Дозорцев Борис : другие произведения.

Стандарт Нормаль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Стандарт Нормаль

  
  
   Несколько лет назад, когда сайты знакомств были новой игрушкой для одиночек мира, я мог запросто написать девушке, живущей в другом городе. Не слишком далеком, конечно, но в радиусе тридцати-сорока километров, - точно мог. Сегодня и это расстояние кажется огромным. В Интернете обитают тысячи девушек, процентов десять ответят на мое сообщение, половина из этого числа согласится на встречу. Поэтому, когда Анна написала из Вены, я немного удивился. Но, как вежливый человек, ответил. Спросил, знает ли она, каково расстояние между Тель-Авивом и Нетанией.
   - 50 км? - появилось в окошке чата.
   - 30.
   - А почему ты об этом спрашиваешь?
   - Потому что я никогда не обращаюсь к девушкам из Нетании. Я обращаюсь только к тем, кто живет в доме напротив.
   - А-а, - написала Анна. - Значит, ты не веришь в любовь?
   - Почему не верю?
   - Может быть, тебе суждено найти любовь далеко от дома, а ты об этом даже не узнаешь.
  
   Я редко пользуюсь чатом. Можно сказать, вообще не пользуюсь. Почему-то с Анной мы разговорились. Анна рассказала, что жить в Вене ей не очень нравится. Другое дело Лондон или Париж - это города. А Вена - так, провинция. Еще она прислала несколько своих фотографий: у окна, в вечернем платье и на фоне яхты у причала.
   - Ты чрезвычайно привлекательная, - отстучал я.
   - Все снимки сделаны в прошлом месяце, - заверила Анна. - Хотя раньше я была еще стройнее.
   Анна поделилась, что недавно рассталась со своим парнем. Они провели вместе шесть лет и даже собирались пожениться, но в конце решили, что не подходят друг другу. После разрыва она и поправилась. Я подумал - пары расстаются каждый день, а стройнее девушки на фотографиях бывают лишь страдающие анорексией. Поэтому, не сильно переживал за Анну. Мы говорили долго - почти час. Будь то израильская девушка, я бы непременно договорился с ней встретиться. С Анной мы только вежливо попрощались и забыли друг о друге.
  
   Прошло около полугода, и Анна снова мне написала. Снова мы беседовали до полуночи. Анна интересовалась моей профессией, расспрашивала, чем я увлекаюсь. Больше всего ее волновало мое отношение к любви.
   - Так ты веришь, что твоя настоящая любовь, возможно, живет далеко? Даже в другой стране? - спрашивала Анна.
   - Все может быть, - отвечал я, бесстыдно зевая в экран. - Может и далеко.
   Анна рассказала, что работает стюардессой в Austrian Airlines. Вернее, работала несколько лет, а три месяца назад - уволилась. Я хотел спросить, почему она ушла с престижной работы, которая к тому же нравилась, но постеснялся. Про себя я решил, что Анну со службы уволили. Еще подумал, что ее интерес ко мне и работа стюардессой - одной природы.
   Далеко. В другой стране. Между небом и землей.
  
   В третий раз Анна написала мне в конце весны. Я жаловался на напряженные будни, Анна - на затянувшиеся поиски работы. Мы решили, что уже достаточно знакомы для разговора по Skype. Я включил телефон, поздоровался.
   - Ну, привет. Вот ты, оказывается, какой.
   - Какой такой?
   - Я имела в виду голос, - объяснила Анна.
   - Понятно. И что мой голос?
   - Мне нравится твой голос.
   - Спасибо. Мне твой голос тоже нравится.
   Переписывались мы на английском. А беседу сразу же начали по-русски. Анна говорила с заметным акцентом - из России ее увезли в пятилетнем возрасте. У девушки была какая то проблема с микрофоном, поэтому мы общались недолго. Договорились, что созвонимся опять через несколько дней.
   - Так когда ты приедешь в Вену? - спросила Анна напоследок.
  
   Для меня вопрос был риторическим. Я точно не собирался за границу в ближайшее время. Точно не собирался. У меня было много работы, мало времени, большие расходы за текущий месяц и повестка на воинские сборы через неделю. Я представил себя ползущим с автоматом по скалам, прижимая к уху телефон: "Да, да, позвоните моей секретарше! Что? Как не получили?" Представил, как опускаю на голову каску и слышу тоскливый хруст солнцезащитных очков... Затем представил тихую улицу с деревьями и трамвайными рельсами, высокую башню собора в лесах и кафе на углу. В этом кафе я увидел себя - сидящим за столиком и что-то жующим. Пошевелил во рту языком, ощутил вкус яблочного штруделя. И набрал номер телефона своей части:
   - Алло? Воинская часть N?
   - Да.
   - Говорит такой- то. У меня повестка на сборы на 25-ое июня.
   - Да. Слушаю, - снова раздалось в трубке.
   - Так вот - я не смогу явиться на эти сборы.
   - Уважительная причина имеется?
   - Так точно. Я в это время буду за границей.
   - Никаких проблем. Пришлите по факсу билет на самолет, и мы отменим вам призыв.
   - Посылаю, - сказал я.
   Затем написал сообщение Анне:
   "Анна, привет. Похоже, у меня наметилась свободная неделя. Ты серьезно спрашивала, хочу ли я приехать в Вену?"
   Через полчаса Анна прислала ответ: "Конечно, серьезно. Буду очень рада тебя увидеть. Правда, у меня маленькая квартира, но ты можешь жить у моей мамы - у нее полно места".
   Я написал Анне, что не собираюсь обременять ее маму, а поселюсь в гостинице. Зашел на сайт Austrian Airlines и заказал билет на воскресенье. Над обратным рейсом задумался. Двух-трех дней отпуска в любом случае будет маловато. А если мы с Анной не найдем общего языка, неделя в чужом городе может показаться неприятно долгой. Четыре дня будет в самый раз. Я распечатал билет, отправил факсом в воинскую часть. Забронировал номер в гостинице и написал Анне еще одно сообщение:
   "Анна, прилетаю в Вену в следующее воскресенье. Остановлюсь в Pension Excellence на Йоганштрассе. Буду рад встретиться с тобой".
   Анна предложила встретить меня в аэропорту. Я сказал, что доберусь до гостиницы сам и позвоню, когда устроюсь. Потом погрузился в работу и больше о предстоящей поездке не думал. До самого четверга. А в четверг вдруг сообразил - армия не прислала уведомление об отсрочке. Получалось, что, улетая, я становился дезертиром.
   Я позвонил в часть.
   - Что? Сборы? Вы из какого полка? Секунду... Отменили сборы.
   - Не понял. Вы отменили мне сборы?
   - Не только вам. Всему полку отменили.
   Я рассердился:
   - Почему же вы об этом не сообщаете?
   - Мы собирались всех обзвонить сегодня вечером...
  
   Отменить билет? Лететь без причины в Вену? Почему, есть отличная причина - отдых.
   Я и вправду давно не был в отпуске. Раз так вышло, значит, в этом имеется смысл. Полечу.

