Аннотация: Чудеса совершаются просто, если есть в душе любовь...
Григорий Долуханов
ЧУДЕСА СОВЕРШАЮТСЯ ПРОСТО
(Фантастический рассказ)
Профессор Давид Давидович Душин слыл человеком замкнутым, необщительным и весьма странным, даже подозрительным. Формально у американских властей не было претензий к этому ученому секретной лаборатории не менее секретного научно - исследовательского центра "DDD". Но "русские корни" этого переселенца, покинувшего свою Родину в начале девяностых годов прошлого столетия, все - таки настораживали коренных американцев. Особенно тех из них, кто помнил, так называемую "холодную войну"...
К профессору даже был приставлен секретный агент американских спецслужб под видом аспиранта - лаборанта по фамилии Сексот. Это был молодой человек спортивного телосложения, похожий на Голливудского актера из популярных боевиков. Конечно, профессор догадывался о том, что Сексот был осведомителем и докладывал о каждом шаге Давида Давидовича своему начальству. Но что он мог с этим поделать? Улик у профессора не было, а его догадки сочли бы фантазиями, если бы он вздумал кому - то о них рассказать. Никто бы Сексота из лаборатории никуда не убрал. А если бы и решили спецслужбы, что агент, как говорится, неосторожно "засветился", то вместо Сексота внедрили бы в окружение Душина нового "стукача", а то и пару - на всякий случай. Думая обо всем этом в машине по дороге в свой научный городок, Душин произнес вслух по - русски: "За одного битого двух не битых дают!" Он сидел на переднем сидении рядом с водителем. Водитель так и остался русскоязычным эмигрантом из развалившегося СССР, хотя прожил в США уже больше двух десятилетий. В прошлом он был школьным учителем истории. И что немаловажно - был соседом профессора Душина, когда они оба жили еще в Москве, а Москва была столицей не только Российской Федерации, но и всего Советского Союза - одной шестой части суши на планете Земля...
- Да, за одного битого двух не битых дают! Русский фольклор никогда не врет, вся мудрость русского народа - в пословицах, поговорках, да народных песнопениях. Разве не так, Макс?
Водитель прибавил скорость, озорно глянул на профессора, весело произнес:
- Какой русский не любит быстрой езды?
- И это верно! Нам бы в России такие дороги, как здесь в Америке...
- И без дураков!
- В каком смысле, Макс?
- И в переносном, и в прямом смысле, профессор! А вы, Давид Давидович, в каком смысле подумали?
- Ну, дураков, положим, и в Америке хватает, если говорить в прямом смысле. А сексотов, доносителей, если называть вещи своими именами по - русски, в Америке больше, чем секретных научных центров. Никому верить нельзя!
- Вы о своем аспиранте - лаборанте сейчас подумали? Так что взять с человека по фамилии Сексот? Сексот - он и в Америке Сексот! И в России...
- Я в России почти двадцать лет не был. А через неделю поеду в командировку...
Перед поворотом Макс резко сбавил скорость. Лента трассы извивалась между живописными загородными пейзажами калифорнийской теплой поздней осени. Макс открыл боковое окно автомобиля, сделал глубокий вдох, выдохнул ностальгически:
- У нас в России воздух наверняка уже снегом пропах, а здесь в ноябре снегом и не пахнет...
- В Москве - морозы! Я вчера новости смотрел на 1 российском канале, у меня спутниковая антенна мощная - любой центральный российский канал ловит в любое время суток...
- А можно мне с вами в Москву, профессор? Я вам там пригожусь, возьмите меня в командировку вместо Сексота. Зачем вам в Москве американец - Сексот?
- Мне? Хороший вопрос, Макс! У меня нет на него ответа. Боюсь что вместо Сексота не получится, а вот вместе... Это надо обдумать... У тебя же нет допуска к секретным материалам лаборатории - это хорошо, это облегчает решение вопроса. Я мотивирую твою командировку тем, что мне нужен в Москве именно такой человек, как вы в качестве личного секретаря... Думаю, что никто не будет возражать, у вас ведь безупречная репутация в нашем ведомстве. Хоть в коллективе, за глаза вас называют "русским". Вы знали об этом, Макс?
Профессор обращался к Максу то на "ты", то на "вы", как, впрочем, не только к Максу и это было необъяснимо, причины неведомы самому Душину. Но ни Макс, ни другие люди в окружении Душина не обращали на это внимания, они привыкли к странностям профессора.
- Мне это даже нравится. Я и есть русский. Русский американец... Звучит странно, согласен. Но это так! Я русский с американским паспортом, - сказал Макс.
- Не говорите это больше нигде и никому, Макс. Здесь это звучит, как признание в политической неблагонадежности. Вам перестанут доверять...
- А мне доверяют?
Профессор не ответил. Он был уже мысленно в своей секретной лаборатории, до которой оставалось меньше четверти часа езды на легковом автомобиле. Он волновался, как школьник перед экзаменом. Со дня - на день в его жизни должно было произойти событие, которого он ждал многие годы. Он должен был стать отцом. Профессор никогда не был женат, не имел детей. В детстве и юности ему нравилась одна девушка. Ее звали Соня Кошкина. Они вместе учились в школе, потом - в институте. Дружили. Он помогал ей осваивать точные науки - математику, физику, химию, делился конспектами и чертежами, готовил для нее "шпаргалки", чего только не делал, как только не старался Душин ради подруги! Ему казалось тогда, что в его душе поселилась большая чистая любовь к Соне Кошкиной - красивой зеленоглазой непоседе, насмешливо повторявшей Душину: "Душина прекрасные порывы..." И еще: "Душин, не будь бездушным! Тебе интересны формулы, а мне интересна жизнь!" Где она сейчас, Соня Кошкина? Всякий раз, когда профессор задавался этим вопросом, у него портилось настроение, и он становился угрюмым, не дружелюбным, вспыльчивым, капризным. Словом, профессор напоминал в такие минуты подростка, мучительно переживавшего фиаско в первой любви... Это давно забытое чувство просыпалось в душе профессора и он, будто каким - то волшебным образом, возвращался в свою юность. Ненадолго. И только в своем воображении. Но в такие минуты он выглядел со стороны удивительно, невероятно, эпатажно: пожилой человек с капризами ребенка...
