Сол Хопкинс был управляющим Долины Цикад, но правил он не используя горячий свинец. В неистовые старые времена, не столь уж и отдаленные, другой человек был хозяином долины и его методы были совершенно иными и достаточно прямыми. Он правил с помощью оружия, кусачек и прута для клейма, окруженный грубыми, невозмутимыми всадниками. Но те дни были в прошлом, и сейчас Сол Хопкинс сидел в своем кабинете в Бисли и дергал ниточки, к которым были привязаны займы и закладные, а также проворачивал искусные трюки с финансами.
Времена изменились с тех пор, как в Долине Цикад скотоводы перестали решать проблемы с помощью оружия, а Сол Хопкинс, по всем современным стандартам, должен был жить и умереть управляющим, благодаря своему золоту и землям, но он встретил человека, который до сих пор все еще жил по старым законам.
Это началось тогда, когда Джон Брилл продал свою ферму с молотка. Представитель Сола Хопкинса был там, чтобы предложить свою цену. Но три сотни грубых фермеров и ранчеров тоже были там. Они приехали с низовьев рек и холмистой местности, что на западе и на севере, приехали в ветхих телегах, в наемных экипажах и верхом на лошадях. Некоторые из них пришли пешком. Они были словно бочонок дегтя или полдюжины старых перьевых подушек. Представитель крупного бизнеса все понял. Он стоял в стороне и не предпринял никаких попыток принять участие в торгах. Аукцион состоялся, фермеры и ранчеры были единственными покупателями. Земля, инвентарь и скот были проданы ровно за $ 7,55; и все было возвращено обратно Джону Бриллу.
Когда Сол Хопкинс услышал об этом, он побледнел от ярости. Это было в первый раз за все время его правления, когда пренебрегли его правилами. И он закрутил колеса закона прежде, чем наступил другой день; Джон Брилл и девять его друзей были арестованы и заперты в старой каменной тюрьме в Бисли. Вдоль скудных дубовых хребтов и вниз по изгибам ручьев, где бедные фермеры трудились в тени закладных Сола Хопкинса, прошел слух, что эпизод, произошедший на ферме Брилла, больше не повторится. На следующем аукционе будет присутствовать достаточное количество вооруженных помощников, чтобы наблюдать за соблюдением закона. И люди ручьев и холмов знали, что это не пустое обещание. Тем временем Сол Хопкинс готовился к тому, чтобы обвинить Джона Брилла, используя все свое богатство и престиж. И тогда Джим Рейнольдс пришел в Бисли, чтобы увидеться с управляющим.
Рейнольдс был шурином Джона Брилла. Он жил в дубовом лесу к северу от Бисли. Бисли лежал на южных склонах гряды длинных хребтов среди дубовых зарослей. К югу располагались распаханные долины в форме веера, расположенные вдоль широких ручьев. Люди в этих богатых долинах процветали; это были фермеры, они появились не так давно в стране и вытеснили прочь скотоводов, которые когда-то владели здесь всем.
На высоких хребтах местности, носившей название Забытые холмы, все было по-другому. Земля здесь была каменистой и бесплодной, трава скудной. Горы были заняты потомками старых первопроходцев, переселенцами, арендаторами и разорившимися скотоводами. Они были бедны, и здесь велась древняя вражда между ними и людьми из южных долин. Деньги нужно было заимствовать у кого-то из них, и это усиливало горечь.
Джим Рейнольдс был приверженцем устаревших правил, само олицетворение старины. Он прожил жизнь сравнительно законопослушного гражданина, работал на фермах, ранчо и на нефтяных месторождениях, которые лежат к востоку, но в нем всегда тлели волнение и недовольство против обстоятельств, которые ограничивают и сдерживают его. Недавние события превратили эти угли в яркое пламя. Он отвечает на происходящее насилием так же, как современный человек отправляется защищать свои интересы в суд. Он явно был рожден не в свое время. Он должен был родиться поколение назад, когда люди еще только прокладывали железную дорогу и преодолевали большие расстояния верхом.
Он приехал в Бисли на своем Форде в девять вечера. Он остановил машину на Французской улице, припарковался и отправился по узкому переулку, который вел к улице Хопкинса - названной так по имени человека, который владел большей частью имущества на ней. Это была причуда природы человека, он продолжал цепляться за офис на темной маленькой улочке, в котором начинал совершать свои первые дела.
Хопкинс-Стрит была узкой, состояла в основном из маленьких офисов, складов и спин зданий, которые обращены фасадами на более респектабельные улицы. Ночью она была практически пуста. Бисли не большой город и, за исключением субботней ночи, даже его главные улицы пустели после наступления темноты. Рейнольдс не увидел никого, когда быстро шел по узкому тротуару по направлению к свету, который струился через дверь и зеркальные окна.
Там управляющий Долины Цикад работал весь день и до поздней ночи, создавая и укрепляя свое положение.
Мрачный старый воин, который правил в долине в прошлом, знал людей, с которыми имел дело. Он носил два пистолета, и холодноглазые бандиты были рядом с ним день и ночь. Сол Хопкинс же имел дело с бумагами и цифрами так долго, что забыл человеческие уравнения. Он воспринимал опасность только как угрозу своим деньгам, - а не себе.
Он наклонился над столом, высокий, тощий, сутулый человек, с копной всклокоченных седых волос и крючковатым носом стервятника. Он посмотрел раздраженно на того, кто вошел в открывшуюся дверь, которая вела прямо на улицу. Джим Рейнольдс стоял там - огромный, темный, словно индеец, с одной рукой скрытой под пальто. Его глаза горели, как пламя. Сол Хопкинс похолодел, он почувствовал, впервые в своей жизни, явную неприкрытую угрозу, направленную не против его золота и его земель, но против его тела и его жизни. Ни одно слово не было произнесено, но электрическая искра понимания скакнула между мужчинами.
