"Порой судьба делает нам чудесные подарки. Такие, что в дальнейшем мы не представляем свою жизнь без них. Эти подарки очень редки. Дни, в которые их получаешь, навсегда остаются где-то глубоко-глубоко в твоём сердце. А обстоятельства при их получении до конца жизни кажутся тебе мистическими и сверхъестественными. Потом задумываешься, а может быть всё это случайное совпадение? Пока тебе не кажется этот вопрос глупым - ты просто не знаешь, что совпадений не бывает, потому что ты ещё молод. А когда понимаешь это, всё равно не веришь себе.
Однажды я встретил тебя точно при таких обстоятельствах. Тогда мне казалось, что это самое лучшее, что могло произойти со мной в этом мире. Тогда я считал себя самым счастливым человеком на свете... что с нами стало?
13 сентября".
По узкому коридору громким эхом разносился стук от каблуков. Этот дикий, совсем неуместный звук в подобных местах, казалось, выломает стены или снесёт потолок. Тук-тук, тук-тук. Где-то раздался писк - в своих норах возились крысы. Что-то капает этажом ниже (вода, конечно; что ж ещё?). От каменных стен исходил могильный холод. А пахло здесь просто отвратительно! Сразу чувствовалось, что помещенье уже полвека не проветривается. Внезапно к стуку каблуков добавился непонятный, но очень громкий и противный звук. Грэг съёжился. Только через пару минут он понял, что просто пнул что-то ногой, и это "что-то" прокатилось по каменным плитам. Люди, идущие сзади Грэг, невольно улыбнулись. Почему-то все, кто заходил сюда первый раз, вели себя абсолютно одинаково, т.е. пугались до смерти каждого звука и движения. Когда они, наконец, добрались до нужной двери, Грэг продрог до костей - даже его дорогой плащ не спасал. Дверь открыл человек, идущий всё это время сзади него, но так и не представившийся. В лицо ударил ещё более сильный холод и омерзительный смрад. Комната, в которую боязливо прошёл Грэг, была огромной, но очень тёмной. Из маленького окна, расположенного высоко на стене, лился тусклый, холодный свет. Юноша медленно провёл взглядом по каменной стене и упёрся в грязный пол. Под столбом солнечного света стояла маленькая, жалкая кровать, покрытая белой простыней. Над изголовьем кровати висел старинный крест. Грэг тяжёло выдохнул, изо рта повалились белые клубы пара. Кто-то из стоящих за его спиной шепнул: "Помните, господин, он опасен". Грэг не обратил никакого внимания на эти слова - он был занят поисками. Наконец, в тёмном углу он сумел разглядеть чей-то силуэт. Человек сидел прямо на полу, сложив руки на колени и свесив голову. Разглядеть черты его лица было невозможно - слишком темно. По всей видимости, его совершенно не волновало то, что к нему кто-то пришёл - он был занят своими размышлениями. Грэг повернулся и презрительно посмотрел на всех тех, кто мялся в дверях. Он решил сыграть роль избалованного и нахального аристократа, поэтому надменным голосом проговорил:
--
Спасибо за то, что проводили. Теперь можете меня оставить. Я позову Вас, когда понадобится.
--
Помните... - прошептал кто-то, скорее всего охранник.
Когда все люди ушли, Грэг оглянулся в поисках стула. Такового не обнаружилось, только деревянный и шатающийся табурет. Он медленно его подтащил к человеку, до сих пор не разу не шелохнувшемуся. По комнате растёкся неприятный звук - ножки табурета шаркались об каменные плиты. В глубине души Грэга передёргивало от этого звука, но он пытался держаться под стать этой загадочной личности в тёмном углу. Как бы там ни было, ему гораздо хуже - он ведь не знает, зачем в его обитель привалила такая толпа народу.
Грэг остановился в паре метров от человека и артистично опустился на табурет, закинув ногу на ногу. Он долго набирался смелости, для того, чтобы что-то сказать. Пара следующих минут тоже прошла в тишине, но потом Грэг всё же набрался храбрости и начал говорить:
--
Моё имя Грэг, фамилия для Вас не имеет никакого значения... а вот Ваше имя, если я не ошибаюсь - Девид Рейн. Не так ли?
Ответа не последовало. Человек оставался неподвижен. Только прохладный ветерок, наверное, залетевший сюда из окна, слегка перебрал его чёрные волосы.
--
Я вполне понимаю Ваше нежелание разговаривать со мной. Да и вообще с кем-либо ещё... Но может быть, вы меня выслушаете?..
Опять никакой реакции. Грэга это очень расстраивало, но что он мог ожидать от Рейна? Того самого? Грэг пару раз кашлянул, для того чтобы прочистить горло. Он считал, что его голос должен звучать резко и уверенно.
--
Предположим, Вы ответили "да". Я собираюсь писать книгу о... о том городе, где случилась вся та непонятная история три года назад. Думаю, не стоит произносить в слух его название, не так ли? - Грэг остановился. Он мысленно представил, как этот человек ответил ему "конечно" и продолжил. - Соответственно и о Вас тоже. Каждая история должна быть правдоподобной, а в особенности эта. Поэтому я решил обратиться к первоисточнику, то есть к Вам. Возможно, Вы сочтёте это огромной наглостью... но... Вам же всё равно терять больше нечего.
После этих слов человек всё же поднял глаза на говорящего. Грэг удивился красоте его лица. Огромные голубые глаза, холодные, но по-прежнему живые. Чёрные волосы, спускающиеся до скул и бледная кожа. Этот человек три года просидел в жутком месте, но сумел сохранить благородные черты своего лица. Грэг прикинул, смог бы он их сохранить?
--
Прошло уже три года... уже ничего не изменится. И я - Ваш последний шанс заставить общественность пересмотреть свои взгляды на произошедшее... тем более, вам тут должно быть скучно... Не так ли?
--
Вы правы... терять мне больше нечего... - злобно процедил человек.