- Долго еще ехать, Макс? Мне надоело! Вы были хорошим учителем истории в России, а стали плохим водителем в Америке. Вам должно быть обидно, Макс!
- Я остался учителем истории. Иначе бы как я мог сделать компьютерную программу исторических знаний для вашего робота? Как его зовут? Беби?
- Откуда вы знаете, кто вам сказал? Это секретная информация!
- Что знают двое, знает весь мир!
- Это не русская пословица!
- Это не русская, и не пословица, профессор! Перестаньте капризничать! В вашем возрасте это неприлично. Тем более, что вы рассчитываете стать отцом со дня - на день. Правда? Я все знаю...
- Все? Кто вам мог рассказать? Все неизвестно никому, даже я не могу знать все! Все известно одному только Богу, но он с вами не разговаривает.
- Почему вы в этом уверены?
- Вы хотите сказать... Вы в своем уме?
- Один древний философ сказал: "Умейте слушать, боги обращаются к нам тихо". Он был язычником - этот философов, но это не мешало ему быть мудрецом...
- Кто вам рассказал о том, что я создал Беби? Что вы еще знаете о моем с... секретном...
- Сыне? Вы ведь хотели назвать своего робота сыном? Он уже создан? Я слышал, что его, если можно так выразиться, рождение произойдет на днях. Возможно, сегодня. Вы поэтому так спешите? Мы проехали более двухсот километров после утомительной научной конференции, а вы спешите на работу, хотя логичнее было бы отправиться домой, отдохнуть, принять ванну, переодеться...
- Я не устал. А вы можете сегодня не приходить на работу. Отдыхайте. Только довезите меня и отправляйтесь домой. Но вы не ответили на мой вопрос.
Машина остановилась возле особняка. У входа стоял полицейский. За его широкой спиной развивался американский флаг.
- Приехали, профессор. Можно я пойду с вами?
- Со мной? Зачем? Вы не хотите ехать домой? Вы же хотели отдохнуть...
- Я не устал. Я моложе вас, почему же я должен отдыхать, когда вы готовы работать?
- Вы моложе? Вы родились сорок лет назад, на пятнадцать лет позже меня, но это не значит, что вы моложе, Макс.
- Не понимаю. Объясните, если вам не трудно.
- Нет времени объяснять. Вы и сами, как историк, должны догадаться, что я имею в виду. Что говорили по этому поводу древние мудрецы? Молодая душа может жить в стареющем теле и наоборот...
- Кто это сказал? Конфуций? Спиноза? Сократ?
- Не гадайте, вы же не цыган и у вас нет колоды карт. Это сказал я. И мне думается, что это было верно сказано. Идемте в лабораторию, черт с вами. Сексот все равно доложит о том, что я привлек без необходимой на то санкции сверху некоторых сотрудников нашего центра к работе над роботом нового поколения, в том числе и вас...
- Меня вы не привлекали.
- Привлек. Вы сделали программу знаний по истории, забыли? Только Сексот не знает главного, и никто не знает. Никакого робота нет!
Они вышли из машины, сделали несколько шагов к белокаменному зданию. Остановились, как по команде. Посмотрели пристально друг на друга, как боксеры на ринге перед боем. Профессор первым нарушил молчание:
- Макс, вы зря верите слухам, и не доверяете мне. Я клянусь вам, никакого робота нового поколения не существует. Ну, по крайней мере, его нет в моей лаборатории. Посмотрите на меня, Макс, я похож на человека, который занимается банальными темами?
- Вы похожи на гениального биофизика и биохимика в одном лице. Я давно вас знаю. И могу сказать, что есть люди, незаслуженно прослывшие гениальными, а вы и есть самый настоящий гений. И вы могли создать все, что угодно, в том числе и робота, которого невозможно отличить от живого человека...
Макс замолчал, покраснел, как мальчишка, проболтавший строгому учителю секрет одноклассников. У него горели уши и щеки. Он чувствовал себя предателем. В голове Макса пронеслось: "Мэри будет презирать меня теперь. Она не станет больше со мной общаться. Болтун - находка для врага. У русских на все случаи жизни найдется пословица или поговорка..."
- Что вы сконфузились, Макс? Замолчали вдруг. Не молчите, говорите, раз уж начали...
- Что говорить? Я все сказал. Мне нечего больше вам сказать, профессор.
Макс опустил глаза, как ученик, забывший у доски выученное уравнение.
- Тогда я вам скажу, Макс. Я знаю, что моя помощница Мэри... Как бы это деликатно сформулировать... Да, к черту условности! Скажу, как есть. Мэри ваша подруга, близкая подруга. Настолько близкая подруга, что ни в чем не может вам отказать...
- Вы преувеличиваете, профессор! Мэри и я... Точнее, мы с Мэри... Я не то хотел сказать... Между нами ничего нет... Как вы могли подумать, профессор, что я могу близко дружить с Мэри, если служебные инструкции запрещают подобные отношения в коллективе нашего ведомства?
- Очень близко, Макс. Настолько близко...
- Как вы можете, профессор? Вы же интеллигентный человек. Я всегда считал вас не только гениальным ученым, но и образцом нравственности, моральным авторитетом...