Со сдавленным криком старик Хопкинс вскочил, оттолкнув свое вращающееся кресло назад, ударившись о стол. Джим Рейнольдс вытащил руку из-под пальто, сжимающую Кольт 45. В небольшом офисе отчетливо прогремел оглушительный выстрел. Старик Сол вскричал, задыхаясь, и качнулся назад, схватившись за грудь. Следующая пуля попала ему в пах; согнувшись, он рухнул на стол и сразу же почувствовал толчок в бок, когда третья пуля впилась ему в живот. Он развалился на столе, истекая кровью, соскользнул, слепо пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, и рухнул на пол, его пальцы конвульсивно сжались, полные рваных документов, которые упали прямо на него, испачканные в крови, забрызгавшей весь стол.
Джим Рейнольдс смотрел на него без единой эмоции на лице, в его руке дымился пистолет. Едкий пороховой дым заполнил помещение офиса, и казалось, что до сих пор здесь еще слышны звуки гулкого эха. Сол Хопкинс с трудом дышал, через его сереющие губы вырывался лишь свист, тело сотрясала предсмертная дрожь. Он еще не умер, но Рейнольдс знал, что Сол умирает. И словно очнувшись, Рейнольдс повернулся и вышел на улицу. Меньше минуты прошло с тех пор, как прозвучал первый выстрел, а по улице уже бежал мужчина с пистолетом в руке, громко крича. Это был Майк Дейли, полицейский. Рейнольдс знал, что у него лишь несколько минут до того, как остальные силы правопорядка достигнут места происшествия. Он стоял неподвижно, его пистолет висел на боку.
Дейли приблизился, запыхавшись, тыча своим пистолетом в молчаливого убийцу.
- Руки вверх, Рейнольдс! - пропыхтел он. - Что, черт возьми, ты сделал? Боже мой, ты стрелял в мистера Хопкинса? Отдай мне свой пистолет - отдай его мне!
Рейнольдс достал свой сорокпятый, повесив его на указательном пальце, вдетом в пусковую скобу, прикладом к Дейли. Полицейский хотел отобрать его, как только оказался рядом с Рейнольдсом, опустив неумышленно свой пистолет вниз. Большой кольт крутанулся на пальце Рейнольдса, приклад лег в ладонь, и Дейли уставился злыми глазами в черное дуло. Он был парализован этим трюком - трюком, который сам по себе показывал приверженность Рейнольдса к старине. Этот прием, любимый стрелками прежних времен, не использовался в этих местах в течение жизни целого поколения.
- Брось свой пистолет! - огрызнулся Рейнольдс. Дейли безмолвно разжал пальцы, и его пистолет упал на тротуар. Рейнольдс взмахнул кольтом и ударил рукояткой полицейского по голове. Дейли упал рядом со своей пушкой, а Рейнольдс побежал прочь по узкой улочке, проскочил через переулок и оказался на Французской улице в несколько шагах от того места, где припарковал свой автомобиль.
За спиной он слышал крики и топот приближающихся людей. Несколько праздных гуляк взглянули на него, но тут же отшатнулись, заметив оружие в его руке. Он прыгнул за руль и рванул вниз по улице, пересек мост, перекинутый через Ручей Акаций, и помчался вдаль по дороге. В этой части города было несколько резиденций, где деловые районы прилегали к самому берегу ручья. Через несколько минут он был на открытой местности, и только одинокие отдельные фермерские хозяйства встречались у него на пути.
Он даже не посмотрел в сторону тюрьмы на скале, где сидели его друзья. Он знал, что попытка освободить их сейчас будет совершенно бесполезна, даже если она увенчается успехом. Он считал правильным убийство Сола Хопкинса. Он не чувствовал ни раскаяния, ни торжества, только мрачное удовлетворение от неизбежной и хорошо выполненной работы. Его сущность была именно такой, как в прошлые опасные времена, в которые убийца, когда его толкает на это необходимость, скрывался в холмах и сражался там со всеми, кто выступал против него. Конечно, бегство не входило в его планы. Он был мрачным фаталистом прошедшего времени стрелков. Он просто искал логово, где мог бы затаиться. В противном случае он бы остался и сражался с полицией Бисли.
Через милю за мостом дорога разделялась на три ветки. Одна вела на север к Стурлингу, откуда поворачивала на запад к Забытым холмам; он следовал по этому пути, направляясь в Бисли. Другая вела на северо-запад, это была старая дорога к Забытым холмам, которую не использовали с момента создания озера Бисли. Еще одна сворачивала на запад к другим поселениям в холмах.
Он свернул на старую дорогу, ведущую на северо-запад. Здесь он не встретит никого. Не многие отважатся путешествовать по горам ночью. И эта дорога сейчас была пустынна. Были здесь достаточно длинные отрезки пути, где не встречался ни один фермерский дом, а теперь дорога была отрезана от северных поселений огромным пустым пространством недавно созданного озера Бисли, которое лежит в ожидании дождей, что заполнят его своими водами.
Наклон шел все время вверх. Мескитовые деревья уступили место высоким дубам. Скалы выступали из земли, делая дорогу неровной и ухабистой. Холмы мрачно замерли вокруг.
В десяти милях от Бисли и в пяти милях от озера, Рейнольдс свернул с дороги и проехал в невысокие ворота. Закрыв их за собой, он направился дальше по темной дорожке, которая змеилась по склону холма, окруженная высокими дубами. Оглядываясь назад, он не видел свет фар, разрезающих небо. Его могли видеть в городе, но никто не видел, как он свернул на Северо-Западную дорогу. Преследователи, естественно, подумают, что он отправится по какой-то другой дороге. Он не мог достигнуть Забытых холмов, двигаясь по северо-западной дороге, потому что, хотя озеро было еще сухим, чему способствовала недавняя засуха, мосты были расположены лишь на Ручье Акаций и на Мескитовой речке, которые он должен пересечь прежде, чем прибыть в Забытые холмы,
Он последовал по извилистому пути, по краю опасного обрыва, что был справа, и, выбравшись на местность, усыпанную расколотыми валунами, увидел низкие крыши дома, смутно виднеющегося впереди. За ним и в стороне стояли амбары, сараи и загоны для скота, все вместе на фоне дубовой рощи. Огней не было видно.
Он остановился перед покосившимся крыльцом - двор не был обнесен забором - и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. Изнутри сонный голос потребовал объяснений.
