Друид : другие произведения.

Три балбеса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  - Сант-Яго, помоги! - сказал парень в синей куртке и полинялых джинсах и незаметно перекрестившись полез по увитому плющом забору, ограждавшему небольшую виллу.
  - И мне помоги, Сант-Яго! - еле слышно произнёс его спутник, озираясь по сторонам. Одет он был в похожие куртку и джинсы и было заметно, что во всём он старался походить на своего старшего брата. Даже перчатки из латекса он одевал как старший - начиная с правой руки. Мигель птицей взлетел на невысокую белую ограду. Сам он был ниже ростом и коренаст, а еще мешала висящая на плече большая спортивная сумка.
  - Ну где ты там, Мануэлито?! - недовольно прошипел брат.
  Мануэль ещё раз оглянулся по сторонам и нехотя последовал за ним. Что-то скребло ему душу, но он не понимал, что именно и если б Мигель соизволил его выслушать, едва ли б он мог вразумительно объяснить что здесь не так.
  Светало. Там за забором было ещё сумрачно. Братья Вилья-Роха Мануэль и Мигель вжались во влажную сырость плюща и осматривали двор. В утреннем тумане он не выглядел приютом роскоши, но без сомнения это был тот самый дом, с фотографии папарацци-любителя, которую отследил в блогах всеведущий Газзирид, или Газ, третий член их шайки. Газ пообещал, что им не помешают ни сигнализация, ни собаки, ни охрана. Только вот интересно, как он это устроит?! Снотворного что ли подсыплет?! Конечно, это не его дело....
  - Пошли, туман густеет, самое время. Мигель размашисто зашагал к дому. Никто и не подумал бы, что именно здесь, на довольно скромной (всего в два этажа) вилле в роскошном пригороде Лондона Ричмонде скрывается от взглядов посторонних и просто любопытствующих суперзвезда эстрады Эми. Несмотря на то, что она уже несколько лет удерживала первые места в различных хит-парадах, Эми появлялась на публике очень редко и фанатично оберегала свою частную жизнь. Если папарацци удавалось обнаружить ее очередное убежище, то звезда тут же меняла место жительства. Все это подогревало бешеный интерес к самым банальным сторонам ее жизни. Пьет она по утрам чай, молоко или текилу? Сама ли она делает свой знаменитый начес или за ней ухаживает личный парикмахер и визажист. Есть ли у нее карманная собачка, как у Пэрис Хилтон, или может, она увлекается верховой ездой, как Мадонна. Любые трофеи, полученные в её жилище были желанными у огромной армии фанатов и сегодняшний рейд сулил большую прибыль.
  От дома их отделяли высокие ряды плетистых роз. Удивительно, как Газ узнал о них, узнал и предупредил, что ближе к французскому окну будет небольшой проход между кустами.
  - Вон туда, - Мануэль отыскал глазами этот проход и махнул в его сторону пока пустой сумкой.
  - Не шуми, - строго одернул старший и устремился к дому.
  Мануэль последовал за ним, держа сумку над кустами. Главный вход должен был виден из будки охраны, но, доверившись подельщику, они даже и не пытались прокрасться незамеченными. Мигель легко открыл отмычкой простой замок и братья проникли в дом. Внутри было темно - свет проникал сквозь матовые пластинки двери и из гостиной, что справа от входа.
  Мануэль вытащил фонарик из кармана.
  - Не стоит. - сказал Мигель. Он забрал фонарик у брата и добавил - я наверх, а ты посмотри пока здесь.
  Младший кивнул. Это было конечно разумно, вдруг наверху кто-то есть! А Мигель двигается стремительно и беззвучно как ягуар, а главное, умеет сохранять спокойствие. В этот момент Мануэлито, вспомнил ту горничную, пожилую негритянку, он не хотел ее бить по голове, просто испугался, когда неожиданно наткнулся на нее в гардеробной юного голкипера, надежды "Ливерпуля".
  И все же Мануэлю было обидно, что самые сладкие трофеи достаются брату. "Вот если я смогу найти по-настоящему стоящую вещь, он зауважает меня!" - подумал он и вошёл в гостиную.
  В современном языке даже нет такого слова, чтобы обозначить уголовную специализацию братьев. Они занимались мелким воровством. Мигель много раз говорил брату, чтобы он не брал вещей дороже 50 фунтов. Главная фишка их "бизнеса" состояла в том, что они воровали не совсем обычные вещи, точнее совсем обычные вещи у не совсем обычных людей - у звёзд кино и эстрады, спортсменов и политиков, в общем людей публичных. Дельце было хлопотным, но прибыльным. Поклонники звёзд были готовы заплатить огромные деньги за то, чтобы стать обладателями вещей принадлежавших их кумирам.
  Внутри дома ничего не выдавало звездную обитательницу, обстановка казалась безликой, как в "люксе" отеля средней руки. Два модернистского облика кресла, напоминающие зубоврачебные, были повернуты в сторону электрического камина, никаких Пикассо на стенах, только огромное зеркало в тяжелой раме с завитушками. Глаза Мануэля привыкли к полумраку и он заметил небольшой беспорядок: на диване лежала небрежно брошенная одежда Эмми - трусики, лифчик и розовый пеньюар. Это было удачей - каждая из таких вещей могла потянуть на пятьсот, а то и на штуку фунтов. Мануэль взял вещи в руки, принюхался - они всё ещё источали телесный запах, смешивавшийся с запахом каких-то духов.
  "Надеюсь, брат оценит это" - усмехнулся Мануэль, засовывая добычу в сумку.
  В складке дивана, между подлокотником и сиденьем Мануэль заметил что-то отливавшее металлическим блеском. Находка оказалась дешёвым цифровиком "Кэнон", почти мыльницей. Она вызвала у него профессиональный интерес - он любил фотографировать и даже мечтал, что заработает своим бизнесом немного денег и откроет собственный фотосалон. Что же хотела снять Эми? Мануэль включил фотокамеру и стал листать снимки - розы у входа, вид с балкона на бассейн, собаки, какие-то дома в предместьях Лондона. В целом - ничего интересного. То, что фотографии были сделаны самой Эми, конечно делало их ценными, но как было доказать, что именно её рука нажимала в тот момент на кнопку "Кэнона"? Мануэль даже подумал, что стоит оставить камеру здесь. Последним в списке файлов в памяти "Кэнона" значился какой-то видеофайл. Повинуясь инстинкту первооткрывателя он открыл его.
  На экране камеры появилась сама Эми.
  - Ты хотел на меня посмотреть, вот теперь ты меня видишь - говорила Эми. Когда она записывала это она держала камеру в вытянутой руке и ходила по комнате. - Ты говоришь, что любишь меня - она поставила камеру на столик возле дивана, а сама легла на диван, расположившись в поле зрения камеры. - А я люблю себя. Только себя - Она сняла с себя розовый пеньюар, тот самый, что сейчас находился в сумке Мануэля а, затем сняла и трусики и принялась мастурбировать. - Вот так.
  От переполнявших его в эту секунду чувств от увиденного, смешавшихся с неожиданностью находки, а так же пониманием того, что этот фотоаппарат - его счастливое беззаботное будущее как минимум на один год его жизни, рот Мануэля открылся автоматически настолько широко, что даже если бы он хотел удивить свою родную мать в своем раннем детстве, пытавшуюсь его накормить и приговаривая "А ну ка покажи-ка маме как зайчик широко открывает ротик когда хочет кушать!", глядя на него в данную минуту она от удивления не смогла бы сказать ничего кроме "Да это ж не зайчик, а просто БЕГЕМОТИЩЕ какое то мне тут рот открыло!!!". Он смотрел на Эми как завороженный. Безусловно он догадывался, что девчонки тоже могут развлекать себя сами и наверно многие из них делают это тайком, но его воспитанная на традиционных христианских ценностях натура могла лишь мечтать о таких развлечениях звёзд сцены.
   На ступеньках послышались шаги. Это сверху спускался Мигель.
  - Свет! - сказал он по-испански, войдя в гостинную. Это слово было условным знаком, обозначавшим опасность.
  Мануэль поспешно выключил камеру и сунул её себе в карман. Мигель кивнул в сторону окна. Младший обернулся и увидел идущих по дорожке, ведущей к дому двоих мужчин, по виду напоминавших охранников.
  - Чёртов сукин сын! - выругался он - Он же обещал, что всё будет чисто. И чего ты ему поверил?!
  Старший не ответил. Он побежал в направлении лестницы наверх. Мануэль поспешил за ним. На лестнице лежал посторонний предмет. Мануэль машинально поднял его - это оказался гламурный розового цвета мобильник - и столь же автоматически сунул его в карман.
  Откуда взялась стража? Может быть охранники просто обходили дом вокруг и вернулись бы в сторожку, но ворами всегда движет страх и увидев приближающихся людей братья бросились по лестнице наверх. На втором этаже они проскочили большую спальню и выбежали на балкон, выходивший на задний двор. Картинка была почти идиллической - вот-вот должно было взойти солнце, негромко пели птицы.
  "Ловушка оказалась слишком красивой" - почему-то подумалось Мануэлю. Он истово перекрестился и произнёс своё извечное "Сант-Яго, помоги!", которому его выучила мать едва он стал говорить.
  Мигель перегнулся через перила и увидел, что балкон опирается на колонны. Он перелез через перила, обвил колонну ногами и уже через мгновение был на земле. Мануэль, последовал за ним. Ещё через пару мгновений они бежали вдоль бассейна, затем через цветник к тому самому месту, где они форсировали стену. И тут невесть откуда взявшаяся бернская овчарка, с громким лаем бросилась за братьями.
  Наверное не многим стоит уточнять что именно происходит в голове у человека в тот самый момент, когда на него с огромной скоростью, слюнями, капающими изо рта, страшно злой и зубастой мордой и всей всей остальной присущей таким "особенным" моментам в жизни каждого человека кто с таким сталкивался атрибутикой, несется медведище совсем не собачьих габаритов, на шее у которого вдобавок еще и висит табличка "Похоже ты приехал, дружище! Не убегай, я уже рядом!!!" и размеры букв на этой табличке странным образом увеличиваются по мере его приближения. Сказать что Мигель с Мануэлем испугались - даже примерно не посвятить в происходящий ужас в их душе в этот трепетный момент. Всеми фибрами своей души они желали, чтобы это все происходило не с ними, но к их сожаленнию ужас всей ситуации заключался как раз именно в том, что они поняли, что не спят. Мигель в этот момент вспомнил как он любил ходить к своей любимой бабушке на чай, потому что у нее дома всегда были его любимое печенье "Чипато", которое он так сильно любил, он вспомнил как впервые влюбился в Аниту, вспомнил своего первого лучшего друга, машину, все до единой игрушки, любимую собаку и даже понял как он на самом деле сильно любит своего брата, хотя так было не всегда. В общем при взгляде со стороны на эту немую сцену, когда она закончилась, у возможного наблюдающего за этим всем остался бы только один вопрос "как это возможно?!!" и только один ответ: "телепортация существует!". Собака не обламывалась так с самого рождения,-на ее глазах только что исчезли люди с тех мест где они неподвижно находились с того самого момента как она с ними встретилась взглядами. Для нее осталось осталось загадкой действительно ли они телепортировались с одной стороны стены на другую, просто перепрыгнули, или же прошли сквозь нее, как это сделал Коперфильд в свое время, но то, что у них получилось сделать это за долю секунды, незаметную не только человеческому, но и собачьему глазу - реальный факт!
  На улице было также безлюдно, как и тогда, когда они лезли на виллу.
  - Ну, и где этот ублюдок? - простонал Мигель, все еще находившийся в состоянии шока, нервно прислушивался к звукам, при этом пытаясь убедиться себя, что собаки не умеют лазить по стенам и тем более так высоко прыгать.- Клянусь Икитосской мадонной, разрежу его на куски!
  А Мануэлю почему-то не верилось, что Газ просто бросил их на произвол судьбы. Он внимательно огляделся, через квартал улица поворачивала. - Он, наверное, решил не светится и стал подальше. В любом случае, отсюда надо убираться, хоть на машине, хоть на своих двоих. Они пересекли улицу, потом до конца квартала и забежали за угол. Там их ждал серый "Опель". За его рулём сидел Газ в дурацкой униформе разносчика пиццы. Гора коробок громоздилась в специальном контейнере на заднем сидении.
  - Удачно? - спросил он когда братья почти одновременно плюхнулись на сиденья, старший - рядом с водилой, младший как и положено - сзади.
  - Чтоб тебе так везло! - сказал Мигель. - Что это за машина?
  - Сыктым! Нашел ее в паре кварталов отсюда. У нашей стартер полетел.
  "Опель" резко сорвался с места.
  Газза, ты обещал, что... - начал было Мануэль.
  - Там была охрана. - перебил его старший. - И они нас заметили. А про собаку я вобще молчу!!! В последнее время ты перестал выполнять обещания.
  - Вот как? - названный Газзой удивлённо посмотрел на Мигеля.
  Он остановил машину также резко как она сорвалась с места минутой назад.
  - Разве я не обещал увезти вас?