- Сожалею, что я вас разочаровал, Макс. Но вынужден заметить, что Мэри - девушка свободных нравов и многое себе позволяет. У нее близкие отношения не только с вами, но и с некоторыми другими особями мужского пола нашего ведомства. Например, с господином Сексотом. Вы не знали, Макс? Или вы не ревнивы? Ревнивый болтун - это было бы слишком...
- Вам нравится меня унижать, оскорблять?
Профессор расхохотался:
- Как еще можно унизить эмигранта, променявшего призвание российского учителя на баранку американского автомобиля?
- Ничего я не променял, и вы это знаете, профессор! Это вы рвались за границу, вы! А я не рвался. Не я развалил СССР!
- Не вы. Такие как вы, Макс не способны развалить что - то масштабное. Ни создать, ни развалить. Нет. Вы маленький человек, не так ли? И поступки у вас мелкие. И чувства, и амбиции - все у вас ограничено незначительным масштабом вашей личности...
Макс обиженно:
- А вы - большой капризный неуправляемый ребенок! Вам это говорили?
Профессор махнул рукой и прошел мимо вытянувшегося перед ним полицейского в офис. Макс проследовал за профессором, предъявив охраннику в полицейском мундире свой пропуск. В лаборатории Макс повторил свой вопрос профессору:
- Вам говорили, что вы... Вам говорили, что ваше поведение терпят окружающие лишь из уважения к вашему таланту большого ученого? Я уверен, что робот есть, но вы его от меня почему - то прячете. Я так или иначе принимал участие... Я создал программу по истории, вы сами сказали...
В лаборатории было слабое освещение. Предметы виделись расплывчато, как в тумане. Контуры шкафов, столов, кресел разглядеть было можно. Но детали пропадали. Люди передвигались в просторном стеклянном зале, как тени. Голос Макса звучал, как эхо - гулко с искаженным тембром. Вдруг над головой Макса вспыхнул яркий неоновый свет. Откуда - то сверху, как с неба спустился белокурый синеглазый мальчуган лет тринадцати - четырнадцати на вид. Он был высок для подростка, строен, красив.
- Его зовут Беби! - торжественно произнес профессор, оказавшийся почему - то за спиной Макса.
Бывший учитель истории вздрогнул и обернулся. Давид Давидович усмехнулся:
- А вы еще и пугливы, как подопытный кролик. Не много ли пороков для одной заблудшей в "американском раю" души?
- Я не боюсь... Просто я никогда раньше не был в этом помещении, у меня нет допуска в лабораторию... У вас будут неприятности, профессор. Вы не имели права меня сюда приводить.
- Имел. С сегодняшнего дня вы являетесь полноправным младшим научным сотрудником лаборатории. Я не говорил вам об этом? Забыл. Неважно.
Макс заметил в дальнем углу комнаты клетки с кроликами, попугаями, хомяками, белыми мышами. А неподалеку от Макса стоял мальчик, словно свалившийся с неба...
Подросток смотрел на профессора и Макса, как на говорящих попугаев - с интересом, но свысока, так смотрят люди на все живое на планете Земля...
Юноша представился:
- Меня зовут Беби. Я знаю, что вы русские американцы. Я могу говорить с вами на вашем родном языке.
- А какой у вас родной язык, Беби? Английский? - спросил Макс.
- У меня нет родного языка. Я не признаю предпочтений. Язык - это средство коммуникации и не более того. Выбор языка общения зависит от языковой среды. Полиглотом быть удобно в разноязыком мире. Это прагматично.
- Но вам может больше нравиться... Нет, я неправильно формулирую... Скажу иначе. Вы можете, как любой нормальный человек, увлечься той или иной национальной культурой, если вы не робот...
- Робот - это металлическая конструкция, а я - из плоти и крови. Как и вы. Но я сильнее, умнее, лучше вас. Я не обременен чувствами. Мой интеллект работает без помех в любой ситуации, в любых условиях...
Макс слушал Беби, открыв от удивления рот.
Профессор прошел вглубь зала и расположился в кожаном кресле. А за спиной Макса стояли уже Сексот и Мэри. Они были похожи на Кота Базилио и Лису Алису из сказки о приключениях Буратино. Только Сексот и Мэри были чуть больше похожи на людей, чем хвостатые обитатели леса. Хотя, конечно, как посмотреть...
На сей раз Макс не испугался. Он лишь сделал шаг назад и встал на одной линии с Сексотом и Мэри. Как в строю на школьной линейке. По росту. Макс был одного роста с Беби, но повыше Сексота и Мэри. Сексот и Мэри о чем - то перешептывались. Макс прислушивался, но слов разобрать не мог. Говорили быстро. По - английски. А Макс и на родном русском языке не всегда понимал быстро говорящих людей.
Беби прошелся перед строем трех сотрудников секретной лаборатории профессора Душина, как офицер перед новобранцами. Посмотрел каждому из них в глаза так, что никто из них не выдержал взгляда. Профессор наблюдал за происходящим из глубины комнаты, откинувшись на спинку кресла. Он жестом позвал Беби и уступил ему свое место. Подросток развалился в кресле, положив ноги на рядом стоящий длинный стол с отключенным от сети компьютером и прочими непонятными бесполезными приборами.
- Беби, мне не нравится твоя поза, - строго сказал профессор по - русски.
- Окей! Это твои проблемы! - ответил мальчик.
- Что о тебе подумают эти господа? - профессор показал рукой на стоявших сотрудников, называвших его за глаза "DDD" или "3 D".
- Окей! Это их проблемы!
Макс опять открыл рот, удивляясь высокомерию подростка. Сексот и Мэри от волнения перешли на русский язык с сильным американским акцентом. Они эмоционально полушепотом обменивались впечатлениями, перебивая друг друга, жестикулируя, восклицая взволновано: "Фантастика!", "Фэнтези!", "Беби - бой совсем как живой"...