***

  
   Австрия встретила жарой. В автобусе без кондиционера я сразу вспотел. Хотя вид за окном радовал: чисто, много зелени и небо высокое. Под небом - громадный завод. Он мне понравился из-за своих блестящих на солнце котлов. Вдоль шоссе цвели белыми звездочками деревья. Красивые деревья, не знаю, как они называются.
   Автобус привез меня на железнодорожный вокзал. Оттуда можно добраться до Вены поездом. В вагоне тоже оказалось жарко, вместе со мной там потело множество усатых мужчин в фетровых шляпах - то ли венгры, то ли украинцы - не разобрать. Потеть пришлось долго - я был ужасно рад, когда очутился, наконец, на венском вокзале. Добравшись до гостиницы, взял ключи и сразу пошел в ванную. Здесь мне повезло - простоял под душем не меньше получаса, и горячая вода не закончилась. Потом я позвонил Анне.
   - Хочешь отдохнуть с дороги? - спросила она.
   - Я уже отдохнул.
   - Встретимся?
   - С удовольствием.
   - Тогда я буду у твоей гостиницы через час.
   Мне не хотелось столько времени торчать в номере. Я бросил в сумку карту города, вышел из Pension и пошел вниз по бульвару. Через пару минут увидел маленькое кафе из своего дневного сна - несколько столиков и хозяйка в платье, скроенном два века назад. Я сел за свободный столик, попросил у хозяйки кофе. Та спросила, не хочу ли я чего-нибудь еще. Вспомнил про штрудель.
   - Ш-ш-кремшнит.
   Хозяйка кивнула, зашаркала внутрь, я загляделся на уходящую вдаль улицу. Она мне нравилась - тихая, как и все, что пока здесь видел, опрятная, народу немного. Только трамваи немного тревожили - отвык я от них и теперь немного побаивался. Кремшнит оказался замечательный. Я даже подумал съесть еще один, но передумал - успею еще. Расплатился с хозяйкой и отправился обратно. Перешел дорогу, чуть таки не угодив под трамвай, долго изучал витрину шоколадного магазина. Позвонила Анна, сказала, что подошла к гостинице. Я ее увидел еще издали. Невысокая, стройная, приятная - как на своих фотографиях.
   - Привет, - сказал я. - Ты давно меня ждешь?
   - Только подошла. Анна, - она протянула руку.
   - Даниэль.
   - Ну, как ты долетел?
   - Чудесно.
   - Это, значит, твоя гостиница, - Анна зачем-то задрала голову и поглядела наверх.
   - Да, - признался я.
   - Я дошла сюда от своего дома за пятнадцать минут.
   Мы потоптались немного возле входа. По лицу Анны было видно, что она смущена встречей. Затем девушка взяла себя в руки.
   - Первым делом, - сказала она, - тебя нужно накормить с дороги. Мы поедем обедать на Дунай.
   - Звучит потрясающе, - поддержал я. - Поехали.
   Мы дошли до ближайшей станции метро, сели в поезд. Анна объяснила, что Donaukanal это не сам Дунай, а искусственный канал, который течет параллельно реке. На канале - пляжи, рестораны и дискотеки. Анна сказала, что мы обязательно сходим туда как-нибудь вечером потанцевать. Анна обожает танцы. Теперь у нее есть замечательный повод навестить любимые клубы. Я согласно кивал головой и молчал - дискотеки я ненавидел. Выйдя из подземки, мы перешли на другую сторону канала, спустились к воде. На набережной и вправду было полно ресторанов. Анна спросила, не возражаю ли я против греческой кухни. Я сказал, что в восторге от всего греческого, особенно кухни. Мы зашли в греческий ресторан, взяли две порции souvlaki и бутылку красного вина. Расправившись с первым шашлыком, я решил, что поступил верно, не отменив билет.
  
   В одном из наших чатов Анна в шутку назвала себя "темпераментной кавказской женщиной". Я напомнил ей об этом, спросил почему.
   - Потому что я с Кавказа, - ответила Анна.
   - Откуда с Кавказа?
   - Из Нальчика.
   - Когда вы приехали в Австрию?
   Анна рассказала, что они с мамой, братом и тремя сестрами уехали из Нальчика в Израиль
   в начале семидесятых. Анне тогда было четыре года. Прожив там несколько месяцев, перебрались в Грецию. Два года спустя, семья, наконец, нашла свое постоянное место - в Вене.
   - А где твой отец? - спросил я.
   - Они с мамой развелись, когда мне было три года. С тех пор, как мы уехали, я видела его всего несколько раз.
   У Анны зазвонил телефон. Она взглянула на номер:
   - Равит, моя племянница.
   Затем Анна в течение нескольких минут говорила с Равит по-немецки, а я пил пиво и смотрел на гуляющих вдоль канала прохожих. Немецкого я не знаю, из беседы девушек разобрал только свое имя и Donaukanal.
   Анна передала мне телефон:
   - Равит хочет с тобой поздороваться.
   - Привет, Равит, - сказал я. - Как дела?
   - Привет, - ответила Равит по-русски и неожиданно перешла на иврит:
   - Ты только что прилетел из Израиля?
   - Да.
   - Ну и как там?
   - Там все хорошо.
   Мы оба рассмеялись.
   - Анна тебя не обижает?
   - Пока нет.
   - Ну ладно, тогда. Развлекайтесь. Встретимся в городе. Пока.
   - Пока, Равит, - я вернул Анне телефон.
  
   - Равит сейчас на работе, - сказала Анна, попрощавшись с племянницей. - Ей не терпится
   с тобой увидеться, она ведь у нас тоже израильтянка.
   Иврит у Равит был правильный и без малейшего акцента. Сразу было ясно, что она говорит на родном языке.
   - Об этом я и сам догадался. А как так вышло?
   - Когда мы уезжали в Грецию, моей старшей сестре уже исполнилось восемнадцать. У нее был друг, они поженились и остались в Израиле. А в конце восьмидесятых переехали сюда, в Вену. Равит их дочь, ей было тогда всего пять лет.
   - Понятно, - сказал я. - Вернее, не очень. Муж твоей сестры тоже из России?
   - Да.
   - Равит говорит на иврите, будто каждый день на нем разговаривает.
   - Так оно и есть. У них дома говорят на иврите. А почему это тебя удивляет?
  
   Я уверен, что 90 процентов россиян, приехавших в Израиль в начале девяностых, говорят дома по-русски. Даже со своими родившимися в Израиле детьми. Представить людей из России - пробывших десять лет израильтянами и уже двадцать живущих в Вене - говорящими дома на иврите, мне было трудно.
  
   После обеда мы отправились на Stephansplatz. Ходили по нарядным улицам, глядели на кареты и живого Моцарта, позволявшего туристам фотографироваться рядом с собой за 1/2 Euro, сидели в кафе. Снова звонила Равит, спрашивала, где мы находимся. Анна ей объяснила, Равит сказала, что скоро подойдет. Пока мы пили кофе, Анна рассказывала о своем городе. Что находится в центре, куда лучше ходить развлекаться, где находится университет, в котором она училась, а где - дворец принцессы Сиси. Я, разумеется, все запомнил.
  
   Потом появилась Равит. Увидев ее, я сразу поверил, что у них в семье общаются на иврите. Равит не только говорила, как израильтянка. Она по-израильски выглядела, была по-израильски одета, по-израильски закалывала волосы, по-израильски смотрела. Встреть я ее на улице в Тель-Авиве, ни за что не подумал бы, что она иностранка.
   Равит поздоровалась, расцеловала меня в обе щеки, крикнула официантке принести кофе. Закурила, поправила большой магендавид на шее и заявила, что, если не в этом, то в следующем году обязательно переедет жить в Израиль.
   - Добро пожаловать, - сказал я.
   - Как я тебе завидую, - протянула Равит. - Ты каждое утро просыпаешься в Израиле, а я мучаюсь в этой мерзкой Австрии. Жду не дождусь, когда отсюда уеду.
   Я понимающе улыбнулся, хотя ничего особо мерзкого в Австрии пока не заметил.
   - А чем тебе тут плохо? - спросил.
   - Всем. Люди ужасные, терпеть не могу этих австрийцев.
   - Ты же здесь с детства живешь. Разве не чувствуешь себя австрийкой?
   Равит сморщила нос:
   - Вот еще! Конечно, нет.
   - Равит у нас большая патриотка Израиля, - сказала Анна.
   - Was?
   - I said you are a great admirer of Israel, - Анна перешла на английский.
   - Was ist das "admirer"?
   - Анна говорит, что ты большая поклонница Израиля, - сказал я на иврите.
   - А-аа. Да, что правда, то правда.
  