  Мигель с силой ударил по бардачку. Дверца открылась и из бардачка выпал засаленный порножурнал. Он запихнул журнал назад и со злостью сказал:
  - Ладно уж, поехали.
  - Ты забыл извиниться и сказать пожалуйста - ответил Газ. - Надеюсь, ты когда-нибудь станешь цивилизованным человеком. - и после несколько секундной паузы - Если на то будет воля Аллаха!
  Машина понеслась по тихим улочкам предместья, в сторону Лондона. Из-за деревьев и домов выглядывали первые лучи солнца.
  "Кажется всё обошлось" - уговаривал себя Мануэль, но почему-то упорно не верил в это.
  В салоне повисло напряженное молчание. Братья не знали что сказать, а сидевший за рулём Газ казалось, искренне наслаждался скоростью, выжимаемой из разменявшей второй десяток машины. Зачем говорить? Мануэль нервно барабанил пальцами по пластиковой бляшке на сумке, которую он держал в руках.
  При выезде на Твикенхемскую дорогу Газ сбавил скорость. Эта трасса соединяла столицу с Корнуоллом и Южным Уэльсом, а значит, здесь могли стоять полицейские патрули.
  - А не позавтракать ли нам? - спросил он, кивая в сторону коробок.
  - Не раньше чем приедем домой. - ответил Мигель.
  - Почему? - спросил Мануэль. Стрессы всегда вызывали у него сильные приступы голода.
  - Потому, что если я сейчас поем, то обязательно выпью, а если выпью - наброшусь на Газзу, а значит приедет полиция и нас всех загребут вместе с нашей немалой, надеюсь, добычей.
  Младший тяжело вздохнул. Сколько он себя помнил аргументы приводимые Мигелем казались ему весомыми и даже если он хотел что-то возразить - слова застревали у него в горле.
  - Скажи Газза - обратился старший - откуда там взялась охрана?
  - На всё воля Аллаха! - ответил тот.
  - А собаки? Ты же обещал, что все будет чисто! Охрана будет дрыхнуть... Что, снотворное не подействовало?
  Газза не ответил.
  - Но им должны были подсыпать снотворное, чёрт побери! - Мигель определенно начал заводиться.
  И снова повисла пауза.
  - Снотворное - это так несовременно! - наконец ответил Мигелю араб.
  - Ты хочешь сказать, что ты не сделал то, что обещал?
  - Сделал. Но не то.
  Газ взял из-под лобового стекла сигарету и прикурил.
  - Сейчас люди не верят в химию и медицину - продолжил он после пары глубоких затяжек - От них и вправду мало толка.
  - А сигнализация? - Мигель изменился в лице - в неё сейчас тоже не верят?
  - Да, конечно - флегматично ответил араб.
  - Но тогда объясни, что ты сделал - спросил Мануэль.
  - Разве вам обязательно это знать - Газза снова затянулся и выбросил недокуренную сигарету в окно. - Так и быть скажу: два заклинания из аль-Хазреда и путь свободен!
  - Сант-Яго, помоги - прошептал младший.
  - То есть ты хочешь сказать, что доверился вашим суевериям?! - Мигель нервно взъерошил аккуратно уложенные иссиня-черные волосы.
  - Суевериям? - переспросил араб - А хочешь ты сейчас превратишься в... - он шарил глазами вокруг себя думая во что бы превратить подельника - в фонарный столб?
  Мигель замахнулся было на него, но потом перекрестился и замер будто бы в ожидании наказания.
  - Может не надо, а? - миролюбиво предложил Мануэль, потроша коробку с пиццей. - Ух ты, с анчоусами! Газза, хочешь кусочек?
  - Поблагодарите Аллаха, неверные - торжественно, но очень деланно произнёс араб - за то, что Аллах запрещает произносить заклинания после восхода солнца.
  Братья машинально посмотрели в лобовое стекло на восходящее солнце, потом взгляд Мигеля упал на зеркало заднего обзора - метрах в двухстах от них ехала полицейская машина. - О, Сант-Яго! - простонал он, пуча глаза.
  Газза посмотрел туда же и надавил на газ.
  - Сыктым! - произнёс он.
  - А может быть ты сейчас лучше что-то сделаешь? - не без издевки поинтересовался Мигель.
  - Сейчас не могу. Солнце взошло, я же тебе внятно объяснил. - ответил Газ - И единственное что остаётся - уходить от погони самостоятельно.
  Уходить от погони в самом центре европейской столицы, на стареньком "Опеле" было безвыходным и безусловно смелым решением. Газза прекрасно знал город и так же хорошо водил машину. От нервного напряжения их маршрут как то автоматически возник у него в голове так что он не терялся в мыслях куда сворачивать, а четко следовал своей задумке - какими улицами нужно ехать дабы сбить с толку полицию. Братьям казалось, что Газза ехал наугад, сворачивая в первый попавшийся переулок, и проскакивал сквозь проходные дворы, выгадывая на этом несколько десятков секунд преимущества.
  Газза понимал, что погоня не может продолжаться долго, полицейские наверняка уже успели вызвать подкрепление, небось, за террористов приняли. Поэтому он ехал в хорошо известное ему место.
  На набережной Темзы он остановился в начале одного из мостов.
  - За мной! - скомандовал он и выскочил из машины.
  Братья последовали за ним. Он перескочил через перила, спрыгнул на землю и побежал вниз к реке. Мануэль и Мигель бежали не понимая куда именно бегут, но почему то они доверяли этому сумасшедшему арабу. Да и что им еще оставалось. Ведь это Газ отследил появившуюся на форуме фанатов фотку звезды, хакерским приёмом залез на сайт, чтобы уничтожить ее. Газ каким-то непостижимым чутьём отыскал этот дом... Сумка цеплялась за ветки и Мигель жутко ругался, требуя не отставать. Но вот и берег. Склизкая жижа под ногами. Теперь братья увидели цель - железная решётка канализационного коллектора была в нескольких метрах от них. Газ остановился, отдышался, раскрутил проволоку на решётке и вошёл в длинную зловонную трубу.
  - Извините, что не в рай приглашаю! - сказал их сообщник с нескрываемым сарказмом.
  Адское зловоние - самое мягкое определение запахам, которые обоняли трое воров.
  Внутри было темно и Мигель вытащил фонарик. Они шли осторожно ступая по нечистотам.
  Газ что-то бубнил под нос - то ли читал молитву, то ли считал шаги. Сколько они прошли братья не знали, в темноте как-то быстро потерялось ощущение времени и пространства. Труба закончилась, и они вошли в старинный туннель, сложенный тонкими кирпичами. Туннель этот был ниже трубы, но и воняло в нём меньше. Но вот араб взял у старшего фонарик, посветил на стену. Под его прыгающим светом появились какие-то значки.
  - Здесь - он надавил на стену плечом.
  То, что можно было принять за стену оказалось фанерной перегородкой, легко подавшейся напору. За перегородкой начинались ступеньки. Мигель, шедший последним закрыл эту импровизированную дверь.
  Ступеньки закончились у какой-то двери. Араб вытащил из кармана нож, просунул его в щель между косяком и дверью и свет ударил в глаза беглецов. Они оказались в колодце внутреннего дворика. Постояв несколько минут, пока глаза привыкнут к дневному свету они прошли через незапертые ворота и через две минуты, вполне чинно шли по улице, стараясь не обращать внимания на собственные брюки, почти до колен пропитанные зловонной жижей.
  Здесь они расстались. Араб не прощаясь пошёл первым, а братья двинусь несколько минут спустя.
  Общеизвестно, что жильё в центре столичных городов очень дорогое, а когда речь идёт о Лондоне - одной из столиц мира - то здесь оно достигает баснословных сумм. Дилеры, чтобы не распугать клиентов указывают стоимость жилпдощади в фунтах за квадратный фут, и оттого суммы кажутся меньше. Однако, братья жили в шикарной трёхкомнатной квартире в самом центре Сити практически даром. Первые полгода своей лондонской жизни братья жили в нескольких особняках на окраинах города. Таких пустующих полностью меблированных домов много в дальних кварталах - их владельцы наезжают в них на несколько недель летом, а всё остальное время дома пустуют. Полицейские несколько раз выставлявшие братьев из таких особняков интересовались лишь видом на жительство в Великобритании, и фиксировали, что братья бережно относились к имуществу хозяев дома, вслед за чем отпускали Мигеля и Мануэля с их нехитрыми пожитками на все четыре стороны, поскольку в действиях перуанцев криминала не было, а в случае если те что-либо испортили или сломали, то полицейские оставляли за владельцами дома право судится с их незаконными жильцами.
  И вот вылетев в очередной раз из подобного особняка, братья, с большими сумками с вещами, зашли в католический храм. Был самый канун Пасхи и братья решили исповедаться и причаститься, перед святым Воскресением Гсподним, как это они делали много раз в детстве. Первым исповедовался Мигель. Он говорил по-английски медленно и сбивчиво, вспоминая самые мелкие прегрешения и несколько раз не зная английского слова, вставлял родное, перуанское. И тут свершилось чудо - исповедник падре Юлиан понимал по-испански. Был он родом не из Перу (не следует требовать от Гспода слишком больших чудес!), а из Каталонии, работал клерком при папской курии и за какие-то прегрешения был сослан в почётную ссылку в Лондон. Встретив, здесь, в дали от родины, двоих говоривших на языке его детства, падре не только отпустил им их многочисленные прегрешения, но и пообещал помочь с жильём. Чудо совершилось несколькими часами спустя, когда падре спустился к братьям, приготовившимся ночевать на скамейке у входа в собор с ключами от квартиры почти в самом центре Лондона и двумя коробками пасхальных подарков. За эту квартиру братья должны были платить смешную для такого дорогого района плату - тристо фунтов плюс свет.
  Квартира эта как и несколько других принадлежала католической церкви. Говорили, будто бы во время второй мировой войны в таких квартирах обитали многочисленные агенты разведки Муссолини, здесь плели интриги, а натренированные любовицы собирали сведения о планах обороны и наступления союзников. После образования НАТО эти конспиративные квартиры стали бесполезными и в них обитали не дипломаты, а простые католические священники, а лет двадцать назад Иоанн-Павел II и вовсе сократил штат священников в Великобритании, поскольку их активность беспокоила английскую королеву. Вот братьев и поселили в одной из таких пустующих квартир.
  Семиэтажный жилой дом в стиле модерн в котором братьям предстояло жить поразил воображение перуанцев: огромные окна, резные двери парадного подъезда, мраморные ступени парадной лестницы, росписи на стенах и готические фигурки на поворотах лестницы. Более ста лет назад здесь снимали этажи приехавшие из Индии или Африки офицеры и негоцианты. Со временем лоск пообтрепался, а этажи поделили на несколькокомнатные квартиры, в одну из таких квартир и спешили братья.
  Долгое время они перебивались случайными кражами, да жили благодаря благотворительным раздачам при различных филантропичечких обществах. С каждой раздачи они возвращались в свой дом с большими картонными ящиками подарков, груз был не тяжёл, но громоздок и они на последние деньги, оставленные на выплату за квартиру решили шикануть - взяли такси. Таксист оказался разговорчивым. Слово за слово он вытянул из них всю историю их жизни и напросился в компаньоны - братья уже и сами не помнили как именно он их уговорил - но несколько месяцев араб (это был наш старый знакомый Омар ибн Сулейман аль-Газир, он же просто - Газза) жил с братьями. Он в то время промышлял грабежом подвыпивших клиентов, и неспеша подыскивал себе подельников на новый бизнес - ограбление звёзд эстрады.
  Братья Вилья Роха приглянулись Газзу. Он знал о них всё, вплоть до имён их многочисленных тётушек, оставшихся в Икитосе. О себе же он говорил мало и неохотно. Часто вспоминал своего отца, палестинского бедуина, турецкого шпиона, которого с гордостью называл гражданином Турции. По словам Газзы, его отец Сулейман аль-Газир после первой мировой войны помогал евреям Палестины воевать с англичанами, снабжая их оружием и обладал обширными связями с еврейскими поселениями в Трансиордании. Он надеялся, склонить борющихся против англичан евреев принять турецкое подданство, а, значит, создать еврейское государство под протекторатом Турции. Однако, карты в геополитической игре разложились иначе чем предполагал Сулейман и после образования государства Израиль он перешёл на сторону палестинцев. Но вскоре на сходке палестинских шейхов его подстрелил человек пожелавший остаться неизвестным. Испугавшись, что палестинцам стала известна деятельность его отца, Газза, тогда ещё подросток, бежал в Англию на одном из кораблей, вывозивших покидавшие Трансиорданию воинские части. О дальнейшей - английской - части своей биографии Газза предпочитал не распространяться, однако по случайно оброненным фразам выходило, что здесь на островах Газза перепробовал множество законных и незаконных занятий от работы трубочистом до подделки документов и даже несколько раз сидел в английских тюрьмах, всякий раз подчёркивая, что лучше живому в тюрьме в Манчестере, чем мёртвому в Рамалле.
  Когда через несколько месяцев Газза съезжая с их квартиры проставился своим новым приятелям за предоставленный кров (денег он предпочёл не платить) в полупьяной беседе он предложил перуанцам долю в его новом бизнесе. Бизнес оказался выгодным - несколько минут риска оборачивались сотнями, а то и тысячами фунтов дохода.
