Лето принесло погоду, не имевшую аналогов чуть не со времен Рюрика: столбик термометра приближался к сорокаградусной отметке. Жара заволакивала столицу невиданным смогом - в области полыхали торфяные и лесные пожары. Плотная, на редкость едкая, дымовая завеса накрыла город в несколько дней. Запах гари прочно поселился в воздухе, при включенном на полную мощь вентиляторе, или кондиционере, у кого имелся. Москвичи едва не задыхались во сне - воздух оставался неподвижным, будто горячий клейстер. Анна Владимировна с тоской вспоминала недавнюю поездку на Мальту, мечтая, как, закончив занятия с последними абитуриентами, она уедет в Беловку, куда подальше от задымленного города отправила детей с мужем. Дочь поступила в университет, семье можно и отдохнуть.
Она заглянула в почти пустой холодильник: хлеб, остатки сыра, морс и мороженое - готовить для себя не хотелось. Мысль о яблочной шарлотке показалась удачной: вкусно, недорого, возни всего ничего, и будет, с чем к вечеру заглянуть на чай к соседке напротив - бабушка всерьез приболела.
Финик, решительно не желая оставаться один, крутился под ногами, явственно намекая на внеочередную прогулку. Пришлось взять собаку с собой, и она выскочила за дверь, уже в лифте хватившись, что забыла телефон. Возвращаться не стала: фруктовый лоток рядом с домом - нога здесь, другая там, поздоровалась с соседкой этажом ниже, пристроилась в очередь, и очнулась... где это она? Сети развешаны, рыбой пахнет... Рыбацкая хижина? Женщина покрутила головой... ущипнула себя... кашлянула... Финик неуверенно тявкнул. Она отвела от лица сети, шагнула к двери, толкнула... шаг, другой, третий... оглянулась по сторонам, овеваемая легким южным бризом... и подкосились ноги. Песик ткнулся растерянной хозяйке в колени и тихо заскулил.
Соскучившийся по жене Александр Петрович решил сделать сюрприз, нагрянув с деревенскими гостинцами, и с утра выехал из Беловки, чтобы до наступления полуденной жары оказаться дома. Он уже собрался войти в подъезд, как увидел бегущую со всех ног соседку с пятого этажа. Поздороваться и спросить, не нужна ли помощь, не успел - женщина с разбегу ткнулась ему в грудь и, заливаясь слезами, понесла какую-то дичь.
Обрывки слов перемежались с бесконечными 'Господи, Исусе!' и ' Матерь божья!', и, с трудом продираясь через их поток, едва удалось вычленить главное: несколько минут назад на ее глазах Анна Владимировна растаяла в воздухе вместе с собачкой.
Приняв рассказ за легкое помешательство от уличной жары, он набрал номер жены. Ответа не было. Поднялся вместе с соседкой на лифте и уговорил зайти в квартиру, где вместо хозяйки дома обнаружился только ее телефон. Осенив себя крестным знаменем, вернуться к лотку с яблоками женщина отказалась, а продавщица припомнила, что видела похожую покупательницу в очереди, но товар ей не отпускала. Камер слежения на окрестных домах не было, но в автомобиле соседа, на редкость удачно заехавшего домой пообедать, оказалась новинка - привезенный из-за границы видеорегистатор. Выяснилось: меньше четверти часа назад Анна Владимировна с Фиником, выйдя из подъезда, прошла вдоль дома и завернула за угол, видимо, и, направляясь к лотку, где торговали яблоками. Что было дальше, неизвестно: ни она, ни собака более на камере не отметились.
Инна получила сообщение о пропаже Беловой и, не надеясь на милицию, вылетела в Москву поднять на ноги сыскарей. Не скоро, но все же пришлось сдаться - женщина с мопсом на поводке будто растворилась в многомиллионном городе. Свидетельница ее исчезновения, поднявшая поначалу тревогу, в дальнейшем молчала, как партизан. Детективы приняли все возможные меры, требуемые в подобных случаях, задействовав бывших коллег и даже выйдя на самый верх - все оказалось безуспешно.
Инна первые дни не отходила от осиротевших детей и потерянного отца, но жизнь потихоньку брала свое. Становилось ясно: надо привыкать жить без матери семье будет непросто, в первую очередь, в материальном плане. Со своими вечными дополнительными уроками она являлась главным кормильцем: заработок обоих супругов в школе оставлял желать лучшего, а подработка мужа была нерегулярной, чаще случайной, и отныне ему стоило немалых усилий удержать семью на плаву. К Новому году Александр Петрович решился на крайность: написал Авериным, что просит взаймы, предлагая в обеспечение долга наследственную часть семейного архива - письма Поэта. Родственники предложили заем без какого-либо залога, но Белов-старший стоял на своем, и парижане наметили визит в Москву на середину января.
В Париже Рождество Христово справляют и адепты христианства, и неверующие, отнесясь, как к семейному празднику. Гуляют двенадцать дней, с ночи на 25-е декабря по шестое января. Гирляндами, тематическими сюжетами и декором украшаются витрины, улицы и дома. Появляются украшенные игрушками ели, главная - у Нотр-Дам. К скромным и послушным детям приходит Пер Ноэль (Père Noël) - бородатый старец в красном халате, оставляя подарки в специально заготовленных носочках. Озорников обслуживет оппонент - Страшилище Шаланд (Chalande), он же, Пер Фуэтар (Pere Fouettard). Напарники - как хороший и злой полицейский, а Снегурочки и в помине нет.
