|
|
||
1
Прослужил солдат исправно
Двадцать пять лет у царя,
Наградили его славно,
Дали в путь три сухаря.
В жизни с ним всего бывало,
Ему горе не беда,
Он домой шагает браво,
Курит трубку иногда.
Сундучок не давит плечи,
Съел один сухарь, другой,
Шел он, шел и вот под вечер
Встретил деда он с клюкой.
Поклонился тот учтиво
И при этом шапку снял:
"Ой, спаси меня, служивый,
Я совсем оголодал".
Эх ты горькая судьбина,
Ведь до дома далеко,
А сухарь один единый,
Но и деду нелегко.
Отказать ему негоже,
Если есть - чего ж не дать?
Коли деду не поможет,
Значит деду пропадать.
Взял солдат сухарь последний:
"Я сегодня не едок,
Переел, кажись, намедни,
Ты поешь теперь дедок".
Старичок аж прослезился,
Пожелал счастливым будь...
Вскоре он из виду скрылся
И солдат продолжил путь.
Солнце в озере искрится,
Вдоль его округи всей
Отдохнуть уселись птицы,
Стаи лебедей, гусей.
Крадучись, как будто кошка,
Подобрался к ним солдат,
Сухарей насыпал крошки,
Видит, птицы их едят.
Что ж, солдату это гоже,
Опыт, видимо, не мал,
Вкусный ужин ждет, похоже, -
Трех больших гусей поймал!
Вскоре в город он приходит,
Отыскал ночлежный двор,
Где с трактирщиком заводит
Задушевный разговор.
"Одного гуся с охоты
испечешь ты для меня,
двух тебе дам для заботы
и бутылочку вина".
И, устроившись удобно,
За обеденным столом,
Ел гуся солдат голодный,
Запивал его вином.
Славно он попил-покушал,
Трубку вынул, закурил,
Всласть потешил свою душу,
У трактирщика спросил:
"Это что же за хоромы
Вижу я в твое окно?
Знай, такого чудо-дома
Не видал уже давно".
"Дом, скажу, красивый вроде
И хорош, но только вот
В нем ведь черти ночью бродят
И никто там не живет".
"Где ж хозяин обитает?
"Переулочком вконец,
Спросишь там, его все знают,
Он - известный всем купец".
"Что ж, пора уже в дорогу,
За обед благодарю,
Разомну-ка, что ли, ноги,
Да с купцом поговорю".
По-армейски ловко, споро
Амуницию собрал,
Отыскал купца он вскоре,
Вот что он ему сказал:
"Далеко живу отсюда
И прошусь я на постой,
Только ночь одну пробуду,
У тебя ведь дом пустой".
Аж присел купец от страха:
"Да ты что, солдат, окстись,
С домом этим дал я маху -
Там ведь черти завелись!
Днем спокойно в нем и тихо,
Ночью визги, крики, вой,
Обойди сторонкой лихо,
Если хочешь быть живой!
Год назад был ловкий малый,
Взялся вывести чертей,
Знаешь, что с беднягой стало?
Горсть обглоданных костей".
Ох, купец разволновался,
Но сказал ему солдат:
"Я такого навидался,
Что сам черт теперь не брат.
Воин русский ведь особый,
Он не тонет, не горит,
Человек высокой пробы,
Духом тверже, чем гранит!"
Спорить с этим не годится
И сказал купец: "Ступай,
Если что с тобой случится -
На себя же и пеняй!"
Для неведомой потехи
У него солдат берет
Свечи, репу и орехи,
В сундучок себе кладет.
И сказал он: "Что ж, до встречи..."
В дом купца вошел и в нем
Зажигает тут же свечи,
Стало видно все, как днем.
Потихоньку свечи тают,
Табачок служивый жгет
Да орехи разгрызает
И чертей спокойно ждет.
Ровно в полночь крики, топот
Переполнили весь дом,
Вой и вопли, жуткий хохот,
Заходил дом ходуном.
На солдата взглядом смерти
Желтым светом брызнул глаз,
Крик раздался: "Братья черти,
Тут пожива есть для нас!"
Набежало их немало,
Всяк кричит: "Меня пусти!"
Передо комнатою стали,
Не решаются войти.
Лишь галдят они нестройно:
"Будем жечь его огнем!"
