Через четыре дня пути караван встретил первые признаки фермерских поселков. Видимо некоторыми фермерам удалось восстановить хозяйство после сильных ветров. Но по словам Гнита это было уже не то. В прежние времена они бы уже встретили не одну пасущуюся отару. Овцы и шерсть это была основа фермерских хозяйств запада.
Но сейчас их взору предстали лишь несколько клиньев пшеницы, и вдалеке на холме паслась парочка коров. Людей нигде видно не было, по всей видимости, работали на других участках или прятались. Гнит с трудом узнавал родные края. Он не был уверен точно, но предположил что это ферма Хромого Ванна, в прошлом крепкого фермера с большим хозяйством и отличным кирпичным домом. Такого дома как у Хромого Ванна не было не у кого в округе. Услышав это, Каин сказал.
- Вот и отлично. У этого Ванна мы как раз и отдохнем пару дней. Надо набраться сил перед дальней дорогой.
Первого человека они заметили издали. Тот согнувшись в три погибели пропалывал овощные грядки. Но работал как-то странно, все время возвращался назад и что-то переносил. Когда подъехали ближе разобрались в причине странного поведения. Человек этот был прикован на длинной цепи к увесистому валуну. Длина цепи была около десяти шагов и потому человеку приходилось обработав определенный участок возвращаться назад, наматывая цепь на руку, для того чтобы не перемять всходы, брать большой камень и переносить его на двадцать шагов. Затем разматывать с себя цепь, возвращаясь на десять шагов и приступать к дальнейшей работе. После прохождения очередного участка приходилось повторять весь процесс заново. Человек этот был весь серого цвета, казалось, разрежь его, словно арбуз, и изнутри он будет такой же серый. Роста он был среднего и плотности когда-то средней. Подневольный труд выдавил его, словно виноградный пресс и теперь он напоминал ходячее пособие по анатомии человека. Работал он неистово. Его мотыга опускалась на землю с такой яростью, словно эти сорняки являются его кровными врагами. Можно было подумать, что он не замечает ничего вокруг. Но когда его пытались окликнуть, тот подобно черепахе втягивал голову в плечи и еще яростней махал мотыгой. Каин приказал, чтобы оставили работягу в покое, и слегка пришпорил коня, так как впереди замаячили жилые строения, и ему не терпелось встретиться с этим новым плантатором.
С подобным он уже сталкивался, правда, не напрямую. В свою карточную бытность, каких только людей ему не доводилось встретить на своем пути. И разных профессий и характеров. Он уже и не помнил, за каким столом он услышал рассказ одного крепкого мужичка работающего машинистом тепловоза. Этот мужик говорил, что среди ночи под Джанкоем к нему запросился оборванец со слезами на глазах. Его помощник был человек сердобольный и часто катал людей оказавшихся в беде. Вот они и пустили бродягу, которому по его словам было все равно куда ехать. Когда он забрался в кабину тепловоза, изумленные железнодорожники увидели на ноге у оборванца обрывок цепи. Как тот потом рассказывал, что за долги его посадила на цепь корейская семья, держащая большую свиноферму где-то в степи. На дворе тогда стоял 89 год, СССР трещал по швам, нерушимая дружба народов обернулась звериным оскалом. На Кавказе и Закавказье вовсю лилась кровь. Молодежь сбивалась в стаи. Государственные шлюхи, подобно стае шакалов, зубами разрывали тело своей, некогда необъятной Родины. Наступала пора беззакония и беспредела. Но с настоящим рабством еще мало кому приходилось сталкиваться. И в подобное с трудом верилось. Но здоровяк машинист клялся, что собственными руками срубил цепь с ноги беглеца.
Тогда Каина, как впрочем, и сейчас, взбесило то обстоятельство, что кто-то осмелился завести себе раба. И ему вовсе не было жаль человека на цепи. К этому существу он относился как к чему-то неодушевленному. Его чувства были очень похожи на ревность. На ту ревность, что приводит в ярость и превращает человека в монстра. Как это кто-то позволил заиметь себе натурального раба?! И этот кто-то не я?! Примерно так ставился вопрос в его душе. Это тогда. Сейчас же его возмущению не было границ. Ведь тут он считал себя полноправным хозяином и буквально все здесь должно принадлежать ему. Правда имеется одна, даже две маленькие занозы в заднице. Этакие два маленьких камушка в сапоге - его братец и дурная псина. Но эти две маленькие проблемы сейчас подождут. Сейчас надо поставить на место нового рабовладельца, некого Хромого Ванна.
