У дома 9 на Большой Конюшенной улице люди стали собираться задолго до назначенного часа. В основном это были рабочие, которые пришли сюда в старательно отглаженных выходных костюмах, чтобы проводить в последний путь самого уважаемого ими человека.

Среди пришедших особо выделялись пожилые мастеровые в парадных черных кафтанах с золотым позументом. Такими кафтанами по распоряжению Путилова награждались самые усердные и добросовестные труженики его завода.

Людей становилось все больше и больше. Мужчины тихо стояли, лишь изредка негромко переговариваясь и тяжело вздыхая, а женщины, промокнув слезы концами черных платков, поворачивались в сторону Конюшенной церкви и многократно крестились...

Еще совсем недавно по Петербургу разносили пригласительные билеты на очередное торжество, устраиваемое на Путиловском заводе: "Н. Путилов за себя и по поручению мастеровых имеет честь покорнейше просить удостоить завод посещением...".

А вот сюда он уже никого пригласить не смог. Но и без этого приглашения к 9 часам на улице собралось около трех тысяч человек, которым было так трудно смириться с постигшим их горем - его смертью...

Газеты с сообщением в черной рамке:

Строки некрологов:

Стало известно и завещание Путилова - похоронить его в часовне на высоком берегу Екатерингофки, откуда он мог бы видеть и корпуса своего завода, и начатый им будущий Морской канал с грандиозным коммерческим портом...

"Путилов умер". Это скорбная весть с быстротой молнии облетела цеха и мастерские. Несколько вечеров в заводской столовой шло обсуждение будущих похорон. Ведь путиловцам хотелось показать всем, показать всему миру, каким человеком был Николай Иванович. Поэтому снова и снова продумывался порядок траурной церемонии.

- Понесем на руках. Молотобойцы и прокатчики понесут. Им силы не занимать, каждый одной рукой пятипудовую гирю поднять может!

- Митрич!? Почему только они?- раздались недовольные голоса. - Мы тоже понесем.

- Хорошо. Спереди и сзади носилки будут держать они, а по краям - уже из других цехов.

- Только путь-то не близкий. К Никольскому собору, потом на завод, потом к часовне на острове. Подменять друг друга все-таки придется.

- Так пусть тот, кто устанет, щекой гроба коснется, его и заменит кто-нибудь из идущих рядом.

- Венки нужны!

- Уже заказаны. Будут.

- Певчие?

- Согласились и из Казанского, и из Исаакиевского.

- Кстати, Прокопич, упроси, денег дай больше, но чтобы так пели... Не жалей денег, еще соберем. А ты, Фрол, что вдруг так аж перекосился весь?

- Так ведь зарплаты-то уже не те стали.

- А когда тебе Иваныч по сотне в месяц платил? Ты ж тогда чуть не пластался. Ведь на те деньжата и коровенку сразу прикупить можно было. Так что, если надо будет добавить, то добавим. И уж твоя-то кубышка на много не опустеет.

- Митрич, - раздался голос от дверей, - тут люди до нас пришли.

В зал вошло несколько человек.

- Мы это, того. С канала мы. Вот гроши собрали. Для Николая Ивановича. Кто сколько смог.

Один из строителей канала подошел к столу и выложил на него пачку аккуратно сложенных кредиток.

- От денег не откажемся, спасибо, - сказал Митрич, поднимаясь из-за стола. - И помянуть Николая Иваныча надо по-божески, да и Екатерине Ивановне пособить не помешает. Ведь от новых заводских управителей она помощи точно не дождется. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь к нашему столу.

- А вот что еще можно сделать! - сидящий справа от Митрича положил на стол лист бумаги и начал быстро рисовать. - Вот здесь гроб на носилках, а вот так встаем мы...

Все принялись внимательно рассматривать рисунок. Идея понравилась.

- И, главное, - Митрич строго оглядел присутствующих, - скажите всем, чтоб и оделись, и вели себя как надо. Ведь величайшего человека хоронить будем!..

И вот, теперь уже здесь, на Конюшенной, Митрич внимательно следил за всем происходящим. Он увидел как подошли певчие... как один за одним сквозь толпу к парадной пробирались друзья Путилова, товарищи по Морскому корпусу и сослуживцы.

Некоторых из них рабочие уже знали в лицо.

- Вон тот, в парадном мундире, генерал-адъютант Лесовский - управляющий морским министерством... а вон тот - такой вальяжный, это сенатор, барон Дельвиг... а этот - огромный, ну как три нормальных человека, видишь, и в парадную-то он с трудом протиснулся - богач и гуляка Сущов.