Но солдат глядит спокойно
И не видно страха в нем.
Рядом вертится чертенок,
Говорит солдат в укор:
"Ты не вырос из пеленок,
Здесь для взрослых разговор.
Не едал армейской каши,
Знать, не знаешь ты, браток, -
Мне такой, как ты не страшен,
Подрасти еще чуток".
Тут выходит черт плешивый,
Лапы-крюки, хвост - трубой:
Я хочу теперь, служивый,
Силой меряться с тобой".
"Мне с тобой? Да ты же хилый.
Соглашусь я лишь тогда,
Если камень сдавишь силой
Так, чтоб капало вода".
В злости черт аж поперхнулся,
Забурчал сердито в нос,
Вмиг чертенок обернулся
И булыжничек принес.
Ухватился черт за камень,
Превратил его в песок,
Репу сжал солдат руками -
Из нее ручьями сок.
Говорит затем спокойно:
"Твой булыжник очень мал,
Хоть боролся ты достойно,
Но, бесспорно, проиграл".
Черти разом присмирели,
Гостя так вот не проймешь,
Вот один спросил несмело:
"Что, солдатик, ты жуешь?"
"То солдатские орехи,
Их не каждый зуб возьмет,
На, попробуй..." И для смеха
Пулю черту он дает.
Черти молча наблюдали,
Как вожак ее жевал,
Зубы все повыпадали,
Аппетит у них пропал.
А солдат сказал с улыбкой:
"Жаль, еда не по зубам,
Не такой, гляжу, ты прыткий,
Как надумал это сам".
Бесы вовсе приуныли,
Растеряли прежний пыл,
Да, утер солдат им рыло,
Вдруг он весело спросил:
"А скажите, черти-братцы,
Неужель такое есть,
Что легко вам уменьшаться
И в любую щель пролезть?"
"Правда!" - черти закричали,
А солдат им: "Стой, молчок,
Я хочу, чтоб вы попали
В мой армейский сундучок".
Уменьшаться черти стали,
Удивить хотят его,
Хоть толпилось их немало,
Миг - и нет ни одного!
Сундучок солдат ремнями
Крепко-накрепко стянул,
Говорит: "Устал я с вами".
На шинель прилег, уснул.
Только солнце утром встало,
Слуг зовет к себе купец:
"Посмотреть бы не мешало,
Уцелел ли мой дворец.
В нем солдат вчера был гостем,
Обыщите каждый зал,
Соберите его кости,
Жаль, по глупости пропал.
Во дворец они заходят -
Цел дворец и невредим,
Табачком запахло вроде,
В нос им бьет табачный дым.
Дверь открыта нараспашку,
А навстречу им солдат,
Жив-здоров, в том нет промашки,
Бравый вид, веселый взгляд.
Сознаются ему слуги:
"Хоронить тебя идем,
Не надеялась округа
Увидать тебя живьем".
А солдат им отвечает:
"Не до смерти мне сейчас,
Я бы выпил чашку чая,
Жаль, что нет его у вас.
Подскажите лучше, братцы,
Где мне кузницу найти ,
С сундучком бы разобраться -
Не сломался бы в пути".
"Мы тебе ее покажем..."
Лишь вошли и видят в ней
Кузнецов в дыму и саже
Черной ноченьки темней.
Вот о чем солдат их просит:
"Сундучок побейте так,
Как у нас молотят просо
Или как толкут табак.
Только молоты запели,
Как раздался дикий вой,
Боли черти не стерпели -
Били, видно, их впервой.
А служивый добавляет:
"Глубоко в кромешной мгле
Пусть теперь все черти знают,
Кто хозяин на земле!"
Просят черти о пощаде:
"Ой, солдатик, нас прости,
За достойную награду
На свободу отпусти!
Обещаем, что не будем
Волновать честной народ,
Навсегда уйдет отсюда
Беспокойный чертов род!"
Отпустить за выкуп можно,
Пригодится он ему.
Стал чертей, но осторожно
Выпускать по одному.
Черта старшего стращает:
"Мною ты пока пленен,
Но за выкуп обещаю,
Будешь враз освобожден!"
Словно ветер сдул чертенка
И назад его вернул,
Очень старую котомку
Он солдату протянул.
Заглянул вовнутрь служивый -
Ничего в ней, пусто там,
Крикнул он: "Да я вас живо
Кузнецам опять отдам!"