Но старый хромой пройдоха, словно требухой почувствовал опасность, грозящую ему, и устроил правителю воистину королевскую встречу. Естественно ему заранее доложили о приближении чужаков к его ферме. Он и сам выезжал на разведку, прячась в кустах, изучал людей, нежданно появившихся на его землях. Хромой Ван сделал правильные выводы и со всеми своими домочадцами в лучших одеждах вышел на встречу правителю со множественными подарками и угощениями. Его круглая как бочка жена с мощными, словно у бывшего борца руками, держала на большом подносе жареного поросенка, украшенного различными овощами и зеленью. Она улыбалась насколько могла приветливо. Но улыбка эта могла вызвать максимум жалость и сострадание. Тяжелый крестьянский труд и множественные дети высосали вместе с молоком все ее соки. Ее полное лицо, словно шрамы, пересекали глубокие морщины, а рот напоминал забор из штакетника. Два младших сына, белобрысые ребята лет двенадцати - тринадцати, скорее всего погодки, но сказать, кто из них старше было затруднительно, держали нечто похожее на деревянное корыто, в котором были уложены жареные лопари - местная рыба. У старшего сына на плече громоздилась огромная корзина с овощами. Был он долговязый и сухопарый, но огромные ладони и жилистые руки говорили о его небывалой силе. Три почти одинаковые, похожие на мать, бочкообразные дочки тоже держали в руках корзины, только поменьше и полные разнообразной выпечки. Три зятя и невестка стояли немного в стороне, и в руках им позволено было держать лишь свое многочисленное потомство, по всей видимости, прав в этой семье у них было не много. Сам Хромой Ван раскорячился посреди дороги, опираясь на вырезанный из ясеня костыль, у него в руке была оплетенная лозой бутыль с вином. Чем-то он напоминал добродушного молдавского винодела. С неухоженной бородой в остроконечной меховой шапке и бараньей тужурке. Вот только глаза старого фермера были совсем не добродушные. И внимательного наблюдателя не смогли бы обмануть ни эта искусственная, словно вырезанная из бумаги, улыбка, ни покорная поза, ни льстивые речи которые вот-вот сорвутся с его губ. В чем, в чем, а в не наблюдательности Каина обвинить никак нельзя было. Он сразу почувствовал всю фальшивость, исходящую от хромого фермера. Ему даже захотелось в одночасье прервать весь этот дурацкий спектакль парочкой коротких оплеух. Но когда до встречающих оставалось не более десятка шагов, началось целое представление с глубокими поклонами, восторженными возгласами и прочими приятными вещами. Злость Каина слегка ослабла, и он резонно заметил про себя. В принципе этому хромому плантатору можно простить все его шалости. Это даже неплохо, что он держит всю округу в ежовых рукавицах, главное чтобы он был предан ему - Темному Правителю. А ведь иначе и быть не может, кого как не Темного Правителя почитать всем этим людишкам с темным прошлым и далеко не светлым настоящим.
Уже в знаменитом каменном доме после хорошего ужина, в приватной беседе Каин довел свою мысль до старика. Ван выпучил на Темного Правителя глазища, стал тыкать себя кулаком в грудь и с легкой обидой в голосе стал заверять.
- Правитель, готов поклясться всем чем угодно - буду верен только вам.
- Да погоди ты, раздраженно перебил его Каин, хочу заверить тебя, что по-другому ты и не сможешь. Потому как если мой добрый братец узнает, что ты тут устроил, этого он не оставит просто так. Все твои рабы окажутся на свободе, а все твое добро он разделит между ними.
Глаза Ванна еще больше выпучились. С потерей рабов он еще мог бы смириться, но потерять все то, что он так долго и тяжело накапливал. Такое он не мог себе представить даже в самом страшном сне. Он еще более активно принялся заверять правителя в своей лояльности, да так что казалось он пробьет в своей груди дырку. Каин выслушал все это равнодушно, но перед тем как отправиться ко сну сказал.