--
Мистер Рейн, я всего лишь обычный писатель. И единственное, что я хочу, так это произвести хороший продукт и, по возможности, получить за него хороший гонорар. Я прекрасно понимаю, что Вам нет никакого дела до этого, и Вы до сих пор переживаете личную трагедию. Если Вы так и продолжите сидеть в этой дыре, сложа руки, ничего не изменится. Вы тут сгниёте заживо. И никому, слышите, никому не будет до вас дела! Я же дарю Вам чудесную возможность изменить Ваше жуткое будущее. Возможно, Вас даже выпустят отсюда. И всё, что я от Вас хочу, так это правды.
--
Общество уже получило свою правду... три года назад, - голос Девида был словно бархат - мягкий, тёплый и немного сиплый. Он больше не огрызался, просто пытался держаться своей позиции.
--
Но нам-то с Вами известно, что это общество слишком быстро делает выводы, и, зачастую, эти выводы оказываются ошибочными.
--
Они всегда ошибочны...
--
О нет! Не всегда! Вы просто злитесь, и, будьте уверены, я Вас прекрасно понимаю. Поэтому-то я здесь и оказался...
--
Не лгите, - перебил его Рейн. Его интонация ничуть не изменилась - спокойная, как и раньше, - Вы здесь ради себя, своей книги и гонораров за неё. Вам надо быть более внимательным к тому, что Вы говорите...
В эту секунду Грэгу показалось, что вся его задумка дала крупную трещину и вот-вот рассыплется на части. Он тут же потерял направление течения своих мыслей и совершенно в них запутался. Мыслей было так много, но самой яркой одна: всё пропало!
Рейн посмотрел на своего "спасителя" неодобрительно и улыбнулся. Но эта улыбка не была какой-то язвительной и не носила насмешливого характера. Просто сочувствующая улыбка доброго человека.
--
Но, несмотря на то, что Вы путаетесь в своих словах, Вы мне понравились... И я, скорей всего, даже смогу Вам чем-нибудь помочь...
После этих слов Девид снова улыбнулся. Грэг почувствовал такое облегчение и в то же время торжество, что даже сам никогда бы не смог выразить это на бумаге. Очнувшись, он вытащил из своего портфеля старый, обшарпанный блокнот в кожаном переплёте и протянул его Рейну. Тот неодобрительно взглянул на книжку, потом на писателя и многозначительным тоном поинтересовался:
--
Что это?
--
Вы не узнаёте? Ваш дневник. Он совершенно случайным образом попал ко мне в руки. Я подумал, возможно Вы захотите на него взглянуть. Я даже могу Вам его оставить до следующего моего визита.
--
Не надо. Забирайте себе, - недовольно ответил Девид, повернув голову в сторону окна.
--
Хорошо.
Внезапно Грэг поднялся на ноги и начал оправлять свой плащ. Рейн посмотрел на него удивлёнными глазами, но промолчал.
--
Тогда я заберу его с собой. Я буду посещать Вас по средам и субботам. Мне необходимо приготовить кое-какие материалы до нашей следующей встречи, поэтому я поспешу. А Вы пока морально приготовьтесь... потому что придётся пройти всё сначала. С самого, - произнося эти слова, Грэг так посмотрел на Девида, как обычно врачи смотрят на своих смертельно больных пациентов.
Но молодой человек никак не отреагировал на этот взгляд. Он только улыбнулся ему в мыслях своих.
--
И ещё одно. Раз уж Вы решились на такой шаг... может Вы хотите, чтобы я принёс Вам что-то?..
Теперь Девид не смог удержаться и улыбнулся во всю силу, обнажая свои белые, ровные зубы. Но ничего не сказал.
Девид так и не поднялся на ноги. Он размышлял над тем, почему же он согласился всё рассказать первому встречному? Может оттого, что этот человек вызвал у него какой-то приступ неоправданного доверия. Может оттого, что ему просто хотелось с кем-то поговорить. А может оттого, что за многие годы с ним разговаривали, как с уважаемым человеком, а не с последней тварью...
Девид открыл глаза. Перед взглядом ритмично то поднималась, то опускалась его папка с бумагами, лежащая на противоположном сидении. Он принял сидячее положение. За окном всё ещё лес, который не кончается уже часа четыре. Устало вздохнув, он облокотился на раму и стал наблюдать за тем, как мелькают деревья. Лес был ужасно хмурым и неприветливым, словно сошёл со страниц страшных детских сказок. Голые, вековые деревья, все поросшие мхом, протягивали свои деревянные руки к экипажу. Под колёсами шуршали жёлтые листья. Небо было густо затянуто серыми тучами. И ни звука, кроме как фырканья лошадей. Что ж это за место такое? Девид отвернулся. Рядом с ним на сиденье лежал его чёрный, атласный цилиндр и трость из дорогого дерева с серебряной рукоятью. Он ловким движением надел на голову цилиндр и снова принялся всматриваться в окно. Неожиданно, вместо деревьев, он обнаружил перед собой поляну. А на поляне ещё более странную вещь. Это даже была не вещь. На жухлой, серой траве, покрытой то ли паутиной, то ли изморозью, сидела молодая девушка в белом пышном платье. Она что-то красное перебирала в руках. У Девида было плохое зрение, поэтому он не разглядел, что же это было. Возможно, лента или платок какой-то. Но когда он отбросил эти пустяковые мысли в сторону, поляна и девушка вместе с ней исчезли. Он высунулся по пояс в окно и закричал:
--
Эй! Эй Вы! Остановите экипаж! Быстро!
--
Господин, Вы уверены?
--
Я сказал - быстро!
Экипаж нехотя остановился. Девид быстро вышел, прихватя с собой трость по привычке. В лесу было очень холодно и сыро, несмотря на то, что ещё было только начало осени. Хотя... в таких местах всегда холодно. Набрав в грудь побольше сырого воздуха, юноша отправился обратно. Идти пришлось недолго, и вскоре перед ним открылась просторная поляна. Но никакой девушки там не было. Он пару раз оглянулся, но кричать посчитал бессмысленным. Может, ему вообще эта дама померещилась после сна?