- Это ты там? - спросил Рейнольдс. Голос заверил его, что дело обстоит именно так. - Тогда вставай и открывай дверь; это я - Джим Рейнольдс.
Изнутри послышались звуки движения, заскрипела кровать, раздался звук протяжного зевка и шаркающие шаги. Чиркнула спичка, и вспыхнул свет. Дверь открылась, явив тощую фигуру в темном костюме с лампой в одной руке.
- Что случилось, Джим? - спросил открывший дверь, зевая и моргая на свет. - Приходишь посреди ночи, будишь ото сна...
- На часах еще нет и десяти, - ответил Рейнольдс. - Джоэл, я только что вернулся из Бисли. Я убил Сола Хопкинса.
Рот, застывший на середине зевка, захлопнулся с тяжелым звуком сработавшего капкана. Лампа закачалась дико в руке Джоэла Джексона, и Рейнольдс поймал ее, чтобы успокоить.
- Сола Хопкинса? - в мерцающем свете лицо Джексона приобрело пепельный оттенок. - Мой бог, они повесят тебя! Они преследуют тебя? Что ...
- Они не повесят меня, - мрачно ответил Рейнольдс. - Единственный выход - бегство, но есть некоторые вещи, которые я хочу сделать прежде, чем они поймают меня. Джоэл, ты мой друг. Я не могу прятаться в горах все время, потому что там нечего есть. Ты живешь здесь один, и у тебя бывает не так много гостей. Я хочу остаться здесь на несколько дней, пока поиск не перейдет в другую часть страны, затем я отправлюсь обратно в Бисли и сделаю оставшуюся часть своей работы. Если я смогу убить адвоката Хопкинса, судью Блейна и Билли Лири, начальника полиции, я умру счастливым.
- Но они прочешут все холмы! - воскликнул Джексон дико. - Тебе не укрыться от их приговора.
- Успокойся, - проворчал Рейнольдс. - Сейчас мы отгоним мою машину в овраг, что за холмом и укроем ветками. Потребуется хороший сыщик, чтобы отыскать ее. Я спрячусь здесь в доме или в амбаре, а когда мы увидим, как кто-нибудь приближается к дому, я укроюсь в кустах. На машине они смогут попасть сюда только тем путем, каким добрался я. Кроме того, они не будут тратить много времени на поиски так близко к Бисли. Они развернут поиски по всей стране, и они не поймают меня так легко, они не поймают того, кто родился на каменных склонах Забытых холмов. Они, конечно, будут расспрашивать тебя обо мне, но если ты проявишь твердость и будешь смотреть им в глаза, тогда ты обманешь их, и я не думаю, что они станут озадачиваться с обыском твоей фермы.
- Хорошо, - вздрогнул Джексон, - но что будет со мной, если они узнают обо всем.
Он был ошеломлен известием о том, что совершил Рейнольдс. Ему никогда не приходило в голову, что такой 'большой' человек, как Сол Хопкинс, может быть убит, как обычный человек.
Мужчины мало говорили пока ехали на автомобиле вниз через скалистые холмы к оврагу; загнав машину в густой кустарник, они умело скрыли все следы своего присутствия.
- И слепой мог бы понять, что по холмам проехал автомобиль, - жаловался Джексон.
- Только не после сегодняшнего вечера, - ответил Рейнольдс, взглянув на небо. - Я думаю, скоро пойдет сильный дождь, зарядит на нескольких часов.
- Это очень успокаивает, - согласился Джексон. - Я надеюсь, что будет дождь. Он нам просто необходим. Мы не продержимся здесь до зимы...
- О каком урожае ты беспокоишься, черт возьми? - прорычал Рейнолдс. - Ты же ничего не имеешь, никто в этих горах ничем не владеет. Все, что ты имеешь, давно заложено, - а у некоторых и не по одному разу. Тебе лично повезло сохранить свою долю; ты прогнулся лишь однажды и увидел, что происходит. Ты как мой зять Джон и многие другие. Вы все свора дураков, как сказал я ему однажды. К черту борьбу, лучше работать как раб, создавая одежду для чужих спин и хорошую пищу для их животов. Вы не работаете для себя; вы работаете для них, так как должны им деньги.
- Но что мы можем сделать? - проговорил Джексон. Рейнольдс оскалился по-волчьи.
- Ты знаешь, что я сделал сегодня. Сол Хопкинс больше никогда ни одного человека не сможет выгнать из его собственного дома и не заставит его семью голодать. Но есть много таких, как он. Если бы вы, фермеры, послушали меня, то давно уже бросили бы свои грабли и взяли в руки оружие. Здесь, в этих горах мы развернем такую войну против них, что войны Кровавого Линкольна покажутся совершенно мирными.
Зубы Джексона застучали, словно при сильном ознобе.
- Мы не можем сделать это, Джим. Времена меняются, ты не понимаешь? Ты говоришь так же, как один старый разбойник, еще мой старик-отец рассказывал мне о нем. Мы не можем бороться с оружием в руках, как это делали наши отцы. Губернатор отправит солдат охотиться на нас. Люди, присматривающие за соблюдением правил на торгах, это одно; битва с солдатами - совсем другое. Нас мало и мы знаем это.
- Ты говоришь как Джон и все остальные, - усмехнулся Рейнольдс. - Ну, Джон в тюрьме, и они говорят, что он что-то уже подписал, но я свободен, а Сол Хопкинс в аду. Что ты на это скажешь?
- Я боюсь, это принесет гибель всем нам, - простонал Джексон.
- Вы и ваши страхи, - прорычал Рейнольдс. - Мужчина без мужества - нет ничего более отвратительного. Я думал, когда фермеры продают все с молотка, они могут достаточно рассердиться. Но только не вы. Твой старик не стал бы опускать кулаки, как это делаешь ты. Ну, я знаю, что я должен делать, даже если придется делать это в одиночку. Я получу многое с них, прежде чем они достанут меня, черт побери. Пойдем в дом, и справь мне что-нибудь поесть.