- Я конечно готов поверить тебе на слово. Но у меня тут возникла одна идея.... В общем, мне нужна твоя помощь. Ты уж постарайся, и за завтрашний день раздобудь-ка для меня приличный гроб.
Глаза Хромого Ванна едва не полопались от удивления. Каин его успокоил.
- Я немного не правильно выразился. Гроб нужен мне, а не для меня. Нужен он мне для подарка. Согласен подарочек будет немного мрачноват. Но поверь мне, его оценят.
Утро следующего дня началось без суеты. Хромой Ван сообщил, что отправил своего сына к соседу. У того в Усадьбе живет хороший столяр, за свою работу берет большие деньги, но при этом работает качественно. Каин намек понял, в его руке блеснул увесистый серебряный кружок и в мгновение ока исчез в мозолистой руке фермера. Ближе к обеду Хромой Ван устроил для Темного Правителя и его свиты небольшую экскурсию по окрестностям. У него действительно были обширные владения и крепкое хозяйство. Поголовье скота восстанавливалось, правда медленно, но все же росло, что вселяло надежду. В основном на фермера трудились добровольные работники, но встречались и рабы закованные в железо. Ван объяснял, что это либо голодранцы набравшие долгов и не желающие ни отдавать, ни отрабатывать. Либо люди, пойманные на краже. А так он справедлив и честен, белый и пушистый.
- Да мне все равно.
Сказал Каин, собственно так оно и было. Ему уже не терпелось отправиться в мертвый город.
После сытного обеда хозяин вновь предложил всем отдохнуть. Идею поддержали все, особенно Брагун. Все время пути он не позволял себе более одного, максимум двух стаканчиков и то только с позволения Темного Правителя. Здесь же на отдыхе он как полагал, имел полное право и потому напивался впрок и до полного умопомрачения. После каждой трапезы его приходилось уносить из-за стола. Это забавляло Каина, старый пьяница ему нравился и потому он прощал ему многое.
Вечером хозяин устроил для дорогих гостей настоящую баню, с паром и березовыми вениками. После парилки, раскрасневшиеся словно вареные раки, Каин и вся его компания сидели в предбаннике, пили домашнее ячменное пиво, смачно рыгали и вели неторопливую беседу о всякой ерунде. Разговор был странный и обрывочный, одна тема незаметно переходила в другую, но всех это устраивало. Как не странно, но в общей беседе принимали участие Лелик и Болик. В основном они морозили глупость за глупостью под общий хохот, но их это ни сколько не смущало и всем это нравилось. Было просто хорошо. Подобное времяпровождение Каин называл пьяным варняканием. Спать совершенно не хотелось и казалось можно вот так вот проговорить до самого утра. Но с рассветом Темный Правитель собирался покинуть гостеприимного хозяина, потому пришлось закругляться. Не обращая внимание на протесты, Каин отправил всех ко сну. Когда все улеглись, приехал старший сын фермера и привез заказ. Гроб был сделан с хорошей, как следует просохшей доски и выкрашен в черный цвет. Краска еще не до конца просохла и местами пачкала руки. Каин приказал уложит гроб в одну из их телег и накрыть мешковиной. Затем Темный Правитель и сам отправился спать. Настроение его было великолепное, и заснул он почти мгновенно.
Как и было намечено, их миниатюрный караван тронулся в путь на рассвете, а ближе к вечеру они были у границы западной пустыни.
Эта странная пустыня начиналась резко, без каких-либо предисловий. Еще мгновение назад они ехали сквозь акациевую рощу и копыта их коней без устали топали по траве и осыпавшейся листве. А уже через миг колеса телег начинают утопать в песке. И если смотреть вперед то, кажется, нет этому песку ни конца, ни края. Лишь кое-где, словно редкие волосики на плешивой голове, можно узреть чахлые травинки пытающиеся отвоевать немного пространства у пустыни. Но не тут-то было, пустыня быстро выпивает все соки из любой растительности, через короткое время, превращая ее в пыль. И только кривые низкорослые деревца с горьким, словно у Пушкинского анчара соком, умудряются выжить в этих экстремальных условиях.