  
   Анна знает русский, немецкий и английский, но не знает иврита. Я говорю на иврите, русском и английском. У Равит два родных языка - иврит и немецкий, по-русски она может сказать несколько слов и столько же по-английски. Мы решили, что будем общаться на английском. Пробелы Анна заполняла по-немецки, а я - на иврите. Так мы и разговаривали, и в принципе, это у нас неплохо получалось. Планы на жизнь в Израиле у двадцатилетней Равит были масштабные.
   - Думаю, можно открыть в Тель-Авиве отделение Designer Outlet Nord, - говорила она. - Там же, вроде, этого нет? Я, во всяком случае, не видела, когда была в прошлом году...
  
   Потом Равит уехала по каким-то делам, а мы взяли еще кофе. Анна рассказывала о своей семье - пожилой матери, живущей одной в их первой венской квартире, брате-бизнесмене, младшей сестре в Graz, только что родившей девочку от своего бой-френда.
   - Мне нужно обязательно выбраться к сестре на следующей неделе, - говорила Анна, хмуря брови. - Ей ужасно тяжело с ребенком.
   - А что, друг ей не помогает?
   - Помогает, конечно, но.... У них непростые отношения, понимаешь?
   - Не очень.
   - У сестры это первый ребенок, она сильно нервничает. Друг тоже нервничает, он не совсем уверен, что готов быть отцом.
   - Но они вместе живут?
   - Да.
   - Тогда все еще образуется, - ободрил я Анну.
   - Очень надеюсь. Мой бывший друг, например, так и не созрел для того, чтобы иметь детей. Поэтому мы и расстались.
   - Понимаю.
   Анна рассмеялась:
   - Извини. Я не хотела тебя загружать.
   - Ты меня не загрузила.
   - Нет, нет, я должна это исправить.
   Анна тряхнула волосами:
   - Вечером мы идем танцевать!
   Я подумал: "Лучше сидеть в кафе, и слушать о твоих бывших друзьях, чем идти танцевать".
   А вслух сказал:
   - Super!
   Затем Анна поехала к себе домой, а я - в гостиницу. Там сразу завалился в кровать и проспал до самого вечера.
  
   Проснулся ужасно голодным. Оделся, принял душ, поглядел на телефон - Анна звонила уже несколько раз. Набрал ее номер:
   - Привет.
   - Здравствуй. Я думала, ты будешь спать до утра. У тебя есть силы куда-то идти?
   - Смотря куда, - сказал я, вспомнив про дискотеку. - Шучу, уже готов к выходу.
   Анна велела мне сесть на трамвай и проехать две остановки. Я так и сделал. На третьей вышел и увидел Анну, стоявшую под большими часами на столбе. Прямо, как в кино. Мы дождались следующего трамвая и поехали в центр - снова на Stephansplatz.
   В плане возможностей поужинать после семи, Вена сильно проигрывает Тель-Авиву. Почти всухую. Мы ходили минут двадцать по улицам в поисках чего-нибудь съестного. Наконец, набрели на открытый бар-ресторан, заказали большую порцию wings and ribs и пива.
   - Как тебе ребрышки? - спросила Анна.
   - Очень неплохие.
   - Самые вкусные ребрышки делают в одном ресторане на Дунае. Если тебе нравится это блюдо, мы поедем туда завтра обедать.
   Я закивал, бросил в тарелку кость и отхлебнул большой глоток:
   - Поедем обязательно.
   - Вообще-то, я не люблю наедаться на ночь, - сказала Анна, придирчиво глядя на свой живот.
   Я решил, что девушка напрашивается на комплимент.
   - С твоей фигурой можно есть в любое время суток.
   - Нет, раньше я была по настоящему худой. А сейчас с трудом влезла в эти джинсы.
   Анна покачала головой, затем быстро расправилась со своей порцией мяса.
  
   После еды мне стало хорошо. Я даже не сопротивлялся, когда, выйдя из ресторана, Анна сказала:
   - Пойдем, я покажу тебе симпатичный клуб с латинской музыкой.
   Клуб находился на соседней улице. С черным вышибалой на входе произошел фантастический для меня, израильтянина, диалог. Он кивнул на мою сумку:
   - Вот это... оставьте, пожалуйста, в гардеробе.
   - Мы на пару минут хотим зайти, - сказал я. - Только посмотреть.
   - А-аа! - обрадовался вышибала. - Тогда никаких проблем. Пожалуйста, - он распахнул перед нами дверь.
   Клуб был набит людьми до отказа. Мы протиснулись к лестнице, ведущей на галерею, поднялись наверх. Здесь можно было стоять и наблюдать за танцующими. Меня удивила "организованность" местной толпы. Никто не наступал вам на ноги, не толкался, каждый умудрялся танцевать в своем крохотном объеме пространства, не мешая другим. Помещение было четко поделено - внизу танцевали, на галерее обнимались парочки, за столиками в углу пили, в туалете курили марихуану.
   - Какая стерильная дискотека! - прокричал я Анне в ухо.
   - Что?
   Я махнул рукой, - неважно, мол.
  
   Мы снова оказались на Stephansplatz. Улицы были пустынны - я решил, что к восьми в Вене прекращают есть, а в одиннадцать жизнь останавливается полностью. Анна поспешила меня в этом разубедить:
   - Ну вот, теперь можно и самим потанцевать.
   Стало ясно, что пытки дискотекой не избежать.
   - У нас есть один парень, Йосеф его зовут. Так он недавно открыл ночной клуб - Z-Club. Локаль потрясающий - прямо здесь, на Stephansplatz, музыка хорошая, люди нормальные. Правда, сейчас он немного изменил программу, чтобы привлечь клаберов, но надеюсь, нам повезет.
   Через минуту мы подошли к клубу Йосефа. На входе вместо черного вышибалы стоял мрачного вида левант, по его взгляду я понял, что войти с сумкой не получится.
   Анна охранника знала, сказала что-то на немецком. Потом добавила, по-английски, что я гость из Израиля. Левант нехотя посторонился, пропуская нас внутрь заведения.
   Клуб был очень красиво оформлен - единственное, что мне понравилось. От музыки закладывало уши, так что разговаривать мы не могли, а народу совсем немного - смотреть не на кого. Анна принялась танцевать, я курил, опершись о стойку бара. После второго стакана присоединился к Анне. На площадке танцевали несколько австрийцев, три русские девушки недорогого вида и мы. Позже клуб стал заполняться людьми, Анна даже встретила своих знакомых. Меня она одинаково всем представляла, как человека, который прилетел из Израиля. К нам подошел хозяин заведения, Йосеф. На вид - то ли гангстер, то ли певец на свадьбах. Скорее всего, он был и тем и другим. Йосеф порадовал нас, выставив для "человека, который прилетел из Израиля" бесплатную выпивку. Я выпил еще пару стаканов и забыл, что мне не нравятся дискотеки. Затем вообще перестал осознавать происходящее. Помню только, как уже поздно ночью Анна пыталась вытащить меня из клуба, а я сидел за баром и пялился на какую-то австрийскую фифу, виляющую задницей в центре площадки...
   Возле гостиницы я поцеловал Анну, выполз из такси, поднялся в номер. Выпил бутылку пива из мини бара и решил - мой первый день в Вене закончился.
  

