"...Первый божественный Наставник посвятил только несколько избранных и хранил молчание перед множествами. Он осознавал своего Бога и чувствовал это великое Существо внутри самого себя. "Атман", Я, могущественный Владыка и Защитник, если только человек познал Его, как "Я есмь", "Ego Sum", "Ахми", - являл свою полную силу тому, кто был в состоянии узнавать "все еще тихий голос". Со дней первобытного человека, описанного первым ведическим поэтом, вплоть до нашего современного века не было философа, достойного этого названия, который не носил бы в молчаливом святилище своего сердца этой великой и сокровенной истины. Если он был посвященным, то узнавал это как священную науку; если нет, то подобно Сократу, твердя себе так же, как и своим ближним, благородный приказ - "О, человек, познай самого себя" - он преуспевал в узнавании своего Бога внутри самого себя. "Вы есть боги", говорит нам царь-псалмопевец, и мы находим, что Иисус напоминает писцам, что изречение "Вы есть боги" было адресовано другим смертным людям, требуя себе той же самой привилегии безо всякого кощунства. И как верное эхо, Павел, утверждая, что все мы являемся "храмами Бога живаго", осторожно добавляет, что, в конце концов, эти вещи только для "мудрых" и что говорить о них - "незаконно".[99]
Некоторые причины этой скрытности могут быть здесь приведены.
Основным законом и отмычкой практической теургии в ее главном применении к серьезному изучению космических и сидеральных, психических и духовных тайн было, и все еще является то, что греческие неоплатоники называли "теофанией". Общепринятое значение этого слова есть "общение между богами (или Богом) и теми посвященными смертными, которые духовно способны пользоваться таким сношением". Однако эзотерически это значит больше. Ибо это не есть только присутствие Бога, но действительное - хотя и временное - воплощение, так сказать, слияние личного божества, Высшего Я с человеком - его представителем или посредником на земле. По общему закону. Высочайший Бог, эта сверх-душа человеческого существа (атма-буддхи) только осеняет индивидуума в течение его жизни с целью наставления и откровения, или как римские католики - которые ошибочно называют эту сверх-душу "ангелом-хранителем" - сказали бы, "она стоит во вне и наблюдает". Но в случаях теофанического таинства она сама воплощается в теурге с целью откровения. Когда это воплощение является временным в течение тех таинственных трансов или "экстазов", которые Плотин определяет как
Освобождение ума от его конечного сознания, его становление единым и отождествленным с Бесконечным,
то это возвышенное состояние очень кратковременно. Человеческая душа, будучи отпрыском или эманацией своего Бога, "Отца и Сына", становится единой, "божественный источник вливается подобно потоку в свое человеческое русло".[100] Однако в исключительных случаях это таинство становится завершенным; Слово фактически становится Плотью, индивидуум становится божественным в полном смысле этого слова, так как его личный Бог сделал из него постоянное пожизненное местопребывание, "храм Божий", как говорит Павел.
Теперь, то, что здесь подразумевается под словом личный Бог человека, не есть, конечно, один только его седьмой Принцип, так как per se и в сущности это есть лишь просто луч бесконечного Океана Света. В сочетании с нашей божественной душой, буддхи, его нельзя назвать дуадой, как можно было бы в другом случае, так как, хотя и образовавшаяся от атмы и буддхи (двух высших принципов), первая не есть сущность, но эманация из Абсолюта, в действительности неотделимая от него. Личный Бог не есть монада, но в самом деле, прототип ее, который мы за неимением лучшего термина называем проявленной каранатмой [101] (душой причинности), одним из "семи" и главных резервуаров человеческих монад или эго. Последние формируются постепенно и усиливаются в течение своего цикла воплощения путем постоянных добавлений индивидуальности от личностей, в которых воплощается этот андрогинный, полудуховный, полуземной принцип, принимающий участие как в небесном, так и земном, называемый ведантистами Джива и Виджнанамайакоша, а оккультистами Манас (ум) - тот, короче говоря, который, частично соединившись с Монадой, воплощается в каждом новом рождении. В полном единении со своим (седьмым) Принципом, чистым Духом, он есть божественное Высшее Я, что знает каждый изучающий теософию. После каждого нового воплощения Буддхи-Манас вбирает в себя, так сказать, аромат цветка, называемого личностью, чисто земные остатки которой, ее отбросы, предоставляются постепенному исчезновению, как тени. Вследствие своей чрезвычайно трансцендентальной метафизичности эта часть доктрины является наиболее трудной.
Как уже повторялось много раз в этом и в других трудах, ни философы, ни мудрецы, ни адепты древности не являются теми, кого можно обвинить в идолопоклонстве. Фактически они являлись теми, кто, признавая божественное единство, были единственными, кто благодаря своему посвящению в тайны эзотеризма, правильно поняли "υπονεια (хипонея), или подтекст антропоморфизма так называемых ангелов, богов и духовных существ всякого рода. Каждый из них, поклоняясь единой божественной сущности, которая насыщает весь мир природы, уважал, но никогда не поклонялся или превращал в идола какого-либо из этих "богов", высших или низших - даже не свое собственное личное божество, лучом которого он был и к которому он обращался [102]...".