Здесь побывало и так достаточно много людей за столь короткое время. Это было около одиннадцати вечера. Тишина обняла землю своими руками. Звезды были укрыты серой дымкой, словно завесой, которая появилась с северо-запада и медленно распространялась по всему небу с удивительной скоростью. Далеко на горизонте молнии мерцали красным светом. Недвижимый воздух наполнился энергией. Легкий ветерок стремительно дунул с юго-востока и так же быстро угас. Где-то в лесистых холмах ночная птица закричала тревожно. Корова испуганно замычала в загоне. Звери чувствовали угрозу, разлитую в атмосфере, и люди, выросшие в горах, не менее чутко реагировали на предзнаменования ночи.
- Небо было покрыто дымкой весь день, - пробормотал Джексон, взглянув в окно, около которого возился, ставя холодный жареный бекон, кукурузный хлеб и горшок с красной фасолью на грубо вырезанный стол перед своим гостем. - Блестели молнии на северо-западе после захода солнца. Не буду удивлен, если мы увидим настоящий шторм. Как раз для этого времени года.
- Наверно, - пробурчал Рейнольдс, его рот был полон свинины и кукурузного хлеба. - Джоэл, у тебя нет ничего лучше пахты*?
Джексон открыл дверцы жестяного стенного шкафчика и достал кувшин. Он вытащил кукурузную кочерыжку, используемую как пробка, и наклонил горлышко над жестяной кружкой. Вонь сока белой кукурузы наполнила комнату, и Рейнольдс чмокнул губами одобрительно.
- Черт, Джоэл, ты не должен бояться, что укрываешь меня, пока ты держишь это в тайне.
- Это совсем другое, - пробормотал Джексон тревожно. - Ты же знаешь, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.
Он смотрел на своего друга с болезненным очарованием, в то время как Рейнольдс жадно заглотил еду и сглотнул огненный напиток с большим удовольствием.
- Я не понимаю, как можешь ты сидеть здесь и спокойно есть. Не это ли заставляет тебя бледнеть - мысли о Хопкинсе?
- Почему это? - глаза Рейнольдса стали мрачным, он отставил чашку и посмотрел на хозяина. - Он выбросил Джона из его собственного дома вместе с женой и детьми, а затем решил присвоить себе его земли - что ты думаешь еще нужно причинить человеку, чтобы он захотел уничтожить такого подлеца?
Джексон отвел взгляд и посмотрел в окно. Вдали раздался первый тихий раскат грома. Молнии вспыхивали постоянно вдоль северо-западной линии горизонта, продвигаясь на восток и запад.
- Несомненно, дойдут до сюда, - пробормотал Джексон. - Думаю, гроза принесет достаточно воды в озеро Бисли. Инженеры говорили, что потребуется три года, чтобы заполнить его, рассчитав это по количеству осадков, выпадающих в этой части страны. Я же говорю, что один большой дождь, как некоторые из тех, что я видел, выполнит за раз эту работу. Очень много воды может обрушиться на Ручей Акаций и Мескитовую речку.
Он открыл дверь и вышел. Рейнольдс последовал за ним. Тяжелое дыхание атмосферы стало еще более сильным. Туманная дымка сгустилась; звезд уже не было видно. На холмах, покрытых черными чащами, тьма казалась еще более плотной, но ее разрезали непрерывные вспышки молний - далекие, но достаточно яркие. Во время долгих вспышек хорошо был виден пласт черноты, захвативший весь северо-западный горизонт.
- Странные законы высоких троп, - пробормотал Джексон. - Я слышу гул автомобилей.
- Думаю, они прочесывают другие дороги, - ответил Рейнольдс. - В любом случае, в такую погоду ни один отряд не полезет на холмы ночью. Они будут рыскать вдоль линии телефонных проводов. Я думаю, только у тебя есть телефон на этой дороге, не так ли, Джоэл?
- Да, остальные не смогли вносить за него арендную плату. Черт возьми, эта туча выглядит многообещающе, но слишком мрачна. Бьюсь об заклад, этот дождь будет лить на головы жителей долины в течение нескольких часов.
- Я спущусь вниз к дороге, - сказал Рейнольдс. - Там я увижу свет фар намного быстрее, чем здесь, среди этих рощ. Я считаю, они в любом случае появятся здесь с утра, чтобы задать свои вопросы. Но если ты обманешь их, как я сказал, они не станут рыскать по округе.
Джексон вздрогнул, представив все это. Рейнольдс отправился по извилистой тропе и исчез среди дубов. Но ушел он не далеко. Он вдруг вспомнил, что блюда, из которых он ел, все еще на кухонном столе. Это может вызвать ненужные подозрения, если законники нагрянут неожиданно. Он развернулся и поспешил назад к дому. И тогда он услышал странный тонкий звук, который сначала не узнал. Затем в нем появился неожиданный электрический оттенок. Это был звук, который издает телефон при звонке, укрытый стеганым одеялом или плащом, чтобы приглушить звук.
Осторожно Рейнольдс подкрался к дому, словно пантера, и, взглянув через трещину в двери, увидел Джексона, стоящего у телефона. Мужчина дрожал, как лист, и большие капли пота выступили на его сером лице. Его голос был приглушен и неестественен.
- Да, да! - говорил он. - Я говорю вам, он сейчас здесь! Он спустился к дороге, чтобы наблюдать за полицейскими. Приезжайте сюда, как можно быстрее, Лири, - и приезжайте сами. Он нехороший человек! Я попытаюсь сдать вам его пьяным или спящим, или как то так. В любом случае, торопитесь и, ради Бога, не говорите ему, что это я сдал его вам, даже когда поймаете его.
Рейнольдс толкнул дверь и вошел внутрь, его лицо было маской смерти. Джексон повернулся, увидел его и поперхнулся. Его лицо исказил ужас; телефонная трубка выпала из ослабевших пальцев и повисла на конце шнура.
- Мой бог, Рейнольдс! - вскричал он. - Нет, нет...
Рейнольдс сделал один шаг, его пистолет взлетел вверх и опустился вниз, тяжелый ствол с хрустом опустился на череп Джексона. Мужчина рухнул, как зарезанный бык, и распластался на полу, подергиваясь, его глаза были закрыты, и кровь сочилась из глубокой раны на голове, а также из носа и ушей.