  Дружба с Газзой забавляла Мануэля. В отсутствие старшего брата они часто трепались обо всём на свете от причёски и одежды проходивших мимо женщин до мировых цен на нефть, в которых араб проявлял удивительную осведомлённость. Мигель, слушая постоянно сбывавшиеся пророчества Газзы в области нефтяного бизнеса шутил, что араб является тайным советником бен-Ладена. Но не только в этой узкой области араб проявлял удивительную осведомлённость. Его слова казавшиеся глупым бредом через несколько дней становились пророческими. Однажды он наотрез отказался приходить на встречу с братьями в клубе в Плимуте, куда они бежали после неудачного ограбления клубного автобуса "Манчестер Юнайтед", а как выяснилось через пару часов после времени их встречи в клубе прозвучал взрыв. Правда сам взрыв отвлёк внимание общественности от ограбления футболистов, но такое предсказание вызвало благоговейный ужас братьев и они несколько месяцев не могли и шагу ступить не посоветовавшись с Газзой. В конце концов такое внимание к его словам арабу надоело и он на несколько недель вообще исчез предоставив братьям самим принимать решения.
  Они вошли в дом с парадного входа, открыв дверь ключом. В полутьме готическая фигурка демона показывающего свой длинный раздвоенный язык, нарисованная на потолке казалась особенно зловещей. По этой причине братья избегали идти на дело парадной лестницей, но уходя чёрным ходом они всякий раз возвращались с уловом через главный вход. Этим они как бы сами показывали язык демону-стражу. За холлом было огромное стекло увешанное объявлениями, за ним располагалась просторная комната консьержки пустующая уже несколько лет - нынешним владельцам дома консьержка была не по карману и теперь за безопасностью жильцов должны были следить они сами. Ещё дальше - лифт вычурный как и весь дом. Лифт, правда был намного младше дома - его возобновили по старым чертежам уже после второй мировой. Старый лифт вместе с перилами и воротами в ту войну разобрали и металлические части модернистской архитектуры воевали с врагами в виде корпусов кораблей или танков. Вполне возможно, что какие-то частички этого дома, не пострадавшего от налётов, обернувшись танком или гаубицей дошли до Берлина, Вены или Мюнхена.
  Нашим героям перуанцам конечно не было дела до таких подробностей истории дома в котором они жили, потому они всяким раз совершенно безразлично поднимались на лифте, на литых дверях которого висела табличка "лифт восстановлен по оригинальным чертежам в 1948-м году".
  Опасаясь слежки они всякий раз возвращаясь с дела поднимались по лестнице на свой четвёртый этаж пешком. Они даже продумали как будут в случае необходимости выпрыгивать через окно на лестничной площадке второго этажа на крышу гаража, где как утверждала разговорчивая консъержка ещё сохранился автомобиль, на котором разъезжал лет сто назад первый домовладелец.
  Но нет, и в этот раз, как и всегда ранее, их возвращение домой не было отмечено неприятностями, врядли бы полисмены принялись бы искать грабителей среди добропорядочных жителей этого старого дома в элитном районе Лондона. После нескольких первых набегов братья пугались любого шороха, а сумки с вещами оставляли в камере хранения на вокзале, но позднее они совершенно расслабились и стали приносить награбленное в свою квартиру.
  Ступени они преодолели легко. Нервная дрожь от утренних приключений уже улеглась и теперь они делали последние шаги, отделявшие их от дома, где можно было передохнуть. Привычным движением Мигель повернул ключ в замке. Братья прошли прихожую и миновали просторную гостинную, в которой некогда обитал Газза. Из неё открывались двери в две комнаты братьев - каждый из них занимал отдельную комнату по старшинству: младшему досталась меньшая, но выходящая на южную, солнечную сторону комната, а старший взял большую. Уже через минуту они, каждый в своей комнате просматривали свои трофеи прикидывая предстоящую выручку. Улов Мигеля был богат, он долго выкладывал вещи из сумки ревниво поглядывая на дверь, Мануэлито конечно же не вошёл бы к брату во время этого священнодействия, но Мигель относился к добыче так же серьёзно, как когда-то в детстве относился к тому, что младший брал его игрушки. Тем временем Мануэль в своей комнате рассматривал свою добычу. В начале он хотел ещё раз просмотреть записанный на фотокамере ролик с Эми, но потом передумал, он понял, что изрядно устал за сегодняшнее утро и посчитал, что перевозбуждаться лишнее. Он собрал разложенные по кровати вещи Эми в сумку и уже через пару минут заснул, свернувшись в позе младенца в утробе матери.
  Ах, детство! Не зря же психологи утверждают, что все наши страхи и комплексы приходят из нашего детства. Скорее всего страсть братьев к чужим вещам коренилась в их раннем детстве. Воспитанная в строгих христианских ценностях, мать считала, что нельзя баловать детей и от того редко покупала им игрушки и играя с другими детьми они часто отбирали или воровали, чтобы можно было играть самим, в одиночестве.
  Ещё Мигелю вспомнилось как когда-то в детстве, тогда ему было лет 6 или 7, его мать подвела его к статуе Франсиско Писарро, покорителя государства инков и сказала: "знай сынок, это твой прапрадед, он создал нашу страну". Несколько лет спустя, когда его, как и других первоклассников в порядке патриотического воспитания повезли в исторический музей он рассказал одноклассникам, что Франсиско Писарро - его предок. На следующий день после уроков на него набросились все мальчики его класса, а на его робкий вопрос "почему?" ответили, что Писарро их общий праотец и нельзя присваивать себе такую славу. Его бы смяли бы и растоптали, но в тот момент, когда его уже почти повалили на землю он схватил самого ярого защинщика и принялся бить его головой о каменную стену школьной котельной. Патриот заорал благим матом, моля отпустить его. "Пусть другие уйдут" - сказал ему Мигель. "Бу-бу-бу" - произнёс зачинщик своим окровавленным ртом, в котором недоставало пары зубов, но ребята расступились и Мигель с гордым видом проследовал сквозь их строй. Случай не забылся, но всякий раз Мигель пускал в ход кулаки и враждебные голоса попритихли.
  За свою агрессивность ему дали кличку "Ягуар", потому когда на следующий год пошёл в ту же школу его младший брат Мануэль тот тоже прослыл заядным драчуном, хотя тот и участвовал в драках лишь несколько раз, но слава бежала перед ним.
  Несколько лет спустя мать обеспокоенная поведением сыновей решила отправить их к своим родным сёстрам в сельву, в Икитос, братья и там завоевали славу драчунов, и хотя справедливости ради следует сказать, что дрался лишь старший, а Мануэль лишь принимал грозный вид и все его противники памятуя о его брате ретировались. Благочестивые тётушки были шокированы поведением братьев и после того как они украли у местного падре несколько бутылок с вином для причастия, которое распили под ближайшим раскидистым деревом, смутьянов с позором препроводили назад в Лиму к родителям.
  Судьба братьев была решена - отец воспользовавшись своими связями в министерстве обороны препроводил их в столичный военный колледж закрытого типа. Там Ягуар подтвердил своё прозвище ещё в самый первый день. Точнее - в первую же ночь. Тогда, по обычаям колледжа старослужащие "крестили" новобранцев, избивая их и заставляя проделывать разные позорные штуки. И когда Мигеля впихнули в комнату со старослужащими он, как когда-то в школе, вцепился в ближайшего к нему курсанта и стал бить его пока другие не уговорили его остановиться. У Мигеля спросили его имя и фамилию. "Ягуар" - ответил он. Они попросили назвать имя и фамилию и когда он представился, выпихали из комнаты. Младшего, узнав в нём брата Ягуара не били как других, но выписали ему положенные двадцать ударов ремнём по ягодицам, именуемые в колледже "боевым крещением".
  В колледже братья познали две любви - к девушкам и карточным играм. По воскресеньям курсантов не имевших взысканий за неделю отпускали в город. Впрочем, офицеры не донимали наказанных, потому даже проштрафившиеся ходили в самоволки. Обычно по воскресеньям курсанты ходили к родственникам и друзьям, если они жили в столице, и частенько заглядывали к портовым проституткам. А выйдя из "весёлого квартала" шли знакомится с девушками, гуляли с ними, ходили в кино. Пришла первая любовь и к Ягуару. Девушка с которой он познакомился и встречался весь первый курс была из семьи очень высокопоставленных родителей и долгое время они встречались тайком по воскресеньям. На смотре в честь Дня Независимости тайна раскрылась - девушка (её звали Лаура) оказалась дочерью начальника генштаба. После парада-смотра и официальной части она нашла Ягуара и представила его своему отцу. Тот отнёсся благослонно и Мигеля, как только он выпустился бы из колледжа, ждала головокружительная военная карьера.
  Но вот всё перечеркнула другая страсть Ягуара - страсть к карточным играм. В карты в колледже играли всегда, но никогда азартные игры не получили такого распространения, как в тот год, когда Мигель и Мануэль готовились принять офицерскую присягу. Врядли братья помнят точно, кто именно занёс эту умственную инфекцию в колледж. Версий тогда было много, но самая распространённая версия состояла в том, что некий оставшийся безымянным курсант первого года впервые отправившийся в "весёлый квартал" заблудился потому как был не местным, а спросить дорогу у прохожих постеснялся и в результате вместо публичного дома попал в игорный дом. Как и всякому новичку ему повезло и он даже выиграл несколько десятков солей , которые он потратил тем же вечером на проституток, когда наконец-то до них дошёл. В следующие выходные в этот игорный дом пришло уже несколько десятков курсантов. Играли курсанты не только в городе, но и в казармах, проигрывая полученные от родителей деньги, одежду и даже отдавали самих себя на экзекуцию победителям. И часто такие игры длились до самой утренней побудки. Начальство колледжа отбирало карты, лишало увольнительных тех, кто был пойман за игрой в казарме после отбоя, но в целом смотрело на развлечения подопечных сквозь пальцы и ходили слухи, что причина была в том, что самыми азартными игроками были братья Вильяроха. Верная христианской морали и представлениям о том, что нельзя развращать детей богатством их мать (а отцу было не до них) выделяла братьям совсем немного денег и они стали зарабатывать игрой. И надо сказать, что братьям в картах везло и это несмотря на то, что у каждого из них была своя особая манера игры: Мигель был чрезмерно азартен и много рисковал, но часто срывал большой куш именно потому, что другие падали перед его понтом, напротив Мануэль играл осторожно, почти никогда не проигрывал, но за ночь игры получал до сотни солей.
  Сколько может везти азартному игроку? День? Неделю? Месяц? В одно из воскресений месяца за три до присяги Мигель влетел в игорном доме на тристо солей. Это была катастрофа. Нужно было бы обращаться к отцу и умолять о выплате долга или одалживаться у однокурсников. Но Ягуар не поставил в известность даже своего брата, который видел, что с Мигелем происходит что-то неладное, но на все вопросы отшучивался. Ягуар предпочёл пойти своим путём - отыграться. В следующее воскресенье он сделал такую попытку, и даже отыграл половину долга, но потом азарт взял верх над здравым смыслом и он влетел в ещё несколько сотен. За месяц его долг возрос до четырёх тысяч. И нельзя сказать, что его противник сеньор Леонсио, как тот представился, сильно жульничал - играли они в разных местах разными колодами, но всякий раз Ягуар по неосторожности влетал на большую сумму чем успевал отыгрывать. А потом сеньор Леонсио стал требовать возврата долга. Ягуар юлил и откладывал час расплаты. Леонсио пригрозил установить проценты и выведал где бывает Мигель - его люди следили за Ягуаром в его прогулках с Лаурой, напоминая о себе назойливым присутствием, но не переходя к открытым стычкам. Например в кассе кинотеатра они пристраивались к нему в спину и когда он покупал билет язвительно комментировали, мол "тратишь по чём зря деньги сеньора Леонсио". Наконец терпение картёжника лопнуло и он предложил вместо долга привести ему на ночь Лауру. То ли угроза была слишком велика, то ли поднадоела ему дочь начальника генштаба, то ли военная карьера его не прельщала, но тем не менее Мигель вечером следующего воскресенья привёл Лауру оговоренному месту в портовой части города и объяснивши ей что к чему в двух предложениях сдал её подручным сеньора Леонсио. А сам рванул в колледж и найдя там брата рассказал о произошедшем. Наутро история должна была вскрыться и их обоих ждала печальная участь. Братья решили бежать.
  Они присмотрели в порту панамский сухогруз, вёзший кофе в Новый Орлеан. Ночью они проникли на борт и спрятались в дальнем трюме. Весь путь до Панамы они питались лишь кофейными зёрнами. Без документов они несколько лет работали грузчиками в доках Панамы и ожидали известий с родины, но заходившие в порт перуанские моряки ничего не знали о том, чем закончилась эта история и когда братья спрашивали их о происшествиях, то самое большее о чём могли рассказать им матросы были потасовки после матчей между столичными футбольными командами или сильные штормы в Кальяо, затопившие бедные кварталы на берегу океана.
