К окончанию пути, ко всему прочему начала раскалываться голова. Вец шел пешком. Пунктов на карте теперь осталось не так много, чтобы позволить себе мобильную капсулу. Даже общественный транспорт стал накладным. Теперь бы дотянуть до конца периода пополнения. Но больше всего ему нужно было подумать, остудить разум.
Что-то вмешалось в его навигацию и сбило синхронизацию там, где скрывались неучтенные. Что-то воспользовалось им, чтобы дать уйти преступникам. Какой должен быть допуск, чтобы вычленит единственный нужны элемент из массы, практически не дифференцированной на оставляющие? Но почему, если они так сильны, то не тронули никого из солдат? Он видел статистику - нет даже раненых. Только убитые неучтенные. Тех, что выжили, естественно, допросят, вытащат из них все, что только им известно. Вец отстранен, он не узнать. Не узнает ли? Ведь у него тоже есть пленник. А значит, тоже есть возможность получить знания. Решимости у него теперь хватит.
Заслонка отъезжает в сторону. Слабый отсвет иллюминации разгоняет тьму наступющего вечера. Тонкий силуэт лежит на его кровати, сжавшись в позе эмбриона- колени притянуты к груди, рука обхватывает их, прижимая сильнее. Он будто замерз. Воды в емкости на столе убавилось, но брикеты не тронуты.
Но от понимания, что тогда как преступник мирно спит в его кровати, Вец практически остался без средств по вине таких же, разрастается злость. Он толкает пленника в плечо так, от чего тот падает с кровати, не успев сгруппироваться, сильно бьется об пол. Вскрикивает. Тут же группируется у стены.
- Ну, что, готов говорить? - Вец пока спокоен, ярость внутри все сильнее разгорается.
Сидящий снова молчит, затравлено глядя на него. Это раздражает. Вец подходит ближе, становясь над пленником опираясь о стену рукой. Вид у того действительно крайне возбуждающий - темные волосы рассыпаны по плечам, Тонкая рука обнимает худые колени, огромные глаза смотрят прямо на Веца, рот с дрожащей нижней губой приоткрыт. Нет, Вец точно не железный. Если не начнет говорить что-то полезное, сдерживать себя он не будет.
- Сегодня ваши снова объявились. Решили, что одного зараженного концентратора недостаточно и приготовили сотню. Но мы обнаружили их раньше, - видимо страха в пленнике пока достаточно и эта информация не меняет в нем ничего. Что ж, можно усилить эффект, - знаешь что с ними стало? Их вырезали, как животных, сложили во одну кучу и обсыпали растворителем, - он делает паузу, наблюдая за реакцией пленника, тот действительно замирает. В глазах появляется уже не страх, отчаяние. Еще немного и это существо вообще не станет ни на что реагировать. Пора переходить к более провокационным вопросам, - Этого вы добивались? Массовой бойни? Что это такое, какая-то сакральная жертва?
- Нет, - голос теперь тверд. Не перестарался ли Вец?
- Тогда зачем?
- Мы искали, - голова опущена, плечи расслаблены, сгорбленны вперед.
- Искали кого? - Вец приседает на пол, стараясь быть на одном уровне с допрашиваемым.
- Внимающего.
- Кого?
- Внимающего, - пленник снова поднимает голову, - того кто видит сквозь сеть Арбы, кто знает истину.
Минуту Вец сидит, пытаясь осознать сказанное. Бред! Отвлекающий маневр! Вот значит как. Злость снова поднимается откуда-то из темных глубин сознания, огнем опаляет нейроны. Он резко хватает пленника за шею, поднимается, поднимая его. Маленькие хрупкие пальчики вцепляются в его стальную хватку, едва могут помешать. Глаза стали еще больше, теперь переполнены ужасом. Рот открыт, судорожно пытаясь ухватить хотя бы немного воздуха.
- Снова ложь, - прикладывает его о стену, - вы просто хотели нажиться на чужих смертях, а пытаетесь выставить все как освободительную борьбу, - снова, приподняв, бьет его о стену, - отвечай, зачем это было нужно? Чего вы хотели? - в этот раз удар ощутимо сильнее.