Вернувшись в повозку, Девид больше не смотрел в окно, а просто сидел, сложа руки на груди. Ему хотелось как можно быстрее приехать в этот городок, так как тряски он больше переносить не мог.
Дальнейшая поездка не заняла и полчаса. Когда Девид, наконец, встал на твёрдую землю, то испытал невероятное облегчение, сравнимое с тем, которое он ощутил перед отъездом из большого города четыре дня назад. С одной стороны дороги по-прежнему был лес, с другой же - два холма, разделённые маленькой речушкой, через которую был перекинут такой же маленький мостик. Трава на этих холмах до сих пор имела зелёный оттенок, даже воздух в той стороне казался более тёплым. На втором холме виднелись старые, уже просевшие, деревянные дома. Но ни из одной трубы не шёл дым. Девид недоумённо пожал плечами - неужели люди здесь такие закалённые, что им не холодно?
Рядом с ним незаметно выросла целая гора чемоданов - Девид и сам не понимал, зачем набрал с собой столько вещей в такую глушь? Последнюю сумку кучер отдал юноше в руки. Тот недоумённо принял её, затем поставил к той самой куче. Девид возмущенно посмотрел на испещрённое морщинами лицо кучера, и тихо спросил:
--
Вы уверены, что это тот самый город?
--
Уверен, - хриплым голосом ответил тот.
--
Но...
Девид не смог закончить фразу, потому что его взгляд привлекло стройное, белое пятно, идущее оп мосту. Это же была та самая девушка! Её длинные, белые волосы развевались вместе с платьем. На вытянутой руке она держала что-то красное, что тоже развевалось (да, это была лента). Но потом ленту вырвало у неё из рук, закружило и понесло в сторону Девида. Он обомлел. Ему казалось, что девушка обернулась и смотрит на него своими синими глазами. Хотя никакого ветра не было, ленту каким-то чудесным образом принесло к нему. Юноша протянул руку, и она ласково опустилась ему на ладонь. Странно как-то всё это...
Он обернулся. Старый кучер зачем-то открывал рот, но ничего не произносил. Через пару секунд до Девида дошло, что кучер-то ещё как что-то произносил, просто он ничего не слышит.
--
Господин? Господин?! С Вами всё в порядке? Можно я поеду?
Когда Девид добрался до дома своих знакомых, он совершенно вымотался. Его приняли достаточно холодно, но с надлежащей почтительностью. Его поселили в маленькой комнате на втором этаже. Но иного выбора у него не было.
Девида поразила одна вещь в этом городе - никто здесь не разговаривал без крайней надобности. Не то, чтобы с ним, даже между собой.
Он решил приступить к делам завтра с утра, а сейчас отдохнуть. Как раз к нему пришла служанка - молодая симпатичная девушка. Но она тоже молчала. Даже не подумала представиться. Девид решил не приставать к ней с вопросами, может, ей просто нужно время для того, чтобы привыкнуть к нему. Во всяком случае, в этом городе не так-то уж часто появляются новые лица.
Дни здесь шли медленно. Всё они были похожи, как близнецы. Погода всегда стояла мрачная, часто моросил мелкий дождь. Вся природа казалась погрузившейся в спячку, или, того хуже, мёртвой. Дни и ночи были практически одинаковыми - погружёнными в серое мистическое свечение. До обеда Девид занимался делами, а потом всё своё время проводил на природе: в поисках чего-то интересного для себя. За неделю он изучил досконально весь город и его окрестности. Большую часть своего времени он проводил под дубом, который рос неподалёку. Дуб этот выглядел безобразно, но он каким-то чудесным образом выводил Девида из тоски.
Говорить ему было не с кем. В том доме, где он жил, можно было только обмолвиться парой слов о погоде и новостях из большого города. Никого больше он не знал. Служанка, приставленная к нему, по-прежнему была нема, как рыба. Только от хозяина дома Девид узнал, что её имя Сильвия. Но на всё последующие попытки её разговорить она отвечала одинаково - тишиной.
В этот хмурый, скучный день Девид опять сидел под дубом и перебирал свои бумаги. На запястье правой руки была повязана та красная лента, которую он "получил" в подарок от загадочной девушки. Юноша никак не мог выкинуть её из головы. Да он и не хотел этого делать - её светлый образ был единственным, что спасло его от полного уныния. Внезапно он ощутил на своей спине чей-то взгляд. Наверное, это Сильвия. Чего и следовало ожидать - Девид был красивым молодым человеком, одевался он по последней моде, имел образование и престижную профессию, и к тому же был очень богат. Ни одна девушка не могла перед ним устоять, тем более какая-то деревенская простушка. Он решил поиграть роль коварного обольстителя, резко обернулся и начал говорить:
--
Сильвия, это ты? Я так...
Но тут же замолчал. Потому что это была не Сильвия. Перед ним во весь рост стояла молодая девушка необычайной красоты. Её длинные, белые волосы крупными волнами спускались почти до талии. Огромные и чисто-синие глаза, словно море, смотрели с глубоким интересом и удивлением. Её пухлые, блестящие губы были слегка открыты. На девушке была надета белая полупрозрачная кофта с длинными рукавами и пышная светло-розовая юбка до пола. Её талия была опоясана широкой атласной лентой персикового цвета, за спиной она прятала шляпку с лентами того же цвета. Первое, о чём подумал Девид, он спит. И эта до боли красивая юная девушка ему снится. Она будто бы только что вернулась со светской прогулки среди лучшего общества большого города - тут ей было не место. Девид растерянно произнёс:
--
Извините, леди. Я ошибся.
Она ему не ответила. Только улыбнулась. Девид подумал, что если бы она сейчас расправила бы крылья за спиной, то он бы совсем не удивился. Эту девушку даже освещал какой-то странный по своей природе свет - на небе были сплошные тучи.