***

  
   Спал я недолго. В восемь уже проснулся - сильно болело горло. Хотя, на ангину
   не похоже. Умылся, позавтракал в гостиничном кафетерии и вышел на улицу. Анна, конечно, еще спит. Я отправился бродить по своему району. Выпил кофе, зашел в какой-то магазин, разглядывал собор в лесах. Вена намного более пуританский город, чем Тель-Авив. Все кажется скромнее, начиная от кафе и заканчивая нарядами проходящих девушек. Кроме зданий, естественно. В Европе они везде красивые. Мне было хорошо. Я люблю бродить один по незнакомым улицам.
   Через некоторое время позвонила Анна, сказала, что уже подъезжает к моей гостинице.
   Я повернул назад.
   - Доброе утро, - сказала Анна, награждая меня поцелуем в щеку. - Ты хоть выспался?
   - А как же, - соврал я. - Выспался просто замечательно.
   - Тогда я покажу тебе квартал музеев. Пойдем?
   - Пойдем.
   Квартал находился не очень далеко, минут пятнадцать ходьбы. Обычные европейские музеи: дворцы, набитые картинами и домашней утварью живших там когда-то королей. Анна указала на балкон одного из них, сказала, что с него выступал в свое время Гитлер. Мне не хотелось идти в музей, с балкона которого выступал Гитлер, вместо этого мы зашли в кафе.
   - Очень рада, что Равит будет жить в Израиле, - сказала Анна, помешивая свой кофе.
   Я промолчал.
   - Честно говоря, я и сама каждый год уговариваю себя переехать, но пока не получается.
   - Почему?
   - Мне нужна причина, чтобы на это решиться.
   Я поглядел на проезжающий мимо белый лимузин.
   - Какая тебе нужна причина? - спросил.
   - Например, работа, - сказала Анна. - Если бы мне предложили работу в Израиле, я бы долго не думала.
   - Ага.
   - Ну и конечно... если бы я встретила парня из Израиля, и у нас был роман, и мы бы решили жить вместе... тоже переехала.
   Я понимающе кивал головой:
   - Разумеется. Вполне понятно.
   - Не сомневаюсь, я бы себя там быстро нашла. У меня несколько языков, опыт работы с людьми... Если честно, мечтаю заниматься дизайном одежды. Я ведь училась на дизайнера в свое время... Только в Австрии непросто найти работу в этой области...
   - В Израиле, думаю, не легче. Почему вы с Равит так сильно хотите туда переехать? Ты же в Австрии с семи лет?
   - Да.
   - И не чувствуешь, что это твоя страна?
   Анна покачала головой:
   - Нет. К тому же, австрийцы ужасные антисемиты.
   - Равит приехала в еще более раннем возрасте. Она говорит по-немецки с акцентом?
   - Без.
   - И все равно считается "чужой"?
   - Так она себя чувствует. И я так себя чувствую.
  
   Мы погуляли еще немного, затем Анна пошла куда-то по делам, а я вернулся в гостиницу. Принял душ, растянулся на кровати. Думал над словами Анны - люди, практически выросшие в этом городе, видят себя в нем иностранцами. Я решил, что у Анны с Равит это семейное.
  
   Заснуть так и не удалось. Едва прикрыл глаза, зазвонил будильник - мы с Анной договорились встретиться после обеда. После обеда - в смысле времени. Кроме завтрака в гостинице, я сегодня ничего не ел. Сел на знакомый трамвай, которого уже перестал бояться, проехал три остановки, встретил под часами Анну.
   Она спросила, куда бы мне хотелось пойти.
   - Куда угодно, лишь бы подавали еду, - сказал я.
   - Суши бар?
   - Замечательно.
   Мы отправились туда пешком. У одного перекрестка Анна на мгновение задумалась, решая, в какую сторону идти, и выбрала свернуть к небольшому саду. Когда проходили мимо него, сказала:
   - В этом парке я провела большую часть своего детства. А здесь, - Анна указала на дом напротив, - живет моя мама.
   На красивой старинной улице кроме нас никого не было. Пуст был и сад. Мне стало грустно. И дом, и сад были почти точной копией тех дома и сада, где прошло мое собственное детство. Я всегда думал, что люблю Европу. В эти минуты, почему-то особенно радовался, что больше в ней не живу.
   - Где сейчас твой отец?
   - Он по-прежнему в России.
   - Приезжал когда-нибудь сюда?
   - Да. В последний раз я видела его на свадьбе брата.
   - И что? - туповато спросил я.
   Анна пожала плечами:
   - Ничего к нему не испытываю...
   Я все-таки спровоцировал Анну поговорить об отце. Не знаю, зачем. Видно, хотел, чтобы стало еще грустнее. Через некоторое время мы достигли цели - running sushi за 15 euro. Я переоценил свои силы и наелся так, что с трудом вылез из-за стола. Анна поняла мое состояние, предложила опять пройтись пешком.
   - Я покажу тебе очень красивый район, - сказала она. - Там живут, в основном, художники, музыканты, поэты - творческий народ.
   Район действительно оказался красивым. Двухэтажные здания были украшены фресками, куклами, рисунками. Анна кивнула на окошко с рамой синего цвета, сказала, что это квартира ее подруги. Я смотрел на окно, пока Анна меня не окликнула - после суши Европа стала мне снова нравиться. Через район художников мы вышли к центру города. Анна остановилась, поглядела на часы.
   - Тебе куда-то нужно?
   - Я бы хотела забежать на секунду в один магазин. Он совсем недалеко. Не возражаешь?
   - Конечно, нет.
   Магазин и вправду был рядом. Анна толкнула железную дверь, мы попали в небольшое помещение. Все стены занимали полки с косметикой. Из-за прилавка к нам вышел пожилой мужчина.
   - Здравствуйте, Яков, - поздоровалась Анна по-русски. - Как ваши дела?
   - Спасибо, хорошо, - сказал хозяин с сильным грузинским акцентом. - А ваши?
   - У меня тоже все в порядке, спасибо. Вот, познакомьтесь - Даниэль, он вчера прилетел из Израиля.
   - Здравствуйте, - Яков протянул мне руку и перешел на иврит:
   - Сколько же лет ты живешь в Израиле? - спросил. Иврит у него был таким же ломаным, как и русский.
   Мы обменялись несколькими фразами. Затем Яков поглядел на Анну и снова заговорил по-русски:
   - Вы слышали, что произошло с сыном Дадашвили?
   - Да, слышала, конечно, ... ужасная трагедия.
   - Вот именно. И из-за чего? Из-за каких-то двухсот тысяч? Сумма, конечно, немалая, но ведь это лишь деньги... Его отец, самое большое, дал бы ему несколько подзатыльников...
   -Ужасная, ужасная история, - покачала головой Анна.
   Они помолчали минуту, видимо, чтя память сына Дадашвили. Яков поднес сцепленные руки к груди и сказал:
   - Анна, я тут оставил для вас одни духи..., - и увлек Анну в сторону одной из витрин. Они принялись что-то обсуждать, я встал у окна и глядел на улицу. Хлопнула дверь, из внутреннего помещения вышла молодая девушка. Яков обратился к ней на иврите:
   - Рути, поздоровайся с нашими гостями. Этот молодой человек приехал из Израиля.
   - Здравствуйте, - равнодушно сказала девушка. Она была симпатичной и, так же, как Равит, выглядела абсолютно по-израильски. Здороваясь, девушка глядела сквозь меня, даже рабочий слоган "приехал из Израиля" не произвел впечатления. Я решил, что снобы есть в каждом городе, а Анна - что пора заканчивать дела в магазине. Она протянула руку Якову, попрощалась по-немецки с Рут, и мы вышли на улицу.
   Анна сунула мне под нос флакон "Romance":
   - Нравится?
   - Да.
   - Мне здесь делают большие скидки. Я давно хотела эти духи, а сегодня утром позвонил Яков и сказал, что как раз их получил.
   Казалось странным, что Анна покупает духи в маленьком парфюмерном магазине. У нас большинство людей ищет косметику в сетях типа Суперфарма или в больших парфюмерных магазинах - опять же, сетях. Имеются, конечно, магазинчики, наподобие того, что держит Иосиф, но там обычно клиентки - пожилые женщины. Такие, как Анна, редко заходят.
   - Знаешь, какой ужас, - вспомнила Анна, - у одного богатого грузина сын покончил с собой. Выпрыгнул из окна, с шестого этажа.
   - А почему?
   - Проиграл в казино двести тысяч. Все знают, что отец бы обязательно помог, обратись он к нему. Очень странно... Совсем молодой мальчик...
  
