Аннотация: Невыдуманный кусок неопубликованной части мемуаров замечательного лётчика Авиации дальнего действия, командира эскадрильи АДД майора Михаила Ермильевича Тихомолова. Подчёркиваю: всё - правда, как слышал, так и записал.
КОНЦЕРТ ИЗ БУДУЩЕГО
С тех пор, как в жизнь человечества вошли электронные приборы, необъяснимых явлений с их участием становится все больше и больше. Что-то странное и пока непонятное связывает приемники и передатчики электромагнитных волн не только в пространстве, но и во времени.
В авиацию дальнего действия (АДД) Борис Михайлович Тихомолов прорвался только летом 1942. До того выполнял сверхответственные рейсы в составе эскадрильи спецсвязи Генштаба Красной Армии, а еще до того, на гражданке - возил почту, геологов, врачей, пастухов и черт-те кого еще на безлюдных маршрутах Средней Азии и Кавказа. В АДД жизнь малиной не была, но, как и положено мужчине, Тихомолов работал с полной отдачей и вскоре получил постоянный самолет - бомбардировщик Ил-4 и постоянный экипаж - штурман капитан Иванов, стрелок-радист сержант Заяц и воздушный стрелок сержант Китнюк. И так уж получилось, что в эскадрилье самолет Тихомолова оказался тринадцатым...
- Да хоть убейте, "13" на киле рисовать не буду, - замотал головой техник экипажа. - Уже троим рисовал - не вернулись с задания! Делайте, что хотите.
- Веско, - подумав, согласился Тихомолов. - Дай-ка сюда краску...
В результате на киле бомбардировщика тихомоловского экипажа вместо номера возник белый кот - с усами, лапами, хвостом. А раз номера, как такового, нет, нечего и бояться нумерологических суеверий!
Над Берлином
- Сброс! - выкрикнул в ларингофон штурман капитан Иванов. 15 100-кг бомб отделились от бомбодержателей и с нарастающим свистом отправились в гости к Гитлеру. И в ту же секунду кабину бомбардировщика Ил-4 по прозвищу "Кот" залило ослепительным светом: зенитный прожектор мощностью в 3 миллиона свечей уперся в него своим безжалостным указательным пальцем. В пяти километрах внизу немецкие артиллеристы нажали спусковые педали 88-мм пушек, и ночь вокруг "Кота" мгновенно обернулась мерцающим заревом разрывов снарядов. Не ушами - кожей ощущая дробный перестук прошивающих обшивку осколков, капитан Тихомолов круто завалил машину на крыло, одновременно убирая газ левого мотора. Неуклюже завалившись на борт, "ил" посыпался вниз, беспомощно размахивая крыльями. Прожектористы то ли не сумели удержать в луче кувыркающуюся машину, то ли решили, что с русским покончено, но, так или иначе, в кабину вернулась благословенная тьма. Восстановив управление, Тихомолов еще пару секунд позволил самолету снижаться, а затем плавно перевел его в горизонтальный полет.
- Все целы?
- Порядок, командир, - пропыхтел из своей "оранжереи" штурман.
- Порядок! - это неунывающий стрелок-радист Заяц из верхней башни-турели.
- Порядок! - это с нижнего пулемета доложил воздушный стрелок Китнюк.
- И это радует, - суммировал доклады Тихомолов. - Пошли домой, что ли... Стрелки! Не расслабляться, фрицевские перехватчики к расслабленным очень неравнодушны!
Это был обычный налет авиации дальнего действия на Берлин.
На честном слове и на одном крыле
- Заяц, докладывай в Ставку о выполнении. - "Кот" набрал высоту 5 000 м, и самолетная радиостанция теперь могла "дозвониться" до Москвы. Экипажи АДД, отработав по Берлину, докладывали по радио о выполнении боевого задания не кому-нибудь, а Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину. Но в этот раз Заяц подозрительно долго молчал, а затем извиняющимся голосом доложил, что рация, похоже, накрылась медным тазом. Это было скверно, и не из-за доклада, а из-за невозможности использовать радиопеленгатор. Штурман Иванов, хоть и был прозван в полку "Топтыгиным" за способность впадать в спячку даже в воздухе, в навигации был ас и по радиопеленгам мог привести машину на базу в любой непроглядной мути. А муть, что характерно, стремительно сгущалась, закрывая и землю, и звёзды. Попытка пробить облачность вверх привела только к новому неприятному открытию - внезапно закашлялся левый двигатель, и температура масла в нем медленно, но верно поползла вверх... Похоже, берлинским зенитчикам удалось попортить "Коту" не только шкуру. Тихомолов убрал левому газ и, парируя рулем стремление машины к развороту, пошел на снижение.
