал, живя с другими, "загладить, искупить". Увы, всё тщетно.

Гуляя по городу, мы подошли вдруг к железнодорожному полотну. Совсем рядом маленький маневровый тепловоз тащил за собой огромную платформу с щебнем. Поравнявшись с нами, из кабины тепловоза высунулась круглая, чумазая, физиономия и, окликнув Валерия Павловича, сказала:

- Ей, извращенец, поехали людей давить. По карманам опять будешь шарить.

- Некогда, - крикнул в ответ дядя Валера.

- Ты, смотрю, опять за своё. Ничего, смазливый мальчишка!

Физиономия скрылась, а мой спутник, смеясь, стал объяснять смысл произошедшего.

- Это тот самый дядя Юра и есть, с которым я, якобы, работал в бригаде помощником.

- Понял, - согласно кивнул я, а сам задумался: "кому верить?".

15.07.1999 г.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"