1-й месяц весны, 1132 год от У. Д. (от Ухода Драконов)
Ожидание было щедро приправлено тревогой - смутной, тягучей, лениво колыхавшейся где-то внутри. Древний могучий лес вокруг был спокоен и тих, разве что ночные птицы перекликались, мелкие зверьки шуршали прошлогодней травой, пофыркивали гвардейские лошади, да лёгкий ветерок ласкал макушки дубов. Вот это и настораживало. Тем, кого здесь ждали, давно пора было появиться.
Принцесса Амелиана неслышно вздохнула и плотнее прижалась к бревенчатой стене позади. Стена успела уже нагреться, как и скамья, на которой сидела девушка. Зато воздух заметно свежел, сырость пополам с туманом так и норовила пробраться под тёплый плащ - всё-таки весенние ночи холодны даже здесь, на юго-западе Картивии. А на севере страны, наверное, пока не весь снег по лесам растаял. Две недели назад, во всяком случае, ещё лежал - когда принцесса с Гормином Дангом уезжала по раскисшим дорогам на юг, сразу после праздников в честь наступления нового года. Пару дней попраздновали - и хватит, не до веселья сейчас, когда уже почти два года Картивию буквально разрывает пополам гражданская война. Вялотекущая, правда, - зимой вот, к примеру, не воевали - но ведь тем, кого за эти годы убили, изнасиловали, лишили дома и имущества как-то без разницы, с идейной страстью всё это проделывалось или так, походя.
Впрочем, королевским войскам резвиться не позволялось, даже в захваченных городах и замках. "Не с чужаками воюем, ваше высочество. У себя дома не гадят", - ёмко и доходчиво, по-солдатски просто объяснил коннетабль герцог Фаборн сопливой принцессе, почему двух солдат, ограбивших и убивших пятерых жителей городка Намсин, ловили со всей возможной тщательностью. А когда нашли - до полусмерти забили плетьми и повесили, в назидание всем прочим. Намсин побывал под властью мятежников и навидался всякого, убийств и грабежей тоже хлебнул. Но было во взглядах жителей, собравшихся поглазеть на казнь, явственное одобрение, да и относиться к королевской армии намсинцы стали без прежней настороженности. В провинции Ласкаррен, к которой принадлежал городок, традиционно поддерживали прежнего наследника престола, "принца" Рэндольфа, потому возвращение под руку законной наследницы короля, мягко говоря, не приветствовали. Но и не бунтовали, проявив благоразумие, во многом проистекавшее от близкого знакомства с союзничками мятежного принца - "шакальими" наёмниками чёрного мага Хангира. Банды головорезов всласть порезвились в Ласкаррене, многие деревни были разграблены и сожжены, ведь "шакалам" не было нужды сдерживаться. Не своё - не жалко. Странно, что после такого ласкарренцы продолжали симпатизировать Рэндольфу - втихаря, разумеется, где-нибудь в таверне - в дружеском кругу за кружечкой пива или вина. Но у сенешаля маркиза Вимальфиа всегда были хорошие шпионы, а "чем дышит народ" он предпочитал знать доподлинно.
Амелиану это народное мнение изрядно задевало - хорошенькое дело, а кто, спрашивается, виноват в бесчинствах "шакалов", если не их разлюбезный "принц"? Пусть наёмники подчинялись грозному Хангиру, но кто впустил их в королевство? Кто затеял мятеж против законной наследницы?..
Король Картивии Маррет IV внезапно скончался в последний месяц весны, почти два года назад. Придворные врачи и маги единодушно сказали - сердечный приступ, только ранее Маррет на сердце вроде бы не жаловался. Впрочем, человеческое сердце - орган хрупкий и таинственный, отказать порой может совершенно внезапно, как авторитетно заявили те же лекари, не усмотрев в кончине его величества чего-либо подозрительного. Как же, покутить и поразвлечься с прекрасным полом король был всегда очень даже не прочь, вот организм наконец и отомстил. Маррет действительно в последние полгода чувствовал себя плохо, жаловался на усталость и упадок сил. У Амелианы не было причин не доверять целителям, а через декаду стало не до того.