  Лет через пять Мануэль встретил в Панаме одного своего однокурсника, негра Боту, который ныне работал младшим помощником военного атташе. Тот считал, что братья пропали без вести и смотрел на Мануэля как на воскресшего из мёртвых, но пощупав его уверовал в его чудесное воскресение и рассказал, что произошло в Лиме после их исчезновения. Их долго искали но не найдя в течение недели их объявили пропавшими без вести. Лаура, говорил он, опустилась совершенно и спуталась с картёжниками (история о долге Мигеля по-видимому не стала достоянием общественности). О родителях же братьев Боте ничего не было известно, говорили, что они после происшедшего получили назначение в Икитос и пропали из столичной жизни. Когда Мануэль рассказал о встрече, Мигель не знал можно ли доверять Боте и потому не только не пошёл на назначенную на завтра встречу с ним, но даже предложил делать ноги из Панамы пока за ними не появились перуанские военные. "Мало ли чего не договаривает этот негр" - пояснял он брату.
  Куда же было бежать? Опять в белый свет?
  За время жизни в Панаме они узнали, что в Лондоне живёт их соотечественник, некогда учившийся в том же колледже, что и они, но впоследствии уехавший туда и ставший известным писателем. Без особой надежды они написали ему, и он не только ответил, но даже пообещал им помочь в легализации, если они смогут доехать до Лондона. И братья решили попытать счастья за океаном, к тому же Мигель вычитал в какой-то случайно попавшейся ему на глаза газете, что астрологи уверяют, что переселение на другой континент кардинально меняет судьбу человека. Путь в Англию занял около года. Сначала они нанялись матросами на испанский корабль, потом работали на фабриках в Испании и лишь скопив немного денег добрались до Лондона. Писатель и правда не обманул братьев и помог им получить вид на жительство в Великобритании, но тем временем изменилась политическая ситуация в Перу и он счёл возможным вернуться на родину, оставив братьям много полезных вещей.
  
  ***
  
  - Мануэлито, вставай! Уже скоро пять.
  Мигель постучал в дверь младшего брата. Мануэль дёрнулся на постели и фотокамера с глухим звуком упала на пол. Засыпая, он положил её рядом с собой, как раньше он засыпал с большим плюшевым зайцем, подарком икитосской тёти Франсиски. Тогда он во ночной тьме детской пытался разглядеть черты мордочки зайца и так и засыпал обняв игрушку обеими ручонками.
  Поспешно спрятав камеру в карман джинсов Мануэль вскочил с кровати и вышел из комнаты. Сон прошёл и тут он понял, что сильно проголодался.
  - Что у нас на обед? - спросил он у Мигеля.
  - Большой привет! - отозвался тот.
  - О как! - сказал Мануэль и вошёл в кухню.
  При перепланировке ради кухни и служб пожертвовали одной из комнат на солнечной стороне. Мануэль открыл холодильник. Несколько буток пива оставшихся с прошлой пьянки с Газзом, сухие остатки пиццы, примерно того же времени, початые упаковки полуфабрикатов из серии "завтрак за три минуты". На полке Мануэль нашёл упаковку яиц и достав большую сковородку он поставил её на электроплиту.
  - Есть будешь? - крикнул он из кухни.
  - Угу - ответил брат.
  В масло он выложил четыре котлеты быстрого приготовления и вбил туда же четыре яйца. Через пару минут такой вполне холостяцкий завтрак уже дымился на столе.
  Обедали они молча. Так повелось ещё с самого первого их дела - тогда они боялись, что полиция напала на их след и даже (у страха глаза велики!) что в их квартире уже стоят жучки. Страх со временем прошёл, а вот привычка к молчанию осталась.
  Пообедав они сложили тарелки в мойку, где уже лежало около десяти немытых тарелок. Ах, эта холостяцкая привычка мыть посуду только когда вся чистая закончится! Иногда к ним приходила их общая любовница, которая кроме всего прочего мыла посуду, а в прочих случаях в мойке почти всегда скапливались грязные тарелки. Перед выходом Мануэль зашёл в свою комнату спрятал камеру под матрац. "Неужели, брат до сих пор не обратил внимание на этот мой трофей? - подумал он - ведь тогда в доме Эми я держал его в руках". Но Мигелю было не до камеры найденной братом, он не считал её ценным трофеем, ведь не знал, что за запись хранится на карте памяти, да и к тому же увлечение брата фотографией считал ребячеством.
  Взяв сумки они вышли из дома. Проходя мимо демона-стража Мануэль в качестве привествия показал ему язык. Он шёл сзади Мигеля, а иначе бы брат поднял бы на смех его детскую проделку.
  На улице только что закончился дождь и их фигуры отражались в лужах на асфальте. Было свежо и тепло одновременно. Погода благоприятствовала им и на душе у них было легко. Самое сложное у них было уже позади и теперь нужно было лишь получить деньги за свою работу.
  В клуб, в котором они должны были продать свои сокровища фанатам, они шли пешком, хотя дорога обычно занимала около часа.
  Квартала через три их догнала полицейская машина. Мануэль оглянулся, чтобы продумать путь бегства, а Мигель сохранил самообладание, хотя и крепко сжал ручку своей сумки. Полицейские поздоровавшись спросили не заметили ли братья что-либо подозрительного, потому как по имеющейся у них наводке где-то в ближайших кварталах прячется исламский террорист, которого ищут уже с утра.
  Мануэль улыбнулся.
  - Нет, ничего подозрительного я не заметил - ответил Мигель - а ты? - спросил он оборачиваясь к брату.
  - Нет - ответил тот - да и разве мы похожи на арабов?
  Полицейские извинились за беспокойство и уехали. Когда их машина скрылась за поворотом братья зашли в ближайшую подворотню и обнявшись долго смеялись - да принять их за арабов было сложно - так из них выходил стресс, ведь нелепый случай мог сгубить весь их бизнес.
  А уже через полчаса они подходили к клубу "На руинах", где обычно собирались фанаты-коллекционеры.
  Клуб располагался в подвале большого дома. Раньше в этом подвале была автономная котельная, а в 60-х годах котельную убрали и подвал облюбовали рокеры. Со временем несколько предприимчивых рокеров привели подвал в порядок и сделали там клуб.
  Ступеньки круто уходили под землю. Дверь в клуб была закрыта. Мигель постучал. Никто не отозвался. Мигель потучал сильнее. Дверь открылась и появилось заспанное лицо охранника. "Кому чего нужно в такую рань" - было написано на его лице, но узнав братьев, он поздоровался и пропустил их внутрь. Коридор несколько раз петлял пока не вывел братьев в большой холл, открывавшийся в главное помещение. Там было холодно и накурено. За барной стойкой два молодых негра спорили о чём-то в полголоса. Из музыкального автомата неслась протяжная мелодия. Столики вдоль стен были почти пусты. У дальней стены сидело несколько человек с длинными волосами.
  Братья подошли к бару, поздоровались с барменом и взяв себе по пиву в ожидании покупателей уселись за вторым от входа столиком.
  Первым покупателем был Перс. Невысокий парень лет тридцати-тридцати пяти вполне европейской внешности. Ни имени ни фамилии его никто в клубе не помнил. Пожалуй никто в клубе не знал о нём ничего достоверного. По пьяни он любил рассказывать о себе всяческие небылицы, будто бы он родился в Ормузде в очень набожной мусульманской семье и после обучения в лагере смертников был послан в Лондон чтобы исполнить фетву Хомейни - убить проклятого имамом поэта Салмана Рушди. Тогда, по его собственным словам ему не было и девятнадцати лет. Оказавшись в Европе - а первым европейским городом в который он попал был не Лондон, а Париж - Перс был очарован свободой и простотой нравов неверных. Почти все выданные имамом деньги он в первый же день потратил на порножурналы и порнокассеты, из-за чего несколько дней не выходил из гостиничного номера, ничего не ел ни пил и сильно отощал. Добравшись на попутках до Лондона он, по его собственным словам, первым делом поспешил в полицию, где захотел сдаться на милость правосудия и просил поставить в его камеру телевизор с видеомагнитофоном, чтобы он мог не отвлекаться от просмотра его любимых кассет. Зевающие полицейские (а таких придурков к ним приходило несколько штук в неделю) вначале хотели отправить его на психиатрическую экспертизу, но в дело вмешалась миграционная служба, которая и известила о странном иранце службу внешней разведки. Парня допросили по всем правилам - он походя раскрыл почти всю иранскую шпионскую сеть - выдали новые документы, и пользуясь программой защиты свидетелей выплачивали ему приличную пенсию за заслуги.
  В его квартире, говорил он, есть огромный плазменный телевизор, по которому он смотрит свои любимые фильмы, а ещё одна комната завалена вещами, которые носили звёзды эстрады и порнофильмов. Правда никого из своих приятелей по клубу "На руинах" он в свои аппартаменты не приводил, говорил, мол, секретность не позволяет.
  На этот раз Перс огорчился узнав, что братья принесли не одежду порнозвезды, а, как он сказал "всего лишь какой-то рок-певички". Вначале он даже и слышать не хотел, о том, что за трусики Мануэль просит целых пятсот фунтов, но потом он подержал их в руках, понюхал их, почти как ищейка перед тем как броситься в погоню, отчего пришёл в сильное возбуждение, накинул ещё три сотни за лифчик и убежал со своей добычей.
  Пока Мануэль торговался с Персом Мигель продал несколько гламурных безделушек - обруч, который поддерживал волосы Эмми на сцене, две броши и шиньон - за три сотни фунтов. Пока что счёт был в пользу младшего брата. Но у Мигеля было ещё много ценных предметов, а единственный козырь Мануэля - фотокамеру - он решил спрятать в камере хранения дабы потом продать её тележурналистам или владельцам закрытых порносайтов. Запись стоила несколько тысяч, но чтобы продать её нужно было бы несколько дней изрядно попотеть - и журналисты и владельцы сайтов надеялись получить "клубничку" без особых затрат, а потому они не остановятся даже перед открытым грабежом.
  Минут через двадцать, когда братья уже успели выпить по кружке пива из своего заработка, к Мигелю подсел ещё один завсегдатай клуба - мужичок лет сорока с небольшим - его братья считали самым разумным человеком в тусовке. Он вещи звёзд не коллекционировал, а использовал для удовлетворения своего вполне здорового полового инстинкта. Разгуливая по городу он приставал к понравившимся ему женщинам, он привлекал внимание к себе купленными в клубе вещичками звёзд. За несколько ночей страстного секса он мог подарить своей подружке парочку интересных предметов. Впрочем уже через неделю его интерес к этой пассии ослабевал и он переключался на новую. В отличие от других завсегдатаев, Ди (так звали в клубе этого мужичка) звёздами эстрады и их личной жизнью не интересовался и потому всякий раз просил братьев рассказать чем известна та или иная певичка, чьи вещи он собирался дарить своим будущим подружкам. С другой стороны Ди уважал Мигеля и Мануэля за то, что их товар был настоящим и они никогда не пытались впарить ему фуфло. Ди, в меру известный журнались Денис Манбаш, работал в крупном медиахолдинге и всегда мог отследить последние выступления звёзд и всякий раз он убеждался, что покупки сделанные у братьев действительно принадлежали звёздам. На сей раз выбор Ди пал на два браслета Эмми. Поторговавшись они сошлись на цене в 150 фунтов плюс непродолжительный бесплатный рассказ Мигеля о том, чем известна эта певичка и хотя сам Мигель знал о ней не более того, что рассказал перед дельцем Газза, Денис остался доволен.
  В предвкушении удачного пикапа, он был настроен потрепаться, но вокруг столика Мигеля уже собралось несколько страдальцев и ему пришлось удалиться к барной стойке, благо народу там было немного, а в таких случаях, бармен был благосклонен к трёпу посетителей. Эти покупатели видя, что Мигель занят, по очереди подсаживались к столику Мануэля, но, узнав что он уже пустой, недовольно ворча уходили.
  Вдруг Мануэлю послышалась музыка, отличная от той - тяжёлой и пустой - что звучала в клубе. Он сообразил, что это рингтон украденного у Эмми телефона только когда в его кармане запел голос Селин Дион из "Титаника".
  - Алло? - Мануэль решил ответить.
  - А где моя кошечка? - после некоторого замешательства игриво спросила звонившая.
  - Она занята. Ээээ... - он подумал чем именно могла быть занята Эмми в это время суток - она сейчас трахается в ванной с тремя разносчиками пицы.
  И отключил телефон. Мануэль был дико зол и злился он на себя. Он настолько поверил в собственную безнаказанность, что даже забыл отключить украденный телефон.