Профессор быстро переместился в центр лаборатории и громко заговорил, словно на лекции в университете:
- Уважаемые коллеги! Пришло время мне сказать вам все, открыть секреты моих научных экспериментов, истинный смысл и цель которых были известны только Господу и мне. Я хочу сказать, что вы заблуждались, когда думали, что мы работаем над созданием био - робота. Беби - такой же человек, как мы с вами. Он из той же плоти...
- Нет, я - это не вы. Я - не один из вас. Я - другой. Окей! Думайте, что хотите, - равнодушно сказал Беби.
- Господин Сексот, я обращаюсь лично к вам! Я знаю, что вы писали донесения, что вы являетесь агентом спецслужб...
- Но, профессор!
- Не отрицайте очевидные факты, господин Сексот! Я не предъявляю никаких претензий. Я понимаю, что у каждого своя работа. Вот и делайте свою работу. Напишите в очередном доносе, то есть, я хотел сказать, донесении или рапорте, если угодно...
- Что написать?
За диалогом Сексота и Душина сотрудники лаборатории наблюдали, как древние римляне за поединком гладиаторов на арене - не отрывая глаз! А Беби, казалось, был равнодушным к разговору, хотя говорили именно о нем.
- Напишите, пожалуйста, господин Сексот, что Беби - это не робот, а вполне нормальный подросток и я его биологический отец...
- А кто же мать? Неужели...- Сексот посмотрел на Мэри, как Отелло на Дездемону в шекспировской пьесе...
- Я не мать, - испугано подала голос Мэри.
- Мэри слишком молода, чтобы иметь такого сына, как Беби, - рассудительно заявил Макс.
- Браво, бывший учитель истории! Вы начали логично мыслить, что после вашей эмиграции в Америку практически не наблюдалось. Простите, Макс, я не хотел вас обидеть. Просто ученый обязан апеллировать фактами, что я и пытаюсь делать. Так вот... Беби - никакой не робот! Этот факт столь же неопровержимый, как то, что Земля вертится...
- Но это еще надо доказать, - сорвалось с языка у Мэри.
Макс и Сексот переглянулись, улыбнулись, пожали плечами, снисходительно глянули на симпатичную Мэри: дескать, красивая женщина может себе позволить выглядеть глупо в присутствии умных мужчин...
Профессор удивленно уточнил:
- Что надо доказать, Мэри? Мне кажется, факт вращения нашей планеты давно доказан. Или вы все равно сомневаетесь, Мэри?
- Не ожидала от вас, профессор! Вы же не такой, как все эти мужчины, - обиделась Мэри и театрально пустила слезу. - Мужчины считают, что если женщина красива, то она непременно глупа. Это самый настоящий мужской шовинизм! Да, я настаиваю на этом.
- Успокойтесь, Мэри! Не надо плакать, - сказал профессор.
Макс и Сексот растеряно смотрели на плачущую Мэри. По ее впалым щекам потекла тушь с ресниц. Она достала платочек из кармана униформы с логотипом на белом халате "DDD". Стерла краску и слезы с лица. Заговорила, как феминистка на собрании активисток женского общественного движения:
- Теперь я точно знаю, что женщины становятся феминистками от мужских обид. А о том, что Земля вертится, знает в 21 веке каждый школьник - и мальчики, и девочки. А я окончила Калифорнийский университет с отличием. Я владею несколькими языками...
- Я тоже. Мы с вами можем разговаривать на разных языках, Мэри. Женщины всегда в той или иной степени страдали от мужского шовинизма, полового неравенства, но при этом мало кто из них на самом деле хотел равноправия с мужчинами. Хотите поговорить об этом, Мэри? - неожиданно вступил в разговор Беби.
- Ты всего лишь робот! Что ты можешь знать о живых людях? - вспылила Мэри.
Профессор вдруг подскочил, как мальчишка, к Мэри, схватил ее за руку и потащил за собой туда, где развалился в кресле Беби в позе американского ковбоя с длинными ногами на столе.
- Возьмите его за руку, не бойтесь, Мэри!
Профессор, не дожидаясь ответа, сам взял за руки молодую женщину и парня, соединил их в рукопожатии, спросил:
- Что вы чувствуете, Мэри?
- У него теплая рука, - сказала Мэри.
- Нормальная, - ответил Беби. Он освободил руку, встал с кресла, посмотрел на Мэри, отошел в сторону.
Профессор обрадовался. Он закричал, размахивая руками:
- Слушайте все внимательно! Именно это я и пытался вам сказать с самого начала, но вы меня все время перебиваете, не даете сформулировать. Имейте терпение, в конце концов.
- Мы вас внимательно слушаем, - сказала Мэри.
- Продолжайте, пожалуйста, доктор Душин, - подхватил Сексот и достал из кармана своего белого халата с биркой "DDD" диктофон.- Я запишу, если вы не возражаете.
- Сексот - он и в Америке "стукач", - заметил Макс, одетый в такой же дорогой черный костюм и белую рубашку с галстуком, как и профессор. Только у Давида Давидовича галстук был яркий, цветной, с причудливыми узорами, а у Макса - серый.
- А у вас в России нет сексотов? Зачем ты приехал, если тебе не нравится Америка? Оставался бы в своей стране, - заголосила Мэри.
- Свобода передвижения - одно из неотъемлемых прав человека в цивилизованном мире, - спокойно констатировал Беби.
- Умный не по годам, этот американский подросток умнее вас, господин бывший русский учитель, - примирительным тоном сказала Мэри.
- А кто вам сказал, что этот вундеркинд - американский подросток, если его отец Давид Давидович Душин? Национальность определяется по отцу, - огрызнулся Макс.
- Или по матери, - спорила Мэри, - я знаю много таких примеров, когда дети принимали национальность своей матери, особенно у евреев...