Рождественский ужин - ревейон (réveillon) испокон века начинался в ночь после мессы. Ужин так же актуален, с праздничными лакомствами, вином и шампанским, а служба - уже по желанию. Гуляния продолжаются до поздней ночи на катках у Эйфелевой башни, перед мэрией, выставки ледяных скульптур работают несмотря на погоду - до 10 градусов тепла. На Площади Согласия возводится украшенное гирляндами и лампочками обзорное колесо, позволяя в ночное время видеть с высоты неспящий город. Освещается буквально всё! Иллюминация ежегодно меняется: то красная, то белая, иногда в очертании деревьев узнаешь бокалы с шампанским. В церкви Мадлен и Сакре-Кер - рождественские вертепы, в садах Тюильри, у Монпарнас и Сен-Лазар, вдоль сен-жерменского бульвара, у арки Дефанс, на Монмартре, в окрестностях Сен-Сюльпис - ярмарки. В деревянных домиках раскладывают сувениры, продукцию ремесленников, ёлочные украшения и деликатесы. Можно на ходу перекусить горячим супом, прокатившись на бесплатных каруселях. Красивее всего смотрится столица после захода солнца, и народ заряжается ее энергетикой, потребляя вино и жареные каштаны. Новый год празднуется не с таким размахом: подарки чаще всего не дарятся, его воспринимают, как еще одну возможность отдохнуть, а Диснейленд манит посетителей особой праздничной магией.
Новогодние каникулы студентам не полагались, и девчонки отправились грызть гранит науки. Инна позволила себе попутешествовать по долине Луары - с чувством, толком и расстановкой: на поезде до Буржа, через Блуа в Тур, откуда самолетом в Москву, проведя Новый год на московский лад и появившись дома в конце российского зимнего марафона. Послевкусие отдыха испортила последняя ночь, и, покинув гостиницу задолго до Check-Out, она приземлилась в Шереметьево, против обыкновения взяв такси. Увиденное во сне записывать не стала, всю дорогу прокручивая в памяти кадры сновидений: Беловы отправляются в прошлое, миновав пропавшую в никуда стенку собственной гостиной. Сначала отец, а потом - дети.
Инна давно привыкла к фантасмагории снов, уже не вникая, почему мозг вытаскивает то или иное из сюжета чужой книги, интерпретируя на собственный лад или расцвечивая любопытными подробностями и бытовыми зарисовками, но последний выверт подсознания был чрезмерным. После исчезновения Анны Владимировны сердце оказалось не на месте, и она готова была выпрыгнуть из автомобиля, нервно реагируя даже на небольшую пробку.
Увидев свет в окне, с облегчением перевела дух, и, волоча за собой чемодан, влетела в еле ползущий старенький лифт. Нажала кнопку звонка, утопив по самое некуда, и звонила, звонила, пока не щелкнул замок, и показался сонный растрепанный Ванька:
- О, тетьИн, с приездом!
- Здравствуй, Ванечка, ты спал, прости милый, как вы тут?
- А... э...
- Отец дома?
- Нет...
- Аленка?
- С лошади упала...
- Скорую вызывали?
- Нет, вроде, обошлось.
Инна посмотрела на парня: он, определенно, был не в себе, и, откинув правила приличия, протиснулась с прихожую. Ваня смотрел с такой осторожностью, что она повторила вопрос:
- У вас все в порядке?
Он помотал головой и забубнил, наконец, включившись:
- ТетьИн, у нас такое... вы не представляете... не знаем, что и думать...
Инна прервала малоинформативный словесный понос и, скинув куртку, утащила парня на кухню:
- Рассказывай!
Ванька посмотрел с некоторым сомнением, но решился:
- Отец пропал...
- Куда пропал?
- Не знаем... тридцать первого... ждем Новый год... а его нет... только что был...
- Дома был?
- Все дома были... думали, вышел, куда, но пальто на месте, а в квартире нет...
Инне стало так жарко, что захотелось сдернуть свитер. Когда протискивала голову в ворот, что-то, вроде, послышалось, и, прыжком выскочив в коридор, она устремилась в гостиную. Никого!
Потихоньку открыла дверь в аленкину комнату: девушка спала беспокойно, на лбу и носу ссадины, но, в целом, сильных опасений ее вид не вызывал. Вернулась на кухню:
- Отца нет с новогодней ночи?
- Да...
- Черт, на поиск по геолокации дня три разрешение получать!
- Можно в шесть секунд, если умеючи!
Инна чуть не скатилась с табуретки: у Ваньки есть доступ к оператору?
- Это незаконно.
- Зато быстро.
- Давай!
Парнишка управился шустро:
- Его нет в зоне покрытия сети...
В дверях кухни показалась Аленка.
- Ты как себя чувствуешь?
- Нормально...
- Может, к врачу?
- Нет... выспалась... и, кажется, все...
Девушка подняла руки, перевернула тыльной стороной и уставилась на указательный палец.
- Покажи мне!
Инна осмотрела протянутые ладошки: ссадины есть, но терпимо.
- Голова не болит?
Аленка прислушалась к ощущениям:
- Нет...
- Пойди еще полежи.
- ТетьИн, папа пропал, что нам делать?
Инна прикусила язык, чтоб не вылетело: 'Не знаю', и ограничилась:
- Ложитесь спать.
- Папе скоро на работу.
- Я позвоню директриссе, а вы - никому, спросят - отец уехал, скоро будет.
Ребята неуверенно кивнули, Инна расцеловала обоих и удалилась.
Бедные дети, с прошлого лета Беловы - просто какой-то магнит для неприятностей!