  Его товары закончились и единственным его уловом Мануэля была бутылка дорогого ирландского эля, выигранная на спор с одним относительно юным футбольным фанатом. Когда-то, месяца три назад, когда братья торговали трофеями после удачного взлома нескольких служебных помещений на базе "Арсенала", этот паренёк подвыпив стал рассказывать всем, что он большой знаток истории футбола и даже стал спорить о каких-то событиях более чем столетней давности. Так он утверждал, будто бы первый чемпион Англии - клуб "Престон" - трижды подряд выигрывал этот титул, а следом за тем дважды становился вице-чемпионом. Мануэль вышел с мобильника в интернет, быстро нашёл нужную статью и выяснил, что фанат слегка ошибся: "Престон" дважды подряд становился чемпионом, а затем трижды занимал второе место. Обладая такими знаниями он с лёгкостью поспорил с фанатом и даже не стал настаивать на получении выигрыша. Но сегодня паренёк решил вернуть старый долг и спрашивал не предвидятся ли у них какие новые футбольные трофеи и даже обещал за несколько сотен фунтов, свести с болельщиками готовыми заплатить за футбольную форму своих кумиров тысячи.
  Пиво, тем более халявное, подняли настроение Мануэлю. А вот у Мигеля торговля шла споро и его выручка, как и ожидалось, перекрыла выручку младшего.
  Братья довольно пересчитывали купюры, когда в дверях клуба появился Газза. Он всегда приходил вовремя, словно он обладал каким-то особым чутьём, волшебной способностью появляться в нужное время в нужном месте.
  - Салют, дети мои - поприветствовал он братьев, подсаживаясь за их столик. - Как сегодняшняя рыбалка?
  - Не очень. Впрочем, как и всегда - Мигель всякий раз мрачнел когда необходимо было отдавать кому-то его долю.
  Он понимал, что свои деньги Газза честно заслуживал, особенно в этот раз, когда он увёл их от преследования потайным ходом. Но всё же это были его деньги, заработанные его руками и его ногами. А Газза? А что Газза? Он всего лишь наводчик, так сказать дилер-посредник...
  - Держи своё - Мануэль протянул положенные три стофунтовые бумажки.
  - А мне чужого и не надо - Газза улыбнулся взяв протянутые ему деньги.
  Мигель отсчитал долю араба как можно более мелкими купюрами и положил её на стол.
  - Может гульнём? - предложил Газза.
  - Не-а - ответил тот.
  - Будь осторожен - сказал Мигель - тебя ищут.
  - Знаю. Пусть ищут. Я умею становиться невидимым.
  И араб ушёл, будто растворившись в воздухе клуба. Нет, конечно он не растворился, он ушёл своими ногами, но произошло это так внезапно, так неожиданно, что братьям на секунду показалось, что он, подобно джиннам из арабских сказок умеет растворяться в воздухе.
  Мануэль вначале удивился решению брата, но, увидев вошедшую в клуб знакомую мулатку, понял, что Мигель вызвонил свою старинную подругу Марселу и теперь у них будет горячая ночка.
  И действительно ночь выдалась жаркой. Братья до рассвета попивая пиво, жарили Марселу в две дырки и лишь с первыми лучами солнца заснули друг на друге в большой кровати Мигеля.
  
  ***
  
  Проснувшись поздно, часов в одиннадцать, Мануэль ушёл по делам, а Мигель остался с Марселой. Когда Мануэль уже стоял в дверях одетый, старший бросил ему короткое "Слабак!", намекая, что младший убегает потому как выдохся за последнюю ночь, но у Мануэля было несколько важных и денежных дел.
  Первым делом он на скамейке в ближайшем сквере перенёс содержимое телефона и цифровика в свой старый ноут, а затем, отправился на Педдингтонский вокзал, в сейфе которого он спрятал карту памяти фотоаппарата. Оттуда он позвонил приятелю Фреду, державшему платный порносайт и сказал, что у него есть симпатичный улов. Тот нехотя позёвывая назначил встречу через пару часов. По пути Мануэль понял, что проголодался и зашёл в МакДональдс - братья пристрастились к фастфудам ещё на родине и частенько уходя в увольнительные просиживали там с девушками или со штатскими приятелями. Между вторым и третьим бигмаками Мануэль сделал ещё один звонок - Питу, приятелю торговавшему номерами телефонов звёзд. Его телефон не отвечал. "Чтож, если не отзовётся - подумал Мануэль - придётся заглянуть к нему лично".
  Через полчаса, продав по дешёвке фотоаппарат и телефон, перуанец заглянул в гости к Питу. Тот долго не открывал, а потом предстал перед ним в одних трусах и со следами тяжёлого запоя на лице. Опохмелившись заныканным под кроватью виски тот вернул себе способность соображать, но заявил, что сейчас на мели и может составить протекцию своему коллеге Джону, живущему где-то в Ист-Энде. Мануэль согласился и они полтора часа добирались к нему на машине Пита, а поскольку Питу после неосторожного опохмела развезло, то за руль пришлось сесть Мануэлю. Джон оказался сговорчивым малым и почти не торгуясь, отвалил за карту памяти эмминого мобильника требуемые две штуки фунтов.
  Обратная дорога была легче. Когда Мануэль, поставил машину у дома Пита, тот раскрутил его на обед в фастфуде и пообедав, они попрощались, ведь у перуанца было ещё одно дельце - нужно было продать запись мастурбации. Фред, был малым подлым и хитрым, он был способен обмануть любого даже на несколько фунтов, несмотря на то, что в среде мошенников слыл богатым человеком. А когда ему об этом говорили, он неизменно отвечал: "Вот потому-то я и богат!"
  Они созвонились и встретились в скверике неподалёку от Трафальгарской площади. Вроде бы и самый центр города, но там редко бывало людно. Фред жил где-то поблизости, во всяком случае, он всегда назначал свидания именно в этом месте. Мануэль, раскрыв ноут показал Фреду ролик. Фред даже достал из кармана рубашки флешку, собираясь переписать ролик, но они не сошлись в цене. Мануэль хотел получить не менее десяти штук фунтов, а покупатель клялся, что у него столько нету и предлагал штуку, ну "от силы полторы". Перуанец прекрасно понимал, что цену ни в коем случае снижать не стоит - ведь оборот порнографического портала, который держал Фред исчислялся десятками тысяч. И тут, как нельзя кстати, раздался телефонный звонок. Это Мигель звонил Мануэлю.
  - Газ предлагает отпраздновать - сказал он.
  - Как обычно? - спросил Мануэль.
  - Ага.
  - Через час подойду - сказал Мануэль и нажал на кнопку сброса. - Нууу? - Обратился он затем к собеседнику.
  - Только не сегодня - ответил тот. - У меня нет столько денег с собой.
  - Ну нет так нет - Мануэль закрыл ноут и собрался уходить.
  - А может подождёшь пару часов, пока я соберу нужную сумму? - спросил Фред - или зайдём к приятелю, который займёт мне денежку.
  - Не-а. Так не пойдёт. Ты, не ровен час, набросишься на меня где-нибудь в подворотне и прощайте денежки. Да и спешу я. Завтра с утра созвонимся. Годится?
  - К вечеру точно будут - заверил Фред.
  - Ну, смотри, а то я продам эту штуку на соседний портал - сказал на прощание Мануэль и неспеша ушёл по аллее сквера.
  Паб в котором Газ и братья отмечали каждое успешное дельце находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от этого сквера и потому Мануэль решил неспеша прогуляться по окрестностям, присмотреться нет ли за ним слежки - Фред был скользким типом и Мануэль мог предполагать, что дружки интернет-дельца нападут на него с целью овладеть желанной записью. Мануэль остановился перед входом в кафе, делая вид, что что-то ищет на тротуаре. За несколько секунд он успел оглядеть улицу и отметить, что подозрительных субъектов не наблюдалось. Затем его взгляд остановился на лежавшей рядом с его ногой монете. Её оказался пенни 1932 года выпуска. "Говорят, такие монеты сейчас ценятся" - подумал Мануэль и затем он зашёл в кафе съесть порцию мороженого. Не то чтобы он любил мороженое, просто ещё в детстве отец учил его и брата, что перед солидной пьянкой нужно съесть что-то молочное, молоко, говорил он, хорошо осаждает алкоголь.
  Выйдя из кафе Мануэль осмотрелся и убедился, что хвоста за ним не было. В хорошем настроении он пошёл в паб, где компаньоны провели ни один весёлый и хмельной вечер.
  Мигель и Газза сидели в дальнем закутке паба, где игравшая в зале музыка была не такой громкой. Мануэль пришёл несколько припоздав и по обычаю теперь был должен проставится за своё опоздание. Заказав три пива и расплатившись он подошёл к компаньонам.
  - Ну за победу! - сказал Мигель подняв свой бокал, когда официантка принесла пиво.
  - За нашу победу! - поправил его Мануэль.
  Они звонко цокнули бокалами. Никто из братьев уже и не помнил, когда впервые появился их обычай, но всякий раз они провернув дельце они совершали этот странный ритуал.
  Пиво с приятной прохладой спустилось в желудки подельников, а их сердца наполнились благостным бездельем.
  - Вот скажи мне, Мигель - Газза широко раскинулся на стуле и был настроен на длительную задушевную беседу - чего тебе в жизни не хватает?
  - Пива! - тут же выпалил Мигель. - Много пива!
  - Не, - Газза скривился - ты меня совсем не понял. Я не про сейчас тебя спрашиваю. Текущий момент меня мало интересует. Какие у тебя планы на жизнь?
  - Ох, ты и вопросы задаёшь - влез в разговор младший - ну прям как священник перед первым причастием.
  - А почему бы и нет? - Газза оживился - В моём городке стояла христианская церковь. Не скажу, что я им симпатизировал, но мандарины в саду у священника росли знатные, сочные, наверное он их кровью христовой поливал. Мы пацанами любили рано поутру лазить к нему в сад за мандаринами...
  - И мы в детстве лазили в сад к священнику, но не за мандаринами, а за яблоками, в нашем высокогорье мандарины не вызревали - на Мигеля накатили воспоминания - помню как-то раз нас застукал падре, мы бросились бежать, а Маноло застрял в ограде. И мне, блин, пришлось его вызволять. Священник нас опознал и при встрече доложил отцу. Ох и досталось же нам тогда!
  Мануэль скривился, он вспомнил ту порку. Отец хлестал его ремнём по ягодицам и приговаривал, что порет не за то, что тот воровал, а за то что попался.
  - А у меня брата не было - сказал араб - вернее был, но умер годика в три. Только сёстры и были. Целых четыре штуки. Две старше меня, две младше. Я их с тех пор как уехал не видел. Эх, поглядеть бы...
  - А я не хочу возвращаться домой - возразил Мигель - чего я там забыл? Вот попасть бы на Пальму-де-Лаýру - он необычно протянул звук "у".
  - А что там хорошего? - спросил араб и закурил.
  - Эх, Пальма-де-Лаýра! - мечтательно произнёс Мигель и тоже закурил - Я, честно говоря, там никогда не был. Но говорят, это сказочный остров. Пальмы, девушки, пиво, всё чего пожелаешь! И дома, говорят, очень недорогие. Я об этом в одном буклете прочитал. Говорят, за полсотни долларов можно купить домик в два этажа. А жизнь - дешевле не придумаешь.
  - И ты веришь в это? - ехидно усмехнувшись поинтересовался Газза.
  - Я бы не поверил, мало ли чего рекламируют, но мыы с Маноло - Мигель кивнул в его сторону, как бы зовя в свидетели - целый вечер просидели в интернете выясняя, что это за загадочный остров. И, знаешь, кажется там стоит жить. Насчёт полсотни баков, они конечно загнули, но вполне пристойный домик за несколько штук можно купить. На соседних островах, как пишут в инете, прошла война и местные жители в страхе бежали куда глаза глядели - кто в Штаты, кто в Мексику, кто на Ямайку. Вот сейчас правительство Пальмы-де-Лаýры и привлекает всех желающих, а то непорядок, благодатные земли пустуют. Только вот ехать надо срочно. Такая шара только в этом году и представляется.
  - Ребячество какое-то. - Араб улыбнулся. - загадочные острова в Карибском море. Вы ещё скажите, что там на каждый квадратный ярд приходится по одному зарытому пиратском кладу!
  - Нет. - довольно резко ответил Мигель, ему было неприятно, что компаньон столь нелестно отзывается об их мечте - О кладах я тебе ничего не говорил. Но я верю, что они там существуют.
  - А хочешь, Газ, мы и тебя с собой возьмём? - Мануэль попытался разрядить возникшее напряжение.
  - Хочу ли я туда? - Газ, как показалось, опешил от неожиданного предложения. Всегда в их кампании он был организатором новых дел, и вот теперь их роли поменялись.
  - Тебя что-то держит здесь, в Лондоне? - спросил Мануэль. - ну там любовница, или ещё что?
  - Не-а. - Газ казался задумчивым - Но всё равно я такие решения спьяну не принимаю. Поговорим об этом после. Когда будем трезвыми.
  Газ неудачно поставил пивную кружку на стол так что она опиралась и на сам стол и на лежавшую на нём пачку сигарет. Кружка завалилась на бок, расплескав по столу остатки пива.
  - Сыктым! - в сердцах сказал Газза и вскочил, уклоняясь от стекающего на пол пива.
  Официантка подбежала к их столику мгновенно, она думала, что Газза испортил себе пивом джинсы - для таких случаев в баре была особая бесплатная услуга, но убедившись, что и джинсы и опрокинувшаяся кружка целы, она медленно и черезчур тщательно наводила порядок на столе. Затем она принесла заказанную Газзом кружку пива и разговор должен был продолжится - Газза поддерживал привычку братьев не говорить о серьёзных вещах в присутствии посторонних.