Сразу после похорон его величества пришло известие с восточной границы, что бывший наследный принц, то есть нынешний герцог Рэндольф Ласкерр, поднял мятеж. Этот предатель, к которому в своё время отнеслись чересчур мягко и предоставили некоторую свободу, осмелился утверждать, что его оклеветали и незаконно лишили статуса наследника престола и что он не намерен уступать корону "деревенской принцессе". И хватило же наглости!.. Всё бы ничего, но мятежника поддержали несколько влиятельных аристократов, имевших в своём распоряжении немаленькие личные армии. Правда, коннетабль с сенешалем и Королевский Совет утверждали, что мятежников быстро разобьют, даже, мол, не придётся откладывать коронацию Амелианы, каковая, по традиции, должна была состояться через месяц после кончины короля.
Увы, ещё через полторы декады из столицы пришлось бежать. Сенешаль и ближайшие советники старого короля дружно советовали ехать на север, в замок Брэдж, издревле принадлежавший королевской семье. Замок был отлично укреплён и мог послужить отличным убежищем принцессе. Остатки основательно потрёпанной королевской армии во главе с герцогом Фаборном тоже окольными путями пробирались в Брэдж, туда же стекались все сторонники законной власти. Две северных провинции, Дармаун и Стренбалл остались верны династии Ликрен и юной принцессе, которая была хоть и незаконной, но родной дочерью короля Маррета. В отличие от мятежника. Бастард короля против бастарда королевы... смешно. Очень. Кто же знал, что проклятый Рэндольф найдёт себе такого союзника... Как сокрушённо признавались королевские советники, Хангира банально проглядели. Этот человек, находившийся в дальнем родстве с королём соседней Бертилии, всю жизнь избегал королевского двора и его интриг, жил уединённо в своём графстве Энсхольд и занимался научными изысканиями. Внимания разведки Картивии этот человек никогда не привлекал, да и бертилианский король Тирмон был весьма неприятно удивлён возможностями троюродного кузена. И преизрядно обрадован, что внимание дорогого родственничка привлекло соседнее королевство, а не трон Бертилии.
Хангир был опасным противником. Оказалось, этому человеку нужна власть, и много. Дело житейское, конечно, власть - она такая, её многие хотят поиметь. Но не все, прямо скажем, пользуются подобными методами. Хангир извлёк из небытия давным-давно запрещённую магию Смерти - кажется, последних чёрных магов извели ещё до Ухода Драконов из Акротоса. Всю жизнь кропотливо, по крупицам собирая древние, чудом уцелевшие книги и свитки с заклинаниями, Хангир овладел запретной магией и постоянно совершенствовался. Магию Смерти запретили не просто так, а потому, что многие заклинания и ритуалы требовали принесения в жертву представителей разумных рас. Новоявленный чёрный маг подобным не брезговал - скорее уж наоборот. По ходившим страшноватым слухам, он долго и охотно пытал своих жертв, дабы извлечь максимум магической силы из умирающих. Боль и агония разумных существ после трансформировались в заклинания невиданной мощи и силы.
Вот, казалось бы, что может один-единственный маг, пусть бы и чёрный, против хорошо обученной королевской армии, где среди прочих на службе состояли несколько десятков боевых магов? Любопытствующим и скептикам следовало бы спросить об этом немногих уцелевших из тех, кто первыми столкнулись с Хангиром. Тот хорошо подготовился - видно, власти уж очень хотелось, сладкий запах могущества пьянил и гнал вперёд. Скорее всего, Хангир на те первые сражения истратил весь свой запас накопителей магической энергии, зато от гордой картивианской армии осталось меньше половины, да и те остатки поспешно отступали почти без боя. Хангир использовал не привычные файерболы и молнии, как большинство боевых магов, о нет. Он насылал облака ядовитого дыма и тучи "одноразовых" насекомых, чей единственный укус почти всегда был смертельным. Отравлял своей магией воду в реках, что вызывало вспышки заразных болезней, похожих на чуму и холеру. Проводил кровавые ритуалы и поднимал убитых солдат, делая из них зомби и посылая сражаться с недавними соратниками. Хорошо ещё, ритуал был очень энергозатратным: на одну замученную жертву приходился один поднятый зомби, да и тот существовал не дольше трёх суток. Плохо, что единожды получив приказ, зомби отправлялся тупо его исполнять и в дальнейшем руководстве не нуждался. Укажи такому цель - и больше не беспокойся, чем не идеальный солдат? Пока на куски не искрошат или сам не сгниёт за трое суток, о приказе не позабудет. Плюс острые зубы, когти и сила, вдвое превышающая силу обычного взрослого мужчины.