С Конюшенной площади, заставленной экипажами, дрожками и кибитками, на улицу попытались свернуть катафалк и несколько траурных карет, но проехать сквозь плотную толпу было просто невозможно.

- Стойте там, - услышали они повелительный голос.

- А может, вообще отпустим их?

- Нет. Пусть будут. До часовни-то идти и идти, а у нас женщины, дети. Вот эти кареты и сгодятся.

- Эй, друг, - прервал говорившего ближний извозчик. - А почему народа так много?

- Так ведь кого хороним. Какой человек был. Был!!! - и, в сердцах махнув рукой, Митрич пошел к парадной.

Рабочий, сопровождавший его, тяжело вздохнул: - Вот видишь, не помогла Иванычу намоленная нами икона.

- Нет. Помогла!.. Да еще как помогла! Ведь одно дело умирать, глядя на пустую стену, а другое - на икону, и знать, что тысячи людей помнят и молятся о тебе.

Из раскрытых окон долетал голос священника: "Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой, сохраняя ю во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче. В покоищи Твоем, Господи: идеже вси святии Твои упокоеваются, упокой и душу раба Твоего, яко Един еси Человеколюбец"...

Стоящие у дома раз за разом крестилась, тихо повторяя слова молитвы.

Но вот уже зазвучало: "Во блаженном успении, вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему Николаю, и сотвори ему вечную память!"...

Распахнулись двери. Толпа подалась назад.

Показался гроб, который несли близкие и друзья.

Они подошли к подготовленным носилкам и установили гроб на них.

Бережно поддерживаемая Полетикой и Труворовым, на улицу вышла заплаканная Екатерина Ивановна.

Перекрестясь, она низко поклонилась собравшимся, и те склонились в ответном поклоне.

"Господи, спаси благочестивыя и услыши ны", - громом разнеслось над затихшими людьми.

"Господи, спаси благочестивыя и услыши ны", - торжественно подхватили певчие.

Из дома на улицу вышли Лесовский, Дельвиг, Сущов, Максимович, Борейша. Фонтана держал перед собой герб рода Путиловых, за ним несли награды - ордена Святого Станислава I и II степени и орден Святого Владимира IV степени.

Екатерина Ивановна подошла к гробу и наклонилась к покойному: "Видишь, Коленька, сколько народа пришло проститься с тобой?"

Но кроме этих тысяч, здесь еще незримо присутствовали и многие другие, ушедшие из этого мира раньше.

Математик и механик, академик Императорской Академии наук Михаил Васильевич Остроградский, когда-то взявший талантливого молодого мичмана Путилова к себе в ассистенты. Совместно они напишут несколько статей для "Записок Императорской Академии наук".

Горный инженер, учёный-металлург и изобретатель высококачественной пушечной стали Павел Матвеевич Обухов, создавший с Путиловым завод, который дал флоту и армии пушки, совершеннее крупповских орудий.

Коммерции советник, купец Сергей Григорьевич Кудрявцев, вместе с которым Путилов создавал флот канонерок и который обеспечил первоначальное финансирование задуманного сталелитейного завода, названного потом Обуховским.

На улицу вынесли серебряный венок - 81 дубовый лист в знак постройки 81 корабля в 1854-1855 годах. И словно послышался звук пароходных сирен этих судов, - и тех, что погибли, и тех, что продолжали свою службу, - как скорбный гимн в честь их создателя.

Сквозь расступившуюся толпу к гробу подошли рабочие, несущие громадный, в форме щита, венок, в середине которого читалась крупная надпись "От рабочих Морского канала".

Несколько путиловцев подняли носилки, и в тот же миг группа из 60-ти человек, образовав вокруг них цепь, высоко подняла громадный лавровый венок.

И в продолжение всего скорбного шествия гроб находился в середине этого гигантского венка.

В молитвенное песнопение "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас" вплелись перезвоны колоколов Конюшенной церкви, и траурная процессия медленно тронулась к Невскому проспекту. С него она свернула на Большую Морскую, потом пересекла Исаакиевскую площадь, прошла по набережной Мойки, миновала Поцелуев мост и направилась к Никольскому собору.

Притч собора встретил у ограды храма печальную процессию, занявшую всю Никольскую улицу до Поцелуева моста, на который еще только начали въезжать траурная колесница, влекомая шестью лошадьми и экипажи, замыкающие шествие.

Золотой глазетовый гроб, украшенный венками, был торжественно внесен в храм.