Глаза пытаемого закатываются, тело безвольно повисает на его руке. Но Вец уже вошел во вкус, дает пробуждающую пощечину и пленник приходит в себя, судорожно вздрагивая.
- Если была одна база, есть и другие, верно? - смотрит на несчастного, уже не скрывая ярости, - Где они, отвечай?
- Не...знаю, - хрипит тот в ответ.
- Ах не знаешь? А может, не хочешь говорить, а? - в ответ отрицательный жест и еще более испуганный взгляд. Слезы уже скопились в глазах.
Вец уже на грани. Слишком все ярко, слишком сильные эмоции. Слишком долго он игнорировал потребности своего тела. Рывком он перехватывает темные волосы, шелковым жгутом ложащиеся в руку, крепко фиксирует голову вскрикнувшего несчастного. Печать на теле? Не беда. Можно и иначе.
- Открой рот, - сам он быстро справляется с одеждой, сжав рукой уже ставший твердым инструмент экзекуции, пленник теперь начинает понимать свое положение в панике пытается отстраниться, но куда - позади стена, а волосы надежна удерживает стальная хватка, - открой сам или я сломаю тебе челюсть.
Кажется еще немного и Вец не выдержит, действительно, выбьет челюсть упрямца из пазов или зубы, но сделает то, что задумал. Слишком сильно выжигает желание плоти остальные мысли.
- Не надо, пожалуйста, - шепот и безнадежные слезы в глазах.
Тут Вец видит себя со стороны - стоящим с причинным местом в руке, держащего за волосы плачущего ребенка. Отвращение к самому себе пересиливает все остальное.
- Твою мать, - сквозь зубы выдавливает из себя солдат, отпуская, практически бросая заплаканного несчастного. Сам же поспешно затягивает штаны. Друзья были правы, пар иногда надо спускать, иначе в голову бьет не то, что нужно. Обдав холодной водой лицо, он надевает куртку и выходит.
Ночь уже взяла свои права над городом. Ноги несут знакомой дорогой, подгоняемые разогретыми чувствами. Снова тот переулок. Почему-то возникают неприятные чувства. То ли от непривычного яркого света, толи от это эмоциональная память на какое-то событие. Не важно.
Стоп! Он идет в бар? В тот самый, где встретит своих сослуживцев? Он - подставивший свою группу, опозорившийся и перед солдатами своего города и перед армией сорусов? Нет, туда нельзя. Вец останавливается посреди переулка.
Позади звук шагов. Он оборачивается. Тонкая, высокая фигура уверенной походкой неспешно идет за ним. Есть что-то завораживающее в ней. Но чем ближе, тем ярче играет память на его расстроенных нервах. Имитатор подходит к нему и, как в прошлый раз смотрит, выжидая.
А стоит ли сопротивляться? Вот она возможность - сама нашла его. Имитатор улыбается, растягивая идеальной формы губы, отмеченные темным пигментом. Почти черным, каким подведены и глаза. Их разделяет два шага, Вец успевает сделать только половину одного на встречу. Имитатор, кивнув ему в знак "следуй за мной", разворачивается и идет обратно по переулку. Вец стоит минуту, потом все же делает шаг, потом еще. Потом уже больше не задумывается, идет за имитатором.
Фигура впереди выглядит так же, как и в последнюю встречу - узкие бедра, тонкие ноги, угловатые плечи и тонкие предплечья. Талия такая, будто ее можно охватить двумя ладонями. Походка не вычурная, четкая, словно у солдата, но несколько более мягкая, крадущаяся. Волосы темные, так же собраны в узел. Очень напоминает его пленника. Только выше. И взрослее.
От воспоминаний о последнем, внизу живота снова наливается теплом. Вец прибавляет шаг.
Имитатор в конце улицы сворачивает на право, потом в более узкий переулок. Вот уже виден жилой блок среднего класса - большие окна во всю стену, но пространство внутри совсем небольшое. Это видно по тем отсекам, что освещены изнутри. Имитатор ведет его вверх по наружной лестнице. Пятый уровень. Вход сразу с улицы. Вец заходит следом.