Часто Хангир использовал заклинание, вызывающее у солдат неконтролируемые приступы страха и растерянности. Через какое-то время со страхом удавалось совладать, но войска мятежников и любимые наёмники чёрного мага времени даром не теряли, атакуя растерявшихся людей и истребляя их с такой лёгкостью, будто имели дело со вчерашними неуклюжими крестьянами, впервые взявшими в руки оружие, а не с хорошо обученными воинами.
И магические щиты мага были очень прочными - во всяком случае, они не пробивались ни обычным оружием, ни теми же файерболами. А сколько отличных воинов погибло зря, пытаясь ликвидировать или хотя бы ранить проклятого мага - больно вспоминать. Хангир никогда не выходил сражаться, предварительно не обеспечив себя многослойной магической защитой.
Первый месяц войны был самым тяжёлым и кровавым. Мятежники, начав наступление с небольшой крепости Нарбиш на границе с Бертилией, стремительно захватили восточную провинцию Умиан и продвигались к столице королевства, Виэле, которая была сдана без боя, как и вся провинция Антерми. Удрали защитнички, до сих пор вспоминать совестно. Хотя сделать всё равно ничего было нельзя, только отступить в Дармаун, а подданных бросить на растерзание Хангиру и самозваному принцу.
Захватив столицу, Хангир изрядно умерил пыл, почти перестал лично участвовать в сражениях и предпочёл бросать в бой "шакалов" и войска тех аристократов, кто примкнул к мятежникам. Увы, таких нашлось немало - склонившихся не только из страха перед могуществом чёрного мага, но из симпатии к Рэндольфу. Этот фальшивый принц, как ни странно, был любим и уважаем в королевстве, многие дворяне почитали за честь выступать под его знамёнами. Бастард королевы, прижитый ею неизвестно от кого, представлялся этаким невинно пострадавшим, бедным оклеветанным сыном его величества Маррета - и ведь мерзавцу многие верили! Ну или делали вид, что верят, ибо выбранная сторона представлялась таким типам наиболее выгодной из двух возможных.
Драгоценного "принца" берегли как зеницу ока, держали в тылу армии под надёжной охраной из отборных войск. А раньше, говорят, Рэндольф любил сражаться - зря он, что ли, прослужил пять лет на границе с орочьими степями, куда был отправлен (сослан, точнее) сразу после памятного праздника совершеннолетия наследника. Лучше бы он продолжал драться с орками, а ещё лучше - чтобы те же орки его и убили, скольких бед удалось бы избежать...
Первое лето войны было для мятежников самым удачным, им удалось овладеть примерно половиной королевства восточной и центральной частью, южной провинцией Лострен, большей частью западной провинции Деллуа и Эмбедором на юго-западе Картивии, а также отдельными лоскутками - иначе и не скажешь - Пантикса, что располагался на северо-западе страны. После чего война и приобрела характер вялотекущей, когда стороны лениво огрызались друг на друга, почти не затевали больших сражений, довольствуясь мелкими стычками и рейдами на территорию противника. Рэндольф с Хангиром засели в столице, особенно первый, редко показывавшийся за стенами королевского дворца, разве что по большим праздникам и под усиленной охраной.
Пантикс сторонникам Амелианы впоследствии удалось вернуть, а к осени 1131 года то же произошло с Ласкарреном. На этом успехи королевских войск закончились. Зиму вновь пересидели в надёжном Брэдже, отметили наступление весны и нового года. Боевые действия со дня на день должны были возобновиться, но советники, да и сама принцесса понимали, что война чересчур затянулась. Проблемы множились, а деньги - наоборот. Крестьянам мешали спокойно пахать и сеять, что неизбежно приводило к нехватке продуктов; торговцам - возить товары прежними маршрутами и без опаски быть ограбленными мародёрами. Беженцы заполонили север королевства, не принять людей было нельзя, а поддерживать порядок становилось всё труднее.
