Я встретил ее лет двадцать назад, еще в старшей школе. Как сейчас помню: шел на итоговую по черчению, а в голове партитура для клавишных. Вы же понимаете, это несовместимые вещи: черчение, где точность нужна, сосредоточенность - и музыка, где порыв, эмоции, настроение. Иду никакой, весь в аккордах. Чувствую - завалю, ни одной пары параллельных прямых не выдам, не то что проекцию.
А Она сидит на обочине, в пыли. Странная такая - лохматая, стрижена неровно и коротко, в платье от школьной формы, какую уже давно не носят, а фартука нет. Глаза блестят из-под челки, а в руках - сундук-не сундук, шкатулка большая, темного дерева, а на ней узоры.
"Привет, - говорит, - контрольная?" "Ну да, - удивляюсь, - а что?" "Не готов", - утвердительно так. "Ну, не готов", - зачем-то повторяю. "Давай сюда свою музыку. Пока у меня полежит, а ты сосредоточишься и сдашь". Я ничего ответить не успел - Она шкатулку свою открывает и - бац! Все ноты у меня из головы как языком слизало. Выветрились. Я обалдел. А Она крышку захлопнула и смеется: "Не бойся, все здесь будет. Иди смело".
Ну я рассуждать не стал, и так опаздывал в школу, припустил бегом. Влетаю в класс, учитель за мной. Здороваемся, получаем задание... Смотрю - ерунда, знаю все. Начертил в два счета. Раньше всех. И пять получил! Прямо там же, на уроке проверили. Выхожу из класса довольный, как день пролетел - не помню. Но вечером-то репетиция, наша банда собралась, а в голове по-прежнему пусто. Что делать, девчонку искать? Ну бред же. Однако поперся на ту дорогу, благо время было - нет там никого, конечно. Плюнул и вернулся. Ладно, думаю, креатор я или где? Что-нибудь на месте сочиню.
Пришел в спортзал, где нам физрук разрешает собираться, если играем в баскетбол за школу - садюга тоже, ну чего стоит музыканту каждый раз по мячику лупить, однако помещение дает, не до жиру - пацаны уже там. Клаву открыл, руки поставил - все вернулось моментом. Не вру, звуки поперли. Тут уж поверишь и в ангелов, и в хранителей. Эх, и сыграли мы тогда - закачаешься. Завучихи с нижнего этажа прибежали слушать. Даже на выпускном нас попросили сбацать, чего раньше в принципе не могло случиться - нам вслед учителя всегда морщились, я ж знаю. Считали неформалами и дилетантами.
Второй раз я с Ней столкнулся в начале нулевых, уже после института. Время было поганое: работы нет, денег ноль, жить негде, девушка слиняла, ибо кому я такой нужен. Иду по Арбату, злюсь на себя, курить охота, но последняя сигарета осталась, берегу для момента "совсем хреново" - а он не за горами, чувствую. Смотрю - стоит возле портретистов. Сразу узнал. Постарше стала, в короткой шубке, сапожки дешевые, китайские, но стрижка поровнее. Улыбается спокойно так, а в руках та же шкатулка.
"Привет, - говорит, - Вадик". А я ж вроде не представлялся в прошлый раз. "Ну, привет". Хотел весело сказать, а получилось тяжеловато, со вздохом. "Давай мне все" - и кивает на меня. А у меня в голове звонко-звонко, хоть бы единая мысль. Или нота. "Да нет ничего, - отвечаю, - сам бы рад". "Да ты не понял, - мягко так говорит, - сомнения, тревоги, неуверенность, хандру - все сюда давай". И шкатулку открывает. Даже подумать ничего не успел - стало легко. Просто легко стало и все. Ну что я как идиот мучаюсь - не могу по специальности устроиться, да вон хоть в ближайший бар загляну. Вдруг музыканты нужны. Первое время перебьюсь, а там...
И заглянул. И взяли клавишником. Несколько месяцев у них лабал и не жалел - потом устроился дизайнером в мебельный. Совсем не мой профиль, но даже интересно. Потом квартиру снял.
И забыл про Нее опять
А последний раз - года три назад виделись. Ситуация была крайне неприятная, до сих пор стыдно чуть-чуть. Служебный роман у меня назревал - да что там, уже начался. Чувства прут, гормоны давят - а дома жена меня ждет и дочка болеет. Иду на парковку, где тачка моя стоит, чувствую себя последней скотиной. Ладно, предпоследней.
А Она там, у "Тильды" моей. Похудела. Похорошела. Маникюр. Костюмчик от Armani.
"Слушай. - говорю, даже руку на сердце положил, - не могу. Не отдам ее. Вот веришь - как жить без нее, не знаю. Пусть я сволочь, значит, такая судьба".
А Она смотрит спокойно так, внимательно, прямо в глаза мне. "И не надо", - серьезно говорит. Смотрю, а шкатулки в руках нет. "Так ты что, благословлять меня пришла"? - удивляюсь. "Да уж не мораль читать, - смеется она. - Сам все сделаешь", - и исчезает.