  Братья долго не решались спросить араба, что означает слово "сыктым", которое часто повторял Газза. Они считали его чем-то вроде благословения, краткой молитвы или очень крутым заклинанием из нежно любимого арабом "Некрономикона". И вот наконец сегодня Мигель видя, что араб в хорошем настроении, решился спросить об этом сакральном слове.
  - Ты вчера мулатку драл? - вопросом на вопрос ответил ему Газза.
  - А причём здесь это? - опешил Мигель.
  - Так вот - пояснил араб - "кутак" - это твой, "пэтэк" - это её, а "сыктым" - это то, что ты с ней делал.
  Братья застыли поражённые его объяснением и он казалось был доволен создавшейся паузой и произведённым впечатлением.
  - Глупостями мы маемся, вот что я вам скажу - Газ заговорщицки подмигнул Мануэлю - Пальма-де-Лаýра это несбыточная глупость.
  - Глупость? - недоверчиво переспросил тот, ведь ещё несколько минут назад араб вроде бы соглашался на предложение братьев.
  - Ты же ведь мечтаешь о настоящем деле? - спросил его араб и не дожидаясь ответа отпил примерно треть кружки.
  Ответ его не интересовал. Газза и так знал, что скажут на это братья.
  - И? - протяжно спросил Мигель - Я думаю, что ты интересуешься не просто так. Или я не прав?
  - Прав - ответил араб.
  Мигель позвал официантку и заказал ещё два пива. И пока она несла кружки Газза не проронил ни звука и лишь изредка иронично поглядывал то на одного, то на другого брата.
  Теперь была мигелева очередь платить и он вальяжно кинул на стол купюру. Пятидесятифунтовая бумажка упала портретом королевы вверх и Мануэлю показалось, что коронованная дамочка подмигнула ему. Официантка ловким натренированным движением накрыла купюру рукой и отправила её в карман передника. Мануэль осторожно посмотрел на брата, затем на Газзу, но те, как показалось, не обратили внимание на жест монаршей особы.
  - Так вот, дети мои, - сказал Газ - знаете ли вы, что такое кубок Жюля Римэ?
  - Угу. Переходящий приз лучшему жюлику года. Вручается Скотланд-Ярдом. Посмертно. - Мигель пытался шутить. Он конечно знал об этом знаменитом футбольном трофее, украденном из бразильского музея около двадцати пяти лет назад. Но в то, что их компаньон может быть как-то причастен к этому трофею верилось слабо.
  Мануэль рассмеялся, но увидев недовольное лицо араба осёкся.
  - Если тебе неинтересно, я найду себе других компаньонов - обрубил Газза и сделал пару больших глотков из кружки.
  - Не-не-не - Мигель завопил так, что сидевшие через один столик обернулись. - рассказывай, я о нём ничего не знаю но доверяю тебе.
  - Вот ещё! - Газ то ли разозлился всерьёз, то ли делал вид, что злится на старшего. - Я лучше сам проверну это дело. Поллимона, знаешь ли на дороге не валяются.
  - Сколько? - Мануэль в эту секунду собирался сделать глоток и едва не поперхнулся.
  Газ остался доволен эффектом, произведённым его словами. "Поллимона" - это звучит внушительно. А затем, желая добить собеседников он как бы скольз бросил:
  - Фунтов.
  - Да я за такие деньги! - мечтательно вздохнул старший брат.
  - Но ты уже отказался... - проговорил Газ, уставившись глазами в ручку пивной кружки.
  - Я? - удивился Мигель. - С чего ты это взял?
  Газ собрался было что-то ответить перуанцу, но тут в разговор влез Мануэль, понявший, что жирный кусок может проплыть мимо их рта:
  - Газза, неужели ты не доверяешь мне? Неужто ты меня не возьмёшь на это дело? Я-то не отказывался... А Мигелито, пусть остаётся в сторонке.
  - И то верно - флегматично заметил араб допивая своё пиво.
  Увидев, что кружки братьев полны он встал из-за стола и подойдя к официантке заказал у неё ещё кружку. В несколькосекундное отсутствие араба братья успели обменятся испепеляющими взглядами, а младший успел шепнуть старшему: "Тебе что помешают большие деньги?". Мигель собрался было что-то ответить, но в это время Газ с довольным видом уже возвращался за их столик.
  - Ах, как жаль, что Аллах не знает какое у этих неверных вкусное пиво - заметил он вернувшись - а не то бы Мухамед не был бы так строг к пьянству.
  Познакомившись с Газзой братья долгое время удивлялись тому, что тот - мусульманин - пьёт аки рыба, но не решались спрашивать араба об этом, а когда однажды утром Мигель спросил об этом страдающего от похмелья Газзу, то услышал, что, мол, ислам - моя религия, что хочу с ней, то и делаю, а потом, опохмелившись, араб пояснил, что пить нельзя лишь днём, а ночью это вполне допустимо, ибо ночью Аллах не видит грешников, и лишь опохмел разрешён, ибо холодное пиво в таком случае не пьянство, а целебное лекарство.
  - Угу - заметил Мануэль прихлёбывая пиво - это не то что у нас в Лиме, там не пиво, а одна вода.
  Он не столько пил, сколько пытался спрятать от араба и брата своё недовольное лицо. Но пара глотков слегка улучшили его настроение.
  - Итак, Газза, - добавил он, поставив кружку на стол - ты говорил о кубке... - он попытался повторить звучное имя француза, но его непривычная к подобным звукам глотка выдала клокочущий звук.
  - Хулио - предложил Мигель - так нам проще.
  - Ну пусть будет Хулио - Газза ещё совсем недавно обижавшийся на Мигеля согласился с ним.
  "И где же он ещё найдёт таких надёжных компаньонов?" - подумалось Мануэлю.
  - Так вот - продолжил Газза - Когда-то давно, чуть менее восьмидесяти лет назад, - голос араба стал похож на голос сказочника (ах, наверное сказочность у него в крови - подумалось Мигелю) - когда впервые стали проводить чемпионаты мира по футболу ювелиры изготовили переходящий приз для победителей. В принципе ничего особенного - несколько килограмм серебра, сверху - позолота. Но эта вещь действительно уникальная. Тех кто удостоился хотя бы немного подержать её в своих руках и тысячи не наберётся на весь наш мир. Называют эту статуэтку кубком Жюля, или как тебе будет угодно - Газза посмотрел на Мигеля - Хулио Римэ, в честь тогдашнего презизента ФИФА, хотя я бы назвал её кубком Абеля Лафлёра, того ювелира, который её придумал. Ох до чего же несправедлив мир! - араб хитро прищурился - По уговору та страна которая выиграет чемпионат мира трижды могла получить приз на вечное хранение. Первыми сделали это ваши ребята - бразильцы...
  Мигель поморщился, Мануэль хотел даже перебить араба. Как это так он посмел назвать этих бразильцев "их ребятами". Сколько раз их предки воевали с этими бразильцами, сколько горя причинили разбойничьи вылазки их соседей, сколько парней осталось в сельве, а этот некрещённый лоб смеет сравнивать нас перуанцев с этими...
  - ... Случилось это в семидесятом, но ещё раньше было понятно, что именно бразильцам достанется приз. Для англичан считающихся родоначальниками футбола это было бы трагедией. И вот нашёлся один очень богатый англичанин который смог организовать похищение кубка. Звали его скажем, дядюшка Джо, или же дядюшка Стив, впрочем какая разница как его звали. За несколько месяцев до открытия чемпионата мира шестьдесят шестого года по его наводке из вестминстерского выставочного зала статуэтку украли. Честь страны была спасена, а бесценный трофей через пару дней мог красоваться в сейфе дядюшки Джо. Но нанятые им ребятки то ли обкурились и всё сдуру перепутали то ли струхнули, когда статуэтку объяли во всемирный розыск, но так или иначе кубок случайно нашла через пару дней полицейская ищейка в парке.
  - Собака! - чуть ли не в один голос выдохнули братья. Голос араба завораживал их. Вроде бы и простые слова говорил, а его слегка гортанный голос завлекал. И ведь знали они эту историю, много раз об этом писали в газетах, но было в интонации рассказчика что-то мистическое, от бесноватого аль-Хазреда и от сказок "Тысячи одной ночи".
  - Кубок выиграли в тот раз англичане, - Газза продолжал, будто и не осознавал какое впечатление он производил на слушателей - а уже на следующем чемпионате бразильцы получили его в вечное пользование. Как пережил провал дядюшка Джо не скажу, ибо не знаю. Говорили всякое, будто бы с инфарктом слёг в больницу, другие утверждали, что видели его в элитной психиатрической лечебнице восстанавливающимся после тяжелейшего запоя. Но оправившись он продолжил охоту за своим трофеем. Через подставных лиц он подготовил похищение кубка из бразильского музея. Фирма, которую он спас от банкротства выиграла тендер на изготовление стеллажа для бразильского музея. Всё было в этом проекте здорово, только вот пуленепробиваемое стекло соединялось со железным остовом стеллажа деревянными досками, выломав которые можно было вызволить "богиню". Ах, если б об этом знали только несколько человек! Но и опять какой-то чёрный человек встал между дядюшкой Джо и его заветной мечтой - кубок украли буквально за несколько дней до того как второй атташе британского посольства в Бразилии проигравшийся в карты и высланный из страны был готов украсть статуэтку и увести её на острова в своём дипбагаже. И снова дядюшка Джо проиграл. И снова ему пришлось напрягать все усилия для поиска кубка. Где только не появлялась статуэтка: говорили, что её переплавили ювелиры в Рио - и он бросился туда, под видом стареющего антиквара; утверждали, что кубок всплыл в Австралии - и преставившись торговцем шерстью он рванул в Мельбурн; слухи твердили, что она появилась у одного из арабских шейхов - и он свёл дружбу с королём Саудовской Аравии. И всё - тщетно. Дядюшка Джо даже потерял надежду, да и возраст уже немаленький, почти в маразме дедок, под девяносто ему, думал что и не доживёт до известий о кубке. Ан-нет, недавно он прознал, что кубок хранится в особняке у одного с виду совершенно непримечательного господина, футбольного болельщика с большим стажем и в прошлом, говорят, неплохого футболиста...
  Газза остановился на полуслове. В горле перехватило и он сделал несколько больших жадных глотков из кружки. Братья уставились на него, ожидая продолжения сказки.
  - И? - спросил Мануэль.
  - А? - спросил его Газза, будто не понимая, что от него хочет перуанец.
  - А что же было дальше? - уточнил свой вопрос Мануэль.
  - Не было а будет - поправил его араб.
  - А что будет? - спросил его Мигель.
  Газза прокашлялся и сказал:
  - Один мой старинный приятель попросил подыскать парочку бездельников для того, чтобы оказать помощь старичку Джо и вложить статуэтку в его слабеющие руки. И обещал за это поллимона. - Длинный глоток - Вот я подумал, что вы поможете мне в этом деле. Делим поровну.
  - А он не обманет? - спросил Мануэль.
  - Не должен. - ответил Газза загадочно улыбнувшись - иначе ему обеспечена мировая слава. - И ещё жёще, до меди в голосе - Итак, вы согласны.
  Братья замялись.
  - Понимаю, вы должны всё хорошо обдумать. - сказал Газза - Завтра вечером встретимся здесь же. Жду вас с ответом. Желающих на такие деньги найдётся хоть отбавляй.
  Араб встал из за стола, большим непрерывным глотком допил остаток пива в своей кружке и сказав братьям "адиос!" вышел из бара.
   Братья молча допивали пиво. Через пару минут молчание нарушил младший:
  - И что ты скажешь об этом?
  - Ничего.
  - Ничего?
  - Дохлое дело. То, чем мы с тобой занимаемся - никому не мешает.
  - То есть? - Мануэль с удивлением посмотрел на брата.
  - Пока мы мелкие воришки - мы никому не мешаем. А если эта штуковина насколько дорога, как нам рассказал араб, то наше дело плохо. Ради того, чтобы заполучить её нас пустят в расход. - Мигель пояснял сбивчиво. Призрак полумиллиона влёк его, заставляя разум отключаться. - Или старый владелец чашки уберёт нас или новый владелец выплатит нашу долю цементными ботинками. Так сказать, лишние свидетели...
  - Твоя правда. - сказал Мануэль и добавил посмотрев на пустую кружку - Ещё?
  - Не стоит. - старший всегда сдерживал порывы младшего, всегда отвечал отрицательно на любые, даже очень дельные его предложения, которыми потом с удовольствием пользовался и выдавал за свои. - Хотя... А пошло оно всё в задницу. Один раз живём, как говорил капеллан военном училище - и почти на весь зал - Официант, ещё два пива!
  Они были в этом баре частыми посетителями, потому из всех подававшихся здесь сортов пива официант принёс их любимое. Мигель положил купюру на стол, она легла также как и мануэлева - портретом вверх, но на сей раз королева не удостоила обитателей её страны дружеским подмигиванием, а была как обычно холодна.
