Ветер гнал пожухлую листву по широким мостовым, завывал в каминных трубах и теребил висящие на домах черные тряпки. Воронье пировало на сваленных в кучи телах, наедаясь так, что не могло взлететь. Крысы заполонили амбары и закрома, зерно исчезало с бешеной скоростью в глотках прожорливых стай, которые с каждым днем становились все более многочисленными. Однако люди даже не пытались с этим бороться. Их становилось все меньше, и главной мечтой стало - выжить.
Чума не ведала различий между бедными и богатыми, между простолюдинами и дворянами, убивая целыми фамилиями и кварталами. Сваливая гниющие трупы в канавы (сжигать тела перестали через три дня после начала эпидемии: катастрофически не хватало дров), местные могильщики ругались между собой и проклинали короля.
Конечно, это были лишь слухи. Никто, за исключением, пожалуй, особо близких к королю придворных, не знал, чем занимается у себя в покоях король. Однако, все в королевстве знали, что к мирским утехам король равнодушен. Ни вином, ни женщинами, ни знаниями король не увлекался. Поговаривали, что он всерьез занимается черной магией, и любви у народа к королю от таких слухов не прибавлялось. И, дескать, из-за короля и началась эпидемия в стране.
Никто и понятия не имел, насколько они близки к истине...
Зарисовка II.
Села Смерть с ним за стол,
Умертвила взглядом коня,
Посягнув на престол белого короля.
И его каждый ход она знает наперед,
Сделать шах не дает - бой к концу идет.
Жизни воинов шахматной доски --
Их мы рвали, словно волоски.
Ночь раздумий полна
Чаша выпита до дна.
Свечи за спиной
Гаснут по одной.
Генрих растерянный поднял взгляд,
Не привык слышать он слово "мат".
Еле он был от того,
Что пешкою свергли его.
Смерть не объяснила ничего...
***
Камердинер Вольфганг робко постучался и заглянул в покои короля.
В последнее время Вольфганг стал панически бояться своего короля, Генриха III Айронфиста. И дело было не столько в постоянно мрачном настроение монарха, сколько в нескольких случайно услышанных фразах. Почему-то от, казалось бы, совершенно обычных слов Генриха у потомственного камердинера, служившего еще у отца нынешнего короля, начинали трястись коленки.
Ну что страшного в словах: "Как победить смерть?". В конце концов, каждый человек в своей жизни иногда задумывается о том, как обмануть смерть и жить вечно.
Однако, у Вольфганга волосы вставали дыбом от замогильного голоса короля. И начинало казаться, что смерть - это кто-то реальный, а не обычный переход в мир иной.
Его величество, король Генрих III, сидел возле камина, согнувшись в три погибели и подперев голову руками. Его глаза были устремлены в огонь. Лицо монарха осунулось, щеки впали, а под глазами залегли иссиня-черные тени. Руки, которые раньше были воплощением здоровой и активной жизни, теперь исхудали и напоминали руки покойника: узловатые, с кожей пепельного цвета, сквозь которую проступали кости и темно-синие, скорее даже фиолетовые, вены.
Как ни хотелось Вольфгангу развернуться и бежать отсюда подальше, но новости были слишком важными, чтобы их откладывать.
-- Ваше величество...
Генрих оторвал голову от рук и глянул сквозь камердинера куда-то в пространство. Глаза были практически полностью затянуты белесой пленкой, как у слепца. А когда он заговорил, Вольфганг с трудом подавил желание заорать дурным голосом от страха.
-- Да, мой слуга... -- больше всего голос короля был похож на завывание ветра среди могильных камней и полуразрушенных склепов.
Вольфганг сглотнул ком в горле и сиплым голосом произнес:
-- Ваше величество, по всему королевству беспорядки. Южные провинции взбунтовались, на дорогах огромное количество разбойников, которые убивают людей за кусок хлеба. Но самое страшное, что они, похоже, все сошли с ума: убийства на дорогах еще никогда не были столь жестокими и кровавыми.
"И я, похоже, скоро свихнусь," -- мелькнула у Вольфганга мысль.
-- Ваше величество, королевство погружается в хаос гражданской войны. Ваши люди ждут от вас хоть какого-нибудь решения!
Генрих встал. Казалось, какое-то бремя давит его к земле: голова опушена, руки болтаются, а спина выгнулась некрасивым горбом. Давно немытые волосы упали, закрывая лицо.
-- Да, решение... Конечно, надо решиться... Хватит сражаться, король должен уходить достойно... Помоги мне...
Вольфганг бросился к королю и, переборов отвращение, поддержал почти невесомое тело монарха. "Боже, да что же это с ним? Раньше он был совсем другим!" -- камердинер не знал, что делать.
-- Ваше величество?!
-- Во внутренние покои... -- прошептал король.
И тут Вольфганг понял - наступил час истины. Ведь именно после того как король стал проводить большую часть времени во внутренних покоях, запретив туда вход под страхом смертной казни, все и началось: его непонятная болезнь, чума в королевстве, сумасшедшие предсказатели конца света и банды убийц на дорогах.
"Именно с тех пор все и началось," -- сложив все воедино, понял Вольфганг.
Двери во внутренние покои отрылись со скрипом, проржавевшие петли не хотели открываться, а ручка повернулась лишь после сильного нажатия. Но увидев что твориться внутри, Вольфганг забыл и про петли, которые меняли всего месяц назад, и про ручку, которая раньше нажималась легким прикосновением.
Во внутренних покоях все покрывал толстый слой тлена. Гобелены рассыпались прахом, образовав вдоль стен горки, которые так и подмывало обозвать "оборонительными валами". Стекла были мутными, солнечный свет с трудом пробивался в комнату, создавая давящий полумрак. Пожалуй, единственное чего не коснулось разложение был стол в центре комнаты да два стула с высокими спинками. На столе стояли шахматы -- давнее и любимое увлечение Генриха.
-- Выходи... -- прохрипел король, отстраняясь от камердинера. Нетвердой походкой Генрих двинулся к столу. -- Давай закончим партию...
В самом дальнем и темном углу комнаты заклубилась тень и к столу вышла фигура в черном. Казалось, будто это просто сгусток тьмы каким-то диковинным способом стал способен приобретать очертания человеческой фигуры.
-- Ты привел его вместо себя, король? -- у Вольфганга мелко застучали зубы от ужаса. -- Ты же знаешь, что я не приму такой выигрыш. Мне нужен ты.
-- Он помог мне дойти... -- каждое слово давалось Генриху с трудом. -- Мы закончим партию сегодня.
-- Ты признаешь свое поражение, смертный? -- удивленно-насмешливо спросила фигура. -- А стоило ли погружать страну во тьму? Ты же давно понял, что проиграл...
-- Я верил в свои силы, Смерть...-- прохрипел Генрих, падая на стул со стороны белых фигур. -- И еще не сдался. Только скажи, зачем ты убиваешь моих людей? Ведь это я, в непомерной своей гордыне, позвал тебя. И нужен тебе только я один...
-- И при чем тут я? -- насмешливо спросила фигура, опускаясь на стул напротив короля. -- Мы играем. Я все время тут. Просто ты забыл, что у меня много лиц. У меня большая семья и сегодня каждый из них собирает свою жатву. Если бы ты сдался раньше, но нет, ты возомнил себя стратегом.
-- Будь я проклят! -- вскричал король и двинул фигуру...
Вольфганг, человек, прошедший две войны в роли легионера, закричал, не в силах сдерживать ужас внутри себя, и выбежал. Раньше ему казалось, что так бояться способны лишь благородные девицы, но жизнь расставила точки над "и".