Старый черт на то ответил:
"Не тревожься, что пуста,
Нет другой такой на свете,
Ведь котомка не проста.
Вещь ты в ней найдешь любую,
Стоит только пожелать,
Живность можешь хоть какую
Ею с легкостью поймать.
Перед ней раскрой котомку
И промолви: "Полезай!" -
Зверь любой, хоть самый ловкий
Будет пойман, так и знай!"
Можно черту ли поверить,
Что котомка так сильна?
Сам решил солдат проверить -
Заказал ей штоф вина.
Вмиг она потяжелела,
Из нее он достает
Штоф вина. Его за дело
Кузнецам солдат дает.
А затем во двор он вышел,
Воробью лишь приказал:
"Полезай!" И прямо с крыши
Воробей в нее попал!
Да, котомка - то, что надо,
Пригодится и не раз.
Что ж, достойная награда,
Ведь людей от бесов спас.
Черта старого на волю
Он немедля отпустил,
Стонет тот, кряхтит от боли
И совсем лишился сил.
Признается виновато:
"Я раскрыл один секрет -
силой меряться с солдатом
никакого толку нет.
В благодарность за свободу
Исчезаю навсегда"...
Он пропал, как канул в воду,
Не осталось и следа.
Вновь солдат к купцу явился,
Говорит ему о том,
Что дворец освободился,
Нет нечистой силы в нем.
Для купца, конечно, чудо,
Он воскликнул: "Боже мой,
Без тебя что делать буду
Когда ты уйдешь домой?
Окажи еще услугу,
Успокой совсем меня,
И прошу тебя, как друга -
Погости здесь два-три дня!"
Отдохнуть всегда отрадно,
Ведь не спал почти всю ночь,
И солдат ответил: "Ладно,
Задержаться я не прочь".
Черти слова не ломали,
Хоть и верилось с трудом,
И купец, забыв печали,
Переехал в новый дом.
В нем устроил новоселье,
Где гостей пчелиный рой,
Песни, музыка, веселье
И застолье. Пир горой!
А когда веселье спало,
Проводил гостей купец,
Да служивого позвал он,
Подает ему ларец.
"Вот, солдат, твоя награда,
За добро плачу добром.
Отдаю тебе я радо
Это злато-серебро".
Но солдат махнул рукою:
"Сколько надо одному?
Много денег - нет покоя,
Мне ведь это ни к чему!"
Вскоре он с купцом простился
И по тропочке прямой
В путь дороженьку пустился,
Что вела к нему домой.
То солдату лишь известно,
Сколько дней в пути прошло,
Перед ним родное место,
Сердцу милое село.
Вся усталость вмиг пропала,
Обошел он белый свет,
Где видал земель немало,
Но прекрасней этой нет.
Дом его задет разрухой,
Нет хозяина, видать,
У крыльца сидит старуха,
В ней узнал родную мать.
И она его узнала,
Дождалася, наконец.
Обняла и прошептала:
"Жаль, что умер твой отец.
Пробежало пять годочков,
Как живу совсем одна,
Жду любимого сыночка,
Радость нынче мне дана.
Притомились твои ножки,
Отчего же здесь сидим,
Наварю-ка я картошки,
И с тобою посидим".
"Будь отныне мать в покое,
Освежусь с пути водой,
Стол затем для нас накрою
Самой вкусно едой".
Все устроил быстро, ловко,
Как поели - спать пора,
Утром просит у котомки
Дать ему горсть серебра.
Приобрел материала,
Новый дом большой сложил,
Разной живности немало
Для хозяйства закупил.
А потом женился вскоре,
Пробежало шесть годов,
Дом его наполнен хором
Звонких детских голосов.
Мать-старуха нянчит внуков,
Да, счастливая пора,
И солдату не до скуки -
Весь в работе он с утра.
Время шло. Однажды ночью,
Когда ливень в окна бил,
Заболел служивый очень,
Встать с постели нету сил.
Видит он - у изголовья
Смерть с косой за ним пришла,
Хоть с трудом, но ей промолвил:
"Как, курносая, дела?"
Та в ответ расхохоталась:
"Шутишь ты, хоть жив едва.
Знай, что жить тебе осталось
Только час, ну, может, два".