- Причем тут евреи? Где вы видите среди нас евреев? Евреи в Израиле, а здесь только американцы и ...
- Договаривайте, Макс, смелее, - провоцировала Мэри, - вы ведь хотели сказать - "русские". На секретном американском объекте - русские? Я думала, что и вы, и профессор Душин давно стали американцами. А вы - русские? Вы слышали, господин Сексот?
- Я записал, - ответил Сексот.
- Национальность в цивилизованном государстве определяется гражданством, а этническая принадлежность человека - дело его личного выбора, - ровным голосом объяснил Беби.- И не надо ничего записывать. Это легко запомнить. Приведу такой пример. Темнокожие граждане США имеют, как правило, африканские этнические корни, интересуются культурой народов Африканского континента, но они американцы по национальности. Иначе Барак Обама не мог бы стать президентом США.
- Мальчик прав. Политически грамотный мальчик, - с удовольствием отметил Сексот.
- Вот вы и сами все поняли, во всем разобрались. Я рад, что не пришлось долго вам объяснять, доказывать очевидные факты, - устало произнес профессор.
- Какие факты? То, что Беби теплокровный и политически грамотный еще не значит, что он человек, а не робот, - не унималась Мэри.
- Да, я согласен. С ним не все ясно. Надо разобраться до конца. Пусть разберутся те, кому положено разбираться, а мое дело своевременно доложить, - задумчиво сказал Сексот.
- Ваше дело не решать, а следить, потом - "стучать". Извините за глагольную рифму, - смутился Макс.
- Это плохие стихи. Я знаю хорошие стихи, - сказал Беби и монотонно продекламировал, - "Можно и не быть поэтом, но нельзя смотреть, пойми, как кричит полоска света, прищемленная дверьми". Это написал поэт Андрей Вознесенский...
- Подозрительные стихи, - не удержался Сексот.
- "Умом Россию не понять" - это написал другой русский... - хотел рассказать Беби.
- Хватит с нас русских поэтов, ученых, хватит! Мы в Америке, а не в России, черт бы их забрал, этих русских! - закричала Мэри.
- Надо говорить не забрал, а побрал. Так правильно, - сделал замечание Беби.
- Удивительно! Он чувствует язык, как русский, как носитель... - восхитился Макс.
- Он не чувствует, он знает. У него мозг подобен мощному компьютеру с огромной базой данных. При этом невероятно высокая скорость мышления. Он безошибочно может ответить практически на любые запросы на всех основных мировых языках. Ориентируется в любой местности. Он феноменальный мальчик и я хочу взять его с нами на конференцию в Москву. Как своего сына. Нет возражений? Или... - профессор оглядел всех присутствующих. Заметив замешательство, он продолжил, - Вы спрашивали меня о том, кто мать Беби. Я вам отвечу так. Этого я не могу вам сказать. То, что родился вундеркинд, вы сами видите. Он обычный мальчик, если не принимать во внимание его необычные способности. Я считаю его своим сыном, надеюсь, что и он признает меня отцом...
- У меня нет иного выбора, - ответил Беби.
- Вот и хорошо, - сказал Макс.
- Ничего хорошего, когда у американца нет выбора. Америка - страна равных возможностей и свободного выбора, - заявила Мэри.
- Я горжусь вами, Мэри, вы настоящая дочь своего отца - сенатора Брауна! Я поддерживаю вас, Мэри, - высокопарно заговорил Сексот с диктофоном.
- И все же я рискну обратиться к вам с просьбой, друзья мои. Я хочу, чтобы мы взяли на конференцию в Москву Беби. Поймите, мы удивим российских коллег, если Беби станет самым юным участником научной конференции и выступит со своим докладом. Подходящую тему мы поможем ему подобрать. Нужно лишь согласовать этот вопрос на уровне..., - профессор посмотрел на Мэри.
- В Москве пройдет научная конференция, посвященная чудесам света. А что о них знает Беби?
- Многое. Больше, чем знал Филон Византийский, оставивший потомкам свой труд "7 чудес света", - ответил Беби.
- А сколько чудес света знаете вы, молодой человек? - кокетливо уточнила Мэри.
- Парадокс в том, что чем больше становится исторических открытий благодаря усилиям ученых, тем меньше у них остается иллюзий по поводу возможного постижения в обозримом будущем всех исторических загадок. Процесс познания мира бесконечен, ибо с каждым днем у мирового исследовательского сообщества вопросов становиться все больше, а многие ответы на них вызывают сомнения...
"Отцом истории" по праву считается Геродот Галикарнасский, знавший семь чудес света. Он был великим путешественником своего времени. Ему удалось побывать во многих древних государствах. Он записывал разные человеческие истории, интересовался судьбами людей, их образом жизни, бытом, традициями. Так возникли девять книг его знаменитой "Истории". Зачем Геродоту это было нужно? Вопрос - резонный для современного прагматичного читателя, живущего в двадцать первом столетии. Эпоха компьютерных технологий, всемирной паутины Интернет, стремительных информационных потоков так далека от эпохи "отца истории"! Но разве сегодня ученые всего мира не удивляют перманентными примерами бескорыстного фанатичного служения науке, и, как следствия, удивительных великих открытий?
Геродот сам объяснил мотивацию своего научного титанического труда: "Чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение..."