Пройдя не больше километра по пустыни, Каин развернул свой караван и велел возвращаться в акациевую рощу и готовиться там к ночлегу. Сам же он еще некоторое время двигался вперед, словно пробуя на вкус негостеприимный край. Не смотря на почти полное отсутствие жизни, пустыня ему понравилась своей стерильностью и какой-то сверхъестественной завершенностью. И как показалось самому Темному Правителю, он так же пришелся по душе этой выжженной местности, пустыня приняла его. И было ясно, доберется он в заброшенный город без особых трудностей.
Так оно и случилось. Примерно через сутки заброшенный город предстал пред ним во всей своей красе. Уже было темно но у Каина захватило дух от того что он увидел. Это был действительно город. Самый настоящий город, а не группка полуразрушенных зданий. И город этот стоял посреди пустыни. Ничего нелепей себе и придумать было невозможно. Это было равносильно что увидеть посреди огромного кукурузного поля лифт на десять этажей. Просто лифт, ведущий в никуда. Этакий современный лифт, сделанный сплошь из стекла и стали. В слабых отсветах престарелого заката город этот казался новехоньким. Каин на мгновение закрыл глаза и в его воображении заброшенный город вспыхнул тысячью огней, словно местный Лас-Вегас. До его уха даже долетели городские шумы и Темный Правитель быстро открыл глаза. Сейчас только "глюков" не хватало. А заброшенный город пускай и без огней реклам, но манил к себе, вполне возможно своей сплошной темнотой и таинственным мраком. Каин с трудом заставил себя не двигаться вперед. Он прекрасно понимал, что сейчас его спутники даже под страхом смерти не сдвинутся с места. Он бы мог продолжить путь и самостоятельно. Но самому ему было просто скучно. И самое главное он привязался к своим маленьким бедуинам, которые поседеют от страха, если он оставит их самих так недалеко от логова чудовища.
Этой ночью все спали очень плохо. Каин с нетерпением рвался вперед. Его буквально распирало от желания скорее оказаться в мертвом городе. Сам факт существования Поглотителя отодвигался на второй план, просто ему ужасно хотелось увидеть этот город вблизи. Побродить по его улицам, заглядывая в заброшенные дома, пытаясь разгадать все тайны каких должно быть превеликое множество буквально на каждом шагу. Но более его рвения никто не поддерживал. Люди из его немногочисленной свиты дрожали от страха, и лишь время от времени проваливались в короткий и беспокойный сон. Для них этот город и не был городом, это была гигантская берлога жуткого чудовища.
Едва небо на востоке начало сереть, все были на ногах. К тому времени Каин сложив по-турецки ноги сидел на ближайшем бархане и любовался городом. Так он сидел уже давно. Зрелище города вырастающего из песка завораживало. Здесь не было небоскребов, преимущественно были двух или трех этажные здания, реже встречались пятиэтажные, но каждое здание было шедевром архитектуры. Каждый дом гармонично вписывался в город, словно волосинка в идеальную прическу. Можно было подумать, что дома строились все разом. А может так оно и было. Да эти Великие строители, мастера своего дела и "строить на века", для них это был не просто лозунг, для них это было жизненное кредо. Когда был построен город, никто не знал. Никто не знал когда и почему из него исчезли все жители. Мало того люди в большинстве своем уже и не верили в его существование, и мертвый город стал легендой. А он стоит, стоит как новенький. Вполне возможно со временем пески его поглотят полностью. Но город не исчезнет. Пройдет несколько тысячелетий и пески отступят, схлынут, словно море во время отлива и город вновь восстанет из небытия. И будет еще долго, долго стоять, словно издеваясь над самим временем.
Каин всегда знал, что рожден для чего-то великого и что он просто обязан создать нечто, что переживет столетия. Вполне возможно он бы давно уже что-то подобное создал, но ему всегда мешал этот его двойник, этот мягкотелый слизняк. И сейчас он смотрел с завистью на творение обыкновенных строителей и восхищался их работой. Хотя нет, этот город действительно строили Великие строители. Вполне возможно каждый строитель может стать Великим. Для этого надо всего-навсего построить нечто прекрасное и нечто настолько прочное, что как минимум пять поколений будут восторгаться этой постройкой. А может быть и не в этом величие Великих строителей. В смысле не в том, что они могут создать архитектурный шедевр. Скорее всего, они стали Великими лишь потому, что они не могут иначе. Вот в чем суть.