--
У меня Ваша лента. Заберёте её? - ласково поинтересовался он.
--
Это вам подарок, - звонким голосом ответила она ему.
--
Меня зовут Девид Рейн. А Вас?
Девушка бросила свою шляпку на траву и присела рядом с Девидом. Теперь, когда он мог видеть её совсем близко, он ещё больше удивился её красоте. Ни на одном балу он не видел женщины, красивее этой юной леди.
--
А меня зовут Конни... зачем Вы к нам приехали? У Вас какие-то дела, да?
После того чудесного дня, когда Девид познакомился с Конни, время полетело незаметно. Он забыл о сроках, о своей работе, о возвращении в большой город. Единственным желанием его стало увидеть свою новую подругу, говорить с ней, держать её за руку. Он был счастлив даже тому, что дышал с ней одним воздухом.
Проснувшись однажды утром, Девид понял, что влюблён. Он был уверен, что никто не сможет разрушить его счастья, что он вечно будет вместе с Конни. Этим утром он долго лежал в постели и представлял, как он заплетает ей косы или целует под луной, или уже держит за руку у алтаря. Жизнь в этот момент казалась ему прекрасной. Подняться его заставила Сильвия своим приходом; она упорно стучала в дверь и не желала входить, пока Девид ей не открыл собственноручно. Служанка передала ему письмо. Распечатав его, Девид сразу изменился в лице: это с работы, пишут, что следовало бы поспешить с результатами. Поэтому вместо завтрака на природе в обществе возлюбленной, придётся идти на кладбище.
Погода сегодня как раз располагала к работе - не было дождя. Девид уселся на старую, но до сих пор белую могильную плиту. Он медленно провел по ней рукой в белой перчатке, стирая тем самым грязь. Перед глазами его открылась непонятная надпись. Юноша быстро извлёк из папки чистый лист бумаги и принялся срисовывать её, как почувствовал на своих плечах тяжесть. Это Конни обняла его за шею и навалилась на спину. Он ласково сказал ей:
--
Солнышко, мне надо поработать. Подожди секунду.
--
Не делай этого... - прошептала она.
--
Не делай чего? - недоумённо спросил Девид.
--
Не рисуй это. Нельзя.
--
Почему? Что это за кладбище? Кто тут похоронен? Что за странный язык, на котором сделаны надписи?
--
Это древний язык. Имена этих людей запрещено произносить вслух.
--
Почему?
--
Потому что если ты их позовёшь, они могут прийти. А лучше бы они не приходили... - Конни говорила тихо, будто бы кто-то стоял за их спиной, и мог подслушать.
--
О чём ты, солнышко?
--
Пойдём лучше погуляем. Сегодня последний тёплый день, а потом начнутся дожди, и погода окончательно испортится, - она уселась к нему на колени, не давая дорисовать.
--
Нет. Не последний. Будет ещё много хороших, тёплых дней...
--
Последний, - твёрдо и самоуверенно заявила она.
Девид больше не мог возражать. Он собрал все свои бумаги, запихнул их в папку, взял Конни под руку и направился в сторону старого дуба. Но в его голове осталось твёрдое намерение, во что бы то ни стало перерисовать эти надписи.
Они шли молча. Девид намеренно загребал ногами жёлтые листья и распинывал их по сторонам. Он чувствовал холод от руки Конни. Она почему-то всегда была холодной, несмотря на погоду. Внезапно Конни начала истерично рассказывать о том, как она любит звёзды, небо, лес и вообще всё красивое и романтичное. Иногда она прервалась и судорожно вздыхала, но потом вновь продолжала. Девид смотрел на неё удивлёнными глазами, а потом тихо сказал:
--
Я тебя люблю.
Она ему ничего не ответила. Только засмеялась. Запрокинула голову, протянула к небу руки и засмеялась. А потом, навеселившись вдоволь, бросилась к Девиду на шею. И поцеловала его. Он не мог поверить ни глазам своим, ни ощущеньям. Разумеется, ему давно уже приходило в голову поцеловать её и не только. Но вот от Конни этого он совсем не ожидал - она была ещё очень молода.
Девид хотел сходить этой ночью на кладбище и закончить рисунок, но не смог. А на утро, как и говорила Конни, погода испортилась - начался сильный дождь.
--
Кто такая Конни?
День этот, в отличие от остальных, был солнечным. Он просто предрасполагал к работе. Грэг уже на протяжении целого месяца встречался с Рейном. И он до сих пор не мог понять, как какому-то сумасшедшему пришло в голову объявить этого человека невменяемым. Речи мистера Рейна всегда казались Грэгу мудрыми, переполненными жизненным опытом. В его мыслях писатель ещё ни разу не заметил хоть малейшей неясности или расплывчатости. Конечно, бывало, что Рейн увлекался и его заводило куда-то далеко-далеко от темы; он начинал нести полную несуразицу, но быстро приходил в себя. А что можно было ожидать от человека, который три года провёл в тёмной камере и практически ни с кем не разговаривал?
Но что больше всего поражало Грэга, так это то, что этого на редкость спокойного человека каким-то удивительным образом ещё и назвали опасным для общества. Разумеется, Грэг читал дело Рейна, но он не мог поверить в те ужасы, которые там были написаны, после месяца общения.
--
Кто такая Конни? - он спокойно повторил вопрос.
--
Это... я не знаю. Я сам до сих пор не понял, кто или что она такое. Не думаю, что это удастся понять Вам за каких-то пять минут.
--
А кто сказал, что я хочу понять это за пять минут? Я могу выделить на это пять месяцев, куда нам спешить?
Девид никак не отреагировал на это. Он просто продолжал перелистывать страницы книги, которую ему принёс Грэг. Вообще-то писатель много чего хотел ему принести, но разрешили только это.
--
Расскажите мне о ней.
--
Я не могу.
--
Почему?
--
Потому что если я скажу, она вернётся.
--
Как?
--
Есть такие люди, которые могут прийти, если их позовёшь.
