Альберт Петрович Тепляков, пройдя через проходную, оказался за воротами института на вечерней улице. По проезжей части проносились автомобили, грозя обрызгать спешащих пешеходов грязной кашей, толстым слоем покрывавшей асфальт. Сырость была не только на земле, но и в воздухе - сверху, из свинцового неба падал не то снег, не то дождь. Да ещё порывами налетал отвратительный холодный ветер. Альберт Петрович поднял воротник пальто, и, ёжась всем телом от этой слякоти, присоединился к потоку пешеходов.
Он сегодня не пошёл, как обычно, на автобусную остановку, а решил после работы пройтись пешком, да ещё жена просила зайти в булочную. Причиной прогулки, возможно, явилось волнение в ожидании завтрашнего дня. Завтра в присутствии авторитетной комиссии он должен продемонстрировать результаты своей научной деятельности. И его переполняли противоречивые чувства. С одной стороны - Альберт Петрович гордился собой, ведь он совершил величайшее открытие, которое изменит жизнь всего человечества. А с другой - он волновался и переживал о том, что бы всё прошло удачно, и сложный агрегат не дал сбоя, не смотря на то, что он лично проверял и испытывал своё творение всю последнюю неделю.
За двадцать минут прогулки страхи оставили его душу, и он пришёл домой в приподнятом настроении, вызвав у жены некоторые подозрения, но, убедившись в трезвости мужа, она взяла у него сумку с хлебом и сказала: "Раздевайся, мой руки и садись за стол".
После ужина Тепляков попытался, было поделиться своим маленьким счастьем с супругой, но та прервала его вопросом о том, когда же он, наконец, получит зарплату за последние месяцы. От необходимости отвечать на этот вопрос его спас сын, который пришёл на кухню, попросить отца решить ему задачку по математике.
Ночью он долго не мог уснуть, но мысли были уже не о завтрашнем дне, а о жизни - о том, как всё сложилось. В общем-то, не плохо, но что-то добавляло тёмные краски в светлую полоску пройденного пути. Он шёл по жизни не слишком громко и не слишком широкими шагами. Как большинство граждан нашей страны поступил после школы в институт, который успешно и закончил в конце семидесятых. Затем работа в НИИ, защита кандидатской, а вскоре и докторской диссертации. Последние пятнадцать лет он работал над одной и той же темой, и полтора десятка лет упорного труда не пропали даром. И можно сказать, что профессиональная сторона жизни удалась. В личной жизни тоже вроде бы всё в порядке: вскоре после окончания института женился, сейчас у него двое прекрасных детей. Так же имелся обязательный набор материальных ценностей: двухкомнатная квартира в девятиэтажке, шесть соток в семидесяти километрах от города и автомобиль - старенький "Жигулёнок". Так что он мог гордиться как своей гениальностью, так и материальным состоянием, правда, уже с августа не получал зарплату, но это было по его мнению лишь временным неудобством. Однако чувствовалось, что причина тревоги не в этом, а совсем в другом. Он неожиданно для себя понял, что к сорока годам многого добился, но в суете потерял нечто несоизмеримо большее. А потерял он простое человеческое счастье, состоящее видимо не в том, что бы окружить себя как можно большим количеством всевозможных вещей и достижений. В чём же оно состоит, Тепляков никак не мог понять. Возможно, оно складывается из взаимоотношений в семье, из взаимопонимания между супругами, в конце концов, может это просто любовь, о которой он уже начал забывать. Некогда романтические отношения переросли, как им казалось, в более крепкие деловые. А точнее, их отношения заключались в совместном проживании на одной жилплощади и эпизодическом воспитании детей.
В эту ночь ему не удалось постичь, что же такое счастье, но в голове зародился слабый ручеёк какого-то нового взгляда на мир, который начал прокладывать себе дорогу в лабиринтах и нагромождениях сознания цивилизованного человека.
В десять часов утра в лабораторию, возглавляемую Альбертом Петровичем, в сопровождении директора института, вошли члены комиссии. Их было трое: два генерала и один в штатском - видимо чиновник очень высокого ранга, потому что директор и генералы всем своим видом показывали это.
Директор начал с обзорной лекции, во время которой принялся было рассказывать историю всего института и о достижениях отдельных сотрудников, но, поймав взгляд человека в штатском, он осёкся и представил комиссии Теплякова. После чего сказал: "Ну, Альберт Петрович, показывайте свои чудеса". Предложив всем подойти к стеклянному кубу, внутри которого находилась тридцати двухкилограммовая гиря, сам Тепляков подошёл к пульту управления, который был расположен в стороне. Он волновался. Пальцы похолодели, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, но, собрав волю в комок, он решительно опустил руки на пульт.