Рейнольдс постоял над ним мгновение, тихо рыча. Затем он подошел к телефону и поднял трубку. В ней неслышно было ни звука. Он удивился, возможно, человек на другом конце повесил трубку прежде, чем Джексон закричал. Он повесил трубку обратно на крючок и вышел из дома.
Жестокая обида сбила ход его мыслей и дальнейшие планы. Джексон, единственный человек югу от Забытых холмов кому, как он думал, он мог доверять, предал его - не ради выгоды, не из-за мести, а просто потому, что был трусом. Рейнольдс тихо зарычал. Он был в западне; он не сможет достичь Забытых холмов на своей машине, и у него нет времени, чтобы спустится обратно вниз к дороге на Бисли и отыскать другой путь, прежде чем полиция обнаружит его. Внезапно он засмеялся, и это был не добрый смех.
Неистовый азарт словно оживил его. Боже, его судьба в его руках, в конце концов! Он не хотел бежать, лишь сражаться, прежде чем его убьют. Лири был одним из тех людей, которых он приговорил к смерти. И Лири сейчас приближается к ферме Джексона.
Рейнольдс шагнул к загону, взглянул на небо, повернулся и побежал обратно в дом, там отыскал и надел дождевик. К этому времени молнии уже почти непрерывно сверкали над головой. Это было поразительно - невероятно. Человек даже может читать книгу при их свете. Вся северная и западная часть неба была испещрена прожилками с несимметричными струнами ослепительного малинового цвета, которые двигались назад и вперед, срывались на землю, подсвечивая небеса, перекрещиваясь и сплетаясь. Гром гремел все громче. Пласт туч на северо-западе вырос ужасающе. Середина его заворачивала к востоку, зловещая, как рок. Холмы, заросли, дорога и здания окутались таинственным красным светом, когда Рейнольдс побежал в загон, где лошади громко ржали от страха. Тем не менее, вокруг не раздавалось ни единого звука, сопровождающего любую грозу, кроме грома. Где-то в горах взвыл ветер, затем внезапно перестал.
Рейнольдс нашел уздечку, одеяло и седло, набросил их на норовистую и встревоженную лошадь, вывел ее из загона и направился вниз вдоль скалы, по краю которой пролегала тропа, ведущая к дому. Он привязал животное в зарослях, так чтобы его не было видно с дороги. Наверху в доме все еще горела керосиновая лампа. Рейнольдс уходя даже не взглянул на Джоэла Джексона. Если он и придет в сознание, то это произойдет еще через несколько часов. Рейнольдс хорошо знал последствия своего удара.
Прошло минут десять - пятнадцать. Теперь он услышал звук, который не был раскатом грома - отдаленное мурлыканье, которое быстро приближалось. Вспышка молнии пронзила небо на юго-востоке. Звук пропал, но потом появился снова. Рейнольдс знал, что это был автомобиль, двигающийся по тропе. Он присел за камнем, окруженным карликовыми дубами, рядом с дорогой, чуть выше того места, где она скользила по самому краю обрыва.
Теперь он хорошо мог видеть фары, мерцающие сквозь деревья, как пара гневных глаз. Глаза закона! - подумал он презрительно и скрестил руки на груди с ядовитым ликованием. Автомобиль остановился, потом двинулся дальше, проехав ворота. Они даже не потрудился закрыть их снова, он знал это и чувствовал бессознательный приступ негодования. Это было типично для законов Бисли - оставьте ворота человека открытыми и пусть весь его скот разбредется.
Теперь автомобиль поднимался в гору, и Рейнольдс напрягся. Либо Лири не слышал дрожащего крика Джексона по телефону, либо он был достаточно безрассуден. Рейнольдс прижался, скрываясь, к склону горы. Огни мелькнули над его головой, когда автомобиль проехал по краю обрыва. Словно молния, предательский свет ослепил его, но фары мелькнули по дуге и отвернулись в ночь, и он все же сумел разглядеть мужчин, сидящих в автомобиле, и блеск оружия. Прямо над головой ревел гром, и причудливые молнии освещали поднимающийся автомобиль. В кратковременной вспышке пламени он увидел, что тот был полон - пять человек, по крайней мере, и возможно, что за рулем сам шеф Лири, хотя он не был в этом уверен, из-за призрачного освещения.
Автомобиль увеличил скорость, огибая скалу, - и тогда Джим Рейнольдс вынул свой кольт, просунул сквозь стебли карликовых дубов и выстрелил при вспышке молнии. Его выстрел слился с громким рокотом грома. Автомобиль потерял управление, когда его водитель упал на руль, словив пулю в голову. Раздались пронзительные крики ужаса, когда машина дернулась в сторону обрыва. Но человек, сидевший рядом с водителем, отбросил ружье и отчаянно вцепился в руль.
Рейнольдс приподнялся, стреляя снова и снова, но уже не мог повторить успех своего первого выстрела. Горячий свинец накрыл машину, и человек вскрикнул, но полицейский крепко держался за руль, удерживая труп, который упал на него. И автомобиль, отвернув от обрыва, оглушительно ревя, дернулся прочь, продрался через кусты и заросли карликовых дубов и врезался с ужасающим грохотом в огромный валун, согнув радиатор и раскидав вокруг людей, словно кегли.
Рейнольдс вскричал от дикой досады и послал последнюю пулю, жестоко взвизгнувшую, в скопление фигур, вяло шевелящихся на земле около разбитой машины. Эти действия заставили их ошеломленный мозг начать свою работу. Они тут же кинулись в ближайшие кусты или попрятались за камнями. Языки пламени начали плевать в его сторону, так как полицейские тут же открыли ответный огонь. Он нырнул обратно в скопление невысоких деревьев. Пули свистели над его головой или разбивались о скалу перед ним, и тут из тьмы рвануло пламя, наполнив все пространство злобным жужжанием, словно рой рассерженных пчел прошерстил ближайшие кусты. Кто-то достал дробовик.