Я тогда растерялся и никуда не поехал. Не доехал, вернее. С полдороги завернул в магазин, купил дочке апельсинов, вернулся домой. Дите обрадовалось. Жена вроде как и не заметила, что я уезжал. "Ужинать будешь?" - говорит. Смотрю на нее: плакала, что ли? Не пойму. Пожрал и спать лег. Смутно помню, как во сне жену обнимал.
А на следующий день звонит мне моя... сотрудница. "Слушай, - говорит, - тут такое дело. Меня на стажировку посылают, в Америку. На три месяца". И тут я понимаю что - все. Все на этом. Мне тогда не плохо, не больно было - просто никак. Странно. Пусто, может. Но недолго - видимо, расстояние лечит. Потом я узнал, что она специально это направление себе выбила... Короче, как-то само и улеглось. Или не само, опять Она помогла? А я по сей день с семьей.
И с тех пор у меня как-то все наладилось. Нет, не то чтобы совсем гладко - и трудности, и простой, и ссоры, и непонимание - все было. Но метаться я перестал. Нашел себя, что ли. Свое.
А сегодня канун западного Рождества... Не знаю, почему про это вспомнил. Если и отмечаем, то православное, и то потому что все.
Выхожу из офиса поздно, работы поднакопилось, доделывал. А Она меня уже ждет. Пальто в пол, из-под капюшона с мехом волосы длинные выбиваются, на них падают снежинки. Главное, проблем-то никаких - так, текучка. Рутина, не больше. Ну, может, усталость еще - но было бы странно ее не испытывать в конце года. Подхожу - любопытно, зачем пришла, если у меня все ок.
"Здравствуй", - говорит. Не улыбается, даже грустная, пожалуй. "Здравствуй, - отвечаю. - Как тебя зовут-то, муза"?
"Я не муза, я счастливая звезда. Зовут меня Вероника. Ника. Помощь нужна, идем".
Я ничего не спросил - в том числе, зачем звезде помощь такого обормота как я, - просто пошел за ней.
До "Шаболовской" вроде недалеко, но идем и идем, а метро все нет и нет. И улицы внезапно узкие, и вместо асфальта почему-то булыжник. Народ попадается и вовсе странный: старичок с белой бородой и посохом - ни разу не Дед мороз, колпак остроконечный. Девочка в длинном платье и чепце. Огромные глаза испуганы и любопытны одновременно. Парень с тележкой и вертящимся кругом - точильщик, кажется. Что он здесь делает?
- Ты ретроград и консерватор, - говорит звезда.
Откуда такие выводы, интересно...
Топаю дальше. Приводит она меня к чудному дому: постройка вроде дореволюционная, высокие окна, крошечные балкончики - на такой в ширину пол-ступни поместится, для красоты разве что сделаны. Сам дом маленький, всего два этажа. Но с двух сторон прямоугольные башни, обычно в таких голуби селятся.
Уже не удивляясь, прохожу за ней на лестницу с полустертыми ступенями, в настенных факелах подрагивает оранжевое пламя. Я не заметил, в какой момент пальто моей спутницы превратилось в широкий меховой плащ, край которого скользит передо мной, боюсь нечаянно наступить.
- Не останавливайся, - бросает Ника через плечо. - Иначе придется все заново.
Кажется, я понимаю, о чем она.
Пролет заканчивается, через распахнутые двери мы входим в белый зал. Я видел такой давным-давно, в музыкальной школе. Только там стоял белый рояль. А здесь его нет.
Теперь можно передохнуть.
Я стою посреди зала. Счастливая звезда - рядом со мной. Тени от факелов ложатся на пол неровными полосами.
Моя жена - литературный критик. Часто в отзывах на некоторые романы она пишет: "Главный герой не виден". Сейчас я сам тот герой, который не виден. Через четыре года мне будет сорок - а что я сделал, чтоб оставить хоть какой-то след? По образованию я дизайнер интерьеров, а работаю менеджером на производстве печатных плат. Женат, дочке восемь лет. Моцарту было тридцать пять, когда умер - а столько всего успел...
В моей жизни нет белого рояля - и это так очевидно, что не могу понять, почему не замечал этого раньше.
- Так чем тебе помочь? - машинально спрашиваю я.
- Отделка для кафтана нужна, - отзывается Ника.
- Что?!
Смотрю, а на мне концертный кафтан, век под восемнадцатый, но не расшитый.
Философский настрой с меня моментом слетел. А Ника открывает шкатулку - ведь не было же, откуда она ее каждый раз достает и куда девает, непостижимо, - и подносит мне. Как под гипнозом запускаю руку. Вынимаю горсть мелких прозрачных трубочек. Это стеклярус для декоративной отделки помещений, костюмов, мебели, можно бижутерию делать - ожерелье, например... Помню с института.