Ничего сверхъестественного не произошло, напротив, в лаборатории воцарилась тишина. Все, затаив дыхание, наблюдали, как гиря внутри стеклянного куба поднялась вверх и повисла, словно воздушный шарик.
- Ого! - выдохнул один из генералов.
- А пощупать её можно? - поинтересовался второй.
- Да, конечно. Минуточку, - колдуя над пультом, ответил Тепляков.
Гиря медленно опустилась на своё прежнее место, и он жестом предложил убедиться, что гиря настоящая. Генералы поочерёдно подёргали её за ручку и, покивав головами, отошли в сторону. Тогда в разговор вступил мужчина в штатском, до сих пор ничего не сказавший и не выразивший своих эмоций
- Скажите, Альберт Петрович, а Вы можете сделать наоборот?
- Извините, как это? - после некоторого раздумья спросил Тепляков.
- Ну, что бы не вверх, а наоборот, вниз - пояснил мужчина, - ну, скажем, раздавить эту гирю.
- А зачем её давить? - ещё более ничего не понимая, опять задал вопрос Тепляков.
- Вы просто ответьте "да" или "нет", - немного раздражённо сказал собеседник.
Генералы и директор занервничали, укоризненно поглядывая на Альберта Петровича. И тогда директор попытался помочь получить от него ответ.
- Ты можешь с помощью своей установки, например, давить какие-нибудь предметы?
- Теоретически - да, - колеблясь, ответил он.
- Сколько Вам нужно для этого времени? - спросил человек в штатском.
- Я думаю, что дня два, три, - после некоторой задумчивости, робко промолвил Альберт Петрович.
- Хорошо. Увидимся через три дня, - отчеканил начальник комиссии.
Все направились к выходу, а директор, проходя мимо, похлопал его по плечу.
- Я надеюсь на тебя, Тепляков, - и добавил, - не подведи.
Альберт Петрович закончил переоборудование установки раньше намеченного срока, и утром третьего дня всё уже было готово.
Воспользовавшись свободным временем, он решил немного отдохнуть, отпросившись у директора на пол дня, якобы в виду плохого самочувствия. На самом же деле он не пошёл домой и не лёг в постель, как ему посоветовал директор, а пошёл в гараж, завёл свой "Жигулёнок" и поехал за город.
Он ехал не спеша. Его то и дело обгоняли шикарные иномарки, но он не нервничал и не завидовал, как обычно, в глубине души их владельцам. Им овладело непривычное и необычное для городского жителя спокойствие. Жизнь его стала какой-то нервной, дёрганной что ли, особенно в последнее время. Всё какая-то суета, спешка, некогда оглянуться, осмотреться. И вот сегодня ему просто захотелось сесть за руль и ехать куда-нибудь, не думая о проблемах. Странное состояние овладело им. Он как бы со стороны смотрел на всё происходящее. Он видел поток машин, дорогих и не очень, престижных и не престижных, среди них он видел и свой автомобиль. Все они мчались по своим делам: кто по важным, кто по пустяковым. Но Тепляков видел ещё больше. Он видел, что все эти автомобили, люди, сидящие в них, всё человечество несётся на огромной скорости по одной большой дороге, продолжение которой скрыто туманом. И не понятно, что за этим туманом скрывается - ещё более длинная дорога или бездонная пропасть, которая остановит бег.
Теплякову вдруг захотелось выйти из этого потока и он, свернув на обочину, остановил свой автомобиль, оставив его, он пошёл по полю к роще, растущей метрах в ста от дороги. Деревья стояли уже совсем голые. Под ногами шуршала опавшая листва, да пожухлая, прихваченная морозом трава. Он остановился, поднял глаза к низкому, серому небу и глубоко вздохнул запах увядающей природы. Но его не печалила гибель травы и листьев. Он знал, что после спящей белой зимы вновь придёт весна, и жизнь возродится с ещё большей силой. Он ощущал себя тоже частью этой могучей жизни. Его переполняло чувство нежности ко всему окружающему. Несмотря на сырую погоду и унылые, осенние пейзажи, хотелось обнять эти голые деревья, эту тёмную и влажную землю, это небо. Но он, конечно, слишком мал, что бы обнять всё это, скорее наоборот, все мы находимся в объятиях и в неразрывной связи с этой великой и порой невидимой силой. И он понимал, единственное, что могут люди - это стараться сберечь этот мир таким, какой он есть, и не пытаться перекроить его на свой лад.