Хангир, надо полагать, тоже времени даром не терял. Потихоньку копил мощь взамен растраченной в боях и совершенствовался в магии Смерти. Столичные шпионы доносили, что маг вольготно чувствовал себя во дворце, поселившись в комнатах покойной королевы Бирсы, матери Рэндольфа. И оборудовал себе "лаборатории" на нижних дворцовых уровнях, в подвалах королевских дознавателей. Казни теперь были отменены. Всех преступников, не заморачиваясь долгими судебными процедурами, допрашивали, быстренько "доказывали вину" и отправляли в подземные камеры, а оттуда, по мере надобности, - к Хангиру в "лаборатории". Откуда живым не возвращался никто из узников.
Говорили, что самыми злостными преступниками теперь считались те, кто осмеливался критиковать придворного мага будущего короля Рэндольфа. Тут и доказательств вины не требовалось, достаточно было свидетельства очевидцев. Доносчикам шла часть имущества схваченных преступников, остальное, разумеется, конфисковывалось в пользу казны. Практично, не правда ли?.. Ни тебе болтовни в кабаках, ни тебе народного недовольства - вслух, по крайней мере. И жертвы для чёрных ритуалов поступают исправно, вот благодать-то. В столицу сгоняли и всех взятых на войне пленных, кроме знатных особ, за которых можно было получить выкуп. В общем, Хангир самосовершенствовался, и принцесса подозревала, что когда маг сочтёт себя готовым выступить в поход, мало сторонникам законной власти не покажется.
Амелиане требовались союзники - с имеющимися силами Хангира было не одолеть. Соседние королевства предпочитали не вмешиваться во внутренние распри двух наследников Маррета, не поделивших престол. Помощи, да и то тайной, удалось добиться только от короля Бертилии, ибо Тирмон трезво оценивал возможности родственничка и дальнейшие перспективы. Король понимал, что как только Хангир наденет корону на Рэндольфа и усмирит Картивию, то обратит свой взор дальше. И скорее всего, на родную Бертилию, на трон которой маг имел некоторые права. Кажется, Хангир был шестым в очереди законных наследников. Если бы не шаткая ситуация в Картивии (которую уж не с подачи ли Хангира и организовали?..), то любезный граф Энсхольд, вероятнее всего, ещё какое-то время исправно изображал бы из себя занудного книжника, ничем, кроме своих изысканий, не интересующегося. А выждав удобный момент, вцепился бы кузену в горло. Вот потому Тирмон и помогал картивианской наследной принцессе деньгами и припасами, о которых официально, разумеется, ничегошеньки не знал. Хочется бертилианским наёмникам воевать в соседнем королевстве - пусть воюют, им за это деньги платят. А кто платит? Так принцесса Амелиана, конечно. Пойди докажи, что фактически золото тоже бертилианское, когда оно через гномьи банки прошло.
Союзников следовало искать в собственном королевстве, но беда в том, что нейтральных аристократов за два года не осталось. Тут вопрос стоял так: либо ты за бастарду короля, либо за бастарда королевы. Остаться в стороне от грызни за власть получилось разве что у жителей провинции Пикрас, но у тех была собственная война. Пикрас лежал на юго-востоке Картивии, примыкая к орочьим степям, чьи воинственные обитатели постоянно испытывали на прочность цепь пограничных крепостей. Орки не могли не воевать, их не интересовал мир с людьми, они посылали свою молодёжь в набеги на картивианские города и селения - доказывать доблесть и право называться воином. В Пикрас отправляли служить провинившихся и неугодных, а также тех преступников, чьё тюремное заключение могло быть заменено ссылкой. Таких ссыльных насильно делали солдатами или фермерами. Впрочем, в Пикрасе имелись и вольные поселенцы - земля там была богатая, климат благодатный, а налоги, по традиции, совсем небольшими. От остальной Картивии Пикрас отделяли невысокие, но прекрасно сдерживавшие орков Волчьи горы. В общем, Хангир мудро предпочёл не связываться с этим вечно бурлящим котлом, от которого хлопот больше, чем выгод. Только и Амелиане союзников там было не отыскать.
Стоило попытаться переманить на свою сторону кого-то из нынешних соратников Рэндольфа, но тогда уж и плату следовало предлагать достойную. Тут надо было не единожды подумать, к кому отправляться с предложениями о союзе. Зависело от того, по каким причинам тот или иной аристократ поддержал незаконные притязания Рэндольфа. Вот что принцессу больше всего задевало, так это количество добровольных союзников фальшивого принца.