Шепчет ей солдат: "Постой-ка,
Нам с тобой не по пути,
У меня работы столько,
Что никак нельзя уйти.
Сыновей женить бы надо,
Внуки пусть увидят свет,
Вот поэтому мне надо
Жить еще хоть тридцать лет!"
Смерть злорадно прошипела:
"Дам не больше трех минут,
До твоих забот нет дела,
А меня другие ждут!"
Взял с трудом солдат котомку,
Развернул и прошептал:
"Полезай сюда, воровка,
Я просить тебя устал".
Чует, сразу легче стало,
Веселее стал душой,
Хлеба съел с кусочком сала -
Стало вовсе хорошо.
Жаль котомку, ну да что там,
Говорит: "Ее снесу
Я в глубокое болото,
Что у нас в глухом лесу".
Смерть кряхтит: "Сдаюсь, согласна,
Ну, служивый, ты и гусь,
Так и быть, в твой край ужасный
Я три года не вернусь".
"Нет, мне это не подходит, -
Улыбается солдат, -
Тридцать лет просил я вроде,
Нету мне пути назад".
Смерть надолго замолчала,
Но какой в молчанье прок?
И она запричитала:
"Что мне делать в этот срок?"
Дал солдат ей наставленье:
"В ситуации такой
Погрызешь у пней коренья,
А вот людям дашь покой".
Подчинившись горькой доле
Смерть грозит: "Придет сой час,
Над тобой потешусь вволю..."
И исчезла прочь из глаз.
То-то времечко настало,
Рады были стар и мал,
Все болезни запропали
И никто не умирал.
Люди радовались жизни,
Солнцу, шелесту берез
И никто на грустной тризне
Не ронял горючих слез.
Вновь солдату не до скуки,
дети быстро подросли,
Появились уже внуки,
Вскоре правнуки пошли.
Все солдату удается,
В каждом деле он мастак,
Он годам не поддается
И не старится никак.
Не горюет, не скучает,
Как-то вечером одним
Он внезапно замечает -
Смерть косой идет за ним.
"А, явилась? Что ж, здорово,
зря не буду тратить слов,
коль забрать меня готова,
я с тобой идти готов.
Но прошу об одолженьи,
Вот о чем веду я речь,
Покажи-ка положенье,
как красиво в гроб мне лечь.
Ты ведь помнишь, я - военный,
Дай пример мне только раз,
И, поверь, без промедленья
Я исполню твой приказ".
Слышать смерти то приятно:
"Что ж, солдатик, удружу,
Если что-то непонятно,
Объясню и покажу".
У служивого в сарае
Гроб хранился про запас,
Здесь со смертию играя,
От нее себя же спас.
Вот как это получилось:
Смерть едва лишь в гроб легла,
Крышка вслед за ней закрылась,
К гробу словно приросла.
То солдат замок повесил,
Говорит: "Ты здесь побудь,
Без тебя всегда я весел,
Не соскучусь как-нибудь".
Гроб отвез и бросил в реку,
Волны пусть играют с ним,
слава, слава человеку,
Коль сумел помочь другим!
Знает всяк о нем прохожий,
Ох, умен солдат, хитер,
Сделать все на свете может,
Даже смерти нос утер!
Долго гроб река катила,
Аж до моря донесла,
Неуютно смерти было,
Накопила много зла.
Гроб носило и толкало,
Среди шума волн и брызг
Его бросило на скалы
И рассыпался он вдрызг!
Смерть едва-едва живая
Говорит сама себе:
"Я сейчас, солдат, страдаю,
Но аукнется тебе".
А солдату не до смерти,
У него бьет жизнь ключом,
В ежедневной круговерти
Ему страхи нипочем.
Взять зерна он как-то вышел,
Прихватил пустой мешок,
У амбара скрип услышал,
Это смерти был смешок.
Слышит: "Ты моя пожива,
Жизнь твоя не стоит грош,
Я с тобой расправлюсь живо,
В этот раз ты не уйдешь!"
Хоть в руке мешок обычный,
Но рискнул он как всегда,
Развернул и крикнул зычно:
"А не хочешь ты сюда?"
Смерть костями загремела,
Да как бросилась бежать,
Сразу видно - не хотела
В глубине болот лежать.
С той поры по свету бродит
И людей тайком берет,
Дом служивого обходит,
И сейчас солдат живет.