Ещё долго он бродил по роще, размышляя о существовании человека, о его месте в сложном механизме природы. И почему-то совсем не хотелось возвращаться обратно в шумный и суетливый город, с его надуманными проблемами.
Члены комиссии в том же составе, что и в первый раз, уже собрались в лаборатории. Оставалось только запустить установку.
- Пожалуйста, Альберт Петрович, начинайте, - повелел человек в штатском. Сегодня он был в дорогом, черном костюме.
Пальцы Теплякова проворно пробежали по пульту и находившиеся внутри стеклянного куба пустые консервные банки медленно превратились в тонкие металлические лепёшки.
- Вот это другое дело, а то гири поднимать, - с усмешкой произнёс один из генералов.
- А что-нибудь попрочней консервных банок можно раздавить? - прервал его человек в чёрном костюме.
- Да, конечно, просто надо много энергии, а возможности нашей лаборатории ограниченны, - оправдывался Тепляков.
- Ничего, Вы получите лабораторию с такими возможностями, которые Вам необходимы. Так что готовьтесь к переезду, Альберт Петрович, - уверенно сказал человек в штатском.
После чего комиссия удалилась, а через пару часов в лаборатории появился мужчина лет тридцати.
- Здравствуйте, Альберт Петрович, меня назначили вашим помощником на время переезда, - с порога начал он, - а зовут меня Сергей Семёнович.
У Теплякова голова итак шла кругом, а тут ещё какой-то помощник. "Ну, ничего, помощник, так помощник" - подумал он. Но как потом выяснилось, этот человек был приставлен к нему скорее не как помощник, а как руководитель переезда. Он давал указания, как и какие документы необходимо готовить, и следил за каждым его действием. Тепляков не понимал к чему всё это, но вскоре он начал понемногу разбираться. Так как подготовка к переезду заняла не один день, он успел заметить, что когда шёл на работу или возвращался домой, за ним всюду следовал автомобиль, в котором сидели двое молодых людей. Эти парни сопровождали его от подъезда дома до проходной института и обратно. По ночам они дежурили у дома, а днём, примелькавшаяся машина, стояла у проходной. Так что Теплякова охраняли постоянно, даже в лаборатории. Он случайно увидел, что Сергей Семёнович под пиджаком носит пистолет. Одно было не понятно - к чему все эти предосторожности. Конечно, он понимал важность своего изобретения, но от кого или от чего его охранять. Это рождало какую-то смутную тревогу в душе. Изо дня в день тревога усиливалась, заставляя задуматься, почему так берегут его изобретение и его самого? А самое главное: кто эти люди - Сергей Семёнович и те двое парней, на кого они работают?
Интуитивно Тепляков понимал, что они подчиняются тому человеку в штатском, которому старались угодить даже генералы. Но кто же тогда этот человек? Но вряд ли найдутся ответы на эти вопросы. И ещё, почему комиссию не интересовала антигравитация, а наоборот, интересовало усиление гравитации? Да видимо потому, что установку собираются использовать, исключительно, в военных целях. Наверное, это единственный ответ на все вопросы.
Ночью, накануне переезда, Альберт Петрович спал плохо. Он метался во сне, что-то бормотал, покрываясь холодным, липким потом, и громко вскрикнув, проснулся. Сев на кровати, он вытер ладонью пот с лица. На часах было пять. Он снова лёг, но уснуть больше не мог. Перед глазами снова и снова вставали картины кошмарного сна.
Сначала он видел военных, которые говорили в большом и красивом кабинете. О чём они говорили, было не понятно, слова сливались в сплошной гул, похожий на шум горной лавины. Внезапно шум оказался грохотом танков, которые были повсюду: в городах, в деревнях, на больших и малых дорогах, и они так грохотали, что голова, казалось, вот- вот лопнет. А танки всё ползли и ползли, сливаясь в железные реки, казалось, что ничто не может остановить этот поток. И вдруг всё смолкло. Железные реки остановились. Танки стали сплющиваться, вдавливаться в землю, причудливо изгибаться под гнётом неведомой силы, и уже целые города вздрагивали, превращаясь в пыль, под натиском гравитационного урагана. И никому не было спасения. Люди, смешивались с домами, машинами, деревьями. Всю землю окутала безмолвная мгла. Из пыльной тьмы донёсся слабый крик. Кто-то взывал о помощи, но идти на крик было тяжело. Ноги в чём-то вязли, а дышать становилось всё труднее. В бессилии он протянул руки вперёд и попытался тоже крикнуть, но голосовые связки не слушались. Из темноты медленно выплыло лицо дочери. По щекам девочки катились слёзы, а во взгляде была мольба, она тихо прошептала: "Папочка, помоги".
