Печальней нет повести в мире!
Терзает мне душу она:
Две мухи - Эрнест и Эльвира -
Ебались на раме окна...

В полуденной, яблочной неге
Сад как-бы и не увядал.
Казалось, забыто навеки
В нём горькое слово "беда".

Но сладкое слово "свобода" -
Впитал спелых яблок кармин... 
Подсохшими каплями мёда
Сентябрь шестиногих кормил.

Ах, длинные дынные корки!
Ах, тёплые кучки говна!
Мильонами пиршеств и оргий
Крылатая пела страна.

Той песне (фривольной, но милой)
Казалось, нельзя не подпеть!
И вторили ей дрозофилы -
Бойцы Вейсманистских побед.

До срока молчал в тёплых лужах 
Мотыль. Но, казалось, вот-вот 
И он окрылённо закружит,
В звенящий впорхнув хоровод.

Гудя, полосатые осы
В воде отражали свой лик.
В них души японских матросов
От сна пробуждались на миг.

Златой Хубилаевой пайцзой
Светил в суету меж коряг 
Диск солнца, но души китайцев 
Нельзя разбудить в муравьях. 

................................................

Случайно, средь жадного гула,
Зелёная радуга глаз 
Другой - золотой - подмигнула
И крыльев трепещущий газ 

Два тельца, одетых хитином,
Унёс к неизбежной судьбе.
Два, ставших навеки единым...
Блядь, я до сих пор не в себе!

Есть в крашенном охрою доме
Окно... Подло прерван буккейк:
Взметнулся Пелевина томик
В ухватистой, ловкой руке.

Ах, кухонь ваниль и корица!
Ах, мусорных баков бока...
Нанёс хладнокровный убийца
Удар. И глядит в облака. 

Темнеют глазные болотца,
Их - два окуляра круглят...
А в сердце 
раз-
ме-
рен-
но 
бьёт-
ся
Пустотная похоть нуля.