Дикая стрельба говорила о сдавших нервах и разрушенной морали, но Рейнольдс, лежа на земле, тихо перезаряжал свое оружие, ругаясь на то, что патронов осталось так мало.
Он потерпел крах своих планов. Автомобиль не сорвался с горы. Четверо полицейских все еще были живы, и сейчас, прячась в зарослях, они имели над ним преимущество. Они могут отступить назад и занять дом, не высовываясь под огонь; там они могут вызвать подкрепление. Но он свирепо усмехнулся, когда в блеске молнии разглядел тело, которое выпало через сломанную дверь автомобиля, когда сила удара о камень подбросила его, словно тряпичную куклу. Он не ошибся, это был начальник полиции Лири, которого остановила его первая пуля.
Все вокруг было наполнено адскими звуками и пламенем, треск пистолетов и ружей чуть было не утонул в потрясающей канонаде небес. Все небо, когда не было объято пламенем, было черным, как смоль. Огромные языки, канаты и цепи огня метались по темному небосводу, и раскаты грома заставляли землю содрогаться. Между раскатами слышались резкие хлопки, что терзали барабанные перепонки. Тем не менее, до сих пор на землю не упало ни капли дождя.
Непрерывный яркий свет сбивал с толку больше, чем полная темнота. Полицейские палили безрассудно и наугад. И Рейнольдс начал осторожно отползать через заросли. Позади земля резко пошла под уклон, в небольшой разрыв в скале, обогнув который тропа спускалась дальше вниз. Рейнольдс быстро соскользнул по склону и побежал к своему коню, злой на себя за то, что исчерпал почти все свои ресурсы. Мужчины кричали где-то позади и напрасно стреляли, когда мельком могли увидеть его силуэт.
Он нырнул в заросли, где укрыл коня, отвязал животное и прыгнул в седло - и тогда пошел дождь. Это было совсем не так, как это происходит в менее суровых землях. Это был поток - словно прорвавшийся через огромные ворота, - словно в единый миг выбило дно у небесной бочки. Бездна воды упала в одном ужасном реве.
Ветер прорывался теперь с воем через пламя разорванной ночи, сгибая деревья, но его ярость была меньше, чем ярость дождя. Рейнольдс пытался удержаться на словно сошедшей с ума лошади, ощущая, как животное дрожит. Несмотря на плащ, мужчина промок в одно мгновение. Этот дождь не капал, а сходил пластами, оглушающим небесным водопадом. Лошадь пошатнулась и двигалась теперь с трудом в бурных потоках, которые уже стремительно неслись по склону вниз. Молнии не прекращали озарять небо; все переливалось вокруг, скрытое за завесой падающей воды, как яркий огонь сияет через матовое стекло, превращая мир в морозное серебро.
Через некоторое время Рейнольдс различил тусклый свет, зажегшийся в окнах фермерского дома позади него, и попытался использовать его в качестве ориентира, двигаясь непосредственно от него. Затем свет исчез за выступом скалы, и Рейнольдс поехал дальше в освещаемой огнем темноте, но чувство направления отказало ему. Он не пытался найти тропу или вернутся обратно на дорогу, он направился прямо через холмы.
Это был трудный путь. Его лошадь шаталась в мчащихся потоках, оскальзываясь на грязных склонах, натыкалась на деревья, чьи ветви царапали лицо и руки наездника. В проливной дождь ничего не было видно; ослепительные молнии были больше помехой, чем помощью. И бомбардировка небес все не прекращалась. Рейнольдс ехал через адский огонь и ярость стихии, ослепленный, оглушенный и потрясенный элементами этого потопа. Природа словно сошла с ума - разгул стихий, в котором меркнут все чувства места и времени.
Ослепительно белая разветвленная линия прочертила черные небеса с потрясающим грохотом, расколов поблизости дуб в щепки. С пронзительным ржанием лошадь Рейнольдса в слепую рванула по скалам и сквозь кусты. Рейнольдс ударился головой о ветку и, оглушенный, упал на луку седла, удержавшись лишь благодаря отточенным инстинктам.
Это был дождь, бьющий жестоко ему в лицо, он и привел его в чувство. Рейнольдс не знал, как долго цеплялся за седло, находясь в бессознательном состоянии, пока его лошадь шла куда хотела. Он удивлялся силе и мощи дождя. Он до сих пор не стихал, хотя ветер не дул сейчас, и молнии уменьшили свою интенсивность.
С мрачным видом Рейнольдс собрал брошенные поводья и направился в сторону где, как он считал, был расположен север. Боже, неужели этот дождь никогда не прекратится? Это был монстр - великан-людоед извращенной природы. Он ревел громом уже несколько часов и до сих пор не прекращался, словно лил из неисчерпаемого резервуара.
Рейнольдс почувствовал, что его лошадь наткнулась на что-то и остановилась, опустив устало голову. Пылающее небо позволило ему разглядеть, что животное грудью уткнулось в забор из колючей проволоки. Он спешился, нащупал ножницы для стрижки овец в мешке на седле, разрезал нити, затем взобрался в седло и продолжил путь.
Он перевалил вершину, вышел из прикрытия дубов и остановился, вытаращив глаза. Сначала он не мог понять, что же он увидел, таким это было нелепым и чужим. Но он доверял своим чувствам. Он смотрел на гигантский поток воды, обширный, насколько он мог видеть, стремительно мчащийся в пене своего безумия.
Тогда правда открылась ему. Он смотрел на озеро Бисли! Озеро Бисли, которое еще утром было пустым бассейном, наполняемое только водой текущих вдоль скалистых мест ручья Акаций и Мескитовой речки, уменьшившихся за шесть месяцев засухи до минимума. Там в горах, к востоку от того места, где сливаются потоки, должна была быть построена народом Бисли плотина для орошения. Но денег было не много. Рвы не были вырыты, хотя плотина была завершена. Там располагался резервуар, готовый к использованию, но до сих пор бесполезный. Три года нужно было, чтобы заполнить его, как сказали инженеры, учитывая среднее количество осадков. Но они были с Востока. При всем своем техническом образовании они не рассчитывали на огромный объем воды, который может устремиться вниз с холмов во время такого дождя, как сейчас. Потому что, считая что это обычно засушливая страна, они и представить не могли, что возможны такие наводнения. От Забытых холмов до Бисли земля идет под уклон на сто пятьдесят футов на каждые десять миль; ручей Акаций и Мескитовая сливаются в водораздел с огромной площади и имеют большое количество рукавов, стекающих вниз с высоких хребтов. Теперь, остановившись в своем стремлении к морскому заливу, эта вода накапливается в озере Бисли.