Да, король Маррет, которого Амелиана с трудом заставляла себя называть отцом, умер на редкость не вовремя. Проживи он ещё хотя бы лет пять, успел бы лично выучить дочь, до совершеннолетия воспитывавшуюся в глуши и не имевшую представления о том, как управлять королевством. А так - "деревенская принцесса", как её называли за глаза, неопытная девчонка, да ещё вдобавок незаконнорожденная, внушала мало почтения картивианской аристократии. Её поддержали больше из преданности покойному королю, чем из желания видеть на троне этот "позор династии Ликрен", как говаривали иные недоброжелатели. Правда, довольно ценным призом являлась возможность стать супругом будущей королевы или, на худой конец, женить на девчонке собственного подходящего по возрасту сына, если таковой имелся. Пока что Амелиана не спешила отдавать предпочтение кому-либо из аристократов или их сыновей. Себя продать можно только один раз, так уж хотя бы за достойную цену.
Амелиана поёжилась и снова вздохнула, вжавшись затылком в брёвна стены охотничьего домика. В двадцать лет думать о браке по политическим мотивам ужасно не хотелось, но когда это у наследников престола был выбор? Вот и сейчас, похоже, его не осталось. Если граф Корсен сочтёт предложенную награду достойной - что ж, принцесса готова платить по счетам...
В начале зимы Амелиана и её умудрённые опытом советники во главе с сенешалем маркизом Вимальфиа, перебрав несколько кандидатур, остановились на графе Корсене. Тот владел двумя третями Эмбедора, был богат, имел сильную личную дружину и преданных вассалов, которые пойдут за своим сеньором, буде тот согласится перейти на сторону принцессы. Граф поддерживал Рэндольфа, но, как доносили шпионы, был далеко не в восторге от его союзника Хангира. Кроме всего прочего, граф был вдовцом лет сорока от роду, а также был умён, учтив и, как говорили, весьма недурён собой. Союз с графом сулил немалые выгоды ещё и потому, что Корсен имел достаточно влияния, чтобы убедить сменить сторону кое-кого из нынешних соратников принца. Это могло серьёзно изменить баланс сил в пользу принцессы и позволяло надеяться, что с мятежниками будет покончено к исходу нынешнего лета. В пользу графа говорило и то, что он лично не воевал против сторонников законной власти. Засел у себя в Эмбедоре, фактически контролируя всю провинцию, и - на словах, по крайней мере - являлся верным вассалом его высочества принца Рэндольфа.
Посланником к графу отправили младшего секретаря маркиза Вимальфиа. Гормин Данг был третьим сыном мелкопоместного дворянина, преданно служил маркизу уже несколько лет и неоднократно выполнял различные поручения патрона, требовавшие ума, ловкости и умения хранить тайны государственного значения. Молодой человек отвёз графу письмо и просьбу о личной встрече, а после доставил ответ. Корсен согласился на встречу и честью ручался за неприкосновенность принцессы (даже сам недоверчивый сенешаль признавал, что это достаточно надёжная гарантия), чем бы ни закончилась их беседа. Впрочем, уже одно то, что он согласился встретиться, говорило о многом. Весьма вероятно, что граф склонен принять заманчивое предложение и стать консортом будущей королевы.
Знаменательная тайная встреча должна была состояться примерно в середине первого месяца года, незадолго до полуночи, в охотничьем домике, находившемся в лесу на самой границе владений графов Корсен. Принцесса выехала в Эмбедор в сопровождении полутора десятков гвардейцев, переодетых наёмниками, и Гормина Данга. Ехали быстро и скрытно, то есть не афишируя наличие принцессы в отряде, отправленном куда-то с приказом самого сенешаля. Амелиана тоже надела обычную одежду наёмников - простая рубаха, штаны из прочной ткани и кожаная куртка с глубоким капюшоном, который девушка старалась не снимать в людных местах. Ехали на юго-запад по землям, признававшим законную власть, и только уже в самом Эмбедоре отряду пришлось пересечь земли графских вассалов, поддерживавших мятежников. Но тут уже помогла охранная грамота, выданная Дангу графом и избавившая их от подозрений и задержек. В первой же деревушке во владениях графа секретарь маркиза Вимальфиа, как было условлено, отправился за проводником, который должен был ждать их в местной таверне. Проводник показал отряду дорогу к охотничьему домику и удалился, а Данг тем временем отправился к графу Корсену - докладывать, что те, кого он ожидал, наконец прибыли.