Ведущий его жестом, так же не говоря ни слова, приглашает внутрь, за небольшой перегородкой жилое помещение. Все его пространство занимает кровать. Большая. Даже слишком.
Вец заходит, садясь на ее край. Теплая пульсация внизу живота как-то резко сошла на нет. Взгляд притягивает большое окно, открывающее за собой неровные срезы крыш невысоких зданий и отсвет городской иллюминации снизу. Но тут слышатся шаги. Имитатор возвращается. Из одежды на нем только полупрозрачные эластичные покрытия на ногах до середины худых бедер. Тело гладкое, бледное, словно мерцающее в полумраке отсека. Свет с улицы покрывает его холодным глянцем. Ярко выделяются только темные глаза и губы. Она застывает, будто статуя. Ноги словно обрезаны тьмой покрытий, что сливаются с темнотой за его спиной.
Только статуя, только картина. Не объект вожделения.
- Я знаю вас, - говорит имитатор, делая шаг на встречу, голос очень мягкий, приятный, правда низковат, - вы Вецлав Крог.
- Откуда вы меня знаете?- кажется, он уже ничему не удивлен.
Имитатор только улыбается, потом подходит, вставая на расстоянии вытянутой руки. Ровный, слегка впалый живот оказывается на уровне его глаз. Взгляд прослеживает едва выделяющуюся срединная линия пресса, потом гладкий лобок и аккуратный разрез плоти, призванный имитировать женское тело. Вец поднимает глаза выше, встречая блеск темных глаз. Имитатор садится рядом, положив ногу на ногу. Грудь маленькая, с темными острыми сосками призывно выделяется вперед.
- Вы не поверите, но я раньше был оператором залповой установки.
Вец смотрит теперь на идеально-безличное лицо имитатора.
- Я прикрывал вашу группу на пяти операциях. Вы тогда не были старшим, но уже привлекал к себе внимание. В последнюю мою операцию, вы в одиночку сняли блок с двух концентраторов, высвободив защитную систему. Меня тогда накрыло особо сильной волной искажения, пережгло почти все соединительные каналы. Повезло, что не покалечило, - бывший оператор ложится, заведя руки за голову, - это, - она вытягивает из волос две полупрозрачные вены, - все что осталось. Маловато для работы на боевой установке. Зато тело осталось сохранно, - имитатор разводит руки, потом проводит ими от груди, вниз к ногам, которые слегка расставляет.
Вец невольно обращает взгляд на плотно сомкнутые складки плоти там, где ноги плавно переходят в туловище.
- Вы, полноценные, практически не обращаете внимание на преобразованных, поэтому понимаю, почему вы не помните меня.
Вец обращает взгляд в темноту, уже не в силах смотреть на блестящее холодом тело.
- Мне жаль, что так вышло, - только говорит он.
- Нет, все нормально. Все закончилось не так плохо, - имитатор снова садится, - мне сохранили тело, только слегка перенастроили. Я даже оставлен свободным, компенсации хватает, что бы работать только когда есть возможность. Срок службы тела вырос.
- Надеюсь, вы хотели увидеть меня не ради мести?
- Что? Нет! - имитатор смеется, - Я просто хотел поговорить с вами, но прежде это было невозможно, - теперь имитатор принимает более целомудренную позу, сдвинув ноги и прикрыв руками низ туловища, - извини за такую форму общения, просто после перенастройки психики мне что минет вам сделать, что предложить закурить - одно и то же.
- Понимаю, - говорит Вец, теперь понимая, что тепло внутри уступило место ледяному холоду. Он встает, собираясь уйти.
- Подождите, - имитатор перехватывает его руку, - я скучаю по времени, когда выходил в установке. Просто... - Вец оборачивается к имитатору, - можете рассказать мне что сейчас происходит в штабе. Я был бы благодарен.
Жалость или скорее сочувствие сменяют безразличие.
- Боюсь, я теперь я с вами на равных. Я отстранен от работы.
Имитатор отпускает его руку.
- Простите. Я не знал.
- Ничего. Мне нужно было меньше лезть куда не надо. Ликвидатор сорусов, как оказалось, не терпит, когда его опережают.