  - Знаешь - сказал младший когда официант ушёл - ты прав. Только у меня было совсем иное ощущение. Газзу я верю.
  - Верь и дальше - Мигель всегда злился когда его младший брат пытался защищать тех, кого он ругал.
  - Ну ты ему ещё квартирный долг вспомни - Это был неожиданный ход. Всякий раз когда братья ругались из-за их компаньона именно старший вспоминал о квартирном долге, вместо которого Газза устроил им богатый ужин. И всякий раз младший пожимая плечами говорил, что араб потратил на них больше чем был должен.
  - То прошлое. А это наше будущее. А точнее - его отсутствие. Я знаешь ли в реинкарнацию не верю.
  - Ну, допустим, это опасно... Мы всегда занимались опасными вещами. Но я верю Газзу он не может нас подставить.
  - А если и он оказался в ловушке и у него только один способ выйти из неё - подставив нас.
  - Не верю. Да и отказаться мы не можем, раз слово дали.
  - Можем - не можем. Ну что ты заладил как на занятиях по "Слову Бжьему"? За это тебе не отметку в дневник поставят, а цементные ботинки наденут. И вообще я пошёл. Сейчас вернусь.
  И Мигель двинулся к ступенькам, ведшим в расположенный в подвале туалет. Секунду поразмыслив, Мануэль последовал за братом, ведь пиво, как говорила Марсела, тот напиток, который лучше всего пить сидя непосредственно на унитазе.
  В подвале было темно и сыро. Сортир располагался сразу под лестницей. Зеркало с большими выбитыми щербинами над рукомойниками, четыре писуара по-над одной стенкой и три кабинки у другой.
  Мигель закончил процесс раньше брата и застегнув молнию на джинсах набросился на Мануэля, схватил его за горло и зажал его тело между писуарами.
  - Никаких "допустим"! - заорал он надеясь на звукоизоляцию подвальных перекрытий - Я в эту игру не играю. Я жить хочу, понимаешь?
  - Лан, лан, прекращай - хрипел младшой.
  - Хочешь сам иди с нехристем, понял - проорал ему старший, не отпуская хватки. - Но без меня.
  Он выпустил Мануэля из своих лап и тот медленно сполз по стенке.
  - Не пойду - ответил он брату, который тем временем мыл руки - только ты сам откажешься за нас обоих. А я лишь поддакивать буду. Я не могу предавать.
  - О как ты запел! - Мигель как в детстве бросил в младшего горсть водяных брызг и подставил руки под сушилку - А что ты вообще можешь? Ты всегда шёл за мной или ещё за кем-то. Даже сейчас ты пошёл следом за мной. Ну да ладно, я ещё раз прикрою твою спину.
  И они - Мигель первый, а за ним Мануэль - поднялись в зал. Там к разговору они уже возвращаться не стали, а трепались обо всём по немногу, обсуждали сидящих в баре женщин, спорили, ради самого спора о боксёрском поединке, транслировавшемся без звука по висевшему над ними телевизору.
  Лишь за полночь выбравшись из бара они добрались до своего дома. Марсела, так и не дождавшись их ушла, оставив ключ на столике в кухне. Рядом с ключом лежала записка "Я ушла навсегда. Прощайте". Увидев записку Мигель улыбнулся - каждый раз уходя Марсела писала что-то подобное, но возвращалась к братьям по первому же звонку одного из них. Братья за вечер основательно перегрузились пивом и потому отсутствию Марселы даже были рады и заснули почти сразу же по возвращению домой.
  Наутро Мигель вызвонил Марселу и она, как и ожидалось, сразу прибежала; а Мануэля ждала встреча с Фредом. Фред казался человеком мутным, а Мануэль привык доверять своей интуиции. Строго говоря, выбор на Фреда пал случайно - он шёл первым в телефонной книжке Мануэля (не доверяя мобильнику, он предпочитал записывать номера и имена одному ему понятными закорючками в маленький блокнот). Что-то беспокоило Маноло и он решил на всякий случай выложить ролик на файлообменник. Это стоило ему часа проведённого в довольно скверном кафе неподалёку от дома. Кухня там была дрянной, вай-фай слабым, но зато бармен и большая часть клиентов были ему знакомы и он мог не бояться неприятных случайностей. Когда файл почти закачался позвонил Фред и назначил встречу в том же месте, что и вчера.
  На встречу Фред пришёл с большим старомодным дипломатом, из тех, что чудом сохранились в чуланах особняков. Когда он появился (а он всегда опаздывал на встречи) Мануэль уже сидел на той же скамейке, что и в прошлый вечер и играл в игру на мобильнике.
  - Записывай! - вместо рукопожатия Фред протянул флешку.
  - Что записывай? - удивился перуанец - деньги гони.
  - А если ты сегодня пустой?
  - Показать?
  - Угу.
  Мануэль раскрыл ноут и показал свой товар.
  - Деньги давай! - повторил он своё требование.
  Фред вытащил запечатанную пачку стофунтовых купюр и протянул их вместе с флешкой.
  - Кукла? - Несмотря на то, что на пачке были банковские печати, перуанец брезгливо разорвал пачку и промацал каждую купюру пальцами, чтобы убедится в том, что ему не подсунули фальшивку.
  - Ага, Кен - Фред был недоволен осмотрительностью Мануэля - пиши давай.
  Мануэль медленно спрятал деньги во внутренний карман куртки, взял флешку, долго вставлял её в раздолбанное гнездо своего старого ноута, с видом хакера-знатока поматерился про вирусы на фредовой флешке и лишь затем переписал ролик. Флешка перекочевала из гнезда ноута в дипломат Фреда. Мануэль закрыл ноут и протянул руку Фреду, чтобы попрощаться. В этот момент Фред резко вытащил из дипломата ствол и приставил его к боку Мануэля.
  - Оригинал давай! - прошипел он.
  - Что? - Мануэль уже было подумал, что интернетчик отберёт у него только что полученные деньги.
  - Карту гони! - зашипел он.
  - Какую карту? - опешил перуанец.
  - Такую. Карту памяти. С фотоаппарата.
  - Так она она того... На вокзале...
  - Чего?! Ну поехали туда. - Фред толкнул Мануэля в сторону и потащил куда-то к выходу из сквера - И без глупостей. Деньги - твои, а вот оригинал мой. А то он ещё не ровен час окажется у конкурентов.
  В самом конце сквера Фред указал Мануэлю на красного "Ягуара" и велел в него садиться на переднее сиденье, а сам, спрятав ствол в дипломат сел за руль.
  - Какой вокзал, говоришь - спросил он трогаясь с места.
  - Какой-какой? Педдингтонский...
  - Знаем-знаем. Поехали!
  Теперь Фред был похож на заправского таксиста. Мануэль вспомнил, как Газ когда-то рассказывал, что Фред лет пятнадцать назад работал таксистом и пытался ограбить его сонного и подвыпившего. Газ, в то время промышлявший тем же самым собрался с силами и дал отпор.
  Машина была из тех, которые до автомузея ещё не доросли, но в использовании уже неудобны. По дороге на вокзал двигатель несколько раз глох и Фреду приходилось вылазить из машины и залазить на пару минут под капот машины. Между вынужденными остановками Фред пытался заговорить с Мануэлем, шутил, пытался оправдаться, мол, не он сволочь, а жизнь такая, но перуанец старался ни о чём не думать, отвечал односложно и рассеянно разглядывал прохожих.
  Припарковавшись на вокзале, Фред был вынужден оставить дипломат со стволом в машине.
  - Надеюсь ты не убежишь? - спросил он Мануэля.
  - Нет - ответил тот - зачем?
  Они прошли в камеры хранения, где Мануэль отдал карту памяти Фреду.
  - Накинул бы десятку другую за носитель - сказал он Фреду.
  - Бг подаст - ответит тот.
  И они разошлись в разные стороны. Мануэль прогулялся по городу, прошёлся мимо Вестминстерского аббатства, с любопытством поглазел на Собор Святого Павла. Совсем недавно он прочитал в каком-то глянцевом журнале о том, что английские крестьянки страдавшие бесплодием ещё полвека назад приезжали в Лондон, чтобы излечится от своей болезни, обхватив руками одну из колонн собора. Дальнейший путь Мануэля был путанным, он посидел в кафе, потом в скверике, купил свежую "Таймс". И весь день он отгонял от себя мысли о предстоящем разговоре.
  Вечером братья пришли на встречу с Газом в назначенное время. Он уже сидел в баре, за тем же столиком, что и вчера. Казалось, время описав немыслимый кульбит вернулось в ту же точку, во вчерашний день. Мигель даже засунул руку в карман брюк, чтобы удостовериться в том, что полученные сегодня днём деньги не были сном.
  Подойдя к столику араба братья пожали ему руки, как обычно вначале старший, а Мануэль вслед за Мигелем и расселись.
  - Итак? - спросил араб.
  Мигель был готов к решительному отказу, но решил, что не стоит сразу, что называется, с порога, огорчать своего подельника. Он подозвал официантку и заказал пиво. Официантка оказалась новенькой миловидной девушкой и не знала какое пиво предпочитают братья. Казалось, что она плохо понимает по-английски. Мануэль даже подумал заговорить с ней на испанском, а потом, возможно, пригласить её на пару рюмок чая, но поразмыслив решил, что тогда ему придётся делиться девушкой с братом, а она казалась чистой и невинной.
  - Итак, - повторил Газ, когда девушка принесла пиво.
  - Знаешь, Газза - решительно сказал Мигель - мы поразмыслили над твоим предложением и решили, что это слишком опасно. - Мануэль следил за выражением лица араба. Оно было безучастным. - Мы простые воры, а это дельце слишком рискованное. Да и заказчика мы не знаем. А вдруг нас пустят в расход.
  - Вот как - Газ оставался столь же безучастно как и прежде - я так и знал, что вы откажетесь. Жаль, конечно, но на всё воля Аллаха. И раз мы уже сидим в баре, то давайте больше ни слова об этом. Мы будем пить, гулять и развлекаться. Конечно, если у вас нет других планов на этот вечер.
  - Не-а - ответили братья в два голоса почти синхронно покачав головами.
  В это момент зал был оглушён грохотом и звоном бьющейся посуды - новенькая официантка, на которую уже успел положить глаз Мануэль собирая по залу пустые крýжки, подскользнулась и выронила поднос с посудой на пол.
  - Лаура, ну что же ты копаешься! - послышался голос из-за барной стойки.
  Девушка со слезами убежала на кухню. Оттуда вышли дви две уборщицы одна с совком и веником, другая со шварбой. В этот момент Мигелю вспомнилась его мечта о Пальме-де-Лаýре, и в какой-то момент ему показалось, что это не официантка Лаура разбила крýжки, а разбилась его мечта о безбедной и счастливой жизни.
  - Послушай, Газза - сказал он минуту спустя - мы согласны на это рискованное дельце.
  - Вот как - взгляд Газа был столь же безучастен. - Я знал, что вы согласитесь.
  Мануэль замер в изумлении. А Мигель продолжал:
  - Я думаю, что если всё будет хорошо, то мы с братом не мешкая уедем на Пальму-де-Лаýру и возьмём тебя с собой. Согласен?
  - Ну я же обещал подумать - ответил араб.
  - Нет, Газ, давай соглашайся сейчас же - Мигель стал давить на него - Мы согласились с твоей авантюрой, давай же соглашайся с нашей!
  Газ допил своё пиво и закурил.
  - А почему бы и нет - изрёк наконец он - В Азии - жил, в Европе - жил, в Африке - бывал. А вот в Америке - ещё нет. Пора, наконец, исправить эту ошибку. Едем! - В его глазах сверкнула искра первоотрывателя - Я еду с вами!
  И он протянул руку Мигелю. Тот поймал его руку, обхватил её своими ладонями и сказал:
  - Я в тебя всегда верил, Газ! Я знал, что ты никогда нас не предашь!
  И они заказали себе ещё по пиву. Весь вечер араб выспрашивал братьев о Пальме-де-Лаýре, о том какие там живут люди и во что одеваются (он почему-то был уверен, что тамошние аборигены до сих пор ходят в коротких юбках из тростника), какие там деньги, не холодно ли зимой (там вообще нет зимы - ответил ему Мануэль). Вопросы которые он задавал часто ставили братьев в тупик и они то и дело входили в интернет со своих мобильников, чтобы найти интересующие их компаньона сведения.
  Уже около полуночи, основательно выпив, подельники с удивлением поняли, что не определились с тем, каким образом они хотят попасть на остров. И снова разгорелась жаркая дискуссия. Вначале Газ предлагал комфортабельный корабль, а братья были за самолёт - и, действительно, несколько часов пути и ты уже на острове; но вскоре Газ (боявшийся авиаперелётов) переубедил Мануэля, сказав, что при пассажиров самолёта проверяют очень тщательно, а, если дело обернётся не совсем желательно, то полиция может дать на них ориентировку. Если бы Маноло смог вспомнить об этом поутру, то он наверняка бы удивился этому, ведь таможенный досмотр на кораблях (они с братом тоже прибыли морем) ничуть не слабее. Но слово было сказано и, увидев, что он в большинстве, Газ предложил братьям проголосовать. Увидев две поднятые руки "за" корабль Мигель тоже согласился на этот вариант.