--
Боюсь, Конни уже к Вам не придёт. Вы скучаете по ней? Она ведь что-то для вас значила? Многое, да? В Вашем дневнике есть такие страницы, где много раз написано одно и то же слово - "Конни". Что это значит?
--
Сожгите его. Сожгите всё.
--
Я не могу. Пока, это единственная зацепка. Вы ведь многое не хотите мне рассказывать. Почему? Не пытайтесь от меня что-то скрыть. Меня ничем не удивишь. Тем более, Вы всё равно здесь навечно.
Рейн упёрся взглядом в обложку книги. Она была дорогой, из личной коллекции Грэга. Писатель был очень счастлив, когда увидел глаза Девида после того, как отдал ему эту штуку.
--
Вы читали дело, которое было заведено на Вас и по которому, соответственно, Вас признали невменяемым?
--
Нет.
--
Почему? Вы не знаете, в чём Вас обвиняли?
--
В чём бы они меня не обвиняли, я этого не делал.
--
Но вот улики говорят обратное...
--
Ну и что? - они переглянулись. Девид смотрел на Грэга с детской наивностью. По его виду можно было понять, что Рейн верит в то, что только что сказал.
--
Господин Рейн, поймите, если Вы не начнёте говорить мне что-то более определённое, то мы так никуда и не уёдем от начала. Я же пытаюсь Вам помочь...
--
Я научился не верить своим глазам. Мне всё равно, что они там написали. Я этого не делал.
--
Я-то вам верю, а вот что касается остальных...
--
Когда мы познакомились, я подумал, что она ангел и явилась для того, чтобы спасти меня от той невыносимой скуки, которую я испытывал в городе. Я тогда влюбился в неё... можно даже сказать, что я полюбил её...
--
Простите? - недоуменно переспросил Грэг.
--
Кажется, Вы просили меня рассказать о Конни?
2.
"Порой судьба делает нам чудесные подарки. И назначает за них чудовищные цены. Выбор остаётся за вами - но как же тут откажешься от своей доли счастья? А потом приходится страшно расплачиваться. Думаешь, что это не справедливо. Проклинаешь эту чёртову судьбу, ненавидишь себя за то, что принял этот "подарок". Но всё это бесполезно и всё равно придётся платить. Есть лишь один выход... Только на этот выход способны далеко не все. Способны только смелые.
Я не был смелым. И я принял своё наказание - я начал платить. Я даже не сопротивлялся.
...потому что мне было проще умереть, чем жить без Неё. Потому что Она была для меня и дневным светом, и звёздами на ночном небе, и морскими водами, и даже воздухом. Я бы всё отдал, за то, чтобы всегда-всегда быть рядом с Ней. Даже тогда я был ещё доволен своим подарком, даже тогда я был готов платить...
28 ноября".
В последствии, сколько раз Девид ни пытался зарисовать эти надписи, ему всё время что-то мешало. А через пару недель он совершенно забыл о них.
Конни стала для него всем. Он жил ей: её мыслями думал, её словами говорил, делал то же, что и она. Он так безнадёжно влюбился в эту милую девушку, что позабыл обо всём на свете. Вряд ли Девид бы сейчас смог вспомнить свой адрес в большом городе, имена своих знакомых и друзей или, тем более, зачем он приехал сюда. Единственное, чем он занимался, так это либо любил Конни, либо думал о ней. Раньше, Девид и представить себе не мог, что такое когда-нибудь может с ним приключиться... с кем-либо вообще.
Однажды они сидели на скамейке под навесом. Опять лил дождь, всё вокруг было окутано влажным дымом. Конни говорила ему что-то то ли о дожде, то ли просто о погоде - он не слушал. Наконец, крепко сжав её руку, он глубоко вздохнул и спросил:
--
Ты выйдешь за меня замуж?
Как и в прошлый раз, она рассмеялась. Она вообще часто смеялась. Потом поцеловала его и выбежала из-под навеса. Запрокинула голову навстречу огромным каплям и продолжала смеяться. Её волосы быстро намокли, приобретя соломенный оттенок. Белое платье превратилось в прозрачное и плотно облепило стройное тело. Поначалу Девид ею любовался, но потом начал настороженно кричать:
--
Ты же простынешь! Вернись!
Она не слушала. Она никогда его не слушала. А только смеялась, веселилась или нежилась. Вообще-то по меркам современного общества, она была достаточно странной. Но Девид не замечал этого, потому что любил.
--
Что это? - спросил Грэг, вытаскивая из кармана красную ленту.
Рейн моментально переменился в лице. Он ещё сильнее побледнел, так, что его синяки под глазами казались просто чёрными. А глаза стали такими большими, будто он увидел привидение.
--
Это твоей Конни?
--
Где ты это нашёл? Где ты взял?
--
Будто сам не знаешь... мне разрешили забрать все твои личные вещи. Я нашёл эту ленточку в одном из карманов твоей сумки. Она ведь принадлежала Конни?
--
Да, - он прятал глаза, словно загнанный зверь.
Грэг никак не мог понять, почему тема Конни для него настолько болезненна. Они могли спокойно обсуждать все те ужасные вещи, в которых обвинили Рейна, и при этом ни одна мышца на его лице не дрогнула бы. Но как только речь заходила об этой девушке, Девид отворачивался, начинал отговариваться междометиями. Что-то, должно быть, произошло там... что-то помимо того, что написано в деле.
--
Ты больше ничего не хочешь мне сказать по этому поводу?
--
А что я тебе могу сказать? Да. Это её лента. И лучше бы тебе её сжечь...
Но однажды он вспомнил. Ему пришлось. За кровать упала брошь, которой он закреплял свой дорогой чёрный плащ. Отодвинув кровать, Девид обнаружил там помимо броши ещё и какие-то бумаги. Перебрав их, он вспомнил, что когда-то давно сам всё это написал. Также он вспомнил, что оставил одно незаконченное дело. Бросив всё, Девид выбежал наружу и направился к кладбищу. Там он принялся заново перерисовывать надпись. И на этот раз ему никто не помешал.
