Быть может, эти мои воспоминания пригодятся местным краеведам.
До начала 1990-х восточнее Соляного парка и стадиона "Строитель" и до Соборной горки стояли утопавшие в зелени деревянные дома. В эпоху перестройки наивные овчане планировали расположить здесь пешеходную зону отдыха, благо воздух, благодаря наличию большого количества вековых деревьев, был чище, чем в донельзя загазованном и запылённом металлургическим комбинатом городе. Увы, более чистое место приглянулось "народившимся" вдруг буржуям...
Череповец известен, как слобода при Воскресенском соборе, с 14 века, однако статус города получил в 1777 году. Собор расположен на горке, получившей в его честь название Соборная горка, и был в годы Советской власти единственным местом в городе, где могли помолиться бабки. За собором - река Шексна, слева - впадающая в неё Ягорба, справа - площадь Жертв Революции, ныне первое слово из названия площади выпало. За оградой церкви похоронены сами жертвы революции и находится стела со звездой.
Размеры площади Революции стремительно сокращаются: на собор наступают дворцы местной знати, под которые отведены частично также территории столетнего городского парка и стадиона "Строитель".
Построенные из кирпича или панелей (вологодский губернатор Позгалев привёз панели аж из Германии) на манер дачных избушек, дворцы имеют многоуровневую систему охраны. Снаружи расположены впритык здания контор, затем идёт несколько заборов трёх-четырёхметровой высоты, толщиной в три-четыре кирпича, в центре - дворец местного олигарха Мордашова. Горожане уверены, что в служебном здании находится радиолокационная станция, управляющая наведением пушек скорострельной зенитной батареи, но документального подтверждения этому обнаружить не удалось. Вероятно, знать опасается бунта в большинстве голодного череповецкого люда. Но назначение столь изощрённой системы охраны всё равно непонятно: от бунта не спасёт НИЧТО - ни заборы, ни охрана.
В строительстве позгалевского дворца пришлось принять участие и мне. Буржуи, живущие на Соборке, должны помнить, что в августе 1998-го на этой ударной стройке упал кран БР-25 - гусеничная 25-тонная "бээрка", задев стрелой один из домов. Перепуганные буржуи вызвали всех, кого только можно было вызвать. Площадь Жертв Революции заполнилась пожарными, милицейскими, "скорой помощи", горгаза автомобилями. Охрана и милиция стояла вокруг самого ценного (в буржуйском понимании) - спешно вынесенных на улицу чемоданов с деньгами...
Август 1998-го. Я работаю в КХМ-1, электриком по кранам. Из более, чем 200 самоходных кранов используются 15, и те - в основном на ремонтах на "Северстали", "Азоте", "Аммофосе". В городе кахээмовские краны используются на строительстве гаражей в Заречье и Простоквашине, склада, да один работает на Соборке. Ещё один - строит дом на Красноармейской пл. для ген. директора кахээма Афанаса.
В первые два дня после дефолта пришлось объехать все, кроме того, что на Соборке, "городские" краны и, отключив часть проводов в панели, имитировать их неработоспособность: строители оплакивали потерянные деньги и в дупель упились. Иной раз пытаясь чё-нить поделать, при этом строителей могло задавить грузом. Бригадир строителей, плача пьяными слезами, показал мне квиток, в котором в графе "к выдаче" стояло 800 рублей, в графе "долг предприятия" - около 35 тысяч. И эти тысячи в один день обесценились в пять раз... Прихватизаторы же о дефолте знали заранее, они, скупая доллары, задерживали не только зарплату, но и уплату налогов, на чём неплохо нажились: задолженность по налогам тоже после дефолта "подешевела" в пять раз.
На третий день поехали на Соборку, диспетчер сказал: звонил машинист крана, у него перестал работать конечник, ограничивающий подъём стрелы. По приезде стало очевидно, что крановой вызвал нас не за этим. Он помирал с похмелья, и надеялся выпросить у приехавших денег на опохмелку. Сердобольный нашёлся, и крановой галопом (откуда и силы взялись?) поскакал к ларьку.
Чтобы не терять время, я сел за контроллеры крана. Поездил взад-вперёд, проверил повороты (когда надо повернуть, работает только одна гусеница), повертел башней, поднял-опустил гаки главного и вспомогательного подъёмов и стрелу. Коллега в это время проверял, как работают тормоза всех механизмов и нажимал конечники приборов безопасности. Кран был исправен в части электрооборудования, но пята, нажимающая конечник верхнего положения стрелы, была погнута и проходила мимо конечника. Это - зона ответственности кранового, по пяте надо было постучать кувалдой и выправить. О чём мы и сказали заметно повеселевшему машинисту крана, когда он вернулся из ларька...
В ожидании машиниста я походил по строящемуся объекту. Для детского сада - вроде великоват, для школы - маловат. На удивление трезвые строители разъяснили, что это строит себе дворец губернатор. Несколько вагонов стенных панелей губер привёз из служебной командировки в Германию, потому как германские панели обладают куда как лучшей теплоизоляцией, чем наши. По сравнению с губернаторским, мордашовский дворец выглядел снаружи неприлично убогим, прям хижина дяди Тома какая-то, но за четырёхметровым, в три кирпича, забором махал ковшом экскаватор, роя котлован под бассейн. Работяги и тут объяснили: Мордашов здесь жить не собирается, а избёнку построил для своего бедного родственника.
... Крановой сразу бухнулся спать, мы поехали дальше, но дальнейший ход событий нетрудно восстановить. Проснувшись, крановой вспомнил, что приезжали электрики и что-то говорили про стрелу, а что именно,- он заспал. И решил проверить механизм подъёма-опускания стрелы. То ли интуитивно, то ли помогло соседство церкви, но вначале он повернул башню крана. Иначе - многотонная 50-метровая стрела развалила бы двухэтажный деревянный дом, находящийся напротив строящегося дворца. И стал поднимать стрелу, отхлёбывая из горлышка бутылки. Пята прошла мимо конечника, стрела поднялась вертикально, выбрались в сторону контргруза люфты, и стрела уронила кран "на спину", задев концом буржуйский дом. Крановой выбрался из машинного отделения крана и сначала залёг в кустах, а потом смылся.
Следующим утром вечно похмельный Афанас вместе с приехавшими ментами час ждал кранового. Не дождался, не было машиниста и дома. Я увидел его только через неделю: с чёрной от запоя рожей и мешком сухарей крановой сидел у окна на заднем сиденье автобуса. А ближе к обеду разжалованный в слесаря машинист крана уже весело махал кувалдой. Сухари пошли на закусь...