  - Единогласно! - воскликнул араб.
  Они выпили допили своё пиво и на том разошлись по домам.
  
  ***
  
  За неделю братья сделали все необходимые приготовления - продали личные вещи кажущиеся им ненужными, купили на вырученные средства два билета на корабль идущий на Пальму-де-Лаýру, даже зашли попрощаться с падре Юлианом, сказав ему, что возвращаются на родину.
  Флешку Мануэль загнал за полцены другому своему приятелю-интернетчику, а на его прямой вопрос "куда это подевался Фред?" перуанец ответил: "Можно подумать ты не рад тому, что его больше нет". По дороге домой Мануэль решил заглянуть в паб, где они сидели с Газзой и посмотреть работает ли ещё в пабе Лаура. "Если она и на трезвую голову хороша - подумал он - я возьму её с собой". Но никто из официантов и барменов паба не мог припомнить, что у них работала какая-то латиноска. Это не огорчило Мануэля: "в конце-концов на Пальме-де-Лауре много других женщин" - подумал он.
  Генеральная репетиция состоялась за полтора суток до операции. Собрались у братьев. Газза принёс несколько листов ватмана, на котором был начерчен план всех трёх этажей особняка. На плане были отмечены не только комнаты, но и мебель в них. Нынешний обладатель кубка спрятал его в неприметном сейфе в стене под лестницей на первом этаже особняка.
  Братья должны были войти в ворота (висячий замок на них уже подпилен), пройти во внутренний двор. Над дверью чёрного хода был навес, братьям следовало взобраться на него (окно было открыто из-за непривычно сильной летней жары). В результате они оказывались в одной из комнат возле чёрного хода. Пройдя по коридору необходимо было спуститься по лестнице на первый этаж. Открыв сейф с кубком (а Газ уверял, что на нём нет ни запоров, ни сигнализации) и взяв трофей им следовало ограбить дом (ювелирка в спальне, деньги в сейфе в кабинете хозяина - говорил араб) и представить дело так, будто бы они обычные грабители, случайно наткнувшиеся на кубок.
  Сначала Газ изложил всё это братьям, показывая на карте и изображая пантомимой что именно они должны были делать, а затем они сами, как запомнили, повторяли действия араба, а он недовольно комментировал - мол то забыли, то не учли. Со стороны это могло бы показаться забавным и смешным как три взрослых человека показывают жестами, что они должны делать, но их никто не видел (младшой всегда старательно задёргивал шторы), да и к тому же эта странная методика, придуманная Газзом всегда давала нужный результат - братья оказавшись в чужом помещении всегда точно знали, что именно им нужно делать.
  Газ в этот раз был недоволен действиями подопечных - то они замешкались у ворот, то забыли о стоявшей возле окна вазе, то в потьмах в коридоре свернули неправо, а налево, то подошли не к той газовой плите. Братья тоже нервничали - никогда ранее им не приходилось работать со столь дорогим трофеем. Три раза араб гонял их по тому же виртуальному маршруту, пока наконец не набрался пивом. Он хотел прогнать их ещё раз тем же путём, но Мигель сказал, что больше не может и хочет в туалет.
  - Делайте что хотите - махнул рукой Газ - это ваш трофей.
  Мигель подкурил сигарету и ушёл в туалет.
  - Послушай, Газ - спросил его Мануэль - мы же в первый раз отказались, а ты и ухом не повёл, а потом согласились и ты снова не удивился. Как же такое может быть?
  - Видишь ли - ответил ему араб - я подумал, что вы сначала будете набивать себе цену, а потом согласитесь. Я слишком хорошо знаю вас, чтобы сомневаться в том, что кто-то из вас откажется разделить со мной куш в поллимона.
  На дело братья ходили глубокой ночью, поэтому накануне они не ложились спать до полудня, потом спали весь остаток дня и просыпались лишь к полуночи свежие, бодрые и готовые на всё. Вот и сейчас, репетиции они сели вокруг стола и предались пустому трёпу, а когда через пару часов Газ ушёл, братья засели за свои ноутбуки и долго рубились друг с другом в боксёрский симулятор. А когда солнце стало заглядывать в их окна и бессонная ночь начала клонить их ко сну, они умывшись холодной водой встали в стойку и где-то с полчаса боксировали друг друга, а затем снова вернулись к симулятору и наконец уснули около одиннадцати часов утра.
  Что может сниться людям накануне приключения, которое достойно попасть на передовицы газет под шапкой "ограбление века"? Наверное им должна была сниться далёкая Пальма-де-Лаура, куда они собирались отправиться через несколько дней; но нет, они оба были достаточно измотанными и уставшими и потому проспали тяжёлым сном без сновидений до самого захода солнца.
  Мануэль проснулся первым и приготовил завтрак.
  - Мануэлито, ты в детстве много отирался у мамы на кухне, и наверняка много чего запомнил из её кулинарии и теперь ты будешь готовить еду - сказал ему старший ещё когда они оба ошивались в Панаме, с тех пор так и повелось, что младший готовил двоих. И лишь случайные девчонки типа Марселы иногда нарушали эту традицию.
   К тому времени как завтрак был готов Мигель вышел из своей комнаты с горящей сигаретой во рту.
  - О! Завтрак! - он всегда делал вид, что удивлялся сообразительности Мануэля, для которого готовка давно уже стала обязанностью.
  Молча позавтракав, братья разошлись по своим комнатам: Мигель смотреть телевизор, а Мануэль - осваивать новую компьютерную игру. Около трёх часов утра Мигель постучал в комнату младшего.
  - Ты готов? - спросил он из-за двери.
  - Угу - ответил тот.
  Они взяли приготовленные ещё прошлым вечером сумки и одели перчатки, затем, накинув куртки подошли к дверям. Мигель молча вышел из квартиры.
  - Сантьяго выручай! - прошептал Мануэль и вышел из квартиры вслед за братом.
  Стараясь ступать тихо они спустились по лестнице и вышли на улицу. Там было прохладно и сыро. Недавно прошёл дождь и братья шли огибая большие лужи. Их глаза уже привыкли к окружавшей их темноте, где лишь контуры домов были заметны в рассветных сумерках. Завернув за угол они сразу приметили машину Газа. Хотя каждый раз накануне дельца араб брал на прокат новый драндулет, братья находили его машину легко. Газ сидел за рулём и казался спящим. Мигель открыл переднюю дверь и сел в машину, следом за ним на заднее сиденье сел младшой.
  - Сантьяго, выручай! - снова прошептал он.
  Газ и братья тихонько пожали друг другу руки и машина тронулась. Судя по улицам, по которым ехала машина, искомый особняк располагался где-то в южных пригородах, близ Уимблдона. Ехали они молча. Пару раз им попадались встречные машины и Мигель всякий раз встречая их нервно впивался ногтями в сиденье машины. Мануэль смотрел как за за окном постепенно светлеет и размышлял, что здесь, в Европе, рассвет совсем иной, чем у него на родине. "Интересно - думалось ему - а каков рассвет на Пальме-де-Лауре? Эх, ждать то осталось всего ничего..."
  Наконец Газ, не заглушая мотора, остановил машину на перекрёстке.
  - Вот - сказал он махнув рукой в сторону уходившей вправо улицы. Третий дом от угла по правой стороне.
  Братья вышли из машины. Газ тут же тронулся и скрылся за поворотом.
  - Сантьяго, выручай! - прошептал младший.
  - Тихо! - одёрнул его Мигель.
  Братья прислушались. Нигде ни постороннего шороха, лишь ветер треплет ветки деревьев. Они пошли тихо и медленно. Угол первого дома. Второй дом. Вот они уже у цели. Парадное с тёмными стёклами. В доме не должно быть ни души. Они прошли мимо окна и приблизились к воротам. Мигель просунул руку в решётку и быстро нащупал пропил на висячем замке. С лёгким звяканием и скрипом он отогнул замок. Путь свободен. Дверца в воротах со скрипом открылась.
  Мигель шагнул в дверь. Раздался мокрый шлепок - за дверью была лужа. Мигель выругался про себя по-испански. Младший переступил лужу и с тем же скрипом закрыл дверь, затем он повесил замок на своё место и остановился. Братья оказались в узкой трубе выезда из внутреннего дворика, какой часто делали в домах лет сто назад. Вокруг стояла полнейшая темнота, но Мигель не стал включать фонарик, а пошёл наощупь. Вот когда пригодилась репетиция: между воротами и двориком было двенадцать шагов. Сделав их, Мигель прибавил тринадцатый и оказался во дворе. Здесь уже было относительно светло, во всяком случае нужный им карниз, он сразу же заметил. Ведший к карнизу ажурный литой навес не показался Мигелю прочным, но оставалось лишь полагаться на слово Газа.
  Чуть замешкавшись, во дворике появился младший. Он подошёл к навесу и сцепив руки замком подсадил Мигеля на навес. Тот, с обезьяньей ловкостью уцепился за железные узоры и через пару мгновений был уже на крыше навеса. Проржавевшая жесть поскрипывала под его кроссовками. Мигель прислонился к стене и сделал несколько шагов по карнизу. Кирпичная кладка навеса была крепкой. "Эх, строили же тогда" - подумал страховавший брата внизу Мануэль. А тем временем Мигель уже скрылся в окне второго этажа. И только Мануэль собрался последовать за братом, как послышались звонкие звуки - это Мигель влезая в окно зацепил стоявшую рядом вазу. Через пару секунд, показавшиеся младшему вечностью старший появился в окне.
  - Живой! - сказал он по-испански.
  И младший полез по навесу. Лезть в одиночку было труднее, но и ему удалось вскарабкаться на крышу, а оттуда он уже без труда оказался в окне.
  Комната в которую они попали была заставлена мебелью и поломанными вещами, которые хозяину было жалко выбрасывать. Братья остановились и пару минут стояли, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. Но всё равно они не могли различить перед собой ничего кроме смутных пятен тёмносерого цвета. Тогда Мигель включил фонарик. Оказалось, что перед ними лежит огромная груда старой одежды, вытащенной из стоявшего рядом платяного шкафа. Газ предупреждал их, что хозяин пару дней назад несколько часов возился в особняке. Видимо тогда он и разбирал вещи в старом шкафу. Мигель посветил под окно - там лежали осколки китайской вазы, о которой говорил Газ. Потом старший посветил себе на штаны, задрал штатину и убедился, что не поранился от падения. Теперь можно было идти. Братья обогнули груду вещей и подошли к двери. На ней был замок, запиравшийся как снаружи так и изнутри.
  И вот уже они проникли в коридор. Пляшущий овальный островок света выхватывал из тьмы куски обоев, висевшие в коридоре картины, книги на этажерке. Когда они шли по коридору Мануэлю показалось, что хозяин только что проснулся в одной из комнат этого особняка и теперь выйдет навстречу им с ружьём или револьвером. От этой мысли Мануэля отвлёк скрип ступеньки, это старший уже вышел на лестницу. Пятнадцать ступенек до поворота и столько же после него и вот уже братья оказались в большом холле, мимо которого они проходили по улице минут пятнадцать назад. Мигель выключил фонарик, потому, что его свет мог быть заметен снаружи и братья в полутьме подошли к сейфу. Под лестницей было совсем темно и Мануэль долго шарил по стене в поисках кнопки выключателя, наконец раздался щелчок и из стены выдвинулась незаметная ранее дверца. Мигель снова включил фонарик и поводил им по стене.
  Там, за этой дверцей находился последний их преступный трофей, трофей, который служил им пропуском в страну их мечты - в сказочную Пальма-де-Лауру.
  - Сантьяго, выручай! - вздохнул Мануэль.
  - И то правда - шёпотом ответил ему Мигель - выручай, Сантьяго!
  Мигель лезвием ножа нашёл зазор в между дверцей и стальной оковой сейфа и потянул дверцу на себя. Она не поддалась. Мигель надавил на нож сильнее. Мануэлю дико захотелось курить и он машинально потрогал себя за карман, в котором обычно носил пачку сигарет.
  - Не сейчас - ответил брат, заметивший его жест.
  Мигель надавил ещё раз и дверца заскрипела и поддалась. Младший застыл в нерешительности. Старший заглянул внутрь сейфа. Братья предполагали, что кубок сверкнёт и заиграет лучами, подобно чаше Грааля. Но там было совершенно темно. Мигель посветил внутрь. Совершенно пусто. Кубка нет. Чёрные стенки и пустота. В оцепенении братья просто отказывались верить своим глазам. Они наверное минут пять тупо смотрели в блестящую черноту сейфа, пока наконец Мигель заметил внутри листок бумаги. Он наклонился и вытащил его.
  На листке было написано:
   "Я знал, что вы выйдете на мой след и попытаетесь завладеть кубком, но это моя чаша и я увёз её в неизвестное для вас место. Чао!"
  Мигель передал записку брату.
  - Сыктым! - вырвалось у Мануэля.
  А на улице завыла сирена - то ли мимо проезжала полицейская машина, то ли у какого-то из припаркованных неподалёку автомобилей сработала сигнализация.
   весна 2009.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"