Иногда сами историки становятся в известном смысле загадками истории. Таких людей принято называть легендарными. Но мне бы не хотелось пользоваться подобными литературными штампами. Поэтому я просто приведу один пример, а слушатель пусть сам решает - легендарная эта личность историка или нет. Я говорю о Филоне Византийском, впервые описавшем и классифицировавшем чудеса света. Почему, по мнению Филона, их было только семь? На этот вопрос ответа историки не нашли. Как, впрочем, и на некоторые другие, связанные с биографическими подробностями Филона Византийского. Он зашифрован, как тайный агент Космоса: дата его рождения и смерти, социальное происхождение, основной род занятий - всего этого исследователи так и не узнали. Но до наших дней дошло тоненькое сочинение Филона Византийского (в нем всего 12 страниц), названное автором "О семи чудесах света". Автор признается, что ни одно из семи описываемых им чудес он не видел собственными глазами. Любопытно, что Фаросский маяк он чудом не считает. Вавилонские стены - другое дело! В своей книжке Филон уделил им особое внимание. Проигнорировал он не только Фаросский маяк, но и Мавзолей в Галикарнасе. Что касается храма Артемиды, то этой реликвии в сочинении было уделено должное внимание, но, увы, часть страниц бесследно пропала...
От античных времен нас отделяют тысячелетия. Почти 2000 лет назад при извержении Везувия погибли три италийских города. Раскопки в Помпеях, открытие античных городов повлияло на развитие мировой цивилизации. Не случайно великий Гете для своего дома в Веймаре заказал копию с помпейской настенной живописью. Увлечение историческими мотивами Помпеи отразились и на его творчестве периода жизни в Веймаре...
- Поразительно! Это готовая лекция для конференции, - не сдержала восторга Мэри.
- Я могу продолжить, - спокойно сказал Беби.
- Охотно верю. Не сейчас. Продолжите в Москве, Беби. Мы утрем нос этим русским, я сегодня же поговорю с отцом, думаю, сенатор Браун нас поддержит, - пообещала Мэри.
- Мы ничем не рискуем. Не выкрадут же русские Беби, у них своих детей хватает. А Макс и профессор Душин не для того эмигрировали в Америку, чтобы теперь сбежать в свою Россию, - вслух рассуждал Сексот.
- Вам нельзя отказать в железной логике, - сделал комплимент Сексоту профессор и добавил, - этому Макс должен у вас поучиться, господин Сексот.
- Как и многому другому, - самодовольно сказал Сексот, почесав свою лысую голову. Он привычно чесал лысину, когда был доволен собой.
Макс сообразил, что нужно подыграть профессору и сказал:
- Коренные американцы все отличаются от нас - эмигрантов рационализмом, железной логикой рассуждений и поступков, хладнокровным принятием ответственных поступков. В этом наш Беби похож на американцев. А нам - выходцам из России, или уже несуществующего государства СССР часто мешают эмоции...
- Загадочная русская душа - это миф. Нет никакой души. Есть химические процессы в организме человека, вызывающие повышенный эмоциональный фон и стимулирующие алогичные поступки. Иногда это может приводить и к положительным результатам - научным открытиям, созданиям мировых шедевров в литературе, искусстве. Но чаще всего - последствия отрицательные. Различные заболевания, приводящие к разрушениям человеческого организма, функциональному расстройству мозговой деятельности. Чувства и разум плохо совместимы, - заключил Беби.
- Эмоции...Чувства... Страсти... - торжественно произносил слова профессор, делая продолжительные паузы после каждого озвученного слова, мечтательно глядя вверх, откуда падал искусственный свет. Профессор думал о чем - то своем. И никто не мог прочитать его мысли, даже смотревший на него синеглазый феномен по имени Беби...
Ожидание делает время бесконечным. Если ждешь события жизненно важного, судьбоносного, безмерно желанного, неделя может показаться вечностью. Профессор всю неделю перед командировкой в Москву провел в томительном ожидании и потому, чем бы он ни занимался, его мысли были за океаном, в России, той, которую он покинул много лет назад. Он вспоминал эпизод за эпизодом из прошлой жизни, словно просматривал кинохронику минувших лет. В его душе пробуждались когда - то пережитые чувства. Он не всегда мог с ними совладать. С ним случались внезапные эмоциональные взрывы - беспричинные, на взгляд окружающих, проявления эйфории с безудержным хохотом, сменявшиеся затяжной истерикой с криками: "За что боролись, на то и напоролись!", "Заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет!", "Любовь зла, полюбишь и козла!", "Нашла коса на камень!", "Дураку закон не писан!", "Старый конь борозды не портит!"...
Многие решили даже, что странный профессор и вовсе свихнулся после того, как стал отцом...
Сотрудники лаборатории волновались, обсуждали между собой причины такого поведения Душина. Однажды даже собрались на секретное совещание, дабы решить, что делать в сложившейся ситуации. Позвали и Беби. Собрание провели в библиотечном зале своего секретного ведомства, когда профессор спал в комнате отдыха, предназначенной для психологической разгрузки сотрудников лаборатории...
Сексот и Мэри были очень взволнованы. Макс вел себя спокойнее. А Беби, как обычно, был равнодушным и рассудительным.
- Я поручился за профессора. Я думал, что он вменяемый. Я несу за него ответственность. А если он совершит в Москве безумство, кто будет отвечать? Я буду отвечать! Меня уволят, могут выдворить, лишить американского гражданства! Мне даже подумать об этом страшно, - говорил Сексот дрожащим голосом.
- Вы думаете только о себе, Сексот! А я? Я поручилась за профессора перед отцом, уговорила сенатора Брауна замолвить за нас слово, чтобы нас всех во главе с профессором командировали в Москву. Если что - то произойдет...
- Что тогда будет, Мэри? Сенатор Браун откажется от родной дочери, Мэри? - шутливым тоном спросил Макс.
- Вам весело, Макс? Вы думаете, что вы ничем не рискуете? Ошибаетесь! Вы, как эмигрант, в первую очередь рискуете...- Мэри не успела договорить, ее перебил Сексот.
- Мэри, мы с вами американцы, нам есть, что терять! Нам надо принять меры, пока не поздно! Я предлагаю отказаться от командировки...