Три года? Да оно заполнилось в течение нескольких часов. Рейнольдс смотрел с изумлением на самый большой водоем, какой он когда-либо видел - семьдесят миль береговой линии, и Бог знает сколько еще, учитывая русла рек! Ливень, должно быть, при таких размерах превратил ручьи в бурные потоки.
Сейчас же дождь начал слабеть. И уже почти рассвело. Отблески дневного света появились, если бы не тучи и стена воды. Рейнольдс тащился через шторм несколько часов.
В свете молний он видел огромные бревна и деревья, кружащиеся в пенном потоке; он увидел обломки построек и трупы коров, свиней, овец и лошадей, и промокшие копны зерна. Он с ужасом представил всю степень опустошения. Новый порыв ярости зародился в нем против народа Бисли. Их и их проклятой плотины! Любой дурак должен знать, что она задержит воду в ручьях на протяжении двадцати миль и заставит их выйти из берегов и накрыть поля и пастбища. Как обычно, от этого пострадают обитатели холмов.
Он тревожно взглянул на темную линию плотины. Она не выглядела настолько большой и солидной, как это было, когда бассейн озера был пуст, но он знал, что она будет сопротивляться любой нагрузке. И это предоставило ему мост. Дождь смоет все следы. Провода были оборваны - хотя, несомненно, к этому времени известия о совершенных им убийствах разнеслись уже по всей стране. Во всяком случае, буря остановила погоню на нескольких часов. Он мог вернуться в земли Забытых холмов и скрыться.
Он спешился и повел лошадь к плотине. Животное хрипело и дрожало в страхе перед водой, вспененной барабанящим дождем прямо под ее ногами, но он успокоил его и направился дальше.
Если Бог создал это ущелье специально для озера, Он не мог спланировать его лучше. Рейнольдс был у Юго-Восточного выхода из огромного водоема, окруженного стеной крутых холмов. Ущелье по форме напоминало гигантскую букву V, узкой частью повернутой к востоку, его колена окружали скалы, возвышающиеся здесь от девяноста до ста пятидесяти футов в высоту. На западе Мескитовая речка вливалась в открытый бассейн, а с севера ручей Акаций проходил между каменных выступов скал и сливался с Мескитовой в широком устье ущелья. Таким образом, потом река формировала единый поток и текла через узкий разрыв в горах к востоку. Через разрыв в построенной плотине.
Когда-то здесь шла дорога к Забытым холмам, поднимаясь с юга, она спускалась в этот бассейн, пересекала Мескитовую речку и уходила в горы на северо-запад. Но сейчас дорога была залита пенящейся водой. Непосредственно к северу от плотины дороги не было, только дикий простор холмов и дубовых рощ. Но Рейнольдс знал, что он может пройти по краю озера и достигнуть старой дороги на другой стороне или, еще лучше, отправиться прямо через холмы, игнорируя все дороги и используя свои кусачки, чтобы пройти через проволочные заграждения.
Его лошадь фыркнула и с силой дернулась. Рейнольдс выругался и схватился за оружие, укрытое от дождя под плащом. Он только что достиг другого конца плотины и увидел, как что-то движется в темноте.
- Стой, где стоишь! - Кто-то шлепал по воде, направляясь к нему. Молния осветила человека без пальто и шляпы. Его волосы прилипли к черепу, и вода стекала по его промокшей одежде. Его глаза блестели в ярком свете молнии.
- Билл Эмметт! - громко воскликнул Рейнольдс, перекрикнув грохот воды. - Какого черта ты здесь делаешь?
- Я здесь благодаря проискам дьявола! - вскричал тот. - Что здесь делаешь ты? Был в Бисли, чтобы внести залог за Джона?
- К черту залог! - ответил Рейнольдс мрачно замершему рядом с ним человеку. - Я убил Сола Хопкинса.
В ответ он услышал вскрик, который смутил его. Эмметт схватил его за руку и яростно пожал. Человек казался взвинченным до неведомых высот.
- Хорошо! - воскликнул он. - Но остальные еще в Бисли, кроме Сола Хопкинса.
- Я знаю, - ответил Рейнольдс. - Я хочу настигнуть некоторых из них, прежде чем умру.
Снова крик страстного ликования прорвался через грохот ветра и дождя.
- Ты тот, кто мне нужен! - Эмметт провел холодными пальцами по отвороту и рукаву одежды Рейнольдса. - Я знал, что ты был прав! А теперь послушай меня. Видишь эту воду? - Он указал на стремительный поток, грохочущий у них под ногами.
- Посмотри на это! - крикнул он. - Посмотри на эти волны, пену и вихри при свете молний! Видишь эти водовороты! Посмотри на этих мертвых коров и лошадей, вертящихся и бьющихся о стену плотины! Ну, я представляю все это на улицах Бисли! Они просыпаются и видят, как черные воды врываются пенящимся потоком через их окна! Это будет не просто мертвый скот, плавающий в воде! Это будут мертвецы, мужчины и женщины! Я вижу прямо сейчас, как их тела стекаются вниз к заливу!
Рейнольдс схватил мужчину за плечи и грубо встряхнул его.
- Что ты несешь? - взревел он.
Грохот дикого смеха смешался с треском грома.
- Я имею в виду, я заложил достаточно динамита под этой плотиной, чтобы снести ее напрочь! - кричал Эмметт. - Я собираюсь отправить всех, кто живет в Бисли, в ад еще до рассвета!
- Ты безумен! - прорычал Рейнольдс, ледяная рука сжала его сердце.