За несколько часов, проведённых в охотничьем домике, принцесса успела передохнуть и даже немного вздремнуть. Потом потянулось томительное ожидание. Полночь давно миновала, граф задерживался, тревога превратила нервы в натянутые струны, так что казалось: тронь - отзовутся звоном.
Когда вдалеке послышался шум, возвещавший о приближении отряда конников, Амелиана порывисто вскочила, будучи не в состоянии усидеть на месте. Мать всегда осуждала в ней эту "горячность, недостойную юной леди, особенно принцессы из рода Ликрен", а девушке приплясывать хотелось от нетерпения. Нет, удержалась, конечно - такое только в детстве дозволялось, да и то вдали от строгих материнских глаз. Теперь принцессе подобало сдержанно и со всем возможным достоинством встретить своего потенциального супруга.
Гвардейцы, как надлежало, окружили свою госпожу, закрывая её от возможной опасности. Навстречу выехавшим на поляну перед охотничьим домиком всадникам выдвинулся командовавший гвардейцами сержант Бродл. Амелиана высматривала среди приехавших знакомую фигуру Данга и пыталась угадать, кто из всадников сам граф. На небе было всего две луны из пяти, однако жёлтая крупная Санда и небольшой, но яркий красноватый полумесяц Юдрисы давали достаточно света, чтобы разглядеть лица прибывших. Данга, кажется, не было, как и никого, похожего на владетеля здешних земель. Приехавшие на графских солдат не походили. На вид - обычные, изрядно потрёпанные жизнью наёмники, количеством не меньше трёх десятков. Ехавший впереди остановил коня, окинул наглым взглядом гвардейцев и хрипловато, эдак по-простецки спросил:
- Принцесса тут?
- Я - сержант Бродл, командую отрядом гвардейцев её высочества. Нам была обещана встреча с мэором графом Корсен, - сдержанно ответил сержант. - Где его светлость?
- Да на кой ты мне сдался, сержант Как-тебя-там? - ухмыльнулся вожак. - Наш господин послал насчёт принцессы узнать. Тут она, спрашиваю?
Возмущение колыхнулось внутри, вытесняя тревогу. Граф, что же, не мог выслать кого-нибудь более воспитанного вместо этого сброда? Ну ничего, при случае она припомнит Корсену это неприкрытое оскорбление. Намёк на то, что они тут - просители, так пусть довольствуются тем, что хозяева изволили выделить назойливым попрошайкам? Да, не такого хамского приёма Амелиана ожидала от возможного супруга...
Гордо расправив плечи и отстранив прикрывавшего её гвардейца, девушка шагнула вперёд:
- Я - принцесса Амелиана. Говори, что тебе велено передать, а потом отведи нас к графу!
Наёмник изучил её лицо и снова осклабился:
- Ага, вроде похожа. Давай, ребята!..
Наёмники выхватили мечи. Почуявшие что-то в последний момент гвардейцы по команде сержанта привычно прикрыли госпожу, оттеснив её к охотничьему домику и насильно затолкав внутрь, дабы спасти от возможных стрел. Наёмники вдвое превосходили их числом, но сенешаль не зря отбирал в отряд сопровождения самых лучших. Гвардейцы дрались насмерть и, скорее всего, смогли бы перебить наёмничий сброд, пусть и ценой немалых потерь. Но со стороны леса показались новые противники, на сей раз гораздо более похожие на обученных солдат, и гвардейцы принцессы были обречены. Предводитель прибывшего подкрепления - коренастый, щеголевато одетый тип держался в стороне и, надсаживаясь, кричал:
- Девчонку не заденьте, пёсьи дети! Что-то случится - лично шкуру спущу!