Когда Девид вернулся в свою комнату, на кровати в одной его рубашке сидела Конни. В её длинные, белые волосы была вплетена красная лента, та самая, которую она когда-то подарила своему возлюбленному.
На следующее утро Девид никак не мог найти лист бумаги, на котором он вчера делал свои наброски. Одевшись, он спустился вниз - в гостиную. На старинном диване у камина сидел старый хозяин дома. Юноша аккуратно подсел к нему и завёл разговор:
--
Вы случайно не знаете, кто такая Конни?
--
Нет, не знаю, - устало ответил старик. Девид подумал, будто тот просто не хочет разговаривать - на самом деле, старик всех знает в этом городе.
--
Не может быть. Вы должны её знать... Она такая молоденькая, лет семнадцати... у неё белые волосы и ярко-синие глаза.
--
Не знаю. Я тут всех знаю, а о такой в первый раз слышу.
Тут в дверь постучали. Девид отправился, чтобы открыть, потому что знал, что это Конни. На ней опять было надето светлое платье, а в волосах - красная лента. Девид потянулся к запястью - на нём ничего не было. Должно быть, Конни ещё пару ночей назад тайком сняла эту ленту. Во время прогулки он позабыл о словах старика и о своих назревающих подозрениях, потому что времени не было о них думать...
Сегодня суббота. Совсем холодно стало. А как иначе? Скоро зима... Грэг спешил к Рейну. Он нёс ему новую книгу, ведь тот их прочитывал буквально за день. Разумеется, бедняге больше совершенно нечего было делать в той дыре, где его держат. Грэг чётко для себя решил: он добьётся того, чтобы дело о Девиде Рейне было пересмотрено, и его признали вменяемым, потому что сумасшествием тут и не пахло. Скорее всего, кому-то лень было разбираться во всём этом - сложном и запутанном, и он нашёл простой для себя выход. Добравшись до нужного места, Грэг, не обращая внимания ни на кого, направился к камере Рейна.
Девид был сегодня в добром расположении духа, поэтому даже улыбнулся своему гостю. А получив новую книгу, вообще растаял.
--
У меня к тебе один вопрос, который я должен был задать тебе ещё при нашей первой встрече. Но отчего-то я не сделал этого...
--
И что же это за вопрос?
--
Почему ты поехал в тот город? Что тебе там надо было выяснить? В твоём дневнике ни слова об этом. Я читал твои показания. Ты говоришь, будто тебя туда начальство отправило. Но это самое начальство говорит, что ты по своей воле туда поехал; сказал им, что идёшь на какое-то очень важно дело, и, возможно, совершишь новое открытие.
--
Ничего подобного... там должно быть письмо. В нём меня просят приехать.
--
Письмо. Да, я видел, - Грэг на секунду задумался, а потом продолжил, - Рейн, ты не видел что ли, что письмо твоим почерком написано?
Девид обомлел. Его лицо снова стало белым, как первый снег. Он не мог ни двигаться, ни говорить. Через пару минут он всё же произнёс сдавленным голом:
--
Я не знал, кем написано это письмо... но потом думал, что это Конни мне его прислала.
Утренний разговор с Девидом Рейном вывел Грэга из колеи на весь день. Как этот здравомыслящий человек мог думать, что это письмо ему прислала какая-то Конни, в то время как оно написано его рукой. Первый раз за всё время в голове Грэга зародилось сомнение: может быть Рейн действительно не в себе? Может он просто чудесный актёр, поэтому всё выглядит таким убедительным?
Было уже темно, когда они возвращались. И тут Девид понял. Как же раньше ему в голову не приходила такая простая вещь?! Он ведь совершенно ничего не знает о своей возлюбленной, а уже предложил ей руку и сердце. Он не знает, сколько ей лет, кто её родители, где она живет, как её фамилия, наконец?!
--
Конни, а сколько тебе лет?
--
Странно... сегодня нет звёзд. Это, наверное, оттого, что всё небо тучами затянуто. Хотя... их уже давно нет. Ты не заметил?
--
Сколько тебе лет? Как зовут твоих родителей?
--
Да... и туманно сегодня. Ты любишь туман? Меня он пугает. Как-то всё мистично выглядит, когда...
--
Я спрашиваю, сколько тебе лет! - уже почти кричал Девид.
--
Я тебя хочу. Прямо здесь, - сказала Конни, обвивая его шею своими руками.
--
Не затыкай мне рот. Если ты хочешь быть моей женой, ты должна мне рассказать о себе. Ведь ты всё про меня знаешь!
Её лицо сильно изменилось. Её будто ударили ножом в спину. Она отпрянула от него и спрятала руки за спиной. Глаза её приняли укорительный взгляд, а губы насупились. У Девида создалось впечатление, будто он не задал ей обычный вопрос, а как-то грязно оскорбил.
--
Тебя раньше не интересовали такие мелочи! - её голос звучал словно гром.
--
Но ведь ты станешь моей женой, а я о тебе ничего, слышишь, совсем ничего не знаю.
--
Раньше тебе это не мешало!
Она его не слышала. Ведь она никого не слышала. Конни начала истерично реветь. Кричать, что Девид её не любит. Что он просто нагло её использовал. Её богатая фантазия оказалась способной на такие ужасы, от которых волосы дыбом вставали даже на голове Девида. Поэтому пришлось данную тему закрыть.
Он весь оставшийся вечер просил у неё прошенья. Обнимал, целовал, говорил, что она нужна ему. Что он жить без неё не хочет. Она успокоилась. Её голова лежала у него на плече. Носом Конни уткнулась в рубашку Девида. Он нежно водил рукой по её волосам. Опять та лента. Красная.
3.
"На самом деле жизнь - это самое дорогое, что у нас есть.
Жизнь это единственное, в существовании чего мы не можем усомниться. Это то, что у нас есть в реальности. Мы не можем знать, что будет за той чертой, которая отделяет жизнь от смерти. Поэтому мы должны ею дорожить...