   На Gruber мы зашли в кафе Rome. Там пили кофе и курили, затем пришла Равит. Снова пили кофе и курили, пока нам это не надоело, тогда Равит предложила пойти в бар. Мне в бар не хотелось - боялся, что опять потащат на дискотеку. Анна пообещала такое место, где не танцуют. Пошли. Бар назывался Barbarossa и снаружи выглядел очень солидно. Внутри тоже все было на уровне. Тем не менее, бар пустовал - середина недели. Мы заказали выпивку и разговаривали. У Равит зазвонил телефон. Она прижала трубку к уху, выслушала, коротко ответила по-немецки. Анна вопросительно поглядела на племянницу. Равит пожала плечами.
   - Что-то случилось? - спросил я.
   Анна улыбнулась.
   - Ну и ладно, не говорите, - сказал я, притворяясь обиженным.
   - Это мой друг звонил, - буркнула Равит.
   - И что?
   Равит нахмурилась. Я решил не настаивать. Молча пил свой джин и играл с Анной в "кто кого пересмотрит". Анна первой отвела взгляд - выразительно кивнула в сторону Равит.
   Я догадался, что та ругается со своим другом не в первый раз. Равит поставила стакан на стол, закурила и сказала:
   - Вечно с ним одна история. Мы договариваемся, у него что-то происходит на работе, он отменяет встречу. Мой друг в полиции работает, - добавила Равит, чтобы ни у кого не возникло сомнений.
   - Нелегкая работа, - посочувствовал я. - Как же часто вы встречаетесь?
   - Раз - два в неделю, - Равит передернула плечами. - А чаще и не хочется. Чего мне еще надо от какого-то австрийца!
   Пренебрежение Равит было неубедительным.
   - Тебе не нравятся австрийцы? - спросил я.
   Равит покачала головой.
   - Почему же ты с ним встречаешься?
   - Так... для развлечения. До него встречалась с другим парнем, целых три года. Но...
   в конце концов, мы расстались.
   - Почему?
   - Он турок. Мусульманин. Представляешь, что было бы с моими родителями, приведи я в дом мусульманина?
   - А тебе с ним было хорошо?
   Равит кивнула.
   - Но его родители тоже были против... Хотя мы до сих пор поддерживаем отношения.
   - То есть, ты встречаешься сразу с двумя. Это замечательно, - похвалил я.
   Равит замахала рукой и засмеялась:
   - Нет, мы с ним поддерживаем дружеские отношения. Без секса.
   Мы выпили еще по стакану чего-то, потом взяли два такси и разъехались по домам.
   Я так устал, что сразу повалился на кровать и заснул. И пива не потребовалось.
  

***

  
   Встал я даже раньше, чем прошлым утром. Проглотил завтрак, вышел на улицу, подумал - не буду звонить Анне раньше десяти. Еще подумал, что так и не решил, нравится она мне или нет. Если нет, не провел бы с ней двое суток. С другой стороны, направить отношения в романтическую сторону я тоже не пытался. Я был вежлив, приятен, рассказывал истории, ловко переходя со смешных на серьезные, но и только. Мне было не очень комфортно думать об этом. Я чувствовал, что когда пытаюсь это делать, исчезает приятная эйфория от пребывания в незнакомом городе. Не знаю, почему. С такими мыслями я вышел на Rooseveltplatz, обогнул стоящее в лесах здание собора и уселся за столиком небольшого кафе.
   - Кофе, - попросил я официанта. - И стакан Leitengwasser - воды из-под крана.
  
   Кофе оказался невкусным. Я вытащил из сумки карту Вены, развернул на столе. Времени у меня было довольно много. Ближайшей аттракцией на карте значилось Bergasse, 19 - дом-музей Зигмунда Фрейда. Я сунул официанту полтора евро и пошел в сторону Bergasse. Огромную вывеску "Freud" заметил еще издали. Она светилась розовым неоном и голубыми звездочками - вывеска принадлежала одноименному кафе. Затем я увидел и сам музей. Внутрь двора-колодца вели большие деревянные ворота. В них была дверь, которая оказалась заперта. Я прошелся вдоль дома туда и обратно, но другого входа не обнаружил. Вернулся, подергал дверь несколько раз. Заперто. Подергал сильнее, дверь не поддавалась. Мне стало неудобно - отошел в сторону. Вдруг у ворот появилась молодая девушка. Прежде, чем я успел подбежать, дверь отворилась, пропуская ее, и захлопнулась у меня под носом. Я подумал, что у девушки мог быть ключ. Потом решил, что воспользоваться ключом не было времени - девушка вошла удивительно быстро. Повернув голову, я заметил маленькую кнопку, спрятанную в боковой стене. Надавил на нее пальцем и услышал звук открывающегося замка. Прошел во двор, поднялся на второй этаж. Купил билет в офисе
   и бродил около часа по огромной квартире-лабиринту. Фотографии на стенах, личные вещи под стеклом, увеличенные тексты писем и комментарии к ним. Вешалка с одеждой и большой саквояж на полу. Я подошел к окну, выглянул во двор. Там росли деревья, а сам двор был залит солнцем. В квартире царил полумрак. Мне стало грустно. Подумалось:
   - Почему у меня заняло столько времени открыть дверь в стене? Что бы сказал по этому поводу Фрейд?
   Потом я перешел в новое, только отреставрированное крыло здания. Там скоро откроется современный музей психологии, а пока размещалась выставка рисунков, посвященных Фрейду и анализу. В основном карикатуры, обыгрывающие тему знаменитой кушетки профессора. Покрутившись немного по залу, я вспомнил, что пора звонить Анне.
   Фрейд, наверное, сказал бы в этой связи, что Анна мне все-таки нравится.
   Я вернулся в маленький офис-магазин, купил пару сувениров с надписью
   "Bergasse, 19" и вышел на улицу. На меня сразу набросилась толпа американских туристов. Прибыв к своей цели, они столкнулись с той же проблемой - дверью.
   - А что, сегодня закрыто? - взволнованно спросила одна из паломниц.
   Я вытащил сигарету, прикурил, медленно выпустил дым.
   - Открыто, - сказал я, недружелюбно глядя на женщину. - Только к профессору нужно заранее записываться.
   После чего нажал на волшебную кнопку в стене и пошел обратно к площади.
  
