Ах, больше тепла бы. Лето ведь.  
И, может, чуть-чуть любви...  
Я только... не смею требовать,  
Не мне бремя просьб нести.  
Не мне умолять о помощи  
И - наконец-то - спасении.  
Кого... и зачем бы? Вот ещё.  
Росток из гнилого семени  
Лишь силы уйдут выхаживать,  
Не слишком ли это, Господи?  
На мне ведь все раны зажили,  
Не видно, что косы с проседью.  
А ваше счастье незримое  
Хочу сберечь от незванного.  
"Люби, улыбайся, милая!  
Сбежать в ваш рай? Я не стала бы". 

Мешать на палитре краски?  
Мне ли теперь "незримое"  
Пачкать? Тепло и ласку  
Серым? Бурым, малиновым? 

Но... страхи бездумно, ласково 
Коснулись воды и вспыхнули. 
Страданием, ложью, сказками. 
Прокльятьями и молитвами. 
Всё тихо тонуло в проруби 
Без помпы, ничем не тронуто... 
Лишь черти плясали голыми 
В твоих глазах (или омутах?), 
И мне всё казалось - ЛИШНЯЯ! 
Ведь ты не искал. Ни дочери, 
Ни места в чужом трёхстишии, 
За другом... стоял ли очередь? 

За тихим вопросом следует 
Ответ, всё такой же тихий. 
Нас двое - и мы беседуем, 
На улице - чьи-то крики... 
Я слышу слова лопатками. 
Мне кажется, что, бездонные, 
Они и на ощупь гладкие, 
Спины касаются волнами: 
"Ты знаешь... вас всего трое". 
И вот опять твои волосы 
Согрели мои ладони, 
А звуки глухого голоса 
Вдруг сделали мир наполненным 
Не грязным забытым бежевым, 
Не бурым, не серым - золотом, 
Любовью. 
Немного - нежностью.