- Сорусов? А чем им Гелиан не угодила? - на бледном лице проявляется возмущение.
- Трудно сказать. Это их ликвидаторские дела. Я в них больше не лезу, - Вец мягко высвобождает руку. Отходя к окну, - Как тебя зовут?
- Верт, - отвечает имитатор, - можно на ты.
- Почему ты искала именно меня, Верт? Тут бывают и другие солдаты.
- Вас многие замечали, выделяли из общей массы, Вецлав.
- Почему? Чем я особен?
- Вы не боитесь идти против правил, мыслить самостоятельно и независимо, - Вец оборачивается к Верте, - знаете, нам, преобразованным внедряют знания. Мы не представляем, как действовать иначе, чем предписывают правила, - Верт встает, но отходит куда-то вглубь комнаты, - наблюдая за вами, Вец, я так хотел научиться этому.
Ее обнаженная белая спина и округлые ягодицы, очерченные тьмой сначала замирают - Верт что-то ищет в небольшом шкафу, затем возвращается. Изящная мраморная статуя ожила, чтобы приблизиться к Вецу.
- Не принимайте это как угрозу вашей безопасности, я только хотел помочь, - Верт протягивает ему контейнер серебристого цвета, - можете не беспокоиться, я вас не выдам.
Затем, ее темные губы приближаются к нему, нежно касаясь щеки. Верт отходит во тьму, исчезая там. В руке Вец обнаруживает растворитель печати.
Рассвет во тьме.
Восход солнца застает Веца, когда он уже подходит к своему жилому блоку. Смешанные чувства собственной вины, злости и отчаяния так и не пришли к нужному порядку. Но одно решение было определенным - пытать он никого не намерен, это против его убеждений. Пусть все идет, как идет. Он не выдаст неучтенного пока это возможно. А там придумает, как поступать дальше.
Заслонка отъезжает в сторону. Внутри тишина. Воздух чист и свеж и лишь чуть теплее, чем снаружи. И не менее светло. Вец заходит в комнату. Кровать пуста. Бледная рука безвольно свисает с наручника. Пленник спит на полу.
Вец снимает куртку, медленно подходя, что бы проверить спящего. Воспоминания о том, что он сделал вчера неприятным грузом задерживают движения, заставляют идти будто увязая в болоте. Просить прощение, уговаривать, успокаивать. Хотя уверен, ему уже не поверят.
Бледное тело хорошо выделяется на полу. Но что-то не так. Волосы закрывают лицо. Вец прислушивается - не слышится дыхания, как при глубоком сне. Касается шеи. Пульс есть, но слабый. На прикосновение лежащий не отзывается.
- Эй! - трясет его за плечо, - эй, ты в порядке?
От сильного движения тело переворачивается. Бледное, слишком бледное. И ясно почему - под другой ладонью расплылось темное пятно. Такой же след на губах. Глаза - темные провалы.
- Что... Что ты сделал?! - быстрее, привести в себя. На запястье рана. Уже запеклась но крови вытекло много.
Чем он сделал это? Зубами? Дыхание слабое, надрывное. Видимо, еще наловилась и интоксикация - печать на теле уже больше трех дней, - подожди, подожди, сейчас станет легче.
Вец приподнимает его, тот стонет. Попытка вынести заканчивается тем, что застегнутое запястье не пускает, больно врезается в безвольную руку. Вец укладывает его на постель, отцепляет скобу от бледной руки. Теперь в промывочную. Контейнер с растворителем в кармане. Встать в поддон со своей ношей, включить теплую воду и стянуть, снять с умирающего саван, освободить. Пока не поздно.
Под действием растворителя серебряное покрытие смывается, открывая нежную но уже начавшую сереть кожу. Голубые прожилки под ней потемнели. Рука, ускоряя процесс, проходит от ключицы вниз натыкается на округлые формы груди, жесткие выступы сосков. Ниже прослеживают выступающие ребра, плоскость живота и лобка. Пальцы невольно соскальзывают вниз, где касаются нежных половых губ. Нет, не возбуждает. Сейчас слишком страшно, что тот, кто зависел от него умрет.