Нет ничего дороже. Даже любовь. Даже любовь не дороже жизни. Любовь проходит, растворяется, исчезает. А жизнь остаётся с тобой. Поэтому не нужно... поэтому не нужно ею рисковать... Поэтому не нужно спасать свою любовь ценой собственной жизни. Потому что нет, нет ничего дороже...
Да. Судьба порой делает нам чудесные подарки. И просит за них чудовищную плату. Но нет ничего такого, из-за чего можно было бы расстаться с этой жизнью. Нет ничего такого! Даже любовь...
Всё обман. Всё-всё. Только она реальна, и только ей можно верить.
Не слушайте тех, кто говорит иначе. Потому что они не правы. Ведь нет ничего дороже...
Я забыл! Я забыл про эту свою заповедь. Совсем забыл. Я про всё забыл. Ведь когда думаешь, что любишь - всё вылетает из головы. Даже та простая истина, что нет ничего дороже того, что мы действительно имеем...
15 декабря".
С каждым днём подозрения Девида всё усиливались. Он начал замечать те вещи, которых раньше не видел или не хотел видеть.
Он в действительности ничего не знает о той девушке, которая рядом с ним, кроме её имени (которое тоже может быть выдуманным). Всё это время он жил в мире, который придумал себе сам. Всё в нём было идеально. Без всяких проблем и мелочей, даже возраст здесь не существовал. Но реальность всё же начала проникать в этот мир и постепенно разрушать его.
Первое, что понял Девид, так это то, что город, в котором он находится, и Конни существуют как бы отдельно. Они являются полными противоположностями друг другу - город мрачный, тусклый, молчаливый, стандартный и обыденный. Конни же светлая, яркая, разговорчивая и необычная до странности. Следуя здравому смыслу, Девид в итоге пришёл к выводу, что такая девушка как Конни просто не могла родиться в этом городе. Потому что не могла, и всё. Не было никаких на то причин - все жители здесь непросвещенные, отсталые, да и вообще это просто не реально. Разумеется, она могла приехать сюда. Но зачем же такой даме приезжать в такой город? И тот факт, что старик (хозяин дома, где проживал Девид) не знал о ней, настораживал юношу ещё больше. А что касается их первой встречи, так тут вообще всё неясно. Девид впервые в жизни увидел Конни ещё по пути в этот город, в лесу посреди поляны. Но через пару секунд её уже не было. А потом он её снова встретил на мосту, тогда же загадочным образом ему в руки принесло ленту при полном отсутствии ветра. И что же дальше? Он снова увидел её только через пару недель. А ведь Девид уже тогда знал почти весь город в лицо. Да это и было не трудно - город очень маленький. Юноша ни разу не видел её в обществе каких-либо людей, Конни вечно сама по себе. И контактирует она только с ним. А её дом? У неё же нет дома! Она как призрак, то исчезает, то появляется.
И тут Девида осенило. А что если Конни и вправду призрак? Нет, не может быть! Она настолько реальна, она говорит, думает. Он так часто прикасался к ней. И ведь она реальна!
Девид вскочил с кровати и побежал вниз по лестнице. На любимом диване перед камином с книгой опять сидел старик. Девид безо всякого почтения и осторожности прыгнул рядом с ним и начал истерически быстро говорить:
--
Помните, я спрашивал у Вас о некой Конни? - старик лениво кивнул. - Вы говорите, что не помните такую? А может быть, она к вам приехала? Может, она чуть раньше меня приехала в этот город?
--
Нет. Тогда бы я знал. Тогда бы все знали. У нас нет никакой Конни.
--
Но она ведь здесь! Как вы это объясните?
--
Я не знаю никакой Конни. Если это так тебя интересует, сходи в церковь. Там есть записи обо всех, кто родился в этом городе или проживает здесь. Но всё равно это будет бесполезно. Потому что нет никакой Конни.
Девид выбежал из дома. Он не успел даже плащ на себя накинуть. Снаружи было холодно, но, хорошо хоть дождя не было. До церкви юноша добежал на одном дыхании. Ворвавшись внутрь, он подбежал к шкафу с бумагами.
Ничего не было. Ни одного слова о девушке, по имени Конни. Девид потратил около четырёх часов на то, чтобы просмотреть все эти бумаги. Но ничего не было. Тут он вспомнил слова старика: "Нет никакой Конни". Разумеется, нет. Разве о призраках будет что-то храниться в церкви?
Грэг ворвался в камеру Рейна. Тот неподвижно лежал на кровати, устремившись взглядом вверх. Здесь по-прежнему холодно, сыро и пахнет гнилью. Грэг всегда удивлялся, как Рейн может выносить такую атмосферу. Ставя себя на его место, писатель каждый раз думал, что давно бы повесился.
Но сегодня он был здесь не для того, чтобы сочувствовать мистеру Рейну. Грэг ещё раз посмотрел на него, вздохнул и твёрдым, укоризненным голосом произнёс:
--
Как ты живёшь с этим?! Я не понимаю, как твоя совесть тебя ещё изнутри не прогрызла?
--
Ты видишь, как я живу с этим, - Рейн, как всегда бывало в таких случаях, даже не посмотрел в сторону Грэга.
--
Нет! Я не понимаю... Зачем ты это сделал? Скажи! Зачем?!
--
Пути Господни неисповедимы...
Грэг устало опустился на табурет. Из его рук на пол выпал портфель.
--
Ты псих, Рейн.
--
Я может и псих, но я невиновный псих...Что будет дальше?
На этой фразе Рейн повернулся. Грэг опять-таки удивился чистоте и искренности его взгляда. Нет. Человек с такими глазами просто не мог сделать такое...
--
Пути Господни неисповедимы, мистер псих-Рейн.
Единственным способом узнать, кто такая Конни, осталось спросить у неё самой. Поэтому Девид посреди ночи вышел из дома. Он знал, что она придёт. Просто знал.