Не знаю, что меня больше поразило - кафтан или бусины. Не разжимая горсть, опустил руку в карман, повернулся и вышел, ничего Нике не сказав. Как нашел дорогу и очутился в своей квартире - не помню. Так и шел по городу, в кафтане. Дома высыпал стеклярус в пепельницу, которой уже несколько лет не пользовался, и поставил на полку. Жена спала и не видела, как я снимал кафтан и вешал в шкаф, поглубже. Утром, самое интересное, он никуда не исчез, как и бусины в пепельнице. А я как ни в чем не бывало пошел на работу.
Потом был Новый год, елка, гости, подарки, запуск петард и китайских "фонариков желания". Загадывать желание - дочкина прерогатива, но я впервые тоже захотел. Пожелал себе белый рояль. Скажете, я идиот?
Зимние праздники всегда так быстротечны, что будни сваливаются, как снег на голову. Январь куда-то делся. А за ним и короткий февраль. Впервые про брошенный стеклярус я вспомнил уже восьмого марта, да и то случайно - решил вытереть пыль на полке и наткнулся на пепельницу.
Пустую.
Описать свои чувства не смогу. Я смотрел на эту пепельницу, где еще недавно была мечта. Может, глупая. Но я действительно верил в то, что когда-нибудь присобачу эти бусины к кафтану, заныканному глубоко в шкафу, надену его и тогда... А что тогда? Я не знал, но что-нибудь обязательно должно было произойти. А теперь уже не произойдет, потому что - я чувствовал - кафтана на месте тоже больше нет.
Я сел прямо на пол, держа в одной руке пепельницу, а в другой - тряпку для пыли. Гостиная, и так слишком большая по сравнению с двумя другими, крошечными, комнатами, сейчас казалась мне нереально огромной и пустой.
- Папа, ты чего?
Как подошла дочь, я не слышал. Все говорят, что у меня все написано на лице, даже то, чего я сам про себя не знаю. Один раз так смотрел на кассиршу в супермаркете, что она оправдываться начала, как будто я ее обвинил в неправильной сдаче. Вот и дочь сейчас оправдывалась:
- Папа, я не знала, что это твое. Я думала, бисер валяется, никому не нужный, ну я из него фенечки сделала и девочкам в классе подарила, и еще маме...
Фенечки девочкам и маме. Конечно, я знал, что она плетет фенечки, вон сколько их на обеих руках - но обычно она делала просто из ниток....
- Все в порядке, Настя, - говорю чуть охрипшим голосом. - Взяла - и молодец, зачем ему просто так лежать. Красиво, наверное, получилось? Это стеклярус...
- Да, очень красиво. Ты точно не сердишься?
Она села рядом со мной и заглянула снизу в лицо. Я заставил себя улыбнуться.
- Конечно нет, что ты. Ты молодец.
- Тогда ладно.
Она порывисто обняла меня, потом поднялась и убежала.
...Вечером я стоял на балконе и смотрел на небо, в одну точку. Звезд было удивительно много, но я их не видел. Я думал о том, что есть вещи, которые нельзя изменить, есть дороги, куда нельзя повернуть, даже если тебе посчастливилось их найти.
Открылась дверь и вошла жена.
- С ума сошел, ты замерзнешь!
Она набросила куртку мне на плечи. Хотя холода я совсем не чувствовал. Было тепло, весна уже началась.
- Это Волосы Вероники.
- А?
- То, куда ты смотришь, созвездие Волосы Вероники. Обычно его плохо видно, даже в марте, но сейчас небо ясное...
Я таращил глаза изо всех сил, пытаясь разглядеть это самое созвездие. Вон тот треугольник, что ли? Это моя Ника? Увижу ли я ее еще когда-нибудь в реале...
Я перевел взгляд на жену и увидел на ней нитяной браслет с вплетенными бусинами.
- Настя подарила?
Я взял ее за руку.
- Да, - слегка удивилась она. - Я думала, ты не заметишь.
Я и правда обычно не замечаю, что она носит. И сегодня бы не заметил, сложись все иначе.
- А знаешь, - она прижалась ко мне и сказала заговорщицким шепотом. - Я тебе подарок заказала, на день рожденья. Немного рано, но у них там накладка вышла... В общем, его завтра привезут.
- Спасибо, - машинально ответил я, приобняв ее за талию. - Пойдем в комнату, Аня.
Разбудил меня пронзительный звонок в дверь. Аня уже ушла на работу, Настя - в школу, а у меня на сегодня был отгул за внеурочные. И я планировал сделать... как всегда, очень много всего, что обычно не удается. Наскоро натянув джинсы, я помчался открывать.
На пороге стоял незнакомый мужик в комбинезоне, сжимавший в руке пачку документов и карандаш.
- Ну вы что, спите, что ли? Женщина сказала: везти, а грузового лифта нет у вас, давайте помогайте, живее, у нас еще девять адресов.
С трудом соображая после сна, что он несет, я накинул куртку и спустился за ним по лестнице.
Перед подъездом стоял мебельный фургон, и четверо рабочих осторожно сгружали на брезентовых лентах нечто, упакованное в пленку.