Уже внутри самого города Каин в очередной раз отметил качество постройки всех зданий. И это не смотря на то, что пески и ветер уже не одно десятилетие, словно наждаком, обрабатывают каждый дом. В предрассветных сумерках, сидя на песчаном бархане и любуясь открывшейся панорамой, он думал, что при солнечном свете и вблизи, город будет выглядеть не таким совершенным. Но не тут-то было. Мертвый город и при ярком свете не терял своей привлекательности. На улицах мертвого города слово "вечность" приобретало особый смысл. Проходя мимо одного с виду непримечательного сооружения, Темной Правитель не смог не задержаться. Хватало одного взгляда, чтобы понять, что перед вами складское помещение и ничего более. Казалось, это банальное здание всем своим видом говорит: "Я склад". Даже не так, а вот так: "Я склад. И горжусь этим". Вы смотрите на этот склад и понимаете, он совершенен. Совершенен в своей красоте и главное он совершенен в своей функциональности. Невольно приходят на ум слова Маяковского: "Я покажу на блюде студня косые скулы океана". Вот и они эти Великие строители сумели показать красоту в самой банальной вещи.
Через некоторое время Каин стал уставать от этого изящества линий, от этой безукоризненной точности, от идеальных пропорций. В его висках стала пульсировать тупая боль, и приподнятое настроение куда-то исчезло. Его же спутники и вовсе выглядели словно смертники, которых ведут на расстрел. В какой-то момент он хотел их подбодрить, но очередной приступ головной боли вызвал в нем волну озлобленности. Стадо испуганных овец, что следует за ним, начало жутко раздражать. Он чувствовал, что скоро должно произойти нечто очень нехорошее. Но ему было наплевать, потому, как он твердо знал, это что-то нехорошее произойдет не с ним. Чем ближе жертвенные овцы подходили к центру города, тем больше ужаса было в их глазах. А в том, что они подходят к центру, не было сомнений, все больше на их пути попадалось официальных зданий. Зданий сугубо специальных, которые буквально кричали о своем назначении. Вот главный продовольственный магазин, вот суконная лавка, а вот ссудная касса. А вот изящный дом с великолепной резьбой на фасаде, сомнений нет, это музыкальная школа. Немного впереди была небольшая площадь, посреди которой возвышалось самое главное здание в этом городе. Гниту и его братьям каждый шаг в сторону этого дома давался с невероятным трудом, не смотря на яркий солнечный свет и жару, их трусило так, словно они оказались в камере большого промышленного холодильника. В душе Каина стали зарождаться чувства доселе ему практически не знакомые. Ему было жаль этих несчастных, но жалость в его положении была непозволительной роскошью. Темный Правитель извлек из своей памяти кадры классической кинокомедии Л.Гайдая "Кавказская пленница", тот момент, когда Трус, Балбес и Бывалый выбираются из авторефрижератора, покрытые инеем и жалость его, вмиг исчезла. Он взглянул на Гнита, Лелика и Болика и на губах его заиграла ироничная улыбка. Темный Правитель дал команду, и лошади остановились.
- Это здесь?
Спросил Каин, обращаясь к маленькому человечку, который сидел на телеге, он словно еще больше ссохся и теперь напоминал игрушечного гномика. Гнит просто кивнул. Его братья сидели рядом и, закрыв глаза что-то бормотали. Вполне возможно их скудные умишки подсказали им текст молитвы и теперь они пытались спасти свои если не тела, то души. Скаковая лошадь толи Лелика, толи Болика была привязана сзади к телеге, и ей это не нравилось. Эта лошадка привыкла быть если не самой первой, то хотя бы в числе лидеров, а теперь она должна смотреть на задницу кривоногой клячи. Для лошадки это было вершиной несправедливости, и она все время возмущенно фыркала. И только ее фырканье разрывало нависшую тишину.
Каин не хотел затягивать и без того театральную паузу. Не говоря ни слова, он спрыгнул с лошади. Подошел к телеге, где сидели ставшие товарищами Хам и Брагун, откинул большой кусок мешковины, под которым лежал новенький гроб.
- Ждите меня здесь.
Сказал он. Взвалил гроб себе на плечо и пошел к зданию, которое не могло не быть ратушей. В подвале ратуши некогда размещалась тюрьма, именно там нынче обитал Поглотитель.