   Анна, конечно, уже проснулась. Мы договорились встретиться возле трамвайной остановки, как обычно. Я пришел туда первым и ждал ее, спрятавшись в тени подъезда. Ждал не очень долго, минут десять, а потом увидел в толпе - в светло-зеленом платье, с развевающимися на ветру волосами. Мы обнялись, я погладил Анну по плечу, сказал:
   - Когда ты успела так загореть?
   Анна засмеялась:
   - Сейчас. Я шла сюда от дома пешком. Мне много не надо, я очень быстро загораю.
   - И платье у тебя сегодня такое красивое.
   - Тебе нравится? Спасибо.
   - Пожалуйста.
   - А я, кстати, его давно не одевала. Никак не могла решить, идет ли мне. Ну ладно... Что мы едем смотреть?
   Я пожал плечами:
   - Ты здесь хозяйка.
   Анна снова рассмеялась.
   - Хочешь, поедем в SchЖnbrunn?
   - ???
   - Это дворец нашей императрицы Сиси. Она жила там, когда была принцессой.
   - А-аа. Тогда хочу, конечно.
   Мы прошли к ближайшей станции метро, сели в поезд на SchЖnbrunn. Дворец мне понравился - не очень большой и не слишком вычурно украшенный. К тому же, он находился за городом, кругом было много зелени. Внутри мне быстро наскучило. Коротко ознакомившись с хозяйством бывшего руководства Австро-Венгерской Империи, мы поднялись на высокий холм перед дворцом. С него видна вся Вена - европейский город, окутанный средиземноморской жарой. Я подумал, что завтра в это время буду собираться в аэропорт, и загрустил. Каникулы получались слишком короткими. Анна что-то говорила, я ее не слышал. В голове стоял туман, наверное, от солнца. Только когда у Анны зазвонил телефон, я очнулся.
   - Алло? Да, да...
   Дальше Анна заговорила по-немецки, но я понял, что речь идет о нас.
   - Равит спрашивала, не хотим ли мы пообедать. Мы договорились встретиться на Дунае, в Strand cafИ. Я же тебе обещала, что туда сходим, помнишь?
   - Честно говоря, нет. Но идея все равно замечательная.
   - Как не помнишь? Я тебе говорила, что там подают самые вкусные ребрышки на свете.
   - Ах, да, ребрышки. Ну конечно, помню...
   Мы засмеялись, я обнял Анну, легко прижал к себе, отпустил.
   - Поехали?
  
   От метро к ресторану вела узкая асфальтовая дорога. Слева - частные дома, справа между деревьями виднелся Дунай. Strand cafИ располагался прямо у воды, мы заняли столик на палубе и попросили официанта придвинуть зонтик от солнца. Оно по-прежнему палило, ветра не было в помине, река блестела возле наших ног. Я пил пиво и глядел, как проходящий катер превращает мелкую рябь на воде в подобие волн. Было так хорошо, что даже подошедший с блюдом ребрышек официант казался помехой.
   Пришла Равит. Обнялась с Анной, чмокнула в щеку меня и тут же принялась звонить кому-то по телефону. Анна кивнула на нее, сказала, что Равит говорит со своим бывшим другом - турком. Я поставил блюдо spareribs на край стола, чтобы глядя на Дунай, иметь эту гигантскую порцию на переднем плане. Так и сидел, медитируя на мясо и реку, пока меня не окликнула Анна.
   - Почему ты не ешь? - спросила.
   Я взялся за нож. Через пятнадцать минут развалился на стуле и вновь уставился на воду. Мне было тяжело дышать. Равит опять беседовала по телефону. На этот раз - с полицейским. После мяса мы пили пиво, после пива - кофе. Расплатились и пошли по узкой дороге вдоль реки - обратно к метро. Поднялись в центре города, на уже родном мне Stephansplatz.
   Возле одного кафе Анна вдруг широко развела руками и улыбнулась.
   - Смотри, где они сидят! - сказала она племяннице.
   Равит поглядела, куда показывала Анна, и тоже улыбнулась.
   - Все старые ведьмы вместе!
   Не знаю, почему Анна назвала их ведьмами. Наверное, из-за их черных одежд. Сильно пожилыми они мне тоже не показались. Одна из ведьм была вообще мужиком - высоким, красивым и тоже в черном. Мы придвинули еще один стол и подсели к компании. Меня, как обычно, представили "гостем из Израиля".
   - Рути... - Приятно познакомиться, Дорит... - Гила...
   Последняя рука, которую я пожал, принадлежала мужчине в костюме:
   - Питер, очень приятно.
   Мы заказали кофе. Анна принялась объяснять, кто из присутствующих кем кому приходится. Я уловил, что Гила ее тетя, а Рути замужем за Питером. Больше ничего не запомнил. Кроме Питера, который был австрийцем, все родились на Кавказе, прожили некоторое количество лет в Израиле и в конце семидесятых уехали в Вену. Рути в Израиле выросла. Гила сказала, что любит слушать израильскую музыку и даже пропела несколько строк из какой то песни.
   - Ты это слушаешь? - спросила она.
   Песня, думаю, была годов семидесятых - поры, когда Гила жила в Израиле.
   - Нет, я такого уже не знаю.
   - Как не знаешь? Он ведь и сейчас очень популярен.
   Я улыбнулся и пожал плечами:
   - Мало что понимаю в музыке.
   - А-а... - сказала Гила. - Ну, а как тебе наш город? Нравится?
   - Нравится.
   Гила удовлетворенно кивнула и поглядела на Анну:
   - А когда ты, Анна, поедешь в гости к Даниелю?
   Все повернулись в нашу сторону, я покраснел. Анна тоже смутилась.
   Гила продолжала выжидающе смотреть.
   - Ты же примешь гостью у себя в Израиле? - спросила.
   - Да уж как-нибудь выберусь к нему... Может быть, летом? - Анна скосила на меня взгляд.
   Я кивал головой, как дебил, и улыбался.
   Питер пришел мне на помощь, начав спрашивать о международной обстановке. Я с готовностью стал ему отвечать.
  
   Рути и Равит обсуждали какой-то ресторан, Гила перешептывалась с Анной. Так мы просидели около часа, затем Питер сказал, что его ждут дела, попрощался с каждым за руку и убежал. Рути подытожила ресторанную беседу, заявив, что ужасно голодна.
   - Кто еще хочет есть? - спросила она.
   Анна, Равит и я сказали, что не голодны, но будем рады присоединиться. Остальные из кафе никуда не собирались - ждали каких-то родственников.
   Мы простились с "ведьмами" и ушли. Рути захотела съесть фалафель, Анна предложила пойти в "Сабабу". Равит обрадовалась, ведь там можно встретить Макса, а я расстроился - пробовать фалафель в Вене желания не было. "Сабаба" находилась в самом центре - маленькая забегаловка, которую держал один израильтянин. Меня тронули надписи на бутылках - даже они были на иврите. Посетители довершали впечатление. Среди них и вправду оказался Макс - парень лет тридцати. По тому, как они с Равит расцеловались,
   я понял, что та ему нравится. Мы заказали еду и уселись на улице. Я разговорился с Максом. В Израиле он жил в одном городе с моими родителями и ходил в ту же школу, что и мой брат. После армии Макс долго искал себе занятие, случайно оказался в Австрии, - понравилось.
   - Чем ты занимаешься? - спросил я его.
   - В магазине работаю. Развожу продукты на грузовике.
   - Нравится?
   - Да. Жить можно. Хороший город - Вена.
   - Сколько ты уже здесь?
   - Шесть лет.
   - И обратно не тянет?
   Макс энергично помотал головой:
   - Нет. Кроме того, я два раза в год обязательно летаю в Израиль. У меня там родители.
   - Понятно.
   - Ты, лучше, про Израиль расскажи, - попросил Макс. - Мы ведь только из газет все узнаем.
  