Но стоило последним потокам серебра сойти, как кожа согревается, начинает принимать розоватый цвет. Безвольное тело вздрагивает. Вец держит его, прижимает к себе, но не мешает легким набирать больше воздуха.
- Давай, дыши, - шепчет он.
Вец не снял одежды, весь вымок но пленника оборачивает в абсорбирующее полотно, кладет на кровать.
Теперь, нужно снизить степень интоксикации. Препарат подходящий для этого у него есть, держал на всякий случай. Одноразовый инъектор касается руки несчастного, вводит нужную дозу. Нужно восстановить его силы.
Пока что неучтенный лежит без сознания, это не возможно. Или возможно?
Брикеты так и лежат на полке перед кроватью. Вец берет один, открывает. Пережевывает сам, затем, прикладывается к потеплевшим губам. Словно животное, кормящее детеныша, вливает пищу в рот. Срабатывает рефлекс лежащий кашляет, почти давится, но часть пищи все же проходит дальше. Если приподнять голову, то все проходит гораздо легче. Перемежая порции пищи с водой, Вец кормит пленницу, словно свое дитя.
Солнце за окном достигает своего зенита, когда Вец понимает, что спасенная уже не без сознания - просто спит. Сам ложится рядом. И ему нужно отдохнуть.
Рука, положенная на спящую для контроля осторожно сбрасывается на покрывало. Затем, слышится звук падения и стон.
Это пробуждает Веца окончательно. Солдат мгновенно вскакивает, обходя кровать и поднимая запутавшееся в ткань тело.
- Отпусти, - слабый голос, - не надо.
- Не бойся, я ничего тебе не сделаю, - Вец подхватывает слабо сопротивляющееся тело на руки, снова укладывает на постель, удерживая за руки и слегка прижимая, - тебе нужно восстановить силы.
- Зачем? Что бы ты меня снова пытал? - уже не сопротивляется, плачет.
- Нет. Я не буду этого делать, - он отпускает одну руку девушки, проводит по ее волосам, - прости, я больше не трону тебя.
Вец знает, она не верит ему, потому решается на откровение.
- Они ушли. Погибло лишь пятеро. Но трое в плену, - девушка замирает, смотря на него, - они рано или поздно все узнают. Это больше не твоя война.
Взгляд снова меркнет. Она отворачивается, тело под ним оставляет слабые попытки сопротивления. Затем, начинает вздрагивать от всхлипов. Девушка плачет. Он может только обнять, прижать к себе. Как не вовремя тело реагирует на это, так словно в объятиях не страждущий, а любовник. Нет, не время. Пусть инстинкт подождет. Вец сдержится. Все, что он себе позволяет, невинный поцелуй касаясь виска. Словно возвращает долг.
Вызов? Не может быть. Он же отстранен.
Что-то теплое в объятиях недовольно ворочается. Вец неохотно открывает глаза. Темные волосы видны в складках покрывала. Тонкие ручки вцепились в его одежду. Совсем сырую. Отцепляет от себя тонкие пальцы, встает. Концентратор отвечает вызовом, уже не единожды прозвучавшем. Вец подключается.
- Гел?
- Как ты, Вец?
- Жив. Но не скажу, что рад этому.
- Не принимай все близко к сердцу. Тебе просто не повезло, со всеми бывает.
- Не то слово. Но мой случай особенный не так ли?
- О чем ты?
Вец не поясняет.
- Ладно, не зацикливайся. Приходи сегодня в Ультра, есть разговор.
- Зачем?...
- Не спорь, просто приходи.
Перечеркнутое солнце гаснет. Алый закат догорает, не видимый за крышами зданий. Из вороха покрывала и спутанных темных волос виден испуганный взгляд.
- Я скоро вернусь. Постарайся еще поесть. И не шуми.
Вец идет к шкафу со сменной одеждой.
- Отвернись, - говорит до сих пор глазеющему на него пленнику.
- Ты же меня видел, - отзывается из-за спины.