- Это невозможно. Что я скажу отцу - сенатору Брауну? Просила посодействовать, а теперь отказываюсь ехать? А какая причина? Профессор сошел с ума? Но его и раньше никто не считал нормальным. Мой отец - сенатор Браун говорит, что все гениальные люди сумасшедшие, но не все безумцы гении... Иногда их трудно сразу отличить друг от друга.
- А что если нам инициировать медосмотр всех сотрудников лаборатории перед командировкой? Это снимет с нас ответственность. Пусть врачи решают - кто здоров, а кто болен. Пусть психоаналитики с профессором разбираются. На то они и профессионалы, - Сексот говорил, почесывая лысину на затылке.
- А если вы сами не пройдете медосмотр, Сексот? Или у Мэри найдут противопоказания, отклонения от нормы? Не боитесь, коллеги? - насмешливо задавал свои вопросы Макс.
- Что вы себе позволяете? Это уж слишком! - воскликнул Сексот.
- А вы вызовите меня на дуэль! В Америке были дуэли? - задирался Макс.
- Макс, вы хоть и русский, но вы живете в Америке и должны уважать нашу страну, а ваш вопрос - демонстрация неуважения к Америке и американцам, - сказала Мэри, и в ее словах можно было услышать - то ли угрозу, то ли предостережение.
- Я достаточно уважаю и Америку, и американцев. Это вы называете сумасшедшим выдающегося американского ученого, проявляя тем самым неуважение...- парировал Макс.
Беби отмалчивался долго. Когда страсти накалились и вот - вот должен был разразиться скандал, Беби сказал:
- Утверждение, что в споре рождается истина, ошибочно. В споре может родиться только драка. Поэтому вам нужно прекратить этот разговор. Профессор Душин обычный человек, с ним все нормально, но повышенный эмоциональный фон создает помехи в деятельности мозга. Это химические реакции в его организме провоцируют внешние проявления эмоций. Большинство людей называют такое явление потерей душевного равновесия. Это скоро пройдет...
"Когда, Беби?" - хором закричали Сексот и Мэри.
- В Москве профессор успокоится, я уверен, - сказал Макс.
- Химические реакции в организме происходят постоянно. Их можно контролировать с помощью правильного питания и образа жизни, а также специальных медицинских средств. Но чувства не в полной мере поддаются контролю у таких людей, как профессор Душин... - говорил Беби.
- Каких - таких? - удивилась Мэри.
- Русских? - спросил Сексот.
- Неординарных? - попытался уточнить Макс.
- Вы не умеете слушать. Вы меня все время сбиваете с мысли. Вас переполняют эмоции. В ваших организмах происходят химические реакции, которые вы называете чувствами. Это мешает воспринимать информацию объективно и принимать верные решения. Ваше собрание бессмысленно и бесполезно, как бунт на корабле во время шторма в открытом океане. Предлагаю собрание считать закрытым и разойтись, - сказал, как отрезал Беби.
Ничего примечательного за неделю в секретном научном учреждении "DDD" больше не произошло...
В Москву американская делегация во главе с Давидом Давидовичем Душиным прилетела в понедельник ранним холодным утром на большом пассажирском лайнере с надписью на борту: "USA". Спускаясь по трапу, профессор остановился на минуту, сделал глубокий вдох и выдохнул: "Хорошо - то как! Настоящая русская зима!"
Душин был в приподнятом настроении. Это заметили его коллеги. Сексот и Мэри в шубах и меховых шапках смотрели на профессора в элегантном черном легком пальто с проседью и тающими снежинками на непокрытой головным убором голове с удивлением. Макс и вовсе щеголял в распахнутой кожаной куртке, под которой была только болотного цвета водолазка. Он улыбался, демонстрируя всем свои безукоризненные белые здоровые зубы. Беби вел себя, как обычно - отстраненно наблюдал за окружающими. Он был одет в джинсовый зимний костюм и кожаные кроссовки, предназначенные для этого времени года.
- Беби, как вы можете обходиться без головного убора в такой мороз? Вы же не русский, - сказала Мэри, когда все уже спустились с трапа.
- Я все могу, - ответил Беби.
- Все может лишь Бог, а вы не Бог, - раздраженно вставил Сексот, потирая замерзшие руки.
- Вы говорите о Боге так, словно видели его, знакомы с ним лично и точно знаете, кто он. Если вы апостол, почему в Священном писании не упоминается Сексот? Или вы тот самый Иуда, предавший Христа за двадцать серебряников? Кто вы на самом деле, господин Сексот? - безразличным тоном говорил Беби.
- Что вы себе позволяете? Вы что думаете, если вы вундеркинд, так вам все позволено? Я американский гражданин и требую к себе уважения! - занервничал Сексот.
- Вы полагаете, что американское гражданство - это сертификат на уважение? - спросил Беби.
- Господа, я предлагаю поторопиться, нас должны ждать в зале аэропорта, - попыталась снять напряжение Мэри и поспешила присоединиться к толпе только что прибывших пассажиров из Америки, потянувшихся к входу в багажное отделение аэровокзала.
А через минут пятнадцать - двадцать американцы ехали уже в автобусе с табличкой на лобовом стекле: "АН РФ". Беби заметил, что полицейские, отдавали честь проезжавшему мимо них автобусу с магическими четырьмя буквами на табличке.
- Что означают эти буквы? - произнес Беби вслух, пришедший ему на ум вопрос.
- Аббревиатура, - ответила Мэри.
- Уважаемое ведомство в России. Как у нас ЦРУ, наверно, - сказал Сексот.
- У вас - это у кого? - уточнил Макс.
- У нас в Америке, - ответил Сексот.
Сидевший до сих пор молча на переднем сидении рядом с водителем человек средних лет в роговых очках, громко сказал:
- Коллеги, я не успел представиться в аэропорту. Меня зовут Аркадий Яковлевич Перец. Я - младший научный сотрудник АН РФ, то есть Академии Наук Российской Федерации. Кандидат наук... Пишу докторскую диссертацию... Я читал труды доктора Душина...
