Трубы на холме еще продолжали играть атаку, когда в поле колыхнулись золотые знамена Клауса и Клода Норингов. Две колонны всадников пошли вперед, набирая разгон для удара.

В каждом отряде по две сотни всадников, ехавших по сорок в ряд. Воины Клауса в длинных кольчужных рубахах и кольчужных штанах, желтые гребни на остроконечных шлемах горделиво покачивались при езде. Дружинники Клода Норинга в стальных кирасах поверх толстых стеганых камзолов желтого цвета, с короткими копьями и широкими скимитарами у поясов.

Всадники все быстрее неслись к застывшим в центре прямоугольникам пехоты. Но вот в рядах противника произошло какое-то движение, и пехотинцы преклонили колени. Казалось, им нет дела до накатывавшейся конницы. Слова молитвы на мгновение прорвались сквозь нараставший гул копыт и ржание лошадей. А затем они поднялись, и стальной частокол вырос перед Норингами.

Сейчас волна всадников нахлынет на Локринов и сметет подставившуюся под удар пехоту. Все ближе и ближе первые шеренги под голубыми стягами.

Частокол стальных наконечников колыхнулся навстречу кавалерии Норингов. Солнце заиграло на узких копейных жалах.

Ааа! - заорал один из всадников, и сотни ртов вторили его крику, устрашая врага.

Ощетинившаяся копьями пехота молча взирала на орущий навал кавалерии. Мгновение, и вопли раненых и умирающих людей и коней заглушили все звуки вокруг.

Первыми на врага налетели дружинники Клауса Норинга.

Всадники первого ряда накатились на стальной частокол. Длинные копья пехоты вонзались в крупы лошадей, пробивали щиты и кольчуги. Нескольких всадников копья пронзили насквозь, и пехотинцы вздымали их вверх, словно стяги.

Пики кавалеристов насквозь пробивали тела, оказавшиеся без доспехов. Лошади крушили копытами черепа и ребра. Но немногим кавалеристам это удавалось. А те, кто врывался в образовавшиеся бреши, тут же падали под ударами двуручных мечей и странных топоров на длинных древках воинов двух задних рядов противника.

Один из двух рыцарей Клауса пронзил копьем пехотинца, конь смял мощным крупом второго, круша кости копытами. Рыцарь рванул с перевязи меч. Удар. Еще одно изуродованное тело рухнуло на землю. Чьи то руки схватили его, пытались стянуть с седла. Рыцарь ткнул мечом. Тот вонзился в горло противника, окровавленный наконечник вышел наружу. И все. Тьма закрыла глаза, когда остро отточенное широкое лезвие ударило в забрало. Кровь брызнула из страшной раны.

Всадники накатились и отхлынули, оставив десятки конских и человеческих тел у ног не отступившей пехоты. Живые занимали в рядах места павших, закрывая бреши. Слова молитвы вновь понеслись над полем.

Клаус Норинг с обломком копья в руке перестраивал свой поредевший на четверть отряд для второй атаки. Отбросив бесполезный обломок, он рванул с луки седла тяжелый двуручник.

Аэ, они добивают наших раненых! - заорал ему знаменосец. Золотое полотнище трепетало на ветру.

Несколько пехотинцев с двуручными мечами вышли из задних рядов. Они осматривали тела сраженных всадников. То и дело к небу вздымался клинок. Глухой скрежет стали о сталь, негромкие крики умирающих. И все это под несмолкаемый гул молитвы.

А рядом дружинники Курта пытались прорваться сквозь смертоносный лес копий. Их копья были много короче, и они не могли приблизиться и поразить противников. То и дело кто-то из всадников привставал в стременах и метал копье. Раздавался сдавленный крик и очередной противник падал на землю. Но таких мастеров было немного. Всадники беспомощно крутились перед пехотой, размахивая скимитарами. Несколько человеческих и конских тел, отважившихся приблизиться, лежали под ногами дружинников Локринов.

Уводи людей! - заорал Клаус. Он прекрасно понял, что сейчас произойдет. Толпа всадников была отличной мишенью для хорошо обученной пехоты.

Но Курт его не слышал. Всадники продолжали топтаться на месте всего в нескольких шагах от стальных игл, окрашенных кровью товарищей. То и дело кто-то из них пытался ворваться в строй врага. Все попытки кончались одинаково - стальным наконечником копья.

Эй! Ты! - подозвал Клаус ближайшего всадника, - скачи к барону, пусть отступит и перестроится! И быстрее!

Как только гонец помчался вперед, барон пришпорил коня. Его вновь готовая к атаке дружина бросилась за ним. Полные решимости отомстить за павших товарищей воины, пригибались к гривам.

Барон впереди. Он видел воина в черных доспехах. Тот стоял в центре под голубым стягом, вместо палицы он держал двуручный меч. Несколько поверженных тел лежало у его ног.

И вновь копья остановили яростный напор кавалерии. Опять падали выбитые из седла воины, лес копий казался непреодолимым.

Кто-то из пехотинцев задних рядов метнул легкий топорик. Удар под ободок шлема, и золотое знамя рухнуло прямо под копыта. Знаменосец умер, но его тело еще некоторое время удерживалось в седле. А затем рухнуло в траву.