И она пришла. Как всегда прекрасная. Как всегда в белом.
--
Ты меня ждешь? - кокетливо спросила она.
--
Да. Нам надо поговорить.
--
Я люблю с тобой разговаривать.
--
На этот раз всё серьёзно, - Девид схватил её за плечи и подтащил к себе.
--
Но у нас ведь всегда всё серьёзно...
--
Отлично. Тогда скажи мне на милость где твой дом.
Конни смущённо спрятала глаза. Она и не собиралась ему отвечать.
--
Ну? Где твой дом? А сколько тебе лет? Какая твоя фамилия? Отвечай! Почему тебя никто не знает в этом городе? Кто ты? Откуда взялась?
--
Зачем тебе всё это? Зачем тебе всё это знать? Раньше тебе не было этого нужно! Ты просто хотел любить меня, хотел быть рядом со мной...
--
Я и сейчас люблю тебя и хочу быть рядом с тобой! Но не в этом городе! Давай уедем отсюда! Давай уедем в большой город!
--
Никуда мы не поедем! Я хочу быть тут! Ты же любишь меня. А любовь - это всё! Это же воздух, это жизнь! А раз ты меня любишь, значит, я и есть твоя жизнь! Ты должен быть всегда рядом со мной! Без меня у тебя не будет жизни!
--
Чёрт побери, Конни! Что это за место? Здесь всё мертво! Здесь тихо, как в гробу! Давай уедем...
--
Я твоя жизнь!
--
Нет. У моей жизни не твоё лицо, у моей жизни не лицо этого города. Мы будем вместе. Только не здесь.
--
Странно. А раньше тебя всё устраивало... Что изменилось? Зачем нашей любви такие условности, как фамилии или адреса? Зачем ей предрассудки? Давай просто будем вместе, пусть всё будет как раньше...
--
Нет. Ничего не может быть как раньше. Неужели ты не понимаешь, что нам нельзя больше здесь оставаться. Зачем? Что это за город? Что тут за люди живут? Они никогда не разговаривают! А что это за кладбище? Кто там похоронен? А ты сама кто такая? Почему ты так отличаешься от них? Ото всех? Кто ты? Что это за лента? Как ты мне её передала? Что за письмо, которое я получил и примчался сюда? И, наконец, почему здесь никогда не топят печей? Что, здесь людям холодно не бывает?! Не бывает, да!?!
Серое, тучное небо начало просветляться - рассвет. Новое утро нового дня. Снова тихо, пасмурно, холодно. К обеду опять заладит дождь. Девид стоял пред Конни в том виде, в котором он сюда приехал - чёрный костюм, чёрный плащ, цилиндр, белые перчатки и трость. Она не двигалась, смотрела себе под ноги - на поросшую паутиной траву.
--
Зачем мёртвым тепло? - неловко спросила она.
После этих слов Девид испуганно повернулся. Из его рук выпала трость, а в глазах потемнело.
--
О, Господи! - прошёптал он.
После недолгих раздумий Девид выхватил из-за пазухи пистолет и наставил дуло на Конни. Она недоуменно похлопала глазами и начала шептать:
--
Но я же твоя жизнь! Я же твоя любовь! Ты же говорил, что любишь меня. Ты этого не сделаешь. Нет. Ты ведь меня любишь. Так давай будем вместе! Будь со мной!
--
Не подходи! Не подходи... а то, а то я выстрелю.
--
Не сможешь... ты же любишь меня!
--
Нет ничего дороже жизни! Нет ничего дороже жизни...
--
Зачем ты её убил? - крикнул Грэг.
--
Я её не убивал!
--
Не убивал?! А кто это сделал? Кто? Никого там не было на сотни километров, кроме тебя! Кого ты обманываешь? В городе не было ни одной живой души, все были повешены. Тебя нашли лежащим рядом с рекой с какой-то брюнеткой на груди. Тоже мёртвой. Это твоя Конни, да? За что ты её убил? Что она тебе сделала? Что они тебе все сделали? Ты точно псих, мистер Рейн! Тебя самого надо за это повесить!
Успокоившись, Грэг сел на противоположную сторону кровати. Через пару секунд он заметил на себе любопытный взгляд Рейна.
--
Эта девушка не Конни. это моя служанка Сильвия. А Конни нет.
--
А где она? - уже спокойно продолжил Грэг. - Куда ты спрятал её тело? Да и зачем? Ведь не стал же прятать сто тридцать семь других...
--
Она ушла... - загадочно ответил Девид. - Наверное, за новой жертвой.
Оба они замолчали. Скоро за Рейном придут. Грэгу всё же удалось добиться пересмотра его дела. И Девида на этот раз признали вменяемым. Вот только обвинения с него не сняли. Приговорили к смертной казни. И сегодня был тот самый день - последний в жизни Девида Рейна.
--
Тебя повесят, - тихо сказал Грэг.
--
Я знаю.
Через пару минут молчания он добавил:
--
Я не убивал их. Поверь мне. Точно так же, как когда-то ты поверил в то, что я не сумасшедший.
--
Я теперь в этом не уверен. - Грэг усмехнулся, Девид тоже. Писатель был поражён тем, как держится этот человек. Вот-вот за ним придут, чтобы казнить, а он смеётся. Хотя... наверное, после трёх лет подобного ада смерть любому покажется избавлением.
--
Я их не убивал. Поверь мне, пожалуйста. Мне не за чем врать. Не за чем. Я всё равно умру сегодня.
В дверь раздался стук.
--
Я верю, - процедил Грэг.
В камеру вошли двое огромных мужиков и подхватили Девида под руки. Он встал. Грэг поднял глаза и ещё раз посмотрел на человека, жизнь которого он прожил за эти шесть месяцев. Красивое лицо, чистые, ясные и по-прежнему наивные глаза, чёрные волосы, стройная фигура. И этот-то убил сто тридцать семь человек?
--
Прощайте, мистер Рейн.
--
Да. Увидимся в аду, - насмешливо проговорил Девид.