   Хозяин, тем временем, принес фалафель. Все принялись жевать. Кроме меня - я пил лимонад. С соседнего столика к нам обратился похожий на араба мужчина:
   - Что это, не подскажете? - в руках он держал пластиковую коробочку с амбой, которую принесли вместе с едой.
   Рути живо объяснила ему, что такое амба.
   - Большое спасибо, - мужчина вернулся к своей даме, повторил объяснение на языке, которого я не понял. Не только я, кстати.
   - Это арабский? - спросила Анна.
   Я покачал головой.
   - Может, диалект какой? Марокканский, например?
   - На фарси похоже, - сказала Рути.
   За столиком справа парень с длинными волосами читал книгу. Он поднял голову и сказал на иврите:
   - Это фарси.
   Анна повернулась к соседям:
   - Извините, мы тут пытаемся понять, на каком языке вы разговариваете.
   - На фарси, - улыбнулся похожий на араба. - Я из Ирана.
   Я машинально напрягся.
   - А вы говорите на иврите? - с улыбкой спросил перс.
   Рути кивнула, а я отвернулся в сторону.
   Макс поинтересовался, чем мы собираемся заняться вечером. Рути сказала, что поедет домой - сменить бабушку, нянчившую их с Питером ребенка. У нас с Анной планов не было. Макс предложил отправиться в ночной клуб на окраине города.
   - Макс, а ты говоришь на кавказском? - вдруг спросила Рути.
   - Конечно. Я ведь из Дербента.
   - Деревенский, значит, - усмехнулась Рути.
   - Дербент деревня? Это ваш Нальчик деревня.
   - Нальчик - большой культурный центр, - важно сказала Анна. - А Дербент и вправду село.
   Макс и девушки начали бурно спорить. Я вырос в Ленинграде, для меня Дербент мало чем отличается от Нальчика. Длинноволосый парень за столиком справа поглядывал на нас и улыбался.
   - Странная у него улыбка, - шепнула Анна.
   - Где-то я его уже видела, - добавила Рути.
   Парень встал со своего места, подошел к нам, заговорил по-немецки, обращаясь ко всем сразу. Говорил довольно долго. Наконец, Рути перебила его, что-то сказала, жестом приглашая за наш столик. Длинноволосый покачал головой, попрощался и ушел.
   - Что он говорил? - спросил я.
   Анна повернулась ко мне и процитировала:
   - Я вот сижу и слушаю, о чем вы тут беседуете... Я разговариваю на всех языках, какие звучали за вашим столом, включая иврит и кавказский. И родился я - в Дербенте, поэтому мне было неприятно слушать то, что вы говорили об этом прекрасном городе...
   Потом рассмеялась:
   - Он и вправду странный. Даже присесть с нами за столик отказался. Наверное, боялся, что мы снова начнем ругать Дербент.
   - Я вспомнила, где его видела, - сказала Рути. - Он владеет небольшой видеотекой неподалеку. И утверждает, что мы как-то взяли у него фильм и до сих пор не отдали...
   Макс допил пиво, бросил на стол несколько монет, поднялся.
   - Ну, ладно, поехал, - сказал он. Встречаемся в десять на Westbahnhof. Я возьму с собой Эли, хорошо?
   Нам было все равно, кого он собирался с собой взять, поэтому мы дружно кивнули.
  
   Рути уехала домой - сменить маму Питера. Мы с Анной и Равит ходили по улицам, ели мороженое, пили кофе, - убивали время до десяти.
   Потом сели в метро и поехали встречать Макса и его приятеля. Встретили. Макс выглядел так, будто собрался идти в театр, а не в ночной клуб. Эли оказался плотным загорелым грузином из Бат-Яма.
   - Эли, - крепко пожал мне руку.
   - Даниэль.
   - Я здесь уже десять лет, - сообщил Эли. - Сначала приехал сам, затем перевез сюда всю семью. Чем занимаюсь? Продаю ювелирные изделия. В Израиле жизнь тяжелая. А в Австрии мне хорошо. Женщины местные, опять же... Черные ребята им очень нравятся. В общем - стандарт нормАль!
   Все засмеялись. Мне выражение тоже понравилось. Мы уселись на скамейку и стали ждать трамвая. Анна задумчиво улыбалась. Равит что-то сердито выговаривала - то ли турку, то ли полицейскому. Эли и Макс хихикали. Я смотрел на огни венской оперы напротив и чувствовал, как меня тянет домой.
   - Хотите загадку? - вдруг спросила Равит.
   - Давай, - поддержал Макс.
   - Что делают двадцать пьяных австрийских полицейских возле публичного дома?
   Я решил, что Равит все-таки разговаривала с полицейским.
   Ответа никто не знал.
   - Мы сдаемся, - сказал Эли.
   Равит усмехнулась:
   - Отмечают День матери.
   Все громко захохотали. Я тоже хмыкнул. Когда остальные успокоились, до меня, наконец, дошло, и я заржал в одиночку. Все снова засмеялись.
  
   Появился наш трамвай, я устроился напротив Анны. Всю дорогу она мне улыбалась, а потом мы приехали. Небольшой клуб был набит людьми до отказа. Я пробрался в боковой зал, где толпилось меньше народа, занял стул возле бара. Анна села возле меня, а больше свободных мест не было. Бармена тоже не было, выпивку приносили из другого зала - того, что побольше. Эли купил бутылку водки, разлил по стаканам. - За вас, ребята, - сказал, имея в виду нас с Анной. Мы выпили. Посидели немного, снова выпили. Макс и Равит принялись громко шептаться, Эли встретил знакомых девушек. Я понял, что уже долго рассматриваю бритый череп какого-то парня.
   Наклонился к Анне:
   - Что за публика сюда ходит? Кто все эти люди? - похоже, водка на меня подействовала.
   Анна пожала плечами:
   - Да разные люди... Сейчас здесь, в основном, пролетариат.
   Я довольно кивнул:
   - Во, точно... пролетариат.
   Макс и Равит пошли в большой зал - танцевать. Эли подошел к нам с новой бутылкой водки.
   - Все в порядке? - спросил я.
   Эли обнял меня за плечи и улыбнулся:
   - Абсолютно. Стандарт нормаль!
   - Стандарт нормаль! - я звякнул о его стакан своим.
   Мы засмеялись, выпили, в голове приятно кружилось.
  