- Безумен? - взвизгнул Эмметт, и сумасшедший свет мелькнул в его глазах, словно молния, - то, что сказал Рейнолдс, было правдой. - Безумен? Ты только что убил этого дьявола Хопкинса и вдруг побледнел? Но это все ерунда; ты убил одного врага. Я стремлюсь отправить на тот свет тысячи!
Посмотри туда, где черные воды вращаются и кувыркаются. Я владел всем этим однажды; по крайней мере, я владел землей, которая сейчас скрыта под водой, вдали вон там. Мой отец и дед владели этой землей до меня. А они осудили меня и отобрали ее, только потому, что Бисли захотел это озеро, проклятье на их завистливые души!
- Округ заплатил тебе в три раза больше, чем стоила твоя земля, - сказал Рейнольдс, его своеобразное чувство справедливости вынудило сейчас защищать своего врага.
- Да! - Опять этот ужасный взрыв смеха заставил вздрогнуть Рейнольдса. - Да! И я положил деньги в банк Бисли, а банк обанкротился! Я потерял даже последний цент, который имел. Я опустился на самое дно; у меня нет ни земли, ни денег. Проклятье, о, черт побери их! Бисли должен заплатить! Я собираюсь уничтожить его! Здесь достаточно воды, чтобы затопить всю Долину Цикад от края до края вместе с Бисли. Я ждал этого; я давно планировал это. Сегодня, когда я увидел блески молний над хребтами, я понял, время пришло.
- Я приходил сюда и наблюдал за сторожем в течение нескольких месяцев, просто ради удовольствия. Он сейчас спит пьяный в своей лачуге, закрыв шлюз! Я видел это! Заряда здесь теперь достаточно, чтобы разрушить плотину - водный поток сделает все остальное. Я был здесь всю ночь, наблюдал как воды ручья Акаций и Мескитовой катятся вниз, подобно рекам Судного дня, и теперь настало время, и я собираюсь взорвать заряд!
- Эмметт! - вскричал Рейнольдс, дрожа от ужаса. - Боже, ты не сделаешь это! Подумай о женщинах и детях...
- Кто подумал обо мне? - крикнул Эмметт, его голос перешел в рыдания. - Моя жена должна была жить, как собака, после того, как мы потеряли наш дом и все деньги; вот почему она умерла. У меня не было достаточно денег, чтобы заботится за ней. Убирайся с моего пути, Рейнольдс; ты - ничтожество! Ты убил одного человека, я убью тысячи!
- Подожди! - вскричал Рейнольдс в отчаянии. - Я ненавижу Бисли, как никто другой, - но, мой Бог, мужчины, женщины и дети не заслужили того, что ты собираешься с ними сделать! Ты не сделаешь этого - ты не можешь... - Он ужаснулся, представив себе эту страшную картину. Бисли лежит прямо на пути потопа, его торговые дома стоят прямо на берегу ручья Акаций. Весь город был построен на дне долины, сотни его жителей не успеют во время укрыться в холмах, когда эта ужасная масса черной воды с грохотом понесется вниз по долине. Рейнольдс был всего лишь приверженцем старины, а не одержимым маньяком-убийцей.
Спешно приняв решение, он выпрыгнул из седла, бросив поводья своего коня, и схватил Эмметта. Лошадь фыркнула и галопом поскакала вверх по склону прочь.
- Ты умрешь, прежде чем взорвешь свой заряд! - скрипнул Рейнольдс.
Эмметт зашипел, словно дикий древесный кот. Он отскочил, затем приблизился снова, что-то блеснуло в его поднятой руке. Ругаясь, Рейнольдс нащупал свой пистолет. Рукоять зацепилась за промасленную ткань. Эмметт скакал рядом, крича и нанося удары. Страшная боль обожгла левую руку Рейнольдса, которую он поднял, защищаясь, еще и еще; он почувствовал, как острое лезвие прошло вдоль его ребер, ткнулось в его плечо. Эмметт, рыча, словно дикий зверь, наносил удары слепо и безумно.
Они отступили на берег рядом с плотиной, ругаясь и нанося удары в грязи и воде. Смутно Рейнольдс понимал, что его почти разорвали на куски. Он был сильным человеком, но ему сейчас мешал его длинный плащ, к тому же он был измучен долгой поездкой через бурю, а Эмметт был одет в одежду из сыромятной кожи, воодушевленный яростным безумием.
Рейнольдс отказался от своих попыток выбить нож у Эмметта и снова попробовал освободить свой пистолет. Он почти достал его, когда Эмметт с безумным воем вонзил ему в грудь нож. Сумасшедший снова закричал, когда почувствовал дуло пистолета; затем раздался выстрел, так близко между ними, что опалил их одежду. Рейнольдс был почти оглушен. Эмметта откинуло в сторону, и сейчас он лежал на краю плотины с перебитым тяжелой пулей хребтом. Его голова висела над краем, его руки тянулись вниз к пенным потокам черной воды, которая, казалось, также тянется к нему, выплескиваясь через край.
Рейнольдс попробовал подняться, но затем опустился - голова сильно кружилась. Молнии играли перед его глазами, грохотал гром. Под ним ревел бурный поток. Темноту разрезал лучик света. Запоздалый рассвет крался над холмами, скрытыми под плащом дождя.
- Черт! - задыхался Рейнольдс, копошась в грязи. Он невнятно ругался, не потому, что смерть пришла за ним, но из-за того, как она настигла его.
- Почему я не могу умереть так, как хотел? - сражаясь с теми, кого ненавижу, - а не с другом, который превратился в безумца. Проклятая судьба! И все из-за этих свиней из Бисли! Во всяком случае... - блуждающий голос затихал. - Он умер у моих ног... - умер, как мужчина... - проклинаю их...
Окровавленные руки прекратили движение; фигура в рваном плаще лежала неподвижно; дождь постепенно стихал, над дубовыми рощами вставал серый потрепанный рассвет.
Па́хта - побочный продукт переработки молока, полученный при производстве масла из коровьего молока. Употребляется в пищу в натуральном виде или перерабатывается в кисломолочные продукты, напитки, входит в состав некоторых видов диетических сыров.