Барон Клаус Норинг этого не видел. Он бросился к убийце Тирса, мощным ударом обрубая мешавшие копейные древки. Скакавший рядом рыцарь оказался менее удачным. Он смог обрубить одно стальное щупальце, когда сразу два других ударили в закрытую панцирем грудь. Сталь выдержала, а человек нет. Рыцарь рухнул на землю. Несколько сильных рук схватило его и втянуло в ряды врага, где двуручный клинок смог пробить дорогой нагрудный панцирь.

И вот, наконец, барон обрушил меч на шлем Морана. Тот подставил под удар клинок. Клаус вновь обрушил меч на врага, и опять противник отвел удар. Третий раз ударить барону не удалось. Юркий пехотинец со странным топором на длинном древке, которым можно колоть и рубить, выскочил из-за спины Морана и рубанул по ногам коня. Дико заржав, конь рухнул, придавив барона к земле.

Томас Моран шагнул вперед. Его меч обрушился на закрытый сталью бок Клауса. Удар отозвался болью в теле. Но панцирь выдержал удар. Второй же удар проломил панцирь, кровь рванулась наружу.

Сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, барон видел, как его всадники, оставшись без командира, бросились назад. Третий удар Морана оставил юного Грема Норинга без отца.

А его гонец так и не подоспел. Всадники Курта еще продолжали беспомощно топтаться перед рядами пехоты, когда частокол копий пришел в движение. Солдаты шагнули разом, еще и еще. Сбившимся в кучу всадникам было некуда деться, когда стальные жала начали разить их одного за другим.

Курт Норинг с ужасом смотрел, как вздымают на пиках отрубленные головы Клауса и двух его рыцарей. А в это время его дружинники погибали под напором пехоты. Некоторым удавалось прорваться к противникам и нанести один или два смертельных ударов скимитаром, прежде чем пасть бездыханными.

Кто-то тряс Курта за руку, что-то кричал об отходе. На холме, там где стоял Тангус Норинг, ревели отход трубы. А он все смотрел на голову Клауса. Его всадники уже повернули назад, стараясь как можно быстрее покинуть опасное место.

Рядом оставались лишь знаменосец и два рыцаря да еще с десяток самых верных воинов, когда стальная волна докатилась до них.

Назад! Все назад! - запоздало заревел Курт.

Всадники рванули с места в галоп, оставляя изголодавшиеся копейные жала не удел. Что-то тяжелое врезалось в затылок барона. Он покачнулся в седле и рухнул на траву. В голове забили сотни, нет тысячи барабанов. Рядом лежал топорик с выщербленным лезвием.

Тряхнув головой, он смог подняться. Рыцари заметили его падение и разворачивали коней. Враги были в каких-то десяти шагах.

Норинги! Норинги! - заревел барон, дергая из ножен меч.

Курт прыгнул на них словно дикий воин с Волчьего полуострова. Стальной наконечник беспомощно скользнул по нагруднику. Второй он обрубил мечом. Следующий удар. Разрубленный от плеча до сердца враг рухнул под ноги. Еще удар. Пехотинец, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности, упал на колени и завалился на бок.

Барон нырнул в образовавшуюся брешь. Клинок со свистом рассекал воздух и тела. Противники падали один за другим. У них нет доспехов, и хватало одного точного удара.

Ааа!!! - услышал он за спиной рев кавалеристов.

Их не больше десятка с золотым знаменем и двумя рыцарями во главе. И, о чудо! То, что не смогли сделать две сотни, получилось у горстки. Они буквально смели десяток копейщиков первого ряда, потеряв всего двоих. Замелькали скимитары, враз окрасившиеся красным.

Кони топтали людей, крушили ребра, давили оступившихся. Казавшийся несокрушимым строй пехоты качнулся назад, оставляя за собой обезображенные тела павших.

Барон сразил уже седьмого противника, когда строй пехоты колыхнулся, выпустив вперед воинов с двуручными мечами. И успеху тут же пришел конец.

Один за другим всадники падали на землю. Окруженные со всех сторон врагами пали рыцари. Только Курт Норинг на глазах у двух армий продолжал биться.

Его доспехи покрылись бесчисленными вмятинами и царапинами. Голова и тело гудели от боли. Как загнанный зверь он метался из стороны в сторону, оставляя после себя скрючившиеся в агонии тела.

Предательский удар обрушился на шлем сзади. Сталь выдержала, но тело барона бросило вперед. Он не удержал равновесие и рухнул. Курт успел перевернуться на спину и обрубить чьи-то ноги, когда на него взобрался здоровенный воин с широким кинжалом в руке.

Чьи-то сильные руки вырвали красный от крови меч. Проворные пальцы содрали мятый шлем с мокрой от пота и крови головы.

Курт Норинг успел рассмотреть лицо убийцы. Белоснежные прямые волосы, спадавшие на плечи, голубые и глаза и характерная для всех зинкорцев горбинка на носу.

А затем клинок впился в его горло, разрезая плоть.

Локрины! Локрины! - пронеслось над полем, когда голова еще одного Норинга поднялась, насаженная на пику.