Он, не оборачиваясь, кидает туда свою сырую рубаху, слыша вскрик от неожиданности. Затем вслед летят штаны. Потом быстро натягивает сухое. Одежду он менял редко - она специальная, с антибактериальным компонентом и упрочнителем. Но придется изменять привычкам.
Ультра, нечто вроде клуба, излюбленное место многих категориалов. Дорогое место. Вецу сейчас точно не по карману. Но Гел настояла. Значит, в этом есть необходимость.
- Вец, - рыжеволосая ждет его у входа, - рада тебя видеть.
Она просто касается его, он по-привычке отдает их знак приветствия. Вместе с ним она шагает в проем, оформленный на подобие древней арки. Внутри так же стиль выдержан в подобии строений прошлых веков подобие натурального камня, выщербленный пол, на самом деле более гладкий и прочный, чем полированный металл. Имитация старого дерева выдержит и прямой удар пневмомолота. Хрупкое стекло прочнее лучшей стали. Сила, замаскированная под слабость.
- Сюда, - Гел указывает на отдельный кабинет, отделенный звуковой заслонкой, - как обычно в двойном размере, говорит она подошедшей обслуге - имитатор или преобразованный с мнемокомпонентом.
- Вец, - говорит она, как только дверь закрывается, - то, что произошло, было не случайно.
- Что ты имеешь в виду? - солдат устраивается на жестком на вид сидении, на самом деле оказывающимся из пневмохлопка.
- Ты понял. Потом уже выяснили, что наша информ база была взломана. Кто-то вмешался в кодировки, - Вец слушает, очень внимательно, - но тронули не все. Только твою.
- Почему? Удалось выяснить?
- Скорее всего, выбирали из самых продуктивных и... - Гел вздыхает, - самых нестабильных.
- Не стабильных?
- Подверженных нарушению, понимаешь? - Вец молчит, выжидая, - Мы называем их сорными. Те, чье поведениеи граничит с нарушением... Такие как ты, Вец.
- Значит, все это время, приятные разговоры ... - это был контроль?
- Попытка не дать тебе соскользнуть в опасный процент.
- Сколько, семьдесят?
Гел смотрит на него, затем, отводит взгляд.
- Восемьдесят пять. У тебя же семьдесят пять, но это уже тревожный показатель.
- Поэтому меня отстранили?
- Да, - ликвидатор нервно прибирает руками приборы на столе, случайно ломает один из них. Металлический, - по моей просьбе. Прости.
Вец только кивает, встает, собираясь уйти. Но путь ему преграждает разносчик с заказанными блюдами.
- Не торопись, есть еще кое-что.
Он послушно садится. В той, что сидит напротив, словно взводится пружина. Вец явственно слышит ее скрип.
- Та, что ты увел несет в себе вирус, - Гел не смотрит на него, Вец же чувствует, что его мышцы обращаются в камень, - я не знаю, зачем ты это сделал, но все сложилось к лучшему... Уведи ее из города. Не дай тому, что в ней вылиться в Арбу, - Она протягивает ему карту, - здесь хватит средств. Только не дай ей подключиться.
- Они рассказали? - Вец вспоминает о пленниках.
- Нет, - Гел смотрит прямо. Нет не рыжий, огненный, приправленный тьмой - вот ее цвет, - я не могу тебе сказать откуда.
- Беллиан? Он? - Гел меняется в лице. Нет, конечно не он. Но хочется задеть ее, тоже сделать больно, - Не уже ли он на столько лучше тебя, Гел? Он что, кому-то там больше нравится. А может даже дает хорошо? Не знаю, как у вас там это происходит, - сказать как можно более грубо, по-солдатски. И, вероятно, угадать. Гел напрягается. Вот-вот, сработает тот самый механизм. Но пусть, лучше сейчас, - а ты, значит, не очень, Гел. Даже в этом деле.
Ликвидатор застывает в шоке, Вец чувствует, что в ней борется желание разорвать его здесь и сейчас или разрыдаться.
- Вец, - тихо говорит она, так и не давая выход ни одному из побуждений, - прости меня. Ты моя последняя надежда.
Карта с силой вкладывается в его ладонь. Он встает и выходит, медленно, будто во сне. А в мыслях вязким пятном разрастается тьма.