В тишине нижней Никольской церкви, заполнившейся людьми с горящими свечами в руках, раскатисто зазвучал голос ректора духовной академии Иоанна Янышева, произносящего надгробное слово.

- Весть о смерти Николая Ивановича Путилова скорбно отозвалась во многих сердцах, и настоящее многочисленное собрание наше здесь показывает, какое глубокое участие возбуждает к себе имя и кончина его.

Чем вызвано это участие? Почему эта кончина отзывается в нас, как наша личная тяжелая утрата?

Может, есть божественный промысел в том, что сердце Николая Ивановича остановилось в страстную пятницу - самый трагический и скорбный день в году для каждого православного христианина? Когда в церквях читаются молитвы о крестных страданиях и смерти Господа нашего. Когда звучат слова Евангелия от Иоанна: "... Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух".

Личные качества покойного и заслуги его известны вам, родным и друзьям его, лучше чем мне. Но и то немногое, чему я иногда бывал личным свидетелем по деятельности покойного, внушает мне смелость пригласить вас к молитве за него не с чувством такой скорби, которая не имеет для себя утешения и упования, а в духе той живой веры и светлой надежды, которая свойственны христианину и тому делу, которому служил Николай Иванович.

Среди присутствующих я вижу светлейшего князя Александра Аркадьевича Суворова - внука нашего великого полководца. Он был дружен с покойным. Ведь их связывала новгородская земля. "Мы - новгородцы! - любил повторять Николай Иванович. - Значит, мы должны победить, ведь победа эта завещана нам самим святым благоверным князем Александром Невским".

Путилов был истинным ревнителем промышленных и торговых интересов отечества. Совсем недавно по его приглашению я благословлял начало работ по сооружению морского канала и открытию коммерческого порта. Ведь в степени развития этих интересов сказывается отчасти и степень духовного развития как отдельных человеческих личностей, так и целых народов.

Он честно, по силам трудился потому, что он видел в своем стремлении то, что нужно в нем видеть, - стремление истинно христианское, истинно Божие. И ему он содействовал и словом, всегда одушевленным, и делом, всегда энергическим.

Служение таким целям, служение всею своею жизнью есть, братие, служение не русскому обществу только или народу, или государству, но и - человечеству.

Сегодня я скорблю вместе со всеми вами и особенно с осиротевшей супругой Николая Ивановича, которую в настоящие минуты не могут много утешать слова и бесчисленные знаки уважения, окружающие дорогое всем нам имя; ее гнетет одно - сознание, что нет в живых более того, кого дороже и милее нет ничего на свете; у жены не стало мужа, с которым она была одно. Но к нам обращены сейчас слышанные Господни слова: "Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят".

А покойный был одушевлен бескорыстною любовию к народу, любовию не словом или языком, но делом и истиною.

В первом послании Иоанна сказано: "Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме. Кто любит брата своего, тот пребывает во свете". Собравшиеся здесь путиловцы знают, что он любил их как братьев, и потому сегодня они пришли сюда, чтобы попрощаться с Николаем Ивановичем так, как младшие братья прощаются со своим горячо любимым и уважаемым старшим братом.

Отдавая последнее целование почившему, мы чтим в нем искреннюю любовь смиренной и вместе с тем великой души.

Давайте же в любви к почившему брату нашему, в непоколебимом уповании на успех дела, которому почивший так сочувствовал и старался содействовать, соединим наши молитвы об упокоении души его! Аминь.

Священники, сменившие Янышева у гроба, начал служить заупокойную литургию и панихиду.

И скорбно провозгласилось, гулко отражаясь от стен храма: "Новопреставленному рабу божию Николаю Ивановичу Путилову - вечная память". И стройно вплелись в этот возглас голоса певчих: "Вечная память. Вечная память. Вечная память". И зазвучали вместе с ними голоса двух хоров, стоящих перед храмом: "Вечная память". И, опустившись на колени и осеняя себя крестным знамением, молитвенно шептали и в храме, и на площади тысячи губ: "Вечная память!"

А над этими тремя тысячами людей, нет уже четырьмя, и люди все подходили и подходили, вдруг высоко в призрачном санкт-петербургском небе зазвонили и зазвенели колокола соборной звонницы:

"Вечная память! Вечная память! Вечная память!"

---

Оставить комментарий © Copyright Дрюков Юрий Николаевич (gimnvg@yandex.ru) Размещен: 16/03/2013, изменен: 16/03/2013. 17k. Статистика. Глава: Проза

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"