Живой дух животворит себя через плоть, преобразуя благодать божью в любовь, посредством себя и для других. Человек, озаренный благодатью божьей и потворствуя милости его, прирастает духом святым, но растрачивает его на поступки и свершения добрые во имя любви, доказывая любовь и преданность Богу. Он избегает греха гордыни, преобразуя дар божий в живой дух, в доброе общение и взаимоотношения с другими людьми, основа которых любовь и стремление служить друг другу бескорыстно. Он избегает греха тщеславия, потому как устремлен всецело к людям и как бы отвращен от себя этим самым. Он избавлен от греха уныния и скуки, потому как радуется малейшей возможности помочь людям добрыми поступками, не отягощенными расчетом, выгодой или отдачей. Такой человек прилежный бхакта, и озарен любовью божьей и ближних, потому как максимально открыт и Богу и людям. Назначение свое пронести искру божьей благодати через себя и для других не заслуга этого человека, но предназначение, к которому он относится также как к любым другим силам извне, аккумулировать любовь посредством духа живого сущность его естества и ипостась на познании Бога и бытия. Такой человек избавлен от ума и любомудрия, но избавлен не осознанием и высшим провидением, но любовью, поглотившей его устремления, и движимый этим единым порывом воплощения духа живого человек растворяется в благодати божьей на пути к познанию высших истин.
Мертвый дух отвращает от себя благодать божью, видя в ней угрозу для познания истин иных, нежели любовь, добродетель, пожертвование, радость общения... Этот дух направлен исключительно на себя. Но поскольку невозможно изжить благодать божью, потому как все бытие, как тончайшими нитями пронизано любовью божьей, то ипостась этого духа убивать любовь, замыкаться на извращенном понятии псевдоблага; потому как отвращающий любовь, он отвращает и благо, узурпирует себя абстрактными метафизическими формами блага, суть которых изощренно присваивать благодать божью и извращать понятие о ней окружающих. Мертвый дух искусен в ловушках, уловках, ухищрениях против благодати божьей и естественного проистечения любви божьей, потому как ставит препоны ей, усложняет простую человеческую сущность дарить и любить, в отнимать и дорожить. Мертвый дух это примат греха гордыни во всех её проявлениях, суть которой вознести человека над другими, заставить его издумывать искусные способы обрести себя вне Бога и его благодати, это примат греха тщеславия, потому как все его проявления суть отпадение и презрение Бога и его любви. Люди, которых избрал в проводники мертвый дух, тяготятся смертным унынием и тоской, но как в кольце сомкнуты препонами заблуждений; они сходят с ума, но продолжают эту уродующую человека агонию, неспособные сделать шаг к Богу. Но и эти люди не полностью закрыты от Бога, потому как все ухищрения, все уловки и хитрости, всего лишь трюк для окружающих, изысканный и проверенный, со стороны прозорливых он достоин лишь сожаления, а порой горькой улыбки. Бог наблюдает за этими людьми, и это единственное, что их вдохновляет, пожалуй, что якобы сам Бог неустанно следит за ними, борется за их заблудшие души; но это заблуждение, Бог не борется, он наказывает эти души, воздаянием очерчивая их недолгий путь. Однако и это воздаяние эти души приписывают себе и пытаются поставить его себе на службу, отвращаясь от Бога даже этим, настолько губителен в них грех гордыни и тщеславия. Эти люди сеют заблуждения в других людях, сеют сомнения и распри, поощряют обман и злословие. Этим самым пытаются отыграться на других невинных жертвах, зная, что отец небесный строг и кара его не замедлит, им доставляет удовольствие страдания других людей, их неуспокоенность, их страх и боязнь будущего, бездны греха распахнутой перед ними. В отместку Богу они низводят его благодать на уровень тварный, преходящий, провоцируя разрастание греха и скверны, и как следствие смерти, ибо смерть главный аргумент духа мертвого, искуснейшего в одном - умерщвлять.
Живой и мертвый дух антагонисты, потому как живой дух ищет воплощения и открытия благодати божьей через себя к людям, так мертвый дух ищет всевозможных способов умерщвления силы этой благодати. Этой борьбой за человеческие души изобилуют трактаты средневековья, в которых разделение на темные и светлые силы, на добро и зло принимают чудовищные формы, вплоть до картин ада и рая; наказаний и пыток, воплощенных кострами, охотой на темных колдунов и ведьм, поклоняющихся языческим божествам или же склонных к суевериям, ересям и волшбе. В конце концов, христианское учение приобрело законченную форму, обретя троичность, синтез отца и сына посредством духа святого. Святой дух объединил враждующие силы, и как единый принцип сущего провозгласил триединость божеской ипостаси, где каждая отдельная ипостась Бога проистекает из своей сущности, но не исчерпывается ей, а лишь отождествляется с самой собой. Бог оказывается не делим и равен каждой из своих сущностных ипостасей, превосходя их в отдельности и вместе взятые, ибо он сам есть и сущность и естество, то есть существование.