- Подъезжаем, - послышался голос водителя, - через пять минут будем на месте.
Автобус остановился возле пятизвездочного отеля в центре российской столицы. Перец проводил гостей с чемоданами и сумками до администратора, помог Мэри донести ее вещи, сказал на прощание:
- Добро пожаловать, в Москву, коллеги! Встретимся завтра на конференции. Водитель автобуса заедет за вами после завтрака. Программа конференции и все необходимые материалы уже есть в ваших гостиничных номерах. Сегодня можете отдыхать, погулять по Москве или, как вам будет угодно, господа.
Перец ушел. Гости разошлись по своим номерам. А утром за завтраком в гостиничном ресторане место Беби неожиданно для всех оказалось пустым. Сначала все решили, что парень просто проспал. Но Душин с тревогой заметил, что этого не может быть...
Профессор попросил Макса сходить за Беби и поторопить его. Макс пошел. А когда вернулся, на нем лица не было. Бледный, испуганный, растерянный Макс развел руками:
- Его нигде нет! Сотрудники отеля видели, как он вчера поздно вечером вышел, сел в такси и уехал. Обратно Беби не вернулся. Во всяком случае, никто не видел, что он вернулся.
Профессор вскочил на ноги:
- Как это так! Почему мне не сообщили, когда он уезжал? Где теперь его искать? Макс, звоните немедленно!
- Куда звонить? Господин Перец уже в курсе, я ему позвонил...
- Звоните в полицию, Макс!
- Господин Перец сказал мне, что он сообщит...
- Я должен доложить... - промямлил Сексот и вытащил из кармана мобильный телефон.
- Не надо пока звонить в Америку, - сказала Мэри. - Послушайте меня, господин Сексот. Поднимете шум раньше времени. А если Беби сегодня вернется? Подумайте, как вы будете выглядеть! Вас обвинят в паникерстве, преднамеренной дезинформации, провокации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я бы на вашем месте не стала звонить.
Сексот подумал полминуты и сунул телефон в карман.
Профессор сказал, как приказал:
- С этой минуты все выполняют мои распоряжения, как главы делегации. Никаких возражений. Никакой демократии...
- Как? - удивился Сексот.
- Я, как американка, не могу без демократии. Демократия - в крови у американцев... - заявила Мэри.
- Не хочу спорить с женщиной, это всегда глупо со стороны мужчины... Но американская демократия - это не анархия, а жесткий установленный порядок, предполагающий дисциплину и ответственность, не так ли, Мэри?
- Повторяю: все беспрекословно выполняют мои распоряжения! Беби исчез и я должен его найти, вы это должны понять, - терял терпение профессор.
- Мы понимаем, - заверила его Мэри.
- Мы вас слушаем, - подтвердил Макс.
- Мы готовы, - согласился Сексот.
- План такой. Я еду на поиски Беби по предполагаемым маршрутам... Не буду объяснять логику моих предположений, чтобы не терять время. Макс отправится со мной, как человек... Он бывший москвич, хорошо знает город, должен знать... Мэри и Сексот остаются в гостинице, координирую поиски. Связь - по телефону.
- А кто выступит на конференции от нашей делегации? - спросила Мэри.
Профессор махнул рукой:
- Это сейчас не самое важное. Выступайте вы, Мэри, и господин Сексот пусть выступит. Расскажите все, что можно рассказать о наших достижениях, исследованиях. Можете сослаться на книгу авторского коллектива нашей лаборатории о чудесах света, которая была издана недавно в Америке...
- "Чудеса совершаются просто" - вы эту книгу имеете в виду, профессор? Мне она тоже нравится. Книга стала научным хитом, бестселлером! Такая книга могла быть написана и издана только в США, - высказалась Мэри.
- Вы правы, Мэри. Ваш отец, сенатор Браун написал в предисловии, что американцы - великая нация... - Сексот потер лоб, пытаясь вспомнить точную цитату.
- Макс, нам надо спешить! - воскликнул профессор и выскочил из отеля.
Макс устремился за профессором, едва не наскочив в дверях на входившего Аркадия Яковлевича. Перец с красным лицом - то ли от мороза, то ли от чего - то другого, обрадовался:
- Слава Богу, я вас застал. Поехали на конференцию, вас все ждут. Где профессор? А мальчика милиция уже ищет, не беспокойтесь. Никуда ваш мальчишка в Москве не денется. Погуляет, устанет, вернется...
Макс решительно обошел Аркадия Яковлевича, побежал за профессором, который уже садился в такси, крикнул на бегу:
- Товарищ Перец, Сексот - с вами! Мэри знает, если что...
Он рванул на себя дверцу автомобиля, плюхнулся на заднее сиденье за спиной профессора и едва успел захлопнуть за собой дверь, как машина умчалась по гололеду на глазах у нескольких зевак, стоявших рядом с отелем...
"Какой русский не любит быстрой езды!" - неожиданно для себя произнес профессор.
- Да, я русский. Я уже два года и три с половиной месяца русский. В Москве живу... Раньше я был абхазом. В Абхазии жил. Раньше Абхазия была в Грузии. Потом была война... Многие уехали в Россию, стали русскими... Я тоже уехал, я тоже теперь русский, - водитель с кавказкой внешностью и акцентом нажал на газ и черная "Волга" прибавила скорость на белоснежной дороге, обгоняя поток осторожно двигающихся дорогих иномарок. Но на Садовом кольце движение остановилось. "Волга" попала в большую московскую автомобильную пробку.
- Приехали, профессор? - спросил Макс.
- "Против лома нет приема" - ответил поговоркой Душин.