  
   Ребята поехали из бара домой на такси. Мы с Анной решили пройтись пешком. Идти пришлось долго - около получаса. По дороге Анна снова говорила о том, как здорово было бы найти работу в Израиле. Лучше всего по специальности - модельером. А если не получится, то что-нибудь другое, связанное с людьми. Она ведь привыкла иметь дело
   с клиентами, работая в Austrian Airlines.
   Я, в основном, кивал.
   Анна сказала, что может, и вправду приедет в конце лета.
   - Это будет замечательно, - одобрил я.
   - Нужно только найти, где остановиться, - нахмурилась Анна.
   - У меня есть свободная комната.
   - А тебя это точно не напряжет?
   - Никоим образом...
   Анна помолчала с минуту, затем проговорила, глядя себе под ноги:
   - Вообще, ужасно нелегко делить с кем-то кров. Я ведь привыкла жить одна. Как и ты, впрочем...
   Так мы и шли, - не держась за руки и не обнимаясь, - через весь небольшой город, в котором жила Анна.
   А потом оказались на ее улице.
   - Вот мой дом, - показала Анна на серое-с-оранжевым шестиэтажное здание.
   Дом Анны отличался от своих соседей возрастом - он был в стиле восьмидесятых.
  
   - Хочешь зайти?
   - С удовольствием.
   Мы поднялись в лифте на четвертый этаж, Анна отперла дверь.
   Крохотные полторы комнаты и кухня, так в Тель-Авиве живут 50 процентов одиноких женщин. Чисто, опрятно, уютно. Анна подошла к столу, поставила диск, зазвучала музыка.
   - Тебе нравится Сарит Хадад?
   - Ничего.
   В три часа ночи в Вене мне не хотелось слушать Сарит Хадад.
   - Ничего? Это моя любимая певица! Она ведь тоже с Кавказа, знаешь?
   - Знаю, - сказал я. На самом деле, я этого не знал.
   - У меня есть все ее диски, - похвалилась Анна. - В прошлом году я привезла из Израиля вот эти два - последние.
   Анна сняла с подставки два альбома Сарит Хадад, протянула мне:
   - Слушал?
   - Нет. Хотя наверняка слышал все эти песни по радио в машине.
   Анна засмеялась.
   - А я их могу с утра до вечера слушать. И предаваться ностальгии.
   Я сел на узкую тахту возле окна, выглянул на улицу. Ночь. Лишь фонари освещают дома напротив.
   - Что ты будешь пить? Вино? Пиво? - Анна уже вынимала бутылки из холодильника.
   - Кофе.
   Анна хлопнула дверцей шкафа:
   - Есть только растворимый, ничего?
   - Ничего. Только молока не нужно.
   - Ты пьешь растворимый кофе без молока?
   - Виноват.
   Анна принесла с кухни две чашки кофе и шоколад, села рядом.
   - Ну что, понравилось тебе в Вене?
   Я кивнул.
   - Только мало было. Жаль, что мне завтра улетать.
   - Оставайся еще на неделю, - улыбнулась Анна.
   - ...
   - Тогда я к тебе приеду, - сказала Анна. В конце месяца у меня важное рабочее интервью, а потом смогу приехать дней на десять в Тель-Авив.
  
   Я ничего не сказал. Только обнял Анну за плечи. За окном тьма, в доме тишина, на белом циферблате четыре утра. Мы поцеловались - робко, как школьники. Тахта была слишком узкой - я ударился локтем о стену. Анна немного отодвинулась от меня:
   - Уже очень поздно. Впереди тяжелый день. Давай, полежим немного? - и кивнула на постель.
   Честно говоря, у меня закрывались глаза от усталости. Не думаю, что я был хорошим любовником этим утром. Около шести мы задремали.
  
   А в восемь уже встали. Оделись, приняли душ, выпили чаю. Спустились на улицу, дождались трамвая, приехали на Мариенштрассе. Жара чувствовалась не так сильно, как в предыдущие дни, на улице было множество людей.
   - Равит хочет с тобой попрощаться, но не уверена, что успеет.
   - Попрощаемся по телефону.
   - Куда бы ты хотел пойти?
   - Мне все равно. Давай пройдемся пешком. Куда выходит эта улица?
   - Она выведет нас к площади.
   - Ну и хорошо.
   Мы шли в плотной толпе. Я пытался вспомнить, кому и что хотел привезти, но не получалось. Голова была тяжелой, под ложечкой ныло. У меня не было терпения идти дальше.
   - Давай вернемся к тебе домой, - сказал я.
   - Разве ты не планировал что-то купить? Мы же сюда приехали специально за этим.
   - Мне нехорошо.
   - Тогда конечно. Поехали, - Анна остановила такси.
   Мы снова оказались в маленькой квартире Анны, в сером-с-оранжевым доме. Через пару часов нужно было собираться в аэропорт.
   - Ну, как ты себя чувствуешь? - спросила Анна.
   - Спасибо, уже лучше. Видно, стресс перед полетом.
   Некоторое время мы сидели и молчали.
   - Ты голоден? - спохватилась Анна. - Сейчас приготовлю салат.
   Я замахал рукой, но Анна уже была на кухне.
   Она нарезала салат, принесла хлеб, ветчину, какие-то фрукты. Поковырявшись немного, я понял, что не способен есть. Отодвинул тарелку и вышел из-за стола. В животе был голод, над ним - бешеный пульс. Анна чувствовала то же самое. Когда мы встали с постели, до моего полета оставалось чуть больше двух часов.
  
   - В крайнем случае, останешься здесь, - смеялась Анна в такси. Потом мы ехали в скором поезде CAT, голова Анны лежала у меня на плече, я вытягивал руку и снимал нас камерой телефона.
   - Закажу в воскресенье билет на Тель-Авив, - говорила Анна.
   Я кивал головой. Моего взгляда Анна не видела.
   У нас не было много времени для прощания. Постояли несколько минут, обнявшись,
   в пустом коридоре терминала, и я прошел внутрь. Обернулся, прежде чем скрыться за раздвижными дверями, послал Анне воздушный поцелуй.
  
   После регистрации у меня оставалось еще минут двадцать до полета. Я сразу пошел в бар, выпил подряд два стакана пива. Закрыл глаза, почувствовал, как накатывает волна жуткой тоски. Выпил третий стакан и пошел к своему gate, пробираясь сквозь толпу людей возле мусорных баков. Люди выбрасывали духи, флаконы с кремом для бритья, дезодоранты, - в соответствии с новыми требованиями безопасности в аэропортах. Я знал об этом заранее, мне ничего не пришлось выбрасывать, но лучше не стало.
   Пытаясь заснуть в самолете, я испугался, что события четырех венских дней совершенно перемешались в голове. Еще мучила мысль - почему я отказался от покупки подарков и потащил Анну домой. Неужели так сильно хотелось любви? Я вытащил блокнот и стал записывать, что мы с Анной делали и в какой день. От такого документирования немного успокоился. Затем перечитал записи и понял, что нашел ответ на свой вопрос.
   Анна мне, конечно, понравилась. Думаю, и я понравился ей. Но между нами не было чего-то, что заставило бы двух таких далеких во всех смыслах людей, превратить знакомство в отношения. Мое влечение к Анне за три часа до рейса было сродни обостренному желанию любовников на войне. Ведь я знал, что вряд ли когда-нибудь встречу Анну опять.
   Записал и это откровение в блокнот, потом вздохнул, смахнул с ресницы соринку, поглядел в окно. Там плыли облака - круглые, густые - далеко внизу. Я прикрыл глаза, то ли готовый уснуть, то ли пытаясь рассмотреть что-то сквозь белую толщу. И рассмотрел - вон она, Анна - стоит на Stephansplatz и машет мне снизу рукой. Я тоже помахал ей в ответ, а когда ее фигурка стала совсем маленькой, даже крикнул:
   - Я буду помнить тебя, Анна! Стандарт нормаль!
  
  
   12. 06.08 -31.07.08
  
   Борис Дозорцев
  
   Тель-Авив
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"