Утром, собираясь на работу, Тепляков изменил своему обычному распорядку, чем очень удивил своих домашних. Вместо того чтобы позавтракать и идти в институт, он поцеловал жену и сказал, что сам отведёт дочь в детсад, а сына проводит в школу. Дети очень обрадовались, ведь отец обычно мало уделял им времени. Но сегодня он с детьми, сияющими от радости, крепко держа их за руки, вышел из подъезда. Знакомый автомобиль последовал за ними.
Альберт Петрович сначала проводил дочку. У дверей детского сада он взял её на руки, прижал к себе и прошептал: "Беги, доченька, всё будет хорошо, и ничего не бойся". Потом обернулся к сыну: "Поспеши, сынок, а то опоздаешь на занятия". И долго стоял на тротуаре, глядя сыну в след, пока тот не скрылся за поворотом. Затем резко повернулся и быстрым шагом направился в институт.
Не успел Тепляков войти в лабораторию, как Сергей Семёнович сообщил ему, что машина для перевозки установки будет к обеду. Но его это уже не волновало. Он выжидал момент, что бы приступить к выполнению задуманного им плана.
Без пятнадцати десять он сказал себе: "Пора", и обратился к Сергею Семёновичу с тем, что бы помочь ему перенести кое-что из дальней комнаты. Открыв тяжёлую дверь, ведущую в комнату без окон, которую использовали как кладовую, Альберт Петрович пропустил своего "помощника" вперёд, и когда тот вошёл, захлопнул за ним дверь. Теперь у него было несколько минут для осуществления своего плана. Не обращая внимания на крики, доносившиеся из-за двери, он подошёл к компьютеру. За считанные секунды стёр из памяти все файлы, касающиеся его изобретения, потом взял со стола папку с документацией, подготовленной под руководством Сергея Семёновича, вытащил из кармана спички и быстро стал жечь бесценные листки с чертежами и расчётами. Уничтожив всю информацию об установке, он занялся самой установкой.
Тепляков спешил. Дверь кладовой трещала под ударами. Подключив установку к питанию, он склонился над пультом управления, и когда всё было готово, рука дрогнула и замерла над кнопкой пуска. Пятнадцать лет труда могут быть легко перечёркнуты одним движением. В душе возникло сомнение в правильности того, что он делает, смешанное с чувством жалости к своему творению. Но разум говорил, что кроме него никто не сможет сделать так, чтобы эта установка не превратилась в страшное оружие, а его изобретение не обернулось катастрофой. И разум отца победил душу учёного.
Треск ломающейся двери слился с треском и скрежетом от раздавливавшей саму себя установки. А Тепляков тем временем бежал по извилистым коридорам прочь от лаборатории. Он не знал куда и зачем бежит. После всего совершённого его будут разыскивать, а возможно, просто уничтожат как опасного преступника. Он не знал, какие указания на сей счёт, имеет его охрана.
Альберт Петрович выбежал на крыльцо института и остановился, завороженный ярким, солнечным днём. Свежевыпавший снег искрился и слепил своей белизной. На противоположной стороне улицы стояла машина, так уже успевшая надоесть. Увидев его, парни вышли из автомобиля, и настороженно посмотрели на него. Сзади послышались приближающиеся шаги. "Помощник" - подумал он и сделал несколько шагов в сторону от входа, приготовившись бежать. Двери резко распахнулись, и Тепляков чуть не упал от сильного толчка в затылок. Он медленно обернулся и увидел Сергея Семёновича, направившего на него пистолет, а тело уже перестало его слушаться.
Земля ушла из-под ног, и он упал спиной на тротуар, раскинув руки. Пальцы судорожно сжали снег. Глаза безжизненно уставились в прозрачное, голубое небо. И в этот момент, когда душа покидала ненужное уже ей тело, не возникло ни малейшего сомнения в содеянном. В угасающем сознании, лишь ярко вспыхнуло ощущение того, какое счастье почувствовать, хотя бы на мгновение, что ты кому-то необходим: жене, детям, или всему человечеству, или даже всему ...