- Коля, сколько до линии фронта?
- Такими темпами - еще четыре часа.
Это означало, что линию фронта, кишащую немецкими истребителями, придется пересекать уже при свете утра, к тому же не зная толком своего места. Час медленно тянулся за часом; приближался рассвет, а с ним и трудноразрешимые проблемы. Тем временем левый двигатель постепенно сдавал, и с каждой минутой "Кот" терял последнюю свою защиту - высоту. Вот рывком закончились облака, и бомбардировщик повис над однообразной равниной, испещренной озерцами и речушками, прячущимися среди лесов и перелесков. Где мы, черт бы побрал этот вылет?
И вдруг в наушниках прозвенел приятный женский голосок:
- ...жаем концерт, посвященный 65-летию со дня победы Советского Союза над фашистской Германией!
Тихомолов едва успел поймать нижнюю челюсть - благо, был в кислородной маске. А в наушниках зазвенел гитарный перебор:
- Был озабочен очень
Воздушный наш народ
На базу не вернулся
С бомбежки самолет!
Радисты скребли в эфире,
Волну найдя едва,
И вот без пяти четыре -
Услышали слова...
Песня была до боли знакомая, "фирменная" актера и певца Леонида Утёсова, вот только пел ее... не Утёсов! Голос был молодой и звонкий, в отличие от прокуренного тембра одессита. Да и музыкальное сопровождение резко отличалось от привычного - многослойный звон гитар, которых в утесовской партитуре не было никогда.
- Штурман, пеленгуй! - рявкнул Тихомолов. В ответ раздалось нечто неразборчивое, означавшее "сам знаю! Под руку не лезь!"
А гитара продолжала звенеть, и чистый голос выводил с удивительной для самолетной радиостанции четкостью:
Ну, дела! Ночь была!
Все объекты разбомбили мы дотла.
Бак пробит, хвост горит, но машина летит
На честном слове и на одном крыле!
- С вами были Сергей Чиграков и его группа "Чиж и компания"! - жизнерадостно возвестила дикторша. - Оставайтесь с нами - для вас в эфире "Радио Шансон"!
- Что за... - начал было Заяц, но договорить не успел. - Командир, сзади слева, выше нас - четыре "мессера"!
Тихомолов хищно прищурился. Долетевшая до них неведомо откуда радиопередача почему-то придала ему непоколебимую уверенность и спокойствие.
- Четыре, говоришь? - промурлыкал он в ларингофон. - Да хоть двадцать четыре. Ты слышал, что мы все-таки победили? Мы победили их, ребята. А значит, наше дело правое... Станцуем!
Капитан Тихомолов сдернул с лица ненужную больше кислородную маску и резко дал от себя штурвал, выжимая из покалеченной машины максимальную скорость.
Как бы то ни было
На "Кота" было страшно смотреть. Как сумел его посадить Тихомолов, вряд ли бы смог ответить даже он сам. Обшивка зияла многочисленными пробоинами, тормозные щитки просто выпали из-под крыльев, покрышки шасси топорщились рваной резиной. В турели Зайца не осталось ни одного целого стекла, Китнюку пулей располосовало шлем, а другая пуля застряла у штурмана в парашюте. И тем неменее они победили! Ведущий четверки "мессершмиттов", изрешеченный огнем бортовых стрелков, сейчас догорал где-то к югу от Старого Оскола, навсегда упустив шанс получить обещанное Гитлером поместье в России, а остальные, видя такое дело, решили не пытать судьбу в драке с отчаянными "иванами".
Тихомолов подозвал к машине инженера полка по радиооборудованию.
- Михалыч, не в службу, глянь на передатчик. Прямо сейчас.
- А что тут глядеть, - через минуту оторвался от созерцания прибора инженер. - Капут аппарату. Осколок на излете прямиком в приемный контур. Ремонту не подлежит, спишем на запчасти. Эй, Боря, чего ты напрягся-то так?
- Да нет, - после короткого молчания очнулся Тихомолов. - Нет, ничего.
Эту странную историю Герой Советского Союза, Заслуженный летчик ГВФ Борис Тихомолов в свою книгу воспоминаний "Небо в огне" не включил. По понятным причинам. Но как-то раз во время застолья в родном полку во время празднования Дня Победы ветеран рассказал ее молодому летчику, наследнику дела Дальней авиации. А уж он передал ее автору статьи. Думаю, Борис Михайлович не был бы против ее публикации.