Амелиана лежала у порога и, выглядывая в неплотно прикрытую дверь, сухо всхлипывала от бессилия. Её люди гибли один за другим, а она дрожала, как мокрая мышь, и не находила в себе сил стряхнуть липкий страх. Надо было выйти наружу и драться, она же из Ликренов! Давай же ты, клуша, ну! Прикусила губу до крови, заставила себя подняться и вытащить меч. А потом шагнула за дверь - чтобы увидеть, как падает её последний гвардеец. Наёмники радостно взревели, бросаясь вперёд, а принцессу вдруг охватила дикая ярость, мгновенно избавившая от страха. Её учили сражаться - и она будет! Плевать, что мечник из неё никудышный, что противников много, а она одна, что ей в любом случае не жить - не сейчас, так потом убьют. На всё теперь плевать! Без боя её не возьмут, хоть одного мерзавца, да захватит с собой. Лучше бы, конечно, вон того, что всё ещё орёт из-за спин своих людей:
- Осторожно, не навредить девчонке!.. - и перемежает крики с руганью.
Принцесса успела зацепить двоих, и хотелось бы надеяться, что серьёзно. Наёмники навалились всей кучей, солдаты держались в стороне, а потом Амелиану двинули по затылку чем-то тяжёлым, и всё дальнейшее она разглядывала сквозь белёсый туман, почему-то упорно колыхавшийся перед глазами. Опять она забыла про защиту тыла, ведь у стены дома удобнее обороняться, сзади никто не подберётся. Наставник будет весьма недоволен - или не будет, ведь наставника давно рассчитали, ещё в Крамбли, как же она могла забыть?
Тела гвардейцев вокруг, кровь и брошенные мечи в пятнах ржавчины. Почему они не заботятся об оружии?.. А, да ведь это тоже кровь, только подсохшая... Трава под щекой мокрая - от крови, слёз, росы?.. Рассвет близко... где же граф? Пусть приедет, полюбуется, чего стоит его честь. Или он тоже решил, что если уж продаваться, так за хорошую цену?..
Её тормошат, переворачивают и стягивают руки и ноги верёвками. Туго стягивают, но она и без того дёрнуться не может. Затылок ноет и подташнивает её что-то, а ещё пить хочется - язык к нёбу присыхает.
- Мэор... - вожак наёмников теперь льстив и подобострастен, как шавка, что извивается перед куском мяса в хозяйских руках. - Мэор, с ней всё в порядке, Тринд её не сильно ударил.
Властный голос хрипло распорядился:
- Отвечаешь за неё своей поганой шкурой. И вы все тоже, слышали? Вы меня знаете - если что, милости не просите. - Дождался почтительного бормотания "Да, мэор" от остальных наёмников и продолжил: - Доставить куда велено в целости и сохранности. Кормить, поить, рану подлечить. Держать только в клетке и не выпускать, повозка скоро прибудет. И даже думать не сметь с ней поразвлечься. Баб на вас хватит в другом месте, а эта - неприкосновенна. Вот бумаги, с ними вас должны пропускать без проволочек. Через декаду встретимся, как условились.
Солдаты с предводителем удалились, Амелиана безучастно смотрела, как наёмники добивают раненых и исследуют все тела в поисках ценностей. Ей бы плакать или ужасаться, а сил не было. И думать о своей участи не хотелось, и страх больше не приходил, и даже затылок не болел, когда рану промывали и наносили вонючую густую мазь.
На рассвете пришла скрипучая и громыхавшая железом крытая повозка, запряжённая парой лошадей. Амелиана по-прежнему покорно и отстранённо позволила водворить себя в клетку из толстенных железных прутьев, стоявшую внутри повозки. Руки-ноги ей развязали, на пол бросили пару драных, но тёплых плащей и сверхзаботливо поинтересовались, не хочет ли она есть или пить. Не добившись ответа, просто забросили внутрь флягу с водой и кусок хлеба.
Кожаный полог опустили и внутрь повозки теперь проникало совсем немного света. Пить, она ведь хотела пить, но как же тяжело шевелиться... Принцесса равнодушно рассматривала вмятину на выпуклом бочке фляги и поцарапанную кожаную оплётку. Из оцепенения девушку вывела дёрнувшаяся повозка, колёса мерно заскрипели. Как во сне, Амелиана наконец протянула руку к фляге и сделала несколько глотков. Вода отдавала привкусом железа. Муть перед глазами медленно покачивалась в такт движению повозки, лениво расползалась по клетке, выталкивая воздух и мешая дышать. Потом незаметно слилась с ощущениями Амелианы и с ледяной неотвратимостью затопила собой весь мир.